-- Боже мой! -- воскликнул он.
Зрелище было потрясающее. Вся спина, от плеч до основания позвоночника,
горела красками -- золотистыми, зелеными, голубыми, черными, розовыми.
Татуировка была такой густой, что казалось, портрет был написан маслом.
Юноша старался как можно ближе следовать первоначальным мазкам кисти, густо
заполняя их, и удачно сумел воспользоваться выступом лопаток, так что они
стали частью композиции. Более того, хотя он работал и медленно, ему
каким-то образом удалось доґстичь известной непосредственности. Портрет
получился вполне живой, в нем явно просматривалась вихреобразная,
выстраданная манера, столь характерная для друґгих работ Сутина. Ни о каком
сходстве речи не было. Скорее было передано настроение, а не сходство;
очерґтания лица женщины были расплывчаты, хотя само лиґцо обнаруживало
пьяную веселость, а на заднем плане кружились в водовороте темно-зеленые
мазки.
-- Грандиозно!
-- Мне и самому нравится. -- Юноша отступил, криґтически разглядывая
картину. -- Знаешь, -- прибавил он, -- мне кажется, будет неплохо, если я ее
подпишу. -- И, взяв жужжащую иглу, он в правом нижнем углу выґписал свое
имя, как раз над тем местом, где у Дриоли находились почки.
Старик по имени Дриоли стоял точно завороженный, разглядывая картину,
выставленную в витрине. Все это было так давно, будто произошло в другой
жизни.
А что же юноша? Что сделалось с ним? Он вспомнил, что, вернувшись с
войны -- первой войны, -- он затоскоґвал по нему и спросил Жози:
-- Где мой маленький калмык?
-- Уехал, -- ответила она тогда. -- Не знаю куда, но слышала, будто его
нанял какой-то меценат и услал в Серэ писать картины.
-- Может, он еще вернется.
-- Может, и вернется. Кто знает?
Тогда о нем вспомнили в последний раз. Вскоре посґле этого они
перебрались в Гавр, где было больше матроґсов и работы. Старик улыбнулся,
вспомнив Гавр. Эти гоґды между войнами были отличными годами: у него была
небольшая мастерская недалеко от порта, хорошая кварґтира и всегда много
работы -- каждый день приходило трое, четверо, пятеро матросов, желавших
иметь картину на руке. Это были действительно отличные годы.
Потом разразилась вторая война, явились немцы, Жоґзи была убита, и
всему пришел конец. Уже никому не нужны были картины на руке. А он к тому
времени был слишком стар, чтобы делать какую-нибудь другую работу. В
отчаянии он отправился назад в Париж, смутґно надеясь на то, что в этом
большом городе ему повеґзет. Однако этого не произошло.
И вот война закончилась, и у него нет ни сил, ни средств, чтобы снова
приняться за свое ремесло. Не очень-то просто старику решить, чем заняться,
особенно если он не любит попрошайничать. Но что еще остается, если не
хочешь помереть с голоду?
Так-так, думал он, глядя на картину. Значит, это раґбота моего
маленького калмыка. И как это при виде таґкого маленького предмета оживает
память. Еще нескольґко минут назад он и не помнил, что у него расписана
спина. Он уже давным-давно позабыл об этом. Придвиґнувшись еще ближе к
витрине, он заглянул в галерею. На стенах было развешано много других
картин, и, поґхоже, все они были работами одного художника. По гаґлерее
бродило много людей. Понятно, это была персоґнальная выставка.
Повинуясь внезапному" побуждению, Дриоли распахґнул дверь галереи и
вошел внутрь.
Это было длинное помещение, покрытое толстым ковґром цвета вина, и --
Боже мой! -- как здесь красиво и тепло! Вокруг бродили все эти люди,
рассматривая карґтины, холеные, с достоинством державшиеся люди, и у каждого
в руке был каталог. Дриоли стоял в дверях, нервно озираясь, соображая,
хватит ли у него решимоґсти двинуться вперед и смешаться с этой толпой. Но
не успел он набраться смелости, как за его спиной разґдался голос:
-- Что вам угодно?
Говоривший был в черной визитке. Это был коренаґстый человек с очень
белым лицом. Оно у него было дряблое и такое толстое, что щеки свисали
складками, как уши у спаниеля. Он подошел вплотную к Дриоли и снова спросил:
-- Что вам угодно? Дриоли молчал.
-- Будьте любезны, -- говорил человек, -- потрудитесь выйти из моей
галереи.
-- Разве мне нельзя посмотреть картины?
-- Я прошу вас выйти.
Дриоли не двинулся с места. Неожиданно он почувґствовал, как его
переполняет ярость. ~ -- Давайте не будем устраивать скандал, -- говорил
человек. -- Сюда, пожалуйста. -- Он положил свою жирґную белую лапу на руку
Дриоли и начал подталкивать его к двери.
Этого он стерпеть не мог.
-- Убери от меня свои чертовы руки! -- закричал Дриоли.
Его голос разнесся по длинной галерее, и все поверґнули головы в его
сторону -- испуганные лица глядели на человека, который произвел этот шум.
Какой-то слуґжитель поспешил на помощь, и вдвоем они попытались выставить
Дриоли за дверь. Люди молча наблюдали за борьбой, их лица почти не выражали
интереса, и, каґзалось, они думали про себя: "Все в порядке. Нам это
неопасно. Сейчас все уладят".
-- У меня тоже, -- кричал Дриоли, -- у меня тоже есть картина этого
художника! Он был моим другом, и у меня есть картина, которую он мне
подарил!
-- Сумасшедший.
-- Ненормальный. Чокнутый.
-- Нужно вызвать полицию.
Сделав резкое движение, Дриоли неожиданно вырвалґся от двоих мужчин и,
прежде чем они смогли останоґвить его, уже бежал по галерее и кричал:
-- Я вам сейчас ее покажу! Сейчас покажу! Сейчас сами увидите! -- Он
скинул пальто, потом пиджак и руґбашку и повернулся к людям спиной. -- Ну
что? -- заґкричал он, часто дыша. -- Видите? Вот она!
Внезапно наступила полная тишина, все замерли на месте, молча глядя на
него в каком-то оцепенении. Все смотрели на татуировку. Она еще не сошла, и
цвета быґли по-прежнему яркие, однако старик похудел, лопатки выступали, и в
результате картина, хотя и не произвоґдила столь сильное впечатление,
казалась какой-то сморґщенной и мятой. Кто-то произнес:
-- О Господи, да ведь это правда! Все тотчас же пришли в движение,
поднялся гул гоґлосов, и вокруг старика мгновенно собралась толпа.
-- Нет никакого сомнения! ,
-- Его ранняя манера, не так ли?
-- Это просто удивительно!
-- И смотрите -- она подписана!
-- Наклонитесь-ка вперед, друг мой, чтобы картина расправилась.
-- Вроде старая, когда она была написана?
-- В тысяча девятьсот тринадцатом, -- ответил Дриоґли, не оборачиваясь.
-- Осенью.
-- Кто научил Сутина татуировке?
-- Я.
