Страница:
Всегда ли срыв является следствием грубых, «больших» ошибок или же комплекса, наслоения нескольких (пусть менее «грубых» и явных)? Да, очень часто это так, но... Мне кажется, что когда возникает сама опасность срыва с тяжелыми последствиями, когда человек находится в зоне повышенного риска, даже небольшая с виду причина способна «стряхнуть» его в пропасть, если он лишен защиты в виде страховки или самостраховки. Так что отсутствие мер безопасности на потенциально опасном участке уже само по себе является такой «крупной» ошибкой, которая может «наделать дел». Конечно, комплекс этих мер безопасности очень различен для групп разного состава: группа с сильной подготовкой может «проскочить участок» достаточно надежно там, где для более слабой повышенные меры безопасности просто необходимы. Конечно, в начале похода или сбора альпинистов участники и группа являются существенно более «слабыми», чем «в пике формы», поскольку необходима адаптация к рельефу, техническая и физическая «раскачка» на простых препятствиях перед более сложными. А в конце похода или сложного восхождения может быть опасно преждевременное психологическое расслабление. На таких «неровностях» в начале и в конце походов и сборов происходит немалое количество несчастных случаев.
Вспоминаются печальные похороны на турбазе «Терскол» летом 1970 года. Хоронили молодого парня – участника сборной команды Грузии по альпинизму, сорвавшегося на стене Кокюртлю (она на западном склоне Эльбруса). Он падал метров на 60, это не 600, но на 20 этажей, вполне достаточно... А почему? По простой причине; страховочную веревку пристегнул не к обвязке, а к лямке рюкзака. Ведь очевидное, грубейшее техническое нарушение. И сам пропустил, и товарищи вовремя «не дали по лбу» за это... Понадеялся и... При срыве рюкзак остался на веревке, а его «вытряхнуло» из лямок вниз...
На мой взгляд, главными «общими» причинами срывов являются невысокая культура восхождений: недостатки в обучении, технические ошибки(включая недостатки снаряжения, откровенно небрежное передвижение по рельефу, пренебрежение страховкой) и причины психологического плана: расслабление, психическое утомление, отсутствие должного внимания на переходах рельефа, инерция мышления и действий. Тактические ошибки и объективные факторы, конечно, тоже могут в отдельных случаях способствовать срывам участников, но их «удельный вес» в этой «стихии» меньше и обычно сказывается в тех случаях, когда срывы вызваны и другими факторами опасности (камнепадами, лавинами, трещинами, реками...). Срыв в «чистом виде» обычно случается тогда, когда человек допускает сразу несколько ошибок («ляпов»): расслабляется, отвлекается, начинает игнорировать опасность крутизны, допускает нарушения и недоработки технических приемов, Потеря внимательности и осторожности – плохо видимые глубинные факторы срыва. Они могут быть связаны с угнетенным состоянием психики, плохим самочувствием, усталостью, болезнью. Когда человек работает аккуратно, вдумчиво и собранно, вероятность срыва невелика, так же как не очень велика опасность при срыве. Конечно, правильная оценка своих сил и сил своих партнеров и правильный выбор по своим силам – это тоже те тактические факторы, которые существенно уменьшают вероятность срыва.
Когда человек плохо обучен, не готов предпринять правильные действия, даже опасность срыва может повергнуть его в панику, в шок. Это надо понять и не осуждать.
Срыв очень опасен, когда к нему не подготовлен технически и психологически.
Плохое снаряжение (техническое оснащение) – один из источников срыва и тяжелых последствий при срыве. Плохие, неудобные ботинки со стертой подошвой – опасный источник срыва. Плохо забитый или дефектный крюк или веревка с дефектом – верные источники опасных последствий срыва. Очень опасным источником срыва являются плохие крепления кошек (или просто плохие кошки). Причиной срыва на высоте может быть развязавшийся шнурок, – о таком случае упоминает Мартынов в книге «Промышленный альпинизм. Промальп» (Шнурочек?! Этакая «мелочь»?..). Известный альпинист О.Борисенок мне рассказал о случае, когда он чуть не сорвался на ледовом склоне, вдруг, в последний миг, ощутив, что крепление кошки на очередном шаге расстегнулось. Его спас отчаянный прыжок в сторону небольшого снежника, с опорой на другую ногу с целой кошкой. В прыжке удалось сгруппироваться и при падении на снежник сразу же врубиться в него клювом ледоруба. Зацепиться за голый лед при срыве на такой крутизне было бы невозможно.
Небрежное исполнение технического приема, прежде всего неумелая, небрежная ходьба – опасный источник срыва. «Лишние» мысли, отвлеченное внимание – источники срыва. Детское баловство, бравада, лихачество (демонстрация» крутости», а точнее, лихачества) – источники срыва.
Надо сказать, что и возможности страховки всегда надо оценивать реально. Случается, самая надежная страховка не обеспечивает безопасности. Участника могут надежно удержать, но в случае падения на большую глубину он может получить смертельные травмы от ударов о скалы или от самого рывка страховочной веревки. Падение на большую глубину всегда опасно. Так, при переломе тазобедренных костей (после сильного удара «пятой точкой») даже в городских условиях трое из пяти умирают от потери крови (чего же говорить о статистике для гор). Многие ли об этом помнят, залезая на дерево или развалины или лазая без страховки?
Срыв может произойти в результате одной грубой ошибки, отказа снаряжения. Но может быть и следствием ряда мелких «проколов» в работе. Да, «большой», роковой срыв неумолимо происходит в результате серии маленьких «срывов», подчас незаметных. Тот, кто прощает себе ошибки и позволяет им повторяться и складываться, обреченно несется к краю обрыва.
