– Можно мне присесть? – выдавил из себя Кил, обращаясь к Лине.
   Она кивнула:
   – Мне тоже интересно послушать, Вилли.
   – Ну… – вздохнул он, усаживаясь. – Я не купился на сцену, разыгранную вами сегодня утром: мне сразу стало понятно, что вы знакомы, и потому, постучав в вашу дверь и не получив ответа, я решил заглянуть в номер вашего приятеля.
   Лина опять кивнула: это казалось вполне логичным.
   – И что же тебе от меня нужно? – поинтересовалась она.
   – Денег…
   – Но ведь я обещала, что мы отправимся в банк завтра. Ты что – сомневаешься в моей честности?
   – Дело не в этом, – поспешил заверить ее Кил. – Просто кое-что изменилось. – Он бросил быстрый взгляд на стоящего у стены Гейзо. – Другой ваш знакомый – тот, которого я встречал на станции…
   Брови Лины взметнулись вверх.
   – Он приходил ко мне недавно. Он поклялся, что убьет меня, если я не назову ему имени того, кто спас Клэр Мэбли прошлой ночью.
   – И вы назвали его? – презрительно скривился Гейзо.
   Вилли поднял рубашку, чтобы продемонстрировать множество синяков, покрывающих его грудь и бока. Лина захлопала глазами.
   – Посмотри на это, приятель, – повернулся Вилли к Гейзо. – У того парня нет ни капли терпения, а мне не хватает денег, чтобы убраться как можно дальше из этих мест. Клянусь: он собирается убить меня, – добавил он, снова обращаясь к Лине. – Я прочел это в его глазах.
   Вилли опустил рубашку и, застонав от боли, принялся заправлять ее в брюки. Лина сочувственно поморщилась.
   – Тебе и вправду лучше уехать, Вилли, – согласилась она. – А друга своего ты предупредил?
   Вилли покачал головой:
   – У него дома никто не отвечает, – должно быть, они с матерью куда-то ушли.
   Лина указала на телефон:
   – Может, попробуешь еще раз?
   – Некогда. Снаружи меня ждет машина. Завтра в это время я уже буду в западной части страны – там, где ваш знакомый меня не найдет. Я не вернусь сюда, пока он не покинет Англию.
   – То есть ты хочешь получить оставшуюся часть денег немедленно.
   – Ну, если они у вас есть.
   Кил полез в карман и замер, когда Гейзо шагнул в его сторону.
   – Я просто хотел достать бумажку с адресом, – пояснил он. – Можно, мисс Грант?
   – Конечно.
   Кил вынул сложенный клочок бумаги и вручил его Лине.
   – Вы сможете переслать причитающуюся мне сумму сюда. Правда, сам я буду находиться совсем в другом месте, но парень, который проживает по этому адресу, передаст мне все, что поступит на мое имя.
   – Джим, у тебя есть деньги? – спросила девушка.
   – Только дорожные чеки.
   – Ты не подпишешь один для Вилли?
   – Разумеется.
   Гейзо был явно недоволен поворотом дела, но не решился спорить с хозяйкой – тем более в присутствии третьего лица.
   – Есть кое-что еще, – шмыгнул носом Вилли, принимая чек и направляясь к двери.
   – Что именно? – насторожилась Лина.
   – Этот человек… он заставил меня подтвердить ему имя того, кто нанял нас с Дэйви, чтобы защитить Клэр Мэбли. Именно «подтвердить» – он так и сказал. Простите, мисс Грант, – прохныкал Кил и, прежде чем Гейзо успел шевельнуться, вылетел в коридор.
   – Мелкая гадина, – пробормотал телохранитель.
   Он двинулся было к двери, но Лина остановила его:
   – Не надо, Джим. По крайней мере, мы предупреждены. Он же мог этого и не делать.
   – Он пришел сюда исключительно ради денег.
   – Пожалуй…
   «Черт, ну почему я раньше об этом не подумала? Мне с самого начала следовало принять в расчет возможное предательство Вилли!»
   – Бетт в любом случае вычислил бы меня, – добавила она вслух.
   – Тоже верно…
   Лина взглянула на часы: день был на исходе.