-- А кто эта женщина?
-- Моя жена.
Владелец галереи протискивался сквозь толпу к Дриґоли. Теперь он был
спокоен, совершенно серьезен и вмеґсте с тем улыбался во весь рот.
-- Месье, -- сказал он. -- Я ее покупаю. Дриоли увидел, как складки
жира заколыхались, когґда тот задвигал челюстями.
-- Я говорю, что покупаю ее.
-- Как же вы можете ее купить? -- мягко спросил Дриоли.
-- Я дам вам за нее двести тысяч франков. -- Маленьґкие глазки торговца
затуманились, а крылья широкого носа начали подрагивать.
-- Не соглашайтесь! -- шепотом проговорил кто-то и толпе. -- Она стоит
в двадцать раз больше.
Дриоли раскрыл было рот, собираясь что-то сказать. Но ни слова ему не
удалось из себя выдавить, и он заґкрыл его, потом снова раскрыл и медленно
произнес:
-- . Но как же я могу продать ее? -- В голосе его про-" звучала
безысходная печаль.
-- Да! -- заговорили в толпе. -- Как он может продать ее? Это же часть
его самого!
-- Послушайте, -- сказал владелец, подходя к нему ближе. -- Я помогу
вам. Я сделаю вас богатым. Вместе мы ведь сможем договориться насчет этой
картины, а?
Предчувствуя недоброе, Дриоли глядел на него.
-- Но как же вы можете купить ее, месье? Что вы с ней станете делать,
когда купите? Где вы будете ее храґнить? Куда вы поместите ее сегодня? А
завтра?
-- Ага, где я буду ее хранить? Да, где я буду ее храґнить? Так, где же
я буду ее хранить? Гм... так... -- Делец почесал свой нос жирным белым
пальцем. -- Мне так каґжется, -- сказал он, -- что если я покупаю картину,
то я покупаю и вас. Вот в этом вся беда. -- Он помолчал и снова почесал свой
нос. -- Сама картина не представляв! никакой ценности, пока вы живы. Сколько
вам лет, друг мой?
-- Шестьдесят один.
-- По здоровье у вас, наверно, не очень крепкое, а? -- Делец отнял руку
от носа и смерил Дриоли взглядом, точно фермер, оценивающий старую клячу.
-- Мне это не нравится, -- отходя бочком, сказал Дриоли. -- Правда,
месье, мне это не нравится.
Пятясь, он попал прямо в объятия высокого мужчиґны, который расставил
руки и мягко обхватил его за плеґчи. Дриоли оглянулся и извинился. Мужчина
улыбнулся ему и рукой, облаченной в перчатку канареечного цвета, ободряюще
похлопал старика по голому плечу.
-- Послушайте, дружище, -- сказал незнакомец, по-прежнему улыбаясь. --
Вы любите купаться и греться на солнышке?
Дриоли испуганно взглянул на него.
-- Вы любите хорошую еду и знаменитое красное виґно из Бордо? --
Мужчина продолжал улыбаться, обнажив крепкие белые зубы с проблеском золота.
Он говорил мягким завораживающим голосом, не снимая при этом руки в перчатке
с плеча Дриоли. -- Вам все это нравится?
-- Ну... да, -- недоумевая, ответил Дриоли. -- Конечно.
-- А общество красивых женщин?
-- Почему бы и нет?
-- А гардероб, полный костюмов и рубашек, сшитых специально для вас?
Кажется, вы испытываете некотоґрую нужду в одежде.
Дриоли смотрел на этого щеголеватого господина, ожидая, когда тот
изложит свое предложение до конца.
-- Вы когда-нибудь носили обувь, сделанную по ваґшей мерке?
-- Нет.
-- А хотели бы?
-- Видите ли...
-- А чтобы вас каждое утро брили и причесывали?
Дриоли смотрел на него во все глаза и ничего не гоґворил.
-- А чтобы пухленькая симпатичная девушка ухажиґвала за вашими ногтями?
Кто-то в толпе захихикал.
-- А чтобы возле вашей постели был колокольчик, с помощью которого вы
утром вызывали бы служанку и велели ей принести завтрак? Хотели бы вы все
это иметь, дружище? Вам это кажется заманчивым?
Дриоли молча смотрел на него.
-- Видите ли, я являюсь владельцем гостиницы "Бриґстоль" в Каннах. И я
приглашаю вас поехать туда я жить там в качестве моего гостя до конца жизни
в удобґстве и комфорте. -- Человек помолчал, дав возможность своему
слушателю сполна насладиться столь радостной перспективой. -- Единственной
вашей обязанностью -- могу я сказать -- удовольствием? -- будет проводить
вреґмя на берегу в плавках, расхаживая среди гостей, загоґрая, купаясь,
попивая коктейли. Вы бы хотели этого?
Ответа не последовало.
-- Разве вы не понимаете -- все гости таким образом смогли бы
рассматривать эту удивительную картину Су-тина. Вы станете знаменитым, и о
вас будут говорить:
"Глядите-ка, вон тот человек с десятью миллионами франков на спине".
Вам нравится эта идея, месье? Вам это льстит?
Дриоли взглянул на высокого мужчину в перчатках канареечного цвета, так
и не понимая, шутит ли он.
-- Идея забавная, -- медленно произнес он. -- Но вы всерьез об этом
говорите?
-- Разумеется, всерьез.
-- Постойте, -- вмешался делец. -- Послушайте, стариґна. Вот как мы
разрешим нашу проблему. Я покупаю картину и договорюсь с хирургом, чтобы он
снял кожу с вашей спины, и вы сможете идти на все четыре стоґроны и тратить
в свое удовольствие те громадные деньґги, которые я вам за нее дам.
-- Без кожи на спине?
-- Нет-нет, что вы! Вы меня неправильно поняли. Хирург заменит вам
старую кожу новой. Это просто.
-- А он сможет это сделать?
-- Здесь нет ничего сложного.
-- Это невозможно! -- сказал человек в перчатках каґнареечного цвета.
-- Он слишком стар для такой серьезґной операции по пересадке кожи. Это его
погубит. Это погубит вас, дружище.
-- Это меня погубит?
-- Естественно. Вы этого не перенесете. Только картине ничего не
сделается.
-- Боже мой! -- вскричал Дриоли.
Ужас охватил его; он окинул взором лица людей, наґблюдавших за ним, и в
наступившей тишине из толпы послышался еще чей-то негромкий голос:
-- А если бы, скажем, предложить этому старику доґстаточно денег, он,
может, согласится прямо на месте покончить с собой. Кто знает?
Несколько человек хихикнули. Делец беспокойно пеґреступил с ноги на
ногу.
Рука в перчатке канареечного цвета снова похлопала Дриоли по плечу.
-- Решайтесь, -- говорил мужчина, широко улыбаясь белозубой улыбкой. --
Пойдемте закажем хороший обед и еще немного поговорим. Как? Вы, верно,
голодны?
Нахмурившись, Дриоли смотрел на него. Ему не нраґвилась длинная гибкая
шея этого человека и не нравиґлось, как он выгибал ее при разговоре, точно
змея.