Срыв приводит к роковым последствиям, если его не остановить сразу решительными действиями, в начальный момент набора скорости. Скорость – источник опасных нагрузок при срыве. Набирать скорость в падении нельзя, поскольку она вызовет удар, а что такое удар о препятствие? Удар это большой импульс ускорения, а потому и действующих на человека сил. Эти силы ломают все: и кости, и внутренние органы, вызывая тяжелейшие травмы с летальным исходом... Известно немало случаев, когда, не удержавшись в начальный момент падения, считая срыв «неопасным» и даже просто из возникшего вдруг желания «прокатиться», участник набирал скорость и уже не мог ничего сделать для остановки опасного падения. Так, в результате срыва на снежном склоне ниже перевала Курай-Шапак (Памир, 1990) участница похода получила смертельную черепно-мозговую травму, когда ее с крутого снежника на большой скорости вынесло на камни осыпи. Известны случаи, когда таким же образом «уезжали» под ледник (в рандклюфт, в бергшрунд, в краевые трещины) так, что «достать» человека оттуда живым уже не удавалось, и обычно гибель происходила сразу, но в отдельных случаях из-за невозможности оказать пострадавшему быструю помощь.
Физическая сущность страховки состоит в том, чтобы остановить падение человека при срыве таким образом, чтобы вызванные этой остановкой нагрузки не привели к тяжелым травмам. Т. е. она состоит в уменьшении действующих на человека нагрузок при срыве до безопасных пределов (до таких нагрузок, которые не представляют опасности для жизни и здоровья): очень короткий удар с большим ускорением надо «растянуть» на удар с большой длительностью, но с ускорением существенно меньшим. И выполнить это тем легче, чем меньше набранная скорость.
Срыв опасен еще и тем, что при падении вы можете сбить партнера (в том числе и того, который должен вас удержать), и это еще более усугубит тяжесть ситуации. Вот такие ситуации надо стараться предотвратить не только технически, но и тактически правильным выбором маршрута, смещением и уходом в сторону от возможных мест падения при срыве на страховку. И, конечно, работа на страховке требует постоянного внимания и готовности «принять удар».
...Татьяна, руководитель похода (весьма опытная туристка и альпинистка), стояла на страховке, но в момент срыва партнера отвлеклась, наблюдая за движением группы. Партнер молча заскользил по склону, не предупреждая напарницу, и без эффективных действий по самозадержанию. Когда он «просвистел» мимо Татьяны, она уже не успела среагировать, и рывок страховочной веревки сорвал ее с пункта страховки. В результате падения связка провалилась в бергшрунд, и каждый получил по перелому: партнер сломал голеностоп, а Татьяна руку (перевал Мосота, Дигория, Ц.Кавказ, 1983).
Выводы очевидны: на страховке нельзя отвлекаться, надо всегда видеть охраняемого вами партнера хотя бы краем глаза (как всегда должен видеть дорогу на ходу водитель машины). А уж если вы сорвались на страховке, надо сразу же предупредить партнеров криком: «Срыв!» Это «тот случай», когда кричать «полезно», а «думать» – вредно!
Без срывов на потенциально опасном рельефе может ходить в горах только достаточно обученный участник. А до того, как он обучился ему можно разрешать ходить по склонам, где срыв не приведет к трагическим последствиям. Поэтому первое «лекарство» от срыва – это обучение правильному движению и действиям по самозадержанию на рельефе. Сначала личным, а потом и групповым, – и теории, и практике. Можно десять раз хорошо объяснить, но практически новички еще ничего сделать не сумеют, пока не «покувыркаются» на склоне. Конечно, в начале похода с новичками надо использовать все возможности для тренировки на снежном склоне с безопасным выкатом. А перед этим научить правильно держать ледоруб, альпеншток, лыжные палки и пользоваться ими для сохранения равновесия и при падении (опытный турист должен владеть всем арсеналом и всеми этими техническими средствами).
Система обучения, принятая в альплагерях, достаточно хорошо подготавливала технически к передвижениям по склонам. Примерно такого же результата удавалось достичь и при целенаправленном обучении туристов в организованных лагерях турклубов (например, наш Петроградский клуб туристов проводил традиционное обучение в своем лагере «Гвандра»). Но вот если такого обучения не было, то пробелы в подготовке надо целенаправленно удалять в ходе самого спортивного похода, проводя обучение на «акклиматизационной раскачке» группы в первую неделю путешествия. Надо спланировать и «отдать» на это часть походного времени. Иначе...
«Таня падала, как деревянный Буратино: мелькали руки, ноги, ее „покатило“ по снежному склону кубарем, закрутив вокруг рюкзака. Вместо того чтобы жестко вцепиться в ледоруб руками и превратиться в жесткую „корягу“, которая тут же остановится на этом некрутом снежнике, она ледоруб потеряла и расслаблено падала по воле ретивого своего заплечного груза. Но рюкзак, в конце концов, сорвался, укатился вниз, и тогда она остановилась, встала и... растерянно улыбнулась, „веселичка“ (чего не простишь в походе девушке веселой, здоровой и красивой!). А мне пришлось усмехнуться горько: не доучил ведь девочку! А значит, наверно, и всех остальных. Потому на ближайшем же снежнике провел занятие по самозадержанию. Хороший руководитель должен, конечно, свою группу знать, как себя! К сожалению, „хорошим“ руководитель становится не сразу, это сложный процесс, на котором „достается“ всякое и многое...» (Архыз, 1987). И вспомнились более ранние случаи с новичками, из которых не извлек должных уроков.
