Чилая Сергей. Донор

   - Н-недавно они выстроили н-неподалеку от Варшавы ф-филиал автомобильного завода OPEL, - невозмутимо продолжал БД. - Н-несколько мостов в Европе. С-строили нефтяные т-терминалы в Гданьске, Новороссийске и где-то в Арабских Эмиратах... С-стоимость их работ с-сопоставима с расценками, которые п-предлагает нам Кронбергс...
   - Тогданахуяони нам? - Босс начал нервничать и остановить его вскоре станет не под силу даже БД. Тот быстро закончил:
   - В отличие от Кронбергса п-польская фирма с-согласна п-предоставить льготный к-кредит всего... под п-пять п-процентов годовых... Без б-банковских гарантий, з-залогов и прочих обязательств. Это означает, что они с-сами д-дают деньги, с-сами с-строят... - БД поглядел по сторонам, отсоединил от держалки пепельницу полную окурков Боссовых сигар и выбросил в корзину для мусора. Совет негромко переговаривался. Босс смотрел в окно...
   - А за н-номера в нашей... в вашей г-гостинице, за еду и выпивку, п-поляки п-платят с-сами. И за мою т-тоже, - закончил БД негромко..
   Босс обернулся и пристально поглядел на Андриса. БД понял, кто настучал про поляков, но, решив, что тот и так получил сегодня сполна, миролюбиво заметил:
   - К-каждый имеет п-право на ошибку, х-хотя не каждому п-позволено вовремя заметить ее.
   - Хочу продать Терминал, - сказал Босс однажды, после того как пять дополнительных резервуаров для нефтепродуктов были построены. - Русские заканчивают строительство двух новых терминалов под Петербургом. Их дешевые железнодорожные тарифы отвлекут все грузы. Мы не сможем конкурировать, и наши емкости будут стоять пустымиблядь!
   Все знали, что русские строят терминалы в Финском заливе; но ничего не предпринимали, потому что терминалы были беспроигрышной затеей и даже Боссов Ангел в белом был бессилен...
   - Я стал старым... и чувствую себя больным... И не могу быть Большим Боссом, - продолжал он. - Надо искать нового...
   - Стоп, стоп! Искать нового босса, все равно что искать баритон в хоре мальчиков, - невесело пошутил БД.
   - В одном ты был прав: бизнес поменялся. Он стал почти цивилизованным, но более изощренным и жестоким. Наши полубандитские игры начала 90-х кажутся шалостями подростковебенамать! Через неделю директорский Совет. У меня есть покупатель...
   - П-погодите. Не так с-сразу...
   - Груз собственных миллионов, которые я заработал, не дает передышки ни днем, ни ночью... Мне кажется, я тащу их на себе, на собственных плечах: терминал, Дом в заливе, десяток мелких компаний от гостиницы до ... - Босс замолчал, раскуривая сигару. - Попробовал бы ты заняться такой гимнастикой. Ты ведьпиздел: "За все надо платить!". Вот и плачу... здоровьем, бессоницей, болезнями... Что тебе еще? Я устал...
   - П-помните, я г-говорил, когда вы помирали от с-сильного ж-желудочного кровотечения: "Вы, Босс - из железа. На вашем месте л-любой другой умер бы уже д-двадцать раз, а вы с г-гемоглобином, с к-которым нормальные л-люди живут не больше часа, по м-мобильной трубе давали детальную к-команду, как лучше п-продать дешевый к-кусок недвижимости где-то в п-провинции...". Без работы, з-забот, без чувства реальной власти над л-людьми вы сразу начнете с-стареть... Нельзя п-продавать терминал..
   - Ты не врач, Боринька... Что ты понимаешь в гемоглобине, - сказал Босс и вышел из кабинета не попрощавшись...
   А жизнь БД входила в упорядоченную желто-коричневую колею, как зрелые осенние овощи, как национальные одежды приютивших его латышей, и в этой жизни нового цвета он чувствовал себя достаточно уверенно... Он не мог играть ее "с листа", как когда-то - трудные фортепианные пьесы, как оперировал нестандартные случаи, не раздумывая и не останавливая ни на мгновение руки в грудной клетке или животе пациента, но уверенность и мастерство постепенно снова поселялись в нем...
