Чедвик Элизабет. Любовники поневоле

   – Вы знаете, все это подстроил Флеминг, – говорила Кэт каждому, кто ее расспрашивал. Когда горняки заговорили об опасности, которую представляет для них право голоса для женщин, Кэт незамедлительно дала отпор: – Сколько салунов я смогла закрыть до сих пор?
   – Ни одного, – были вынуждены признать горняки.
   – А давно ли вносится на рассмотрение закон об избирательном праве для женщин?
   – Со времени освоения территории, – согласились они.
   Тем же вечером Кэт сняла номер для ночлега в престонском пансионе, но выспаться ей не удалось, так как постель кишела насекомыми. Коннор перехватил Кэт до того, как она села на поезд, идущий в Диллон.
   – Скажи мне, ради Бога, почему ты не в постели?
   – Я отлично себя чувствую.
   – Ты еле ходишь, и вид у тебя как у полумертвой.
   – Спасибо большое, Коннор.
   – Ну, ладно, ты выглядишь великолепно. Только немного бледновата. А теперь, пожалуйста, поехали домой. Я знаю, о чем ты говорила с горняками, и эти новости разнесутся уже к концу дня по долине Снейк-Ривер и по Десятимильному каньону.
   Кэт позволила Коннору проводить себя домой. Она нуждалась в отдыхе, не говоря уже о времени для выработки альтернативного плана, который пришел ей в голову.

* * *

   Кэт не знала, каким образом Медфорд Флеминг узнал о плане проведения закона о борьбе против пьянства посредством предоставления женщинам права голоса, но из разговоров с горняками поняла, что эти слухи, как и все прочие, вызвавшие проблемы с рабочей силой, распространялись агентами Флеминга. Упоминал ли отец Дайер кому-нибудь об их беседе? Вряд ли. Он не одобрил эту идею. Люсинда? Кэт сомневалась. Дженни? После пожара они в течение нескольких недель находились в одной комнате, и Дженни все время была у нее на глазах, со всеми, кто приходил, разговаривала только в присутствии Кэт. Может быть, Дидерик, Нолин или Джимми подслушали и разнесли сплетню? Кто сказал об этом Флемингу? И как получить такие сведения о Флеминге и Трентон Майнинг Компани, которые пригодились бы для контратаки?
   Она вспомнила, как Коннор случайно обмолвился, что статистика, собранная Колорадским бюро по найму рабочей силы, составляется на основе данных, предоставленных владельцами рудников. Кэт начала расспрашивать рабочих на рудниках Флеминга, потом сравнила свои записи с опубликованными сводками государственного бюро. Как она и думала, Медфорд Флеминг предоставлял ложные сведения. На самом деле его рудники отличались ужасающими показателями травматизма и текучестью рабочей силы, поэтому горняки даже не успевали понять, насколько опасна ситуация на рудниках, куда они нанимались.
   Теперь у Кэт появились доказательства, и она собиралась противостоять Флемингу. Может быть, ей удастся заставить его отказаться от дальнейших происков, пригрозив принять меры, если он будет продолжать в том же духе.

