Бурцев Виктор. Алмазная реальность

   – А место редактора отдела?
   – Об этом мы поговорим по возвращении. Но, скажу откровенно, Фергюсон давно просится куда-нибудь южнее.
   Что ж, на таких условиях можно прокатиться и на Украину. Я писал о сектах в юном возрасте, когда работал в «Московском комсомольце». Не думаю, что они сильно изменились по сути, если только в деталях… Вуду можно взять с собой – пусть посмотрит, как живут люди в других местах. В расходах я не стеснен, «Юропиэн геральд» – корова жирная, ее можно доить без зазрения совести. Сделаю приятное Магнусу.
   В конце концов, это лучше поездки в Мозамбик.
   – Я согласен, – сказал я.
   Кредитка грела мне душу, но не все покупается за деньги.
   – Сумы? Только поездом, – огорошила меня девушка (живая, не автоответчик!). Авиарейсов туда нет, а добираться от Киева, к примеру, я бы вам не рекомендовала.
   – А если нанять вертолет?
   – Там же граница, карантин. Вас могут даже сбить.
   Да, сбить могли. Лет шесть назад вот так же, запросто сбили пассажирский аэробус, триста восемьдесят с лишним человек. Что-то там напутали сложные системы обнаружения, обозвали самолет тактической ракетой.
   – Спасибо. Поезд-то хоть когда ходит?
   – Поезд ходит ежедневно из Брянска. Можем забронировать для вас билет.
   – Два билета, – сказал я. – Завтра вечером. Люкс.
   Если Вуду где-то бродит и не вернется в срок, просто поменяю билеты, подумал я по пути домой. Но она была дома. Сидела и смотрела новости по стерео.
   – Чего говорят? – осведомился я, снимая туфли.
   – Говорят плохое. Как всегда.
   – А мы едем в Сумы.
   – Это еще куда?
   – Украина. Хорошо платят.
   – И что ты будешь там делать?
   – Писать про какую-то секту. Вот тут, – я похлопал себя по карману, где в футлярчике лежал кристалл, – вся информация. А сейчас мы идем в ресторан, обмывать новую работу.
   – Ура-а-а!!! – заорала Вуду и прыгнула мне на шею прямо с кровати.
   Мы покатили в «Былину». Я не стал возиться с «ниссаном», а вызвал такси – если уж напьюсь, так напьюсь, не буду глушить полезный алкоголь химией… Таксист, рассудительный курд в беретике, всю дорогу слушал какую-то восточную музыку, то и дело оглядываясь – не мешает ли нам. Нам он не мешал. Вуду рассказывала про то, как ее в детстве вербовали в секту «Сорок рыцарей». Судя по ее отрывочным воспоминаниям, это было нечто вроде боевого клуба: члены секты поклонялись портрету толстого усатого человека, которого звали Великий Луки, а в свободное от поклонения время занимались фехтованием на деревянных мечах. Там были еще какие-то сложные ритуалы, но Вуду их не помнила.
   – Дурацкое место, – сказала она. – Но я там вертелась полгода. Казалось, что это интересно. Научилась хорошо владеть мечом, правда, это никому сейчас в реальной жизни не нужно… Кстати, там меня и лишили девственности. Один из «Заветов Великого Луки».
   – Если хочешь, я про это напишу. Проведу параллель, – предложил я.
   – Да ну, – сморщилась она. – Детство. А вообще у черных было много сект, и сейчас тоже много. А про эту… Как ты сказал?
   – «Край».
   – Да, я что-то слышала. Что-то не очень хорошее.
   Ну вот. Начинается. Сейчас, как в истории с НЕРвами, все начнут говорить загадками, ходить вокруг да около, а я буду в роли дурака, который ни о чем не ведает.
   По счастью, мы уже подъехали к «Былине». Свободный столик оказался только у самой эстрады. На эстраде что-то вдумчиво играл на рояле полный господин во фраке. После визжания в ночных клубах, активно посещаемых мною в компании Вуду, это было как бальзам.