Этот парень казался физически очень «мощным», и такой «расхлябанности» я от него никак не ожидал. При спуске нашей плановой группы с Донгуз-Оруна (1970) он внезапно шлепнулся на снежник и резво заскользил на «пятой точке» вниз. Наш инструктор, Вячеслав Иванович, резко бросился наперерез и как-то сумел его остановить, просто вцепившись в него рукой и затормозив ногами и ледорубом. Нечто похожее случилось и со мной спустя девять лет, когда, руководя «единичкой» в Архызе, пришлось «ловить» свою участницу на снежнике. Остановиться удалось после небольшого «диалога» в совместном скольжении, – сумел ей объяснить, что главное, что от нее требуется, – это зацепиться за меня руками (после чего мои руки освободились для зарубания). Порой совсем некрутой для опытного участника снежник для неподготовленного новичка становится опасным из-за возможности срыва. Необученный человек просто не знает, что в этом случае делать. Для начинающего новичка опасен каждый снежник, на котором можно «поехать» с набором скорости. Некоторые новички очень быстро обучаются ходьбе по снегу и осыпям. А некоторые... Та моя участница, Лена, вначале падала даже на совершенно пологом снежнике, с которого соскользнуть было просто невозможно. Но постепенно научилась.
Должен сказать, что человеку, который никогда серьезно не срывался, очень непросто понять партнера, прошедшего через такое испытание. Оценка уровня опасности у них может быть совершенно разная, хотя они могли находиться рядом, в одних условиях. Такая ситуация может быть причиной серьезного конфликта в группе. Да, тот, кто сорвался (особенно вот здесь и сейчас), зачастую несколько драматизирует обстановку, но вот если участники и группа к нему при этом не прислушиваются, значит, они безобразно пренебрегают возникшей опасностью. Бывает, правда, что человек сам не выражает открыто свою оценку ситуации, боясь прослыть «слабаком» (обычно такое случается с не очень опытными людьми). А вот опытные обычно не боятся и не стесняются выразить собственное мнение, и это правильно! Случается, что легкомысленные не придают особого значения «таким пустякам» (это те, которым «море по колено, но лужа по уши»). Но руководитель-то должен чутко улавливать все настроения, а не только те, которые выражением согласия тешат его самолюбие...
В результате срыва с высоты (особенно в детском возрасте) может быть получена тяжелая психологическая травма, которая вызывает болезнь «аэрофобию» – катастрофическую боязнь высоты. Такой человек может быть внутренне угнетен такими обстоятельствами, как, например, нахождение на верхних этажах дома. Конечно, таким людям походы в горах противопоказаны, – они сами являются источником срыва (эта тема раскрыта в рассказе «Живой камень» в журнале «Турист»). Имеются и иные, достаточно редкие и скрытые заболевания, при которых человеку противопоказано ходить в горы, по крайней мере, на достаточно сложные маршруты. Таковы, например, люди, страдающие приступами эпилепсии, или кратковременными потерями сознания. У некоторых это бывает, и, если потеря сознания на 1–2 секунды в обычных условиях человеку мало чем грозит, то в горах на сложном рельефе она смертельно рискованна. Так, Саша М. погиб на перевале Имат (1980 г.) в результате срыва на крутом снежном склоне (до 45°) из-за кратковременной потери сознания. Он сорвался в ситуации внешне совершенно безопасной при подходе по хорошо набитым ступеням к пункту страховки. Конечно, здесь роковую роль сыграло и то, что он в момент срыва находился без страховки (точки закрепления нижней и верхней веревок были разнесены на некоторое расстояние, и этот небольшой участок достаточно опытная группа не посчитала опасным). Падение произошло внезапно, Володя Останен бросился на помощь, желая помочь остановиться, но не успел: Саша заскользил по склону сначала небыстро, но отсутствие активных действий по самозадержанию привело к нарастанию скорости, его закрутило, и падение стало беспорядочным, кубарем, со все нарастающей скоростью. Рюкзак и каску сорвало, снаряжение полетело во все стороны... Падение до ледника на протяжении примерно 600 метров привело к смертельному исходу (самой тяжелой была черепно-мозговая травма).
Тогда я позволил себе «схалтурить», шагнуть вниз быстро и неосторожно, поскольку шел без рюкзака, и всего в десятке метров ниже снежный склон начинал выполаживаться на ледник с безопасным, как мне казалось, выкатом. Уже на третьем неосторожном шаге сорвался и заскользил, набирая скорость, на крутизне не менее 45 градусов, лицом от склона. Несмотря на притормаживание ногами и штычком ледоруба за какие-то 2–3 секунды скорость возросла настолько, что «глаза на лоб вылезли», а небольшие, как казалось, неровности на снежнике, заколотили снизу почище лихого скакуна. Уже на пологой части скольжение закончилось «подбросом» на ухабе и касательным ударом о стенку и дно снежной канавы, в которую улетел, уже лежа на спине. Стукнуло спиной до боли в голове, как куклу об пол. Если бы канава оказалась поперечной, итог мог бы быть куда более грустным, а травма куда более серьезной (Фанские горы, ледник Бодхоны, 1978).
Главное – предотвратить срыв. Но если уж срыв происходит, надо среагировать моментально и всеми силами предпринять действия по самозадержанию. И криком сразу предупредить партнеров, чтобы они смогли оказать помощь (если это в их силах) или уклониться от столкновения. Падать не бесформенно, беспорядочно, а в группировке, сражаясь до конца, как завещал нам Игорь Чашников. Пусть обстоятельства и не позволили ему спастись, но многих подобные действия спасали.