   Когда раздался звонок невидимого гонца, очередной раз посулами и угрозами добивавшегося от БД согласия ехать в Ростов, он не стал привычно возбуждаться и заикаться больше обычного.
   - Я с-старый и б-больной, - спокойно заявил он, подражая Боссу. - И моложе не становлюсь... Я все забыл и давным давно п-перестал читать специальную литературу. Ожидать от меня результатов в вашем б-бизнесе б-бандитском так же т-трудно, как надеяться, что забеременеет г-гипсовая девушка с веслом... П-передайте топ-менеджерам в законе, что никуда не п-поеду... Н-никогда! С-слышите! - стал закипать БД.
   Босс начал переговоры по продаже Терминала российской компании - темной офшорной лошадке. БД долго не мог понять, почему Темная лошадка согласилась с завышенной продажной ценой, а когда понял, спросил Босса:
   - П-почему вы т-тянете? Если решили п-продавать, д-делайте это. Н-неужто ждете, что к-кто-то выложит б-больше?
   - Больше мне не надо. Но они хотят растянуть выплату на несколько лет.
   - Лошадка оттягивает расплату, потому что хочет зарабатать, управляя т-терминалом, и отдавать вам постепенно те деньги, что сегодня мы зарабатываем сами... или т-только часть, - объяснил БД.
   - Во-первых, деньги, возможно, грязные, и они станут использовать терминал как прачечную. Во-вторых, заплатив 20%, Лошадка может заявить, что бизнес перестал давать прибыль, - сомневался Босс.
   - Вы с-становитесь излишне щепетильным. Если их б-бизнес зачахнет, б-банк, в котором з-заложен терминал, отнимет его у Лошадки... А с-стирка денег на т-терминале - их д-дело...
   - А моя репутация? Чего ты лыбишьсяблядь? - рассердился Босс. - Отобрав терминал, банк объявит тендер на продажу и, поскольку других покупателей не будет, Лошадка приберет терминал к рукам, теперь уже у банка, за сумму, которую посчитает нужной.
   - П-перекупив терминал, они все равно б-будут в-выплачивать вам деньги... Оставьте себе 30% д-долей. Вы с-сразу п-получите больше тридцати м-миллионов долларов с-свободных д-денег и освободитесь от обременительных выплат по п-прошлому к-кредиту.
   - Ты сам говорил: "Нельзя продавать терминал!"
   - Я бы не п-продавал... Терминал не т-только инструмент для з-зарабатывания денег, но с-самая л-любимая ваша игрушка. Спросите Ангела в б-белом, - настаивал БД. - Он объяснит вам, что с-суть предпринимательства не сводится к управлению б-бизнесом или владению к-капиталом...
   - Чего мне тогда не хватает? Творчества, что ли?
   - Ваша п-проницательность делает вам честь. Вы п-просто редко п-пользуетесь своим т-творческим началом. Успешное п-предпринимательство не п-просто данные Господом способности, но умение п-пользоваться ими. Это и есть т-творчество...
   - Хорошо излагаешь! Не забывай только, что бизнес требует гораздо большего интеллектуального напряжения...
   - Еврейский п-писатель Исаак Бабель, который не х-хотел ходить с-строем и п-поплатился за это, сказал однажды: "Фразы рождаются на с-свет ни хорошими, ни дурными. Т-тайна заключается в п-повороте, едва ощутимом...". Эту его м-мысль можно распространить на м-многие вещи, в том числе на б-бизнес.
   - Тебе надо идти преподавать в университет с этими премудростями, подытожил Босс. - Где ты их набрался?
   Ну, с этим п-просто. Кликуху "П-профессор" мне дали в т-тюрьме...
