Бурцев Виктор. Алмазная реальность

   Лысый выдернул иголку, нестерпимый огонь, охвативший руку, медленно стекал вниз, к пальцам.
   – Говори. – Лицо лысого надвинулось, стало очень большим. – Говори, гаденыш! Где чип?!
   Звякнули инструменты. И снова скомканное полотенце закрыло мне рот.
   Самое дерьмовое было то, что я не мог, как ни старался, потерять сознание.
   Я четко слышал каждый звук. Каждую клеточку тела. Каждый нерв…
   И еще шум за дверью ванной.
   Внезапно пытка прекратилась.
   – Жора, разберись, – кинул лысый. Жора исчез за дверями.
   Лысый замер, прислушиваясь. То ли к себе, то ли к происходящему за дверью?
   Потом вдруг подхватился и куда-то исчез из моего поля зрения.
   Возня за дверями наконец прекратилась.
   Некоторое время было тихо. Только капала вода из плохо завинченного крана и постанывала Вуду.
   Я чувствовал, что меня сейчас начнет тошнить. По липу катился пот, во рту стоял гадкий привкус крови.
   – Вот тебе на… – раздался надо мной знакомый голос. – Никак, знакомые все лица?
   Я поднял голову и увидел Шептуна.
   – Бритоголового упустили, Шеп! – донеслось из-за ею спины.
   – Растяпы, – беззлобно бросил через плечо Шептун, а затем обратился ко мне: – Это ж за каким лешим тебя сюда занесло? А? Не ожидал, честное слово.
   – Шептун, – просипел я разбитыми губами.
   – Угу. Он самый. А чего от тебя этим гадам надо было?
   – Им чип нужен был. Хреновый… – Сознание наконец начало меркнуть. Некстати.
   – Чип?.. – Что-то изменилось в лице Шептуна. Что-то пропало… такое знакомое, на что обращаешь внимание только тогда, когда оно пропадает. Что?
   – Чип, – повторил Шептун. – А кстати, где чип? Я вдруг понял, что до сих пор привязан к стулу.
   – Пошел в задницу, гад!!!
   Тут меня вырвало, и я отключился.
   Я так и не понял, был ли в номере Шептун… По крайней мере, когда я открыл глаза, его уже не было. Был только Таманский, озабоченно глядевший на меня.

15. КОНСТАНТИН ТАМАНСКИЙ

Независимый журналист

   Побили их здорово. И Мартин, и Вуду походили на двух кетчеров после финального поединка на кубок Гусинского. В номере все было перевернуто, валялись какие-то осколки, подаренный Легиным диктофон…
   – Что тут за фигня случилась? – недоуменно спросил я у Мартина.
   Тот некоторое время смотрел в потолок, словно увидел там чудесные узоры или ангелочков, потом промямлил:
   – Шептун…
   – Шептун?
   Я хотел добавить что-то еще, но увидел на столе пистолет. Большой «зауэр» с выгравированными на рукояти ромбиками.
   Дым, гарь, грязь… Шеп принимает у меня Артема, тот без сознания, глаза закатились… Шеп протягивает мне свой пистолет:
   – Возьми, пригодится. Большой «зауэр». С ромбиками.
   – Спасибо, Шеп, – говорю я и ухожу по коридору. Несколько позже. Забегаловка, мы с Шепом вдвоем.
   – С Артемом все в порядке, – говорит Шеп. – У него сильное переутомление, наш врач его осмотрел, сейчас он в надежном месте, приходит в себя. Через неделю будет как новенький.
   – Только не вздумайте напихать в него своих штучек, – предостерегаю я, – Он этого не любит. Ладно, я тебя найду потом. Кстати, вот твой пистолет.
   Я кладу «зауэр» на столик рядом с накрытыми Шеповой ладонью НЕРвами. Вот этот самый «зауэр» с ромбиками на рукояти.
   И вот они снова здесь. И «зауэр», и Шеп.
   Я выщелкнул обойму – полная. Желтенькие плафоны в смазке тускло поблескивают.
   – Так это он вас так? Шептун?