-- Как насчет жареной утки и бутылочки "Шамбертэна"? -- говорил
мужчина. Он сочно, с аппетитом выговаривал слова. -- Или, допустим,
каштанового суфле, легґкого и воздушного?
Дриоли обратил свой взор к потолку, его губы увґлажнились и отвисли.
Видно было, что бедняга буквальґно распустил слюни.
-- Какую вы предпочитаете утку? -- продолжал мужґчина. -- Чтобы она
была хорошо прожарена и покрыта хрустящей корочкой или...
-- Иду, -- быстро проговорил Дриоли. Он схватил руґбашку и лихорадочно
натянул ее через голову. -- Поґдождите меня, месье. Я иду. -- И через минуту
он исчез из галереи вместе со своим новым хозяином.
Не прошло и нескольких недель, как картина Сутина, изображающая женскую
голову, исполненная в неґобычной манере, вставленная в замечательную раму и
густо покрытая лаком, была выставлена для продажи в Буэнос-Айресе. Это, а
также то обстоятельство, что в Каннах нет гостиницы под названием
"Бристоль", заставґляет немного насторожиться, и вместе с тем остается
поґжелать старику здоровья и искренне понадеяться на то, что, где бы он ни
был в настоящее время, при нем наґходятся пухленькая симпатичная девушка,
которая ухаґживает за его ногтями, и служанка, приносящая ему по утрам
завтрак в постель.
Перевод И. А. Богданова
В кн.: Роальд Даль. Убийство Патрика Мэлони
Москва: РИЦ "Культ-информ-пресс", СКФ "Человек", 1991
OCR & spellchecked by Alexandr V. Rudenko (п'ятниця, 13 липня 2001 р. )
avrud@mail. ru
- Ну вот, Найп, дружище, теперь, когда все позади, пригласил тебя,
чтобы сказать, что, по-моеґму отлично справился с работой.
Адольф Найп молча стоял перед сидевшим за столом мистером Боуленом,
всем своим видом давая понять, что особенного восторга он не испытывал.
-- Разве ты не доволен?
-- Доволен, мистер Боулен.
-- Ты читал, что пишут сегодняшние газеты?
-- Нет, сэр, не читал.
Человек, сидевший за столом, развернул газету и стал читать:
-- "Завершена работа по созданию компьютера, выґполнявшаяся по заданию
правительства. На сегодняшґний день это, пожалуй, самая мощная
электронно-вычисґлительная машина в мире. Ее основным назначением явґляется
удовлетворение постоянно растущих требований пауки, промышленности и
административных органов в быстрейшем осуществлении математических
вычислений, которые раньше, когда пользовались традиционными методами, были
бы попросту невозможны или требовали больше времени, чем отводилось па
изучение какой-либо задачи. По словам Джека Боулена, главы
электротехниґческой фирмы, в которой в основном проводилась рабоґта,
быстрота действия повои машины может быть полґностью осознана, если привести
такой пример: па решеґние задачи, занимающей у математика месяц, у машины
уходит лишь пять секунд. За три минуты она произвоґдит вычисления, которые,
будь они записаны на бумаге (если это вообще возможно), заняли бы
полмиллиона страниц. В этом компьютере используются электрические импульсы,
генерируемые со скоростью миллиона в секунґду, и он способен производить
вычисления путем сложеґния. вычитания, умножения и деления. В смысле
пракґтического применения возможности машины неисчерґпаемы... "
Мистер Боулен взглянул па вытянутое лицо молодого человека, слушавшего
его с безразличным видом.
-- Разве ты не гордишься, Найп? Неужели ты не рад?
-- Ну что вы, мистер Боулен, разумеется, я рад.
-- Думаю, нет нужды напоминать тебе. что твой вклад в этот проект,
особенно в его первоначальный замысел, был весьма значителен. Мало того, я
бы даже сказал, что без тебя и без некоторых твоих идей весь этот проект мог
бы и поныне остаться на бумаге.
Адольф Найп переступил с ноги на ногу и принялся рассматривать белые
руки своего шефа, его тонкие пальґцы, в которых тот вертел скрепку,
распрямляя ее и деґлая похожей на шпильку. Ему не нравились руки этого
человека. Да и лицо его ему не нравилось, особенно кроґшечный рот и
фиолетовые губы. Неприятнее всего было то, что, когда он говорил, двигалась
только нижняя губа.
-- Тебя что-то беспокоит, Найп? Что-нибудь серьезґное?
-- Ну что вы, мистер Боулен. Вовсе нет, "-- Тогда как ты смотришь на
то, чтобы отдохнуть неґдельку? Тебя это отвлечет. Да ты и заслужил это.
-- Право, не знаю, сэр.
Шеф помолчал, рассматривая стоящего перед ним выґсокого худого молодого
человека. Странный тип. Неужеґли он не может стоять прямо? Вечно кислая
физиономия, одет небрежно, эти пятна на пиджаке, волосы, закрываґющие
пол-лица.
-- Я бы хотел, чтобы ты отдохнул, Найп. Тебе это неґобходимо.
-- Хорошо, сэр. Если вам так хочется.
-- Возьми неделю. Если хочешь, две. Отправляйся куґда-нибудь в теплые
края. Загорай. Купайся. Ни о чем не думай. Побольше спи. А когда вернешься,
мы поговорим о будущем.
Адольф Найп отправился домой, в свою двухкомнатґную квартиру, на
автобусе. Бросив пальто на диван, он налил себе виски и сел перед пишущей
машинкой, стоявґшей на столе. Мистер Боулен прав. Конечно же он прав. Если
не считать того, что ему и половины неизвестно. Оп, наверно, думает, что
здесь замешана женщина. Когда моґлодого человека охватывает депрессия, все
думают, что виной тому женщина.
Из машинки торчал отпечатанный наполовину лист бумаги. Он склонился над
ним и стал читать. Заголовок гласил: "На волосок от гибели". Текст начинался
словаґми: "Была темная ночь, низко над землей нависли черґные тучи. В листве
деревьев свистел ветер, шел сильный дождь... "
Адольф Найп сделал глоток виски, ощутив сильный привкус солода. Он
почувствовал, как холодное виски тоґненькой струйкой побежало по горлу и
достигло желудґка. По телу разлилась теплота. А, черт с ним, с мистеґром
Джоном Боуленом. К черту компьютер. К черту...
Неожиданно, как это случается со всяким в минуту изумления, зрачки его
стали широко расширяться, рот приоткрылся. Он медленно поднял голову и
замер, не а силах пошевелиться. Не отрываясь, он уставился в одну точку на
стене, при этом взгляд его выражал скорее люґбопытство, чем удивление, но он
пристально глядел ток сорок, пятьдесят, шестьдесят секунд. Затем постепенно
(головы он не поворачивал) выражение лица его измениґлось, любопытство
сменилось выражением удовольствия, поначалу довольно слабо угадывавшимся в
уголках рта, но это радостное чувство росло, лицо его разгладилось,
обнаруживая полный восторг. Впервые за многие месяцы Адольф Найп улыбнулся.
