Страница:
Неровный состав группы – это проблема, с которой в той или иной степени сталкивается каждый руководитель: на это нельзя закрывать глаза, реально оценивая состояние каждого участника. Надо внимательно следить за наименее сильными, наименее опытными участниками, и при необходимости помогать им на сложных и опасных участках. Возможен здесь и метод персональной опеки (как гласной, так и негласной), когда к новичку прикрепляется более сильный и опытный участник, который помогает ему, подстраховывает в трудные моменты.
Если руководитель игнорирует мнение новичка (особенно в части самочувствия) на том основании, что у него «мал опыт», то это ошибка. Считаться с наименее опытными участниками руководитель должен, как с опытными. В большинстве вопросов, но, прежде всего, в плане «походного самочувствия». Если оно в целом плохое, если человек чувствует себя физически, технически или психологически неуверенно, это – тревожный симптом, который должен настораживать и вызывать действия, необходимые для преодоления такого состояния. Действия разные, – и в плане технического, физического и психологического укрепления этого участника, и в плане корректирования действий группы. Можно позаниматься с человеком индивидуально, немного облегчить его нагрузку и работу на маршруте, постараться улучшить его психологический настрой вниманием, беседой, рассказами. Тревожным симптомом является «замыкание» человека в себе (интроверсия, черты аутизма), – это нередко свидетельствует о том, что у него «не все в порядке» с психологическим самочувствием, значит, он испытывает внутреннюю неуверенность. Значит, он реально слаб, и это может быть фактором дополнительного риска.
За состоянием своих участников руководитель должен видеть и реальные возможности своей группы: нельзя идти на более сложные препятствия, если видно, что группа неуверенно чувствует себя на менее сложном рельефе. Слышать в походе надо всех. Группа – живой организм, и если какая-то его часть испытывает боль, то не замечать эту боль нельзя. В нашей группе волею обстоятельств руководитель хорошо чувствовал слабость участников, – единственной женщиной в группе была его жена. В таких сложных походах женщинам труднее, чем мужчинам и физически и психологически, особенно в первый раз на новой ступени сложности, и особенно в «женском одиночестве». Женщины требуют особой аккуратности в обращении, их могут очень эмоционально ранить такие «шероховатости», которые мужчины обычно просто не замечают. И, конечно, с женщинами надо говорить на понятном им языке. Некоторые «крепкие» термины, увы, весьма употребительные в мужских коллективах, совершенно недопустимы в присутствии женщин.
Е.В.Буянов, 27.03.2001 г.
(песня пока без нот, пока без четкого мотива, но 3-хстопный амфибрахий достаточно певуч...)
(Е.В. Буянов, 30.03.2001 г.)
Е.В. Буянов, В.Г. Крюков
История приключилась в группе новичков, на перевале Холодовского в Архызе (Западный Кавказ), для большинства в первом походе по горам. На перевал вышли благополучно, но на седловине застряли, упершись на той стороне в сплошную стену тумана, мешавшую увидеть, куда спускаться. Сверху небо черно-серое, слегка капает дождь и снег. Холодно. Все чувствовали, что может стать еще хуже, если начнется ливень с мокрым снегом. В общем, погода «мерзопакостная», перспективы самые «склизьфасовские»: темно, холодно, погода – «грязь», на душе мрак. Но все с надеждой глядят в туман на стороне спуска: а вдруг его пелена хоть на миг разойдется, и увидим, куда идти. Бездействие угнетало психику, и подсознательное ожидание чего-то зловещего в какой-то мере подкралось ко всем.
Наконец в темно-серой пелене тумана возник разрыв в виде светлой полосы размыва, и в этой полосе на переходе светлого и темного участков обозначилась маленькая фигурка человека. Ее ясно увидела вся группа, и все, как один, взгляды молчаливо и заворожено устремились на нее. Фигурка дрожала и слегка двигалась, – она была живой, она не обладала неподвижностью неживого предмета. Но вначале в этих движениях не было ничего необычного: легкие колебания в виде движений, которые совершает стоящий на месте человек.
И вдруг!.. Фигурка начала быстро, с нарастающей скоростью вырастать в размерах, она стала крупной, затем огромной. Ее гигантские руки потянулись к нам, на ходу превращаясь в колоссальные заостренные щупальца! Кровь застыла в жилах, а у одной из девушек вырвался крик панического ужаса.
Черные щупальца тенью скользнули сверху и бесследно исчезли вместе с самой фигурой. Видение прекратилось, но тут же открылось его простое объяснение в виде луча света, проходящего через скалу на недалеком гребне гор. Переходы светотени и родили иллюзию присутствия человека, превращающегося в великана. Сама скала, конечно, стояла неподвижно, но игра света в движущихся просветах облаков создала эффект подвижного образа. Природный короткометражный ужастик! Хорошо, что обошлось без инфарктов, зрелище было не для слабонервных.
Конечно, человеку темному, суеверному, такой случай – хороший повод для всякого рода «знаков судьбы», «божественных предупреждений», всякой чертовщины, козней «дьявола» или злых духов. Особенно если причины «видения» сразу не видны и непонятны, а такая ситуация обычна для необычных явлений. Человек же просвещенный будет искать разумное объяснениеприродного явления. Случается, что наблюдения необычных явлений природы приводит к интересным научным находкам. Острый ум позволяет и в обычных, всеми видимыми, явлениях, увидеть более глубокий скрытый смысл. Вспомним ванну Архимеда, яблоко Ньютона, закрутившийся в воздухе листок бумаги, наблюдаемый Жуковским при размышлениях о природе аэродинамических сил... Только ум должен быть нацеленным и сильным своим знанием и умением, чтобы найти правильное объяснение. И ум должен быть свободен от предрассудков, которые по сути ведь тоже мешающий видеть «туман», только душевный. Безусловно, ни в какой ситуации нельзя впадать в панику, терять рассудок. Иначе редкое, но, в общем, незначительное явление природы, может стать источником несчастного случая, аварии...
(Написано Е.В.Буяновым по рассказу В.Г.Крюкова 03.07.2002 г.)