   – Нет. Шептун нас выручил.
   В очередной раз, подумалось мне.
   – А кто отметелил?
   – Какой-то лысый. Гнилой такой с виду, больной… Чип искал.
   – Тот, который у меня в кармане?
   – Он самый. А Шептун появился, когда они принялись меня колоть и почти раскололи… Правда, со мной это нелегко, нам в разведшколе делали специальные прививки, видно, все еще действуют… Но мог и проколоться.
   – Ладно, это все ерунда. Раз они тут появлялись – сколько их, кстати?
   – Черт их знает. Четыре… Пять… По-моему, Шептуновы парни уложили кого-то…
   – Трупа не видел. Стало быть, их достаточно, чтобы прийти сюда еще раз. Поэтому будем менять логово. Давай прочухивайся, приводи в сознание свою пассию и собирайся, хотя тебе и собирать-то нечего…
   Я убрал пистолет во внутренний карман, подумав, что неплохо бы раздобыть кобуру. Подарочек от Шепа пришелся как нельзя кстати, хотя понимать его нужно двояко… Как и все, впрочем, что делает и говорит Шептун. Что ж, я опять впутался в историю, и вокруг меня потихоньку начинают собираться стародавние знакомые. Надеюсь, хотя бы без Мбопы можно будет обойтись?
   Пока они охали и стонали, подсчитывая потери, я быстренько собрал свой и Вуду нехитрый багаж, а потом засадил Мартина описывать нежданных гостей – только парней лысого, разумеется, с Шептуном я пока не разобрался, хороший он в этой истории или плохой. Внизу я приписал от себя: «Привет Тьюрингу. Понаблюдайте за этими милыми господами».
   Дежурной я сказал, что мы немного намусорили в номере, и оставил крупную купюру. Судя по выражению ее лица, за такие деньги она приняла бы у нас даже взорванный номер, что было недалеко от истины. Потом я заглянул в ресторан и передал бармену записку в конвертике. Тот принял ее с бесстрастной рожей и спрятал куда-то под стойку. Что ж, будем надеяться, он работает только на Тьюринга и ни на кого больше…
   Вызванный Коля подкатил к парадному входу и радостно что-то залопотал, но я его перебил:
   – Слушай, нужно жилье. Надежное, неприметное и пристойное.
   – Запросто, – сказал Коля.
   «Форд» помчался, распугивая пешеходов. Мы все более удалялись от центра, петляя по узким улочкам, по ухабам и рытвинам.
   – А вы, вижу, прибарахлились, – уважительно заметил Коля. – Вон пистолет под курткой какой…
   – Больно много замечаешь, – проворчал я. – Хотя… Патроны достанешь?
   – А что там за мясорубка?
   – «Зауэр», 9 миллиметров. Можно обычные, можно «клэш».
   «Клэш» – жуткая штука, вместо порохового заряда предприимчивые канадцы пихают туда какой-то секретный порошок, вернее, что-то типа желе. Если стандартный бронежилет и даже бронежилет-Д сдержат обычную пулю, то «клэш» прошибает даже пару таких жилетов. Конечно, на всякую хитрую задницу есть кое-что с винтом, но я не думаю, что здесь будет бродить кто-то в суперсовременных бронежилетах… Хотя черт их знает.
   – «Клэш»? Можно и «клэш», – буднично отозвался Коля.
   – А что за старушка у тебя на звонки отвечает? – поинтересовался я. – Бабушка?
   – Супруга, – смущенно сказал Коля. Вуду даже высунулась с заднего сиденья вперед, любопытно засопев.
   – А кой же ей годик, если не секрет?
   – Восемьдесят второй… Мы уже три года женаты.
   – Ну и как? – спросила Вуду.
   – Что? – не понял Коля. Или сделал вид, что не понял.
   – Секс. Секс-то как?
   – А-а… Да какой там секс. У нее маленькая фабрика по производству пищевого концентрата, вот в чем дело. Жду не дождусь, пока склеит ласты. Тогда брошу эту колымагу и извоз, займусь делом. Вы, кстати, не возьметесь?