   – До приезда папы и Мэддена осталось совсем немного времени. А уж Мэдден справится с Беттом.
   Гейзо пересек комнату и выглянул в окно: машина, увозившая Вилли, как раз заворачивала за угол.
   – Я не прочь разобраться с Беттом еще до приезда Мэддена.
   Лина решительно замотала головой:
   – Только если он сам придет.
   – Да, конечно, мисс Грант. Это я так – мечтаю вслух.
   «Я тоже», – усмехнулась про себя Лина: она прекрасно сознавала, что с Беттом не стоит связываться, даже заручившись помощью Гейзо, – Майкл ведь был абсолютно ненормальным, а кто же без острой необходимости выясняет отношения с психами?
   – Меня очень тревожит судьба друга Вилли, – вздохнула она.
   В глазах у Гейзо промелькнуло изумление. Он быстро отвел взгляд, но Лина успела прочесть его мысль: «В груди у Снежной Королевы проснулось сердце!»
   Что ж, он не ошибся: Феликс Гэйвин действительно сумел растопить лед, и теперь девушка ис– | кренне переживала за приятеля Вилли, за охранявшего ее Джима и за всех, кто мог случайно подвернуться Бетту под руку.
   Она не знала, как избавиться от нахлынувших на нее чувств, но еще более странным ей казалось то обстоятельство, что она и не пыталась этого сделать;
   Все это очень больно ранило, а Лина не любила боль, однако она то и дело ловила себя на мысли, что не хочет выходить из своего нового состояния. Она не могла отрицать, что оно принесло ей жестокие муки, но вместе с тем к ней пришло и кое-что еще. Что-то незнакомое. Сострадание, наверное…
   А оно, в свою очередь, подарило ей надежду на будущее: да-да, как ни поразительно, но, заботясь о других, Лина стала чувствовать себя лучше. Это шло вразрез со всеми учениями Ордена и, что еще хуже, могло оказаться обманом, временным помешательством, но Лина все сильнее укреплялась в решимости никогда больше не быть прежней.
   Конечно, это не поможет ей заполучить Феликса.
   Зато она сумеет обрести покой. А ведь она искала его всю свою жизнь – просто не понимала, чего именно ей не хватает… пока не встретила Феликса Гэйвина.
   – По-твоему, человек может измениться? – спросила Лина Гейзо.
   Он снова посмотрел на нее, на этот раз уже не скрывая своего удивления.
   – Я имею в виду – измениться по-настоящему, – уточнила она. – Не внешне и не за счет маски, которую надеваешь перед тем, как повернуться лицом к миру, а вот здесь, – она прикоснулась к своей груди, – в самой глубине души.
   Гейзо окончательно растерялся:
   – Я не уверен, что понимаю вас…
   – Не бойся, – подбодрила его Лина. – Забудь на минуту о том, что ты работаешь на меня, и выскажи свое мнение.
   – Это зависит от масштабов перемен, – заметил Гейзо. Он не назвал никого конкретно, но Лина сразу поняла, что он говорит о ней. – Если они большие, глубинные, то вряд ли человеку удастся справиться с ними легко и просто: ему потребуется долгое время и море терпения, чтобы привыкнуть к ним, но для того, кто по-настоящему одержим своей целью, нет ничего невозможного.
   «Но это же интерпретация одного из главных учений Ордена!» – удивилась Лина.
   И в этот момент яркая. мысль пронеслась у нее в голове.
   «Должно быть, так и приходит просветление, – с улыбкой подумала она. – Все вокруг вдруг становится на свои места, и нет на свете ничего такого, что было бы неподвластно твоему пониманию. Проблема кроется вовсе не в учениях Ордена, а в том, как люди истолковывают их».
   – Спасибо, Джим, – произнесла она вслух.
 
5
 
   – Джон Мэдден очень могущественный человек, – начал Гонинан.
   После того как они допили чай, он пригласил Джейни и Клэр прогуляться к небольшой бухте. Она находилась довольно далеко от коттеджа и окружавших его полуразрушенных строений – то есть от всего, что было создано руками человека. Здесь буйная растительность окончательно вышла из-под контроля и вернулась в свое первобытное состояние.
