Страница:
Все еще крича, она бежала вдоль рядов скамеек, забыв о своем страхе. Пораженный Лионел, ничего не понимал, уставился на Изабеллу. Этого времени ей хватило как раз, чтобы выхватить из его рук подсвечник.
– Ты этого не сделаешь! Не посмеешь сделать! Лионел! Я тебе не позволю! Не позволю, слышишь?
– Изабелла, – выдохнул он, – Изабелла! Черт побери, дурочка! Неужели ты не видишь, что это наш шанс – наш шанс избавиться от нее навсегда! Дай мне подсвечник, дорогая! Для меня никогда не существовало других женщин, кроме тебя.
– Боже мой, ты сошел с ума? Даже если бы я была свободна, я бы не…
– Мы и его убьем. Этого уэльского ублюдка, – сказал Лионел, и его глаза зажглись каким-то ужасающим светом. – Да, это единственный способ, Изабелла. Теперь я понимаю. Ну, дорогая, отдай же мне подсвечник, – коварно продолжал он уговаривать ее. – Мы должны поторопиться, если не хотим, чтобы нас здесь обнаружили.
– Боже мой, – в который раз повторила Изабелла, – ты сошел с ума. Я люблю только своего мужа. Очень люблю, ты слышишь? Я все равно не вышла бы за тебя замуж, даже если бы ты был последним мужчиной, оставшимся на земле!
– Успокойся, Изабелла, сейчас не время меня терзать. Я всегда был мужчиной, которого ты любила всем сердцем – ты не можешь этого отрицать.
– Да, я это отрицаю!
Лионел ничего не ответил, и, задумавшись, посмотрел на нее. Потом многозначительно стал приближаться к ней.
– Мне жаль это слышать, Изабелла, – зловеще сказал он ей. Действительно, очень жаль. Я бы сделал для тебя все, ты же знаешь.
Изабелла, до которой стала доходить вся опасность ее положения, попятилась от него, все еще не желая оставлять Джильен, находившуюся без сознания, на его растерзание. Если бы она только могла побежать за помощью! Но Лионел шел за ней по пятам. Одно неосторожное движение, и он набросится на нее. Он предусмотрительно находился на некотором расстоянии от нее – расстоянии подсвечника, который она угрожающе подняла в руке. Девушка прикусила губу, думая о том, сколько уже времени здесь находится. Когда ее начнут искать? И Воррик или Джоселин придут за ней. Если бы только она могла на это время оттянуть атаку Лионела. Изабелла почувствовала, что у нее начинается истерика, и с огромным трудом подавила рыдания, готовые вырваться наружу. Нельзя было позволить дать выход своим чувствам, по крайней мере, сейчас, когда смерть смотрела ей в лицо.
Как странно, что Лионел, которого она считала когда-то своим любимым, пытался убить ее. Отрешенно Изабелла подумала о том, что почувствует, когда эти руки, прежде так нежно ласкавшие, вытащат из ее тела жизнь. Она сделала глубокий вздох при этой мысли и резко встряхнулась, пытаясь выбросить подобное из головы.
– Милорд… Лионел… Ты вне себя. Конечно, ты обезумел от горя. Твоя жена пострадала от несчастного случая. Знаю, что ты не собирался причинить ей никакого вреда, – произнесла Изабелла. – Это не по твоей вине она ударилась о скамейку. Это был несчастный случай, – медленно повторила она. – Иди и приведи кого-нибудь из придворных врачей. Пока ты не вернешься, я побуду с Джильен.
– Это не пройдет, дорогая, – промурлыкал Лионел. – Хоть это и печально, но факт. Я видел твое лицо сейчас и на нем не нашел любви ко мне. Ты любишь только этого уэльского ублюдка! Ах, Белла, Белла, мы бы могли быть так счастливы с тобой. Мы БЫЛИ счастливы… когда-то. Почему все изменилось, интересно?
К удивлению девушки, голос Лионела, действительно, зазвучал печально, и в какой-то момент она чуть не пожалела его, но заставила себя опомниться. Он был похож на дикого шотландского кота, о котором когда-то рассказывал Гил. Стоит ей показать хоть один признак слабости, хоть намек на страх, Лионел в ту же секунду набросится на нее и разорвет на куски. Кричать в таком случае будет совершенно бесполезно. Она уже кричала однажды, и никто не пришел ей на помощь. Часовня находилась в захолустье, и, к тому же, был поздний час.
– Мы никогда не были бы счастливы с тобой, – сказала она. – Наша любовь была построена на лжи. Твоей лжи, которой я, молодая доверчивая дурочка, поверила.
– Черт побери! – зарычал он. – Я любил тебя, Изабелла! Любил!
– Нет, Лионел. Если бы ты любил меня, то никогда бы не стал мне лгать. Ты только хотел меня, как сейчас. А сейчас, может быть, даже больше, чем когда-нибудь. Я не твоя и никогда ей не буду.
– Из-за НЕГО… Уэльского ублюдка? – сухо закончил он.
– Да, Воррик, действительно, незаконнорожденный, но тебе не дано понять, что за человек мой муж. И ты обзываешь его так только из-за крови, текущей в его жилах, за обстоятельства его рождения, которых он не выбирал. Ты ненавидишь его потому, что мое сердце принадлежит ему. Именно за это я его люблю. Просто обстоятельства рождения сделали его ранимым, и это покорило мое сердце. У него хватило мужества признать свою ранимость, пустить меня за стены, которые защищали его от таких, как ты. Я ему нужна, и, как ни странно, но он мне нужен тоже. У нас с Ворриком много общего, похожего, чего не было у нас с тобой.
– Да, теперь я понимаю… Теперь, когда уже слишком поздно, слишком поздно для нас обоих, – сказал Лионел. – Ты не сможешь сейчас уйти, Изабелла. Я собирался убить свою жену, и, зная это, ты расскажешь Ричарду, а потом у меня ничего не будет: каким-то образом этой глупой женщине, на которой я женился, удалось завоевать любовь Анны, а король любит тех, кого любила королева.
«Это конец, – подумала Изабелла. – Лионел собирается меня убить. Ах, Воррик, Воррик, милорд, любимый мой…»
– Убегайте, миледи! Убегайте!
Изабелла и Лионел одновременно оглянулись, услышав эту команду. Сердце девушки бешено забилось с облегчением: это была Джоселин, Джоселин, которая ждала ребенка Кэрливела, но даже в таком положении готова была защищать свою хозяйку. Даже теперь она угрожающе надвигалась на них, высоко подняв факел, который держала в руках.
– Джоселин! Приведи Воррика. Здесь леди Сант-Сейвор. Она пострадала, и я не смею ее оставить, – сказала Изабелла, продолжая с осторожностью глядеть на Лионела и пытаясь предугадать его следующее движение.