   Глава 6. Парк
   Он совершал ежедневый тридцатиминутный бег по припорошенным снегом дорожкам кладбища-парка, когда услышал негромкий хлопок. Он не обратил бы внимания, если б не короткий резкий свист над головой. На бегу он огляделся - в утреннем парке не было ни души - и тут же, забыв о нем, углубился в аллеи. Когда через несколько минут раздался второй хлопок и что-то, свистнув, с тупым стуком вошло в ствол клена рядом, БД остановился. Мощные частые удары сердца сотрясали его тело, которое мгновенно покрыл странно плотный, густой и горячий пот. Проступивший, как ему казалось, сквозь спортивные доспехи, он теперь отличал БД от остальных людей, словно кто пометил...
   Он стоял, затравленно озираясь на ставший фиолетовым снег и такие же фиолетовые пожухлые литья, привыкая к дикой мысли, что в сонном кладбищенском парке в центре Риги кто-то стреляет в него боевыми патронами. Это было настолько невероятно, что, покажись из могилы, придавленной куском гранита, размером с рыбачий баркас, парочка скелетов в туфлях для бега, он бы не удивился.
   БД понуро топтался, стараясь угадать причины пальбы. В памяти всплыло раннее утро в тбилисской хашной, когда прямо в лицо ему целил из автомата, с бельевой веревкой вместо ремня, придурок из Гамсахурдиевской гвардии... Мимо прошли две девочки с сумками-рюкзаками за спиной, оживленно болтая по-латышски, и он понял, что сегодня в него больше стрелять не будут. Чтобы стрелявший, не подумал, что он трусит, БД медленно двинулся обратно, останавливаясь возле надгробий с эпитафиями, давно выученными наизусть.
   Утром следующего дня БД снова бежал по парку, обмирая. Он не мог решить, что гонит его, зная, что вряд ли бежит навстречу гибели, поскольку тонко чувствовал такие вещи и получил бы сигнал о грозящей опасности. Сигнала не было, и он бежал, чтобы удовлетворить любопытство, сжигавшее его...
   - А если не в меня? - тускло мелькало в голове. - Или это вовсе были не выстрелы... А что тогда? Ветер мог ударить ветку о ствол... Это легко проверить: подойду к стволу и прикоснусь...
   Страх получить пулю в спину неизвестно от кого странным образом гнал его по парку. Когда он понял, что бежать в таком темпе больше не может, рядом грохнул выстрел, вызвав вороний крик и хлопанье крыльев. Мощный толчок в спину свалил его, перевернув несколько раз на припорошенной снегом аллее, усыпанной желтыми и красными кленовыми листьями, которые всегда ассоциировались с хоккеем: шорох коньков по льду, удары шайбы о борта, гул трибун и простенькие мелодии клавишника перед вбрасыванием...
   - Сейчас будет контрольный выстрел, - подумал он, потому что так всегда происходило в фильмах и телевизионных передачах, и принялся ждать.
   Когда он понял, что второго выстрела не дождется, послышались шаркающие шаги. Вместо того чтобы втянуть голову в плечи и стыдливо прикрыть руками, он невероятным усилием приподнял над асфальтом поцарапаную щеку и увидел желтые мужские башмаки со сбитыми носками и рваными шнурками. Взгляд медленно поднялся выше - на грязные, когда-то дорогие кожаные штаны, протертые до дыр. Потом - подол длинного темно-серого засаленного пальто...
   "Я не ранен... я убит!" - подумал он знакомой строчкой и услышал над собой женский голос, усталый и простуженный, со множеством обертонов, придающих ему актерскую звучность и выразительность и аристократизм, сохранившийся у стариков, проживших жизнь заграницей:
   - Вставайте, БД! Вы улеглись, словно под вами не грязный асфальт, припорошенный снегом, а персидский ковер с толстым ворсом, что лежит в каминном зале Большого Дома. Вы живы, вы... даже не ранены.
   Он легко вскочил, тараща глаза на плохо одетую пожилую женщину с большой красно-синей сумкой на плече: невыразительное лицо простолюдинки с глубокими, как голос, зелеными глазами, спокойно и устало смотрело на БД. Так смотрят на хорошо знакомый вид из окна: привычно и отрешенно.