-- Ну конечно же, -- громко сказал он, -- это просто смешно.
И он снова улыбнулся, при этом его верхняя губа поднялась и обнажились
зубы.
-- Идея отличная, но едва ли осуществимая, поэтому стоит ли вообще
думать об этом?
Начиная с этой минуты Адольф Найп ни о чем друґгом больше не думал.
Идея чрезвычайно захватила его, сначала потому, что у него появлялась
возможность -- правда, неопределенная -- самым жестоким образом отоґмстить
своим злейшим врагам. Минут десять или пятнаґдцать он неспешно рассматривал
ее именно с этой точки зрения, затем совершенно неожиданно для себя
принялґся самым серьезным образом изучать ее и с точки зрения практического
осуществления. Он взял лист бумаги и сдеґлал несколько предварительных
записей. Но дальше этоґго дело не пошло. Он тут же вспомнил старую истину,
заключающуюся в том, что насколько бы совершенна машина ни была, она не
способна творчески мыслить. Она справляется только с теми задачами, которые
своґдятся к математическим формулам, и задачи эти могут иметь одно -- и
только одно - верное решение.
В этом все дело. Другого пути нет. Машина не может обладать мозгом. Но,
с другой стороны, она может иметь память, не так ли? Компьютер обладает
замечательной памятью. Путем превращения электрических импульсов в
сверхзвуковые волны можно заставить машину запомнить одновременно тысячу
знаков, а затем, когда понадобитґся, в любое время получать информацию.
Нельзя ли поґэтому, исходя из этого принципа, создать аппарат памяти
неограниченного объема?
Мысль смелая, по как ее осуществить? Неожиданно ему в голову пришла еще
одна, хотя и простая па первый взгляд, идея. Суть ее сводилась к
слеґдующему. Грамматика английского языка в известной степени подчиняется
математическим законам. Допустим, даны слова и задан смысл того, что должно
быть сказаґно, тогда возможен только один порядок, в который эти слова могут
быть организованы.
Нет, подумал он, это не совсем так. Во многих предґложениях возможен
различный порядок слов и групп слов, и в любом случае грамматически это
будет оправґдано. Впрочем, не в этом суть. В основе своей теория верґпа.
Очевидно поэтому, что можно задать компьютеру ряд слов (вместо цифр) и
сделать так, чтобы машина органиґзовывала их в соответствии с правилами
грамматики. Нужно только, чтобы она выделяла глаголы, существиґтельные,
прилагательные, местоимения, хранила их в апґпарате памяти в качестве
словарного запаса и готовила их к выдаче по первому требованию. Потом нужно
будет подкинуть ей несколько сюжетов, и пусть она пишет.
Найпа теперь было не остановить. Он тут же принялґся за работу и не
прекращал упорных занятий в течение нескольких дней. По всей гостиной были
разбросаны лисґты бумаги, исписанные формулами и расчетами, словами,
тысячами слов, набросками сюжетов для рассказов, неизґвестно почему
пронумерованных; тут были большие выґписки из словаря Роже; целые страницы
были заполнеґны мужскими и женскими именами, сотнями фамилий, взятых из
телефонного справочника; отдельные листы были испещрены чертежами и схемами
контуров, коммуґтаторов и электронных ламп, чертежами машин,
преднаґзначенных для того, чтобы пробивать в перфокартах отґверстия
различной формы, и схемами какой-то диковинґной электрической машинки,
способной самостоятельно печатать десять тысяч слов в минуту. На отдельном
лисґте была набросана схема приборной панели с небольшиґми кнопками, причем
па каждой было написано назваґние какого-нибудь известного американского
журнала.
Он работал с упоением. Расхаживая по комнате среґди разбросанных бумаг,
он потирал руки и сам с собой разговаривал; время от времени он криво
усмехался и произносил смертельные оскорбления, при этом слово "издатель"
звучало довольно часто. На пятнадцатый день напряженной работы он сложил
бумаги в две огромные папки и отправился -- почти бегом -- в конторку "Джон
Боулен Инк. электронное оборудование".
Мистер Боулен был рад вновь увидеться с ним.
-- Слава Богу, Найп, ты выглядишь на сто процентов лучше. Хорошо
отдохнул? Где ты был?
Он как всегда неприятен и неряшлив, подумал мисґтер Боулен. Почему он
не может стоять прямо? Согнулся, словно высохшее дерево.
-- Ты выглядишь на сто процентов лучше, старица. И чего это он
усмехается, хотелось бы мне знать.
Каждый раз, когда я его вижу, мне кажется, что уши у
пего стали еще больше.
Адольф Найп положил папки на стол.
-- Смотрите, мистер Боулен! -- вскричал он. -- Поґсмотрите, что я
принес.
И он стал рассказывать, раскрыв папки и разложив чертежи перед
изумленным маленьким человечком. Он говорил целый час, подробно все
объясняя, а когда законґчил, отступил на шаг и слегка покраснел. Затаив
дыхаґние, он ждал приговора.
-- Знаешь что, Найп? Я думаю, что ты голова. Осторожнее, сказал себе
мистер Боулен. Обращайся с ним осторожнее. Он кое-что значит. Если бы только
эта его длинная лошадиная морда и огромные зубы не проґизводили такого
отталкивающего впечатления. У этого парня уши будто листья ревеня.
-- Но, мистер Боулен, она будет работать! Я ведь доґказал вам, что она
будет работать! И вы не сможете отґрицать этого!
-- Не спеши, Найп. Не спеши и послушай меня. Адольф Найп смотрел на
своего шефа, с каждой сеґкундой испытывая к нему все большее отвращение.
-- Твоя идея. -- зашевелилась нижняя губа мистера Боулена, -- довольно
оригинальна, я бы даже сказал, что это блестящая идея, и это еще раз
подтверждает мое мнеґние относительно твоих способностей, Найп. Но не бери
ее всерьез. В конце концов, приятель, какую мы можем извлечь из нее пользу?
Кому нужна машина, пишущая рассказы? Да- и какая, кстати, от нее выгода?
Скажи-ка мне,
-- Можно я сяду, сэр?
-- Конечно садись.
Адольф Найп присел па краешек стула. Шеф не своґдил с пего глаз,
ожидая, что он скажет.
-- Если позволите, я бы хотел объяснить вам, мистер Боулен, как я
пришел к этому.
-- Давай, Найп, валяй.
С ним нужно держаться попроще, сказал про себя мистер Боулен. Этот
парень почти гений. Это находка для фирмы. Его ценность можно сравнить со
слитком золота, вес которого равен его собственному. Взять хотя бы эти
бумаги. Ужасная чепуха. Просто поразительно, что он сам до всего этого
додумался. Никакого проку, разумеетґся, от всего этого нет. Никакой
коммерческой выгоды. Ни это еще раз говорит о том, что парень талантлив.
-- Пусть это будет чем-то вроде исповеди, мистер Боґулен. Мне кажется,
я смогу объяснить вам, почему я всегґда был таким... встревоженным, что ли.
