Чедвик Элизабет. Любовники поневоле

   – Какую?
   – Мэри Бет обручилась с Манфредом Оппенгеймом. Они собираются пожениться на следующей неделе. И он папист, так что ты будешь рада это слышать.
   – О, чудесно! – выпалила Кэт. – А у нас Пэт хочет жениться на Нолин. И я снова останусь без помощницы.
   – Ну вот, Кэт, ты опять недовольна. – Он обратился к Пэту Морриси: – Ты, наверное, думаешь, что она привозит сюда всех этих девиц по доброте душевной. А на самом деле Кэт ненавидит работу по дому и возню на кухне.
   – Лишь бы привозила, – сказал Пэт. – Никто не будет жаловаться, каковы бы ни были причины, почему девушки едут к нам.
   Поднялся ветер, и по их лицам потекли капли дождя.
   – Боже мой, смотрите! – крикнул Коннор. Трос транспортера лопнул, длинная корзина сорвалась на полпути вниз и упала на борт желоба. Если бы корзина не вращалась, то рухнула бы прямо к подножью холма, а тот, кто находился в ней, наверняка разбился бы. Затаив дыхание, они смотрели на транспортер. Гроза усиливалась. Все кинулись к Филло, выбиравшемуся из корзины.
   Кэт взяла Коннора за руку.
   – Если бы ты был вторым, то мог бы разбиться, – прошептала она.
   – Я бы был вторым, если бы Филло не захотел пролететь это расстояние как птица, – мрачно ответил Коннор. Вместе с Пэтом он бросился помогать неудачливому горняку, а потом, когда гроза стихла, они проверили поврежденный трос.
   Никто не мог припомнить, кем было предложено состязание. Вроде бы идею подал парень с другого рудника. Как и в случае с тросом подъемника на руднике в Десятимильном каньоне, волокна каната были тщательно перетерты. Коннор поклялся, что осматривал этот трос на прошлой неделе. Управляющий говорил то же самое. Филло благополучно доставили вниз, и он упрямо твердил, что выиграл, потому что закончил свое путешествие в корзине быстрее Коннора. Те, кто ставил на Коннора, отказывались платить. Кэт подумала, что все они сошли с ума, и высказала эту мысль собравшимся.
   Однако никто не обратил на нее внимания. Все озадаченно переговаривались друг с другом. Коннор был мрачнее тучи: самый прибыльный рудник не сможет работать в полную мощность из-за отсутствия транспортера. А слухи о большом уклоне оказались всего лишь слухами.
   «А что, если Коннора специально заманили на рудник в надежде, что он погибнет в таком вот подстроенном соревновании?» – подумала Кэт и содрогнулась при мысли об этом.

* * *

   – Возьми пальто, – крикнула ему вслед Кэт. – Слишком прохладно для августа. – Она отвела глаза от удаляющейся фигуры Коннора. – Не припомню, бывало ли так холодно в Чикаго. А ты, Нолин?
   Нолин тоже не припоминала, но надеялась, что в день ее свадьбы будет хорошая погода.
   – Тебе не кажется, что они должны были остаться и помочь нам все спланировать? – Коннор ушел вместе с Пэтом Морриси.
   – Сегодня состоится собрание горняков, мисс Кэт.
   – И Коннора пригласили? – поинтересовалась Кэт. – А меня нет?
   – Но, мисс Кэт, если бы они пригласили вас, вы бы завели разговор о вреде алкоголя, а они-то собираются распить бочонок пива и употреблять крепкие выражения, не предназначенные для женских ушей. Так мне сказал Пэт. Вам бы это совсем не понравилось.