Лионел почти мгновенно почувствовал, как у него голова завертелась колесом, когда он посмотрел на этих трех женщин: Изабелла – самая решительная из них, Джоселин – беременная и колебалась, остаться ей или побежать за помощью, а Джильен – беспомощная, все еще находившаяся без сознания. Внезапно Лионел одним быстрым движением бросился на Изабеллу, выбил подсвечник из ее рук и яростно замахнулся на нее, но она вовремя увернулась от смертельного удара. Подсвечник упал на скамейку, отколов кусок деревянной щепы. Поспешно подобрав юбку, девушка быстро бросилась к алтарю, намереваясь взять оставшийся подсвечник в качестве оружия, заменивший бы ей тот, который Лионел вырвал у нее. Но он остановил, предупреждая:
– Не двигайся, дорогая, иначе я ее убью.
Изабелла повернулась и увидела, что Лионел стоит над безжизненным телом Джильен. Он уже занес подсвечник для удара. Изабелла обмерла.
– Нет!
– Да, Изабелла, – усмехйулся Лионел. – А теперь уходи отсюда и прикажи своей служанке сделать то же самое. Иначе, клянусь, что я убью эту холодную бесплодную сучку, на которой я женился.
– Нет, милорд!
Голос, произнесший это, был холодным и уверенным, внушающим смертельный страх, но в данный момент Изабелла любила этот голос больше всего на свете. Она подняла глаза и увидела Воррика, стоявшего на лестнице. Хмурое лицо представляло ужасную маску ярости. Не успел удивленный Лионел что-либо понять, как Воррик уже спрыгнул вниз и вырвал подсвечник из его рук. Он упал, зазвенев о мраморный пол.
– Ты обещал, что мы снова встретимся, – заревел Воррик. – Так оно и есть. Доставай свой меч, сукин сын! Трус, я собираюсь тебя убить.
Лицо Лионела побелело от страха, но он сумел выдавить из себя улыбку.
– С удовольствием, милорд, я ждал этого момента, – напыщенно сказал он, вынимая меч.
Оба вынули мечи, не замечая ничего вокруг и стали приближаться друг к другу. Они даже не заметили, как в часовню ворвался Кэрливел и Гил, застывшие от зрелища, представшего перед их глазами.
Заметив Гила и Кэрливела и сообразив, что если только Лионел замыслит какой-нибудь предательский ход, то они сразу же вмешаются, Изабелла, придя в себя, пошла к купели в часовню. Там она обмакнула свой платок в святой воде и вместе с Джоселин пошла помогать Джильен. К своему облегчению, Изабелла увидела, что Джильен стала понемногу приходить в себя. Изабелла положила смоченный платок на лоб Джильен и внимательно осмотрела девушку: нет ли на ее теле серьезных ран. Но, кажется, ничего, кроме шрама и распухшего синяка в том месте, где она ударилась головой, не было.
В каких-то шести шагах от того места, где Изабелла и Джоселин сидели на коленях возле Джильен, между Ворриком и Лионелом разгоралась дуэль. В смертельной схватке мечи со зловещим звоном, который эхом отдавался под сводами часовни, бились друг об друга. Этот звон сотрясал все тело Изабеллы. Она сцепила зубы, чтобы не закричать и не остановить эту смертельную схватку двух врагов, которыми стали ее муж и Лионел. Но она заставила себя сосредоточить все свое внимание на Джильен. Однако, ей приходилось прилагать максимум усилий, чтобы не смотреть на мужчин, особенно сейчас, когда боковым зрением она заметила страшный выпад Лионела, который Воррик едва сумел отразить. Она затаила дыхание, вся дрожа от страха за того человека, которого любила и отвернулась, проглотив комок, который неожиданно появился у нее в горле. Изабелла была очень признательна, когда Джоселин, почувствовав ее состояние, подвинулась так, чтобы Изабелле ничего не было видно.
– Мужайтесь, миледи, – тихо подбодрила ее служанка, улыбнувшись, – милорд Хокхарст знает, что делает.
– Да, – кивнула Изабелла, – но Лионел сошел с ума и нельзя даже предположить, на какое вероломство он способен.
– Кэрливел и милорд Рашден защитят лорда Хок-харста от любой напасти, миледи.
– Да, конечно, ты права. Давай, Джоселин, помоги мне положить леди Сант-Сейвор в более удобное положение. Нет, Джильен, не пытайся встать – у тебя сильный ушиб.
Битва продолжалась. Мечи ударялись друг о друга со скрежетом и звоном, который сильно действовал на взбудораженные нервы Изабеллы. Она приложила платок к ране на голове Джильен. По привычке Изабелла что-то ласковое сказала девушке, точно так, как говорила с ранеными животными, хотя она сама не понимала, что говорила, чтобы как-то успокоить Джильен.
Изабелла смутно почувствовала, что девушка успокоилась, перестав стонать от боли, и тихо лежала на руках, которые ее нежно качали.
– Что случилось, Джоселин, – наконец, спросила Изабелла, не в силах больше выносить ужасные звуки сражения.
Джоселин повернулась, чтобы посмотреть через плечо, а потом спокойно посмотрела на свою госпожу.
– Милорд Сант-Сейвор отступает. Уже осталось недолго, миледи. Нет, не смотрите, миледи, а то вы еще больше расстроитесь. Лорд Хокхарст ранен, но не смертельно, уверяю вас.
У Изабеллы вновь перехватило дыхание.
– Значит, он ранен?! – до нее дошел смысл слов, сказанных служанкой.
– Только шрам на руке, миледи. Позаботьтесь о леди Сант-Сейвор.
Я должна следить за мужем.
– Миледи, то, что сейчас произойдет, не для ваших глаз…
Изабелла не обратила внимания на мольбу Джоселин. Она быстро подняла Джильен и переложила голову девушки на колени служанки, потом резко вскочила на ноги, но тут же вынуждена была закрыть рот рукой, чтобы не закричать от страха, когда она увидела, как из руки Воррика медленно капает кровь.
– Изабелла, – рядом с ней оказался Гил. Он удержал ее – у Изабеллы подкосились ноги и она чуть не упала в обморок.
– Ах, Гил, ведь он теряет много крови! – простонала Изабелла, прижавшись к груди своего брата, надеясь успокоиться.
– Нет, дорогая сестренка, это просто царапина, уверяю тебя. Я много раз видел, как люди теряли, действительно, много крови, но, тем не менее, выживали. Скорее всего, нужно побеспокоиться о Лионеле.
Изабелла посмотрела на человека, которого когда-то считала своим любимым. Теперь она поняла, что Гил говорил правду: Лионел, тяжело дыша, хватал воздух ртом и спотыкался, при этом беспорядочно размахивая мечом. Было заметно, что ему было слишком тяжело поднимать меч. Его светлые волосы взмокли, на лбу выступили капельки лихорадочного пота, которые стекали с бровей прямо в глаза, ослепляя его. Голубой дублет был тоже мокрым от пота и крови. Его левая рука безжизненно повисла, а на плече зиял глубокий шрам от меча Воррика. На животе была тоже страшная зияющая рана. Изабелле не трудно было догадаться, что эта рана была смертельной. Но, несмотря ни на что, он продолжал сражаться. Даже граф был слегка испуган его безумным видом.