-- Выкладывай, что там у тебя, Найп. Сам знаешь -- на меня можно
Зрелище было потрясающее. Вся спина, от плеч до основания позвоночника,
горела красками -- золотистыми, зелеными, голубыми, черными, розовыми.
Татуировка была такой густой, что казалось, портрет был написан маслом.
Юноша старался как можно ближе следовать первоначальным мазкам кисти, густо
заполняя их, и удачно сумел воспользоваться выступом лопаток, так что они
стали частью композиции. Более того, хотя он работал и медленно, ему
каким-то образом удалось доґстичь известной непосредственности. Портрет
получился вполне живой, в нем явно просматривалась вихреобразная,
выстраданная манера, столь характерная для друґгих работ Сутина. Ни о каком
сходстве речи не было. Скорее было передано настроение, а не сходство;
очерґтания лица женщины были расплывчаты, хотя само лиґцо обнаруживало
пьяную веселость, а на заднем плане кружились в водовороте темно-зеленые
мазки.
-- Грандиозно!
-- Мне и самому нравится. -- Юноша отступил, криґтически разглядывая
картину. -- Знаешь, -- прибавил он, -- мне кажется, будет неплохо, если я ее
подпишу. -- И, взяв жужжащую иглу, он в правом нижнем углу выґписал свое
имя, как раз над тем местом, где у Дриоли находились почки.
Старик по имени Дриоли стоял точно завороженный, разглядывая картину,
выставленную в витрине. Все это было так давно, будто произошло в другой
жизни.
А что же юноша? Что сделалось с ним? Он вспомнил, что, вернувшись с
войны -- первой войны, -- он затоскоґвал по нему и спросил Жози:
-- Где мой маленький калмык?
-- Уехал, -- ответила она тогда. -- Не знаю куда, но слышала, будто его
нанял какой-то меценат и услал в Серэ писать картины.
-- Может, он еще вернется.
-- Может, и вернется. Кто знает?
Тогда о нем вспомнили в последний раз. Вскоре посґле этого они
перебрались в Гавр, где было больше матроґсов и работы. Старик улыбнулся,
вспомнив Гавр. Эти гоґды между войнами были отличными годами: у него была
небольшая мастерская недалеко от порта, хорошая кварґтира и всегда много
работы -- каждый день приходило трое, четверо, пятеро матросов, желавших
иметь картину на руке. Это были действительно отличные годы.
Потом разразилась вторая война, явились немцы, Жоґзи была убита, и
всему пришел конец. Уже никому не нужны были картины на руке. А он к тому
времени был слишком стар, чтобы делать какую-нибудь другую работу. В
отчаянии он отправился назад в Париж, смутґно надеясь на то, что в этом
большом городе ему повеґзет. Однако этого не произошло.
И вот война закончилась, и у него нет ни сил, ни средств, чтобы снова
приняться за свое ремесло. Не очень-то просто старику решить, чем заняться,
особенно если он не любит попрошайничать. Но что еще остается, если не
хочешь помереть с голоду?
Так-так, думал он, глядя на картину. Значит, это раґбота моего
маленького калмыка. И как это при виде таґкого маленького предмета оживает
память. Еще нескольґко минут назад он и не помнил, что у него расписана
спина. Он уже давным-давно позабыл об этом. Придвиґнувшись еще ближе к
витрине, он заглянул в галерею. На стенах было развешано много других
картин, и, поґхоже, все они были работами одного художника. По гаґлерее
бродило много людей. Понятно, это была персоґнальная выставка.
Повинуясь внезапному" побуждению, Дриоли распахґнул дверь галереи и
вошел внутрь.
Это было длинное помещение, покрытое толстым ковґром цвета вина, и --
Боже мой! -- как здесь красиво и тепло! Вокруг бродили все эти люди,
рассматривая карґтины, холеные, с достоинством державшиеся люди, и у каждого
в руке был каталог. Дриоли стоял в дверях, нервно озираясь, соображая,
хватит ли у него решимоґсти двинуться вперед и смешаться с этой толпой. Но
не успел он набраться смелости, как за его спиной разґдался голос:
-- Что вам угодно?
Говоривший был в черной визитке. Это был коренаґстый человек с очень
белым лицом. Оно у него было дряблое и такое толстое, что щеки свисали
складками, как уши у спаниеля. Он подошел вплотную к Дриоли и снова спросил:
-- Что вам угодно? Дриоли молчал.
-- Будьте любезны, -- говорил человек, -- потрудитесь выйти из моей
галереи.
-- Разве мне нельзя посмотреть картины?
-- Я прошу вас выйти.
Дриоли не двинулся с места. Неожиданно он почувґствовал, как его
переполняет ярость. ~ -- Давайте не будем устраивать скандал, -- говорил
человек. -- Сюда, пожалуйста. -- Он положил свою жирґную белую лапу на руку
Дриоли и начал подталкивать его к двери.
Этого он стерпеть не мог.
-- Убери от меня свои чертовы руки! -- закричал Дриоли.
Его голос разнесся по длинной галерее, и все поверґнули головы в его
сторону -- испуганные лица глядели на человека, который произвел этот шум.
Какой-то слуґжитель поспешил на помощь, и вдвоем они попытались выставить
Дриоли за дверь. Люди молча наблюдали за борьбой, их лица почти не выражали
интереса, и, каґзалось, они думали про себя: "Все в порядке. Нам это
неопасно. Сейчас все уладят".
-- У меня тоже, -- кричал Дриоли, -- у меня тоже есть картина этого
художника! Он был моим другом, и у меня есть картина, которую он мне
подарил!
-- Сумасшедший.
-- Ненормальный. Чокнутый.
-- Нужно вызвать полицию.
Сделав резкое движение, Дриоли неожиданно вырвалґся от двоих мужчин и,
прежде чем они смогли останоґвить его, уже бежал по галерее и кричал:
-- Я вам сейчас ее покажу! Сейчас покажу! Сейчас сами увидите! -- Он
скинул пальто, потом пиджак и руґбашку и повернулся к людям спиной. -- Ну
что? -- заґкричал он, часто дыша. -- Видите? Вот она!
Внезапно наступила полная тишина, все замерли на месте, молча глядя на
него в каком-то оцепенении. Все смотрели на татуировку. Она еще не сошла, и
цвета быґли по-прежнему яркие, однако старик похудел, лопатки выступали, и в
результате картина, хотя и не произвоґдила столь сильное впечатление,
казалась какой-то сморґщенной и мятой. Кто-то произнес:
-- О Господи, да ведь это правда! Все тотчас же пришли в движение,
поднялся гул гоґлосов, и вокруг старика мгновенно собралась толпа.
-- Нет никакого сомнения! ,
-- Его ранняя манера, не так ли?
-- Это просто удивительно!
-- И смотрите -- она подписана!
-- Наклонитесь-ка вперед, друг мой, чтобы картина расправилась.
-- Вроде старая, когда она была написана?
-- В тысяча девятьсот тринадцатом, -- ответил Дриоґли, не оборачиваясь.
-- Осенью.
-- Кто научил Сутина татуировке?
-- Я.
-- А кто эта женщина?