Явление «белых дев»
Восхождение это не было «увеселительной прогулкой», это был наш обычный труд. А горы были для нас, профессиональных геодезистов, привычной средой обитания. Все имели (в обязательном, жестком порядке для допуска в экспедицию) и необходимую альпинистскую подготовку и инструкторские звания по альпинизму. Совершали в экспедициях восхождения различной сложности, до «пятерок» включительно, но к разрядам и званиям особенно не стремились. Надо сказать, что горные геодезисты составляли особый, специфичный и небольшой отряд альпинистов, имевший свои особенности работы. Мы были достаточно хорошо (по тем, советским временам) экипированы и специальным снаряжением и одеждой, а альпинистские сборы в лагерях проходили в основном зимой, а летом работали в экспедициях, выполняя работы по геодезии для топографов и картографов... Среди топографов и картографов геодезисты составляют небольшой отряд первопроходцев, производящий наиболее точные измерения на местности, наиболее сложные математические расчеты и установку реперных знаков с точным определением их координат для последующей съемки местности. Народ очень образованный, квалифицированный и культурный. Ошибиться мы не имели права: тогда вся тяжелая последующая работа топографов, а затем и картографов пойдет насмарку.
Изматывающий подъем шел по гребневому «тягуну» с перепадом высот в два километра, местами со скальными стенками. На вершину вышли только к вечеру, произвести наблюдения не успели. Куда там: все небо затянуло, холодная влага облаков пронимала сквозь штормовку и свитер так, что сам себе казался губкой, пропитанной холодной водой. Сдави – потеку!.. Примостили свою перкалевую «памирку» (палатку-«серебрянку») на полочке, втиснулись в нее все «тремя шкафчиками» и загудели «Шмелем», готовя нехитрый обед. Делать нечего, – на отдыхе стали трепаться обо всем, что в голову придет. Как раз в те времена (в 62-м это было) американцы и Хиллари искали в Гималаях снежного человека. Здесь, в Киргизии, мы тоже немало слышали легенд о «Йоти».
«Хорошо бы, – Николай говорит, наш альпинист-инструктор, – пришел бы к нам снежный человек поболтать».
Глеб (помощник) тут же возмутился: «На кой ляд нам здесь сдался еще один мужичище для „теснотищи“. Вот ба-бу-бы! Снежную и нежную! Это было бы чудненько!» Раздалось ржание застоявшихся жеребцов: Знаете, в горах и походах все возможно. Вот только одно совершенно там невозможно, – это чтобы в мужскойкомпании разговор не «зашел о бабах». Хотя бы немного, хоть иносказательно. Особенно после четырех месяцев «в поле», да еще на горе под пять тысяч, где облаков и снега куда больше, чем тверди земной.
И вдруг за палаткой слышится мелодичный девичий голосок:
– «Мальчики! К вам можно?»
Нас как обухом по голове хватило! Вздрогнули. Оторопели. Гробовая тишина... Что это? Сон? Явь? Наваждение или галлюцинация? Прошла «минута тишины», как в день Победы. Снаружи тоже ни звука. Голоса-то не внизу на полянке, это ж на вершине горы, «у черта на рогах, у бога на ногах». У всех внутри «екнуло» от этой фразы. Мистика!
А затем – взрыв звонкого девичьего смеха снаружи! И за откинутым пологом палатки нам предстают две симпатичные девушки с рюкзаками...
Закон гостеприимства мы соблюдали «железно»: сначала приюти, обогрей, накорми, и только после можно пуститься в разговоры и расспросы.
Девушки оказались геоботаниками, – «ползали по склонам в поисках своих „травок“ (редких растений-реликтов и таких, которые сохранились только здесь с древних времен, или которые только здесь произрастают в силу специфики своей эволюции в местных условиях). Снеговая линия там высоко – на 4500. Они решили сходить на вершину, попали под ней в облака и побоялись спускаться в тумане. Неожиданно услышали голоса и наш хохот из палатки. Вначале растерялись, потом поняли, что рядом собратья „по разуму“ и по профессии. Пошли на звуки голосов и, прослушав конец нашего разговора, решили немного разыграть.
Ночь пролетела, как одно мгновение: шутки, прибаутки, анекдоты и комплименты. Гоняли чаи, ощущая радость и свежесть впечатлений от встречи с «новыми» людьми, которым можно много интересного порассказать, и самим наслушаться. Молодость!..
Утром солнце осветило скалу чуть ниже нас, колер которой при прямом утреннем подсвете оказался весьма необычным, прекрасным и темно-красным, с фиолетовым отливом. Мы залюбовались: скала притягивала своей загадочностью, непривычным видом. Такой породы раньше не встречали. Одна из девчат спросила:
– Ребят, а вы не знаете, почему на склонах нет ни птиц, ни растительности?
Мы только плечами пожали: почему они должны быть на такой высоте? Хотя в горах и галки встречаются, и мхи с лишайниками растут достаточно высоко...
– Это можно понять и объяснить. Красиво, правда! Но то, чем мы любуемся – киноварь! Ртутная руда, опасная для здоровья. Здесь вообще стоять нельзя...
Немного стыдно было ощутить, что в вопросах геологии они оказались посильнее нас. Сразу вспомнился тот подзабытый институтский курс. Век живи – век учись! Смежные дисциплины знать надо. Есть в горах скрытые опасности, которые можешь не заметить по собственной необразованности.
Вот такие «снежные дамы». В плоти и крови, приятные во всех отношениях. А вот настоящее «привидение» мне тоже приходило в виде «женщины в белом». Во сне, причем при весьма драматичных обстоятельствах. Спал тогда в тайге, без палатки, положив заряженное ружье под голову. А она во сне пришла и сказала: «Ты вот спишь спокойно, а тебя сейчас медведь съест!..» От этих слов мгновенно проснулся, и еще не вполне придя в себя, по какому-то внутреннему наитию, пальнул из ружья в кусты. Оттуда в ответ и рев, и треск сучьев. По следам и кровавому поносу определил: да, медведь приходил, подкрадывался. Сам не знаю, какие органы восприятия о том предупредили. Но спасли! Органы чувств и подсознание у человека могут работать и во сне, в полной «отключке».