– Сдавайся! – коротко бросил Воррик. – Ты почти мертв.
– Нет… ты… уэльский… ублюдок, – мрачно ответил Лионел, качая головой, и рассмеялся каким-то жутким, неестественным смехом. – Я… все равно… сделаю… эту колдунью своей. Эту колдунью, которую ты у меня украл!
– Не будь дураком, Сант-Сейвор! Изабелла никогда не была твоей и никогда не будет.
– Она… должна была быть, если бы… не… ты!
– Ради бога… – Воррик не успел сказать больше ничего, потому что Лионел тут же с отчаянием сумасшедшего набросился на него. Изабелла с трудом подавила вопль, который рвался у нее из груди, когда они поскользнулись на крови, пролитой на мраморный пол. Лионел в яростной попытке убить графа изо всех сил, оставшихся в его теле, набросился на него, замахнувшись мечом, но сбил лишь подсвечник с алтаря. Подсвечник с каким-то жутким грохотом свалился на пол и покатился по часовне. Лионел взмахнул мечом, завалив металлический подсвечник со свечами, которые были зажжены при молитве. Ткань алтаря загорелась.
– Кэрливел! – крикнул Гил, но брат Воррика побежал тушить небольшое пламя.
Едкий дым, смешанный с запахом крови, ударил в нос Изабеллы, от чего ее затошнило. Она обернулась к Джоселин: девушку стошнило в заблаговременно поднесенный ко рту платок. Но Изабелла не смогла отвлечься от сцены, которая разыгрывалась перед ней.
Мечи продолжали встречаться в воздухе, оглушая всех присутствующих своим лязганьем и ужасным скрежетом стали о сталь, выбивая каждый раз сноп искр. Мужчины напряглись каждым своим мускулом в этой смертельной схватке.
Потом внезапно все стихло. Лионел вдруг шумно вздохнул, как будто чему-то удивился, потом покачнулся и выронил меч. Он схватился за живот, из которого уже потоком хлынула кровь. Меч с лязгом упал на пол, предвещая падение Лионела, который следом за мечом с шумом распластался на полу. Из его ноздрей брызнула кровь. Кровь показалась и в уголках рта, его ресницы дрогнули, он открыл глаза и с трудом посмотрел на Изабеллу.
– Бе… Белла… – он попытался протянуть к ней предательски слабеющую руку, но это было выше его сил, и он простонал от жуткой боли. – Я… я любил тебя…
– Лионел! ЛИОНЕЛ! – вдруг пронзительно закричала Изабелла и побежала к нему, но было слишком поздно.
Лорд Лионел Валерекс, граф Сант-Сейвор, скончался.
Она онемела. В ее глазах стояли горячие горькие слезы – она плакала не по Лионелу, а по тому, что он олицетворял – ее первую любовь, молодость и все, что было в прошлом, все, что могло быть… но ушло. Ушло с золотым Богом, который оказался всего лишь фальшивым идолом, возле которого она горестно стояла на коленях.
– Изабелла, – Воррик мягко коснулся ее плеча и поднял на ноги, – Изабелла.
Он прижал к себе жену и нежно погладил ее волосы, прошептав ей слова утешения и понимания. Прижавшись к нему, она тихо плакала.
Но, вот что было странно: слезы Изабеллы вытирала Джильен.
– Не плачьте по Лионелу, миледи, – сказала девушка, которая, наконец, пришла в себя и поняла, что произошло. – Он не стоит ваших слез. Лучше плачьте по ребенку, которого вы потеряли из-за него. Именно Лионел в тот день послал своих людей, чтобы вас похитили. Это из-за него у вас потом случился выкидыш.
– Нет, – Изабелла была поражена. – Нет! Этого не может быть!
– Да, миледи, это правда, – тихо сказала Джильен. – Он никогда, конечно, не собирался причинять вам вреда, но когда стало известно, что вы ждали ребенка, Лионел был страшно рад тому, что у вас его не будет от лорда Хокхарста.
– Ах, Воррик, – Изабелла взглянула на мужа, вдруг почувствовав его боль, ярость и потерю. Жизнь Лионела стоила жизни их ребенка, ребенка, которого они так ждали, которого так оплакивали. Изабелла испугалась, что она, может быть, не почувствует снова в своей утробе шевеление ребенка Воррика. – Ах, Воррик, а я во всем обвиняла леди Шрутон, а ведь нужно было винить Лионела.
– А я думал, что виноват лорд Монтекатини, – сказал он. – К черту мою гордость! Если бы тогда у палатки Лионела я поверил тебе, то, конечно, был бы настороже, и ожидал бы от него дальнейшего вероломства.
– Не вини себя за это, Воррик, ты просто не понимал, насколько он стал одержим в своем решении заполучить меня любой ценой. Думаю, что мы оба этого не понимали. – Изабелла говорила горьким, но странно смущенным голосом, потому что она была просто ошеломлена заявлением Джильен. – Он был, как капризный ребенок, желающий достать луну, однако, как ни странно, он по-своему все-таки любил меня.
– Я уверен в этом, Изабелла, – сказал ей Воррик. – Как можно тебя не любить?
Потом вдруг граф опустился на колени, то же самое сделали Гил и Кэрливел. Джоселин и Джильен присели в реверансе. Даже не понимая причины происходящего, Изабелла сделала то же самое, присев на колени и склонив голову. Для такого внезапного выражения почтения должна была быть только одна причина – король Ричард.
На некоторое время в часовне воцарилась тишина. Все затаили дыхание, когда его величество, окинув часовню печальным взглядом, посмдтрел на присутствующих. Потом вздохнул и заговорил. Тихий усталый голос Ричарда нарушил тишину в часовне.
– Это, – он взмахом руки обвел часовню, – Дом Божий – место, где ищут мира и успокоения для души. Почему вы здесь затеяли убийство, лорд Хокхарст? – Голос его прерывался от гнева. – Объясните: почему вы осквернили Дом Божий своим нечистивым деянием? Неужели я такой никудышний и отвратительный, что такое происходит в моем королевстве?
– Нет, ваше величество, нет! – тихо, но убедительно заговорил Воррик. – Только по воле Божьей это случилось не где-нибудь, а здесь.
– Миледи Хокхарст, обработайте рану мужа и объясните, что все-таки здесь произошло.
Изабелла не спеша завязала руку Воррика и объяснила, что случилось. В конце рассказа король еще раз вздохнул. Это был вздох несчастного человека.
«Действительно, – подумал он про себя, – я никуда не гожусь, раз у меня страдают те, кто мне дороги».