   Все трое присели на каменный выступ – гладкий и серый, как старая кость.
   – Помимо магических способностей у Мэддена есть огромное состояние и власть. Остальные члены Тайного Совета Ордена Серого Голубя также занимают очень влиятельное положение в обществе. Вместе они сформировали глобальную сеть, опутывающую все сферы мирового бизнеса и политики.
   – Почему, – не удержалась Джейни, – злодеи каждый раз оказываются либо бизнесменами, либо политиками?
   Гонинан улыбнулся:
   – Так было всегда. Они стремятся к власти, а бизнес и политика дают эту власть.
   – И еще религия, – добавила Клэр.
   – И еще религия, – согласился Гонинан. – Отсюда и Орден Серого Голубя.
   – А кому они там служат? – спросила Джейни. – Этому серому голубю? Или Мэддену?
   – Религия подразумевает служение высшему божеству, – ответил Гонинан, – но, как это часто бывает со всем, что не имеет четкого материального воплощения, границы религии колеблются в зависимости от подхода. Одни ищут в ней утешения, другие – надежду на лучшую долю в загробном мире, третьи – просветления, но есть и такие, кто рассматривает ее как Путь к власти, уже не предполагающий служения. А Путь этот, в свою очередь, меняется в соответствии с тем, кто на него ступает – даосист или Алистер Кроули.
   – А кто это такой? – поинтересовалась Джейни.
   – Вообще-то он корнуоллец. Родом из Плимута. Кто-то ненавидит его, кто-то превозносит… Все опять же упирается в личность человека, который высказывает свое мнение.
   – Кроули был очень злым, – заметила Клэр. – Проповедовать его учения могут только чудовища.
   Гонинан покачал головой:
   – Это все равно что осудить всех без исключения христиан за святую инквизицию или свойственный им и по сей день фундаментализм. Конечно, сам Кроули обладал несколько извращенным мировоззрением, но ведь при этом в его работах было немало и мудрых мыслей. Как позднее у Рона Хаб-барда.[48]
   – А он кто такой? – поинтересовалась Джейни.
   – Основатель сайентологии.
   Джейни приходилось встречаться с сайентологами – они не раз останавливали ее на улицах Лондона с предложением ответить на вопросы какого-нибудь теста.
   – Я не знала, что Хаббард тоже извращенец, – удивилась Клэр.
   – А я этого и не говорил, – улыбнулся Гонинан. – Я вспомнил о нем, чтобы показать вам на живом примере, как чье-то учение может быть отвергнуто большинством – чаще всего даже не по-399
   Чарльз де Линт трудившимся как следует с ним ознакомиться, и вместе с тем содержать в себе элементы вечных истин. Все, что сделал Хаббард, – это облек их в более понятную для своих современников форму. Должен заметить, прием неновый, но, в конце концов, в каждой религии присутствуют отголоски предшественниц.
   – По-вашему, – сморщила лоб Джейни, – важна не столько сама религия или личность ее основателя, сколько то конкретное толкование, которое дают ей ее последователи?
   – Именно. Что снова возвращает нас к Джону Мэддену и Ордену Серого Голубя. Догматы этого сообщества практически ничем не отличаются от универсальных истин, лежащих в основе всех мировых религий, но по вине своих членов, и в особенности, основателя, Джона Мэддена, этот Орден превратился в крайне опасную секту.
   – Что делает людей такими жестокими? – спросила Джейни. – Не только в Ордене Серого Голубя, а вообще?
   – Боюсь, что сама человеческая природа. Человек подсознательно стремится к контролю над себе подобными и над окружающей средой. Он хочет править безраздельно и изменять все, с чем сталкивается.
   – Пожалуй, – задумчиво кивнула Клэр. – Но если бы мы этого не делали, то до сих пор жили бы в пещерах и глодали кости.