* * *

   – Ребята не обрадуются, что я пригласил тебя, Коннор, – сказал Пэт Морриси, когда они направлялись к зданию пожарной команды.
   – Я должен поговорить с ними. – Коннор сильно встревожился, узнав, что его работники, включая представителей с Десятимильного каньона и Снейк-Ривер, собрались обсудить все возрастающую опасность работы на рудниках Коннора Маклода и Шона Фицпатрика.
   – А я, – уныло посетовал Пэт, – на днях собираюсь жениться, и мне совсем не улыбается прерывать медовый месяц из-за забастовки горняков.
   – Думаешь, они устроят забастовку?
   – Не знаю, но Нолин с меня шкуру спустит, если я это допущу. Она так предана миссис Фицджеральд. Даже хочет продолжать работать после того, как выйдет за меня замуж. Говорит, что боится, как бы вы не умерли с голоду без нее.
   – Вы можете переехать к нам. Одним человеком больше, одним меньше, – проговорил Коннор.
   Пэт отказался от предложения; при этом губы его тронула улыбка, редко появляющаяся у него на лице. Когда они поднялись по лестнице на второй этаж в зал собраний, горняки зароптали, высказывая недовольство по поводу того, что Пэт привел представителя администрации.
   – Я должен сказать вам две вещи, а потом уйду, и вы сможете продолжить собрание без меня, – сказал Коннор. – Во-первых, я знаю, что в последние недели стало опасно работать, но мы все время были настороже и не произошло ни одного несчастного случая, так что, может быть, мы сорвали планы этого мерзавца.
   – Откуда известно, что это Флеминг? Может, неполадки случаются из-за того, что вы срезаете углы, не думая о безопасности?
   – Это дело рук Флеминга, – заявил Коннор, – а если вам нужны доказательства, поговорите с людьми с «Запоздалого», что недалеко от Монтесумы. Они знают, кто виноват в смерти одного нашего рабочего.
   – Пел исповедался как на духу, признался, что ему заплатил Флеминг, – сказал Стив Холсен с «Запоздалого». – Конечно, миссис Фицджеральд наставила на него револьвер…
   – Если б вы его не повесили…
   – Мы потеряли троих, – возмутился Стив. – Двое раненых, один погиб, но мы не вешали убийцу, честное слово.
   – От того что Пел Маркус не появится на суде, больше всех выиграет Флеминг, – заметил Коннор.
   Мужчины стали переговариваться между собой, но Коннор понял, что в целом они с ним согласны.
   – Во-вторых, вот что я хотел сказать: если вы выбьете почву у меня из-под ног и дела мои пойдут плохо – а забастовка означает именно это, – то сами окажетесь без работы, а в результате оплата уменьшится для тех, кто сможет устроиться на другой рудник. У меня несколько рудников на отшибе, а цена на серебро упала. Вряд ли мне удастся уговорить производителей серебра повысить цену, и я не уверен, что смогу продать эти рудники.
   Коннор ушел, но крики и возмущенные возгласы доносились до него, пока он спускался по лестнице. Он надеялся, что Пэт уговорит горняков не бросать работу. Никому, кроме Флеминга, не будет выгоды, если рудники остановятся. Выйдя на улицу, Коннор заметил, что пошел снег. Крупные снежинки опускались прямо на его запрокинутое лицо. Коннор улыбнулся, подумав, как удивится и обрадуется Кэт при виде столь необычного для августа зрелища.
   Однако, отец Эузебиус, которого Коннор встретил на Линкольн-авеню, был явно недоволен. Он дрожал от холода, одну руку сунул под мышку, в другой нес чемодан. Должно быть, священник возвращался из своей очередной поездки в горы. Пожалев беднягу, Коннор предложил подвезти его до дома.
   Стуча зубами от холода, отец Эузебиус тревожно взглянул на коня.
   – Боюсь, одеяние священника не приспособлено для езды верхом, – пробормотал он с несчастным видом.
   Коннор внимательно оглядел длинное черное одеяние священника.
   – Я не могу предложить вам седла, в которое садятся сбоку, но вы можете сесть верхом позади меня, если подберете подол.
   – Мои ноги будут видны, – посетовал отец Эузебиус.
   – Боюсь, что так, – согласился Коннор. – Как вы обычно передвигаетесь?
   – Еду на поезде и иду пешком.
   Коннор уже протягивал ему руку, поэтому дрожащий от холода священник не мог не принять помощь. Когда он поднял сутану, из-под нее показались ярко-зеленые носки. Коннор о трудом удержался от смешка. Отец Эузебиус, поймав его взгляд, вздохнул:
   – Это подарок одной прихожанки, а мои все в дырах, – признался он. – Я не слишком ловко управляюсь со штопальной иглой.
   Некоторое время они ехали молча, потом молодой священник сказал:
   – Никогда не думал, что в августе может идти снег. Уж не наказание ли это господне за то, что я слишком радовался красоте лета и гордо писал об этом домой братьям бенедиктинцам.
   – Все мы стараемся радоваться лету, отец, – сказал Коннор. – Оно такое короткое. Может быть, Господь и сделал его столь непродолжительным, чтобы мы больше ценили его.
   – Интересная мысль, – согласился священник. – Нужно передать ее отцу Рабанусу. Он утверждает, что каким бы голубым ни было небо и сколько бы цветов ни цвело на лугах, это пасторство разрушает его здоровье.