   Я вспомнил, как мы с покойным Вальчиковым сидели во-он за тем столиком и рассуждали о бренности всего сущего. И ели мы тогда, кажется, солянку.
   – Ты будешь солянку? – спросил я Вуду.
   – А что это?
   – Такой острый мясной суп. Там маслины, соленые огурцы и тому подобные вкусные вещи.
   – Идет.
   Мы заказали солянку, рыбные котлеты со сложным гарниром, грибы, икру и какие-то салаты. Стоило это заметно больше, чем во время встречи с Вальчиковым. Что ж, ничто не стоит на месте, особенно цены.
   – Это вкусно, – сказала Вуду, облизывая ложку. Водки она не пила, только вино и пиво, и я взял ей бутылку «Шардонне», хотя какая солянка с вином?
   – И полезно. Кстати, я так тебя ни разу и не спросил: ты родилась здесь, в Москве?
   – В Москве. Не в Африке. Мои родители приехали сюда очень давно, еще в начале века.
   – А как ты попала в Мозамбик?
   – Просто поехала воевать. Мбугу Зоджи… Он мой двоюродный брат. Хороший человек, он всю жизнь прожил в Малави, работал на шахте, а потом, как видишь, пошел в революционеры. Я и поехала. Знаешь, однажды мне показалось, что здесь страшнее, хуже и опаснее, чем там. Я купила билет и улетела.
   – А деньги? Откуда ты взяла деньги на билет?
   – Ограбила одного засранца, который слишком много выпил, – улыбнулась она и зачерпнула икру черенком ложки. Однако же манеры у нее…
   Потом мы пили вино с водкой и водку с вином, потом мы танцевали под какую-то плавную негромкую музыку, потом в зале погасили свет и внесли свечи…
   А проснулся я рядом с Вуду, на своей кровати. В окно тускло светило утреннее солнце, где-то выстрелили из пистолета, завыла милицейская сирена.
   В десять утра – стратоплан на Брянск.
   Я вылез из-под скомканного одеяла и, как был, голый, подошел к холодильнику. Взял бутылку минеральной воды, залпом выпил.
   – Все нормально? – спросила за спиной Вуду.
   – А ты как думаешь? – спросил я не оборачиваясь.
   – Лучше не бывает, – сказала она, и я подумал, что это вполне может оказаться правдой.

3. МАРТИН МЫЛЬНИКОВ

Частное агентство «Акварис»

   Агент должен был ждать меня на центральной рыночной площади, возле лотков со свежими овощами. Ровно в три часа.
   Сейчас была уже половина четвертого, а около зеленых огурцов, помидоров и всяких прочих разных толкался кто угодно, но только не мой связник. Нервы у парня все-таки ни к черту… Или случилось чего?
   – Покупай огурчики, милок, покупай, – приветливо обвела рукой свой прилавок толстуха продавщица. На самопальном бэдже, который был пришпилен к ее необъятной груди, значилось, что звать толстуху Глафира и работает она на некое общество, название которого было нацарапано на редкость неразборчиво. Что, впрочем, естественно, потому что только тронутый «иностранный шпиен» станет обращать внимание на то, что написано на бэдже у рыночной торговки.
   – Свежие огурчики! Сладкие! – доверительно сообщила мне тетка Глафира.
   «Пошла бы ты со своими огурчиками, – подумал я, наученный горьким опытом. – Ели мы твои огурчики. Потом три дня с толчка не слезал… Сладкие…»
   Вслух я, однако, этого не сказал, тетка улыбалась такой невероятно приветливой улыбкой, что нахамить ей было бы верхом неприличия. Вместо этого я спросил:
   – А что, огурчики с Мшинского района?
   В Мшинском районе располагалась русская атомная станция. Ни один торговец не признается, что выращивал там свои овощи. Даже если эти самые огурчики поливались водой, охлаждающей реактор.
