«Для математики, фортификации, токарного мастерства и огней артифициальных» является при П. учитель-иностранец, Франц Тиммерман. Сохранившиеся (от 1688 г.?) учебные тетради П. свидетельствуют о настойчивых его усилиях усвоить прикладную сторону арифметической, астрономической и артиллерийской премудрости; те же тетради показывают, что основания всей этой премудрости так и остались для П. тайной. Зато токарное искусство и пиротехника всегда были любимыми занятиями П. Единственным крупным, и неудачным, вмешательством матери в личную жизнь юноши была женитьба его на Е. Ф. Лопухиной, 27 января 1689 г., раньше достижения Петром 17 лет. Это была, впрочем, скорее политическая, чем педагогическая мера. Софья женила царя Иоанна тоже тотчас по достижении 17-ти лет; но у него рождались только дочери. Самый выбор невесты для П. был продуктом партийной борьбы: знатные приверженцы его матери предлагали невесту княжеского рода, но победили Нарышкины, с Тих. Стрешневым во главе, и выбрана была дочь мелкопоместного дворянина. Вслед за ней потянулись ко двору многочисленные родственники («более 30 персон», говорит Куракин). Такая масса новых искателей мест, не знавших, притом, «обращения дворового», вызвала против Лопухиных общее раздражение при дворе; царица Наталья скоро «невестку свою возненавидела и желала больше видеть с мужем ее в несогласии, нежели в любви» (Куракин). Этим, также как и несходством характеров, объясняется, что «изрядная любовь» П. к жене «продолжилась разве токмо год», а затем П. стал предпочитать семейной жизни — походную, в полковой избе Преображенского полка. Новое занятие судостроение — отвлекло его еще дальше; с Яузы он переселился со своими кораблями на Переяславское озеро, и весело проводил там время даже зимой. Участие П. в государственных делах ограничивалось, во время регентства Софьи, присутствием при торжественных церемониях. По мере того, как П. подрастал и расширял свои военные забавы, Софья начинала все более тревожиться за свою власть и стала принимать меры для ее сохранения. В ночь на 8 августа 1689 г. П. был разбужен в Преображенском стрельцами, принесшими весть о действительной или мнимой опасности со стороны Кремля. П. бежал к Троице; его приверженцы распорядились созвать дворянское ополчение, потребовали к себе начальников и депутатов от московских войск и учинили короткую расправу с главными приверженцами Софьи. Софья была поселена в монастыре, Иоанн правил лишь номинально; фактически власть перешла к партии П. На первых порах, однако, «царское величество оставил свое правление матери своей, а сам препровождал время свое в забавах экзерциций военных». Правление царицы Натальи представлялось современникам эпохой реакции против реформационных стремлений Софьи. П. воспользовался переменой своего положения только для того, чтобы расширить до грандиозных размеров свои увеселения. Так, маневры новых полков кончились в 1694 г. Кожуховскими походами, в которых "царь Федор Плешбурский (Ромодановский) разбил «царя Ивана Семеновского» (Бутурлина), оставив на поле потешной битвы 24 настоящих убитых и 50 раненых. Расширение морских забав побудило П. дважды совершить путешествие на Белое море, причем он подвергался серьезной опасности во время поездки на Соловецкие острова. За эти годы центром разгульной жизни П. становится дом нового его любимца, Лефорта, в Немецкой слободе. «Тут началось дебошство, пьянство так великое, что невозможно описать, что по три дни, запершись в том доме, бывали пьяны и что многим случалось оттого и умирать» (Куракин). В доме Лефорта П. «начал с дамами иноземскими обходиться и амур начал первый быть к одной дочери купеческой». «С практики», на балах Лефорта, П. «научился танцевать по-польски»; сын датского комиссара Бутенант учил его фехтованию и верховой езде, голландец Виниус — практике голландского языка; во время поездки в Архангельск П. переоделся в матросский голландский костюм. Параллельно с этим усвоением европейской внешности шло быстрое разрушение старого придворного этикета; выходили из употребления торжественные выходы в соборную церковь, публичные аудиенции и другие «дворовые церемонии». «Ругательства знатным персонам» от царских любимцев и придворных шутов, также как и учреждение «всешутейшего и всепьянейшего собора», берут свое начало в той же эпохе. В 1694 г. умерла мать П. Хотя теперь П. «сам понужден был вступить в управление, однако ж труда того не хотел понести и оставил все своего государства правление — министрам своим» (Куракин). Ему было трудно отказаться от той свободы, к которой его приучили годы невольного удаления от дел; и впоследствии он не любил связывать себя официальными обязанностями, поручая их другим лицам (напр. "князю-кесарю Ромодановскому, перед которым П. играет роль верноподданного), а сам оставаясь на втором плане. Правительственная машина в первые годы собственного правления П. продолжает идти своим ходом; П. вмешивается в этот ход лишь тогда и постольку, когда и поскольку это оказывается необходимым для его военно-морских забав. Очень скоро, однако же, «младенческое играние» в солдаты и корабли приводит П. к серьезным затруднениям, для устранения которых оказывается необходимым существенно потревожить старый государственный порядок. «Шутили под Кожуховым, а теперь под Азов играть едем» — так сообщает Петр Ф. М. Апраксину, в начале 1695 г. об Азовском походе. Уже в предыдущем году, познакомившись с неудобствами Белого моря, П. начал думать о перенесении своих морских занятий на какое-нибудь другое море. Он колебался между Балтийским и Каспийским; ход русской дипломатии побудил его предпочесть войну с Турцией и Крымом, и тайной целью похода назначен был Азов — первый шаг к выходу в Черное море.
   Шутливый тон скоро исчезает; письма П. становятся лаконичнее, по мере того, как обнаруживается неподготовленность войска и генералов к серьезными действиям. Неудача первого похода заставляет П. сделать новые усилия. Флотилия, построенная на Воронеже, оказывается, однако, мало пригодной для военных действий; выписанные П. иностранные инженеры опаздывают; Азов сдается в 1696 г. «на договор, а не военным промыслом». П. шумно празднует победу, но хорошо чувствует незначительность успеха и недостаточность сил для продолжения борьбы. Он предлагает боярам схватить «фортуну за власы» и изыскать средства для постройки флота, чтобы продолжать войну с «неверными» на море. Бояре возложили постройку кораблей на «кумпанства» светских и духовных землевладельцев, имевших не меньше 100 дворов; остальное население должно было помогать деньгами. Построенные «кумпанствами» корабли оказались позднее никуда не годными, и весь этот первый флот, стоивший населению около 900 тыс. тогдашних рублей, не мог быть употреблен ни для каких практических целей. Одновременно с устройством «кумпанств» и в виду той же цели, т. е. войны с Турцией, решено было снарядить посольство за границу, для закрепления союза против «неверных». «Бомбардир» в начале азовского похода и «капитан» в конце, П. теперь примыкает к посольству в качестве «волонтера Петра Михайлова», с целью ближайшего изучения кораблестроения. 9 марта 1697 г. посольство двинулось из Москвы, с намерением посетить Вену, королей английского и датского, папу, голландские штаты, курфюрста бранденбургского и Венецию. Первые заграничный впечатления П. были, по его выражению, «мало приятны»: рижский комендант Дальберг слишком буквально понял инкогнито царя и не позволил ему осмотреть укрепления: поздние П. сделал из этого инцидента casus belli. Пышная встреча в Митаве и дружественный прием курфюрста бранденбургского в Кенигсберге поправили дело. Из Кольберга П. поехал вперед, морем, на Любек и Гамбург, стремясь скорее достигнуть своей цели — второстепенной голландской верфи в Саардаме, рекомендованной ему одним из московских знакомцев. Здесь П. пробыл 8 дней, удивляя население маленького городка своим экстравагантным поведением. Посольство прибыло в Амстердам в средине августа и осталось там до средины мая 1698 г., хотя переговоры были кончены уже в ноябре 1697 г. В январе 1698 г. П. поехал в Англию для расширения своих морских познаний и оставался там три с половиной месяца, работая преимущественно на верфи в Дептфорде. Главная цель посольства