Очень похожее по описанию «привидение» являлось во сне и моей жене. «Та» женщина с ней конфликтовала, пыталась прогнать. Потом такая же дама явилась во сне и рабочим, приезжавшим бурить скважину на соседнем участке. Она им сказала, что здесь бурить нельзя, а они (приснилось все это не одному, а двоим) во сне бросили в нее камнем. Они все-таки начали бурить, но бур у них уперся в камень и сломался. Бросили скважину и уехали. Не знаю, может, совпадения это. Но слишком уж похожи все эти дамы, и объяснения тому нет. «Видения» от подсознания у человека могут быть, весьма загадочные и необъяснимые...
Да, а вот опасности от горных пород «надо видеть, чтоб себя не обидеть». Порода по разным причинам может быть вредной для здоровья. Может содержать и токсичные вещества, может обладать повышенной радиоактивностью. Проще всего это заметить по биологическим признакам: либо по полному отсутствию растительности и животных (включая насекомых), либо по каким-то биологическим аномалиям: присутствию каких-то отдельных растений, мхов и лишайников, не характерных для других близлежащих мест. При подозрении на «аномалию» желательно в этом месте надолго не задерживаться (на бивак не останавливаться), и местную воду не использовать.
«Басмач»
Лобовое столкновение
Проехать мимо не могу, останавливаю свою «четверку» и выхожу. Посреди шоссе две машины, разбитые «в хлам». Из светло-бежевой «восьмерки» вышла женщина. Белый свитер, белые волосы в крови. Первая мысль: сообщить. Вынимаю мобильник, пытаюсь связаться по «02», но вижу, что другие уже связались. Да, надо еще разобраться...
Пробираюсь через поток машин, ползущих мимо. Шоссе здесь имеет три полосы, две из которых сейчас, в воскресенье – для потока в Петербург. От Верево (под Гатчиной) здесь километра 3–4 в сторону Зайцево на Петербург (07.09.2003, примерно 19.30). В «девятке» с другой стороны двое: водитель-мужчина и пожилая женщина лет 70-ти. Без признаков жизни. На заднем сиденье справа еще одна женщина лет 60-ти. Все тихо, ни просьб, ни стонов. Как-то не сразу понял, что у них и стонать-то еще сил не было...
Внутри тревога за синюю «девятку», – ведь ее «полет» видел (не запомнил даже точно, синяя ли, или это не «девятка», а «восьмерка»; но фрагмент ее «сноса» четко врезался в память). Прохожу к ней мимо разбитой черной «Ауди». В этой машине никого нет, как и в «девятке». Последняя набита вещами, а ее водитель, – вот он, целенький, на шоссе, без царапины. Здесь дело обошлось разбитой машиной... Сейчас понимаю: вертеться мне тогда надо было быстрее!.. Но действия пока тормозились просто незнанием обстановки.
Вернулся к «восьмерке». Женщина в машине начала тихо стонать и причитать, зовя «Алену» и прося помочь. Девочка лет восьми лежала между ней и убитой, внизу. Я вначале принял ее за мальчика, – рубашечка, джинсы, черные кроссовки (да у меня два сына в машине, 7 и 9, а девочка что-то «среднее» между ними по возрасту). Стали вытаскивать. Понимаю и предупреждаю других, что делать все надо очень осторожно: опасность шока, люди могут умереть от боли, от одного неверного движения. И как бы в подтверждение вижу: у женщины открытый перелом ноги ниже колена. Кость пропорола икру, из открытой раны сочится кровь. Девочка же лежала на груди, повернуто. Ей сильно зажало ноги под сиденьем, и их не сразу удалось освободить отгибом спинок. Вначале (с отчаянием!) показалось, что и она мертва, но потом увидели, что дышит, и пульс есть. Вдвоем с напарником (другим мужчиной) бережно вынули ее, отнесли и уложили на траву. Дальше двух окровавленных мужчин, – один сидел, другой лежал на траве у кювета. Понял: эти двое – из «Ауди». Оба живы, но разбились сильно. Подъехали первые милицейские машины.
Словами стараюсь успокоить ребенка, но не знаю, слышит ли она меня. Наверно слышит, но подсознательно. Она в коме, – тяжелом шоковом состоянии с потерей сознания, на грани жизни и смерти. В такие моменты человека можно травмировать и неверным словом... Она то совсем «отключается», то начинает всхлипывать и тяжело дышать. Напарник подносит свернутую куртку (или брюки), подкладывает ей под голову. Ее начинает рвать чем-то черным (может, из кишечника). Приходится осторожно повернуть ее набок, чтобы не подавилась. Видимых травм нет, только в светлых волосах и в одном ушке немного крови. Господи, эту-то кроху, за что головой об стенку?.. Наверно, сильное сотрясение мозга.
Мимо, в метре, потоком проходят машины в сторону Гатчины. Потом милиционеры перекрывают движение в эту сторону. А от Гатчины перед завалом целое столпотворение, – сгрудились сотни машин, медленно проходят сужение шоссе в месте аварии...
Наконец, со стороны Гатчины подъезжает и первая санитарная «Газелька». Призываю ее рукой. Девочку укладываем на носилки и в машину, оставляя на попечение врачей. Подъезжает еще и санитарный УАЗик. У врачей появляются аптечки и шины для иммобилизации конечностей. Врачи сообщили, что укол женщине в «восьмерке» сделан, и ее можно извлечь из машины. Забираюсь внутрь, чтобы поддержать за ноги. Выносим через заднее окно машины и кладем на носилки.
В разбитом багажнике машины виден край коробки с грибами. Все, как и у меня (только у меня не три, а две женщины, но трое детей). На дороге – куча хлама, выпавшего из машин. Битое стекло, осколки стекла и пластмассы, даже копченые кости (была мысль, что человечьи, – тихий кошмар внутреннего ужаса случившегося). Валяется и мягкая детская игрушка (была мысль подобрать ее для девочки). Над всем какой-то специфичный сладковатый запах. Потом догадался: наверно, это этиленгликоль из тосола системы охлаждения двигателей (его выплеснуло из разбитых радиаторов).