   – Старушку прикончить? – У Вуду загорелись глазенки, и я поторопился ее успокоить:
   – Спасибо, у нас иная миссия. Я журналист, если ты не забыл.
   – А я вас и не прошу. Я вот девочку вашу. Боевая девочка… Ах, вот мы и приехали.
   Розовый кирпичный домик утопал в цветах. Вернее, не кирпичный – при ближайшем рассмотрении это оказался дешевый пемзолит, стилизованный под красный кирпич. Но сделано было со вкусом. Среди цветов возилась дебелая матрона лет сорока, этакая пышка. Завидев подруливший черный «форд», она оставила распылитель с удобряющим раствором и заторопилась к нам.
   – Моя подруга, – только и успел сказать Коля, как тут же был выволочен из машины чуть ли не через окно. После непродолжительных, но бурных поцелуев и объятий он высвободился и представил нас, скромно вылезших из салона
   – Маша, – сказала пышка, зардевшись. Вот, значит, кто вместе с нашим водителем вынашивает гнусные планы убийства концентратной старушенции. Понятно.
   – Машенька, пусть они у тебя поживут немного, а? – сказал Коля.
   – А и пускай живут У меня мансарда свободная, – сказала она. – Покушать тоже сготовлю.
   – Я вам заплачу, – поспешно сказал я.
   С этим никто спорить не стал.
   В мансарде оказалось очень уютно. Небольшое окно выходило на улицу, внизу был хорошо виден черный «форд», большая часть перекрестка. Хороший обзор. Из мебели имелись большой шкаф, складной диван (для Мартина, решил я) и двуспальная старомодная кровать с гнутыми спинками из пластика (для меня и Вуду, решил я). Никакой техники я не заметил, да оно и к лучшему. Ванная была внизу, там же помещалась большая кухня, где достижений прогресса хватало. Видимо, Маша любила готовить. Будем надеяться, нам тоже перепадет с хозяйского стола.
   – Можешь отдыхать, Николай, – сказал я, оставив сотоварищей в мансарде и спустившись вниз. – Если что – позвоню. Э-э… Подожди. Давай-ка поговорим.
   Я забрался в салон и описал Коле вкратце Мартинова мучителя. Тот поморгал, прищурился и выдал:
   – Есть такой тип. Кличка Трансрэйл. Раньше звали Хоббит, не знаю уж почему. Кибер, кажется, только кто их знает, киберов, киберы они на самом деле или не киберы… Я с такими не знаюсь, не мой круг общения, понимаете? Я бы и не стал с таким знаться никогда, опасный человек, разное про него рассказывают, да все больше нехорошее, страшное… Морда одна чего стоит, я его и видел-то раза четыре, а больше видеть не желаю, зачем мне такую морду смотреть?
   – Спасибо за информацию.
   Я подкрепил благодарность купюрой, довольный Коля укатил к своим мощам, а его громоздкая подруга спросила, что бы мы желали откушать. Я пожелал что-нибудь вкусное и несложное, по возможности из мяса.
   – Мясо – это хорошо. А то вот есть люди, которые совсем не едят мяса, – с отвращением сказала она.
   Сытная еда и короткий отдых пошли мне на пользу. К вечеру я чувствовал себя полным сил и стал искать, чем бы заняться. Почистил пистолет, почитал местную газету, одолженную у Маши (никакого подключения информационных каналов в доме не имелось), погулял среди цветов. Вуду и Мартин, утомленные переживаниями, спали. На отдельных спальных местах, разумеется. Я, правда, не планировал никаких репрессивных мер, потому что и особенных прав на Вуду не предъявлял. Мартин, конечно, оказался эксцентричной сволочью… Разобрался бы уж со своими сексуальными предпочтениями, не морочил бы голову честным гетеросексуалам.
   Куда больше, нежели постельные забавы молодых соратников, меня занимало появление Шептуна.
   Друг он или враг?
   Доверять ему или нет?