-- Моя жена.
Владелец галереи протискивался сквозь толпу к Дриґоли. Теперь он был
спокоен, совершенно серьезен и вмеґсте с тем улыбался во весь рот.
-- Месье, -- сказал он. -- Я ее покупаю. Дриоли увидел, как складки
жира заколыхались, когґда тот задвигал челюстями.
-- Я говорю, что покупаю ее.
-- Как же вы можете ее купить? -- мягко спросил Дриоли.
-- Я дам вам за нее двести тысяч франков. -- Маленьґкие глазки торговца
затуманились, а крылья широкого носа начали подрагивать.
-- Не соглашайтесь! -- шепотом проговорил кто-то и толпе. -- Она стоит
в двадцать раз больше.
Дриоли раскрыл было рот, собираясь что-то сказать. Но ни слова ему не
удалось из себя выдавить, и он заґкрыл его, потом снова раскрыл и медленно
произнес:
-- . Но как же я могу продать ее? -- В голосе его про-" звучала
безысходная печаль.
-- Да! -- заговорили в толпе. -- Как он может продать ее? Это же часть
его самого!
-- Послушайте, -- сказал владелец, подходя к нему ближе. -- Я помогу
вам. Я сделаю вас богатым. Вместе мы ведь сможем договориться насчет этой
картины, а?
Предчувствуя недоброе, Дриоли глядел на него.
-- Но как же вы можете купить ее, месье? Что вы с ней станете делать,
когда купите? Где вы будете ее храґнить? Куда вы поместите ее сегодня? А
завтра?
-- Ага, где я буду ее хранить? Да, где я буду ее храґнить? Так, где же
я буду ее хранить? Гм... так... -- Делец почесал свой нос жирным белым
пальцем. -- Мне так каґжется, -- сказал он, -- что если я покупаю картину,
то я покупаю и вас. Вот в этом вся беда. -- Он помолчал и снова почесал свой
нос. -- Сама картина не представляв! никакой ценности, пока вы живы. Сколько
вам лет, друг мой?
-- Шестьдесят один.
-- По здоровье у вас, наверно, не очень крепкое, а? -- Делец отнял руку
от носа и смерил Дриоли взглядом, точно фермер, оценивающий старую клячу.
-- Мне это не нравится, -- отходя бочком, сказал Дриоли. -- Правда,
месье, мне это не нравится.
Пятясь, он попал прямо в объятия высокого мужчиґны, который расставил
руки и мягко обхватил его за плеґчи. Дриоли оглянулся и извинился. Мужчина
улыбнулся ему и рукой, облаченной в перчатку канареечного цвета, ободряюще
похлопал старика по голому плечу.
-- Послушайте, дружище, -- сказал незнакомец, по-прежнему улыбаясь. --
Вы любите купаться и греться на солнышке?
Дриоли испуганно взглянул на него.
-- Вы любите хорошую еду и знаменитое красное виґно из Бордо? --
Мужчина продолжал улыбаться, обнажив крепкие белые зубы с проблеском золота.
Он говорил мягким завораживающим голосом, не снимая при этом руки в перчатке
с плеча Дриоли. -- Вам все это нравится?
-- Ну... да, -- недоумевая, ответил Дриоли. -- Конечно.
-- А общество красивых женщин?
-- Почему бы и нет?
-- А гардероб, полный костюмов и рубашек, сшитых специально для вас?
Кажется, вы испытываете некотоґрую нужду в одежде.
Дриоли смотрел на этого щеголеватого господина, ожидая, когда тот
изложит свое предложение до конца.
-- Вы когда-нибудь носили обувь, сделанную по ваґшей мерке?
-- Нет.
-- А хотели бы?
-- Видите ли...
-- А чтобы вас каждое утро брили и причесывали?
Дриоли смотрел на него во все глаза и ничего не гоґворил.
-- А чтобы пухленькая симпатичная девушка ухажиґвала за вашими ногтями?
Кто-то в толпе захихикал.
-- А чтобы возле вашей постели был колокольчик, с помощью которого вы
утром вызывали бы служанку и велели ей принести завтрак? Хотели бы вы все
это иметь, дружище? Вам это кажется заманчивым?
Дриоли молча смотрел на него.
-- Видите ли, я являюсь владельцем гостиницы "Бриґстоль" в Каннах. И я
приглашаю вас поехать туда я жить там в качестве моего гостя до конца жизни
в удобґстве и комфорте. -- Человек помолчал, дав возможность своему
слушателю сполна насладиться столь радостной перспективой. -- Единственной
вашей обязанностью -- могу я сказать -- удовольствием? -- будет проводить
вреґмя на берегу в плавках, расхаживая среди гостей, загоґрая, купаясь,
попивая коктейли. Вы бы хотели этого?
Ответа не последовало.
-- Разве вы не понимаете -- все гости таким образом смогли бы
рассматривать эту удивительную картину Су-тина. Вы станете знаменитым, и о
вас будут говорить:
"Глядите-ка, вон тот человек с десятью миллионами франков на спине".
Вам нравится эта идея, месье? Вам это льстит?
Дриоли взглянул на высокого мужчину в перчатках канареечного цвета, так
и не понимая, шутит ли он.
-- Идея забавная, -- медленно произнес он. -- Но вы всерьез об этом
говорите?
-- Разумеется, всерьез.
-- Постойте, -- вмешался делец. -- Послушайте, стариґна. Вот как мы
разрешим нашу проблему. Я покупаю картину и договорюсь с хирургом, чтобы он
снял кожу с вашей спины, и вы сможете идти на все четыре стоґроны и тратить
в свое удовольствие те громадные деньґги, которые я вам за нее дам.
-- Без кожи на спине?
-- Нет-нет, что вы! Вы меня неправильно поняли. Хирург заменит вам
старую кожу новой. Это просто.
-- А он сможет это сделать?
-- Здесь нет ничего сложного.
-- Это невозможно! -- сказал человек в перчатках каґнареечного цвета.
-- Он слишком стар для такой серьезґной операции по пересадке кожи. Это его
погубит. Это погубит вас, дружище.
-- Это меня погубит?
-- Естественно. Вы этого не перенесете. Только картине ничего не
сделается.
-- Боже мой! -- вскричал Дриоли.
Ужас охватил его; он окинул взором лица людей, наґблюдавших за ним, и в
наступившей тишине из толпы послышался еще чей-то негромкий голос:
-- А если бы, скажем, предложить этому старику доґстаточно денег, он,
может, согласится прямо на месте покончить с собой. Кто знает?
Несколько человек хихикнули. Делец беспокойно пеґреступил с ноги на
ногу.
Рука в перчатке канареечного цвета снова похлопала Дриоли по плечу.
-- Решайтесь, -- говорил мужчина, широко улыбаясь белозубой улыбкой. --
Пойдемте закажем хороший обед и еще немного поговорим. Как? Вы, верно,
голодны?
Нахмурившись, Дриоли смотрел на него. Ему не нраґвилась длинная гибкая
шея этого человека и не нравиґлось, как он выгибал ее при разговоре, точно
змея.
