Страница:
Хотя теперь ее звали леди Стейнли, Маргарет по-прежнему называла себя графиней Ричмонд. Она как будто забывала, что титул был у нее отобран сторонниками Йоркской династии. И что после смерти ее мужа Эдмонда Тюдора, графа Ричмонда – сторонники Ланкастера, который умер в тюрьме Нормарта, оставив Маргарет тринадцатилетней вдовой, она снова вышла замуж. Вскоре после смерти Эдмонда баронесса родила единственного ребенка – сына, которого она назвала Генрихом и обожала больше всех на свете. Хотя его претензии на трон исходили от матери по незаконной линии Джона Гонта и его жены Екатерины Синфорд, Генрих Тюдор теперь был единственным наследником династии Ланкастеров.
При этой мысли Изабелла тревожно взглянула на своего мужа. Она неожиданно вспомнила, что Генрих был тоже уэльсцем и его дедушка по отцу Обеин Тюдор был поэтом в Уэльсе. Он тайно женился на Екатерине Валойс – матери короля Генриха VI. Его отец Эдмонд был наполовину братом прежнему королю. Сам Генрих был племянником бывшего короля. Да, Генрих был уэльсцем. Изабелла была в этом уверена, потому что даже сейчас Воррик называл сына Маргарет не Генри, а Гарри – лорд Гарри Тюдор, граф Ричмонд, хотя титул был уже неправильным. С тех пор, как его притязания на корону стали законными. Раньше король Эдуард IV считал, что Генри представляет собой значительную угрозу и может попытаться сбросить его с трона, но пока Генри удавалось ладить с королем.
«Я бы точно так же поступила, – подумала Изабелла, – если бы моими глазами и ушами при дворе была моя амбициозная любящая мать».
Она снова взглянула на Маргарет и подумала: «Какие грандиозные планы вынашивает баронесса с этими умными темными глазами, так часто устремленными на небеса. При дворе были те, кто по глупости принимали Маргарет за хорошую, но простоватую женщину. Но внимательно наблюдавшую за ней Изабеллу не так-то легко обвести вокруг пальца.
Потом Маргарет вышла замуж за сэра Генри Стеффорда, чей племянник, еще один Генри Стеффорд, теперь был герцогом Бекингемом. Герцог был женат на сестре королевы Катерине. Изабелла посмотрела на молодого герцога, сидящего за столом. Он тоже метил на престол, вспомнила она, имея законное право через Томаса Вудстока. Его величество герцог Бекингем, Генри Стеффорд, Генри Тюдор – последний из династии Ланкастеров; леди Маргарет Стейнли – его изобретательная любящая мать; и лорд Томас Стейнли, «лиса» – третий муж баронессы. Изабелла невольно вздрогнула, подумав о такой опасной комбинации.
А что же Воррик, ее муж, который был наполовину уэльсцем? «ВОРРИК НА СТОРОНЕ ВЫИГРЫВАЮЩИХ, МИЛЕДИ.»
– Замерзла, Изабелла? – с любопытством поинтересовался Воррик, заметив ее слабую дрожь и то, что она необычайно притихла.
– Нет, – ей удалось улыбнуться, и она взглянула на него, хотя сердце сжалось у нее в груди.
«Они вырвут корону из рук любимого брата короля, если только смогут. Я каким-то образом чувствую, что это правда».
– Ничего, милорд, легкий сквозняк – вот и все. Все уже прошло, – солгала девушка, но странное чувство, овладевшее ею, все еще оставалось, пробирая до костей..
Только что прошло две недели, как она давала клятву любви, верности человеку, который на коленях стоял рядом с ней перед алтарем. Только сегодня она решила завоевать сердце этого же самого мужчины, который стал ее мужем. Но Изабелла не понимала, что когда-нибудь Воррик может стать ее врагом.
Она больше не могла смотреть в его глаза, эти янтарные очи, которые неотступно смотрели на нее и угадывали ее мысли, и она обрадовалась, когда к столу подошел рыцарь, принесший блюдо на серебряном, богато украшенном драгоценными камнями подносе, и удивилась странному хихиканью придворных, которое переросло в выжидательное молчание.
– Милорд, Хокхарст, – заговорил рыцарь, поклонившись с преувеличенной пышностью. – Его величество просит принять вас вот этот подарок, в честь вашей недавней женитьбы. – Он снял покрывало и все увидели золотисто-коричневого сокола, который все еще будучи живым, был для безопасности связан и беспомощно лежал, среди лепестков белых роз.
У Изабеллы перехватило дыхание, потом она вскрикнула от ужаса, увидев перевязанную птицу, и, понимая, что это была черная шутка со стороны короля: никто из присутствующих, слышавших историю о том, что произошло сегодня днем, не мог сомневаться в том, что означал свадебный подарок Эдуарда.
– Ах, жестоко, жестоко, – всхлипнула девушка, вскочив на ноги, намереваясь тут же освободить бедного сокола.
Однако Воррик быстро обнял ее за талию – всем присутствующим показалось, что любовно, – но Изабелле показалось, что ее окольцевали железным кольцом: муж угрожающе сжал ее талию, почти до боли, тем самым удерживая от непродуманного действия.
Граф криво улыбнулся рыцарю, который принес связанную птицу, потом обычным взглядом обвел всех присутствующих.
– Я вижу, что Его величество не потерял чувство юмора в мое отсутствие, – сказал Воррик достаточно громко, чтобы все слышали. По залу пробежал одобрительный смешок, но потом все стихло. Придворные смотрели и выжидали, как животные, травившие свою жертву.
– Пойдем, Изабелла, – встал Воррик и протянул ей руку, успокаивая ее взглядом, чтобы она не сделала ничего необдуманного. – Мне кажется, что король был бы рад познакомиться с вами.
Дрожа от гнева, она встала. Ее серо-зеленые глаза зажглись решительным огнем, и, хотя она отчаянно была напугана мыслью о том, что может навлечь гнев на свою голову и голову мужа, она даже не пошевельнулась и не подала руку Воррику.