Затем громко произнес:
– Миледи Сант-Сейвор, вы освободились от несчастного брака. Я передаю вам собственность вашего мужа и отпускаю вас с миром в монастырь.
– Ах, ваше… ваше величество, – тихо прошептала Джильен, и на глаза у нее навернулись слезы, когда она поцеловала руку короля. – Сэр, вы самый добрый и хороший и я всегда буду за вас молиться.
– Да, сделайте это, миледи, – негромко сказал Ричард, – возможно, Бог послушает ВАС.
Потом король ушел, и тишина в церкви болью отозвалась в пустом разбитом сердце.
ГЛАВА 35
– Ты этого не сделаешь! Не посмеешь сделать! Лионел! Я тебе не позволю! Не позволю, слышишь?
– Изабелла, – выдохнул он, – Изабелла! Черт побери, дурочка! Неужели ты не видишь, что это наш шанс – наш шанс избавиться от нее навсегда! Дай мне подсвечник, дорогая! Для меня никогда не существовало других женщин, кроме тебя.
– Боже мой, ты сошел с ума? Даже если бы я была свободна, я бы не…
– Мы и его убьем. Этого уэльского ублюдка, – сказал Лионел, и его глаза зажглись каким-то ужасающим светом. – Да, это единственный способ, Изабелла. Теперь я понимаю. Ну, дорогая, отдай же мне подсвечник, – коварно продолжал он уговаривать ее. – Мы должны поторопиться, если не хотим, чтобы нас здесь обнаружили.
– Боже мой, – в который раз повторила Изабелла, – ты сошел с ума. Я люблю только своего мужа. Очень люблю, ты слышишь? Я все равно не вышла бы за тебя замуж, даже если бы ты был последним мужчиной, оставшимся на земле!
– Успокойся, Изабелла, сейчас не время меня терзать. Я всегда был мужчиной, которого ты любила всем сердцем – ты не можешь этого отрицать.
– Да, я это отрицаю!
Лионел ничего не ответил, и, задумавшись, посмотрел на нее. Потом многозначительно стал приближаться к ней.
– Мне жаль это слышать, Изабелла, – зловеще сказал он ей. Действительно, очень жаль. Я бы сделал для тебя все, ты же знаешь.
Изабелла, до которой стала доходить вся опасность ее положения, попятилась от него, все еще не желая оставлять Джильен, находившуюся без сознания, на его растерзание. Если бы она только могла побежать за помощью! Но Лионел шел за ней по пятам. Одно неосторожное движение, и он набросится на нее. Он предусмотрительно находился на некотором расстоянии от нее – расстоянии подсвечника, который она угрожающе подняла в руке. Девушка прикусила губу, думая о том, сколько уже времени здесь находится. Когда ее начнут искать? И Воррик или Джоселин придут за ней. Если бы только она могла на это время оттянуть атаку Лионела. Изабелла почувствовала, что у нее начинается истерика, и с огромным трудом подавила рыдания, готовые вырваться наружу. Нельзя было позволить дать выход своим чувствам, по крайней мере, сейчас, когда смерть смотрела ей в лицо.
Как странно, что Лионел, которого она считала когда-то своим любимым, пытался убить ее. Отрешенно Изабелла подумала о том, что почувствует, когда эти руки, прежде так нежно ласкавшие, вытащат из ее тела жизнь. Она сделала глубокий вздох при этой мысли и резко встряхнулась, пытаясь выбросить подобное из головы.
– Милорд… Лионел… Ты вне себя. Конечно, ты обезумел от горя. Твоя жена пострадала от несчастного случая. Знаю, что ты не собирался причинить ей никакого вреда, – произнесла Изабелла. – Это не по твоей вине она ударилась о скамейку. Это был несчастный случай, – медленно повторила она. – Иди и приведи кого-нибудь из придворных врачей. Пока ты не вернешься, я побуду с Джильен.
– Это не пройдет, дорогая, – промурлыкал Лионел. – Хоть это и печально, но факт. Я видел твое лицо сейчас и на нем не нашел любви ко мне. Ты любишь только этого уэльского ублюдка! Ах, Белла, Белла, мы бы могли быть так счастливы с тобой. Мы БЫЛИ счастливы… когда-то. Почему все изменилось, интересно?
К удивлению девушки, голос Лионела, действительно, зазвучал печально, и в какой-то момент она чуть не пожалела его, но заставила себя опомниться. Он был похож на дикого шотландского кота, о котором когда-то рассказывал Гил. Стоит ей показать хоть один признак слабости, хоть намек на страх, Лионел в ту же секунду набросится на нее и разорвет на куски. Кричать в таком случае будет совершенно бесполезно. Она уже кричала однажды, и никто не пришел ей на помощь. Часовня находилась в захолустье, и, к тому же, был поздний час.
– Мы никогда не были бы счастливы с тобой, – сказала она. – Наша любовь была построена на лжи. Твоей лжи, которой я, молодая доверчивая дурочка, поверила.
– Черт побери! – зарычал он. – Я любил тебя, Изабелла! Любил!
– Нет, Лионел. Если бы ты любил меня, то никогда бы не стал мне лгать. Ты только хотел меня, как сейчас. А сейчас, может быть, даже больше, чем когда-нибудь. Я не твоя и никогда ей не буду.
– Из-за НЕГО… Уэльского ублюдка? – сухо закончил он.
– Да, Воррик, действительно, незаконнорожденный, но тебе не дано понять, что за человек мой муж. И ты обзываешь его так только из-за крови, текущей в его жилах, за обстоятельства его рождения, которых он не выбирал. Ты ненавидишь его потому, что мое сердце принадлежит ему. Именно за это я его люблю. Просто обстоятельства рождения сделали его ранимым, и это покорило мое сердце. У него хватило мужества признать свою ранимость, пустить меня за стены, которые защищали его от таких, как ты. Я ему нужна, и, как ни странно, но он мне нужен тоже. У нас с Ворриком много общего, похожего, чего не было у нас с тобой.
– Да, теперь я понимаю… Теперь, когда уже слишком поздно, слишком поздно для нас обоих, – сказал Лионел. – Ты не сможешь сейчас уйти, Изабелла. Я собирался убить свою жену, и, зная это, ты расскажешь Ричарду, а потом у меня ничего не будет: каким-то образом этой глупой женщине, на которой я женился, удалось завоевать любовь Анны, а король любит тех, кого любила королева.
«Это конец, – подумала Изабелла. – Лионел собирается меня убить. Ах, Воррик, Воррик, милорд, любимый мой…»
– Убегайте, миледи! Убегайте!
Изабелла и Лионел одновременно оглянулись, услышав эту команду. Сердце девушки бешено забилось с облегчением: это была Джоселин, Джоселин, которая ждала ребенка Кэрливела, но даже в таком положении готова была защищать свою хозяйку. Даже теперь она угрожающе надвигалась на них, высоко подняв факел, который держала в руках.