Срыв может быть вызван другими факторами риска: падением камней и льда, лавинами из снега. Здесь тяжелые исходы во многих случаях предотвращаются наличием страховки и самостраховки. Если же их нет, то нет и защиты от таких исходов. Даже если вы уверены, что не сорветесь сами, надо видеть опасность срыва от не зависящих от вас факторов: падения камней, льда, снега, рюкзаков и партнеров... Да и насчет своей «безупречности» не надо заблуждаться: ошибаются все! Все! – Вопрос только в том, чтобы не допустить роковых ошибок. А роковая ошибка становится таковой в отсутствии защиты от нее – в отсутствии страховки и самостраховки.
Срывы участников при одновременном движении в связках либо пресекаются квалифицированными действиями (отработанными на тренировках), либо могут закончиться аварийно. Здесь все зависит в основном от «запаса прочности», созданного на тренировках, как индивидуальных, так и групповых. Критическая ситуация с подобным срывом нередко очень неплохо «высвечивает» пробелы в подготовке группы и отдельных участников (реальные случаи описаны, например, в статьях «Лавины!», «Микроаварии Южного Цители», «Трещины!»).
Наиболее тяжелые катастрофы при срывах с гибелью целых групп связаны с разрушением всей цепи страховки и промежуточных точек закрепления веревки на крючьях (станций, пунктов страховки). В конце 50-х годов была организована «ускоренная школа обучения альпинизму», практиковавшая закрепление на шлямбурных крючьях с небольшой (до 1 см) глубиной шлямбура. В результате забитый крюк мог выдержать только небольшую статическую нагрузку, а мощный динамический рывок при падении с большим фактором рывка разрушал последовательно всю цепочку крючьев (как говорили, «паровозом»: передний «паровоз» срывал все «вагоны»), разрушал все станции и срывал всю команду. Несколько крупных аварий-катастроф с многочисленными жертвами положили конец этому организационно-техническому нонсенсу. Конечно, само появление такого рода явления было во многом связано с объективным недопониманием того, какие по величине нагрузки на цепь страховки возникают при срывах с большими факторами рывка (тогда еще и термина-то этого не существовало). Не понимали тогда еще, что динамические нагрузки выше обычных статических нагрузок (от веса) не в 2–3 и не в 5, а в 20–30 раз (а то и еще больше)! Не понимали, что кинетической энергии, которую набирает человек при отвесном падении на глубину 10 метров вполне достаточно, чтобы разорвать бывшую в употреблении основную альпинистскую веревку (10–12 мм) из синтетики, а новую такую веревку привести в полную негодность. Кстати, веревки из синтетических волокон тогда еще только входили в обращение, и введение их создало новую ситуацию, когда веревка оказалась прочнее многих искусственных точек опоры. Там, где старая веревка из натуральных волокон просто бы разорвалась, синтетическая веревка выдерживала и разрушала точки опоры, замыкая всех в цепь аварии. Да и шлямбурные крючья были еще несовершенны, не отработаны, и часть альпинистов считала их «чудом техники», решающим все проблемы... По крайней мере, понимание указанных фактов тогда еще не проникло «в толщу» массы альпинистов и туристов, оставаясь уделом редких специалистов. Ну а технические заблуждения присутствуют всегда и особенно в «революционные» моменты: появление синтетических веревок стало таким моментом, а вот появление шлямбурных крючьев, пожалуй, нет. Книга Г.Хубера «Альпинизм сегодня» (1971, «ФиС») вскоре после своего выхода положила конец многим заблуждениям (по крайней мере, в нашей стране). В качестве «рудимента» указанных событий у некоторых альпинистов осталось представление о том, что нельзя замыкать все перильные веревки и станции в общую цепь, поскольку при этом разрушение верхнего пункта приведет к срыву всех остальных. Конечно, замыкания нижних перильных на верхнюю станцию лучше не делать и выполнять верхнюю станцию с блокировкой на 2–3 отдельных крюка. Но, извините, многие ли практическиоборудуют верхнюю станцию как двойную, на двух несвязанных петлях с крючьями (одной – для крепления верхних, другой для нижних веревок)?
Сам факт срыва говорит о многом! Его надо услышать! И увидеть причины, иначе жди повторений, причем с более тяжелыми последствиями! Для «подследственных»...
04.03.02 г.
П.П. Захаров, Е.В. Буянов
– Это что за «коса» такая. Из чего «это» сделано?..
Опросили участников аварийной группы. Те в ответ:
– Это оплетка-«чулок» с альпинистской веревки. Он для многих из нас из цельного куска веревки такую стропу-самостраховку сделал. И сказал, что она по прочности самой веревке не уступает.
Оплетку эту снимали с куска рыболовного фала диаметром 10 мм, – такие веревки тогда (в 80-е годы) использовались, как альпинистские. Путем протяжки из оплетки вынимали сердечник из прядей нитей (сердечник имел слабую винтовую подкрутку по длине веревки). Петля «самостраха» из такой стропы получалась легкой, мягкой и удобной.
Вспоминаются печальные похороны на турбазе «Терскол» летом 1970 года. Хоронили молодого парня – участника сборной команды Грузии по альпинизму, сорвавшегося на стене Кокюртлю (она на западном склоне Эльбруса). Он падал метров на 60, это не 600, но на 20 этажей, вполне достаточно... А почему? По простой причине; страховочную веревку пристегнул не к обвязке, а к лямке рюкзака. Ведь очевидное, грубейшее техническое нарушение. И сам пропустил, и товарищи вовремя «не дали по лбу» за это... Понадеялся и... При срыве рюкзак остался на веревке, а его «вытряхнуло» из лямок вниз...