не была достигнута, так как штаты решительно отказались помогать России в войне с Турцией; за то П. употребил время пребывания в Голландии и в Англии для приобретения новых знаний, а посольство занималось закупками оружия и всевозможных корабельных припасов; наймом моряков, ремесленников и т. п. На европейских наблюдателей П. произвел впечатление любознательного дикаря, заинтересованного преимущественно ремеслами, прикладными знаниями и всевозможными диковинками и недостаточно развитого, чтобы интересоваться существенными чертами европейской политической и культурной жизни. Его изображают человеком крайне вспыльчивым и нервным, быстро меняющим настроение и планы и не умеющим владеть собой в минуты гнева, особенно под влиянием вина. Обратный путь посольства лежал через Вену. П. испытал здесь новую дипломатическую неудачу, так как Европа готовилась к войне за испанское наследство и хлопотала о примирении Австрии с Турцией, а не о войне между ними. Стесненный в своих привычках строгим этикетом венского двора, не находя и новых приманок для любознательности, П. спешил покинуть Вену для Венеции, где надеялся изучить строение галер. Известие о стрелецком бунте вызвало его в Россию; по дороге он успел лишь повидаться с польским королем Августом (в м. Раве), и здесь; среди трехдневного непрерывного веселья, мелькнула первая идея заменить неудавшийся план союза против турок другим планом, предметом которого, взамен ускользнувшего из рук Черного моря, было бы Балтийское. Прежде всего предстояло покончить с стрельцами и со старым порядком вообще. Прямо с дороги, не повидавшись с семьей, П. проехал к Анне Монс, потом на свой Преображенский двор. На следующее утро, 26 августа 1698 г., он собственноручно начал стричь бороды у первых сановников государства. Стрельцы были уже разбиты Шеиным под Воскресенским монастырем и зачинщики бунта наказаны. П. возобновил следствие о бунте, стараясь отыскать следы влияния на стрельцов царевны Софьи. Найдя доказательства скорее взаимных симпатий, чем определенных планов и действий, П. тем не менее заставил постричься Софью и ее сестру Марфу. Этим же моментом П. воспользовался, чтобы насильственно постричь свою жену, не обвинявшуюся ни в какой прикосновенности к бунту. Брат царя, Иоанн, умер еще в 1696 г.; никакие связи со старым не сдерживают больше П., и он предается с своими новыми любимцами, среди которых выдвигается на первое место Меншиков, какой-то непрерывной вакханалии, картину которой рисует Корб. Пиры и попойки сменяются казнями, в которых царь сам играет иногда роль палача; с конца сентября по конец октября 1698 г. было казнено более тысячи стрельцов. В феврале 1699 г. опять казнили стрельцов сотнями. Московское стрелецкое войско прекратило свое существование. Указ 20 дек. 1699 г. о новом летосчислении формально провел черту между старым и новым временем. 11 ноября 1699 г. был заключен между П. и Августом тайный договор, которым П. обязывался вступить в Ингрию и Карелию тотчас по заключении мира с Турцией, не позже апреля 1700 г.; Лифляндию и Эстляндию, согласно плану Паткуля, Август предоставлял себе. Мир с Турцией удалось заключить лишь в августе. Этим промежутком времени П. воспользовался для создания новой армии, так как «по распущении стрельцов никакой пехоты cие государство не имело». 17 ноября 1699 г. был объявлен набор новых 27 полков, разделенных на 3 дивизии, во главе которых стали командиры полков Преображенского, Лефортовского и Бутырского. Первые две дивизии (Головина и Вейде) были вполне сформированы к середине июня 1700 г.; вместе с некоторыми другими войсками, всего до 40 тыс., они были двинуты в шведские пределы, на другой день по обнародовании мира с Турцией (19 августа). К неудовольствию союзников, П. направил свои войска к Нарве, взяв которую он мог угрожать Лифляндии и Эстляндии. Только к концу сентября войска собрались у Нарвы; только в конце октября был открыт огонь по городу. Карл XII успел за это время покончить с Данией и неожиданно для П. высадился в Эстляндии. Ночью с 17 на 18 ноября русские узнали, что Карл XII приближается к Нарве. П. уехал из лагеря, оставив