– Джоселин! Приведи Воррика. Здесь леди Сант-Сейвор. Она пострадала, и я не смею ее оставить, – сказала Изабелла, продолжая с осторожностью глядеть на Лионела и пытаясь предугадать его следующее движение.
Лионел почти мгновенно почувствовал, как у него голова завертелась колесом, когда он посмотрел на этих трех женщин: Изабелла – самая решительная из них, Джоселин – беременная и колебалась, остаться ей или побежать за помощью, а Джильен – беспомощная, все еще находившаяся без сознания. Внезапно Лионел одним быстрым движением бросился на Изабеллу, выбил подсвечник из ее рук и яростно замахнулся на нее, но она вовремя увернулась от смертельного удара. Подсвечник упал на скамейку, отколов кусок деревянной щепы. Поспешно подобрав юбку, девушка быстро бросилась к алтарю, намереваясь взять оставшийся подсвечник в качестве оружия, заменивший бы ей тот, который Лионел вырвал у нее. Но он остановил, предупреждая:
– Не двигайся, дорогая, иначе я ее убью.
Изабелла повернулась и увидела, что Лионел стоит над безжизненным телом Джильен. Он уже занес подсвечник для удара. Изабелла обмерла.
– Нет!
– Да, Изабелла, – усмехйулся Лионел. – А теперь уходи отсюда и прикажи своей служанке сделать то же самое. Иначе, клянусь, что я убью эту холодную бесплодную сучку, на которой я женился.
– Нет, милорд!
Голос, произнесший это, был холодным и уверенным, внушающим смертельный страх, но в данный момент Изабелла любила этот голос больше всего на свете. Она подняла глаза и увидела Воррика, стоявшего на лестнице. Хмурое лицо представляло ужасную маску ярости. Не успел удивленный Лионел что-либо понять, как Воррик уже спрыгнул вниз и вырвал подсвечник из его рук. Он упал, зазвенев о мраморный пол.
– Ты обещал, что мы снова встретимся, – заревел Воррик. – Так оно и есть. Доставай свой меч, сукин сын! Трус, я собираюсь тебя убить.
Лицо Лионела побелело от страха, но он сумел выдавить из себя улыбку.
– С удовольствием, милорд, я ждал этого момента, – напыщенно сказал он, вынимая меч.
Оба вынули мечи, не замечая ничего вокруг и стали приближаться друг к другу. Они даже не заметили, как в часовню ворвался Кэрливел и Гил, застывшие от зрелища, представшего перед их глазами.
Заметив Гила и Кэрливела и сообразив, что если только Лионел замыслит какой-нибудь предательский ход, то они сразу же вмешаются, Изабелла, придя в себя, пошла к купели в часовню. Там она обмакнула свой платок в святой воде и вместе с Джоселин пошла помогать Джильен. К своему облегчению, Изабелла увидела, что Джильен стала понемногу приходить в себя. Изабелла положила смоченный платок на лоб Джильен и внимательно осмотрела девушку: нет ли на ее теле серьезных ран. Но, кажется, ничего, кроме шрама и распухшего синяка в том месте, где она ударилась головой, не было.
В каких-то шести шагах от того места, где Изабелла и Джоселин сидели на коленях возле Джильен, между Ворриком и Лионелом разгоралась дуэль. В смертельной схватке мечи со зловещим звоном, который эхом отдавался под сводами часовни, бились друг об друга. Этот звон сотрясал все тело Изабеллы. Она сцепила зубы, чтобы не закричать и не остановить эту смертельную схватку двух врагов, которыми стали ее муж и Лионел. Но она заставила себя сосредоточить все свое внимание на Джильен. Однако, ей приходилось прилагать максимум усилий, чтобы не смотреть на мужчин, особенно сейчас, когда боковым зрением она заметила страшный выпад Лионела, который Воррик едва сумел отразить. Она затаила дыхание, вся дрожа от страха за того человека, которого любила и отвернулась, проглотив комок, который неожиданно появился у нее в горле. Изабелла была очень признательна, когда Джоселин, почувствовав ее состояние, подвинулась так, чтобы Изабелле ничего не было видно.
– Мужайтесь, миледи, – тихо подбодрила ее служанка, улыбнувшись, – милорд Хокхарст знает, что делает.
– Да, – кивнула Изабелла, – но Лионел сошел с ума и нельзя даже предположить, на какое вероломство он способен.
– Кэрливел и милорд Рашден защитят лорда Хок-харста от любой напасти, миледи.
– Да, конечно, ты права. Давай, Джоселин, помоги мне положить леди Сант-Сейвор в более удобное положение. Нет, Джильен, не пытайся встать – у тебя сильный ушиб.
Битва продолжалась. Мечи ударялись друг о друга со скрежетом и звоном, который сильно действовал на взбудораженные нервы Изабеллы. Она приложила платок к ране на голове Джильен. По привычке Изабелла что-то ласковое сказала девушке, точно так, как говорила с ранеными животными, хотя она сама не понимала, что говорила, чтобы как-то успокоить Джильен.
Изабелла смутно почувствовала, что девушка успокоилась, перестав стонать от боли, и тихо лежала на руках, которые ее нежно качали.
– Что случилось, Джоселин, – наконец, спросила Изабелла, не в силах больше выносить ужасные звуки сражения.
Джоселин повернулась, чтобы посмотреть через плечо, а потом спокойно посмотрела на свою госпожу.
– Милорд Сант-Сейвор отступает. Уже осталось недолго, миледи. Нет, не смотрите, миледи, а то вы еще больше расстроитесь. Лорд Хокхарст ранен, но не смертельно, уверяю вас.
У Изабеллы вновь перехватило дыхание.
– Значит, он ранен?! – до нее дошел смысл слов, сказанных служанкой.
– Только шрам на руке, миледи. Позаботьтесь о леди Сант-Сейвор.
Я должна следить за мужем.
– Миледи, то, что сейчас произойдет, не для ваших глаз…
Изабелла не обратила внимания на мольбу Джоселин. Она быстро подняла Джильен и переложила голову девушки на колени служанки, потом резко вскочила на ноги, но тут же вынуждена была закрыть рот рукой, чтобы не закричать от страха, когда она увидела, как из руки Воррика медленно капает кровь.
– Изабелла, – рядом с ней оказался Гил. Он удержал ее – у Изабеллы подкосились ноги и она чуть не упала в обморок.
– Ах, Гил, ведь он теряет много крови! – простонала Изабелла, прижавшись к груди своего брата, надеясь успокоиться.
– Нет, дорогая сестренка, это просто царапина, уверяю тебя. Я много раз видел, как люди теряли, действительно, много крови, но, тем не менее, выживали. Скорее всего, нужно побеспокоиться о Лионеле.