   "Неужели, это она только что произносила надо мной монолог, поражающий тембрами и интонацией, - думал БД, разглядывая женщину. - Несколько лет назад, в пригороде Риги, когда я тоже умирал, лежа на мокром и грязном асфальте, эта женщина так же мимоходом, как сейчас, спасла меня, заставив вернуться из переполненного нездешними знаниями небытия, такого прекрасного и манящего, что расставание с ним было мучительно, болезненно и страшно, как недавнее погружение в него."..
   - С-спасибо! - сказал БД. - Похоже, вы превратили эту работу в привычку...
   Она улыбнулась и сразу напомнила Этери, странно молодея на глазах.
   - Я... вас... просто... - она медленно подбирала слова, словно старалась припрятать что-то значительное, что ему не следовало знать. БД почувствовал, как вся она напряглась вдруг, отвернувшись... Его лица, а потом и тела под слоем одежд коснулась пружинисто мощная, осязаемая энергия со странно знакомыми запахами йода, озона и перегретого речного песка со стрекозами, неподвижно висящими над белыми кувшинками на длинных увядших стеблях. Энергия свернулась в пульсирующую спираль и исчезла в переплетении густых ветвей высоких кленов, удерживающих, несмотря на декабрь, большую часть разноцветной листвы...
   БД повернул голову, с трудом преодолевая сопротивление чужой воли. Вдалеке по аллее двигался, пошатываясь, грузный высокий мужчина с дорогой плоской сумкой на плече, в окружении бездомных парковых собак. Человек потоптался у выхода, оглянулся через плечо, приблизив на миг почти вплотную к близоруким глазам БД - его очки с треснувшими стеклами лежали на асфальте - свое лицо, незнакомое, отечное, преувеличенно-беспризорное, как маска-страшилка, заросшее седой щетиной, и пораженному БД представились толстые потрескавшиеся губы, тускло-зеленые глаза за очками в металлической оправе, глубокая ямка на подбородке и мерзкий запах старого алкоголя изо рта...
   "Уж запах-то причудился," - успокаиваясь, подумал БД и повернулся к женщине, успев заметить, как старик свернул в аллею, ведущую к церкви и стая собак дружно последовала за ним.
   - З-здесь есть п-поблизости б-бар, - неуверенно сказал БД, удерживая ее за руку. - М-мы м-могли бы зайти...
   Женщина молчала и старалась высвободить руку.
   - Хорошо, - смирился БД, отпуская ее. - П-присядем, хотя бы на несколько минут.
   - У меня нету времени сидеть здеся, на кладбище... - тусклым провинциальным голосом сказала женщина. - Хочете, проводите меня до выходу... По дороге спрашивайте свои вопросы. - И не оглядываясь двинулась по аллее, взвалив на плечо красно-синюю пластмассовую сумку с надписью USSR..
   БД, приноравливаясь, шагал рядом с семенящей женщиной. Десятки подобных ей, с сумками и чемоданами за спиной или в руках, встречались ему на улицах и вокзалах, но ни одна из них не задержала на себе его взгляда...
   "Может быть, я давно мертв и преспокойно лежу на асфальте парковой аллеи, а бабу с кошелкой сопровождает моя реплика-фантом?" - Эта мысль, изнуряя, билась в мозгу, и он попытался на ходу повернуть голову, чтоб взглянуть, нет ли тела на асфальте... и не смог. Пришлось остановиться. Женщина совсем не удивилась и тоже оглянулась... Тела на асфальте не было...
   "Надеюсь, его... меня не успели так быстро увезти," - мелькнула утешительная мысль.
   У ворот парка он собрался прощаться, но вдруг спросил неожиданно для себя:
   - Раз вы так обо м-мне п-печетесь, значит я что-то должен с-сделать для вас?