командование принцу де Круа, незнакомому с солдатами и неизвестному им — и восьмитысячная армия Карла XII, усталая и голодная, разбила без всякого труда сорокатысячное войско П. Надежды, возбужденные в П. путешествием по Европе, сменяются разочарованием. Карл XII не считает нужным преследовать далее такого слабого противника и обращается против Польши. Сам П. характеризует свое впечатление словами: «тогда неволя леность отогнала и ко трудолюбию и искусству день и ночь принудила». Действительно, с этого момента П. преображается. Потребность деятельности остается прежняя, но она находит себе иное, лучшее приложение; все помыслы П. устремлены теперь на то, чтобы одолеть соперника и укрепиться на Балтийском море. За восемь лет он набирает около 200000 солдат и, не смотря на потери от войны и от военных порядков, доводит численность армии с 40 до 100 тыс. Стоимость этой армии обходится ему в 1709 г. почти вдвое дороже, чем в 1701 г.: 1810000 р. вместо 982000. За первые 6 лет войны уплачено было, сверх того; субсидий королю польскому около полутора миллиона. Если прибавить сюда расходы на флот, на артиллерию, на содержание дипломатов, то общий расход, вызванный войной, окажется 2,3 милл. в 1701 г., 2,7 милл. в 1706 г. и 3,2 милд. в 1710 г. Уже первая из этих цифр была слишком велика в сравнении с теми средствами, которые до П. доставлялись государству населением (около 11/2 милл.). Надо было искать дополнительных источников дохода. На первое время П. мало заботится об этом и просто берет для своих целей из старых государственных учреждений — не только их свободные остатки, но даже и те их суммы, которые расходовались прежде на другое назначение; этим расстраивается правильный ход государственной машины. И все-таки крупные статьи новых расходов не могли покрываться старыми средствами, и П. для каждой из них принужден был создать особый государственный налог. Армия содержалась из главных доходов государства — таможенных и кабацких пошлин, сбор которых передан был в новое центральное учреждение, ратушу. Для содержания новой кавалерии, набранной в 1701 г., понадобилось назначить новый налог («драгунские деньги»); точно также — и на поддержание флота («корабельные»). Потом сюда присоединяется налог на содержание рабочих для постройки Петербурга, «рекрутные», «подводные»; а когда все эти налоги становятся уже привычными и сливаются в общую сумму постоянных («окладных»), к ним присоединяются новые экстренные сборы («запросные», «неокладные»). И этих прямых налогов, однако, скоро оказалось недостаточно, тем более, что собирались они довольно медленно и значительная часть оставалась в недоимке. Рядом с ними придумывались, поэтому, другие источники дохода. Самая ранняя выдумка этого рода — введенная по совету Курбатова гербовая бумага — не дала ожидавшихся от ее барышей. Тем большее значение имела порча монеты. Перечеканка серебряной монеты в монету низшего достоинства, но прежней номинальной цены, дала по 946 тыс. в первые 3 года (1701-03), по 313 тыс. — в следующие три; отсюда были выплачены иностранные субсидии. Однако, скоро весь металл был переделан в новую монету, а стоимость ее в обращении упала на половину; таким образом, польза от порчи монеты была временная и сопровождалась огромным вредом, роняя стоимость всех вообще поступлений казны (вместе с упадком стоимости монеты). Новой мерой для повышения казенных доходов была переоброчка, в 1704 г., старых оброчных статей и отдача на оброк новых; все владельческие рыбные ловли, домашние бани, мельницы, постоялые дворы обложены были оброком, и общая цифра казенных поступлений по этой статье поднялась к 1708 г. с 300 до 670 тыс. ежегодно. Далее, казна взяла в свои руки продажу соли, принесшую ей до 300 тыс. ежегодного дохода, табака (это предприятие оказалось неудачным) и ряда других сырых продуктов, дававших до 100 тыс. ежегодно. Все эти частные мероприятия удовлетворяли главной задаче — пережить как-нибудь трудное время. Систематической реформе государственных учреждений П. не мог в эти годы уделить ни минуты внимания, так как приготовление средств борьбы занимало все его время и