Вместо этого в безмолвном молчании, которое снова воцарилось в зале, она взяла тяжелую тарелку из рук рыцаря и поставила ее на стол. Потом вытащила кинжал из-за пояса, наклонилась над соколом и ловко перерезала связывающие его ремни. Птица встрепенулась и попыталась встать, но не смогла. Девушка с гневом заметила, что у сокола переломано крыло. Но, убедившись, насколько жестоки придворные, Изабелла теперь понимала, что они без колебаний снова осмеют ее и Воррика немилосердно, если сокол продолжит свои бесплодные попытки взлететь. Это было невыносимо. Она не позволит, чтобы из Воррика снова сделали дурака. Она быстро снова схватила путы, которые висели на острых когтях птицы и грациозным движением вздернула птицу к себе на запястье. Птица слегка качнулась, потом нашла равновесие и на мгновение посмотрела в глаза девушки, как будто признавая установившуюся с этого момента связь между ними. Она гордо подняла голову и обвела взглядом комнату, издав негромкий победоносный крик. Несколько лепестков от белых роз, которые пристали к ее лапам, упали на пол. Потом снова все стихло. Еще с минуту в зале было тихо, потом вдруг все изорвалось восхищенными аплодисментами, сопровождаемыми одобрительными возгласами, отдававшимися эхом в сводах замка, когда Изабелла подняла сокола высоко вверх, чтобы все видели.
Торжествуя, она повернулась к своему мужу. И, к своему удивлению, ибо она боялась, что он рассердится, увидела, что его глаза сияли гордостью и одобрением.
– Браво, Белла, – прошептал он, поднимая ее свободную руку к губам и целуя ее. – Браво, миледи.
И в этот момент Изабелла была готова поклясться, что он любит ее.
Под руку со своим мужем Изабелла нервно шла к столу. Разгневался Эдуард или нет, она не могла сказать. Раньше она мельком видела короля и королеву, когда вошла в большой зал. Но Изабелла не знала, что ее представят им сегодня вечером. Она думала, что это состоится послезавтра в Вестминстерском дворце, где проходят официальные приемы. Изабелла прикусила губу и встревоженно посмотрела на свое платье, думая о том, достаточно ли оно богато для такого случав. Казалось, что это беспокоило ее больше всего.
– Улыбнись, Изабелла! – неожиданно прошептал ей на ухо Воррик, очень испугав ее. – Ты выглядишь так, как будто тебя ведут на экзекуцию в башню Грин. Тебе нечего бояться. Ты была великолепна, и король показал нам обоим свое расположение.
– Черт побери, милорд! Как, тем, что, осмеяв нас перед всем двором, послал нам этого жалкого сокола на постели из белых роз?
– Нет, – Воррик вновь сардонически усмехнулся. – Это было просто шуткой со стороны Эдуарда? Действительным же подарком был поднос, чья стоимость составляет целое состояние.
– А-а! – Изабелла, наконец, поняла и раскрыла глаза. – Значит, значит, король доволен нашим браком?
– Да.
– Но он выбрал жестокий путь, чтобы это показать! Милорд, герцог Глостер никогда бы не был так немилосерден. Мне кажется, что ваш Эдуард не тот человек, за которого его принимает собственный брат.
– Может быть, это и так. Однако, мы с вами – его подданные. Не будьте так глупы и не портите победу, которую вы одержали, Изабелла.
– Нет, милорд, я не стану этого делать. Но не просите меня полюбить его, потому, что я не могу.
При этом глаза у Воррика задумчиво заблестели, но он больше ничего не сказал.
Королю Эдуарду Плантегенету было тридцать восемь лет, но он выглядел старше. Когда он одержал свою блестящую победу при Таутоне, ему было девятнадцать лет, и он взошел на трон. Тогда Эдуард был золотым богом Англии, блестящим военным полководцем, который вырвал корону из рук короля Генриха VI. Простой народ встречал его с восторгом и распахнутыми объятиями. Но последующие беспутные годы жизни бесповоротно сказались на Неде, лишив его былой силы и славы. Тело, когда-то гибкое и сильное, ослабело и огрубело от чрезмерного увлечения обильной пищей и питьем. Красивое лицо постарело и обвисло от разгульной жизни. Глаза, когда-то ясные и голубые, как небо, были налиты кровью от ночных кутежей с бесконечной вереницей женщин. Только копна белокурых волос напоминала Изабелле о том времени, когда Англия смотрела на своего короля, как на золотого Бога. Его любил народ, но Изабелла не знала Эдуарда раньше, поэтому ничего не чувствовала, кроме сострадания, когда упала на колени перед королем.
Это был брат Ричарда, но какими все-таки разными были эти два человека. В Эдуарде не было ничего от замкнутости Ричарда, его доброты и затаенной печали. Эдуард всегда излучал внутренний свет и был, возможно, угасающим солнцем, но все-таки – солнцем, красным огнем, который сжигал сам себя, разрушал собственной силой.
В глазах короля была какая-то жестокость, отчего Изабелла слегка вздрогнула, когда он кивнул, чтобы она поднялась. От нее не ускользнуло то, как он оценивающе рассматривал ее тело, желая обладать тем, что видел. Ее сердце тревожно дрогнуло: многие женщины при дворе стали любовницами короля, но Изабелле не хотелось бы делить с ним постель. Даже до Рашдена доползли слухи о ненасытной похоти Эдуарда.
– Итак, я вижу, наконец, мою подданную леди Изабеллу, – произнес Эдуард, когда девушка, виновато вздрогнув, – так как позволила себе размышлять в присутствии короля, – пришла в себя. – А вы не только красивы, но и умны, – и указал на сокола, который все еще сидел на ее запястье. – Вы правильно поступили, миледи.
– Спасибо, Ваше величество, – наконец, заговорила Изабелла, обрадовавшись, что король больше на нее не сердится, – мы с милордом высоко ценим ваш свадебный подарок и надеемся, что вы одобряете наш брак.
– Да, миледи, но должен признаться, что немного сожалею, что потерял вас. Дикон говорил мне, что вы довольно привлекательная девушка, но я боюсь, что недооценил вкус моего брата. Он оказался более изысканным, чем я думал. Теперь я тоже понимаю, почему мои придворные назвали вас Розой Восторга.
– Вы мне льстите, Ваше величество, – слегка зарделась Изабелла, не желая поддерживать короля, так как королева ядовито смотрела на нее в этот момент.
Елизавета Вудвилл была старше мужа, но выглядела моложе. Она прилагала все усилия, чтобы сохранить свою надменную холодную красоту. Даже теперь нетрудно было заметить, почему Нед был очарован ею. Ее гладкая кожа была светло-кремового цвета, а царственное лицо, казалось, было высечено из прекрасного мрамора. Она подбривала брови, как делало большинство придворных дам, а под шляпой почти не было видно ее каштановых, отливающих золотом волос, которые, как говорили, спадали до самых колен мерцающим водопадом. Высокий лоб королевы подчеркивал нежно изогнутые брови, огромные светлые глаза, которые сверкали холодным ледяным светом. Ее прямой, классической формы нос возвышался над слегка припухлыми губами, которые в данный момент были плотно сжаты из-за плохо скрываемой ревности.