* * *

   – Одно вы должны иметь в виду, – сказал Пэт Морриси, когда стихли одобрительные возгласы горняков. – Если вы хотите жениться, то миссис Фицджеральд располагает единственным надежным запасом порядочных женщин на западном склоне Скалистых гор. А она может проявить большую твердость, если перейти ей дорогу.
   – Черт побери, – выругался один из представителей «Запоздалого», – жить все равно опасно. Когда ожидается очередная партия девушек из Чикаго Пэт?
   Собрание проголосовало против забастовки.

* * *

   – Почему Мейв присылает их по две? – удивлялся Коннор. Мэри-Маргарет Хаббл и Ольга Карлсдаттер появились у их дверей, после того как самостоятельно сошли с денверского поезда и нашли дорогу к дому Кэт.
   – Потому что по крайней мере одна из них всегда выходит замуж, – прошептала Кэт. – Твоя половина дома отремонтирована. Почему ты жалуешься?
   – Я не жалуюсь. При наличии двоих девушек, даже если одна из них не умеет готовить, мне не придется есть твою стряпню.
   – Отец Эузебиус считает, что я отлично готовлю. Как раз сегодня я отнесла ему горшочек куриного бульона, и знаешь, что он сказал?
   – Благослови тебя Бог, дитя мое?
   – Да, но не только это. Он признал, что моя идея насчет того, как Христос превратил воду не в вино, а в бульон, не так уж плоха.
   – Когда Христос проделал это?
   – Он этого не делал. Это просто шутка у нас с отцом Эузебиусом. Кстати, было очень любезно с твоей стороны подвезти его в тот день, когда шел снег. Он, наверное, подхватил бы пневмонию, а не простуду, если бы не ты.
   – Всегда рад помочь священникам в ярко-зеленых носках.
   – Коннор, не может быть! Неужели он был так одет.
   – Честное слово. Кэт захихикала.
   – Хотелось бы мне видеть это.
   – Дом у вас отличный, мэм, – прервала их разговор Ольга, заглядывая в гостиную, – но я заметила, что у одной из комнат нет потолка, а над чердаком нет крыши.
   Кэт вздохнула. После того, как Дидерика заставили ускоренными темпами ремонтировать пострадавшую от пожара половину дома, он убрал потолок из комнаты, в которой прежде жили Фиба и Шон-Майкл, а позднее – Коннор и Одноглазый. Причем сделал он это еще до того, как Коннор перенес оттуда свои вещи. Иногда Кэт не понимала Дидерика. Он так ничего и не сделал с дырой в стене пристройки, и Кэт пришлось завесить ее муслином.
   – Что происходит в Брекенридже, когда идет снег? – спросила Ольга. – Миссис Маклод, которая раньше была миссис Фицпатрик, говорит, что когда наступает зима, здесь ужасно много снега.
   – Да, это так, – сказала Кэт. – Кстати, на прошлой неделе шел снег.
   – В августе? – Мэри-Маргарет, высокая, полногрудая молодая женщина, которая была учительницей в маленьком городке, казалась очень заинтересованной этим сообщением. – Наверное, в здешних краях летние снегопады частое явление?
   – В долинах такого не бывает, – пояснил Коннор, – хотя, наверное, вы заметили, что многие горные вершины покрыты снегом.
   – Естественно, я это заметила.
   – Правда, она отчень здорова говорит? – восхитилась Ольга. – Мы жили в одной комнате в Балтиморе и в Чикаго, и я научилася у ее говорить по-городскому. – Ольга была хорошенькой девушкой с розовыми щеками и белокурыми волосами; приехала она с пенсильванской фермы, чтобы найти счастье в городе.
   – Надо говорить «очень», Ольга, – поправила ее Мэри-Маргарет. – И не «здорова», а «красиво». Можно выбрать и другое слово, чтобы оно кончалось на «о».
   – Хорошо? – попробовала предложить Ольга. – Да. Всегда можно найти подходящее слово.
   Ольга двинулась по направлению к кухне, подбирая на ходу разные слова.
   – Чудесно. Славно. Нет, как-то не очень сюда подходяще.
   – Вы можете и не поверить, но Ольга очень способная ученица, – сказала Мэри-Маргарет.
   – А может, вы и мою дочку возьмете в ученицы? – спросил Коннор.
   – Буду рада.
   Кэт нахмурилась. Даже если Мэри-Маргарет и учительница, предполагалось, что она будет помогать по дому. Почему Коннор проявляет к ней особый интерес?
   – Может быть, нам стоит подыскать вам место учительницы? – предложила Кэт.
   – Это очень мило с вашей стороны, миссис Фицджеральд, – но сначала я хотела бы отработать свой Долг, а потом, думаю, предпочла бы выйти замуж. Учить детей не такое уж верное дело, как мне когда-то казалось.
   Кэт не знала, что и сказать, но, наблюдая как Мэри-Маргарет улыбается Коннору, с грустью подумала, что, вероятно, бывшая школьная учительница рассматривает его в качестве более надежного дела, чем ведение домашнего хозяйства или обучение детей.