   БД подумал, что давно согласился и принял правила и условия неизвестной игры, навязанной или, наоборот, подаренной ему этой странной леди, в провинциальных одеждах, немногословной и чужой. Она выпрямилась с тяжелой сумкой за плечом, сразу став выше ростом, и, устремив на него внимательный взгляд, замерцавший изнутри зеленым светом, произнесла глубоким, почти бархатным контральто:
   - Для вас избыток информации вреден. - БД показалось, что она сейчас же пожалела этих своих слов.
   - В-вреден или опасен?
   - Существуют люди, прекрасные рисовальщики, самобытные и талантливые, которые никогда не учились этому. Для таких занятия в земных академиях вряд ли принесут пользу.
   - М-мне казалось, ч-что образованность лишь увеличивает к-креативность личности, - заметил БД. - Нельзя научиться играть в теннис, сидя на трибуне, даже если это Уимбилдон...
   В БД, с упрямством молодого идиота продолжавшего утренние пробежки, больше не стреляли. Однако отсутствие пальбы, как и ее мучительное ожидание, вносило еще большее смятение в его стареющую душу. Он пытался убедить себя, что в неопределенности неизбежной смерти от пули, есть нечто от вечности... но это плохо помогало. Он стал бояться вечерами возвращаться домой, зная, что чаще и охотнее убивают теперь в подъездах и лифтах, и жил, окутанный страхом, готовый и не готовый к встрече со стрелком, перебирая в уме причины, из-за которых кто-то мог желать его смерти...
   Новый главный менеджер компании Андрис, наверное, ощущал постоянный скепсис БД, но из-за этого не нанимают "бывших лучших стрелков". А может быть он сам целит... Это было настолько невероятно, что БД вскоре забыл о своем подозрении.
   Однажды его осенило во время бега:
   - Компас! Конечно, Компас. Больше некому... Его имя не приходило в голову, потому что он в Москве. - БД остановился, пораженный открытием.
   Позавтракав после душа, он остановил машину, не доехав до работы, набрал Компасов номер и с гулко бъющим в ребра сердцем принялся ждать.
   - Ко-о-омпас! - заорал он в трубку, но тут же взял себя в руки и сказал ровным голосом: - Здравствуйте, К-компас. Это БД. А что, Этери в-вернулась? Компас?!
   - Не знаю, - выдавил тот из себя и стал дышать в трубку. БД не торопил. - По-прежнему морочите мне голову? - сказала трубка голосом Компаса. - Зачем вы звонитеблядь?! - Он начал заметно возбуждаться. Прикидываетесь джентльменом?!
   - Н-нет, не п-прикидываюсь... П-просто п-порядочный человек, в отличие от п-подлеца, не испытывает удовольствия, делая иногда г-гадости...
   - Ваши идиотские шутки мне давно осточертели! Чем вы ее привязали к себе?! Думаете, не знаю?! - БД отодвинул трубку от уха, но крик разъяренного Компаса беспрепятственно бушевал в пространстве автомобиля. - Вы приучили ее к наркотикам, развратили, использовали и выбросили за ненадобностью! Заткнитесь! Не перебивайте, потому что вы мне звоните. Вы, а не я вам. - Он вдруг замолчал, будто удивился этому открытию.
   - Компас! Вы з-здесь? - переспросил обеспокоенный БД
   - Пусть она вернется пожалуйста без нее мне больше не жить я должен ее видеть постоянно иначе умру или убью вас. - Компас говорил негромкой скороговоркой, без точек, а потом тихо заплакал в трубку.
   БД подождал, пока он успокоится:
   - Откуда у вас эти с-сведения, Компас? Про наркотики. Лабораторная п-публика? Не м-может быть... Слышите? Вы з-знаете это... - БД понял, что тоже кричит.
   - Мне рассказала Этери...
   БД показалось, что кто-то несильно ткнул его ножом в спину...