   У Шептуна явно есть здесь свой интерес. И то, что он помог Мартину, не значит, что Шептун будет помогать нам и в дальнейшем. Может быть, мы просто вписались в его отношения с лысым Трансрэйлом, и Мартину повезло. Про чип-то и Шептун спрашивал очень настойчиво. А в следующий раз накачивать Мартина инъекциями может именно он, Шеп и не на такое горазд.
   Шарада.
   Одно понятно: Шеп и лысый Трансрэйл не поделили нечто важное и нужное. Типа алмазных НЕРвов, только не их, конечно, потому что НЕРвы – это уже секрет Полишинеля, а вот чип, который обретается у меня в кармане, достоин внимания. Я огляделся – вроде никого, нагнулся, поднял плоский камень, которыми была вымощена дорожка в цветнике Маши, выковырял под ним ямку и положил туда чип, завернув в большой лист какого-то цветка. Вернул камень на место, притоптал ногой. Ничего не заметно.
   Вот так и будем работать.
   Главное теперь, чтобы на нас снова не вышли. Интересно, каким образом я буду готовить свой материал для Хьорта? И до материала ли мне теперь?
   Ну что я за человек! Стоит приступить к своему непосредственному делу, как появляются трупы, секретные агенты, таинственные микрочипы… Я, наверное, притягиваю их к себе, как магнит.
   Связаться бы с Артемом… Нужно спросить у Мартина. Может быть, у него есть каналы связи. Это сейчас самое разумное, что мы можем сделать.

16. МАРТИН МЫЛЬНИКОВ

Частное агентство «Акварис»

   День прошел как-то незаметно В полубреду, в полуобмороке.
   Свет едва пробивался сквозь плотно закрытые глаза. Поездка на такси, странного вида шофер, показавшийся знакомым, любвеобильная толстуха, доисторический дом… Все через непрозрачную стенку тумана.
   Чем-то меня лысый крепко наколол. Как он там говорил? «Нервы – это тонкий предмет, с которым нужно обращаться очень осторожно». Видимо, не соврал. Чувствительность левой руки еще не вернулась в полной мере. Иногда от локтя к ладони пробегали колкие иголочки, словно кто-то легонько хлестал еловой веткой. Пальцы сгибались с ощутимым усилием и словно бы не до конца, ненадежно как-то.
   Вуду отделалась фонарем под глазом, разбитой губой и прикушенным языком. Ей повезло, вырубилась сразу и надолго. А вот на мне лысый слегка оторвался. Большой специалист. Будь у него побольше времени, разложил бы мое сознание на отдельные частицы и волоконца. Рассмотрел бы детально, а собирать не стал. Даже убивать бы не стал, наверное. Одним сумасшедшим больше, одним меньше… Без разницы.
   За окнами день медленно плавился в лучах солнца.
   Из рук медленно вытекала холодная боль.
   Растревоженные нервы заставляли тело колотиться в ознобе.
   Ближе к вечеру добавились странные галлюцинации.
   Стоило закрыть глаза, как на внутренней поверхности век возникал лысый и вел со мной душещипательные беседы.
   – Знаешь, старик, – говорил он, – ты мне симпатичен. Точно тебе говорю. Верь мне, брат, уж я-то тебя не обману. Мы с тобой столько прошли…
   – Сколько? Сколько прошли? Что ты несешь?.. Бред… – отвечал я.
   – Может быть, ты и прав, – легко соглашался со мной лысый, сосредоточенно массируя себе лицо, покрытое нездоровыми разводами. – Может быть, это бред. Но если нет? Если нет?! Подумай об этом, брат. Нервы – штука тонкая…
   – Тамбовский волк тебе брат! – злился я, путаясь в мокрой простыне, как муха в липкой бумаге.
   – Конечно. – Лысый-бритый удобно развалился в кресле. – Конечно! И волк мне тоже брат, и я брат волку своему. Все люди – животные. Ими невозможно управлять. В этом корень всех бед, зло великое. Верь мне, брат.
   Он сминал свое лицо, как маску, крепкими пальцами, словно стремился снять ее, сорвать, как душащий противогаз.
   Мир вокруг нас стал сверкающим, как паутина в солнечный день. Трещал, плавился.