Изабелла почувствовала, что королева возненавидела ее уже потому, что красота девушки соперничала с красотой Елизаветы, но Изабелла была значительно моложе королевы. Елизавете трудно было оставаться вежливой с девушкой. Изабелла очень обрадовалась, после того, как королевская чета обменялась репликами с Ворриком, новобрачным разрешили уйти.
К большому разочарованию придворных, которые надеялись получше познакомиться с девушкой, Изабелла и Воррик не остались танцевать после ужина. Вместо этого они пошли в свою комнату. Там Изабелла принялась лечить сломанное крыло сокола, а Воррик приказал своему рыцарю Ризу спуститься вниз к конюшням и спросить, ее найдется ли клетки для птицы. Когда, наконец, Рагнор – так Изабелла решила назвать птицу – устроился на ночь, она робко повернулась к своему мужу.
Изабелла хотела заняться с ним любовью, но не знала, как дать ему об этом знать. Она молча взяла кубок с вином, который он протянул ей, и спокойно отпила из него глоток, стараясь придумать, что сказать. Однако, ей было нелегко найти слова.
– Воррик, я… я… – она резко остановилась, кусая губы.
– Да? – спросил он, вскинув с удивлением бровь. Вдруг Изабелла поняла, что Воррик угадал ее мысли.
Она слегка сжалась, потом гордо расправила худенькие плечи, полагая что он собирается посмеяться над ней. Мягкий манящий свет ее глаз потух, и она отвернулась. Сердце разрывалось от острой обиды. Это все было бесполезно. Даже если ей и удастся выбросить Лионела из головы, из сердца и памяти, то она все равно никогда не сможет завоевать любовь Воррика. Стена, которой он себя защитил, была слишком неприступной, и граф всегда был настороже, так как боялся, что ему сделают больно. И он не пустит ее в эту крепость, которая защищает его от мира.
– Ничего, – прошептала она, – ничего.
Изабелла поставила кубок и двинулась в переднюю своей комнаты, намереваясь позвать Джоселин или кого-нибудь из служанок, чтобы они помогли ей раздеться, но Воррик остановил ее. Он подошел и положил руки ей на плечи.
– Я не верю, что ничего, Белла, – прошептал он ей на ухо, нежно гладя по руке. – Если ты хочешь меня, то тебе не стоит стесняться этого. Ничего плохого в том нет, если ты желаешь собственного мужа – разве я не прав, Белла? – негромко спросил он, поворачивая ее лицом к себе.
– Да, – выдохнула она, наконец, – я не понимаю, как и почему, но ты разбудил во мне чувство, которого я не знала раньше.
– Это называется страстью, Изабелла, – сказал Воррик тихим и нежным голосом. Его янтарные глаза сияли странным светом. – Мне нравится, что ты хочешь быть со мной. Пойдем. И скажи своим служанкам, что тебе не нужна их помощь сегодня вечером.
Когда она вернулась, то увидела, что ее муж потушил большинство свечей и разделся до рубашки, которую он тоже расстегнул, обнажив загоревшую на солнце грудь, поросшую темными волосами. Плотно облегавшие бедра брюки выдавали его желание. Воррик медленно подошел к жене, снял с нее высокую шляпку, и ее волосы сияющим серебристым потоком упали до самых бедер. Потом он молча стал снимать с нее одежду. Когда, наконец, она предстала перед ним голой, Воррик взял ее на руки и понес в постель. Сняв остальную одежду, он некоторое время сверху смотрел на нее. Потом лег рядом.
Изабелла уже чувствовала нетерпеливую дрожь в теле и знала, что муж чувствует то же. Какое-то время Воррик внимательно рассматривал ее, проводя одной рукой по окружности на ее животе.
– Почему ты пришла ко мне сегодня вечером, Белла? – с любопытством осведомился граф.
«Почему после нескольких проведенных вместе ночей она охотно принимала его, но сегодня инициатива заняться любовью исходила от нее?»
– Я… я хотела доставить удовольствие вам, милорд.
– Почему?
– Потому… потому что, хотя я и не думала, что это станет возможным, вы очень хороший муж, Воррик, и, несмотря на то что брак наш был вынужденным, пытаетесь исправить положение. Мне кажется, что я могла бы сделать не меньше.
– Понятно, – некоторое время он молчал, но потом добавил. – А как же насчет Лионела Валерекса, миледи?
– Он предал мою любовь, милорд. Так… так я пытаюсь о нем не думать.
– Если то, что вы говорите, правда, то тем самым вы очень радуете меня, мадам, потому что мне необходимо ваше хорошее отношение. Нет, я ТРЕБУЮ его.
«А мою любовь, Воррик, – хотелось закричать ей, – вы бы приняли, если бы я захотела отдать ее вам?» – но она не задала этого вопроса. Пока было достаточно, что Воррик поверил в то, что Изабелла выбросила Лионела из своего сердца и памяти. Она должна продвигаться постепенно и дать шанс их отношениям перерасти в нечто большее, чем просто желание.
Изабелла нежно коснулась лица мужа.
– Как я могу отказать вам в своем хорошем расположении, Воррик? Вы спасли мне жизнь. Только за это я бы отдала вам все, что бы вы ни попросили.
– Неужели?
– Я… я постаралась бы, милорд. Я уже стараюсь.
– Тогда обними меня и давай займемся любовью, Белла.
Она не спеша подвинулась к нему и охотно, но робко, встретила его губы. Ее рот чувственно вздрогнул от интимного прикосновения. Язык Воррика требовательно и властно приоткрыл ее губы. Граф вел себя как мужчина, знающий свои права. Он неистово искал сладость, ожидавшую его внутри, пока ее губы не прильнули к губам мужа, умоляя о большем. Воррик почти с жестокостью запустил руки в ее серебристые пряди, разметавшиеся по подушке, как будто хотел привлечь ее еще ближе, продолжая глубоко и страстно целовать жену, Он зажигал ее страстным желанием. Его язык метался у нее во рту, выходил из него, очерчивая поля ее губ, пока она не почувствовала, что они напухли. Но она не обращала на это внимания. Теперь Изабелла смело следовала за ним, куда вел его язык, такой манящий, ласкающий, извивающийся. Она ощутила его рот изнутри, исследуя и привыкая к нему, как только что он изучал ее. Воррик стонал от удовольствия и его стон смешался с ее восхищенными вздохами, пока их губы лихорадочно не прильнули друг к другу, и дыхание не стало единым.
Губы Воррика оставили губы Изабеллы, чтобы в поцелуях пройти по щеке к виску и почувствовать влажные шелковистые пряди волос. Он полностью зарылся лицом в ее спадающую гриву, глубоко вдыхая нежный аромат роз. Воррик хрипло прошептал ей что-то на ухо, и от его теплого дыхания у нее пробежала дрожь по спине.