   "Сука! - подумал БД, глядя, как стеклоочистители вяло сдвигают снег с лобового стекла, и тут же увидел на заднем сиденье юное существо в застиранном бледно-зеленом хирургическом халате, одетом на голое тело, с пронзительно зелеными глазами, позвякивающее железками в карманах и преданно глядящее на него. - Сука!" - БД крутанул головой, чтоб избавиться от существа, и заговорил опять:
   - З-зачем она вам, Компас? Она вас с-сломает... Сломает! У нее с-сила духа Железного Дровосека. К т-тому же ее нет в Риге. П-поймите, н-наконец. Н-нет! А если бы б-была, я бы... - но в трубке уже звучали короткие гудки: Соль диез, - механически отметил он тональность сигналов и нажал кнопку отбоя.
   - Ступай обратно к Компасу, Этери. Нечего тебе ошиваться здесь. Из-за тебя на меня устроили охоту все, кому не лень...
   - Охотятся из-за вас, не из-за меня. Слишком многое знаете и умеете.
   - Стоп, стоп! Пересядь на переднее сиденье. Что это значит, чертова девка?
   Хлопнула задняя дверца. БД нагнулся и открыл переднюю... Возле машины не было ни души, лишь дворник, в застиранной оранжевой безрукавке, натянутой на толстую куртку, сметал снег с тротуара.
   Сердце продолжало несильно болеть. Потирая левую половину грудной клетки, БД двинул машину в сторону офиса, неспешно перебирая варианты:
   - Вряд ли это Компас. Страх быть узнанным пересилит жажду реванша, какой бы сильной она ни была, и бывший лучший, самый целкий стрелок арендован кем-то другим... или другими...
   - Похоже, от скромности я точно не умру, если всерьез полагаю, что за мной охотятся целые коллективы, - продолжал размышлять БД, подъезжая к Рижскому порту, где располагались офисы Компании. - Значит не Компас... Но кто? Даррел, Этери? Почему нет... Глубокая мысль... Эти девки в запальчивости могут многое... Или пугают? Хороши шутки, джентльмены... Значит, это ростовские топ-менеджеры, что интересуются проблемами трансплантологии посильнее, чем российская Академия медицинских наук... Но зачем им меня убивать? Пальба из пистолета - не их бизнес...
   Оставалась нелабораторная грузинская публика, и ее список был достаточно велик: новый директор института хирургии, люто ненавидевший БД, гамсахурдиевские придурки, дремучие родственники заживо сгоревшего Пола, а может, кто-то из тех смутных полуреальных персонажей, не простивших ему Баха в качестве автора популярной песенки о Тбилиси...
   - Я хочу знать, кому нужна моя смерть, черт возьми, даже если убить человека так же просто и безопасно, как спустить воду в туалете собственной квартиры. Кто платит гонорар стрелку за неумелую работу и кто присвоил себе право решать: жить мне и наслаждаться бегом по утреннему парку, или, ткнувшись носом в усеянный красно-желтыми листьями асфальт, лежать, коченея, в загустевшей на холоде луже крови.
   Однажды вечером в подъезде собственного дома он столкнулся с тремя бродяжками, пьяными и плохо пахнувшими. Они поджидали его на лестничной клетке, стоя перед дверью лифта. БД успел заметить сквозь металлическую сетку пустые бутылки водки на подоконнике, пластмассовые коробки от плавленных сырков "Dzintars" и несколько бутылок местного пива "Aldaris".
   - Что вам угодно, мальчики? - спросил он, приготовившись к отражению атаки. Ему было не страшно, хотя в руке одного тускло и мягко, как посуда из свинца, которой он с гостями Компании недавно восхищался в подвалах Рундальского замка - скромного творения раннего Растрелли, - поблескивал большой кухонный нож с волнистыми зазубринами вдоль лезвия.
   "Если нож хорош, ручка должна крепится к лезвию с помощью трех заклепок," - вспомнил он, но ручка была зажата в потной чужой ладони...
   - П-покажите ручку ножа, мальчики,- бесстрашно обратился к ним БД, выходя из лифта, и заметил, что поверг их в уныние, которое сменилось ужасом и смятением... Они в страхе пялились на него, пятясь и невнятно матерясь. Их остановила стена, по которой они начали медленно сползать, вытирая ее спинами и прикрывая ладонями глаза, пока не присели на корточки
   - Что с-случилось, джентльмены? - удивленно спросил он. - Что-то не т-так? П-похоже, я вас с-сильно напугал...