Что еще? Да, эта несчастная женщина в белом свитере, стоящая на дороге. Подхожу к ней. Она спрашивает, где девочка и просит отвести к ней. Взяв под руку, веду ее к машине. Она идет медленно, прихрамывая на обе ноги. Тогда, честно говоря, совсем забыл, что с такими людьми надо быть очень осторожным, им желателен полный покой. Шок, даже психологический, очень небезопасен. Но действия в основном были правильными. Сознание было затуманено горем, но подсознание работало верно. Для более четкой работы сознания надо быть профессиональным спасателем, надо более рационально и менее эмоционально воспринимать действительность. И подсознательно производить правильные действия, – разум так или иначе немного парализован стрессом. Я же, по сути, «спасатель-любитель». Но большинство людей не обладают и этим...
Если руководитель игнорирует мнение новичка (особенно в части самочувствия) на том основании, что у него «мал опыт», то это ошибка. Считаться с наименее опытными участниками руководитель должен, как с опытными. В большинстве вопросов, но, прежде всего, в плане «походного самочувствия». Если оно в целом плохое, если человек чувствует себя физически, технически или психологически неуверенно, это – тревожный симптом, который должен настораживать и вызывать действия, необходимые для преодоления такого состояния. Действия разные, – и в плане технического, физического и психологического укрепления этого участника, и в плане корректирования действий группы. Можно позаниматься с человеком индивидуально, немного облегчить его нагрузку и работу на маршруте, постараться улучшить его психологический настрой вниманием, беседой, рассказами. Тревожным симптомом является «замыкание» человека в себе (интроверсия, черты аутизма), – это нередко свидетельствует о том, что у него «не все в порядке» с психологическим самочувствием, значит, он испытывает внутреннюю неуверенность. Значит, он реально слаб, и это может быть фактором дополнительного риска.
За состоянием своих участников руководитель должен видеть и реальные возможности своей группы: нельзя идти на более сложные препятствия, если видно, что группа неуверенно чувствует себя на менее сложном рельефе. Слышать в походе надо всех. Группа – живой организм, и если какая-то его часть испытывает боль, то не замечать эту боль нельзя. В нашей группе волею обстоятельств руководитель хорошо чувствовал слабость участников, – единственной женщиной в группе была его жена. В таких сложных походах женщинам труднее, чем мужчинам и физически и психологически, особенно в первый раз на новой ступени сложности, и особенно в «женском одиночестве». Женщины требуют особой аккуратности в обращении, их могут очень эмоционально ранить такие «шероховатости», которые мужчины обычно просто не замечают. И, конечно, с женщинами надо говорить на понятном им языке. Некоторые «крепкие» термины, увы, весьма употребительные в мужских коллективах, совершенно недопустимы в присутствии женщин.
Е.В.Буянов, 27.03.2001 г.
Первый поход
И после просторов Памира,
И после Тянь-Шаня чудес
Мне помнится шум Гоначхира,
Палатки, поляна и лес
Средь гор бело-сине-искристых
С цветами в разливе лугов,
У речки шумливой и чистой
Из неба высоких снегов
Припев:
Ведь первый поход —
Нам месяц медовый,
Высокие горы
Все в платьях невест,
Один переход —
Шаг в мир уже новый,
В иные просторы
И свежесть окрест...
Вонзилось глубоко и ново
В зеленую юность мою
Похода зовущее слово
Шагами в горах, на краю,
Спев песни своих фантазеров —
Костров, водопадов, ветров,
Оно мне молчало в озерах,
В усталой тиши вечеров...
Припев.
Пролягут повыше дороги
На новые гор берега,
На скал, ледопадов пороги
Где ветры, дожди и снега,
И как обретенье свободы,
И словно чарующий стих
В душе проживают походы,
А первый был главным средь них...
А первый был первым средь них!..
Припев.
(песня пока без нот, пока без четкого мотива, но 3-хстопный амфибрахий достаточно певуч...)
(Е.В. Буянов, 30.03.2001 г.)
Е.В. Буянов, В.Г. Крюков
Визит «черного альпиниста»
Рассказ-быль (туристские истории)
Впечатления от того случая врезались в память ярко. И до сих пор, спустя много лет, при живом воспоминании проходят «морозом по коже» с легкой дрожью в поджилках.История приключилась в группе новичков, на перевале Холодовского в Архызе (Западный Кавказ), для большинства в первом походе по горам. На перевал вышли благополучно, но на седловине застряли, упершись на той стороне в сплошную стену тумана, мешавшую увидеть, куда спускаться. Сверху небо черно-серое, слегка капает дождь и снег. Холодно. Все чувствовали, что может стать еще хуже, если начнется ливень с мокрым снегом. В общем, погода «мерзопакостная», перспективы самые «склизьфасовские»: темно, холодно, погода – «грязь», на душе мрак. Но все с надеждой глядят в туман на стороне спуска: а вдруг его пелена хоть на миг разойдется, и увидим, куда идти. Бездействие угнетало психику, и подсознательное ожидание чего-то зловещего в какой-то мере подкралось ко всем.
Наконец в темно-серой пелене тумана возник разрыв в виде светлой полосы размыва, и в этой полосе на переходе светлого и темного участков обозначилась маленькая фигурка человека. Ее ясно увидела вся группа, и все, как один, взгляды молчаливо и заворожено устремились на нее. Фигурка дрожала и слегка двигалась, – она была живой, она не обладала неподвижностью неживого предмета. Но вначале в этих движениях не было ничего необычного: легкие колебания в виде движений, которые совершает стоящий на месте человек.
И вдруг!.. Фигурка начала быстро, с нарастающей скоростью вырастать в размерах, она стала крупной, затем огромной. Ее гигантские руки потянулись к нам, на ходу превращаясь в колоссальные заостренные щупальца! Кровь застыла в жилах, а у одной из девушек вырвался крик панического ужаса.
Черные щупальца тенью скользнули сверху и бесследно исчезли вместе с самой фигурой. Видение прекратилось, но тут же открылось его простое объяснение в виде луча света, проходящего через скалу на недалеком гребне гор. Переходы светотени и родили иллюзию присутствия человека, превращающегося в великана. Сама скала, конечно, стояла неподвижно, но игра света в движущихся просветах облаков создала эффект подвижного образа. Природный короткометражный ужастик! Хорошо, что обошлось без инфарктов, зрелище было не для слабонервных.
