Буянов Евгений. Стихий безумные удары

   Подсаживаю женщину в санитарную «Газель». Странно, у девочки никого нет. В душе вспыхивает возмущение: как врачи могли оставить малышку. Она может просто задохнуться в коме! Тем более что ее опять начинает рвать! Но потом уже сообразил, что, быть может, не прав. Быть может, врач ее оставила всего на пару минут.
   Поворачиваю девочку набок. Женщина из «восьмерки» сидит рядом в тихой безнадежности. В машину «влетает» женщина-врач, командует: «Едем!», и захлопывает дверь. Еле успеваю выскочить из машины. Очень хотелось поехать, но как можно бросить своих! Уазик увозит остальных пострадавших.
   Подхожу к инспекторам. Говорю, что могу дать свои координаты, но собственно аварию почти не видел. Отвечают, что не надо. Парень из «девятки» бросает: «Я все видел!»
   Расспрашиваю, как же все случилось. Он объясняет: водитель «восьмерки» вылетел на встречную полосу, летел в левый (от его машины) кювет, но попытался уклониться отворотом вправо. Ему самому удалось уклониться от столкновения уходом вправо на обочину и в кювет. А вот водитель, шедший за ним на «Ауди» уклониться не успел. Удар пришелся по левым частям машин, и от удара их закрутило. Поэтому сидевшие справа пострадали меньше: их ускорения были меньше из-за разворота машин. «Ауди» лучше защитила от удара, чем «восьмерка», сохранив жизнь водителю. Ее кабину смяло меньше, ее конструкция отклонила удар в сторону. При прямом ударе, наверно, погибли бы все... Хочется верить, что счет жизни со смертью в этой переделке так и остался 5 к 2, что девочку смогли вывести из комы...
   В последний момент водитель «восьмерки» выбрал худший вариант, если реально «проходил» вариант с кюветом: при ударе в кювет относительная скорость была бы меньше в два раза (а кинетическая энергия – в 4 раза). Впрочем, этот вариант мог быть и невозможен, если бы при таком уходе произошло столкновение с «девяткой» (а она шла где-то в районе «100», судя по тому, что я видел). С ней удалось «разминуться», а вот для разъезда с «Ауди» времени и места уже не хватило. Конечно, все это было уже «финалом» трагедии. Почему «восьмерка» вообще выскочила на встречную полосу, мне пока неизвестно. Здесь могли быть самые разные причины, – и неисправность, и резкие действия при обгоне, и секундное отвлечение водителя, и действия других машин. При аварии, кстати, задело еще пару машин, но их повреждения и искалеченная новая «девятка» (не застрахованная) кажутся мелочами по сравнению с главными потерями.
   Картину происшедшего в «восьмерке» я представил потом. Одну женщину и водителя убило ударом, причем женщина ударилась о дверной косяк и головой о стекло. Другой сломало ногу. Их бросило вперед и вбок от закрутки, а потом они рухнули назад. Девочка, вероятно, ударилась о них и о сиденье водителя. Что-то я не заметил у них ремней безопасности!..
   Последующие размышления были горькими.
   Жизнь не в первый раз «задевает» катастрофой, заставляя задумываться над причинами аварий. Конечно, аварии и катастрофы с гибелью людей всегда будут происходить. Таков закон природы, закон стихии. Стихийные силы таятся и в самом человеке, и в проявлениях природы, и в проявлениях техники (очеловеченной природной среды). Но человек, отдавшийся «на откуп» закону естественного отбора, принятого природой в качестве метода «проб и ошибок» эволюции животных, – такой человек кажется «ближе к животным». Это «дикарь», которому нельзя доверять и управление техникой, и жизни людей. Элемент слепой стихии в нем – несомненный источник аварии. В чем же эта стихия?
   «Нам разум дал стальные руки-крылья, чтоб от него подальше улететь?..»