* * *

   Флеминг выслушал все, что хотела сказать Кэт: он распускает слухи среди горняков, скрывает сведения об ужасающе высоком уровне травматизма на своих рудниках, уверяя при этом ее рабочих, что они трудятся в опасных условиях. На протяжении всей этой гневной тирады Флеминг изучающе оглядывал Кэт с наглой ухмылкой на холеном лице.
   – А вы красивее, чем мне помнилось, – заметил он, когда Кэт сделала паузу, чтобы отдышаться.
   – А вы уродливее и презреннее, – отрезала Кэт, заметив, как улыбка исчезла с лица Флеминга. Было видно, что ему не нравится, что его назвали уродливым и презренным. Хорошо! А он-то считал себя в безопасности за этим большим столом, в дорогом кожаном кресле!
   – Вторая сторона тоже может принять участие в игре слухов, мистер Флеминг. Только мои слухи окажутся верными. Я встречалась со многими горняками, которые могут подтвердить мои сведения. Может быть, я соберу городской митинг и расскажу горожанам о ваших делишках. Не уверена, что люди представляют себе, сколько рабочих погибло на ваших рудниках. Не знают они и о том, что вдовы и дети не получили от вас помощи ни на грош. Не знают, что случается с людьми, ставшими инвалидами в результате несчастных случаев или в результате болезни легких.
   – Вы всерьез рассчитываете на то, что кто-то станет слушать женщину, которая бегает по городу в компании монахини, школьной учительницы и свихнувшегося методистского проповедника?
   Кот сощурила глаза.
   – Людям будет интересно узнать, что вы считаете отца Дайера свихнувшимся. Особенно, учитывая то, что вы здесь чужак, а он – уважаемый человек, который давно живет здесь.
   – Я буду отрицать все, что вы наговорите, мисс. Может быть, я даже сделаю пожертвование на его церковь. А вы должны помнить, что я протестант, а вы относитесь к ненавистным папистам. Или вы не заметили, что здесь все настроены против католиков?
   – Нет, не заметила. Все в Брекенридже относятся ко мне очень дружелюбно. Все, кто не работает на вас.
   – Но и я готов проявить дружелюбие, миссис Фицджеральд. – На его губах появилась двусмысленная улыбочка, и по спине Кэт пробежал холодок.
   – Я собираюсь настоять на том, чтобы шериф провел расследование, как мог начаться пожар в моем доме, – пригрозила Кэт. У нее не было доказательств, что Флеминг замешан в поджоге, но Нолин клялась, что не оставляла огня в кухне, прежде чем отправиться в обитель Святой Гертруды, и ни одна лампа не была зажжена.
   – Вам следует иметь в виду, что я могу обвинить вас в клевете, если вы начните выдвигать подобные обвинения, – резко ответил Флеминг, оценивающе поглядывая на Кэт, словно та была вещью, которую он собирался приобрести, и теперь решал, подойдет ли ему покупка по качеству. – Почему бы вам не оставить все эти агрессивные выпады в мой адрес, миссис Фицджеральд. Такое поведение не подобает столь привлекательной женщине. Если вам больше печем заняться, позвольте предложить вам более близкое знакомство. Мне нравится ваш пыл. Думаю, вы были бы мне отличной любовницей.
   Кэт открыла рот от возмущения. С игривой ухмылкой на лице, Флеминг поднялся из-за стола.
   – Распылять такую страсть возле салунов, размахивать плакатами и злить глупцов, угрожать джентльменам, которые…
   – Джентльменам? – воскликнула Кэт, в то время как Флеминг неторопливо огибал стол.
   – Конечно, – сказал он. – Во мне вы найдете джентльмена, щедрого и умелого любовника…
   – Да я лучше буду спать со свиньей! – выкрикнула Кэт, хватая со стола тяжелое пресс-папье с золотым самородком наверху и бросая в хозяина кабинета, прежде чем тот успел приблизиться к ней. Затем она пулей бросилась к двери, но успела заметить струйку крови на лбу наглеца, что доставило ей чувство глубокого удовлетворения.
   – Ну, погоди, сучка! – донеслись до нее слова Флеминга. – Ты будешь жалеть об этом до конца своих дней.
   «Никогда, – подумала Кэт. – Была бы у меня кирка, я бы вообще снесла ему голову». Но вместе с тем, несмотря на храбрые рассуждения, она ужасно испугалась.