требовало его присутствия во всех концах государства. В старую столицу П. стал приезжать только на святки; здесь возобновлялась обычная разгульная жизнь, но вместе с тем обсуждались и решались наиболее неотложные государственные дела. Полтавская победа дала П. впервые после нарвского поражения возможность вздохнуть свободно. Необходимость разобраться в массе отдельных распоряжений первых годов войны; становилась все настоятельнее; и платежные средства населения, и ресурсы казны сильно оскудели, а впереди предвиделось дальнейшее увеличение военных расходов. Из этого положения Петр нашел привычный уже для него исход: если средств не хватало на все, они должны были быть употреблены на самое главное, т. е. на военное дело. Следуя этому правилу, П. и раньше упрощал финансовое управление страною, передавая сборы с отдельных местностей прямо в руки генералов, на их расходы, и минуя центральные учреждения, куда деньги должны были поступать по старому порядку. Всего удобнее было применить этот способ в новозавоеванной стране — в Ингерманландии, отданной в «губернацию» Меншикову. Тот же способ был распространен на Киев и Смоленск — для приведения их в оборонительное положение против нашествия Карла XII, на Казань — для усмирения волнений, на Воронеж и Азов — для постройки флота. П. только суммирует эти частичные распоряжения, когда приказывает (18 дек. 1707 г.) «росписать города частьми, кроме тех, которые в 100 в. от Москвы, — к Киеву, Смоленску, Азову, Казани, Архангельскому». После полтавской победы эта неясная мысль о новом административно-финансовом устройстве России получила дальнейшее развитие. Приписка городов к центральным пунктам, для взимания с них всяких сборов, предполагала предварительное выяснение, кто и что должен платить в каждом городе. Для приведения в известность плательщиков назначена была повсеместная перепись; для приведения в известность платежей велено было собрать сведения из прежних финансовых учреждений. Результаты этих предварительных работ обнаружили, что государство переживает серьезный кризис. Перепись 1710 г. показала, что, вследствие беспрерывных наборов и побегов от податей, платежное население государства сильно уменьшилось: вместо 791 тыс. дворов, числившихся до переписи 1678 г., новая перепись насчитала только 637 тыс.; на всем севере России, несшем до П. главную часть финансовой тягости, убыль достигала даже 40 %. В виду такого неожиданного факта правительство решилось игнорировать цифры новой переписи, за исключением мест, где они показывали прибыль населения (на ЮВ и в Сибири); по всем остальным местностям решено было взимать подати сообразно с старыми, фиктивными цифрами плательщиков. И при этом условии, однако, оказывалось, что платежи не покрывают расходов: первых оказывалось 3 млн. 134 тыс., последних — 3 млн. 834 тыс. руб. Около 200 тыс. могло быть покрыто из соляного дохода; остальные полмиллиона составляли постоянный дефицит. Во время рождественских съездов генералов П. в 1709 и 1710 г. города России были окончательно распределены между 8 губернаторами; каждый в своей «губернии» собирал все подати и направлял их, прежде всего, на содержание армии, флота, артиллерии и дипломатии. Эти «четыре места» поглощали весь констатированный доход государства; как будут покрывать «губернии» другие расходы, и прежде всего свои, местные — этот вопрос оставался открытым. Дефицит был устранен просто сокращением на соответственную сумму государственных расходов. Так как содержание армии было главной целью при введении «губерний», то дальнейший шаг этого нового устройства состоял в том, что на каждую губернию возложено было содержание определенных полков. Для постоянных сношений с ними губернии назначили к полкам своих «комиссаров». Самым существенным недостатком такого устройства, введенного в действие с 1712 г., было то, что оно фактически упраздняло старые центральные учреждения, но не заменяло их никакими другими. Губернии непосредственно сносились с армией и с высшими военными учреждениями; но над ними не было никакого высшего присутственного места, которое бы могло контролировать и соглашать их