   Лысый встал, простерев руки надо мной, закричал:
   – Дабы поняли сами, что они – есть скот, и только! Ибо участь сынам человека и участь скоту – одна и та же им участь: как тому умирать, так и этому умирать! – Затем он наклонился к самому моему лицу, и сквозь зловонное дыхание разложения я услышал: – Так было всегда, понимаешь, брат? Всегда так было! Люди, как скот, умирали, умирали, умирали-рали-рали-рали, пропадали-дали-дали-дали…
   Звук дробился и множился, натыкаясь на многоугольность пространства.
   Я закричал:
   – Так что пользы человеку от всех его трудов?! Тебе что нужно?!
   – Спасения, брат, спасения! Оглянись, посмотри вокруг открытыми глазами! Безумцы, маньяки, мутанты… Мутная грязь незаметно закрывает нас с головой! Люди пляшут под руку со смертью. Повсюду только гробы, гробы… Мерзость и грязь! Все мы – гнием заживо в наших уютных гробах! Верь мне, брат!
   Он тянул кожу лица вниз, с сухим треском открывались раны.
   – Смотри на меня, брат. Потому что я – это ты. Это все ты… А ты – это все они. Стадо скотов, мечущееся от края к краю. От пропасти к пропасти. Почему? Спроси меня, брат, спроси!
   – Почему? – выдохнул я.
   – Сверхчеловек давно уже умер, на его место встает сверхчеловечество! Те, кто станут понятны и понимаемы, уверены и спокойны, сильны своим единством, смогут наконец перейти через пропасть. По канату из Его нервов, не заботясь о том, куда поведет следующий шаг. Только они спасутся, остальных ждет смерть…
   – Почему?
   – Потому что будут подчинены одной Его воле, а значит, будут с ним едины. Будут едины с тем, кто уничтожит мир, чтобы очистить его. Новый Потоп, новый Ковчег, новый Ной.
   С треском лопнула кожа. Чем-то гадко завоняло… Лысый сорвал с себя лицо, как резиновую маску, обнажив голый череп, покрытый прожилками вживленных электродов. Черепная кость плавно перетекала в печатную плату.
   Я очнулся только ночью. В комнате было темно. Под боком, свернувшись теплым колечком, спала Вуду. Перебралась таки…
   Таманского видно не было. Господин журналист куда-то рванул, его, как и волка, ноги кормят… Ну, может быть, и нароет чего-нибудь. Даже ночью…
   Спать не хотелось совершенно.
   В голове было пусто. Тело болело, как после тяжелой физической работы.
   Сон, бред и вообще все события прошедшего дня подернулись туманом, обесцветились, потеряли контрастность.
   Я осторожно вылез из кровати, Вуду немедленно заняла мое место, уютно завозилась под одеялом. Оделся. Вышел на улицу. В ночной темноте трещали цикады.
   Над головой в черной глубине холодно светились серебряные шляпки гвоздей, которыми кто-то древний, обладавший невероятной мощью, прибил небесную твердь. Чтобы не падала… Не слишком старался, наверное, потому что даже на моей памяти небо падало не один раз. Падало, оставляя погребенными пылающие города, мертвые зоны, искореженные береговые линии… Впрочем, виноват ли тот, древний? Вряд ли. Это все наши, человеческие игрушки…
   Небо лениво наискосок перечеркивал спутник. Я подумал об Артеме… Жаль, что в доме нет современных средств связи. Сейчас бы посоветоваться. Услышать его голос. Рассказать обо всем.
   Странно, почему-то, думая об Артеме, я всегда смотрел на небо… Может быть, он какой-то своей частью сейчас там, на движущейся звездочке.
   Луны не было, однако дорожка через садик была хорошо видна. Я двинулся по ней, без цели… В голове вертелись обрывки мыслей, снов.
   Я не люблю киберов, это странно. Ведь каждый кибер – это часть Артема. Он там, в каждом терминале, программе… Ревность? Глупость?