Конечно, человеку темному, суеверному, такой случай – хороший повод для всякого рода «знаков судьбы», «божественных предупреждений», всякой чертовщины, козней «дьявола» или злых духов. Особенно если причины «видения» сразу не видны и непонятны, а такая ситуация обычна для необычных явлений. Человек же просвещенный будет искать разумное объяснениеприродного явления. Случается, что наблюдения необычных явлений природы приводит к интересным научным находкам. Острый ум позволяет и в обычных, всеми видимыми, явлениях, увидеть более глубокий скрытый смысл. Вспомним ванну Архимеда, яблоко Ньютона, закрутившийся в воздухе листок бумаги, наблюдаемый Жуковским при размышлениях о природе аэродинамических сил... Только ум должен быть нацеленным и сильным своим знанием и умением, чтобы найти правильное объяснение. И ум должен быть свободен от предрассудков, которые по сути ведь тоже мешающий видеть «туман», только душевный. Безусловно, ни в какой ситуации нельзя впадать в панику, терять рассудок. Иначе редкое, но, в общем, незначительное явление природы, может стать источником несчастного случая, аварии...
(Написано Е.В.Буяновым по рассказу В.Г.Крюкова 03.07.2002 г.)
Явление «белых дев»
(Рассказ геодезиста)
Чапдара – вершина в Фанских горах высотой под пять тысяч, примерно 4900. Здесь и произошел этот анекдотичный случай с визитом «белых дам». Туда мы, трое здоровых молодых парней, лезли с грузом «под завязку», с рюкзаками «за сорок». Помимо обычного походного и горного снаряжения в них были и геодезические инструменты для наблюдений, и стройматериалы для установки триангуляционного знака на вершине.Восхождение это не было «увеселительной прогулкой», это был наш обычный труд. А горы были для нас, профессиональных геодезистов, привычной средой обитания. Все имели (в обязательном, жестком порядке для допуска в экспедицию) и необходимую альпинистскую подготовку и инструкторские звания по альпинизму. Совершали в экспедициях восхождения различной сложности, до «пятерок» включительно, но к разрядам и званиям особенно не стремились. Надо сказать, что горные геодезисты составляли особый, специфичный и небольшой отряд альпинистов, имевший свои особенности работы. Мы были достаточно хорошо (по тем, советским временам) экипированы и специальным снаряжением и одеждой, а альпинистские сборы в лагерях проходили в основном зимой, а летом работали в экспедициях, выполняя работы по геодезии для топографов и картографов... Среди топографов и картографов геодезисты составляют небольшой отряд первопроходцев, производящий наиболее точные измерения на местности, наиболее сложные математические расчеты и установку реперных знаков с точным определением их координат для последующей съемки местности. Народ очень образованный, квалифицированный и культурный. Ошибиться мы не имели права: тогда вся тяжелая последующая работа топографов, а затем и картографов пойдет насмарку.
Изматывающий подъем шел по гребневому «тягуну» с перепадом высот в два километра, местами со скальными стенками. На вершину вышли только к вечеру, произвести наблюдения не успели. Куда там: все небо затянуло, холодная влага облаков пронимала сквозь штормовку и свитер так, что сам себе казался губкой, пропитанной холодной водой. Сдави – потеку!.. Примостили свою перкалевую «памирку» (палатку-«серебрянку») на полочке, втиснулись в нее все «тремя шкафчиками» и загудели «Шмелем», готовя нехитрый обед. Делать нечего, – на отдыхе стали трепаться обо всем, что в голову придет. Как раз в те времена (в 62-м это было) американцы и Хиллари искали в Гималаях снежного человека. Здесь, в Киргизии, мы тоже немало слышали легенд о «Йоти».
«Хорошо бы, – Николай говорит, наш альпинист-инструктор, – пришел бы к нам снежный человек поболтать».
Глеб (помощник) тут же возмутился: «На кой ляд нам здесь сдался еще один мужичище для „теснотищи“. Вот ба-бу-бы! Снежную и нежную! Это было бы чудненько!» Раздалось ржание застоявшихся жеребцов: Знаете, в горах и походах все возможно. Вот только одно совершенно там невозможно, – это чтобы в мужскойкомпании разговор не «зашел о бабах». Хотя бы немного, хоть иносказательно. Особенно после четырех месяцев «в поле», да еще на горе под пять тысяч, где облаков и снега куда больше, чем тверди земной.
И вдруг за палаткой слышится мелодичный девичий голосок:
– «Мальчики! К вам можно?»
Нас как обухом по голове хватило! Вздрогнули. Оторопели. Гробовая тишина... Что это? Сон? Явь? Наваждение или галлюцинация? Прошла «минута тишины», как в день Победы. Снаружи тоже ни звука. Голоса-то не внизу на полянке, это ж на вершине горы, «у черта на рогах, у бога на ногах». У всех внутри «екнуло» от этой фразы. Мистика!
А затем – взрыв звонкого девичьего смеха снаружи! И за откинутым пологом палатки нам предстают две симпатичные девушки с рюкзаками...
Закон гостеприимства мы соблюдали «железно»: сначала приюти, обогрей, накорми, и только после можно пуститься в разговоры и расспросы.
Девушки оказались геоботаниками, – «ползали по склонам в поисках своих „травок“ (редких растений-реликтов и таких, которые сохранились только здесь с древних времен, или которые только здесь произрастают в силу специфики своей эволюции в местных условиях). Снеговая линия там высоко – на 4500. Они решили сходить на вершину, попали под ней в облака и побоялись спускаться в тумане. Неожиданно услышали голоса и наш хохот из палатки. Вначале растерялись, потом поняли, что рядом собратья „по разуму“ и по профессии. Пошли на звуки голосов и, прослушав конец нашего разговора, решили немного разыграть.
Ночь пролетела, как одно мгновение: шутки, прибаутки, анекдоты и комплименты. Гоняли чаи, ощущая радость и свежесть впечатлений от встречи с «новыми» людьми, которым можно много интересного порассказать, и самим наслушаться. Молодость!..
Утром солнце осветило скалу чуть ниже нас, колер которой при прямом утреннем подсвете оказался весьма необычным, прекрасным и темно-красным, с фиолетовым отливом. Мы залюбовались: скала притягивала своей загадочностью, непривычным видом. Такой породы раньше не встречали. Одна из девчат спросила:
– Ребят, а вы не знаете, почему на склонах нет ни птиц, ни растительности?