Изабелла посмотрела на человека, которого когда-то считала своим любимым. Теперь она поняла, что Гил говорил правду: Лионел, тяжело дыша, хватал воздух ртом и спотыкался, при этом беспорядочно размахивая мечом. Было заметно, что ему было слишком тяжело поднимать меч. Его светлые волосы взмокли, на лбу выступили капельки лихорадочного пота, которые стекали с бровей прямо в глаза, ослепляя его. Голубой дублет был тоже мокрым от пота и крови. Его левая рука безжизненно повисла, а на плече зиял глубокий шрам от меча Воррика. На животе была тоже страшная зияющая рана. Изабелле не трудно было догадаться, что эта рана была смертельной. Но, несмотря ни на что, он продолжал сражаться. Даже граф был слегка испуган его безумным видом.
– Сдавайся! – коротко бросил Воррик. – Ты почти мертв.
– Нет… ты… уэльский… ублюдок, – мрачно ответил Лионел, качая головой, и рассмеялся каким-то жутким, неестественным смехом. – Я… все равно… сделаю… эту колдунью своей. Эту колдунью, которую ты у меня украл!
– Не будь дураком, Сант-Сейвор! Изабелла никогда не была твоей и никогда не будет.
– Она… должна была быть, если бы… не… ты!
– Ради бога… – Воррик не успел сказать больше ничего, потому что Лионел тут же с отчаянием сумасшедшего набросился на него. Изабелла с трудом подавила вопль, который рвался у нее из груди, когда они поскользнулись на крови, пролитой на мраморный пол. Лионел в яростной попытке убить графа изо всех сил, оставшихся в его теле, набросился на него, замахнувшись мечом, но сбил лишь подсвечник с алтаря. Подсвечник с каким-то жутким грохотом свалился на пол и покатился по часовне. Лионел взмахнул мечом, завалив металлический подсвечник со свечами, которые были зажжены при молитве. Ткань алтаря загорелась.
– Кэрливел! – крикнул Гил, но брат Воррика побежал тушить небольшое пламя.
Едкий дым, смешанный с запахом крови, ударил в нос Изабеллы, от чего ее затошнило. Она обернулась к Джоселин: девушку стошнило в заблаговременно поднесенный ко рту платок. Но Изабелла не смогла отвлечься от сцены, которая разыгрывалась перед ней.
Мечи продолжали встречаться в воздухе, оглушая всех присутствующих своим лязганьем и ужасным скрежетом стали о сталь, выбивая каждый раз сноп искр. Мужчины напряглись каждым своим мускулом в этой смертельной схватке.
Потом внезапно все стихло. Лионел вдруг шумно вздохнул, как будто чему-то удивился, потом покачнулся и выронил меч. Он схватился за живот, из которого уже потоком хлынула кровь. Меч с лязгом упал на пол, предвещая падение Лионела, который следом за мечом с шумом распластался на полу. Из его ноздрей брызнула кровь. Кровь показалась и в уголках рта, его ресницы дрогнули, он открыл глаза и с трудом посмотрел на Изабеллу.
– Бе… Белла… – он попытался протянуть к ней предательски слабеющую руку, но это было выше его сил, и он простонал от жуткой боли. – Я… я любил тебя…
– Лионел! ЛИОНЕЛ! – вдруг пронзительно закричала Изабелла и побежала к нему, но было слишком поздно.
Лорд Лионел Валерекс, граф Сант-Сейвор, скончался.
Она онемела. В ее глазах стояли горячие горькие слезы – она плакала не по Лионелу, а по тому, что он олицетворял – ее первую любовь, молодость и все, что было в прошлом, все, что могло быть… но ушло. Ушло с золотым Богом, который оказался всего лишь фальшивым идолом, возле которого она горестно стояла на коленях.
– Изабелла, – Воррик мягко коснулся ее плеча и поднял на ноги, – Изабелла.
Он прижал к себе жену и нежно погладил ее волосы, прошептав ей слова утешения и понимания. Прижавшись к нему, она тихо плакала.
Но, вот что было странно: слезы Изабеллы вытирала Джильен.
– Не плачьте по Лионелу, миледи, – сказала девушка, которая, наконец, пришла в себя и поняла, что произошло. – Он не стоит ваших слез. Лучше плачьте по ребенку, которого вы потеряли из-за него. Именно Лионел в тот день послал своих людей, чтобы вас похитили. Это из-за него у вас потом случился выкидыш.
– Нет, – Изабелла была поражена. – Нет! Этого не может быть!
– Да, миледи, это правда, – тихо сказала Джильен. – Он никогда, конечно, не собирался причинять вам вреда, но когда стало известно, что вы ждали ребенка, Лионел был страшно рад тому, что у вас его не будет от лорда Хокхарста.
– Ах, Воррик, – Изабелла взглянула на мужа, вдруг почувствовав его боль, ярость и потерю. Жизнь Лионела стоила жизни их ребенка, ребенка, которого они так ждали, которого так оплакивали. Изабелла испугалась, что она, может быть, не почувствует снова в своей утробе шевеление ребенка Воррика. – Ах, Воррик, а я во всем обвиняла леди Шрутон, а ведь нужно было винить Лионела.
– А я думал, что виноват лорд Монтекатини, – сказал он. – К черту мою гордость! Если бы тогда у палатки Лионела я поверил тебе, то, конечно, был бы настороже, и ожидал бы от него дальнейшего вероломства.
– Не вини себя за это, Воррик, ты просто не понимал, насколько он стал одержим в своем решении заполучить меня любой ценой. Думаю, что мы оба этого не понимали. – Изабелла говорила горьким, но странно смущенным голосом, потому что она была просто ошеломлена заявлением Джильен. – Он был, как капризный ребенок, желающий достать луну, однако, как ни странно, он по-своему все-таки любил меня.
– Я уверен в этом, Изабелла, – сказал ей Воррик. – Как можно тебя не любить?
Потом вдруг граф опустился на колени, то же самое сделали Гил и Кэрливел. Джоселин и Джильен присели в реверансе. Даже не понимая причины происходящего, Изабелла сделала то же самое, присев на колени и склонив голову. Для такого внезапного выражения почтения должна была быть только одна причина – король Ричард.
На некоторое время в часовне воцарилась тишина. Все затаили дыхание, когда его величество, окинув часовню печальным взглядом, посмдтрел на присутствующих. Потом вздохнул и заговорил. Тихий усталый голос Ричарда нарушил тишину в часовне.
– Это, – он взмахом руки обвел часовню, – Дом Божий – место, где ищут мира и успокоения для души. Почему вы здесь затеяли убийство, лорд Хокхарст? – Голос его прерывался от гнева. – Объясните: почему вы осквернили Дом Божий своим нечистивым деянием? Неужели я такой никудышний и отвратительный, что такое происходит в моем королевстве?