   Я не заметил, как выбрался за ограду, пошел по аллее. Темно, но не страшно. В городе никогда не бывает страшно по ночам. Все опасности, подстерегающие в городской темноте, обычные, рациональные, понятные. Тело знает, как реагировать на них. И поэтому не боится. Другое дело в лесу или в поле… Просыпается то, что таилось в глубине, дикое, неконтролируемое. То, что помогало выжить предкам, когда они еще не научились добывать огонь и делать крепкие дубины. Современного человека это пугает… Страх регресса, наверное.
   Невдалеке мелькнули фары. Автомобиль двигался медленно, иногда останавливаясь. Кажется, водитель рассматривал названия улиц. Я встал в тень. Машина, старенький белый «форд», проехала мимо и остановилась в двух метрах от меня. Было видно, как водитель повертел головой и, словно удостоверившись, что прибыл на нужное место, заглушил двигатель.
   Повинуясь неожиданному импульсу, я подошел к дверце.
   Опустилось стекло.
   – Привет, – сказал я, стараясь не обращать внимания на то, что рука водилы опустилась куда-то за сиденье. – Что-то ищете?
   – Угу, – спокойно ответил мужик с длинными волосами, собранными в хвост. – Ищу. Вроде как встреча у меня тут.
   – Ночью? С кем?
   – А я и сам не знаю… Меня послал Некто… письма какие-то… А вы вообще кто?
   Я некоторое время молчал.
   Вот тебе и подарочек. Наконец я справился с волнением:
   – Видимо, я тот, кого вы ищете…
   – Да? – Мужик окинул меня заинтересованным взглядом.
   Я тоже его рассматривал, отметив сразу ширину плечей и перебитый нос.
   – Вы должны что-то мне передать?
   – Нет. Я вроде как для перевозки. Сказано было, что отвезу кого надо куда скажут. Такие дела… – Он мне явно не доверял, и, собственно говоря, правильно делал.
   Решение созрело неожиданно.
   – А отвези-ка меня в морг.
   – Куда?!
   – В морг, в центральный. Это на улице Якубовича. Дом двенадцать.
   Водитель пробормотал что-то неразборчиво злое, закрыл окошко и щелкнул открываемой дверью. Я плюхнулся на теплое сиденье. Спросил весело:
   – У тебя пушка есть?
   Водитель скосил на меня глаза и ничего не ответил. Ну и ладно…
   – Когда будем подъезжать, остановись подальше от центрального входа.
   – Только не жди, что я с тобой пойду, мне за это не платят.
   – Не жду, не жду…
   Когда мы вместе вошли в двери морга, водитель только что-то бормотал. В том смысле, что когда-нибудь он обо всем этом пожалеет, и, возможно, очень даже скоро.
   Пушку он, кстати, нашел. И не одну. Личность была авантюрная, мне такие нравятся.
   Тот факт, что двери были открыты, а сигнализация не установлена, меня особенно не удивил. Фактически я шел сюда только затем, чтобы убедиться в правоте сделанных выводов. И убедился. В некотором роде.
   Патологоанатом Боря лежал на разделочном столе. Смотреть на него было страшно. Рядом, привалившись к стене, сидела служительница из приемной, которую я окрестил улиткой… Сидела, странно склонив шею и ворочая головой в стороны. При каждом повороте головы раздавался характерный звук работающих моторчиков.
   Вжииик… Вжииик… Вправо… Влево… Вжииик…
   Подойдя ближе, я убедился, что это кукла… сделанная на базе некогда живого организма. Я даже разглядел аккуратную дырочку в области виска.
   Я знал одного робототехника, который любил подобные шутки. Его, кажется, почитали какие-то сумасшедшие представители богемного андеграунда в Новой Москве. Говорили, что это новое течение в Искусстве Мертвой Плоти…
   Плохо. Очень плохо… Эта штука рассчитана именно на меня. Ждали меня тут… Ждали.
   Я быстро обернулся к водителю, но понял, что он тут ни при чем… Водилу, стоявшего на четвереньках, шумно рвало в углу. Не может человек, подготовивший такую ловушку, так реагировать.
   – Вставай, вставай! – шепотом крикнул я как можно более яростно. – Не смотри туда…
   Он замотал головой, что-то промычал.