   Думается, во многом стихия эта состоит и в «обыденности» нашего поведения. В обычной жизни мы ведь постоянно совершаем кучу всяких безалаберных поступков, промахов, ошибок. Ко многим вещам относимся просто халатно. Легко исправляем эти ошибки, и спокойно «катимся» дальше. Кто-то больше, а кто-то меньше в силу разной «собранности» характера. Но есть ошибки, которые не исправить. Мертвого не оживить, калеку не вылечить до конца... Когда у нас в руках «руль», – будь то руль машины, или «руль» туристской группы, тогда у нас под рукой «чьи-то жизни лежат» (словами Визбора). И своя жизнь, и жизни близких, и жизни совсем незнакомых людей, которые едут рядом по дороге. И в этой ситуации действовать так же, как мы действуем в обыденной жизни, мы не имеем права. На нас повышенная ответственность. А наша ошибка, небрежность, некультурность, пренебрежение правилами и правами других людей, могут слишком дорого стоить. Наше желание расслабиться, «пощекотать нервы», отвлечься в такие моменты граничат с преступлением. Хамская «манера вождения» сразу отличает людей, которые собственную минуту ставят по цене выше жизни другого человека. Но тем самым они неизбежно подставляют и себя, и своих близких. Обретение «внутренней свободы» в виде «вседозволенности», без чувства глубочайшей ответственности, есть один из источников «фатального зла», терзающего людей в «рукотворных авариях». А таких аварий – подавляющее большинство. На дорогах их процент еще больше, чем в горах: здесь удельный вес человеческого фактора существенно превалирует над «чисто природными» причинами. И дорога и автомобиль – это техника, очеловеченная природа. Мелкое хамство, допущенное на малой скорости в городе, легко превращается в крупную аварию при большой скорости на шоссе.
   И вот слышишь с обеих сторон:
   – Ну, как же ты мог! Ты выехал на встречную полосу, ты поехал на красный свет, на неисправной машине! Без подготовки. Нарушил правила! Из-за «тебя» погибли люди!..
   – Но я же старался. Я тормозил, я отворачивал! Но машина отказала. Но я чуть не успел! А выполнение правил не спасает! Мое решение в последний момент было единственно верным!
   – Это было решение спастись самому! А о других ты подумал!..
   – Да, думал, но так получилось! Я не виноват!.. Вам легко рассуждать «задним числом», когда все случилось. А будь вы на моем месте, вы бы и не так ошиблись!..
   – Да, «задним числом» рассуждать легко. Но почему ты думал «задним местом», когда шел на такие нарушения!? Кто «тебя» заставлял?..
   И в «том» и «в других» кричит своя боль, боль безысходности! Свое понимание ситуации, своя правда. И «тот», и «другие» стремятся защитить от этой боли, спасти свои души (а кто и кошельки, – кто-то ценит их выше «сентиментальностей» и выше чужой жизни)... И каждый из них прав по-своему, только правды с какой-то стороны очень мало, – слишком мало, чтобы быть правдой...
   Голос боли, – он не от разума, он от всего тела и души. Боль может заставить наговорить «всякого», и наделать много несуразностей. Слова и мелкие поступки, рожденные болью надо простить и другим, и себе. Конечно, боль очень разная у тех, кто был в аварии, кто от нее реально пострадал, и у сторонних наблюдателей. И наказание и страх наказания боль не ослабляют. Они обычно усиливают и ее, и ее неосознанный крик.
   Наказание в назидание? Но авария сама по себе является и наказанием, и назиданием. И лучше, чем наказание виновных может подействовать сам вид ее: вот оно как случилось. Только надо донести, чтобы поняли. Это не значит, конечно, что надо прощать виновных. Надо наказывать, но при этом надо четко разобраться, в чем вина состоит. В общей же профилактике катастроф роль всякого рода наказаний, на мой взгляд, крайне незначительна. Просвещение и обучение, общий уровень культуры здесь являются более существенными факторами.
   А признание или осознание вины? И вынесение «приговора». По «крупному» это всего лишь «сбор осколочков». Так ли это нужно «в публичном», в общественном плане? Думается, это куда нужней и важней всего тому, кто действительно виноват. Нужно для спасения своей души. Вот это не мелочь! Если для души чужая боль – ничто, разве это душа человека?..
   Тех, кто побывал в аварии, она нередко травмирует психологически очень сильно. И потому они не могут реально оценить свою роль, по крайней мере, сразу. Кто-то «казнит себя» судом внутренней совести. Кто-то находит оправдания. Но, мне кажется, некоторые линии поведения человека остаются совершенно неизменными и до, и после аварии. И по ним тоже можно судить о причинах.
