Буревой Роман. Тайна Нереиды

   Глупо… Нет. Не то… Надо было уничтожить Элия, а Трион бы сделал бомбу для Руфина. И теперь Руфин взорвал бы ее в лагере варваров и разом спалил это крысиное гнездо.
   Элий испортил такое великолепное развлечение. Занятно было бы посмотреть, как варвары ползают по дорогам с вытекшими глазами стаей обгорелой саранчи. Руфин представил эту картину и вновь затрясся от смеха….
   Медик положил на лоб Руфину мокрую тряпку. Стало немного легче. Часовой-преторианец опустился на колени. Постоял так немного и упал. Армия мертвецов. Почему монголы не идут по их следам? Римляне стали легкой добычей. Прекрасная добыча – постоянно блюющие живые мертвецы. Наверное, варвары просто не знают, что творится в армии Руфина.
   Вновь вернулся трибун. Как же все-таки его имя? Плавт?.. Нет, при чем здесь комедия. Трагедия скорее… Но как же все-таки его имя…
   – Прибыл Шестой легион из Сирии. Остававшийся в резерве легион. Ну вот и чудненько. Шестой легион, «Феррата», то есть закованные в —железо, они оборонят… от черного пепла, падающего с неба… рвота, опять рвота… нет ничего хуже рвоты… кроме боли… которая пронизывает все тело и от которой не спасает даже морфий. Больных в больницы… мертвецов в гробницы… Он говорит уже в рифму…
   – Когда всех отправят? – спросил Руфин. Медик подал ему воду с лимоном и со льдом. Какое блаженство…
   – Еще нет…
   – Чтобы всех в Рим. И живых и мертвых… Всех… Трибун не стал объяснять, что трупы погибших сожгли на месте. Их даже не пытались опознать. Да и невозможно было опознать тех, кто оказался близко к Нисибису. Черные обугленные личинки. А Скавра и первую когорту просто не нашли. На месте Нисибиса дыбом встала земля.
   – Данные разведки? – Руфин с трудом ворочал распухшим языком, слова получались невнятными.
   – Варвары ушли. Ушли? Куда?
   А в сущности, не все ли равно… Какое Руфину дело до варваров?
   – А Элий? – спросил он в который раз. Трибун почти в ужасе глянул на императора.
   – Ах да… там воронка и оплавленная земля. Ну что ж, возьмем немного этой земли в Рим… и похороним.-Пусть это будет прах Элия. Негоже ему сто лет слоняться по берегам Стикса.
   Фургон со змеей, обвивающей чашу, остановился у декуманских ворот лагеря. Три десятка фургонов следом замерли неподвижной чередой. Дверца первого распахнулась, и на землю выпрыгнула высокая женщина в странном наряде – хлопковая туника с длинными рукавами, заправленная в брюки, такая же белая шапочка и маска из плотной ткани, закрывающая рот и нос. На комбинезоне и шапочке значки: шесть эллипсов переплелись вокруг золотого шара. На худощавой фигуре заметно выдавался вперед круглый живот. Беременная? Здесь? Женщина протянула часовому пропуск. Гвардеец был в одной тунике без броненагрудника. Несмотря на жару, лицо у него мучнисто-белое, будто осыпанное пудрой. То и дело он морщился и подносил руку к горлу – его тошнило.
   «Схватил как минимум сто единиц, – подумала Норма, с сочувствием глядя на молодого парня, – а ведь он прибыл уже после взрыва».
   Часовой мельком взглянул на бумагу и махнул рукой, разрешая въезд.
   – Машины останутся здесь, – сказала Норма Галликан и сделала знак своему спутнику – немолодому человеку в таком же наряде – следовать за ней.
   Она вытащила из кармана прибор и поднесла к часовому. Тонкая красная стрелка прыгнула в сторону.
   – Твоя туника сильно фонит, – сказала Норма, но легионер не понял ее слов.
   Женщина вошла в лагерь и двинулась по преторской улице меж палатками. Двое солдат сидели прямо на земле. Норма поднесла прибор к палатке. Ткань излучала так же, как и туника часового.
   – Помоги, – солдат поднял лицо с безобразно опухшим ртом. Кожа покрыта волдырями ожогов. – Помоги, сестренка… Мы были дальше всех… Мы из Восьмого легиона…
   Ему так хотелось жить. Ему ведь только двадцать пять. Темные глаза блестели, как у наркомана. Вся туника его была осыпана выпадающими волосами.
   – Ты можешь нам помочь? – спросил второй, вытирая тыльной стороной ладони рот. Тело его почернело, будто он с утра до вечера лежал на солнце.
   – Да, – сказала Норма. – Готовьтесь переехать отсюда.
   – Куда? К Плутону в гости? – спросил второй легионер и вдруг начал хохотать.
   Норма Галликан отыскала префекта лагеря. Тот сидел в тени палатки и что-то чиркал на листке бумаги. Лицо у него было такое же белое, как и у часового. Это был уже новый префект – тело прежнего сожгли вместе с остальными трупами. Он посмотрел на гостью безразличным взглядом.