   Гонинан расхохотался:
   – Я не луддит[49], так что позволю себе с вами согласиться. Преимущества, которые дают наука и техника, крайне важны для развития нашего биологического вида. Но, как и религия, наука зависит от того, кто является ее носителем. Если бы она занималась поисками лекарств от рака и тому подобным, я бы приветствовал ее обеими руками. Но взгляните, к чему сводятся ее открытия в действительности: изобретение новых дезодорантов и разработка все более и более страшного оружия массового поражения. С одной стороны, никакой заботы о духе, с другой – ни малейшей жалости даже к земле. Тысячи акров леса уничтожаются каждый божий день, озоновый слой планеты стремительно истощается, а сильные мира сего продолжают спорить о том, сколько ядерного оружия они имеют право сохранять за собой. Они напоминают мне детей, которые так увлеклись борьбой за лидерство во дворе, что в упор не видят огромного, настоящего мира, начинающегося за воротами…
   Лицо Гонинана покраснело, в голосе звучали металлические нотки, а глаза сверкали. Он отвернулся и стал смотреть на бухту и на круживших над ней чаек. Судя по всему, наблюдение за птицами успокоило его, поскольку спустя некоторые время он вновь обратился к девушкам:
   – Прошу прощения. Я пережил Вторую мировую войну, а теперь вот вынужден констатировать, что со времен падения рейха мировое зло лишь окрепло.
   Гонинан провел пальцем по гладкой поверхности каменного выступа и добавил:
   – Я люблю этот мир. Люблю и хочу сделать все, чтобы оставить его в лучшем состоянии, нежели то, в котором он находился в момент моего появления. Однако я понимаю, что этому не суждено сбыться, – никто не в силах изменить мир в одиночку. Я никогда не сдамся, однако вряд ли мое упорство поможет – ведь наши успехи такие скромные и редкие, а неудачи такие крупные и частые. Бороться с ними – все равно что пытаться усмирить шторм голыми руками…
   Джейни слушала Гонинана со смущением. Не то чтобы она была не согласна с тем, что он говорил, – скорее, да; просто она никак не ожидала от него такого странного монолога.
   – Суть моего конфликта с Мэдденом, – продолжал Гонинан, – заключается в том, что у него, в отличие от меня, есть реальная возможность повлиять на положение вещей, но он ею не пользуется. Вся его жизнь посвящена служению самому себе.
   – Кажется, вы не уступаете ему в знаниях, – заметила Джейни. – Почему же вы не основали собственный орден?
   – В молодости я подумывал об этом. Но, приобрети я власть, равную той, что имеет сейчас Мэдден, я уже не был бы собой.
   – Но если это могло сделать жизнь на земле лучше…
   Гонинан покачал головой:
   – Полагаю, что, однажды побывав на вершине мира, я стал бы заботиться о нем не больше Мэддена. Возможно, это прозвучит банально, но, используя оружие врага, мы невольно уподобляемся ему, совершенно независимо от того, насколько благими были наши намерения изначально…
   Гонинан рассказал Джейни и Клэр о становлении Мэддена и учреждении Ордена Серого Голубя, чтобы дать полное представление об этом человеке.
   – А его магия, она какая? – поинтересовалась Джейни. – Просто интуиция, с помощью которой он манипулирует людьми?
   – Нет. Его магия настоящая.
   – Но…
   – Вспомните мифы и легенды.
   – Вы намекаете на то, что они основаны на реальных событиях? – удивилась Клэр.
   – Отчасти. Мифы помогают нам объяснять непонятное и допускать невероятное. Посредством их мы взаимодействуем с духом мира, или, говоря языком Юнга, с «расовым» бессознательным. Ведь, несмотря на различное происхождение, все мифы перекликаются друг с другом, и именно это в конечном счете позволяет им объединять и нас.
   Благодаря древним мифам и их новым версиям – религиям мы постигаем истину и соприкасаемся с тайной. Подумайте, сколько великих деяний совершили те, кто еще в детстве был вдохновлен легендами о короле Артуре и его рыцарях Круглого стола, или с какой решимостью восставали на борьбу с несправедливостью повзрослевшие любители историй о Робине Гуде!
   Можно до бесконечности объяснять детям, как правильно поступить в той или иной ситуации. Это очень легко, но зачастую малоэффективно, и дело тут вовсе не в безнравственности юного поколения. Просто молодым присущ бунтарский дух. Они не желают принимать слова старших на веру – особенно здесь, в нашем так называемом западном обществе. Но, читая древние мифы и легенды, ребенок впитывает дух старины и без нудных наставлений усваивает трудные уроки через подтекст. Так было всегда.