   Такова, например, «линия безответственности». Ее направления, – списать все на «несчастный случай», на «стечение обстоятельств». В «обстоятельства» же можно записать многое, за что должен быть в ответе. Например, технические неисправности. Например, многие предшествующие обстоятельства. Как будто все это «роковые случайности», а не результат элементарной халатности. Так действуют обычно те, кто заранее дает себе «право на ошибку», право на «свободу действий», серьезно не задумываясь о последствиях.
   А «линия ответственности», ответственного поведения, заставляет все же честно признать реальные причины, если они действительно есть.
   А смерть вину не искупает. Ее может искупить только жизнь. Жизнь, честная перед собой и другими...
   Тяжелая авария, – катастрофа с жертвами, – почти всегда «наслоение» из целой череды роковых ошибок и обстоятельств. Когда люди своими усилиями не могут преодолеть последствия совокупности своих и чужих неправильных действий и сопутствующих обстоятельств. Их «мешанина» предшествует костоломной мешанине. Увидеть катастрофу можно только, «размотав» всю цепочку причинно-следственных связей, увидев и их глубинные истоки. Надо «взвесить» всю цепочку. Если в ней отсутствуют существенные звенья, картина явления может быть совершенно неверной. Все должно укладываться в общую цепь событий.
   Есть и глубинные причины, которые рассмотреть трудно. Это может быть, и несовершенство правил, и сама «манера вождения», склонность к риску, плохая подготовка и непонимание факторов риска... Все это стихийные силы, – в определенных ситуациях они проявляются, серьезно мешая справиться с обстоятельствами.
   Есть вещи, которые должны вызывать внутренний ужас, но о которых многие просто не задумываются. Обгон на закрытом повороте узкой дороги, – смертельно опасный номер. Вообще обгон на повороте очень опасен, поскольку обгон требует существенного увеличения скорости, а поворот – ее снижения. Большая скорость на повороте не позволяет создать колесами нужную центростремительную силу, и машина вылетает в кювет (на левом повороте) или на встречную полосу (при правом повороте). Многие это в принципе не понимают. Не видят, где опасность, и в чем она. Не понимают, что нужное усилие при большой скорости на повороте они не смогут создать, несмотря на все свое мастерство: слишком мала сила сцепления колес с дорогой. А потом объясняют все совершенно неправильно, как результат некоей «зловредной» центробежной силы (которая, заметим, движение машины не определяет, поскольку приложена к дороге, а не к машине, – она не сила, приложенная к массе машины, она противоположная этой силе реакция связи с дорогой). Эта центростремительная сила – не просто то, что ты «хочешь» или «умеешь» сделать руками и колесами. Это то, что ты реально «можешь» ими сделать. А вот если резина «лысая», дорога мокрая и скорость велика, то реально ты можешь сделать немного, и в поворот не впишешься. Но все ли это правильно понимают, и все ли об этом задумываются?.. Слепая стихия есть в каждом. Но каждый ли о ней знает?
   Одна из видимых причин аварий состоит именно в неумении правильно рассчитать свои силы и возможности в изменившихся условиях внешней среды. К примеру, достаточно простое восхождение на Эльбрус в условиях плохой погоды и ураганного ветра превращается в смертельно опасное. Отсутствие реальной оценки ситуации, отсутствие внутренних «запретов» – это тоже стихия весьма опасная.
   Я бы назвал «ответственностью умения»способность не позволять себе (даже при наличии высокого мастерства) таких действий, которые приводят к ситуации, с которой не можешь справиться. Это качество – необходимый атрибут мастерства (и профессионализма). Я бы назвал «умением ответственности»способность вообще отказаться от управления в тех случаях, когда в той или иной степени не подготовлен к действиям. Умение отказаться, когда «очень хочется». «Умение» и «поумнение»очень близкие понятия.
   Был, к примеру, в Ленинграде сильный альпинист и горный турист, мастер спорта Часов Эдуард Изральевич. Погиб не в горах, в автокатастрофе. Случайно? С ним многие друзья-альпинисты ездить на машине боялись: так гонял, что у них душу выворачивало... Есть такие «само неосознанные террористы» – люди без внутреннего ужаса, но вызывающие ужас в других.