* * *

   Как сообщил «Саммит Саунти Джорнал», Дейв Бреддок появился в городе, «вопя подобно команчу», и Кэт была рада снова видеть его. Она помахала рукой, подзывая его фургон, и осмотрела свежие овощи с его фермы. Редис, репа, морковь и брюква, еще запачканные землей, с нежной яркой кожицей, выглядели очень аппетитно. Мэри-Маргарет будет в экстазе. Она оказалась великой приверженицей здоровой пищи и особо настаивала на овощах, чем заслужила вечное недовольство Одноглазого. Но, надо сказать, Мэри-Маргарет, энергичная и принципиальная женщина, не обращала ни малейшего внимания на его постоянное ворчание.
   – Ешьте свою морковь, мистер Уотерсон, – говорила она, – иначе я не буду читать сегодня вечером.
   – Я вам не какой-нибудь ребенок, чтобы выслушивать сказочку перед сном, – бормотал Одноглазый. Тем не менее, он всегда объявлялся в гостиной, когда Мэри-Маргарет брала в руки «Холодный дом», роман Диккенса, который она выбрала как наиболее подходящий для семьи, вовлеченной в судебную тяжбу.
   – Эстер кажется мне ужасно скучной, – призналась Дженни. Кэт тоже так считала. Из всех унылых персонажей «Холодного дома» Эстер была самой унылой.
   – Проклятие, если судебные процессы длятся так долго, с нами будет покончено раньше, чем разберутся с этой самой верхушкой месторождения, – заявил Джимми.
   – Не ругайся, – одернула его Кэт.
   – Правда, она здорова читает? – спросила Ольга.
   Мэри-Маргарет продолжила чтение «Холодного дома», с его героями, также измученными судебным разбирательством. Кэт предпочла бы, чтобы учительница выбрала другую книгу для семейного чтения, но раз Коннор не возражал, она тоже не стала протестовать: Коннор настолько часто отсутствовал по вечерам, что вряд ли у него было время вникнуть в диккенсовскую историю. Но где он пропадал?
   – Ах, латук! – воскликнула Кэт, позабыв о Мэри-Маргарет и нависшем над ними суде.
   – Да, – гордо подтвердил Дейв. – У меня есть и горошек. Пришлось испробовать три разных сорта, прежде чем я нашел тот, что хорошо растет в высокогорной местности.
   – Вы человек, одаренный многими талантами, Дейв, – сказала Кэт, начиная заполнять корзинку салатом. – Что если я заплачу вам сейчас, отберу овощи, а вы завезете их ко мне домой? – Дейв приезжал в город лишь три раза в неделю, а учитывая склонность Мэри-Маргарет к овощам – она не только подавала их в сыром виде, но и тужила – закупок едва хватало на два-три дня до нового появления Дейва или его сына Фрэнка с овощным фургоном.
   – Буду рад услужить, Кэт. Ваша семья – мои лучшие покупатели. Не знаете, где я могу найти Коннора? Я тут решил выдвинуть свою кандидатуру в шерифы и хотел узнать, не поддержит ли он меня?
   – Я-то, конечно, поддержу вас, – пообещала Кэт. Она все еще помнила, как Уилл Айлиф арестовал ее.
   – Спасибо, мэм, но вы ведь не можете голосовать.
   – Зато я могу говорить, – заверила его. – Я буду агитировать за вас.
   – Смотрите-ка, а вот и Коннор. – Дейв указал на противоположную сторону улицы, где возле скобяной лавки действительно стоял Коннор. – Как я погляжу, он сильно занят.
   Кэт тоже заметила его. Коннора и белокурую женщину в шляпе, как на картинах Гейнсборо, с роскошными перьями, в шелковом платье бронзового цвета и в коричневом бархатном жакете, причем юбка сшита ассимметрично, по последней моде. Кэт видела такой фасон в одном из журналов, но не на улицах Брекенриджа. Вспомнив о своем капоре, основным предназначением которого было защищать лицо от солнца, и о своем затрапезном платье, она приуныла.
   – Кто эта женщина?
   – Не могу сказать, – пожал плечами Дейв. – Выглядит слишком роскошно для нашего городка, но не достаточно роскошно, чтобы оказаться нарисованной на картинке. – Он раскатисто засмеялся своей шутке, в то время как Кэт нахмурилась. – Ну, а теперь скажите, что из овощей вам нужно, и я все отложу.
   Кэт поняла, что не может сосредоточиться на репе, когда эта странная женщина кладет руку на плечо Коннора, улыбается, заглядывая ему в глаза, как будто они давние друзья. Не значат ли его вечерние отлучки то, что Коннор ухаживает за нею, тогда как сам клялся, что никогда не вступит в новый брак?
   – Брюква сегодня на редкость хороша, – сказал Дейв.
   Незнакомка и Коннор пошли вместе вдоль по улице, а Кэт, прикованная к фургону с овощами необходимостью кормить семью, не могла последовать за ними.
   – Я знаю, вы захотите взять редиса, – продолжал Дейв. – Мисс Хаббл помешана на редисе. Говорит, он хорош для крови. Сколько пучков возьмете?
   – Дюжину.
   – Двенадцать пучков? – удивился Дейв.
   – Нет, нет. Я хотела сказать, дюжину редисок. «Кто эта женщина?»