   – Что ты, милок? – схватилась за сердце тетка Глафира, а затем вывалила на меня целую корзинку слов: – Какой такой Мшинский? Чистейшие огурчики, на чистом навозе выращивала, рук не покладая! Поливала… все сама. Даже дождик, и тот… Своими руками ямки… Какой… Все сама… Это у других, а у нас только……
   Она была так очаровательна в своем праведном гневе, что я даже засомневался, а не купить ли… Впрочем, память о моих первых днях пребывания в этой «житнице» была свежа, и я отказался, но на всякий случай спросил:
   – А почем?
   Тетка Глафира мгновенно пошла в наступление:
   – Дешево, милок, дешево! Если много возьмешь, то отдам вообще за бесценок… Ты посмотри, какие красавцы, сладкие, можешь не сомневаться! – Она назвала цену, действительно невеликую, и я понял, что попался. Отказаться было уже почти невозможно.
   Откуда ни возьмись, в руках у Глафиры объявился мешок с этими самыми «сладкими зелеными красавцами»… Обаяние самой продавщицы было так велико, что нанести ей смертельное оскорбление отказом мог бы только негодяй и мерзавец. Большой знаток человеческой психики тетка Глафира…
   – Ну хорошо… Но с условием.
   Продавщица вся превратилась в живое ожидание.
   – Я оставлю у вас кое-что… Потом придет человечек, заберет, хорошо? Вы тут каждый божий день сидите, а?
   Тетка колебалась, но некоторая сумма налом, перекочевавшая ей в руки, мигом настроила ее на сговорчивый лад.
   Через миг я уже выбирался из толчеи рынка, волоча две сумки огурцов, а милейшая тетка Глафира засовывала под передник небольшой диск-копию с моим отчетом. Диск был зашифрован специальным ключом и в случае моего провала, который теоретически был равнозначен смерти, такие диски, рассованные по разным местам в городе, могли всплыть и объяснить ситуацию тому, кто пойдет по моим следам.
   – Подвезти? – Здоровенный абхазец заступил мне дорогу. Таксист, представитель вымирающей в этом городе профессии. – Тяжело, а?
   – А и давай… – Я кинул сумки на заднее сиденье потрепанной «хонды». – Улицу Гаврилова знаешь?
   – Конечно! – Водитель вскинул руку вверх, и мы рванули с места.
   Улица Гаврилова, невероятно ухабистая и уже позабывшая о том, что такое асфальт, находилась на окраине. Таксист высадил меня, не сворачивая на нее, аргументируя тем, что только полный самоубийца покатит по этим ухабам, ему еще семью кормить, а машина одна-единственная. Расплатившись с ним, я добавил к деньгам сумку огурцов, купленных в угоду тетке Глафире. Водитель посмотрел на меня как на чокнутого, но сумку взял и уехал. А не слишком ли много я следов оставляю? А впрочем, почему бы и нет? Вот грохнут меня тут, посреди этих ухабов, ищи-свищи… А так водила запомнит. Странности все запоминают.
   Мой связник жил в девятом доме. Под самой крышей, в квартире номер семнадцать. Узнал я это, естественно, не от него самого, а по своим каналам. Являться к нему на квартиру меня вынуждала крайняя необходимость. Сроки все почти вышли, а к сути вопроса я не приблизился ни на шаг. Не хотелось признаваться самому себе, но меня уже который день мучили крайне нехорошие предчувствия. Потеряю девочку, будут у меня большие проблемы.
   Дверь была старая, но укрепленная. Замок новый, дорогой, с произвольно расходящейся системой распорок.
   Такой захочешь вскрыть, так еще помучаешься, пока найдешь, где запоры в косяк входят. Хороший замок, но дверь-то не заперта.
   Я толкнул дверь, изнутри пахнуло застарелым перегаром и анашой. Хорошо живет истерик, анаша нынче на вес золота. Природные наркотики вообще дорогая штука, это вам не синтетика какая-нибудь. Впрочем, Украина… Тут по сей день эта дрянь сама по себе произрастает. В любом огороде Мшинского района…
   – Леша… – тихо позвал я.
   В ответ кто-то тихо застонал.
   На всякий случай я достал небольшой стилет треугольного сечения, в простонародье именуемый заточкой. С одной стороны игрушка, а с другой, если знаешь, куда бить, то любого кибера завалить можно, а эти твари отличаются особенной живучестью, точно знаю.