   А осознание собственной «отваги» и «смелости», когда это не позволяют себе другие. Отвага ли это и смелость ли? А может, просто, элементарный идиотизм и бравада...
   Должен уметь человек «осадить» в себе внутреннюю стихию. Стихию незнания, непонимания, неосторожности. Стихию самоуверенности, вольности и ложного самоутверждения. Стихию желания пройти поворот на предельной скорости, «впритирку», не зная, что впереди. Стихию действовать «на пределе», без запаса. Да, так, может быть, имеют право действовать отдельные «навороченные профессионалы», – авто гонщики и альпинисты-профи высшей квалификации. Для них такая борьба – смысл жизни, открытие новых горизонтов человеческих возможностей и познания среды. Но для достижения таких пределов риска надо подняться на их уровень понимания, мастерства и осознания своих возможностей. И помнить: малейшая ошибка здесь не может, а будет стоить жизни... На этих гранях риска цена малюсенькой ошибки очень высока, а исправить ее бывает невозможно.
   Вот что пока смог сказать. Тяжело на душе от этого зрелища. Но видеть такое надо...
   Спаси и сохрани нас! Своим разумом! Хотя бы от самих себя!..
   Простите, что длинно, и за «горькое лекарство» этой ситуации. Но зато быстро написал, по свежим впечатлениям.
 
    Е.Буянов, 10.09.03, после аварии на киевском шоссе.

Всесоюзный слет. 20 лет назад

К 20-летию 4-го Всесоюзного слета горных туристов, турбаза «Чегем».

Наша команда: Владимир Демидов, Владимир Черняев, Виталий Столяров, Нона Меликова (задний ряд). Передний ряд: Леонид Скородумов, Александр Воскобойник, Ирина Поташова, Михаил Вшивков.

   Раннее утро, август 1984 г., турбаза «Чегем», комната-келья сборной Ленинграда по ТГТ (технике горного туризма). Спортивная команда спит на кроватях, а я, «слабак-конкурсник», притулился на полу, на коврике.
   Входит один из «наших» – Леня Скородумов, из другой комнаты:
   – Ребята! Пора вставать!
   Длинная пауза, а затем кто-то выражает общее настроение:
   – Вали отсюда!..
   Невозмутимо пожав плечами, побудчик выходит. Через пять минут все начинают шевелиться, готовясь к третьему дню соревнований. Завтра команде предстоит выступление на скальном маршруте. А судейская коллегия слета будет продолжать подводить итоги конкурсных выступлений делегаций советов по туризму и Федераций туризма союзных республик. Слет имеет ранг Всесоюзных соревнований, – выступают сборные всех союзных республик, на правах которых также входят сборные команды Москвы и Ленинграда. Они и тогда имели республиканский, а сейчас – федеральный ранг практически по всем спортивным дисциплинам, включая и туризм, и альпинизм. Правда, соревнования по альпинизму тогда проводились в основном в рамках спортивных обществ, а не республик. Зачет идет по сумме мест в трех номинациях: в соревнованиях на скальной дистанции, на ледовом маршруте, и по результатам сложного зачета в конкурсной программе.
   Конкурсная программа, собственно, и «поднимает» Всесоюзные соревнования до ранга Всесоюзного слета. Впрочем, высказываются и мнения, что «эта туфта» не «поднимает», а «опускает». Так или иначе, спортивные результаты все же превалировали над конкурсными, поскольку они давали две трети зачетных баллов. Конкурсы не могли иметь решающего значения и по другим причинам, – прежде всего из-за раздробленности конкурсных номинаций. Одной делегации очень трудно было первенствовать во всех номинациях, поэтому результаты в конкурсах были более «размазанными» среди делегаций. А победа хоть в какой-то номинации конкурса все же давала определенное моральное утешение тем делегациям, спортивные команды которых не смогли занять высокие места на льду и скалах. Таких делегаций было большинство. И все же, конкурсы могли повлиять на итоговый зачет всех делегаций при близких результатах команд в спортивных выступлениях. Результат этого зачета был важен для отчетности делегаций перед своими Федерациями по туризму и экскурсиям, и для отчета самих Федераций перед Центральным советом по туризму и экскурсиям. И для всех, неравнодушных к результатам выступлений своей делегации. А «равнодушных», я думаю, там не было, хотя судьи и старались быть внешне невозмутимыми...