   – К стенке давай, к стенке… И тихо…
   Тихо и к стенке не вышло. Краем глаза я увидел, как заворочались тени в углах. Толкая водителя в бок, я, оскальзываясь в какой-то жидкости, покатился по полу. Почти в то же время то место, где мы только что стояли, дымно вспухло и глухо лопнуло огнем, расшвыривая ошметки расплавленного пластика.
   Мы побежали вдоль морозильников, петляя, как зайцы. Позади нас еще несколько раз ухнуло, раздалось шипение вытекающей из холодильной установки жидкости. Помещение окуталось едким туманом.
   – Что это? – обалдело спросил водитель.
   – Дед Пихто, – зло ответил я. – Тебя звать как?
   – Александр Александрович. Официально.
   – Вот что, Сан Саныч, ты стрелять умеешь?
   – А то, спецназ на всю жизнь.
   Ну что ж, вполне может быть, хотя нервы и желудок у спецназовца не слишком крепки… Впрочем, всякое бывает, он же не мясник, в самом деле, и не богемствующий эстет…
   – Значит, так, дядя Саша. За нами, как минимум, трое парней с метателями. Знакомая штука?
   – А то…
   Мы перебежали на другое место. Где-то искрили оборванные провода и нереально четко раздавался звук работающего сервомоторчика в шее куклы.
   Видимость была почти нулевая. Но скоро эта едкая дрянь в воздухе осядет и начнется самое интересное.
   – Так вот, дядя Саша, три человека с метателями. Задача-минимум: вырваться из помещения с минимальными потерями. Задача-максимум: ликвидировать нападавших. Усек?
   – Усек. А ты сам кто?
   – Капитан внешней разведки Мыльников. Устроит? – Я не стал уточнять, где я работаю на самом деле. К чему это?
   – Вполне, – ответил Сан Саныч и исчез за очередным поворотом.
   Злобно отражаясь от стен, по ушам ударили выстрелы. Один, два. Я кинулся вперед. Три, четыре. Пригнувшись, я вылетел из-за стеллажа. Пять. Кто-то закричал.
   Дядя Саша стоял, прячась за раскрытой дверцей морозильника, и выцеливал кого-то в темноте зала. Дико смотрелись опаленные лучом ноги покойника, торчащие из холодильной камеры.
   – Двое готовы, – спокойно отрапортовал Саша. – Посмотри, может, знакомых узришь… Третий где-то там.
   Я нагнулся. На полу, раскинув руки в стороны, валялся парень. Черные волосы. Молодой совсем. Наверное, моложе меня… Мертвые пальцы стискивали японский лазерный метатель, оружие дорогое и редкое. Рядом лежал точно такой же, только блондин. Лицо в веснушках… Как я все это разглядел?.. В глазах у обоих таяло удивление, сменяясь безразличием смерти.
   – Ну что? – спросил дядя Саша, – Знаешь их?
   – Нет… Совсем не знаю.
   – Ладно, тогда пошли за третьим. – И он двинулся вдоль стены, состоящей из одних дверей.
   – Силен ты, Сан Саныч, – пробормотал я. – Откуда ты на меня свалился?..
   – Оттуда, – непонятно ответил он. – Я ж говорю… Письмо там… И все такое…
   – Понятно… – хотел ответить я, но не успел. Дядя Саша начал стрелять. Быстро. Отслеживая бегущую в темноте тень.
   Я успел произвести только три выстрела.
   Однако тень скрылась за шкафами. Хлопнула дверь.
   Когда мы выбежали на улицу, вдалеке петляли габариты автомобиля.
   – Успеем! – азартно воскликнул дядя Саша и ринулся к своему «форду».
   Через мгновение мы уже тряслись по колдобинам на немыслимой скорости.
   – Дешевая работа, а?! – кричал дядя Саша, успевая одной рукой смахивать мешающие волосы, переключать передачи и удерживать руль, стремящийся вывернуться на очередной яме, – Даже колеса не проткнули! Дешевка, за такое у нас били и посылали чистить парашу! Успеем!
   Я ничего не ответил, всеми силами стараясь не вылететь из сиденья.