ГЛАВА 18

   Дрожа от страха, едва не плача, Кэт вышла из конторы Трентон Майнинг Компани. Как он посмел сделать такое предложение порядочной женщине? Думает, раз богатый выходец с Востока, то может обращаться с нею так пренебрежительно? Медфорд Флеминг угрожает ее благосостоянию, поджег дом Коннора, а теперь еще вздумал оскорблять Кэт… словно она какая-нибудь шлюха. А что она может поделать? Как может женщина защитить себя от подобных мужчин? Теперь ясно, о каких опасностях, подстерегающих молодую женщину, говорила мама. И теперь понятно, почему Шон так настаивал, чтобы Кэт находилась под защитой Коннора. Но сейчас его не было в городе. Коннор отправился разбираться с новыми неприятностями, которые, без сомнения, тоже подстроил Флеминг.
   Больше всего на свете Кэт хотелось сейчас выплакаться на плече у матери. Только женщина способна понять, какое унижение ей пришлось испытать от такого отношения к себе со стороны мужчины, которого она ненавидела. Женщины… они могут не обладать той властью, которой пользуются в обществе мужчины, но кое-что зависит и от них. Во все времена женщины являлись арбитрами респектабельности, несли понятие о цивилизованных отношениях и порядочности, всегда были готовы защищать свои убеждения. Флеминг использовал слухи и сплетни для достижения своих целей, и Кэт пригрозила ему ответить тем же, хотя и не думала поступать таким образом. Это было бы опасным шагом, но все же…
   Кэт передумала. Вместо того, чтобы отправиться домой, сунуть голову под подушку и выплакаться, она зашагала к домику Дайеров возле реки, где сегодня у дам «Общества помощи методистам» было назначено собрание. «Женщинам нужно объединиться», – думала Кэт, и она готова дать им такую возможность.
   – Ах, моя дорогая Кэтлин! – воскликнула Люсинда Дайер. – Какой сюрприз.
   – Дорогая миссис Дайер, – в свою очередь любезно отозвалась Кэт, – мне жаль, что я помешала вам… но я… у меня…
   Все дамы-методистки выглядели такими же удивленными, как и Люсинда. Одна только Гертруда Бригл спросила:
   – Что такое, Кэт? Что случилось?
   Кэт залилась слезами. Покинув контору Флеминга она держалась из последних сил и теперь с облегчением дала выплеснуться обиде.
   – Моя дорогая, – воскликнула Люсинда и заключила Кэт в объятия.
   Дамы толпились вокруг, предлагая наперебой чай, носовые платки, пирожные, успокаивающие, похлопывая по спине и задавая вопросы. Наконец Кэт промолвила:
   – Я… ходила к Медфорду Флемингу. – Дамы удивленно переглянулись. – Он… он настраивает против нас горняков и сжег мой дом. Дженни… Дженни погибла бы, если бы…
   – И вы тоже, – подхватила Гертруда. – Кэт тоже чуть не погибла, спасая Дженни. Но я не знала, что это был поджог.
   – А не могло это случиться из-за печки или… лампы? – спросила одна из дам. Пожар представлял собой страшное бедствие для приграничных городков. Никто не мог и представить себе, что есть люди, способные использовать его как оружие против женщин и детей.
   – П-печка была холодная. Это п-произошло днем, лампы еще не зажигали. Кроме Флеминга никто бо-больше не желает нам зла.
   – Что он сказал вам, дорогая? – спросила Люсинда.
   – О, я не могу вам передать. Это было так ужасно. Если бы моя мама была здесь.
   Женщины обменялись взглядами, а Люсинда участливо поинтересовалась:
   – Может быть, вы хотите поговорить с отцом Дайером, Кэтлин?
   Кэт подняла лицо, залитое слезами, и воскликнула:
   – Я никогда не смогу говорить об этом с мужчиной, даже таким милым и добрым, как отец Дайер. – Она видела, что одни дамы сгорают от любопытства, а другие вне себя от ужаса, но все прониклись искренней симпатией к Кэт.
   – Моя дорогая миссис Фицджеральд, – вступила в разговор женщина, известная как самая большая сплетница в городе, – вы можете облегчить душу перед нами. Мы, женщины, должны держаться вместе.
   – Вы правы, – согласилась Кэт, радуясь, что ее собственные чувства нашли выражение в чужих словах. – Если я буду молчать, он ведь может… он может оскорбить и унизить еще какую-нибудь женщину своими… своими мерзкими предложениями. – Дамы дружно приветствовали это утверждение. – Эти… эти ужасные богачи с Востока думают, что могут говорить все что угодно нам, порядочным женщинам, только потому, что у них много денег.
   – Что сказал вам этот негодяй? – спросила Гертруда с таким видом, будто была готова немедленно двинуться в атаку на Медфорда Флеминга.
   И тогда Кэт пересказала им содержание ее беседы с Флемингом, каждое оскорбительное слово.
   – Он вел себя так, будто быть поборницей трезвости – это то же самое, что быть… быть падшей женщиной.
   Каждая леди из присутствующих в комнате сочувствовала идее трезвости, и Кэт получила именно тот ответ, на который надеялась.
   – Мое бедное дитя, – сказала Люсинда Дайер. – Я думаю, все мы должны вознести благодарственную молитву за то, что вы вырвались живой и невредимой из когтей этого… этого развратника.
   – Что же станет с миром грядущим, если женщина не может защитить свой дом и своих детей, не подвергая свою честь опасности со стороны этих мерзких людей из восточных штатов? – раздался негодующий голос первой сплетницы в городе, когда молитва была закончена.
   – Этому человеку необходимо преподать урок, – сказала Гертруда с мрачным выражением на юном лице.
   – Вы все так добры ко мне, – растрогалась Кэт и позволила отряду воинственно настроенных дам напоить себя чаем и проводить домой.