На мой взгляд, главными «общими» причинами срывов являются невысокая культура восхождений: недостатки в обучении, технические ошибки(включая недостатки снаряжения, откровенно небрежное передвижение по рельефу, пренебрежение страховкой) и причины психологического плана: расслабление, психическое утомление, отсутствие должного внимания на переходах рельефа, инерция мышления и действий. Тактические ошибки и объективные факторы, конечно, тоже могут в отдельных случаях способствовать срывам участников, но их «удельный вес» в этой «стихии» меньше и обычно сказывается в тех случаях, когда срывы вызваны и другими факторами опасности (камнепадами, лавинами, трещинами, реками...). Срыв в «чистом виде» обычно случается тогда, когда человек допускает сразу несколько ошибок («ляпов»): расслабляется, отвлекается, начинает игнорировать опасность крутизны, допускает нарушения и недоработки технических приемов, Потеря внимательности и осторожности – плохо видимые глубинные факторы срыва. Они могут быть связаны с угнетенным состоянием психики, плохим самочувствием, усталостью, болезнью. Когда человек работает аккуратно, вдумчиво и собранно, вероятность срыва невелика, так же как не очень велика опасность при срыве. Конечно, правильная оценка своих сил и сил своих партнеров и правильный выбор по своим силам – это тоже те тактические факторы, которые существенно уменьшают вероятность срыва.
Когда человек плохо обучен, не готов предпринять правильные действия, даже опасность срыва может повергнуть его в панику, в шок. Это надо понять и не осуждать.
Срыв очень опасен, когда к нему не подготовлен технически и психологически.
Плохое снаряжение (техническое оснащение) – один из источников срыва и тяжелых последствий при срыве. Плохие, неудобные ботинки со стертой подошвой – опасный источник срыва. Плохо забитый или дефектный крюк или веревка с дефектом – верные источники опасных последствий срыва. Очень опасным источником срыва являются плохие крепления кошек (или просто плохие кошки). Причиной срыва на высоте может быть развязавшийся шнурок, – о таком случае упоминает Мартынов в книге «Промышленный альпинизм. Промальп» (Шнурочек?! Этакая «мелочь»?..). Известный альпинист О.Борисенок мне рассказал о случае, когда он чуть не сорвался на ледовом склоне, вдруг, в последний миг, ощутив, что крепление кошки на очередном шаге расстегнулось. Его спас отчаянный прыжок в сторону небольшого снежника, с опорой на другую ногу с целой кошкой. В прыжке удалось сгруппироваться и при падении на снежник сразу же врубиться в него клювом ледоруба. Зацепиться за голый лед при срыве на такой крутизне было бы невозможно.
Небрежное исполнение технического приема, прежде всего неумелая, небрежная ходьба – опасный источник срыва. «Лишние» мысли, отвлеченное внимание – источники срыва. Детское баловство, бравада, лихачество (демонстрация» крутости», а точнее, лихачества) – источники срыва.
Надо сказать, что и возможности страховки всегда надо оценивать реально. Случается, самая надежная страховка не обеспечивает безопасности. Участника могут надежно удержать, но в случае падения на большую глубину он может получить смертельные травмы от ударов о скалы или от самого рывка страховочной веревки. Падение на большую глубину всегда опасно. Так, при переломе тазобедренных костей (после сильного удара «пятой точкой») даже в городских условиях трое из пяти умирают от потери крови (чего же говорить о статистике для гор). Многие ли об этом помнят, залезая на дерево или развалины или лазая без страховки?
Гребень Гумачи (поход 2006 г.).
В юности я видел в альпинистах беззаветных героев, людей высочайшей отваги и мужества. И это было, безусловно так, по отношению к лучшим. Но все ли были такими? Конечно, не все. Как-то знакомая альпинистка Лида Боревич рассказала мне об одном своем восхождении, наверно, одном из самых опасных. После него она спустилась в лагерь, психологически измотанная до предела. Ее партнер дважды срывался (второй раз он ее в падении чуть не сбил), и на восхождении демонстрировал такую «технику» передвижения (на «корячках», на рантах кошек и т. п.) что она страховала с ужасом в глазах и ощущением, что он ее «подставляет» под удар на каждом шаге. А сама поднималась, понимая, что при срыве он ее не сумеет удержать. Тот явно не был подготовлен для восхождений подобного уровня (хотя формально и имел по документам необходимый опыт). Конечно, на этом их совместные восхождения были закончены. Еще правильнее было прервать восхождение уже после первого срыва. Господи избави от таких «друзей» и пошли на них дисквалификацию, как великое благо! Если видите, что партнер явно «проваливается», найдите силы и мужество сразу же и благополучно» спустить его на землю», отдать «на благостное растерзание» начспасу и начучу для его же пользы. В турпоходе технически неподготовленного участника надо снять с маршрутаСрыв может произойти в результате одной грубой ошибки, отказа снаряжения. Но может быть и следствием ряда мелких «проколов» в работе. Да, «большой», роковой срыв неумолимо происходит в результате серии маленьких «срывов», подчас незаметных. Тот, кто прощает себе ошибки и позволяет им повторяться и складываться, обреченно несется к краю обрыва.
Срыв приводит к роковым последствиям, если его не остановить сразу решительными действиями, в начальный момент набора скорости. Скорость – источник опасных нагрузок при срыве. Набирать скорость в падении нельзя, поскольку она вызовет удар, а что такое удар о препятствие? Удар это большой импульс ускорения, а потому и действующих на человека сил. Эти силы ломают все: и кости, и внутренние органы, вызывая тяжелейшие травмы с летальным исходом... Известно немало случаев, когда, не удержавшись в начальный момент падения, считая срыв «неопасным» и даже просто из возникшего вдруг желания «прокатиться», участник набирал скорость и уже не мог ничего сделать для остановки опасного падения. Так, в результате срыва на снежном склоне ниже перевала Курай-Шапак (Памир, 1990) участница похода получила смертельную черепно-мозговую травму, когда ее с крутого снежника на большой скорости вынесло на камни осыпи. Известны случаи, когда таким же образом «уезжали» под ледник (в рандклюфт, в бергшрунд, в краевые трещины) так, что «достать» человека оттуда живым уже не удавалось, и обычно гибель происходила сразу, но в отдельных случаях из-за невозможности оказать пострадавшему быструю помощь.