– Колдунья! – хрипло прорычал он, потом более мягко, – Изабелла, радость моя…
Она задрожала от этих слов и в ликовании откинула назад голову. Глаза ее закрылись, а рот слегка приоткрылся, когда его губы скользнули по шее, очерчивая плавный изгиб плеча. Воррик положил на него одну руку, и его пальцы тут же властно сжались. Потом обе ладони скользнули вниз по ее груди.
Губы отыскали небольшое мягкое чувственное место возле ключицы. Он мучительно медленно ласкал его и губами, и языком, пока Изабелла не скорчилась под ним и кровь бешено не застучала в жилах. Он почувствовал, как безумно, толчками забился пульс в ямочке на шее, как отвердели соски под играющими с ними пальцами.
Воррик опустил голову и прижался губами к вздымающимся вершинам, вначале к одной, потом к другой. Он ласкал созревшие бутоны, покусывая их губами. Его язык быстро скользил по верхушкам, обвивался вокруг них так, что они еще больше напряглись от восторга. Трепетные волны вздымались в теле Изабеллы, когда она держала в руках голову Воррика, нежно поглаживая по волосам, пока его язык продолжал возбуждать ее соски, а пальцы – ласкать грудь.
Что-то мягкое и теплое вошло в нее; она открыла глаза, чтобы посмотреть на него, и в этот момент ей страстно захотелось иметь ребенка, который бы рос у нее в животе, а потом сосал ее грудь.
Потом его рот стал спускаться все ниже, и чувство восторга сменилось более примитивным желанием.
Откуда-то у него в руках оказался бокал с вином, и он выливал на нее этот напиток. Изабелла чувствовала, как он течет у нее по бедрам, стекает по мягким изгибам к истокам ее женского начала, которое теперь целовали его губы. Его язык вкушал вино и ее сладость. Она невольно задрожала от приятных ощущений, которые муж в ней пробуждал. Он приоткрыл нежные выпуклости, закрывавшие вход в нее, ритмично ласкал их, пока не появилась влажность от этих прикосновений, и Изабелла застонала от желания почувствовать его глубоко внутри себя. Пальцы мужа скользнули внутрь, и от их трепетных движений она почувствовала невыносимую дрожь.
Большой цветок таял от его рук, набух от горячих прикосновений его языка. Его крошечные лепестки сворачивались и разворачивались, пока вдруг он не расцвел страстью, взрывом своего расцвета, заставив Изабеллу неистово изогнуться под ласкавшей его рукой. В ней снова и снова кричало желание, а тело сотрясали толчки, потом тут же, почувствовав удовлетворение, она вздохнула от удовольствия. Она насытилась, но не была удовлетворена, так как сама хотела сегодня вечером взять инициативу в свои руки!
Как она позволила отпустить себя так просто, когда сама хотела завоевать его?
Изабелла обняла мужа и притянула поближе к себе, чтобы можно было поцеловать, почувствовать мускусный вкус на его губах. Муж подвинулся, чтобы войти в нее, но она остановила его, упершись ладонями в грудь, побуждая Воррика лечь на спину. Тот с любопытством посмотрел на нее. Он начал что-то говорить, но Изабелла приложила ладонь кего губам, чтобы замолчал.
– Тише, – негромко сказала она ему. – Дай мне удовлетворить твое желание. Ты не пожалеешь, обещаю тебе.
Изабелла запустила пальцы в его волосы и поцеловала его, вначале робко, как застенчивая девушка, которая была с ним в постели в первый раз. Она целовала его глаза, рот и нос. Ее длинные ресницы, словно крылья бабочки, коснулись его щек, странным образом возбуждая своим прикосновением. Воррик никогда не чувствовал такого раньше. Потом губы, девушки коснулись его уха. Они слегка приоткрылись, когда Воррик услыхал тихий вдох, потом выдох. Ее дыхание было теплым и вызвало в нем легкую дрожь желания, которое резко обострилось, когда она потерлась носом о мочку его уха, слегка укусив ее зубами.
Он почувствовал острое желание, увидев свою жену в новом свете. Воррик увидел Изабеллу, которая хорошо восприняла его уроки, и теперь смело применяла свой талант, чтобы принести ему удовольствие. Какое-то время его мучил вопрос – почему? Но эта мысль была мимолетной, потому что вскоре он уже ничего не чувствовал, ничего, кроме всепоглощающего желания.
Молодая жена страстно и чувственно прижалась к нему всем телом. Потом томно изогнулась дугой, слегка касаясь тела мужа и маня за собой, в то время как рот ловил его грудь, разглаживая темные волосы. Она губами нашла его соски, возбуждая их так, как совсем недавно он возбуждал ее, покусывая зубами, лаская языком, пока соски не отвердели так же, как и ее. В этот момент ей хотелось знать, чувствует ли он сейчас восхитительные волны, расходящиеся по всему телу, которые Изабелла ощущала немного раньше. Он тоже почувствовал их, и она это поняла по его негромкому стону и по тому, как пальцы вцепились в ее тело.
Губы переместились к животу, потом продолжили свой путь вниз к сильным плотным бедрам. Ее язык сначала коснулся одной ноги, потом другой, пока, наконец, она не стала целовать его мужское достоинство. Ее рот начал медленно скользить по его стволу вверх, потом вниз, затем снова вверх. Когда Изабелла поняла, что он изнемогает, она вылила на него остатки вина, и ее губы сомкнулись на нем. Она подняла голову, ее мягкие руки скользнули по его талии, крепко сжав его. Потом она склонилась, поглощая его огненное копье своими ножнами. Изабелла снова и снова охватывала его, все быстрее и быстрее, скользила по нему, пока не почувствовала, наконец, все больше разраставшееся напряжение внутри него, которое прорвалось торжествующим фонтаном. В экстазе она крепко прижалась к нему, почувствовав, как его руки крепко обхватили ее, и муж, увлекая жену в свои объятия, с дикой страстью пронзил ее своим копьем. Наконец, они затихли.
Сердце Воррика бешено колотилось в груди, потому что раньше он никогда не занимался любовью так, как только что с Изабеллой. В какое-то мгновение он понял, что значит, когда тебя берут. Другими словами описать то, что сделала с ним Изабелла, было нельзя. Все еще тяжело дыша, Воррик с удивлением посмотрел на нее. Ее голова была откинута назад, сияющая конка ее волос была влажной и прилипла к голове, губы были приоткрыты, так как она тяжело дышала. Кожа блестела, как сатин, покрытый капельками росы. Тело, словно озаренное солнечным светом, порозовело от занятий любовью. Воррик никогда не видел свою жену более восхитительной, более прекрасной. Она поражала своей наготой, как прекрасная языческая богиня. Он потянулся и коснулся ее груди. Изабелла снова наклонилась, чтобы поцеловать его, потом отстранилась и легла рядом, положив голову ему на плечо.