   – Ну что еще?
   – Прикажи свернуть лагерь и переехать. В десяти милях отсюда я выбрала подходящее место.
   – Разве переезд нас спасет?
   – Некоторых. Палатки и все имущество бросить. В новом лагере уже стоят палатки и развернут госпиталь.
   Впрочем, о чем она говорит?! Весь лагерь – госпиталь. Всех надо лечить.
   Знать бы только – как?
   Она подошла к палатке Руфина и остановилась. Было страшно войти.
   Человек, стоявший возле палатки, неожиданно закричал. Он хотел отойти в сторону и не мог, задергался и заорал: «Помогите»! Вокруг ноги человека обвилась черная тварь, похожая на кальмара. Человек в отчаянии колол тварь мечом, но клинок проходил насквозь и ранил ногу, не причиняя твари никакого вреда. Только сейчас Норма заметила, что человек слеп – красные бугорчатые язвы выпирали из глазниц.
   – Огонь…– бормотал человек. – Прижги его… он боится огня…
   Норме показалось, что слепец бредит. Но все же она вытащила зажигалку и поднесла язычок пламени к черной твари. Та мгновенно съежилась, отпустила добычу и тут же мазутным пятном скользнула под полог палатки.
   – Что с твоими глазами? – спросила Норма, распрямляясь.
   – Их выжгло. Ты видишь… да, ты видишь… я – нет. А ты… ты приехала только что. Я это чувствую. От тебя не исходит излучения. Вернее, исходит, но гораздо меньше, чем от остальных. Кто ты?
   – Норма Галликан. А ты неплохо выглядишь, – постаралась она приободрить слепца. – Бодрее остальных… Вот только глаза….
   – Я – гений… бывший гений… Излучение не только уродует – оно меняет.
   Не знаю, каким стану завтра. Может – чудовищем… Ты слышала о чудовищах, что пожирают людей… – Он приблизился к ней, ухватил за плечо и зашептал: – Тут нет никого поблизости?
   – Никого, – подтвердила Норма.
   – Я боюсь… они узнают, что я гений, и убьют меня. Люди боятся гениев.
   Особенно теперь. Увези меня в Рим. Я умоляю. Спаси… Я ослеп… разве этого мало? Да, я слеп… гений Империи – слепец. Разве это не смешно?
   И он захохотал.
   – Отведи его в мой фургон, – приказала Норма помощнику, – А я должна поговорить с императором.
   – О, благодарю, благодарю! Спасительница Минерва! – выкрикивал Гимп, пока его вели по претор-ской улице.
   Норма немного помедлила, прежде чем войти в палатку императора. Войдя, увидела то, что и ожидала увидеть. Только в отличие от прочих у Руфина не было ожогов – говорят, он успел укрыться за несколько мгновений до взрыва. Но все равно он «схватил» смертельную дозу.
   – Будь здрав, Руфин Август! – выкрикнула она по-военному и осеклась.
   Император смотрел на нее лихорадочно блестящими глазами.
   – Не надо, – прошептал едва слышно. – От громких звуков у меня все болит.
   Норма подошла ближе. Прибор, приколотый к ее тунике, замигал красным и затрещал рассерженно. Она невольно отступила. Заговорила сухо, деловито.
   – Надо перевести всех в новый лагерь. Палатки и оружие бросить здесь – все это смертельно опасно. Прибудет техника – тогда закопаем, насыплем курган. Мертвых похороним.
   – Мы все мертвецы, – отозвался Руфин. – Сколько осталось в живых?
   – Около четырех когорт. В основном – Восьмой легион. Да еще две турмы конницы почти не пострадали – они находились в разведке далеко от города.
   – Четыре когорты. Это из трех легионов! О боги! Это сравнимо… Нет, это ни с чем не сравнимо. Ну разве что с поражением Вара в Тевтобургском лесу.
   – Руфин Август, надо переехать в новый лагерь. Оттуда тех, кого еще можно спасти, перевезут в Рим, в мою радиологическую клинику.
   – У тебя есть клиника? – спросил Руфин бесцветным голосом.
   – Да, как только лабораторию Триона расформировали, я занялась работами по влиянию радиоактивности на живой организм. Элий выделил мне дом. У нас есть некоторые методики лечения. Кое-кого можем спасти.
   – И меня можешь спасти?
   – Попытаюсь.
   – Лжешь. Никого ты не спасешь, ни меня, ни моих солдат. Мы все обречены.
   Что Криспина? Она беременна?
   Норма помедлила, прежде чем ответить.
   – Нет.
   – Эх, бабы, толку от вас чуть. А Летти? Скоро родит?
   Норма с удивлением глянула на Руфина. Неужели ему не сказали? Летиция вчера родила.
   – Ах да, у нее мальчик…– вспомнил наконец Руфин. – Ну и хорошо… мальчик… Как назвали?
   – Еще никак. Ведь мальчиков нарекают на девятый день. Но наверняка назовут Постумом^[124].
   – Ну да… конечно… как же иначе. Некому его поднять с земли^[125].
 
   Конец второй книги