   Со спортивной программой все достаточно определенно: надо максимально быстро пройти заявленный вариант (или варианты) маршрута с минимальным количеством штрафных баллов (которые тоже переводятся в штрафное время). Конечно, при этом «не провалиться» на срыве, или потери снаряжения. Тогда команда реально может претендовать на высокое место... Сначала ведут борьбу на дистанции за время. Потом, после прохождения маршрута, – ушлые капитаны команд ведут суровые споры с судейской коллегией за каждый балл, если было хоть какое-то сомнение в правильности его начисления... Кое-что им здесь удавалось «отстоять». Так, по крайней мере, действовал наш капитан Саша Воскобойник, – невысокий крепыш, который, я знал, запросто делает «крест» на гимнастических кольцах.
   Конкурсы – своего рода культурная программа слета. В конкурсах все более «туманно»: здесь зачет идет по баллам таких главных составляющих, как стенд и отчет о спортивно-массовой и физкультурно-оздоровительной работе, по конкурсу технического творчества и по зачету конкурсов художественного творчества туристов: кино – и слайд фильмы, фотографий. Песенный конкурс, насколько я помню, не состоялся (хотя в плане он, вроде бы, был). Здесь, конечно, многое зависело не только от привезенного «материала», но и от «подачи» и его восприятия жюри. И от состава жюри тоже...
   Команда наша успешно, в числе первых, и пока лучше всех, прошла ледовый маршрут, – в этой дисциплине ей оставалось только ждать результаты соперников, чтобы узнать свое итоговое место. На ее результат, как на результат лидера, теперь ориентировались все команды, выступающие после нее.
   Ранее, в первый день соревнований, как мог, я вместе с Тамарой Лимар (секретарем ЛКТ) постарался помочь ребятам в их выступлениях. Тамара ушла к леднику (в сторону перевала Твибер) помогать команде. В пуховом снаряжении и на пухлых горных ботинках она, миниатюрная женщина, приобрела вид очаровательной мягкой игрушки.
   Я полдня, пока команда была наверху, просматривал все особенности преодоления скального маршрута, все зацепки и порядок операций. Записал замечания и нарисовал схему. Чтобы позже, перед выступлением, рассказать обо всех замеченных деталях ведущим скалолазам, – Мише Вшивкову и Володе Демидову (Курятнику). И в день перед выступлением сшил по их просьбе дополнительную обвязку для транспортировки «пострадавшего». В скальный маршрут входили элементы спасательных работ: надо было поднять, протащить по горизонтали и спустить «пострадавшего» с сопровождающим, а этот пояс и был их соединением. Остальная помощь свелась к моральной поддержке, в качестве болельщика...
   Конечно, я им внутренне завидовал «белой завистью». Интересно было бы с ними выступить в команде. Но уступал я им «немного», и знал, каким немалым трудом это «немногое» дается. Схоженности с ними не было. В общем, «слабак»: А место в компании таких трудяг, – большая честь, которую заслужить надо, став в чем-то лучшим среди них при общем высоком уровне подготовки. Они же были не просто «отлично подготовленными». Они были еще и «командой», – дружным и умелым коллективом.
   В состав команды обязательно должна была входить женщина, – у нас это была жгучая брюнетка Нона Меликова, жена Миши Вшивкова. Ее основная профессия хорошо сочеталась по смыслу с фамилией мужа. Нона работала модельером у эстрадной звезды Эдиты Пьехи, и каждую неделю проектировала для Эдиты несколько новых чудо платьев (с всякими вшивками) для выступлений в концертах. Эстрадная «дива» должна менять наряды постоянно, без повторов. Таков «закон жанра».

Нона Меликова за ремонтом снаряжения.