* * *

   В последующие три дня не менее десятка дам, помимо тех, что уже были извещены о происшедшем, нанесли визит Кэтлин, чтобы выразить свое сочувствие по поводу муки, которую она претерпела. Пятеро из них заверили Кэт, что если когда-нибудь им предоставится возможность, они с радостью зарежут Медфорда Флеминга. Кэт с удовольствием выслушала слова сочувствия, а еще большее удовольствие испытала при мысли, что мужья этих дам будут встречаться с Флемингом в связи с делами, и вряд ли им понравится, что этот наглец способен оскорбить их жен.
   – Откуда все эти дамы? – удивлялась Дженни, которая по возвращении из школы каждый день обнаруживала какую-нибудь гостью, нередко протестантку, распивавшую кофе с кексом в гостиной отца. – И почему ты не принимаешь их на своей половине?
   – Мы же там спим, – сказала Кэт. В действительности ей хотелось, чтобы как можно больше людей увидело следы пожара, организованного Флемингом. Она была готова пригласить весь город, чтобы показать всем обгоревшую гостиную Коннора, но решила, что это выглядело бы слишком нарочито. – А они не возражают против приема в вашей гостиной. В Брекенридже такие дружелюбные люди. Они очень добры ко мне.
   – Удивительно, учитывая то, что ты католичка. Кэт улыбнулась. Как ошибался Флеминг, когда предполагал, что религиозные убеждения Кэт лишат ее союзников. Леди – христианки, католички и православные, сплотились под ее знаменем. В пятницу дамы из Общества Святого Покрова голосовали за то, чтобы попытаться уговорить горняков-католиков уйти с рудников Флеминга. Кэт произнесла перед ними небольшую речь, благодаря за сочувствие, и заявила, что женщины должны держаться вместе ради защиты благопристойности перед нападками зловредных пришлых элементов.
   Трое местных торговцев остановили Кэт на улице и поздравили с тем, что она не побоялась дать решительный отпор наглым домогательствам Медфорда Флеминга. Ее уверяли, что Флеминг до сих пор ходит с забинтованной головой. Кэт с радостью узнала, что его затраты выросли до небес, так как торговцы подняли цены на припасы, закупаемые у них Флемингом. Вряд ли это понравится его восточным компаньонам.
   В воскресенье преподобный отец Дайер произнес проповедь о том, как трудно богачу попасть в рай, особенно если он подвержен предосудительной похоти. Вся паства знала, какого богача имел в виду отец Дайер; обе городские газеты не преминули написать о проповеди.
   В следующий вторник к шерифу Уиллу Айлифу явилась делегация женщин с вопросом, нет ли закона, запрещающего наносить оскорбления порядочным дамам. Айлиф ответил, что хотел бы, чтобы такой закон был, но, насколько ему известно, в книгах он не приводится. Кэт, ничего не ведая, спокойно занималась своими делами, в то время как вокруг разрастался шум успешно раздуваемого скандала, а люди шептали друг другу на ухо, какая она храбрая женщина. К счастью, Коннор был в Денвере.
   Кэт не представляла себе, как бы он отреагировал на последние события, но была довольна, что повернула в свою пользу шанс, подвернувшийся ей при таких ужасных обстоятельствах. Может быть, Медфорд Флеминг и не знал об этом, но в Брекенридже его имя было предано анафеме.
   В среду сестра Фредди заявила Кэт:
   – Прими мои соболезнования, Кэтлин, но, судя по тому, что я слышала, мистер Флеминг потерпел поражение.
   – Люди проявили огромную доброту ко мне и оказали поддержку, – ответила Кэт.
   – В чем? – поинтересовалась Дженни, сидевшая вместе с ними в гостиной. Ей никто не рассказал о скандальном происшествии, так как невинным девушкам не стоит слушать подобные истории.
   – На самом деле я пришла поговорить с вами о Джимми, – сказала сестра Фредди. – Сегодня но время урока катехизиса он насмешил весь класс. Я спросила, что делал наш Спаситель на горе, а Джимми ответил: «Наверное, искал руду». – Дженни захихикала. Сестра Фредди бросила на нее укоризненный взгляд и продолжила: – Тебе стоит позаниматься с ним Новым Заветом, Кэт.
   – Ох, Фредди, – хохотала Кэт, – он знает, что делал Христос на горе. Это старая колорадская шутка, они над нею и смеялись.
   – В самом деле? – Фредди казалась озадаченной. Выражение ее лица напомнило Кэт о преподобной матери Хильде Вальзен. А потом ей пришло в голову, что Фредди, ее давняя подруга детства, в один прекрасный день может сама стать преподобной матерью настоятельницей. От этой мысли Кэт почувствовала себя ужасно старой.