Мы только плечами пожали: почему они должны быть на такой высоте? Хотя в горах и галки встречаются, и мхи с лишайниками растут достаточно высоко...
– Это можно понять и объяснить. Красиво, правда! Но то, чем мы любуемся – киноварь! Ртутная руда, опасная для здоровья. Здесь вообще стоять нельзя...
Немного стыдно было ощутить, что в вопросах геологии они оказались посильнее нас. Сразу вспомнился тот подзабытый институтский курс. Век живи – век учись! Смежные дисциплины знать надо. Есть в горах скрытые опасности, которые можешь не заметить по собственной необразованности.
Вот такие «снежные дамы». В плоти и крови, приятные во всех отношениях. А вот настоящее «привидение» мне тоже приходило в виде «женщины в белом». Во сне, причем при весьма драматичных обстоятельствах. Спал тогда в тайге, без палатки, положив заряженное ружье под голову. А она во сне пришла и сказала: «Ты вот спишь спокойно, а тебя сейчас медведь съест!..» От этих слов мгновенно проснулся, и еще не вполне придя в себя, по какому-то внутреннему наитию, пальнул из ружья в кусты. Оттуда в ответ и рев, и треск сучьев. По следам и кровавому поносу определил: да, медведь приходил, подкрадывался. Сам не знаю, какие органы восприятия о том предупредили. Но спасли! Органы чувств и подсознание у человека могут работать и во сне, в полной «отключке».
Очень похожее по описанию «привидение» являлось во сне и моей жене. «Та» женщина с ней конфликтовала, пыталась прогнать. Потом такая же дама явилась во сне и рабочим, приезжавшим бурить скважину на соседнем участке. Она им сказала, что здесь бурить нельзя, а они (приснилось все это не одному, а двоим) во сне бросили в нее камнем. Они все-таки начали бурить, но бур у них уперся в камень и сломался. Бросили скважину и уехали. Не знаю, может, совпадения это. Но слишком уж похожи все эти дамы, и объяснения тому нет. «Видения» от подсознания у человека могут быть, весьма загадочные и необъяснимые...
Да, а вот опасности от горных пород «надо видеть, чтоб себя не обидеть». Порода по разным причинам может быть вредной для здоровья. Может содержать и токсичные вещества, может обладать повышенной радиоактивностью. Проще всего это заметить по биологическим признакам: либо по полному отсутствию растительности и животных (включая насекомых), либо по каким-то биологическим аномалиям: присутствию каких-то отдельных растений, мхов и лишайников, не характерных для других близлежащих мест. При подозрении на «аномалию» желательно в этом месте надолго не задерживаться (на бивак не останавливаться), и местную воду не использовать.
«Басмач»
В экспедициях довелось есть все, что попадало «на мушку»: и оленей, и медведей, и уларов, и кекликов, и сурков.
В тот 59-й год я уже учился в своем МИИГА и К (московский институт инженеров геодезии, аэросъемки и картографии), а на летние работы устроился инструктором-альпинистом в «свой» отряд, в котором до того проработал 5 лет техником. Работы вели в Фанских горах, на высотах свыше 4000 м (гора Чимтарга там высшая точка – 5489 м). Главной обязанностью было обеспечение безопасности при работе в высокогорье. Но и других обязанностей хватало. Обнаружил при встрече со старыми друзьями отсутствие свежего мяса на столе. Непорядок! Взыграла и охотничья страсть. А потому – «тулочку» на плечо и по утру верхом на охоту вверх по саю. Оружие у нас на законном основании по режимным соображениям, кроме того, мы фактически военной командой были «под крылом» Туркестанского округа. «Басмач», – так прозвали меня жители окрестных кишлаков Кштуд, Тупаланг-Дарья и других за мой образ «всадника с ружьем».
Еду легкой рысью, и вдруг «на рысях» ко мне подъезжают двое, и один из них как бы невзначай на меня винтовку направляет, – 8-мм «слонобой» на нашем жаргоне. Я отшучиваюсь, что, мол, козла уже не вернуть, а на меня охота запрещена законом. Тут и он замечает, что ему прямо в лоб смотрит ствол нагана. Он вежливо извиняется, что якобы «нечаянно» направил ружье, и мы оба стволы убираем для более «дипломатичной» разборки. Он представляется: главный егерь Узбекистана. Я замечаю, что здесь Таджикистан. Второй оказался главным корреспондентом газеты «Правда Востока». Оба здесь в командировке по подсчету поголовья винторогих козлов, занесенных в «Красную книгу». Таких козлов, один из которых у меня на седле лежит. Я со своей стороны извинился и объяснил, кто я и откуда. Объяснил, что оружие у нас на законном основании для охраны секретных материалов, и применять его я могу при любой попытке посторонних завладеть ими или... напасть на нас. Так что факт налицо – стрелять могли оба сразу и на законном основании могли потом доказать свою правоту... Газетчику еще объяснил, что деятельность наша никакой огласке не подлежит, особенно в прессе. За это режимные службы сразу «пошлют по этапу». Стреляли же мы с егерем одновременно, но чуть позже, через день. По кабану.
По приезде в лагерь ребята очень обрадовались свежему мясу, устроили пир, на котором егерь и корреспондент были почетными гостями. Они рассказали много интересного о своей работе. Егерь популярно объяснил, что: «Знаете, ребята, таких вот „круторогих“ здесь осталось очень мало. Вы их не трогайте. Вот кабанов у нас „навалом“, можем даже поохотиться вместе...».
Коль забота об охоте, зашел разговор об оружии и стрельбе. Захотели проверить друг друга на меткость. Ведь здоровый кабан – не баран, это зверь очень опасный. Идя на него хорошую подготовку надо иметь по охотничьим навыкам не только в стрельбе по мишеням. Но начали с состязаний в стрельбе по бутылкам. Со ста пятидесяти, потом с двухсот метров, и с условием: засчитывать только попадание в горлышко. В саму бутылку – промах. Из своего оружия: у него – «слонобой» с оптическим прицелом, а у меня – охотничья двустволка 16-го калибра. Проверили. В горлышки уверенно попадали с двухсот метров. Уже после первого выстрела егерь и «корреспондент» поняли, что здесь какой-то подвох, что двустволка не простая, а нарезная. И полезли разбираться, когда ее переломил. Когда «корреспондент» разобрался, сразу задрожал от вожделения: так ему захотелось поиметь такой редкий «ствол». Стал умолять, и чего только не предлагал взамен. В конце-концов «ствол» этот ему достался, но только на следующий год. Трудно лишить человека такого счастья...