   Что-то с тихим шорохом зацепилось за ногу. Я опустил глаза вниз и обнаружил женскую комбинашку.
   – Леша… Ты где?.. – снова позвал я. На сей раз ответ был более конкретным:
   – Что, сука, вернулась… Потаскуха…
   Далее последовали крепкие слова.
   Я распахнул полуприкрытую дверь в спальню:
   – Не то чтобы меня можно было так называть… Да и вряд ли ты меня ждал, Леша. – В комнате было тесно из-за огромной кровати и не менее огромной кучи всякого хлама бутылок, каких-то мешков, одежды, вываленной из шкафов…
   Мой осведомитель лежал на кровати абсолютно голый, прикованный наручниками к спинке. За руки и за ноги Причем ноги были задраны почти что за голову и уже там зафиксированы Судя по тому, как врезались в кожу кольца браслетов, находился он в таком состоянии уже давно.
   – А-а… – простонал Леша. – Ты… Ты… Ты это… ну… – Спокойно, – сказал я, присаживаясь рядом – Не нервничай, тебе вредно. И не говори много.
   – Я похлопал его по задранному вверх заду. Глаза Леши сразу округлились, дар связной речи потерял сразу.
   – Ты чего? Ты чего? Ты того? Ты смотри. Я ведь не того, ты не думай… Ты чего, а?
   – Ключ где, оратор?
   – В тумбочке, – сразу ответил Леша.
   – В тумбочке… В тумбочке… – бормотал я, разглядывая комнату. – А тумбочка где?
   – В коридоре.
   – Классно!
   В коридоре действительно стояла тумбочка. Я приволок в спальню связку ключей. На кольце были нанизаны ключи от невероятного количества типов наручников, в том числе и электронных.
   – Не этот, не этот… – командовал Леша, пока я перебирал ключи.
   – Кто это тебя так?
   – Эта сучка. – Он злобно кивнул на комбинашку, которую я не поленился принести, когда ходил за ключами. – Тварь позорная. Стерва. Велосипедистка хренова.
   – Кто? – Я, кажется, подобрал ключ к ножным наручникам.
   – Велосипедистка! – выкрикнул он.
   – И чего ж ты в такое положение себя поставил-то?
   – Я не ставил. – Леша даже всхлипнул. – Это она, стерва, села сверху… И потом… Потом ногами как даст!
   – Куда? – Не куда, а по чему. По ребрам. Знаешь, как коня подгоняют?
   – Типа шенкелей дала? – Вот-вот, ой, хорошо как!!! – Ноги наконец обрели нормальное для них положение. – А у нее ноги знаешь какие. Мышцы там… Она как коленками сожмет!!! Не этот ключ, другой… Вот. У меня, может, даже ребра сломаны
   – Это вряд ли, – ответил я, – Со сломанными ребрами ты так долго бы не протянул.
   – Да?
   – Да.
   – Но ноги там… – Обретя нормальное для лежащего человека положение, Леша мог позволить себе немного лирики. – Такие там ноги… – Он вздохнул, а затем спросил: – У тебя поесть что-нибудь имеется?
   – Огурцы. Но я бы…
   – Во, давай! – перебил он меня. – Жуть, как жрать хочется. В холодильнике пусто, эта сука с подругами все утащила! Во, блин, времена. За жратву угробят, на фиг!
   – Ну как знаешь…
   Через минуту он уже смачно хрустел огурцом. Заглотив пару-тройку, Леша обрел способность связно мыслить:
   – Ты нашел меня как?
   – Не твое дело. Скажи еще спасибо, что нашел. А то висел бы так… В удобной позе… Ты мне должен вроде как. Понимаешь?
   – А то?! – расплылся в улыбке Леша. – Есть у меня на твою девку кое-что.
   – Давай. Время, сам знаешь, деньги. Внезапно глаза моего осведомителя сделались задумчивыми…
   – Слушай… – сказал он мне. – Ты вот что… Я сейчас… Я пойду… У меня с животом что-то.