* * *

   На следующий день пришло известие о несчастном случае на руднике «Запоздалый», и Кэт отправилась в Монтесуму одна, так как Коннор до сих пор не вернулся. В записке, присланной с одним из горняков, говорилось, что взрыв был произведен в неудачном месте, и рудник затопило. Один человек утонул, двое получили тяжелые травмы. На всякий случай Кэт вооружилась револьвером Джимми. Осторожно направляя лошадь по горной дороге, она с трудом подавляла страх, пытаясь вспомнить, что ей известно о том, как заряжать револьвер и как стрелять из него.
   Горняки на «Запоздалом» ожидали увидеть Коннора и были потрясены тем, что к ним заявилась Кэт.
   – Не надо было давать руднику такое несчастливое название, – посетовал управляющий.
   – Глупости! – отмела это предположение Кэт. – Что случилось?
   – Новый работник допустил ошибку: заложил слишком много пороха и установил заряд не в том месте, где нужно было. Рвануло у боковой стены, и хлынула вода. Тому парню повезло, он успел выскочить, а троих других прихватило. Мы делаем еще одну штольню, чтобы отвести воду, но пока не закончим, не сможем выдавать руду на-гора.
   Кэт подумала о деньгах, которые придется заплатить горнякам за вынужденный простой. Если так пойдет и дальше, Флеминг выиграет дело.
   – Человек, который производил взрыв, еще здесь?
   – Ставит крепления.
   – Давно он нанялся к нам на работу?
   – С месяц тому назад. Приехал из Аспена.
   – Я бы хотела поговорить с ним.
   В контору привели нового работника. Пела Маркуса. Он оказался неуклюжим, небритым парнем, который с первого же взгляда не вызвал у Кэт никакого доверия. Она вынула из сумочки револьвер Джимми и осторожно подняла его, держа обеими руками.
   – Ну, а теперь, мистер Маркус, расскажите мне, кто приказал вам затопить рудник?
   Пел Маркус побледнел, в то время как управляющий попытался протестовать.
   – Держитесь подальше от линии огня, мистер Кетчем, – попросила его Кэт. – Мне не хотелось бы ранить безвинного человека.
   – Но, миссис Фицджеральд, что вы собираетесь делать с Пелом?
   – Ничего, если он скажет правду. Это уже не первая диверсия, предпринятая шпионами Трентон Майнинг Компани. Недавно подожгли мой дом… – Маркус опустил голову, а управляющий удивленно уставился на Кэт. – …а там находилась Дженни Маклод.
   – Дочка Коннора погибла?
   – Я вовремя вытащила ее. – Кэт направила револьвер на Пела Маркуса. – Потом мистер Флеминг оскорбил лично меня своими гнусными намеками. Кстати, мистер Маркус, я ударила его по голове пресс-папье с золотым самородком, которое оказалось у него на столе, и вполне готова и вам нанести увечье. Моему терпению пришел конец.
   – Но я не… не делал…