-- Как насчет жареной утки и бутылочки "Шамбертэна"? -- говорил
мужчина. Он сочно, с аппетитом выговаривал слова. -- Или, допустим,
каштанового суфле, легґкого и воздушного?
Дриоли обратил свой взор к потолку, его губы увґлажнились и отвисли.
Видно было, что бедняга буквальґно распустил слюни.
-- Какую вы предпочитаете утку? -- продолжал мужґчина. -- Чтобы она
была хорошо прожарена и покрыта хрустящей корочкой или...
-- Иду, -- быстро проговорил Дриоли. Он схватил руґбашку и лихорадочно
натянул ее через голову. -- Поґдождите меня, месье. Я иду. -- И через минуту
он исчез из галереи вместе со своим новым хозяином.
Не прошло и нескольких недель, как картина Сутина, изображающая женскую
голову, исполненная в неґобычной манере, вставленная в замечательную раму и
густо покрытая лаком, была выставлена для продажи в Буэнос-Айресе. Это, а
также то обстоятельство, что в Каннах нет гостиницы под названием
"Бристоль", заставґляет немного насторожиться, и вместе с тем остается
поґжелать старику здоровья и искренне понадеяться на то, что, где бы он ни
был в настоящее время, при нем наґходятся пухленькая симпатичная девушка,
которая ухаґживает за его ногтями, и служанка, приносящая ему по утрам
завтрак в постель.
Перевод И. А. Богданова
В кн.: Роальд Даль. Убийство Патрика Мэлони
Москва: РИЦ "Культ-информ-пресс", СКФ "Человек", 1991
OCR & spellchecked by Alexandr V. Rudenko (п'ятниця, 13 липня 2001 р. )
avrud@mail. ru
- Ну вот, Найп, дружище, теперь, когда все позади, пригласил тебя,
чтобы сказать, что, по-моеґму отлично справился с работой.
Адольф Найп молча стоял перед сидевшим за столом мистером Боуленом,
всем своим видом давая понять, что особенного восторга он не испытывал.
-- Разве ты не доволен?
-- Доволен, мистер Боулен.
-- Ты читал, что пишут сегодняшние газеты?
-- Нет, сэр, не читал.
Человек, сидевший за столом, развернул газету и стал читать:
-- "Завершена работа по созданию компьютера, выґполнявшаяся по заданию
правительства. На сегодняшґний день это, пожалуй, самая мощная
электронно-вычисґлительная машина в мире. Ее основным назначением явґляется
удовлетворение постоянно растущих требований пауки, промышленности и
административных органов в быстрейшем осуществлении математических
вычислений, которые раньше, когда пользовались традиционными методами, были
бы попросту невозможны или требовали больше времени, чем отводилось па
изучение какой-либо задачи. По словам Джека Боулена, главы
электротехниґческой фирмы, в которой в основном проводилась рабоґта,
быстрота действия повои машины может быть полґностью осознана, если привести
такой пример: па решеґние задачи, занимающей у математика месяц, у машины
уходит лишь пять секунд. За три минуты она произвоґдит вычисления, которые,
будь они записаны на бумаге (если это вообще возможно), заняли бы
полмиллиона страниц. В этом компьютере используются электрические импульсы,
генерируемые со скоростью миллиона в секунґду, и он способен производить
вычисления путем сложеґния. вычитания, умножения и деления. В смысле
пракґтического применения возможности машины неисчерґпаемы... "
Мистер Боулен взглянул па вытянутое лицо молодого человека, слушавшего
его с безразличным видом.
-- Разве ты не гордишься, Найп? Неужели ты не рад?
-- Ну что вы, мистер Боулен, разумеется, я рад.
-- Думаю, нет нужды напоминать тебе. что твой вклад в этот проект,
особенно в его первоначальный замысел, был весьма значителен. Мало того, я
бы даже сказал, что без тебя и без некоторых твоих идей весь этот проект мог
бы и поныне остаться на бумаге.
Адольф Найп переступил с ноги на ногу и принялся рассматривать белые
руки своего шефа, его тонкие пальґцы, в которых тот вертел скрепку,
распрямляя ее и деґлая похожей на шпильку. Ему не нравились руки этого
человека. Да и лицо его ему не нравилось, особенно кроґшечный рот и
фиолетовые губы. Неприятнее всего было то, что, когда он говорил, двигалась
только нижняя губа.
-- Тебя что-то беспокоит, Найп? Что-нибудь серьезґное?
-- Ну что вы, мистер Боулен. Вовсе нет, "-- Тогда как ты смотришь на
то, чтобы отдохнуть неґдельку? Тебя это отвлечет. Да ты и заслужил это.
-- Право, не знаю, сэр.
Шеф помолчал, рассматривая стоящего перед ним выґсокого худого молодого
человека. Странный тип. Неужеґли он не может стоять прямо? Вечно кислая
физиономия, одет небрежно, эти пятна на пиджаке, волосы, закрываґющие
пол-лица.
-- Я бы хотел, чтобы ты отдохнул, Найп. Тебе это неґобходимо.
-- Хорошо, сэр. Если вам так хочется.
-- Возьми неделю. Если хочешь, две. Отправляйся куґда-нибудь в теплые
края. Загорай. Купайся. Ни о чем не думай. Побольше спи. А когда вернешься,
мы поговорим о будущем.
Адольф Найп отправился домой, в свою двухкомнатґную квартиру, на
автобусе. Бросив пальто на диван, он налил себе виски и сел перед пишущей
машинкой, стоявґшей на столе. Мистер Боулен прав. Конечно же он прав. Если
не считать того, что ему и половины неизвестно. Оп, наверно, думает, что
здесь замешана женщина. Когда моґлодого человека охватывает депрессия, все
думают, что виной тому женщина.
Из машинки торчал отпечатанный наполовину лист бумаги. Он склонился над
ним и стал читать. Заголовок гласил: "На волосок от гибели". Текст начинался
словаґми: "Была темная ночь, низко над землей нависли черґные тучи. В листве
деревьев свистел ветер, шел сильный дождь... "
Адольф Найп сделал глоток виски, ощутив сильный привкус солода. Он
почувствовал, как холодное виски тоґненькой струйкой побежало по горлу и
достигло желудґка. По телу разлилась теплота. А, черт с ним, с мистеґром
Джоном Боуленом. К черту компьютер. К черту...
Неожиданно, как это случается со всяким в минуту изумления, зрачки его
стали широко расширяться, рот приоткрылся. Он медленно поднял голову и
замер, не а силах пошевелиться. Не отрываясь, он уставился в одну точку на
стене, при этом взгляд его выражал скорее люґбопытство, чем удивление, но он
пристально глядел ток сорок, пятьдесят, шестьдесят секунд. Затем постепенно
(головы он не поворачивал) выражение лица его измениґлось, любопытство
сменилось выражением удовольствия, поначалу довольно слабо угадывавшимся в
уголках рта, но это радостное чувство росло, лицо его разгладилось,
обнаруживая полный восторг. Впервые за многие месяцы Адольф Найп улыбнулся.