– Нет, ваше величество, нет! – тихо, но убедительно заговорил Воррик. – Только по воле Божьей это случилось не где-нибудь, а здесь.
– Миледи Хокхарст, обработайте рану мужа и объясните, что все-таки здесь произошло.
Изабелла не спеша завязала руку Воррика и объяснила, что случилось. В конце рассказа король еще раз вздохнул. Это был вздох несчастного человека.
«Действительно, – подумал он про себя, – я никуда не гожусь, раз у меня страдают те, кто мне дороги».
Затем громко произнес:
– Миледи Сант-Сейвор, вы освободились от несчастного брака. Я передаю вам собственность вашего мужа и отпускаю вас с миром в монастырь.
– Ах, ваше… ваше величество, – тихо прошептала Джильен, и на глаза у нее навернулись слезы, когда она поцеловала руку короля. – Сэр, вы самый добрый и хороший и я всегда буду за вас молиться.
– Да, сделайте это, миледи, – негромко сказал Ричард, – возможно, Бог послушает ВАС.
Потом король ушел, и тишина в церкви болью отозвалась в пустом разбитом сердце.
ГЛАВА 35
Было 8 августа 1485 года, когда Гарри Тюдер с двумя тысячами французских наемников высадился на Уэльсе в гавани Милфорд. Не обращая внимания на попытки тех, кто пытался его удержать, он сошел на берег. Некоторое время Гарри стоял и осматривал землю, где он родился, где прошло его детство и откуда его сослали на долгих четырнадцать лет. Сердце защемило у него в груди и те, кто за ним наблюдал, могли поклясться, что он стал на колени и поцеловал землю. Из толпы, которая собралась его встречать, раздался одобрительный возглас, но Гарри все равно не поднялся. Его дядя Джаспер положил руку ему на плечо.
– Гарри, – сказал он, встревоженный тем, что на его племянника не было похоже, что он так открыто давал выход своим эмоциям.
Гарри дал выход своим чувствам.
Медленно он поднялся на ноги и удивленно посмотрел на своих оруженосцев, которые выстроились в ряд и с мечами наготове ограждали его от зрителей.
– Так значит, Ричард Плантагенет так близко, дядя? – сухо спросил он.
Джаспер слегка зарделся.
– Нет, – ответил он, – но мы просто боялись, что будут препятствовать другие, которые желают тебе вреда.
– Уберите свои мечи, – приказал Гарри людям. – Мы здесь среди друзей и это наш дом.
Как приятно было, наконец, после столь долгих лет отсутствия вновь произнести это слово «Дом». Рыцари осторожно стали вкладывать свои мечи в ножны. Но не успели они это сделать, как снова вытащили из ножен и стеной встали вокруг Гарри, защищая его от одинокого наездника, который быстрым галопом приближался к ним.
Резко остановив перед ними взмыленного жеребца, наездник спешился, снял шлем и ватные рукавицы и направился к ним, явно не обращая никакого внимания на то, что люди Гарри стояли на его пути.
– Милорд Ричмонд, – поприветствовал он Гарри. – Меня зовут Риз Томас, и у меня к вам просьба… – Не успев договорить, незнакомец упал лицом вверх у ног Гарри и промычал, – наступите на меня, сэр.
Ошеломленный Гарри и его люди настороженно и с интересом смотрели на незнакомца, решив, что это была уловка, чтобы предательски убить Гарри, причем, – плохо продуманная уловка. Риз Томас был большим человеком, а его нагрудная пластинка – тяжелой. Ему нелегко было подняться без чьей-либо помощи, а его теперешнее положение делало его абсолютно беззащитным.
При виде опасности, Гарри пожал плечами и направился вперед, решив выполнить странную просьбу.
– Берегись, Гарри, – тихо подсказал ему Джаспер, положив руку на плечо племянника. – Этот мужчина собирается нанести тебе удар, я в этом уверен!
– Я не вижу, какой вред он мне может причинить, дядя, из такого положения – разве что обрезать мне некоторые органы.
– Гарри!
Гарри усмехнулся, словно шаловливый мальчишка, увидев озадаченное выражение на лице своего дядюшки, и пошел, чтобы наступиь на тело Томаса Риза. Гарри засмеялся тихим смехом. Видя, что ничего не случилось, люди Гарри помогли великану подняться.
– Дело сделано! – радостно воскликнул Риз. – Я выполнил свою клятву!
– Что за клятва? – с любопытством поинтересовался Гарри, внимательно рассматривая стоящего перед ним незнакомца.
– Я поклялся, что Гарри Ричмонд ступит на землю Уэльса только через мой живот, – ответил Риз на вопрос Гарри. – И вот, дело сделано, сэр. Никто не посмеет сказать, что уэльсец не держит своего слова. Потом он вынул меч и рукояткой протянул его Гарри. – До вас дойдут слухи, сэр, что я сражаюсь за короля Ричарда. Не верьте им, я ваш человек. Ваш отныне и навсегда.
От этих слов сердце Гарри переполнилось чувствами, хотя он воспринял их, как обычно, с легким недоверием. Северные земли Англии могли принадлежать Ричарду Плантагенету, но Уэльс принадлежал ему – Гарри Тюдору!
Так оно и было. В тот самый вечер город Кардинган без колебани открыл ему врата, и толпы людей вышли на улицы, наполнив их приветственными криками, а сердце Гарри – радостью.
– Да здравствует король! – кричали они на уэльском языке. – Да здравствует король Гарри!
Гарри отвечал им на родном языке. Люди Уэльса осатанели. Почти тысячу лет они не слышали, чтобы английский король говорил на уэльском языке. Они ринулись вперед, предлагая ему еду и напитки. За то, что ему предлагали бесплатно, Гарри платил, наблюдая за своими людьми, как дракон, который был изображен на его эмблеме, чтобы они не совершили в городе ничего непристойного. По Уэльсу со скоростью звука распространились слухи о его неслыханной щедрости и обходительности. Оберайрон, Ланреститд, Аберистриз, Талибонт с радостью открыли свои ворота ему навстречу, и горячие боеспособные мужчины вступали в его войско. Они приходили из таких отдаленных мест как Мерионет, Кэрнарвон, Дэндай, пока все возрастающая по численности кавалькада Гарри проходила по Маченлезу, Кэр-визу и Ньютауну по пути к Шрузбери, чтобы сразиться против Ричарда Плантагенета. По совету сэра Вильяма Стейнли, дяди по браку, Гарри потом пошел на восток в Лестершир. Ричард Плантагенет шел в том же направлении, что и Гарри из Нэтингема.
Между Кеннуком и Личфильдом Гарри исчез, тем самым приведя в замешательство и ужас своих людей. Почувствовав себя плохо, он решил остаться на некоторое время один. Что-то невероятное было в таком решении Гарри для тех людей, кто постоянно окружал его. Вдобавок ко всему, он хотел встретить своих доверенных рыцарей, ожидавших его на краю леса в Кэннокчей.