   Джентльмены застенчиво встали, распрямляя затекшие колени, и, не глядя на БД, гуськом стали спускаться по лестнице...
   - Эй! - крикнул он вслед.- Захотите побеседовать, приходите... но без поножовщины! - и услышал в ответ затихающий топот ног.
   Глава 7. Учитель: рижские визиты
   На Учителя обрушился звездопад наград и почестей. Его пригласил стареющий президент самой свободной страны и, неловко потыркавшись, прикрепил к необъятной груди, где уже было тесно от наград, самый почетный орден. Через некоторое время новый президент, молодой, и спортивный, и строгий, быстро и ловко пристегнул на Учителев кафтан от дорогого портного еще более почетный орден. И к Учителю пришла слава, и стала состоянием его души, и его имя стало цениться дороже его работы...
   Ящик надрывался, показывая в новостных программах и в перерывах Учителя: в Кремле, в операционной, на юбилейном торжестве, во время многочисленных интервью, где он по привычке бубнил банальности, стараясь избегать матершины. БД понял, глядя в бесцветные Учителевы глаза, которые тот старательно прятал от камер, что дорога в светлое будущее оказалась кольцевой, и, уверенный в том, что навсегда похоронил хирургическое прошлое, послал Великому короткую записку с поздравлениями и приглашением посетить Ригу вместе с орденом - только что врученным Пресвятым Апостолом Андреем Первозванным. Так БД приступил к реализации очередного проекта, в котором главная роль отводилась Учителю, давно и нежно любившему Ригу. Последний раз он отдыхал здесь вместе с женой, строгим анестезиологом, с неожиданно короткой стрижкой, энергичной, громкоголосой, всегда хорошо одетой. Она продолжала относиться к Великому покровительственно-нежно, покрикивая и называя по фамилии, как в молодости, когда оба были нищими студентами. Надежда так привыкла к Учителеву незлобливому мату, что, перестань он однажды, она бы сильно забеспокоилась и стала бы таскать его по врачам.
   Они остановились в известном всей стране, подбившей в то лето южно-корейский пассажирский самолет, Юрмальском санатории для больших начальников, а я с Даррел и мальчиками жили поблизости, на Осиной даче. Той весной меня наградили орденом Трудового Красного Знамени. "...За вклад в развитие советской хирургической науки..." - было написано на листе веленевой бумаги с водяными знаками, приглашавшей пожаловать в Кремль. Мне этот орден был по барабану, а Ося задумчиво разглядывал синюю муаровую ленту и тяжелый темно-серебряный круг с вишневым знаменем.
   - Не может быть! - удивленно бормотал он, взвешивая орден в руке. Его Знак Почета по сравнению с моим орденом гляделся спортивным значком...
   В то августовской утро я сидел в номере Великого, любуясь с балкона юрмальским пляжем: ярко-желтыми песчаными дюнами с редкими соснами и неподвижной синей водой, отороченной кромкой зеленых водорослей, и краем уха слушал привычное Учителево матерное бормотанье.
   - Творог и сметана здесь простозаебись! - излагал он, натягивая штаны пугающей ширины.
   - Ты, Шереметьев, и ел-то этот творог всего раз, с похмелья... Не думаю, что помнишь его вкус, - заметила Надежда.
   Но Учитель гнул свое:
   - На завтрак лососина и икра... Правда все красноеебенамать, но вкусно, а водкахуеваяздесь, - и задернул молнию на штанах - такую длинную, что, казалось, рука с держалкой никогда не остановится.
   Осина "Волга", поджидавшая нас у санаторного подъезда, жалобно пискнув, глубоко присела, подмятая Учителем и уже не смогла распрямиться. Вышколенный шофер испуганно посмотрел на меня и ничего не сказал, но его беспокойство не укрылось от Учителя: