Бронин Семен. Каменная баба

   10
   Как-то в амбулаторию зашел Иван Александрович. Дело было под Новый год. Стояли сильные морозы, больные отсиживались дома, приема не было, врачи коротали время в комнате для чайных церемоний. Иван Герасимыч курил и читал потрепанный детектив, Ирина Сергеевна полистывала учебник, Анна Романовна производила на клочке бумаги сложные расчеты, шевеля при этом губами и затверживая цифры расходов и поступлений. Дома у нее была для этого тетрадь, заполняемая ею к ночи, когда кончались дневные траты и когда легче было прижать к стене Ивана, обычно не расположенного давать отчеты такого рода,-здесь же были пока черновые наброски и прикидки.
   Пирогов: видно, с дальней дороги - ввалился в прихожую, обдал ее клубами пара с улицы, принялся ссыпать снег с шапки, с длинного, до пят, тулупа.
   -Час времени уже,- возгласил он, заглядывая к врачам,- а чаю, небось, не пили?..
   Пили, нет, неважно - это была просьба: хотя и завуалированная, но подлежащая исполнению, и женщины поспешили заняться делом. Иван Александрович вошел в комнату, оглядел сотрудников, удостовериваясь в их добром здравии и настроении.
   -Все спокойно, гляжу?
   -Больных нет,- озаботился вслух хирург, хотя это занимало его в последнюю очередь, но и Иван Александрович отнесся к этому беспечно:
   -Ничего, потом нагоните. В этом году план перевыполнили. Что читаете?
   -Да тут...- Иван Герасимыч показал с досадой обложку.- У пациента взял. Как наш шпион целую дивизию немцев вокруг носа обвел. Чушь собачья.
   -Читаете, однако?
   -А куда денешься? Сказано было: лучше телефонный справочник читать, чем совсем без книг остаться. Забудешь, как буквы выглядят.
   Иван Александрович перевел взгляд на Анну Романовну, которая в это время стояла и медлила со свертком в руках: будто в нем была взрывчатка.
   -Анна Романовна не забыла еще? Читает что-нибудь?
   -Про буквы не знаю - она по цифрам больше специалист. - От зорких глаз хирурга не ускользнуло, чем занималась на досуге Анна Романовна.
   -Концы с концами сводит?- спросил главный, и, странное дело: Лукьянова, не обратившая внимания на ядовитый намек Ивана Герасимыча, здесь, несмотря на видимую поддержку Ивана Александровича, насторожилась, напустила на себя спасительного туману и остановилась среди начатого дела: перед этим осторожно и нехотя, но стала-таки разворачивать пакет с принесенными из дома бутербродами - прежде не то жадничала, не то боялась обнародовать его содержимое.
   -Как дома дела? Я слышал, дочка в школу пошла?
   Анну Романовну и это не смягчило - она померцала черными глазищами и разразилась меланхолической тирадой, на которые была большой мастер:
   -Пошла, но отказывается дальше ходить. Пусть, говорит, Катька Сидорова: соседка наша - на работу ходит, а я, говорит, уже устала... Работой она детский сад, ясли, школу - все вместе называет. У соседей жена не работает, с детьми дома сидит,- не прямо, но косвенно пожаловалась она, и черные глаза ее блеснули старой неизбывной обидой - искренней или искусно разыгранной, это у Анны Романовны понять было невозможно.
   -Женщине, конечно, лучше дома сидеть, пока дети маленькие,-посочувствовал ей главный: подчинился ее черноокому гипнозу затем взглянул на дело шире, начальственнее:- Любите вы, однако, работу свою...- и удивился:- Семга?..
   Он имел в виду бутерброды с красной рыбой, которые Анна Романовна, с явными проволочками и тайными сомнениями, тенями пробегавшими по ее лицу, выпростала наконец из подмокшего жиром бумажного свертка и явила на свет божий.
   -Кета. Иван вчера в области купил,- объяснила она тоном попроще.
   -Когда успел? Я ж с ним ездил?
   -Когда по делам ходили... Вы где только не были: в облздраве, у пожарников.
   -И он вам все это рассказывает?- снова удивился Пирогов, глянул иронически, но не стал ждать ответа: и так все сказала - оставил ее в покое, обратился к другой подчиненной:- А Ирина Сергевна как? Я ее совсем из виду потерял. С тех пор, как она трех засранцев выявила. Они мне и сегодня это в строку поставили.
   -Сняли же диагноз?- сказал Иван Герасимыч.
   -А это значения не имеет: уже прошло где-то как дизентерия. И вообще у них на такие вещи память долгая. Давно ее не слышал - никак поговорить с ней не удается...
   На самом деле не после этой истории, а после другой, вскоре за ней последовавшей, с Раисой Петровной, между ними установился некий молчаливый сговор, побуждавший обоих ко взаимной сдержанности, так что ни он лишний раз к ней не обращался, ни она не спешила к нему с докладами, хотя порой в этом нуждалась. Теперь он решил, что пауза затянулась, и обратился к ней в открытую, на публике, считая оба инцидента исчерпанными.
   -А что Ирина Сергевна у вас ест? Скажи мне, как говорили древние, что ты ешь, и я тебе скажу, кто ты...
   Ирина Сергеевна в это время вынимала из своих заначек подношения посетительниц и сама не знала, что они содержат. Мужчины остались довольны лотереей.
   -Пирожки,- констатировал Пирогов.- Теперь я знаю, куда завтракать ходить. Вы-то сухариками пробавляетесь?- посочувствовал он хирургу.
   -Бутерброды с сыром. Жена не может ничего интереснее придумать: воображение по утрам начисто отсутствует. И сыр какой-то ерундовский покупает - как творог обезжиренный!..- Между тем и у него блеснули глаза при виде богатств, рассыпанных по столу щедрой рукой Ирины Сергеевны.- Взятки, между прочим... С чем они?
   -Не знаю,- простодушно сказала она.- Попробуйте.
   Иван Герасимыч надкусил один из пирожков, состроил разочарованную физиономию:
   -С луком!.. Кто ж с луком пироги печет?! От него вечером изжога будет!.. Ты смотри, что берешь!
   -Сказали, ничего другого под рукой не было.
   -А у них и не будет! Хотят, чтоб все само собой под рукой оказывалось! Завтра с гвоздями принесут, а ты возьмешь! Тебе ж все равно, лишь бы всучили!..
   Он допек-таки Ирину Сергеевну:
   -У вас, Иван Герасимыч, извините, не язык, а помело. Сами не знаете, что метет!
   -А кто такому испытанию старых людей подвергает? Думал, пироги как пироги. Других нет?
   -Поищите в той куче: там с грибами могут быть. Иван Александрович, угощайтесь.
   -И правда - с грибами,- признал, попробовав, старик.- Домашней заготовки... Это уже лучше... И как ты в них ориентируешься? Все ж одинаковые?
   -Запек разный у разных мамаш.
   -Понятно?- спросил Иван Герасимыч у Ивана Александровича.- Запек у них разный! В жизни бы не додумался...- и пожаловался:- Учит меня. Цензор какой-то. Дома жена за каждым словом следит, здесь эта...
   -Значит, судьба ваша такая. А если судьба, то надолго...- не то пожалел, не то отбрил его Пирогов и, посчитав, что приличия соблюдены, обратился к тому, из-за чего и пришел в амбулаторию:- Ирина Сергевна что завтра делает?
   -Суббота? Дежурство хотите дать?
   -Не совсем. Не заняты ничем?- с легкой досадой повторил он вопрос: Пирогов, когда ему что-то было нужно, спешил и торопил события.- В Александровке один просит его родню проверить: мальчишек и девчонок хочет привезти - своего рода осмотр профилактический. И взрослых тоже - этими-то я займусь... Не люблю детей смотреть,- оправдался он перед теми двумя.-Взрослых, пожалуйста - в каком угодно качестве и количестве...
   -И хирурга?- Старик знал за ним это хвастовство: заменять специалистов, ушедших в отпуск, но относился к нему скептически.
   -А почему нет? Что в вас особенного? Не оперировать же - смотреть только... Вы вообще свою уникальность преувеличиваете...- Это был жестокий удар по профессиональному чувству Ивана Герасимыча, но он не стал спорить: счел ниже своего достоинства.- А вот детей - увольте! Что-то останавливает, не дает их касаться... Мистика какая-то!.. Ну так что, Ирина Сергевна?-нетерпеливо повторил он, так что просьба прозвучала почти как приказание.
   -Раз вы просите, Иван Александрович...- Ирина Сергеевна была не прочь съездить в дальнюю Александровку, где еще не бывала.- А по дороге в Ивановку заедем.
   -А там что?
   -Сыпь одну посмотрим. Я в ней не разобралась.
   -Сыпь так сыпь - заедем, хотя это не по дороге. А что Наталье Ефремовне не показала?
   -У нее прием кончился...
   Тут Ирина Сергеевна покривила душой: не в свое, а в чужое спасение. Она направила к Наталье Ефремовне нескольких больных, но они до нее не дошли, потерявшись среди черных дыр и белых пятен ее расписания,- тогда она, для большей надежности, стала водить их к ней с приема на прием с личной рекомендацией. Наталья посмотрела одного, другого, затем взбунтовалась:
   -Нет, подруга, ты мне их сюда за руку не води! Мало того, что регистратура старается, так еще один канал направления открылся! Что мне за них, поштучно платят?! Да провались они все, с их потницами и посыпушками! Что ты мне их оптом поставляешь?..- и Ирина Сергеевна перестала пользоваться ее услугами, а Наталье только этого и надо было...
   Иван Александрович смутно догадывался о том, что произошло на самом деле и что пробегало теперь перед мысленным взором добродетельной Ирины Сергеевны.
   -Не стала смотреть?.. С этой Натальей надо делать что-то... Как считаете, Иван Герасимыч?
   -Что я могу?- проворчал старик.- Я уже ни с кем ничего сделать не могу. В Александровке-то к кому едете?
   -К председателю поселкома тамошнему. На новоселье. Хочет заодно всю родню свою показать: нет ли в ком скрытого недуга. Вдруг, говорит, внутри что-то прячется - надо вовремя меры принять: нам всем долго жить надо. Большие планы у человека.
   -Софрон, что ль?- недослушав про частности, спросил старик.- Прохвост редкий... Бери с него, Ирина, по высшей категории. Чтоб стольник с каждого рыла взяла... Или рыльца у вас? В пушку которые?..
   Ирина Сергеевна покачала головою:
   -Типун вам на язык, Иван Герасимыч. Слова какие-то находите... Вы ж знаете, я денег не беру и брать не умею.
   -А что их, по-особенному берут как-то? Как все прочее. Обеими руками...
   Анна Романовна тут особым образом потупилась: как бы ушла на миг в монашки, а Иван Александрович усмехнулся:
   -Никто вас ни в чем не подозревает. Вам по штату не положено...- и пояснил недоумевающему Ивану Герасимычу:- У меня в молодости главная врачиха была, толковейшая женщина, я второй такой не встречал - у нее теория была на этот счет. Хирургам дают коньяк, урологам и прочим важным специалистам деньги, терапевтам,- тут он покосился на заслушавшуюся его Анну Романовну,-просроченные конфеты из старых запасов и еще что-то - что не помню. Педиатров в ее схеме не было: поликлиника была взрослая, а теперь вижу, что детским врачам перепадает,- пирожки с пылу с жару...- Он шутил, конечно, но веселье его было незаразительное.- Софрон - прохвост, это так. Но не он один. И куда от них денешься? На другую планету не улетишь.
   -Так точно,- откликнулся Иван Герасимыч: неизвестно, кого и что имея в виду, и Пирогов не стал вникать в ненужные ему подробности.
   -Так когда заехать за вами, Ирина Сергевна?
   -Как соберетесь. Я рано встаю.
   -Договорились...- и походя бросил Анне Романовне:- Вы и своему передайте. Втроем отправимся. Поездка вполне официальная... И ему перепадет что-нибудь...- неопределенно, но веско пообещал он и ушел, оставив Анну Романовну в замешательстве: с одной стороны, у нее были иные виды на выходной, с другой - в воображении замаячили новые цифры, еще не известные ей и потому особенно привлекательные...
   -И он внакладе не останется?..- ни к кому отдельно не обращаясь, довольно бесцеремонно предположил хирург, но Анна Романовна ничего на это не сказала: по своему обыкновению или, лучше сказать, предопределению, да и Ирина Сергеевна пропустила его слова мимо ушей: была уже занята мыслями о предстоящей поездке...
   Даже самые малые путешествия приводят нас иногда к большим переменам в жизни, толкуют старые сонники.
   11
   Они вызвали ее с улицы протяжным гудком, она накрутила на себя шаль, влезла в шубу и в валенки, выскочила наружу. Стоял ясный морозный солнечный день. Повсюду лежал нетронутый, слепящий снег, которого за ночь подсыпало. Дома укутались с головы до ног в белое, их крыши располнели и разбухли, свисающие с них толстые завитки и пологи едва не соединились с наземными сугробами, столь же пухлыми, как они, и рыхлыми.
   -Люблю женщин, одетых со вкусом!..- Иван Лукьянов оскалился в озорной улыбке, увидев застраховавшуюся от холодов Ирину Сергеевну.
   -На матрешку, наверно, похожа?- Она не без труда нагнулась, влезла в машину.- Шаль хоть разверну: душно...- и начала разматываться.- Далеко ехать?
   -С вами хоть на край света!- и Лукьянов рванул больничную "Волгу" с места в карьер: он и обычно-то водил ее на сельский манер, как какой-нибудь джигит или наездник, а с такой пассажиркой решил еще и пофорсить - взболтать и растрясти ее на заднем сиденье.
   -Не гони,- сказал Пирогов.- Успеешь. Тут он - край света: далеко ехать не надо.- Он оглянулся и тоже остался доволен экипировкой Ирины Сергеевны.-Поесть успели?
   -Вы имеете в виду, взяла ли что с собой?- Она успела расстаться с цветастым платком и расстегнуть шубу.- Взяла. Вдруг на новоселье не накормят.
   -А это почему?
   -Скажут, не так больных посмотрела.
   -Так там не больные будут, а здоровые.
   -Все равно. Я женщина мнительная, Иван Александрович.
   Лукьянов засмеялся.
   -И правильно. Здесь другим делать нечего! Все только и делают, что мнят. Или мнут: не знаю, как сказать правильно... Моя сегодня печь пироги с утра взялась. Я ее спрашиваю, что у тебя: репетиция перед Новым годом? А она мне: на работе все уши прожужжали с пирожками Ирины Сергевны - будто сама их печет!
   -Ревнует,- объяснил Пирогов.- Женщины к чему угодно приревновать могут. Хоть к гудку паровозному: вызывает на свидание.
   -Не говорите... Моя нашла у меня два трамвайных билета из области - вот тебе, говорит, и доказательство. Я ей: случайно лишний оторвал, а она: мало того что кого-то себе нашел, так еще и проезд ей оплачиваешь.
   -Про деньги не вспоминай лучше...- Пирогов обернулся, поглядел на Ирину Сергеевну.- Ирина Сергевна сидит и думает, наверно: попала в компанию.
   -Почти так.- У Ирины Сергеевны и в самом деле вертелось в голове нечто подобное.- Мужской разговор завели - женщине в него вставиться не с чем.
   -Так о вас же все?- возразил Пирогов, но Иван, рыцарь в душе, поддержал ее:
   -Она такой не будет. Ее самое ревновать начнут.
   -Смотри, ты не приревнуй.- Пирогов допускал такие, непонятные при его уме, бестактности.- Не забыл, что нам сначала в Ивановку?
   -Кто сказал?- Иван прекрасно это помнил, но остался недоволен последним замечанием: не любил начальственных фамильярностей.
   -Я же говорил вчера: она заехать просила?
   -Что просила, говорили, а что ехать - нет... Новое начальство, гляжу?..- и Лукьянов обернулся вопросительно к Ирине Сергеевне, убедился в ее полной невиновности и объяснился:- Туда дорога отвратительная. Проселок по полю идет: летом его как на ладони видно, да и то: дождь если сильный, так развезет, что не сразу отыщешь, а зимой?.. Иной раз прямо по полю чешешь, по диагонали. Но это - если снегу мало, а сегодня трудней будет... Попробуем, однако. Дело какое?
   -Больные ждут.
   -Спасать нужно? Это другой разговор...- и Лукьянов, удовлетворившись услышанным и увиденным, отвернул от нее скуластое лицо, стал смотреть на дорогу.- Скорая помощь всегда меня прельщала. Я из-за нее в медицину и пошел. Включай сирену и жми на газ: жизнь человека в опасности!
   -Заодно и оправдание лихачеству твоему,- объяснил, как всегда на свой лад, Иван Александрович, и Лукьянов не стал спорить:
   -Можно и так сказать... Я тогда к Ефремову зайду. Говорят, у него порошок есть - давно хотел съездить.
   -Кто это Ефремов?- спросила Ирина Сергеевна.
   -Фельдшер ивановский,- сказал Пирогов.- Чистюля каких свет не видывал. У него изба самая опрятная в области. Если б конкурс был, непременно бы выиграл. Посмотришь.