При этой мысли Изабелла тревожно взглянула на своего мужа. Она неожиданно вспомнила, что Генрих был тоже уэльсцем и его дедушка по отцу Обеин Тюдор был поэтом в Уэльсе. Он тайно женился на Екатерине Валойс – матери короля Генриха VI. Его отец Эдмонд был наполовину братом прежнему королю. Сам Генрих был племянником бывшего короля. Да, Генрих был уэльсцем. Изабелла была в этом уверена, потому что даже сейчас Воррик называл сына Маргарет не Генри, а Гарри – лорд Гарри Тюдор, граф Ричмонд, хотя титул был уже неправильным. С тех пор, как его притязания на корону стали законными. Раньше король Эдуард IV считал, что Генри представляет собой значительную угрозу и может попытаться сбросить его с трона, но пока Генри удавалось ладить с королем.
«Я бы точно так же поступила, – подумала Изабелла, – если бы моими глазами и ушами при дворе была моя амбициозная любящая мать».
Она снова взглянула на Маргарет и подумала: «Какие грандиозные планы вынашивает баронесса с этими умными темными глазами, так часто устремленными на небеса. При дворе были те, кто по глупости принимали Маргарет за хорошую, но простоватую женщину. Но внимательно наблюдавшую за ней Изабеллу не так-то легко обвести вокруг пальца.
Потом Маргарет вышла замуж за сэра Генри Стеффорда, чей племянник, еще один Генри Стеффорд, теперь был герцогом Бекингемом. Герцог был женат на сестре королевы Катерине. Изабелла посмотрела на молодого герцога, сидящего за столом. Он тоже метил на престол, вспомнила она, имея законное право через Томаса Вудстока. Его величество герцог Бекингем, Генри Стеффорд, Генри Тюдор – последний из династии Ланкастеров; леди Маргарет Стейнли – его изобретательная любящая мать; и лорд Томас Стейнли, «лиса» – третий муж баронессы. Изабелла невольно вздрогнула, подумав о такой опасной комбинации.
А что же Воррик, ее муж, который был наполовину уэльсцем? «ВОРРИК НА СТОРОНЕ ВЫИГРЫВАЮЩИХ, МИЛЕДИ.»
– Замерзла, Изабелла? – с любопытством поинтересовался Воррик, заметив ее слабую дрожь и то, что она необычайно притихла.
– Нет, – ей удалось улыбнуться, и она взглянула на него, хотя сердце сжалось у нее в груди.
«Они вырвут корону из рук любимого брата короля, если только смогут. Я каким-то образом чувствую, что это правда».
– Ничего, милорд, легкий сквозняк – вот и все. Все уже прошло, – солгала девушка, но странное чувство, овладевшее ею, все еще оставалось, пробирая до костей..
Только что прошло две недели, как она давала клятву любви, верности человеку, который на коленях стоял рядом с ней перед алтарем. Только сегодня она решила завоевать сердце этого же самого мужчины, который стал ее мужем. Но Изабелла не понимала, что когда-нибудь Воррик может стать ее врагом.
Она больше не могла смотреть в его глаза, эти янтарные очи, которые неотступно смотрели на нее и угадывали ее мысли, и она обрадовалась, когда к столу подошел рыцарь, принесший блюдо на серебряном, богато украшенном драгоценными камнями подносе, и удивилась странному хихиканью придворных, которое переросло в выжидательное молчание.
– Милорд, Хокхарст, – заговорил рыцарь, поклонившись с преувеличенной пышностью. – Его величество просит принять вас вот этот подарок, в честь вашей недавней женитьбы. – Он снял покрывало и все увидели золотисто-коричневого сокола, который все еще будучи живым, был для безопасности связан и беспомощно лежал, среди лепестков белых роз.
У Изабеллы перехватило дыхание, потом она вскрикнула от ужаса, увидев перевязанную птицу, и, понимая, что это была черная шутка со стороны короля: никто из присутствующих, слышавших историю о том, что произошло сегодня днем, не мог сомневаться в том, что означал свадебный подарок Эдуарда.
– Ах, жестоко, жестоко, – всхлипнула девушка, вскочив на ноги, намереваясь тут же освободить бедного сокола.
Однако Воррик быстро обнял ее за талию – всем присутствующим показалось, что любовно, – но Изабелле показалось, что ее окольцевали железным кольцом: муж угрожающе сжал ее талию, почти до боли, тем самым удерживая от непродуманного действия.
Граф криво улыбнулся рыцарю, который принес связанную птицу, потом обычным взглядом обвел всех присутствующих.
– Я вижу, что Его величество не потерял чувство юмора в мое отсутствие, – сказал Воррик достаточно громко, чтобы все слышали. По залу пробежал одобрительный смешок, но потом все стихло. Придворные смотрели и выжидали, как животные, травившие свою жертву.
– Пойдем, Изабелла, – встал Воррик и протянул ей руку, успокаивая ее взглядом, чтобы она не сделала ничего необдуманного. – Мне кажется, что король был бы рад познакомиться с вами.
Дрожа от гнева, она встала. Ее серо-зеленые глаза зажглись решительным огнем, и, хотя она отчаянно была напугана мыслью о том, что может навлечь гнев на свою голову и голову мужа, она даже не пошевельнулась и не подала руку Воррику.
Вместо этого в безмолвном молчании, которое снова воцарилось в зале, она взяла тяжелую тарелку из рук рыцаря и поставила ее на стол. Потом вытащила кинжал из-за пояса, наклонилась над соколом и ловко перерезала связывающие его ремни. Птица встрепенулась и попыталась встать, но не смогла. Девушка с гневом заметила, что у сокола переломано крыло. Но, убедившись, насколько жестоки придворные, Изабелла теперь понимала, что они без колебаний снова осмеют ее и Воррика немилосердно, если сокол продолжит свои бесплодные попытки взлететь. Это было невыносимо. Она не позволит, чтобы из Воррика снова сделали дурака. Она быстро снова схватила путы, которые висели на острых когтях птицы и грациозным движением вздернула птицу к себе на запястье. Птица слегка качнулась, потом нашла равновесие и на мгновение посмотрела в глаза девушки, как будто признавая установившуюся с этого момента связь между ними. Она гордо подняла голову и обвела взглядом комнату, издав негромкий победоносный крик. Несколько лепестков от белых роз, которые пристали к ее лапам, упали на пол. Потом снова все стихло. Еще с минуту в зале было тихо, потом вдруг все изорвалось восхищенными аплодисментами, сопровождаемыми одобрительными возгласами, отдававшимися эхом в сводах замка, когда Изабелла подняла сокола высоко вверх, чтобы все видели.
Торжествуя, она повернулась к своему мужу. И, к своему удивлению, ибо она боялась, что он рассердится, увидела, что его глаза сияли гордостью и одобрением.
– Браво, Белла, – прошептал он, поднимая ее свободную руку к губам и целуя ее. – Браво, миледи.
И в этот момент Изабелла была готова поклясться, что он любит ее.
Под руку со своим мужем Изабелла нервно шла к столу. Разгневался Эдуард или нет, она не могла сказать. Раньше она мельком видела короля и королеву, когда вошла в большой зал. Но Изабелла не знала, что ее представят им сегодня вечером. Она думала, что это состоится послезавтра в Вестминстерском дворце, где проходят официальные приемы. Изабелла прикусила губу и встревоженно посмотрела на свое платье, думая о том, достаточно ли оно богато для такого случав. Казалось, что это беспокоило ее больше всего.
– Улыбнись, Изабелла! – неожиданно прошептал ей на ухо Воррик, очень испугав ее. – Ты выглядишь так, как будто тебя ведут на экзекуцию в башню Грин. Тебе нечего бояться. Ты была великолепна, и король показал нам обоим свое расположение.
– Черт побери, милорд! Как, тем, что, осмеяв нас перед всем двором, послал нам этого жалкого сокола на постели из белых роз?
– Нет, – Воррик вновь сардонически усмехнулся. – Это было просто шуткой со стороны Эдуарда? Действительным же подарком был поднос, чья стоимость составляет целое состояние.
– А-а! – Изабелла, наконец, поняла и раскрыла глаза. – Значит, значит, король доволен нашим браком?
– Да.
– Но он выбрал жестокий путь, чтобы это показать! Милорд, герцог Глостер никогда бы не был так немилосерден. Мне кажется, что ваш Эдуард не тот человек, за которого его принимает собственный брат.
– Может быть, это и так. Однако, мы с вами – его подданные. Не будьте так глупы и не портите победу, которую вы одержали, Изабелла.
– Нет, милорд, я не стану этого делать. Но не просите меня полюбить его, потому, что я не могу.
При этом глаза у Воррика задумчиво заблестели, но он больше ничего не сказал.
Королю Эдуарду Плантегенету было тридцать восемь лет, но он выглядел старше. Когда он одержал свою блестящую победу при Таутоне, ему было девятнадцать лет, и он взошел на трон. Тогда Эдуард был золотым богом Англии, блестящим военным полководцем, который вырвал корону из рук короля Генриха VI. Простой народ встречал его с восторгом и распахнутыми объятиями. Но последующие беспутные годы жизни бесповоротно сказались на Неде, лишив его былой силы и славы. Тело, когда-то гибкое и сильное, ослабело и огрубело от чрезмерного увлечения обильной пищей и питьем. Красивое лицо постарело и обвисло от разгульной жизни. Глаза, когда-то ясные и голубые, как небо, были налиты кровью от ночных кутежей с бесконечной вереницей женщин. Только копна белокурых волос напоминала Изабелле о том времени, когда Англия смотрела на своего короля, как на золотого Бога. Его любил народ, но Изабелла не знала Эдуарда раньше, поэтому ничего не чувствовала, кроме сострадания, когда упала на колени перед королем.
Это был брат Ричарда, но какими все-таки разными были эти два человека. В Эдуарде не было ничего от замкнутости Ричарда, его доброты и затаенной печали. Эдуард всегда излучал внутренний свет и был, возможно, угасающим солнцем, но все-таки – солнцем, красным огнем, который сжигал сам себя, разрушал собственной силой.
В глазах короля была какая-то жестокость, отчего Изабелла слегка вздрогнула, когда он кивнул, чтобы она поднялась. От нее не ускользнуло то, как он оценивающе рассматривал ее тело, желая обладать тем, что видел. Ее сердце тревожно дрогнуло: многие женщины при дворе стали любовницами короля, но Изабелле не хотелось бы делить с ним постель. Даже до Рашдена доползли слухи о ненасытной похоти Эдуарда.
– Итак, я вижу, наконец, мою подданную леди Изабеллу, – произнес Эдуард, когда девушка, виновато вздрогнув, – так как позволила себе размышлять в присутствии короля, – пришла в себя. – А вы не только красивы, но и умны, – и указал на сокола, который все еще сидел на ее запястье. – Вы правильно поступили, миледи.
– Спасибо, Ваше величество, – наконец, заговорила Изабелла, обрадовавшись, что король больше на нее не сердится, – мы с милордом высоко ценим ваш свадебный подарок и надеемся, что вы одобряете наш брак.
– Да, миледи, но должен признаться, что немного сожалею, что потерял вас. Дикон говорил мне, что вы довольно привлекательная девушка, но я боюсь, что недооценил вкус моего брата. Он оказался более изысканным, чем я думал. Теперь я тоже понимаю, почему мои придворные назвали вас Розой Восторга.
– Вы мне льстите, Ваше величество, – слегка зарделась Изабелла, не желая поддерживать короля, так как королева ядовито смотрела на нее в этот момент.
Елизавета Вудвилл была старше мужа, но выглядела моложе. Она прилагала все усилия, чтобы сохранить свою надменную холодную красоту. Даже теперь нетрудно было заметить, почему Нед был очарован ею. Ее гладкая кожа была светло-кремового цвета, а царственное лицо, казалось, было высечено из прекрасного мрамора. Она подбривала брови, как делало большинство придворных дам, а под шляпой почти не было видно ее каштановых, отливающих золотом волос, которые, как говорили, спадали до самых колен мерцающим водопадом. Высокий лоб королевы подчеркивал нежно изогнутые брови, огромные светлые глаза, которые сверкали холодным ледяным светом. Ее прямой, классической формы нос возвышался над слегка припухлыми губами, которые в данный момент были плотно сжаты из-за плохо скрываемой ревности.
Изабелла почувствовала, что королева возненавидела ее уже потому, что красота девушки соперничала с красотой Елизаветы, но Изабелла была значительно моложе королевы. Елизавете трудно было оставаться вежливой с девушкой. Изабелла очень обрадовалась, после того, как королевская чета обменялась репликами с Ворриком, новобрачным разрешили уйти.