функционирование. Потребность в таком центральном учреждения почувствовалась уже в 1711 г., когда П. должен был покинуть Россию для прутского похода. «Для отлучек своих» П. создал сенат. Губернии должны были назначить в сенат своих комиссаров, «для спроса и принимания указов». Но все это не определяло с точностью взаимного отношения сената и губерний. Все попытки сената организовать над губерниями такой же контроль, какой над приказами имела учрежденная в 1701 г. «Ближняя канцелярия»; кончились совершенной неудачей. Безответственность губернаторов являлась необходимым последствием того, что правительство само постоянно нарушало установленные в 1710-12 гг. порядки губернского хозяйства, брало у губернатора деньги не на те цели, на которые он должен был платить их по бюджету, свободно распоряжалось наличными губернскими суммами и требовало от губернаторов все новых и новых «приборов», т. е. увеличения дохода, хотя бы ценой угнетения населения. Основная причина всех этих нарушений заведенного порядка была та, что бюджет 1710 г. фиксировал цифры необходимых расходов, в действительности же они продолжали расти и не умещались более в рамках бюджета. Рост армии теперь, правда, несколько приостановился; зато быстро увеличивались расходы на балтийский флот, на постройки в новой столице (куда правительство в 1714 г. окончательно перенесло свою резиденцию), на оборону южной границы. Приходилось опять изыскивать новые, сверхбюджетные ресурсы. Назначать новые прямые налоги было почти бесполезно, так как и старые платились все хуже и хуже, по мере обеднения населения. Перечеканка монеты, казенные монополии также не могли дать больше того, что уже дали. На смену губернской системе возникает сам собою вопрос о восстановлении центральных учреждений; хаос старых и новых налогов, «окладных», «повсегодных» и «запросных», вызывает необходимость консолидации прямой подати; безуспешное взыскание налогов по фиктивным цифрам 1678 г. приводит к вопросу о новой переписи и об изменении податной единицы; наконец, злоупотребление системой казенных монополий выдвигает вопрос о пользе для государства свободной торговли и промышленности. Реформа вступает в свой третий и последний фазис: до 1710 г. она сводилась к накоплению случайных распоряжений, продиктованных потребностью минуты; в 1708-1712 гг. были сделаны попытки привести эти распоряжения в некоторую чисто внешнюю, механическую связь; теперь возникает сознательное, систематическое стремление воздвигнуть на теоретических основаниях вполне новую государственную постройку. Вопрос, в какой степени сам П. лично участвовал в реформах последнего периода, остается до сих пор еще спорным. Архивное изучение истории П. обнаружило в последнее время целую массу «доношений» и проектов, в которых обсуждалось почти все содержание правительственных мероприятий П. В этих докладах, представленных русскими и особенно иностранными советниками П., добровольно или по прямому вызову правительства, положение дел в государстве и важнейшие меры, необходимые для его улучшения, рассмотрены очень обстоятельно, хотя и не всегда на основании достаточного знакомства с условиями русской действительности. П. сам читал многие из этих проектов и брал из них все то, что прямо отвечало интересовавшим его в данную минуту вопросам — особенно вопросу об увеличении государственных доходов и о разработке природных богатств России. Для решения более сложных государственных задач, напр. о торговой политике, финансовой и административной реформе, П. не обладал необходимой подготовкой; его участие ограничивалось здесь постановкой вопроса, большею частью на основании словесных советов кого-либо из окружающих, и выработкой окончательной редакции закона; вся промежуточная работа — собирание материалов, разработка их и проектирование соответствующих мер — возлагалась на более сведущих лиц. В частности, по отношению к торговой политике, П. сам «не раз жаловался, что из всех государственных дел для него ничего нет труднее коммерции и что он никогда не мог составить себе ясного понятия об этом деле во всей его связи» (Фокеродт). Однако, государственная