   -Если пригласит,- сказал Лукьянов.- Впускает только тех, у кого шея чистая. Это я не про вас, конечно!
   -Нас позовет,- успокоил Пирогов озадачившуюся Ирину Сергеевну.-Начальство как-никак... А что за порошок?
   -Из Японии. Тараканов выводит.
   -Врет. Нет таких порошков. Его и японцам не выдумать.
   -Сам хвастался.
   -Если так, то мы его реквизируем. Тараканы и нас одолели. По родблоку ползают.
   -Этого могли бы и не говорить!- не удержалась Ирина Сергеевна.
   -Ты рожать у нас хочешь?
   -После того, что вы сказали? Ни за что на свете!
   -Не зарекайся: начнется, не до тараканов будет.- Пирогов поглядел на нее с ироническим сочувствием.- Не знал, что ты такая впечатлительная.
   -А вы других женщин встречали?
   -Других?.. Да я их не знаю почти.
   -Врач - должны знать. Это, Иван Александрович, пробел в вашем образовании.
   -Может быть. Теперь не нагоню уже, наверно.
   -А надо бы.
   -Зачем?
   -Чтоб лучше их психику понимать.
   -Что я, психиатр тебе? Не заменяю их никогда. Боюсь напутать.
   -Надо в душу вникать. Для этого необязательно психиатром быть.
   -В нее чем меньше вникаешь, тем лучше - спокойнее... Ты что-то всерьез за меня взялась. Не зря Иван Герасимыч на тебя жалуется, ревизором зовет или как еще?
   -Цензором.
   -Видишь - все помнишь. Опасная женщина... Знаешь, кого ты мне напоминаешь?
   -Нет, конечно.
   -Мою первую главную врачиху. С той тоже ни о чем говорить было нельзя: непременно срежет, найдет, что тебе сказать неожиданного. Обязательно каверзу какую-нибудь влепит.
   -Хоть одну женщину вы, Иван Александрыч, в жизни уважали. Или вы в нее влюблены были?
   Пирогова этот вопрос застал врасплох, и он задумался.
   -Не знаю, что и сказать тебе. Подумать надо... Она в годах была. Такая, примерно, разница, как у нас с тобой.
   -Но это, говорят, не помеха?- спросила она - сразу поняла, что сказала лишнее, но не в ее правилах было брать слова обратно.
   -Может быть...- Он покосился на нее.- Но это когда мужчина старше... Опять что-то не так?
   -Женщины и мужчины должны быть во всем равны, Иван Александрович.
   -Должны-то должны,- с сомнением в голосе протянул он,- да мало ли кто кому что должен на этом свете... Будешь долго ждать, когда долги отдадут,- а Лукьянов снова ее поддержал:
   -Правильно она говорит. Мужчина, женщина - разница небольшая. С годами все равны делаются. Деньги считают с утра до вечера. Один только в уме, а другая на бумажке: голове не доверяет - вот и все различие. Погода бы не испортилась - вот что. Я смотрю, сверху сеяться начало...
   Действительно, пошел снег, но пока безобидный, не внушающий опасений: искристый, меленький - какой сыплется с вершин елей, когда его сбивают птицы, кормящиеся оставшимися с лета шишками.
   -К кому мы в Александровке едем?- спросила Ирина Сергеевна Пирогова. Дальний вояж смущал ее предстоящей гульбой и празднествами, и она охотно бы им пожертвовала - так же, как Пирогов - ивановской поездкой, а Иван - ими обеими.
   -К Софрону - как его? Зубов, что ли?- обратился Пирогов за справкой к водителю, который знал весь район пофамильно и тут же разрешил его сомнения.- Был председатель колхоза, теперь артель сколачивает. Видно, семейную - раз профосмотр родичам устроил...
   Он чего-то недоговаривал, и Лукьянов пояснил:
   -Лесной хозяин здешний. Все к нему на поклон идут - за брусом и за досками. Тут нигде больше лесу не найдешь - у него только лесопилка.
   -Она ж государственная?
   -А что у нас не государственное? Все равно, налево идет.
   -В другом районе нельзя купить?
   -Можно и в другом, конечно, но там чужие, слупят втрое. Да еще некондиционный товар всучат. Лес - дело тонкое... Бегай потом за ними...
   Пирогов молча согласился со всеми перечисленными доводами.