К большому разочарованию придворных, которые надеялись получше познакомиться с девушкой, Изабелла и Воррик не остались танцевать после ужина. Вместо этого они пошли в свою комнату. Там Изабелла принялась лечить сломанное крыло сокола, а Воррик приказал своему рыцарю Ризу спуститься вниз к конюшням и спросить, ее найдется ли клетки для птицы. Когда, наконец, Рагнор – так Изабелла решила назвать птицу – устроился на ночь, она робко повернулась к своему мужу.
Изабелла хотела заняться с ним любовью, но не знала, как дать ему об этом знать. Она молча взяла кубок с вином, который он протянул ей, и спокойно отпила из него глоток, стараясь придумать, что сказать. Однако, ей было нелегко найти слова.
– Воррик, я… я… – она резко остановилась, кусая губы.
– Да? – спросил он, вскинув с удивлением бровь. Вдруг Изабелла поняла, что Воррик угадал ее мысли.
Она слегка сжалась, потом гордо расправила худенькие плечи, полагая что он собирается посмеяться над ней. Мягкий манящий свет ее глаз потух, и она отвернулась. Сердце разрывалось от острой обиды. Это все было бесполезно. Даже если ей и удастся выбросить Лионела из головы, из сердца и памяти, то она все равно никогда не сможет завоевать любовь Воррика. Стена, которой он себя защитил, была слишком неприступной, и граф всегда был настороже, так как боялся, что ему сделают больно. И он не пустит ее в эту крепость, которая защищает его от мира.
– Ничего, – прошептала она, – ничего.
Изабелла поставила кубок и двинулась в переднюю своей комнаты, намереваясь позвать Джоселин или кого-нибудь из служанок, чтобы они помогли ей раздеться, но Воррик остановил ее. Он подошел и положил руки ей на плечи.
– Я не верю, что ничего, Белла, – прошептал он ей на ухо, нежно гладя по руке. – Если ты хочешь меня, то тебе не стоит стесняться этого. Ничего плохого в том нет, если ты желаешь собственного мужа – разве я не прав, Белла? – негромко спросил он, поворачивая ее лицом к себе.
– Да, – выдохнула она, наконец, – я не понимаю, как и почему, но ты разбудил во мне чувство, которого я не знала раньше.
– Это называется страстью, Изабелла, – сказал Воррик тихим и нежным голосом. Его янтарные глаза сияли странным светом. – Мне нравится, что ты хочешь быть со мной. Пойдем. И скажи своим служанкам, что тебе не нужна их помощь сегодня вечером.
Когда она вернулась, то увидела, что ее муж потушил большинство свечей и разделся до рубашки, которую он тоже расстегнул, обнажив загоревшую на солнце грудь, поросшую темными волосами. Плотно облегавшие бедра брюки выдавали его желание. Воррик медленно подошел к жене, снял с нее высокую шляпку, и ее волосы сияющим серебристым потоком упали до самых бедер. Потом он молча стал снимать с нее одежду. Когда, наконец, она предстала перед ним голой, Воррик взял ее на руки и понес в постель. Сняв остальную одежду, он некоторое время сверху смотрел на нее. Потом лег рядом.
Изабелла уже чувствовала нетерпеливую дрожь в теле и знала, что муж чувствует то же. Какое-то время Воррик внимательно рассматривал ее, проводя одной рукой по окружности на ее животе.
– Почему ты пришла ко мне сегодня вечером, Белла? – с любопытством осведомился граф.
«Почему после нескольких проведенных вместе ночей она охотно принимала его, но сегодня инициатива заняться любовью исходила от нее?»
– Я… я хотела доставить удовольствие вам, милорд.
– Почему?
– Потому… потому что, хотя я и не думала, что это станет возможным, вы очень хороший муж, Воррик, и, несмотря на то что брак наш был вынужденным, пытаетесь исправить положение. Мне кажется, что я могла бы сделать не меньше.
– Понятно, – некоторое время он молчал, но потом добавил. – А как же насчет Лионела Валерекса, миледи?
– Он предал мою любовь, милорд. Так… так я пытаюсь о нем не думать.
– Если то, что вы говорите, правда, то тем самым вы очень радуете меня, мадам, потому что мне необходимо ваше хорошее отношение. Нет, я ТРЕБУЮ его.
«А мою любовь, Воррик, – хотелось закричать ей, – вы бы приняли, если бы я захотела отдать ее вам?» – но она не задала этого вопроса. Пока было достаточно, что Воррик поверил в то, что Изабелла выбросила Лионела из своего сердца и памяти. Она должна продвигаться постепенно и дать шанс их отношениям перерасти в нечто большее, чем просто желание.
Изабелла нежно коснулась лица мужа.
– Как я могу отказать вам в своем хорошем расположении, Воррик? Вы спасли мне жизнь. Только за это я бы отдала вам все, что бы вы ни попросили.
– Неужели?
– Я… я постаралась бы, милорд. Я уже стараюсь.
– Тогда обними меня и давай займемся любовью, Белла.
Она не спеша подвинулась к нему и охотно, но робко, встретила его губы. Ее рот чувственно вздрогнул от интимного прикосновения. Язык Воррика требовательно и властно приоткрыл ее губы. Граф вел себя как мужчина, знающий свои права. Он неистово искал сладость, ожидавшую его внутри, пока ее губы не прильнули к губам мужа, умоляя о большем. Воррик почти с жестокостью запустил руки в ее серебристые пряди, разметавшиеся по подушке, как будто хотел привлечь ее еще ближе, продолжая глубоко и страстно целовать жену, Он зажигал ее страстным желанием. Его язык метался у нее во рту, выходил из него, очерчивая поля ее губ, пока она не почувствовала, что они напухли. Но она не обращала на это внимания. Теперь Изабелла смело следовала за ним, куда вел его язык, такой манящий, ласкающий, извивающийся. Она ощутила его рот изнутри, исследуя и привыкая к нему, как только что он изучал ее. Воррик стонал от удовольствия и его стон смешался с ее восхищенными вздохами, пока их губы лихорадочно не прильнули друг к другу, и дыхание не стало единым.
Губы Воррика оставили губы Изабеллы, чтобы в поцелуях пройти по щеке к виску и почувствовать влажные шелковистые пряди волос. Он полностью зарылся лицом в ее спадающую гриву, глубоко вдыхая нежный аромат роз. Воррик хрипло прошептал ей что-то на ухо, и от его теплого дыхания у нее пробежала дрожь по спине.
– Колдунья! – хрипло прорычал он, потом более мягко, – Изабелла, радость моя…
Она задрожала от этих слов и в ликовании откинула назад голову. Глаза ее закрылись, а рот слегка приоткрылся, когда его губы скользнули по шее, очерчивая плавный изгиб плеча. Воррик положил на него одну руку, и его пальцы тут же властно сжались. Потом обе ладони скользнули вниз по ее груди.