   «Вот убожество, – думал я, слушая, как Лешу полощет в туалете. – Спасибо тебе, тетка Глафира».

4. КОНСТАНТИН ТАМАНСКИЙ

Независимый журналист

   В Брянском международном аэропорту мы взяли такси и помчались на железнодорожный вокзал. Моросил дождь, на улицах было немноголюдно.
   – К какому поезду? – спросил водитель.
   – На Сумы.
   – А-а… Был там во время войны. Я связистом служил, срочную.
   – Ну и как?
   – Да я не помню. Пьяный был сильно, – хохотнул водитель.
   Поезд уже стоял у перрона. Я обратил внимание, что на Сумы шла старая двухрельсовая линия, тогда как по всей Центральной России ее давно поменяли на монорельс. Тягловая сила, сиречь локомотив, тоже оказался древним – сипел охладителями и источал жуткий запах мазута и окислителя. Зато вагон и вправду оказался люкс, хотя в ту сторону вполне могла пойти какая-нибудь ужасная колымага с ободранными бархатными сиденьями. Двухместное купе, стерео, музыкальный комплекс, холодильник с закусками… Несколько испортил впечатление проводник, пожилой мужик, который дыхнул на нас перегаром и явно был навеселе.
   За окном над зданием вокзала сияла красная надпись «Брянск». Ничего город, раньше здесь не был… Зеленый, старомодный. И вокзал у них старый, не то что пластиковые купола в Москве… Я прикоснулся к стеклу, и оно тут же стало непрозрачным. Вуду тем временем взобралась на верхнюю полку, спрыгнула оттуда и теперь обследовала холодильник.
   – Всякая ерунда, – сказала она разочарованно. – Фальшивые креветки, подозрительная колбаса и немного выпивки.
   – Нам не так уж долго ехать. Можно в ресторан сходить.
   – А здесь есть ресторан?
   – Не знаю… Сейчас спрошу. У проводника я выяснил, что ресторана в поезде нет
   – Кому он тут нужен? – резонно спросил проводник, держась за штору в коридоре. – Такие, как вы, редко ездят, а остальные или с собой возьмут, или у меня купят.
   – И есть что купить?
   – Есть. – Он открыл неприметный шкафчик и показал подозрительные бутылки без этикеток. – Натуральный продукт.
   – Ладно. Коли так, разбудите нас в Сумах. Но разбудили нас пограничники.
   – Что везем? – спросил немолодой грузный лейтенант, заглядывая в купе.
   Я сонно поморгал и развел руками:
   – Да ничего, собственно…
   – Багаж к осмотру.
   Появился долговязый тип со сканером, стал обшаривать стены, остальные рылись в наших сумках. Ничего они, естественно, не нашли.
   – Счастливого пути, – пожелал лейтенант, и пограничники вышли из купе.
   Затем поезд дернулся и поехал, потом снова остановился – украинская территория. Опять появились пограничники со сканерами, опять поспрашивали, опять удалились. Я выглянул в окно – мимо повели кого-то с заломленными за спину руками. Контрабандист? Черт с ним, спать надо…
   Проводник разбудил нас в Сумах, как я и просил, хоть и был пьян вдрызг. Мы вышли на низкий разбитый перрон. Тут и там торчали ржавые арматурные прутья. Подскочил хлипкий тип пижонского вида:
   – Такси? В любое место города.
   – А где тут у вас гостиница? – спросил я.
   Вуду, морщась, осматривалась вокруг. Отчаянно пахло гарью, здание вокзала было облезлым и покосившимся, на перроне спали вповалку старухи с детьми.
   – Гостиница? У нас их две. Одна похуже, вторая получше.
   – Нам получше.
   – В момент.
   Мы перешли по дощатому настилу через соседний путь и направились к автостоянке. Я с интересом отметил, что большинство моделей до такой степени устарели, что я даже не смог их идентифицировать. Судя по всему, в основном бензиновые и на энергобатареях старого образца, маломощные медлительные одры… Господи, как будто здесь остановилось время.