   -Вот и мне нужно четыре куба. Дом строю,- поведал он Ирине Сергеевне, которая одна в Петровском не знала этого.- Так-то он кирпичный будет, но изнутри тесом хочу обшить.
   -Вы с ним осторожнее, обмануть может,- предупредил, в последний раз, Иван и в следующую минуту забил тревогу:- Все! Так я и думал! Метель в пути, мать ее ети!..- Он остановил машину, перевел мотор на холостой ход, поглядел значительно на обоих.- Приехали!..
   Взявшиеся откуда-то тучи заволокли небо и в считанные мгновения превратили его в серый перевернутый вверх дном котел, из которого повалил крупный снег, быстро залеплявший ветровое стекло, так что оконные дворники не успевали счистить хлопья. Они вышли из машины. Все кругом было единое месиво, предметы утратили определенность и четкость положения в пространстве. Одинокий дом на большаке, у которого они четверть часа назад остановились и свернули к Ивановке, стал не то плыть у них перед глазами, не то попеременно приближаться и удаляться; дорога под ногами - и та начала растекаться по полю, и оно само утратило былую недвижность, обрело жизнь, поползло, влекомое непрерывно усиливавшимся ветром.
   -Где мы хоть?- спросил Пирогов.
   -Не разберу!.. То есть знаю, конечно: недалеко от большой дороги, но где в точности, не скажу... Хотя езжу здесь десять лет. Ни столба, ни дорожного знака! Раньше хоть столбы ставили - к чему лошадь привязать!..-Иван шагнул, рухнул по колено, ступил в другом направлении сначала было твердо под ногами, но в следующий шаг он провалился снова.
   На Пирогова все это произвело впечатление.
   -В Александровку поворачивай. В Ивановку в следующий раз съездим.
   -А больные?- напомнила Ирина Сергеевна, но Пирогов был уже не тем, что прежде.
   -Больные везде есть - этого добра хватает. Гони в Александровку.
   -Поздно.- Лукьянов дал обоим выговориться, прежде чем произнес свой приговор.- Я теперь ни туда, ни обратно дороги не различаю.
   -Вон же дом тот - туда и едем. По собственным следам.
   -Дом я вижу, а вот следы - не очень. Ветер. Снег - черт бы с ним...
   Действительно, ветер задувал все сильнее и снег уже не столько валился сверху, сколько боком перемещался по земле, пересыпался с места на место, мел по полю, будто поднятый с лежанки огромной метлой небесного хозяина.
   -Попробуем все-таки,- сказал Пирогов.- Не сидеть же...
   Они сели в машину, но она забуксовала на прежнем месте: будто, пока они ходили, под ней подсыпалось снегу.
   -Лучше в таких случаях вообще не останавливаться.- Лукьянов прибавил газу - колеса врезались в рыхлый снег и окончательно в нем зависли.Все,-решил он и перевел мотор на холостой ход.- Не едем никуда, ждем у моря погоды...- и устроился поудобнее, готовясь к длительному простою.
   Ирина Сергеевна поежилась.
   -Представляю себе, что здесь бывает, когда мотор глохнет.
   -Это вы себе и представить не можете!..- Иван глянул многозначительно.-Сейчас что? Сидим в тепле, языки чешем. А глохнет если?!.
   Пирогова такие посиделки не устраивали.
   -Нет, Иван, ты что-то не то говоришь... Ирину Сергевну пугаешь или меня разыгрываешь?.. Чего ждать? Когда дорога установится?
   Лукьянов помолчал, прежде чем ответить: он много чего в жизни не любил, и в частности - лишних докладов начальству.
   -Кончится метель, пойду искать большак. Он тут рядом - километра не будет. Но это когда уляжется все. Пока эта понизовка метет, туда и пешком идти нельзя - закрутит в два счета, запутает.
   Пирогов вынужден был согласиться:
   -Ладно. Давай тогда завтракать. Где, Ирина Сергевна, пирожки ваши?
   Ирина Сергеевна полезла за узелком.
   -Я уже как та шинкарка, которая для постоянных посетителей фирменное блюдо держит,- не преминула заметить она, но пирожки, конечно же, достала.
   Иван Александрович съел один, другой, третий: видно, не знал счета в подобных случаях.
   -Почему, Иван, ты сказал мне, чтоб я с ним осторожничал?
   -Деньги вперед не давайте. Не отдаст. Сам говорит: деньги - потом, а то я как схвачу их, так рука потом разжаться не может.