-- Ну конечно же, -- громко сказал он, -- это просто смешно.
И он снова улыбнулся, при этом его верхняя губа поднялась и обнажились
зубы.
-- Идея отличная, но едва ли осуществимая, поэтому стоит ли вообще
думать об этом?
Начиная с этой минуты Адольф Найп ни о чем друґгом больше не думал.
Идея чрезвычайно захватила его, сначала потому, что у него появлялась
возможность -- правда, неопределенная -- самым жестоким образом отоґмстить
своим злейшим врагам. Минут десять или пятнаґдцать он неспешно рассматривал
ее именно с этой точки зрения, затем совершенно неожиданно для себя
принялґся самым серьезным образом изучать ее и с точки зрения практического
осуществления. Он взял лист бумаги и сдеґлал несколько предварительных
записей. Но дальше этоґго дело не пошло. Он тут же вспомнил старую истину,
заключающуюся в том, что насколько бы совершенна машина ни была, она не
способна творчески мыслить. Она справляется только с теми задачами, которые
своґдятся к математическим формулам, и задачи эти могут иметь одно -- и
только одно - верное решение.
В этом все дело. Другого пути нет. Машина не может обладать мозгом. Но,
с другой стороны, она может иметь память, не так ли? Компьютер обладает
замечательной памятью. Путем превращения электрических импульсов в
сверхзвуковые волны можно заставить машину запомнить одновременно тысячу
знаков, а затем, когда понадобитґся, в любое время получать информацию.
Нельзя ли поґэтому, исходя из этого принципа, создать аппарат памяти
неограниченного объема?
Мысль смелая, по как ее осуществить? Неожиданно ему в голову пришла еще
одна, хотя и простая па первый взгляд, идея. Суть ее сводилась к
слеґдующему. Грамматика английского языка в известной степени подчиняется
математическим законам. Допустим, даны слова и задан смысл того, что должно
быть сказаґно, тогда возможен только один порядок, в который эти слова могут
быть организованы.
Нет, подумал он, это не совсем так. Во многих предґложениях возможен
различный порядок слов и групп слов, и в любом случае грамматически это
будет оправґдано. Впрочем, не в этом суть. В основе своей теория верґпа.
Очевидно поэтому, что можно задать компьютеру ряд слов (вместо цифр) и
сделать так, чтобы машина органиґзовывала их в соответствии с правилами
грамматики. Нужно только, чтобы она выделяла глаголы, существиґтельные,
прилагательные, местоимения, хранила их в апґпарате памяти в качестве
словарного запаса и готовила их к выдаче по первому требованию. Потом нужно
будет подкинуть ей несколько сюжетов, и пусть она пишет.
Найпа теперь было не остановить. Он тут же принялґся за работу и не
прекращал упорных занятий в течение нескольких дней. По всей гостиной были
разбросаны лисґты бумаги, исписанные формулами и расчетами, словами,
тысячами слов, набросками сюжетов для рассказов, неизґвестно почему
пронумерованных; тут были большие выґписки из словаря Роже; целые страницы
были заполнеґны мужскими и женскими именами, сотнями фамилий, взятых из
телефонного справочника; отдельные листы были испещрены чертежами и схемами
контуров, коммуґтаторов и электронных ламп, чертежами машин,
преднаґзначенных для того, чтобы пробивать в перфокартах отґверстия
различной формы, и схемами какой-то диковинґной электрической машинки,
способной самостоятельно печатать десять тысяч слов в минуту. На отдельном
лисґте была набросана схема приборной панели с небольшиґми кнопками, причем
па каждой было написано назваґние какого-нибудь известного американского
журнала.
Он работал с упоением. Расхаживая по комнате среґди разбросанных бумаг,
он потирал руки и сам с собой разговаривал; время от времени он криво
усмехался и произносил смертельные оскорбления, при этом слово "издатель"
звучало довольно часто. На пятнадцатый день напряженной работы он сложил
бумаги в две огромные папки и отправился -- почти бегом -- в конторку "Джон
Боулен Инк. электронное оборудование".
Мистер Боулен был рад вновь увидеться с ним.
-- Слава Богу, Найп, ты выглядишь на сто процентов лучше. Хорошо
отдохнул? Где ты был?
Он как всегда неприятен и неряшлив, подумал мисґтер Боулен. Почему он
не может стоять прямо? Согнулся, словно высохшее дерево.
-- Ты выглядишь на сто процентов лучше, старица. И чего это он
усмехается, хотелось бы мне знать.
Каждый раз, когда я его вижу, мне кажется, что уши у
пего стали еще больше.
Адольф Найп положил папки на стол.
-- Смотрите, мистер Боулен! -- вскричал он. -- Поґсмотрите, что я
принес.
И он стал рассказывать, раскрыв папки и разложив чертежи перед
изумленным маленьким человечком. Он говорил целый час, подробно все
объясняя, а когда законґчил, отступил на шаг и слегка покраснел. Затаив
дыхаґние, он ждал приговора.
-- Знаешь что, Найп? Я думаю, что ты голова. Осторожнее, сказал себе
мистер Боулен. Обращайся с ним осторожнее. Он кое-что значит. Если бы только
эта его длинная лошадиная морда и огромные зубы не проґизводили такого
отталкивающего впечатления. У этого парня уши будто листья ревеня.
-- Но, мистер Боулен, она будет работать! Я ведь доґказал вам, что она
будет работать! И вы не сможете отґрицать этого!
-- Не спеши, Найп. Не спеши и послушай меня. Адольф Найп смотрел на
своего шефа, с каждой сеґкундой испытывая к нему все большее отвращение.
-- Твоя идея. -- зашевелилась нижняя губа мистера Боулена, -- довольно
оригинальна, я бы даже сказал, что это блестящая идея, и это еще раз
подтверждает мое мнеґние относительно твоих способностей, Найп. Но не бери
ее всерьез. В конце концов, приятель, какую мы можем извлечь из нее пользу?
Кому нужна машина, пишущая рассказы? Да- и какая, кстати, от нее выгода?
Скажи-ка мне,
-- Можно я сяду, сэр?
-- Конечно садись.
Адольф Найп присел па краешек стула. Шеф не своґдил с пего глаз,
ожидая, что он скажет.
-- Если позволите, я бы хотел объяснить вам, мистер Боулен, как я
пришел к этому.
-- Давай, Найп, валяй.
С ним нужно держаться попроще, сказал про себя мистер Боулен. Этот
парень почти гений. Это находка для фирмы. Его ценность можно сравнить со
слитком золота, вес которого равен его собственному. Взять хотя бы эти
бумаги. Ужасная чепуха. Просто поразительно, что он сам до всего этого
додумался. Никакого проку, разумеетґся, от всего этого нет. Никакой
коммерческой выгоды. Ни это еще раз говорит о том, что парень талантлив.
-- Пусть это будет чем-то вроде исповеди, мистер Боґулен. Мне кажется,
я смогу объяснить вам, почему я всегґда был таким... встревоженным, что ли.
-- Выкладывай, что там у тебя, Найп. Сам знаешь -- на меня можно