Губы отыскали небольшое мягкое чувственное место возле ключицы. Он мучительно медленно ласкал его и губами, и языком, пока Изабелла не скорчилась под ним и кровь бешено не застучала в жилах. Он почувствовал, как безумно, толчками забился пульс в ямочке на шее, как отвердели соски под играющими с ними пальцами.
Воррик опустил голову и прижался губами к вздымающимся вершинам, вначале к одной, потом к другой. Он ласкал созревшие бутоны, покусывая их губами. Его язык быстро скользил по верхушкам, обвивался вокруг них так, что они еще больше напряглись от восторга. Трепетные волны вздымались в теле Изабеллы, когда она держала в руках голову Воррика, нежно поглаживая по волосам, пока его язык продолжал возбуждать ее соски, а пальцы – ласкать грудь.
Что-то мягкое и теплое вошло в нее; она открыла глаза, чтобы посмотреть на него, и в этот момент ей страстно захотелось иметь ребенка, который бы рос у нее в животе, а потом сосал ее грудь.
Потом его рот стал спускаться все ниже, и чувство восторга сменилось более примитивным желанием.
Откуда-то у него в руках оказался бокал с вином, и он выливал на нее этот напиток. Изабелла чувствовала, как он течет у нее по бедрам, стекает по мягким изгибам к истокам ее женского начала, которое теперь целовали его губы. Его язык вкушал вино и ее сладость. Она невольно задрожала от приятных ощущений, которые муж в ней пробуждал. Он приоткрыл нежные выпуклости, закрывавшие вход в нее, ритмично ласкал их, пока не появилась влажность от этих прикосновений, и Изабелла застонала от желания почувствовать его глубоко внутри себя. Пальцы мужа скользнули внутрь, и от их трепетных движений она почувствовала невыносимую дрожь.
Большой цветок таял от его рук, набух от горячих прикосновений его языка. Его крошечные лепестки сворачивались и разворачивались, пока вдруг он не расцвел страстью, взрывом своего расцвета, заставив Изабеллу неистово изогнуться под ласкавшей его рукой. В ней снова и снова кричало желание, а тело сотрясали толчки, потом тут же, почувствовав удовлетворение, она вздохнула от удовольствия. Она насытилась, но не была удовлетворена, так как сама хотела сегодня вечером взять инициативу в свои руки!
Как она позволила отпустить себя так просто, когда сама хотела завоевать его?
Изабелла обняла мужа и притянула поближе к себе, чтобы можно было поцеловать, почувствовать мускусный вкус на его губах. Муж подвинулся, чтобы войти в нее, но она остановила его, упершись ладонями в грудь, побуждая Воррика лечь на спину. Тот с любопытством посмотрел на нее. Он начал что-то говорить, но Изабелла приложила ладонь кего губам, чтобы замолчал.
– Тише, – негромко сказала она ему. – Дай мне удовлетворить твое желание. Ты не пожалеешь, обещаю тебе.
Изабелла запустила пальцы в его волосы и поцеловала его, вначале робко, как застенчивая девушка, которая была с ним в постели в первый раз. Она целовала его глаза, рот и нос. Ее длинные ресницы, словно крылья бабочки, коснулись его щек, странным образом возбуждая своим прикосновением. Воррик никогда не чувствовал такого раньше. Потом губы, девушки коснулись его уха. Они слегка приоткрылись, когда Воррик услыхал тихий вдох, потом выдох. Ее дыхание было теплым и вызвало в нем легкую дрожь желания, которое резко обострилось, когда она потерлась носом о мочку его уха, слегка укусив ее зубами.
Он почувствовал острое желание, увидев свою жену в новом свете. Воррик увидел Изабеллу, которая хорошо восприняла его уроки, и теперь смело применяла свой талант, чтобы принести ему удовольствие. Какое-то время его мучил вопрос – почему? Но эта мысль была мимолетной, потому что вскоре он уже ничего не чувствовал, ничего, кроме всепоглощающего желания.
Молодая жена страстно и чувственно прижалась к нему всем телом. Потом томно изогнулась дугой, слегка касаясь тела мужа и маня за собой, в то время как рот ловил его грудь, разглаживая темные волосы. Она губами нашла его соски, возбуждая их так, как совсем недавно он возбуждал ее, покусывая зубами, лаская языком, пока соски не отвердели так же, как и ее. В этот момент ей хотелось знать, чувствует ли он сейчас восхитительные волны, расходящиеся по всему телу, которые Изабелла ощущала немного раньше. Он тоже почувствовал их, и она это поняла по его негромкому стону и по тому, как пальцы вцепились в ее тело.
Губы переместились к животу, потом продолжили свой путь вниз к сильным плотным бедрам. Ее язык сначала коснулся одной ноги, потом другой, пока, наконец, она не стала целовать его мужское достоинство. Ее рот начал медленно скользить по его стволу вверх, потом вниз, затем снова вверх. Когда Изабелла поняла, что он изнемогает, она вылила на него остатки вина, и ее губы сомкнулись на нем. Она подняла голову, ее мягкие руки скользнули по его талии, крепко сжав его. Потом она склонилась, поглощая его огненное копье своими ножнами. Изабелла снова и снова охватывала его, все быстрее и быстрее, скользила по нему, пока не почувствовала, наконец, все больше разраставшееся напряжение внутри него, которое прорвалось торжествующим фонтаном. В экстазе она крепко прижалась к нему, почувствовав, как его руки крепко обхватили ее, и муж, увлекая жену в свои объятия, с дикой страстью пронзил ее своим копьем. Наконец, они затихли.
Сердце Воррика бешено колотилось в груди, потому что раньше он никогда не занимался любовью так, как только что с Изабеллой. В какое-то мгновение он понял, что значит, когда тебя берут. Другими словами описать то, что сделала с ним Изабелла, было нельзя. Все еще тяжело дыша, Воррик с удивлением посмотрел на нее. Ее голова была откинута назад, сияющая конка ее волос была влажной и прилипла к голове, губы были приоткрыты, так как она тяжело дышала. Кожа блестела, как сатин, покрытый капельками росы. Тело, словно озаренное солнечным светом, порозовело от занятий любовью. Воррик никогда не видел свою жену более восхитительной, более прекрасной. Она поражала своей наготой, как прекрасная языческая богиня. Он потянулся и коснулся ее груди. Изабелла снова наклонилась, чтобы поцеловать его, потом отстранилась и легла рядом, положив голову ему на плечо.