   Уже потом, значительно позже, я узнал, что Нона долго жила, как и я, на Таврической улице, в Ленинграде. На этой родной мне и легендарной улице, к слову, и сейчас живет немало бандитов и честных тружеников, на ней Эльдар Рязанов снимал «Ключ от спальни». По ней проводят исторические экскурсии «в двух сериях». Маленькая и неширокая, – всего метров 700. Она начинается от Академии связи (в прошлом-то – Генштаб армии Российской империи! – какие генералы, разведчики, шпионы!) и заканчивается у Водонапорной башни и Таврического дворца (ныне – главной резиденции СНГ, – какие дипломаты, какая «Ах, гостиница, моя...» для них напротив...). На ней Таврический парк, дом поэтов Серебряного века, Суворовский музей, Гос. Архив и маленький тесный дворик с водосточными трубами, имеющими загадочные окна-вырезы. Открою секрет: трубы эти постоянно проверяют, как весь дворик и подъезды, на отсутствие наличия взрывчатки (что, впрочем, может никак не спасти «мерседес» «крестного отца» от связки гранат «Карлсона», живущего на крыше). Жил я здесь в детстве в большом «военном» доме № 2 рядом с музеем Суворова. Моя мама была знакома с мамой Ноны, они немного общались на прогулках с детьми (с нами) в Таврическом саду. Мир тесен, – моя мама помнила Нону с детских лет. А об интересной профессии Ноны я тоже узнал позже от Игоря Николаевича Остроухова, – известного ленинградского туриста.
   Запасной участницей в команде была Ирина Поташова, – миниатюрная «скалолазка» с хорошим спортивным характером и подготовкой. В делегацию входило еще несколько человек, в основном – штатные сотрудники ЛКТ (ленинградского клуба туристов) и Федерации туризма Ленинграда. В судейских бригадах слета тоже присутствовали «наши» (ленинградцы): Алексей Муравьев, Виктор Сергеев, Люба Стрелкова, Лариса Петрова... Почти все – мастера спорта (не простые, а «накрученные», в чем-то уникальные). Практически все наши судьи были, как и я, общественниками (которые вели работу в разных комиссиях ЛКТ, как общественную, не состоя в штате профессиональных сотрудников ЛКТ и Федерации). Соображения судейской этики не позволяли им публично проявлять эмоции по поводу выступлений команд и в чем-то выделять свою команду среди других. Поведение судей и качество их судейства тоже является одной из видимых сторон «лица делегации» и «духа» города, ее своеобразной «представительской частью».
   Все члены делегации, – спортсмены, судьи, представители и конкурсанты, – чувствовали себя посланцами своего славного и культурного города-героя (одну небольшую улочку которого я кратко описал, чтобы показать, чего она «стоит», и что исторически за ней стоит). И старались «быть на уровне» славы города и во всем бороться с другими на равных. «Городишко» у нас очень интересный и «вредный» и в плохом и в хорошем смысле. И за то мы, его дети и патриоты, его очень любим. И несем в себе его «дух» и стиль. Но вернемся к слету.
   Система подсчета результатов в конкурсной программе имела свои особенности. В большинстве номинаций баллы начислялись только за призовые места, а все команды, участники которых оказались за чертой призеров получали ноль и могли пытаться наверстать упущенное только в других конкурсных номинациях. Итоговое место команды определялось по лучшей сумме баллов в номинациях конкурсной программы. При отсутствии призовых мест общее место команды фактически определялось по месту, занятому в обязательных конкурсах по показателям туристско-массовой работы и конкурсе стендов. Представьте, уже тогда рекламе придавали немалое значение. Но вот форма и направленность рекламы, – большой и маленькой «показухи», – была совсем другой. Приятной формой рекламы был парад делегаций слета, состоявшийся в четвертый день соревнований. В форменках своих делегаций мы промаршировали на общую линейку, выслушали приветствие и информацию представителей Федерации и Главной судейской коллегии, подняли флаг слета.
   Команду нашу все хорошо знали, с ней считались и с ней дружили. Особенно хорошие отношения были с прибалтами (эстонцами, латышами и литовцами, – они к нам были территориально близки и нередко приезжали на наши соревнования), а также с молдаванами и алма-атинцами (команда Казахстана).
   Стенд у нашей делегации был неплохим, и здесь мы «свое» взяли (были где-то третьими или четвертыми). По показателям туристско-массовой работы мы заняли первое место. При примерно равных показателях с другими делегациями-фаворитами, у нас здесь был свой представитель в жюри. Точнее,