Однако, с наступлением темноты, когда длинные мрачные деревья стали отбрасывать свои тени, Гарри задумался о том, правильно ли он поступил, ускользнув от своих людей, не предупредив их. Он осторожно осмотрелся, ругая себя за такую глупость, и вдруг с поразительной ясностью понял, какой хорошей мишенью сейчас был для лезвия любого убийцы. Только негромкий крик сокола успокоил его страхи. Он радостно направился на звук.
– Воррик, прости меня! – воскликнул Гарри. – В какой-то момент я подумал, что ты бросил меня.
– Никогда, ваше величество. – Лорд Воррик Тре-мейн, граф Хокхарст улыбнулся, присев на колени, чтобы поцеловать руку Гарри. – Мы чуть не сбились с пути в такой темноте. Мэдог, Кэрливел и…
– Гарри, – сказал он, встревоженный тем, что на его племянника не было похоже, что он так открыто давал выход своим эмоциям.
Гарри дал выход своим чувствам.
Медленно он поднялся на ноги и удивленно посмотрел на своих оруженосцев, которые выстроились в ряд и с мечами наготове ограждали его от зрителей.
– Так значит, Ричард Плантагенет так близко, дядя? – сухо спросил он.
Джаспер слегка зарделся.
– Нет, – ответил он, – но мы просто боялись, что будут препятствовать другие, которые желают тебе вреда.
– Уберите свои мечи, – приказал Гарри людям. – Мы здесь среди друзей и это наш дом.
Как приятно было, наконец, после столь долгих лет отсутствия вновь произнести это слово «Дом». Рыцари осторожно стали вкладывать свои мечи в ножны. Но не успели они это сделать, как снова вытащили из ножен и стеной встали вокруг Гарри, защищая его от одинокого наездника, который быстрым галопом приближался к ним.
Резко остановив перед ними взмыленного жеребца, наездник спешился, снял шлем и ватные рукавицы и направился к ним, явно не обращая никакого внимания на то, что люди Гарри стояли на его пути.
– Милорд Ричмонд, – поприветствовал он Гарри. – Меня зовут Риз Томас, и у меня к вам просьба… – Не успев договорить, незнакомец упал лицом вверх у ног Гарри и промычал, – наступите на меня, сэр.
Ошеломленный Гарри и его люди настороженно и с интересом смотрели на незнакомца, решив, что это была уловка, чтобы предательски убить Гарри, причем, – плохо продуманная уловка. Риз Томас был большим человеком, а его нагрудная пластинка – тяжелой. Ему нелегко было подняться без чьей-либо помощи, а его теперешнее положение делало его абсолютно беззащитным.
При виде опасности, Гарри пожал плечами и направился вперед, решив выполнить странную просьбу.
– Берегись, Гарри, – тихо подсказал ему Джаспер, положив руку на плечо племянника. – Этот мужчина собирается нанести тебе удар, я в этом уверен!
– Я не вижу, какой вред он мне может причинить, дядя, из такого положения – разве что обрезать мне некоторые органы.
– Гарри!
Гарри усмехнулся, словно шаловливый мальчишка, увидев озадаченное выражение на лице своего дядюшки, и пошел, чтобы наступиь на тело Томаса Риза. Гарри засмеялся тихим смехом. Видя, что ничего не случилось, люди Гарри помогли великану подняться.
– Дело сделано! – радостно воскликнул Риз. – Я выполнил свою клятву!
– Что за клятва? – с любопытством поинтересовался Гарри, внимательно рассматривая стоящего перед ним незнакомца.
– Я поклялся, что Гарри Ричмонд ступит на землю Уэльса только через мой живот, – ответил Риз на вопрос Гарри. – И вот, дело сделано, сэр. Никто не посмеет сказать, что уэльсец не держит своего слова. Потом он вынул меч и рукояткой протянул его Гарри. – До вас дойдут слухи, сэр, что я сражаюсь за короля Ричарда. Не верьте им, я ваш человек. Ваш отныне и навсегда.
От этих слов сердце Гарри переполнилось чувствами, хотя он воспринял их, как обычно, с легким недоверием. Северные земли Англии могли принадлежать Ричарду Плантагенету, но Уэльс принадлежал ему – Гарри Тюдору!
Так оно и было. В тот самый вечер город Кардинган без колебани открыл ему врата, и толпы людей вышли на улицы, наполнив их приветственными криками, а сердце Гарри – радостью.
– Да здравствует король! – кричали они на уэльском языке. – Да здравствует король Гарри!
Гарри отвечал им на родном языке. Люди Уэльса осатанели. Почти тысячу лет они не слышали, чтобы английский король говорил на уэльском языке. Они ринулись вперед, предлагая ему еду и напитки. За то, что ему предлагали бесплатно, Гарри платил, наблюдая за своими людьми, как дракон, который был изображен на его эмблеме, чтобы они не совершили в городе ничего непристойного. По Уэльсу со скоростью звука распространились слухи о его неслыханной щедрости и обходительности. Оберайрон, Ланреститд, Аберистриз, Талибонт с радостью открыли свои ворота ему навстречу, и горячие боеспособные мужчины вступали в его войско. Они приходили из таких отдаленных мест как Мерионет, Кэрнарвон, Дэндай, пока все возрастающая по численности кавалькада Гарри проходила по Маченлезу, Кэр-визу и Ньютауну по пути к Шрузбери, чтобы сразиться против Ричарда Плантагенета. По совету сэра Вильяма Стейнли, дяди по браку, Гарри потом пошел на восток в Лестершир. Ричард Плантагенет шел в том же направлении, что и Гарри из Нэтингема.
Между Кеннуком и Личфильдом Гарри исчез, тем самым приведя в замешательство и ужас своих людей. Почувствовав себя плохо, он решил остаться на некоторое время один. Что-то невероятное было в таком решении Гарри для тех людей, кто постоянно окружал его. Вдобавок ко всему, он хотел встретить своих доверенных рыцарей, ожидавших его на краю леса в Кэннокчей.
Однако, с наступлением темноты, когда длинные мрачные деревья стали отбрасывать свои тени, Гарри задумался о том, правильно ли он поступил, ускользнув от своих людей, не предупредив их. Он осторожно осмотрелся, ругая себя за такую глупость, и вдруг с поразительной ясностью понял, какой хорошей мишенью сейчас был для лезвия любого убийцы. Только негромкий крик сокола успокоил его страхи. Он радостно направился на звук.
– Воррик, прости меня! – воскликнул Гарри. – В какой-то момент я подумал, что ты бросил меня.
– Никогда, ваше величество. – Лорд Воррик Тре-мейн, граф Хокхарст улыбнулся, присев на колени, чтобы поцеловать руку Гарри. – Мы чуть не сбились с пути в такой темноте. Мэдог, Кэрливел и…