ГЛАВА 20

   Кэт сидела во главе стола, Коннор напротив, Мэри-Маргарет по правую руку от него. Одноглазый справа от Кэт. Мэри-Маргарет установила этот порядок в соответствии с возрастом и положением домочадцев еще за первым их совместным ужином.
   – Я понимаю, что я здесь на правах служанки, но, с другой стороны, я самая старшая из женщин, если не считать вас, миссис Фицджеральд. Может быть, вы предпочитаете другой порядок?
   Кэт не понравилось, что ее упомянули как самую старшую из женщин, но она не смогла настоять, чтобы достойная уважения Мэри-Маргарет ела на кухне. Дженни понравился новый порядок, потому что она сидела рядом с отцом. Джимми устроился слева от Кэт и рассказывал всякие смешные истории, смысл которых она не всегда улавливала, особенно, когда сосредоточивалась на разговоре Мэри-Маргарет и Коннора относительно Медфорда Флеминга и его нового поверенного.
   – Ну и ну, Кэт, а я-то думал, эта история тебе понравится, – посетовал Джимми.
   – Тише, – прошептала она. – О чем ты говоришь, Коннор?
   – У тебя заложило уши? Я сказал, что модный адвокат Флеминга из Денвера едва приехав в Брекенридж увидел тебя на улице и спросил Флеминга, кто ты такая. Памятуя о том, что случилось с Харрисоном Пондером, Флеминг решил, что его новому поверенному лучше оставаться на Никкель-Хилл.
   – Не много найдется людей, которые хотели бы жить на Никкель-Хилл, – заметил Одноглазый и фыркнул от смеха, расплескав суп.
   – Чем так притягателен Никкель-Хилл? – поинтересовалась Мэри-Маргарет.
   Кэт сердито глянула на Одноглазого и сунула ему в руки миску с салатом из редиса и латука. Одна лишь мысль о том, что придется есть латук, испортила Одноглазому настроение.
   – У Флемингов дом на Никкель-Хилл. Говорят, Медфорд Флеминг не позволяет своему поверенному пойти на бал в эти выходные.
   – Он боится, что поверенный влюбится в Кэт, – пояснила Дженни. – Двое других уже влюбились: наш и Флеминга.
   – Должно быть, для вас это настоящая пытка, миссис Фицджеральд, быть такой привлекательной для мужчин, – сказала Мэри-Маргарет.
   «Что она имеет в виду?» – подумала Кэт. – Я и знать не хочу нового поверенного мистера Флеминга, даже если он…
   – …упадет к твоим ногам? – предположил Коннор.
   Кэт метнула на него возмущенный взгляд, а Ольга высказала свое мнение:
   – Мисс Кэт, можно сказать, самая красивая женщина, которую я видела, если не считать тебя, Мэри-Маргарет.
   – Я предпочитаю, чтобы восхищались моим умом, а не внешностью, – заявила Мэри-Маргарет.
   «Она настоящий сноб», – решила Кэт. Ей вовсе не верилось, что Флеминг держит своего нового поверенного на привязи. Коннор просто подпускал шпильки. А над Мэри-Маргарет он никогда не подшучивал. Не значит ли это, что Коннор питает к ней нечто большее, чем просто уважение? И посмеивается ли он над той блондинкой в сногсшибательной шляпе?
   Пока Мэри-Маргарет и Ольга мыли в кухне посуду, Кэт удалось несколько минут поговорить с Коннором. Он сидел в гостиной, читая газету, когда Кэт подсела к нему, не в силах более сдерживать любопытство. Однако, к делу нужно подойти осторожно.
   – Может, ты пригласишь на ужин свою новую знакомую? – спросила она.
   – Какую новую знакомую?