Физическая сущность страховки состоит в том, чтобы остановить падение человека при срыве таким образом, чтобы вызванные этой остановкой нагрузки не привели к тяжелым травмам. Т. е. она состоит в уменьшении действующих на человека нагрузок при срыве до безопасных пределов (до таких нагрузок, которые не представляют опасности для жизни и здоровья): очень короткий удар с большим ускорением надо «растянуть» на удар с большой длительностью, но с ускорением существенно меньшим. И выполнить это тем легче, чем меньше набранная скорость.
Срыв опасен еще и тем, что при падении вы можете сбить партнера (в том числе и того, который должен вас удержать), и это еще более усугубит тяжесть ситуации. Вот такие ситуации надо стараться предотвратить не только технически, но и тактически правильным выбором маршрута, смещением и уходом в сторону от возможных мест падения при срыве на страховку. И, конечно, работа на страховке требует постоянного внимания и готовности «принять удар».
...Татьяна, руководитель похода (весьма опытная туристка и альпинистка), стояла на страховке, но в момент срыва партнера отвлеклась, наблюдая за движением группы. Партнер молча заскользил по склону, не предупреждая напарницу, и без эффективных действий по самозадержанию. Когда он «просвистел» мимо Татьяны, она уже не успела среагировать, и рывок страховочной веревки сорвал ее с пункта страховки. В результате падения связка провалилась в бергшрунд, и каждый получил по перелому: партнер сломал голеностоп, а Татьяна руку (перевал Мосота, Дигория, Ц.Кавказ, 1983).
Выводы очевидны: на страховке нельзя отвлекаться, надо всегда видеть охраняемого вами партнера хотя бы краем глаза (как всегда должен видеть дорогу на ходу водитель машины). А уж если вы сорвались на страховке, надо сразу же предупредить партнеров криком: «Срыв!» Это «тот случай», когда кричать «полезно», а «думать» – вредно!
«Амортизаторы рывка не нужны, потому что срывы происходят нечасто».Я считаю такой тезис совершенно неверным: да, десятки лет альпинист или турист может ходить в горы без срывов (честь и хвала за это!), но это обстоятельство вовсе не освобождает от необходимости применять средства страховки: на то страховка и существует, чтобы защитить человека в критический момент, пусть даже такой момент произойдет раз в жизни (а может и не произойти вовсе). Жизнь – одна, пойми «до дна». А амортизаторы имеют свою нишу применения, – об этом свидетельствует и наш и иностранный опыт альпинизма и промальпа (промышленного альпинизма). Особенно они нужны, конечно, при восхождениях «соло» (в одиночку). «Соло» без амортизатора это нонсенс. Такие восхождения реально доступны только альпинистам высшей квалификации, да и то только после специального обучения и с использованием связи. «Соло» же на несложных маршрутах в горах без связи и наблюдателя всегда связаны с неоправданным риском (поскольку человек на горном рельефе всегда может получить травму и потерять подвижность в условиях, когда ему необходима срочная помощь).
К. цитаты (реплика Языкова на мое предложение ВИСТИ внедрить амортизатор новой конструкции, собрание по итогам выставки конкурса ВДНХ «Туристское снаряжение-89»).
Без срывов на потенциально опасном рельефе может ходить в горах только достаточно обученный участник. А до того, как он обучился ему можно разрешать ходить по склонам, где срыв не приведет к трагическим последствиям. Поэтому первое «лекарство» от срыва – это обучение правильному движению и действиям по самозадержанию на рельефе. Сначала личным, а потом и групповым, – и теории, и практике. Можно десять раз хорошо объяснить, но практически новички еще ничего сделать не сумеют, пока не «покувыркаются» на склоне. Конечно, в начале похода с новичками надо использовать все возможности для тренировки на снежном склоне с безопасным выкатом. А перед этим научить правильно держать ледоруб, альпеншток, лыжные палки и пользоваться ими для сохранения равновесия и при падении (опытный турист должен владеть всем арсеналом и всеми этими техническими средствами).
Система обучения, принятая в альплагерях, достаточно хорошо подготавливала технически к передвижениям по склонам. Примерно такого же результата удавалось достичь и при целенаправленном обучении туристов в организованных лагерях турклубов (например, наш Петроградский клуб туристов проводил традиционное обучение в своем лагере «Гвандра»). Но вот если такого обучения не было, то пробелы в подготовке надо целенаправленно удалять в ходе самого спортивного похода, проводя обучение на «акклиматизационной раскачке» группы в первую неделю путешествия. Надо спланировать и «отдать» на это часть походного времени. Иначе...
«Таня падала, как деревянный Буратино: мелькали руки, ноги, ее „покатило“ по снежному склону кубарем, закрутив вокруг рюкзака. Вместо того чтобы жестко вцепиться в ледоруб руками и превратиться в жесткую „корягу“, которая тут же остановится на этом некрутом снежнике, она ледоруб потеряла и расслаблено падала по воле ретивого своего заплечного груза. Но рюкзак, в конце концов, сорвался, укатился вниз, и тогда она остановилась, встала и... растерянно улыбнулась, „веселичка“ (чего не простишь в походе девушке веселой, здоровой и красивой!). А мне пришлось усмехнуться горько: не доучил ведь девочку! А значит, наверно, и всех остальных. Потому на ближайшем же снежнике провел занятие по самозадержанию. Хороший руководитель должен, конечно, свою группу знать, как себя! К сожалению, „хорошим“ руководитель становится не сразу, это сложный процесс, на котором „достается“ всякое и многое...» (Архыз, 1987). И вспомнились более ранние случаи с новичками, из которых не извлек должных уроков.