   – Если вы признаетесь, что вас наняли, чтобы затопить рудник, я просто передам вас властям. Если нет – пеняйте на себя. Я нажму на спусковой крючок. Если вы невиновны, Бог защитит вас.
   – Вы с ума сошли! – Пел Маркус побледнел от страха.
   – Очевидно, вы ничего не знаете об истории церкви, мистер Маркус. Вина или невиновность человека веками пребывают в руках божьих, поэтому вам нечего бояться, если вы невиновны. Господь защитит вас.
   – Меня нанял Флеминг! – выкрикнул Маркус.
   – Вы говорите это не потому, что мало верите в Бога?
   – ОН нанял меня, – расплакался Маркус. – Заплатил мне пятьдесят долларов: двадцать пять сразу, двадцать пять, когда затопило рудник.
   – Не знаю, мистер Маркус. Может быть, вы говорите неправду, – сказала Кэт, крепче сжимая в руках револьвер.
   – Деньги в моих воскресных башмаках. Клянусь, это правда!
   – Хорошо. Если вы поклянетесь на Библии, я поверю вам на слово. Позовите сюда остальных, мистер Кетчем. Они должны знать, с чем мы столкнулись, и быть более бдительными в будущем.
   Рыдающий Пел Маркус дал клятву перед разъяренными горняками «Запоздалого».
   – Пожалуйста, джентльмены, не причиняйте ему вреда, – попросила Кэт, собираясь отправиться верхом в Монтесуму за шерифом. Кетчем вызвался сопровождать ее.
   – Флеминг оскорбил вас, мэм? – нерешительно спросил он.
   – Да, оскорбил, – ответила Кэт. – То, что он сказал мне… ну, вы понимаете, мистер Кетчем, я не могу повторить эти слова, но могу утверждать, что он распутник, в обществе которого ни одна порядочная женщина не может находиться ни минуты.
   Глаза управляющего стали круглыми, как блюдца, когда Кэт закончила свою тираду, так и не прояснив суть своего столкновения с Флемингом. Она не сомневалась, что в течение ближайшей недели любой горняк из Монтесумы найдет дорогу в Брекенридж, чтобы отыскать недостающие подробности. А в подробностях недостатка не будет, так как многие дамы уже пересказывали шепотом своим мужьям шокирующую историю с Медфордом Флемингом.
   В Монтесуме Кэт сделала заявление о том, что Пела Маркуса вместе с Флемингом следует обвинить в гибели рабочего на руднике «Запоздалый». Однако, Маркусу не суждено было пойти под суд. На следующее утро его нашли повесившимся в конторе, где горняки, как поклялись все до единого, заперли его, но оставили живым и невредимым.
   Услышав об этом, Кэт опешила. Может быть, не стоило так подходить к делу, как подошла она? Насилие набирало силу. Она так и не узнала: то ли ее собственные работники линчевали парня, то ли это сделал кто-то из приспешников Флеминга, чтобы защитить хозяина. Лишь одно объяснение Кэт отмела сразу же: что трусливый Пел Маркус повесился сам.