Кабан пулей выскочил из кустов и ринулся прямо на егеря. Очень опасно. Стреляли почти одновременно – егерь спереди, с двухсот метров, я же сбоку, примерно со ста пятидесяти. Егерь промазал, я попал. Но прежде, чем лечь, кабан успел сто метров, половину расстояния, пробежать. Конечно, мандраж у меня был поменьше: не на меня бежала эта глыба мяса с клыками. Свинины весь наш лагерь тогда наелся. Почти все до расстройства желудка. Жирная свинина – хорошее слабительное...
(По рассказу геодезиста Вишневского Г.Д. 09–10.2002)
В тот 59-й год я уже учился в своем МИИГА и К (московский институт инженеров геодезии, аэросъемки и картографии), а на летние работы устроился инструктором-альпинистом в «свой» отряд, в котором до того проработал 5 лет техником. Работы вели в Фанских горах, на высотах свыше 4000 м (гора Чимтарга там высшая точка – 5489 м). Главной обязанностью было обеспечение безопасности при работе в высокогорье. Но и других обязанностей хватало. Обнаружил при встрече со старыми друзьями отсутствие свежего мяса на столе. Непорядок! Взыграла и охотничья страсть. А потому – «тулочку» на плечо и по утру верхом на охоту вверх по саю. Оружие у нас на законном основании по режимным соображениям, кроме того, мы фактически военной командой были «под крылом» Туркестанского округа. «Басмач», – так прозвали меня жители окрестных кишлаков Кштуд, Тупаланг-Дарья и других за мой образ «всадника с ружьем».
Фанские горы (1974). Вид с седла Чимтарги на вершины-пятитысячники Черный, Малая и Большая Ганза (Малая стоит на фоне Большой, почти сливаясь с ней).
Еду. Красота вокруг!.. Вдруг что-то темное вдалеке метнулось. Приготовился и жду, когда животное из-за скалы выскочит. Когда выскочило, расстояние было чуть более ста метров. Прямо навскидку с седла выстрелил, и козел покатился по склону (у меня тогда был «плотный» первый разряд по стрельбе, и с мастерами в международных соревнованиях участвовал, так что не удивляйтесь, что «легко попал», за этим тренировка была отличная). Когда подъехал к трофею удивили меня рога козла, – они были завиты, как штопор. Взвалил козла поперек седла, направился в лагерь. «Басмач», – так звали меня по манере возить ружье жители саев Хават, Кштут, Туполангдарья, да и в других местах.Еду легкой рысью, и вдруг «на рысях» ко мне подъезжают двое, и один из них как бы невзначай на меня винтовку направляет, – 8-мм «слонобой» на нашем жаргоне. Я отшучиваюсь, что, мол, козла уже не вернуть, а на меня охота запрещена законом. Тут и он замечает, что ему прямо в лоб смотрит ствол нагана. Он вежливо извиняется, что якобы «нечаянно» направил ружье, и мы оба стволы убираем для более «дипломатичной» разборки. Он представляется: главный егерь Узбекистана. Я замечаю, что здесь Таджикистан. Второй оказался главным корреспондентом газеты «Правда Востока». Оба здесь в командировке по подсчету поголовья винторогих козлов, занесенных в «Красную книгу». Таких козлов, один из которых у меня на седле лежит. Я со своей стороны извинился и объяснил, кто я и откуда. Объяснил, что оружие у нас на законном основании для охраны секретных материалов, и применять его я могу при любой попытке посторонних завладеть ими или... напасть на нас. Так что факт налицо – стрелять могли оба сразу и на законном основании могли потом доказать свою правоту... Газетчику еще объяснил, что деятельность наша никакой огласке не подлежит, особенно в прессе. За это режимные службы сразу «пошлют по этапу». Стреляли же мы с егерем одновременно, но чуть позже, через день. По кабану.
По приезде в лагерь ребята очень обрадовались свежему мясу, устроили пир, на котором егерь и корреспондент были почетными гостями. Они рассказали много интересного о своей работе. Егерь популярно объяснил, что: «Знаете, ребята, таких вот „круторогих“ здесь осталось очень мало. Вы их не трогайте. Вот кабанов у нас „навалом“, можем даже поохотиться вместе...».
Коль забота об охоте, зашел разговор об оружии и стрельбе. Захотели проверить друг друга на меткость. Ведь здоровый кабан – не баран, это зверь очень опасный. Идя на него хорошую подготовку надо иметь по охотничьим навыкам не только в стрельбе по мишеням. Но начали с состязаний в стрельбе по бутылкам. Со ста пятидесяти, потом с двухсот метров, и с условием: засчитывать только попадание в горлышко. В саму бутылку – промах. Из своего оружия: у него – «слонобой» с оптическим прицелом, а у меня – охотничья двустволка 16-го калибра. Проверили. В горлышки уверенно попадали с двухсот метров. Уже после первого выстрела егерь и «корреспондент» поняли, что здесь какой-то подвох, что двустволка не простая, а нарезная. И полезли разбираться, когда ее переломил. Когда «корреспондент» разобрался, сразу задрожал от вожделения: так ему захотелось поиметь такой редкий «ствол». Стал умолять, и чего только не предлагал взамен. В конце-концов «ствол» этот ему достался, но только на следующий год. Трудно лишить человека такого счастья...
Кабан пулей выскочил из кустов и ринулся прямо на егеря. Очень опасно. Стреляли почти одновременно – егерь спереди, с двухсот метров, я же сбоку, примерно со ста пятидесяти. Егерь промазал, я попал. Но прежде, чем лечь, кабан успел сто метров, половину расстояния, пробежать. Конечно, мандраж у меня был поменьше: не на меня бежала эта глыба мяса с клыками. Свинины весь наш лагерь тогда наелся. Почти все до расстройства желудка. Жирная свинина – хорошее слабительное...