Этот парень казался физически очень «мощным», и такой «расхлябанности» я от него никак не ожидал. При спуске нашей плановой группы с Донгуз-Оруна (1970) он внезапно шлепнулся на снежник и резво заскользил на «пятой точке» вниз. Наш инструктор, Вячеслав Иванович, резко бросился наперерез и как-то сумел его остановить, просто вцепившись в него рукой и затормозив ногами и ледорубом. Нечто похожее случилось и со мной спустя девять лет, когда, руководя «единичкой» в Архызе, пришлось «ловить» свою участницу на снежнике. Остановиться удалось после небольшого «диалога» в совместном скольжении, – сумел ей объяснить, что главное, что от нее требуется, – это зацепиться за меня руками (после чего мои руки освободились для зарубания). Порой совсем некрутой для опытного участника снежник для неподготовленного новичка становится опасным из-за возможности срыва. Необученный человек просто не знает, что в этом случае делать. Для начинающего новичка опасен каждый снежник, на котором можно «поехать» с набором скорости. Некоторые новички очень быстро обучаются ходьбе по снегу и осыпям. А некоторые... Та моя участница, Лена, вначале падала даже на совершенно пологом снежнике, с которого соскользнуть было просто невозможно. Но постепенно научилась.
Должен сказать, что человеку, который никогда серьезно не срывался, очень непросто понять партнера, прошедшего через такое испытание. Оценка уровня опасности у них может быть совершенно разная, хотя они могли находиться рядом, в одних условиях. Такая ситуация может быть причиной серьезного конфликта в группе. Да, тот, кто сорвался (особенно вот здесь и сейчас), зачастую несколько драматизирует обстановку, но вот если участники и группа к нему при этом не прислушиваются, значит, они безобразно пренебрегают возникшей опасностью. Бывает, правда, что человек сам не выражает открыто свою оценку ситуации, боясь прослыть «слабаком» (обычно такое случается с не очень опытными людьми). А вот опытные обычно не боятся и не стесняются выразить собственное мнение, и это правильно! Случается, что легкомысленные не придают особого значения «таким пустякам» (это те, которым «море по колено, но лужа по уши»). Но руководитель-то должен чутко улавливать все настроения, а не только те, которые выражением согласия тешат его самолюбие...
В результате срыва с высоты (особенно в детском возрасте) может быть получена тяжелая психологическая травма, которая вызывает болезнь «аэрофобию» – катастрофическую боязнь высоты. Такой человек может быть внутренне угнетен такими обстоятельствами, как, например, нахождение на верхних этажах дома. Конечно, таким людям походы в горах противопоказаны, – они сами являются источником срыва (эта тема раскрыта в рассказе «Живой камень» в журнале «Турист»). Имеются и иные, достаточно редкие и скрытые заболевания, при которых человеку противопоказано ходить в горы, по крайней мере, на достаточно сложные маршруты. Таковы, например, люди, страдающие приступами эпилепсии, или кратковременными потерями сознания. У некоторых это бывает, и, если потеря сознания на 1–2 секунды в обычных условиях человеку мало чем грозит, то в горах на сложном рельефе она смертельно рискованна. Так, Саша М. погиб на перевале Имат (1980 г.) в результате срыва на крутом снежном склоне (до 45°) из-за кратковременной потери сознания. Он сорвался в ситуации внешне совершенно безопасной при подходе по хорошо набитым ступеням к пункту страховки. Конечно, здесь роковую роль сыграло и то, что он в момент срыва находился без страховки (точки закрепления нижней и верхней веревок были разнесены на некоторое расстояние, и этот небольшой участок достаточно опытная группа не посчитала опасным). Падение произошло внезапно, Володя Останен бросился на помощь, желая помочь остановиться, но не успел: Саша заскользил по склону сначала небыстро, но отсутствие активных действий по самозадержанию привело к нарастанию скорости, его закрутило, и падение стало беспорядочным, кубарем, со все нарастающей скоростью. Рюкзак и каску сорвало, снаряжение полетело во все стороны... Падение до ледника на протяжении примерно 600 метров привело к смертельному исходу (самой тяжелой была черепно-мозговая травма).
Тогда я позволил себе «схалтурить», шагнуть вниз быстро и неосторожно, поскольку шел без рюкзака, и всего в десятке метров ниже снежный склон начинал выполаживаться на ледник с безопасным, как мне казалось, выкатом. Уже на третьем неосторожном шаге сорвался и заскользил, набирая скорость, на крутизне не менее 45 градусов, лицом от склона. Несмотря на притормаживание ногами и штычком ледоруба за какие-то 2–3 секунды скорость возросла настолько, что «глаза на лоб вылезли», а небольшие, как казалось, неровности на снежнике, заколотили снизу почище лихого скакуна. Уже на пологой части скольжение закончилось «подбросом» на ухабе и касательным ударом о стенку и дно снежной канавы, в которую улетел, уже лежа на спине. Стукнуло спиной до боли в голове, как куклу об пол. Если бы канава оказалась поперечной, итог мог бы быть куда более грустным, а травма куда более серьезной (Фанские горы, ледник Бодхоны, 1978).