* * *

   – Дома была только Нолин, папа, – сказала Дженни. – Кто-то принес Кэт записку. Кэт сказала: «Да хранят нас святые угодники», побросала в саквояж какую-то одежду, приказала Нолин присматривать за хозяйством и уехала.
   – И Нолин даже не спросила, куда она поехала? – Коннору все это страшно не нравилось.
   – Наверное, Кэт скоро вернется. – Дженни пыталась играть на пианино Ингрид. – Сестра Паулина говорит, что мне нужно брать у нее уроки, потому что у меня есть музыкальный слух.
   – Пока Дидерик не закончит ремонт, в этих комнатках будет слишком много народу, чтобы мучить всех неумелой игрой на пианино.
   – Кэт сказала бы, что мне нужно практиковаться.
   – Тогда надо было выяснить, куда она поехала.
   – Может быть, ей просто надоели гости, и она решила убраться от них подальше. Каждая леди в городе нанесла визит Кэт, даже протестантки.
   – Вот как? – Если бы дочь сказала, что Кэт навестили все мужчины Брекенриджа, Коннор не удивился бы, хотя это ему и не понравилось бы. Но дамы? И к тому же методистки? Впрочем, какое ему деле до того, кто посещает Кэт? У Коннора нет на нее никаких прав.

* * *

   – Мистер Маклод, не могу ли я пригласить вас на чашечку чая?
   Коннор не мог припомнить, когда еще его так заставали врасплох. Он знал, кто такая эта красивая, нарядная женщина, хотя их никогда не представляли друг другу, и не ожидал когда-либо получить приглашение на чай в дом Медфорда Флеминга.
   – Ваш муж хочет поговорить со мной? – осторожно осведомился Коннор.
   – Нет, нет, речь идет не о делах, – сказала Юстасия Флеминг. – Хочу попросить вас об одной услуге.
   Весьма странно. Коннор принял приглашение из любопытства и в четыре часа дня появился у нового дома Флемингов на Никкель-Хилл. Его немало повеселили призывные возгласы нескольких ярких представительниц квартала «красных фонарей», которые приветствовали прохожих со своих балконов.
   – Мистера Флеминга сейчас нет в городе, – сообщила Юстасия Флеминг. Она поправила рыжеватый локон, выбившийся из затейливой прически, и грациозно опустилась на парчовый диванчик, жестом приглашая Коннора сесть рядом.
   Коннор сел. Насколько ему было известно, величавая Юстасия Флеминг редко появлялась в Брекенридже, и еще реже приглашала к себе местных жителей. Служанка подала чай.
   – Если вы желаете выпить что-нибудь покрепче, я прикажу принести, – предложила миссис Флеминг.
   – Чая вполне достаточно, – сказал Коннор, который терпеть не мог это пойло. Он не поднимал глаз от своей чашки, потому что на хозяйке было какое-то свободное, широкое одеяние, и Коннор не сомневался, что под этим домашним платьем нет корсета. Наверное, она только что встала после дневного сна. Уж не халат ли на ней?
   – Не желаете сухариков? – Юстасия протянула ему блюдо с печеньем, и широкий рукав откинулся, приоткрыв тонкое запястье и округлую руку.
   Коннор взял печенье и ехидно подумал, как удивился бы Одноглазый, если бы ему предложили такой «сухарик», чтобы обмакнуть в подливку. Миссис Флеминг, очевидно, копировала манеры английской знати. Бедро женщины прижалось к бедру Коннора, и он отвлекся от своих мыслей.