   На невысоком постаменте стояло артиллерийское орудие. Памятник, наверное. Под ним продавали какую-то снедь и жареные семечки.
   – Слушай, дыра какая-то, – сказала Вуду, ничуть не смущаясь присутствия водителя.
   Тот, впрочем, спорить не собирался.
   – Дыра и есть, – согласился он, открывая дверцу красного «фиата» примерно десятилетней давности. – Прошу.
   Мы мчались по центральной улице – а вернее сказать, по центральной улице официально обитаемой части города, – не особенно обращая внимание на правила дорожного движения. Транспорта было не очень много, а постовой попался только один, притом он спал в своем стеклянном стакане.
   Гостиница называлась «Сумы». Незатейливо. Мог быть и «Националь» или «Хилтон», с них станется…
   Толстая тетка за стойкой читала журнал на украинском языке и не сильно обрадовалась нашему приходу. Ее радость возросла, когда я положил на стойку банкнот.
   – Номер? – спросила она, искренне стараясь приветливо улыбнуться.
   – Люкс.
   Люкс оказался не слишком просторной комнатой с видом на городской парк, посреди которого уныло торчало колесо обозрения. Помимо двуспальной кровати в комнате имелись допотопный визор румынского производства, пластиковый шкаф с перекошенными дверцами, столик и два кресла, доживающие здесь свою, судя по их виду, длинную жизнь.
   – Если это люкс, как у них в остальных номерах? – поинтересовалась Вуду.
   – И не спрашивай… Ладно, будем думать о работе и о еде. О чем в первую очередь?
   – О еде, – сказала Вуду.
   Спустившись вниз, мы поинтересовались у дежурной, где тут лучше перекусить.
   – Знаете, в ресторане при гостинице этого лучше не делать, – доверительно сказала она, строя мне глазки, – Дальше по улице есть маленькое частное кафе, там цены повыше, но кормят хорошо, вкусно.
   – Я выцарапаю этой жирной дуре ее маленькие гляделки, – прошипела Вуду, когда мы вышли на улицу. – Видел, как она на тебя таращилась?
   – Успокойся. Ты, никак, ревнуешь?
   – Вот еще. Просто очень противная жирная баба. Не люблю таких.
   Частное кафе оказалось симпатичным. Стилизованное под старину, с портретом какого-то господина на стене.
   – Президент Кучма, – сказал пожилой вислоусый хозяин, чистивший ножи. – Хороший был человек…
   Поскольку мы оказались единственными посетителями, нам уделили максимум внимания. Я заказал украинский борщ с пампушками, яичницу с салом и салат. Без выпивки, хотя хозяин усиленно предлагал «горилку».
   – Съешь вот это. – Я положил перед Вуду маленький блистер с красными горошинками. – Две штуки.
   – Компенсатор? Мы же не в Африке.
   – Зато на Украине. Тут хотя мутагенами и не пользовались, но атомная станция рядом, и вообще с экологией дела нехороши. Так что глотай и не протестуй.
   – А чего протестовать… – Она проглотила горошинки. – В Африке пачками жрали.
   Перекусив, мы поблагодарили хозяина кафе – называлось оно, кстати, «Степан Бандера» – и отправились обратно в гостиницу. Я порекомендовал Вуду лечь спать или посмотреть стерео, а сам решил не терять времени даром и сходить в секту, благо тут каждый должен знать, где ее штаб-квартира.
   Первый же автомобиль, черный «форд», с готовностью остановился. За рулем сидел пацан в малиновой куртке и кепке с ужасающе длинным козырьком, который, казалось, упирался в лобовое стекло. Он жевал что-то химическое – в салоне пахло фальшивыми апельсинами.
   – Послушай, приятель, знаешь, где тут у вас сектанты?
   – Все знают, – хмыкнул он, обдав меня новой порцией едкого апельсинового аромата. Наверное, какой-то дешевый легкий наркотик из разрешенных на Украине, иначе бы в машине не жрал.
   – Довезешь?
   – Вообще-то я на работу еду… – Он явно набивал цену.