Главное – предотвратить срыв. Но если уж срыв происходит, надо среагировать моментально и всеми силами предпринять действия по самозадержанию. И криком сразу предупредить партнеров, чтобы они смогли оказать помощь (если это в их силах) или уклониться от столкновения. Падать не бесформенно, беспорядочно, а в группировке, сражаясь до конца, как завещал нам Игорь Чашников. Пусть обстоятельства и не позволили ему спастись, но многих подобные действия спасали.
Срыв может быть вызван другими факторами риска: падением камней и льда, лавинами из снега. Здесь тяжелые исходы во многих случаях предотвращаются наличием страховки и самостраховки. Если же их нет, то нет и защиты от таких исходов. Даже если вы уверены, что не сорветесь сами, надо видеть опасность срыва от не зависящих от вас факторов: падения камней, льда, снега, рюкзаков и партнеров... Да и насчет своей «безупречности» не надо заблуждаться: ошибаются все! Все! – Вопрос только в том, чтобы не допустить роковых ошибок. А роковая ошибка становится таковой в отсутствии защиты от нее – в отсутствии страховки и самостраховки.
Срывы участников при одновременном движении в связках либо пресекаются квалифицированными действиями (отработанными на тренировках), либо могут закончиться аварийно. Здесь все зависит в основном от «запаса прочности», созданного на тренировках, как индивидуальных, так и групповых. Критическая ситуация с подобным срывом нередко очень неплохо «высвечивает» пробелы в подготовке группы и отдельных участников (реальные случаи описаны, например, в статьях «Лавины!», «Микроаварии Южного Цители», «Трещины!»).
Наиболее тяжелые катастрофы при срывах с гибелью целых групп связаны с разрушением всей цепи страховки и промежуточных точек закрепления веревки на крючьях (станций, пунктов страховки). В конце 50-х годов была организована «ускоренная школа обучения альпинизму», практиковавшая закрепление на шлямбурных крючьях с небольшой (до 1 см) глубиной шлямбура. В результате забитый крюк мог выдержать только небольшую статическую нагрузку, а мощный динамический рывок при падении с большим фактором рывка разрушал последовательно всю цепочку крючьев (как говорили, «паровозом»: передний «паровоз» срывал все «вагоны»), разрушал все станции и срывал всю команду. Несколько крупных аварий-катастроф с многочисленными жертвами положили конец этому организационно-техническому нонсенсу. Конечно, само появление такого рода явления было во многом связано с объективным недопониманием того, какие по величине нагрузки на цепь страховки возникают при срывах с большими факторами рывка (тогда еще и термина-то этого не существовало). Не понимали тогда еще, что динамические нагрузки выше обычных статических нагрузок (от веса) не в 2–3 и не в 5, а в 20–30 раз (а то и еще больше)! Не понимали, что кинетической энергии, которую набирает человек при отвесном падении на глубину 10 метров вполне достаточно, чтобы разорвать бывшую в употреблении основную альпинистскую веревку (10–12 мм) из синтетики, а новую такую веревку привести в полную негодность. Кстати, веревки из синтетических волокон тогда еще только входили в обращение, и введение их создало новую ситуацию, когда веревка оказалась прочнее многих искусственных точек опоры. Там, где старая веревка из натуральных волокон просто бы разорвалась, синтетическая веревка выдерживала и разрушала точки опоры, замыкая всех в цепь аварии. Да и шлямбурные крючья были еще несовершенны, не отработаны, и часть альпинистов считала их «чудом техники», решающим все проблемы... По крайней мере, понимание указанных фактов тогда еще не проникло «в толщу» массы альпинистов и туристов, оставаясь уделом редких специалистов. Ну а технические заблуждения присутствуют всегда и особенно в «революционные» моменты: появление синтетических веревок стало таким моментом, а вот появление шлямбурных крючьев, пожалуй, нет. Книга Г.Хубера «Альпинизм сегодня» (1971, «ФиС») вскоре после своего выхода положила конец многим заблуждениям (по крайней мере, в нашей стране). В качестве «рудимента» указанных событий у некоторых альпинистов осталось представление о том, что нельзя замыкать все перильные веревки и станции в общую цепь, поскольку при этом разрушение верхнего пункта приведет к срыву всех остальных. Конечно, замыкания нижних перильных на верхнюю станцию лучше не делать и выполнять верхнюю станцию с блокировкой на 2–3 отдельных крюка. Но, извините, многие ли практическиоборудуют верхнюю станцию как двойную, на двух несвязанных петлях с крючьями (одной – для крепления верхних, другой для нижних веревок)?
Сам факт срыва говорит о многом! Его надо услышать! И увидеть причины, иначе жди повторений, причем с более тяжелыми последствиями! Для «подследственных»...
04.03.02 г.
П.П. Захаров, Е.В. Буянов
Смертельный «чулок»
(Рассказ-быль)
В альплагере произошел несчастный случай, – срыв инструктора (тренера команды) с самостраховки, петля которой оборвалась. Обрывок петли насчпас обнаружил на его останках, на леднике, и принес ее в лагерь в качестве «вещдока» Стали мы разбираться:– Это что за «коса» такая. Из чего «это» сделано?..
Опросили участников аварийной группы. Те в ответ:
– Это оплетка-«чулок» с альпинистской веревки. Он для многих из нас из цельного куска веревки такую стропу-самостраховку сделал. И сказал, что она по прочности самой веревке не уступает.
Оплетку эту снимали с куска рыболовного фала диаметром 10 мм, – такие веревки тогда (в 80-е годы) использовались, как альпинистские. Путем протяжки из оплетки вынимали сердечник из прядей нитей (сердечник имел слабую винтовую подкрутку по длине веревки). Петля «самостраха» из такой стропы получалась легкой, мягкой и удобной.