необходимость заставила его изменить прежнее направление русской торговой политики — и важную роль при этом сыграли советы знающих людей. Уже в 1711-1713 гг. правительству был представлен ряд проектов, в которых доказывалось, что монополизация торговли и промышленности в руках казны вредит, в конце концов, самому фиску и что единственный способ увеличить казенные доходы от торговли — восстановление свободы торгово-промышленной деятельности. Около 1715 г. содержание проектов становится шире; в обсуждении вопросов принимают участие иностранцы, словесно и письменно внушающие царю и правительству идеи европейского меркантилизма — о необходимости для страны выгодного торгового баланса и о способе достигнуть его систематическим покровительством национальной промышленности и торговле, путем открытия фабрик и заводов, заключения торговых договоров и учреждения торговых консульств за границей. Раз усвоив эту точку зрения, П. с своей обычной энергией проводит ее во множестве отдельных распоряжений. Он создает новый торговый порт (Петербург) и насильственно переводит туда торговлю из старого (Архангельск), начинает строить первые искусственные водяные пути сообщения, чтобы связать Петербург с центральной Россией, усиленно заботится о расширении активной торговли с Востоком (после того как на Западе его попытки в этом направлении оказались малоуспешными), дает привилегии устроителям новых заводов, выписывает из-за границы мастеров, лучшие орудия, лучшие породы скота и т. д. Менее внимательно он относится к идее финансовой реформы. Хотя и в этом отношении самая жизнь показывает неудовлетворительность действовавшей практики, а ряд представленных правительству проектов обсуждает разные возможные реформы, тем не менее П. интересуется здесь лишь вопросом о том, как разложить на население содержание новой, постоянной армии. Уже при учреждении губерний, ожидая, после полтавской победы, скорого мира, П. предполагал распределить полки между губерниями, по образцу шведской системы. Эта мысль снова всплывает в 1715 г.; П. приказывает сенату рассчитать, во что обойдется содержание солдата и офицера, предоставляя самому сенату решить, должен ли быть покрыт этот расход с помощью подворного налога, как было раньше, или с помощью подушного, как советовали разные «доносители». Техническая сторона будущей податной реформы разрабатывается правительством Петра, а затем он со всей энергией настаивает на скорейшем окончании необходимой для реформы подушной переписи и на возможно скорой реализации нового налога. Действительно, подушная подать увеличивает цифру прямых налогов с 1,8 до 4,6 миллионов, составляя более половины бюджетного прихода (81/2 миллионов). Вопрос об административной реформе интересует П. еще меньше: здесь и самая мысль, и разработка ее, и приведение в исполнение принадлежит советникам-иностранцам (особенно Генриху Фику), предложившим П. восполнить недостаток центральных учреждений в России посредством введения шведских коллегий. На вопрос, что преимущественно интересовало П. в его реформационной деятельности, уже Фокеродт дал ответ весьма близкий к истине: «он особенно и со всей ревностью старался улучшить свои военные силы». Действительно, в своем письме к сыну П. подчеркивает мысль, что воинским делом «мы от тьмы к свету вышли, и (нас), которых не знали в свете, ныне почитают». «Войны, занимавшие П. всю жизнь (продолжает Фокеродт), и заключаемые по поводу этих войн договоры с иностранными державами заставляли его обращать внимание также и на иностранные дела, хотя он полагался тут большею частью на своих министров и любимцев... Самим его любимым и приятным занятием было кораблестроение и др. дела, относящиеся к мореходству. Оно развлекало его каждый день, и ему должны были уступать даже самые важные государственные дела... О внутренних улучшениях в государстве — судопроизводстве, хозяйстве, доходах и торговле — он мало или вовсе не заботился в первые тридцать лет своего царствования, и бывал доволен, если только его адмиралтейство и войско достаточным образом снабжались деньгами, дровами, рекрутами, матросами, провиантом и аммуницией».