   – Сегодня утром я видела, как ты прогуливался с какой-то белокурой леди. Я заметила вас случайно, – торопливо добавила Кэт, – когда покупала овощи с фургона Дейва Бреддока.
   – Лучше бы ты не покупала латук, – попытался сменить тему Коннор. – Одноглазый его терпеть не может.
   – А твоя новая знакомая любит латук? Впрочем, Мэри-Маргарет будет рада приготовить то, что нравится твоей знакомой, если ты все же пригласишь ее.
   – Да, Мэри-Маргарет твердо придерживается своей идеи насчет здоровой и полезной пищи. Я и сам не люблю латук.
   «Ишь, как увиливает, – подумала Кэт. – Нужно идти напролом». – Кто она? – Кэт опасалась, что Коннор сменит тему и она со своими вопросами выставит себя в дурацком виде, что, впрочем, уже и произошло.
   – Кто? – Коннор сделал вид, что не понимает, о чем речь.
   Кэт вскочила и собралась было выскочить из комнаты, но он остановил ее.
   – Она мне не знакомая и не подруга. Это жена Медфорда Флеминга. – У Кэт был такой удивленный вид, что Коннор почувствовал необходимость все ей объяснить. – Там на Никкель-Хилл есть один дом… э-э, кроме дома Флеминга, есть…
   – Мне известно насчет дома, о котором идет дурная слава, – отрезала Кэт. – Но какое отношение это имеет к тебе?
   «Господи, – забеспокоился Коннор, – уж не считает ли Кэт, что я покровительствую заведению Марси?» – Миссис Флеминг не нравится, что этот дом находится рядом с ее домом…
   – Тогда зачем она его там построила? И почему говорит об этом с тобой?
   – Она хочет, чтобы я использовал свое влияние и уговорил городские власти выгнать Марси… э-э… этот дом…
   – Марси?
   – Женщину, которой принадлежит дом.
   – Ты называешь по имени эту… эту?..
   – Все знают ее имя.
   – Я не знала, пока ты не сказал.
   – Значит, ты единственная в городе, кто не знает, как ее зовут. И единственная женщина, которая упоминает о ней.
   – Что это значит? – потребовала ответа Кэт.
   – Это значит, что настоящие леди не говорят о таких женщинах, как Марселла Вебер. – Коннор надеялся, что он отвлек Кэт от разговора о Юстасии Флеминг, которая затащила его в свой дом на холме и поцеловала рядом с часами дедушки после того, как объяснила, что часы французской работы и очень ценные.
   – А я уверена, миссис Флеминг вполне способна самостоятельно уладить эту проблему, – непримиримо заявила Кэт. – Она с тобой флиртовала?
   – Она замужняя женщина, Кэт.
   – Как ты можешь общаться с нашими врагами?
   – Я не общался, – попытался оправдаться Коннор.
   – Это я НЕ ОБЩАЛАСЬ с Медфордом Флемингом. Я просто ударила его камнем по голове.
   – Самородком, – поправил ее Коннор. – В нем, наверное, пара фунтов золота.
   – Я не обратила внимания.
   – Наверное, поэтому пресс-папье такое тяжелое.
   – Перестань уходить от разговора.
   – А ты видела, какая здоровенная шишка у него на голове? – усмехнулся Коннор.
   – Почему ты флиртовал с миссис Флеминг?
   – А почему тебя это так волнует? – Он не считал, что флиртует с Юстасией, но не мог вразумительно объяснить Кэт, чего хочет от него жена Медфорда Флеминга.
   – Пора читать, – объявила Мэри-Маргарет, торжественно доставая свою книгу. Через несколько минут собралась вся семья, и Кэт пришлось прекратить допрос.