   Я порылся в кармане, нашел несколько иен. Судя по тому, как засверкали глаза водителя, иены тут были в особой цене. Я припомнил что-то о законе, запрещавшем свободное хождение японских денег на территории Украины. А если что-то запрещают, это сразу растет в цене, известные штучки…
   – Едем? – спросил я, пошелестев купюрами.
   – Ага, – кивнул апельсиновый.
   По дороге он тарахтел без умолку, и я старался выловить из потока слов что-нибудь полезное.
   – Хата у них, о-го-го! Народу – уйма! По-моему, киберов полно, хотя на мордах у них не написано, а мне самому плевать, кибер там или не кибер, я к ним параллельно отношусь… Девки красивые попадаются, это да, тоже, может, киберы, слышал я, ставят они себе штучки всякие… А вы как, просто посмотреть или вступить хотите? Я однажды вступить собирался, с перепою дурно было, а у меня друг как раз вступил, ходит весь радостный такой, счастливый, аж смотреть противно. Потом, правда, передумал, как прочухался, думаю, чего мне там делать, в секте этой? Там сплошь, говорят, киберы, а я киберов как-то не очень… Не, не то чтобы против железяк всяких, охота если, вставляй, только не доверяю я им, киберам… Смотрят они как-то не так… А вы туда зачем, а, если не секрет?
   – В газету писать, – не стал я делать секрета из своей командировки.
   – В газету? Здорово! А в какую?
   – «Юропиэн геральд».
   – Не знаю такую… Московская, да? Вы на москаля здорово похожи, я сразу угадал. У нас тут многие москалей не любят, а мне так все равно, москаль ты или не москаль, когда-то, говорят, вовсе вместе жили… Сейчас к нам много москалей едет, в «Край» вступают, чего нам их прогонять, городу прибыль, с работой-то плохо, а им всем есть-пить надо, ездить надо, жить надо где-то… А про меня напишете? Меня Коля зовут, фамилия Соловей, запомните или запишите, я, если что, могу всегда подвезти куда надо за маленькие деньги. Вот и телефон мой. – Он порылся в бардачке, нашел клочок бумаги, заменявший визитку, и сунул мне.
   Я положил эту бумагу в карман – возможно, пригодится.
   – Вы звоните, у меня и дома, и в машине номер одинаковый, сразу приеду, если только не пьяный, – продолжал водитель. – А если и пьяный, все равно приеду, есть у меня капельки одни, выпил – и как стекло, ни один мент не придерется, да и ментов я тут всех знаю, они меня не трогают. А вон по той дороге, если дальше ехать, там и будет ихняя контора, сектантов-то, я вас к крылечку самому подвезу, ладно? Там грязно у них вокруг, за городом все-таки, так что я вас до самого места, как в театре…
   Мы свернули на разбитый проселок, по которому, очевидно, часто ездили. Секта могла бы и на асфальт раскошелиться, подумал я без особенной неприязни.
   «Форд» остановился возле невысокой оградки, окружавшей новое здание из пенобетонных блоков. В архитектуре заметна тяга к готике: стрельчатые окна, шпили, какая-то лепка над входом… Красиво. Не ожидал.
   – Ну, я поехал, – сказал Коля, спрятав свои иены, – Звоните, если что. Меня Коля Соловей зовут.
   – Нет уж, ты, Коля Соловей, лучше меня подожди. Я еще заплачу, а то как же я иначе домой доберусь?
   Я пошел по узкой тропинке, выложенной керамической плиткой. Тропинка приветливо петляла меж невысоких пирамидальных тополей. Поднялся на крыльцо. Дверь была из пластика, имитирующего дерево. Толстая и прочная, судя по всему. И запертая.
   Я поискал глазами звонок или колокольчик, но обнаружил лишь почти незаметный глазок камеры. Система слежения. Что ж, будем стоять и ждать. Если меня желают видеть, сейчас кто-нибудь откроет дверь. Если нет – постою минуты три и уйду. Может, у них там молебен. Или трапеза. Или, к примеру, оргия, знаем мы эти секты…