(По рассказу геодезиста Вишневского Г.Д. 09–10.2002)
Лобовое столкновение
(Еще об аварии, по очень свежим впечатлениям)
Внезапный сбой всей автоколонны с торможением вызывает ощущение, кто впереди что-то неблагополучно. За строем машин возникает облако пыли. Оттуда, слева, по краю кювета, вдруг пулей вырывается синяя «девятка» и, вспарывая землю колесами и брюхом, уходит по кювету ниже. На боковой скат насыпи шоссе, в ложбину. Ясно: авария!Проехать мимо не могу, останавливаю свою «четверку» и выхожу. Посреди шоссе две машины, разбитые «в хлам». Из светло-бежевой «восьмерки» вышла женщина. Белый свитер, белые волосы в крови. Первая мысль: сообщить. Вынимаю мобильник, пытаюсь связаться по «02», но вижу, что другие уже связались. Да, надо еще разобраться...
Пробираюсь через поток машин, ползущих мимо. Шоссе здесь имеет три полосы, две из которых сейчас, в воскресенье – для потока в Петербург. От Верево (под Гатчиной) здесь километра 3–4 в сторону Зайцево на Петербург (07.09.2003, примерно 19.30). В «девятке» с другой стороны двое: водитель-мужчина и пожилая женщина лет 70-ти. Без признаков жизни. На заднем сиденье справа еще одна женщина лет 60-ти. Все тихо, ни просьб, ни стонов. Как-то не сразу понял, что у них и стонать-то еще сил не было...
Внутри тревога за синюю «девятку», – ведь ее «полет» видел (не запомнил даже точно, синяя ли, или это не «девятка», а «восьмерка»; но фрагмент ее «сноса» четко врезался в память). Прохожу к ней мимо разбитой черной «Ауди». В этой машине никого нет, как и в «девятке». Последняя набита вещами, а ее водитель, – вот он, целенький, на шоссе, без царапины. Здесь дело обошлось разбитой машиной... Сейчас понимаю: вертеться мне тогда надо было быстрее!.. Но действия пока тормозились просто незнанием обстановки.
Вернулся к «восьмерке». Женщина в машине начала тихо стонать и причитать, зовя «Алену» и прося помочь. Девочка лет восьми лежала между ней и убитой, внизу. Я вначале принял ее за мальчика, – рубашечка, джинсы, черные кроссовки (да у меня два сына в машине, 7 и 9, а девочка что-то «среднее» между ними по возрасту). Стали вытаскивать. Понимаю и предупреждаю других, что делать все надо очень осторожно: опасность шока, люди могут умереть от боли, от одного неверного движения. И как бы в подтверждение вижу: у женщины открытый перелом ноги ниже колена. Кость пропорола икру, из открытой раны сочится кровь. Девочка же лежала на груди, повернуто. Ей сильно зажало ноги под сиденьем, и их не сразу удалось освободить отгибом спинок. Вначале (с отчаянием!) показалось, что и она мертва, но потом увидели, что дышит, и пульс есть. Вдвоем с напарником (другим мужчиной) бережно вынули ее, отнесли и уложили на траву. Дальше двух окровавленных мужчин, – один сидел, другой лежал на траве у кювета. Понял: эти двое – из «Ауди». Оба живы, но разбились сильно. Подъехали первые милицейские машины.
Словами стараюсь успокоить ребенка, но не знаю, слышит ли она меня. Наверно слышит, но подсознательно. Она в коме, – тяжелом шоковом состоянии с потерей сознания, на грани жизни и смерти. В такие моменты человека можно травмировать и неверным словом... Она то совсем «отключается», то начинает всхлипывать и тяжело дышать. Напарник подносит свернутую куртку (или брюки), подкладывает ей под голову. Ее начинает рвать чем-то черным (может, из кишечника). Приходится осторожно повернуть ее набок, чтобы не подавилась. Видимых травм нет, только в светлых волосах и в одном ушке немного крови. Господи, эту-то кроху, за что головой об стенку?.. Наверно, сильное сотрясение мозга.
Мимо, в метре, потоком проходят машины в сторону Гатчины. Потом милиционеры перекрывают движение в эту сторону. А от Гатчины перед завалом целое столпотворение, – сгрудились сотни машин, медленно проходят сужение шоссе в месте аварии...
Наконец, со стороны Гатчины подъезжает и первая санитарная «Газелька». Призываю ее рукой. Девочку укладываем на носилки и в машину, оставляя на попечение врачей. Подъезжает еще и санитарный УАЗик. У врачей появляются аптечки и шины для иммобилизации конечностей. Врачи сообщили, что укол женщине в «восьмерке» сделан, и ее можно извлечь из машины. Забираюсь внутрь, чтобы поддержать за ноги. Выносим через заднее окно машины и кладем на носилки.
В разбитом багажнике машины виден край коробки с грибами. Все, как и у меня (только у меня не три, а две женщины, но трое детей). На дороге – куча хлама, выпавшего из машин. Битое стекло, осколки стекла и пластмассы, даже копченые кости (была мысль, что человечьи, – тихий кошмар внутреннего ужаса случившегося). Валяется и мягкая детская игрушка (была мысль подобрать ее для девочки). Над всем какой-то специфичный сладковатый запах. Потом догадался: наверно, это этиленгликоль из тосола системы охлаждения двигателей (его выплеснуло из разбитых радиаторов).
Что еще? Да, эта несчастная женщина в белом свитере, стоящая на дороге. Подхожу к ней. Она спрашивает, где девочка и просит отвести к ней. Взяв под руку, веду ее к машине. Она идет медленно, прихрамывая на обе ноги. Тогда, честно говоря, совсем забыл, что с такими людьми надо быть очень осторожным, им желателен полный покой. Шок, даже психологический, очень небезопасен. Но действия в основном были правильными. Сознание было затуманено горем, но подсознание работало верно. Для более четкой работы сознания надо быть профессиональным спасателем, надо более рационально и менее эмоционально воспринимать действительность. И подсознательно производить правильные действия, – разум так или иначе немного парализован стрессом. Я же, по сути, «спасатель-любитель». Но большинство людей не обладают и этим...