* * *

   По мере приближения судебного заседания Кэт все больше воодушевлялась, видя, что Флеминги становятся посмешищем для всего города. Во-первых, Медфорд Флеминг разрешил своему новому поверенному в делах, Бонифацию Дентону, ходить в церковь только в сопровождении Юстасии, которая, поприсутствовав на одной службе, заявила, что «не привыкла к такому подобию епископальной службы», и отказалась сторожить поверенного во время грядущих религиозных мероприятий.
   Затем публичный дом Марселлы Вебер начал свое путешествие вниз по холму и через реку, чтобы воссоединиться с западной частью Брекенриджа. Мельница слухов нашептала, что Флемингам пришлось заплатить мадам огромную сумму, чтобы заставить ее переехать.
   «Вот и хорошо!» – подумала Кэт. Решив свою проблему, Юстасия Флеминг не будет больше искать повод для встречи с Коннором. Также Кэт сделала вывод, что общественное мнение настроено против Флемингов. Значило ли это, что присяжные не примут сторону Медфорда Флеминга и Трентон Майнинг Компани? Она хотела спросить об этом Коннора, но боялась снова свести разговор к очаровательной Юстасии.
   В середине сентября город был потрясен смертью в Денвере одного из пионеров этого края, Джеда Силвертона. Хотя Кэт и не знала его, но все же нанесла визит его дочери, миссис Филдинг, чтобы выразить свои соболезнования. С собой она взяла упиравшуюся Дженни.
   – Ты обязательно должна пойти, Дженни. Ведь девочки Филдингов твои лучшие подруги. Вы столько раз вместе готовили уроки после школы.