   Сегодня реальных героев заменили заводные куклы.
   Популярные певцы и кинозвезды формируют пантеон, которому поклоняется молодежь, и это страшно, поскольку нередко исполнитель, гневно осуждающий торговлю наркотиками, двумя неделями позже оказывается арестованным за хранение героина, а герой, спасающий мир на экране, дома зверски избивает жену.
   И тут подтекст уже таков: делай все, что хочешь; главное – не попадись.
   – А магия? – спросила Джейни, когда Гонинан замолчал.
   Все это время она мучительно пыталась связать то, что он говорил, с основной темой их беседы.
   – Магия реальна, – ответил Гонинан. – Причем реальной ее делаем мы сами. Однако, подобно мифам и легендам, она умирает, когда о ней забывают, и тогда ее призрачные королевства отдаляются от нашего мира – ведь волшебные жители не могут обитать рядом с теми, кто отрицает их существование.
   – А как насчет книги Данторна? – поинтересовалась Клэр.
   – Перед чаем я рассказывал вам о талисманах, помните?
   Обе девушки кивнули.
   – Для вас это птицы, – добавила Клэр.
   – Птицы – это мой тотем или, если угодно, мой личный талисман. Как и талисман, тотем обладает способностью настраивать разум человека на определенную волну, где ему открываются тайные знания, но, в отличие от него, служит не всем, а лишь избранному, потратившему на его поиски много труда и времени.
   Билл многое принес в жертву, прежде чем перед ним отворились врата в Призрачный Мир. Написанная им книга стала его тотемом, но по неведению он вложил в нее силу, сделавшую ее вместе с тем и универсальным талисманом – то есть работающим на всех, кто к нему прикасается.
   – Не понимаю, – пожала плечами Джейни.
   – Разные люди по-разному воспринимают одно и то же произведение, – объяснил Гонинан. – Как именно – зависит от их сущности. А теперь представьте себе книгу, которая сама предлагает каждому читателю персональную историю.
   Джейни нахмурилась:
   – То есть «Маленькая страна», которую читаю я, отличается от тех, что будут читать другие люди?
   – Совершенно верно.
   – Но это невозможно!
   Гонинан улыбнулся:
   – Конечно, нет. Если не верить в магию.
   – Но Дедушка не…
   Джейни осеклась на полуслове, осознав, что никогда не обсуждала с дедом сюжет романа – равно как и с Феликсом. А Клэр вообще не читала «Маленькую страну»…
   – Итак, – продолжал Гонинан, – первейшая цель книги – отразить внутренний мир того, кто к ней прикасается.
   – Выходит, она будет одинаковой всякий раз, когда мне вздумается заглянуть в нее? – спросила Джейни.
   – Этого я не могу сказать наверняка. Скорее всего, да. Но если вы изменитесь, она изменится вместе с вами.
   – Но это нарушит логическую последовательность событий, – заметила Джейни.
   – Вовсе нет – она просто станет иной.
   – А слова, которые мы читаем, принадлежат Данторну? – спросила Клэр.
   – Вряд ли. Хотя какая-то часть – безусловно, все-таки книга является его творением.
   Джейни растерянно молчала. Все услышанное казалось ей полнейшим бредом. Этого просто не могло быть!
   «Конечно, нет, – раздался у нее в голове смеющийся голос Гонинана. – Если не верить в магию».
   Магия… Мифы и легенды…
   Сердце Джейни стремилось принять их, но ум упорно отвергал как вымысел.
   Все, о чем говорил Гонинан, не вписывалось в рамки реального мира, в котором жила Джейни, и в то же время вызывало в ее душе какой-то странный отклик, – казалось, она это когда-то знала, но со временем забыла, и вот теперь каждая фраза Гонинана будила в ней воспоминания.
   – Так что же нам делать с книгой? – поинтересовалась Клэр.
   – Прежде всего, вы должны быть очень, очень осторожны, – ответил Гонинан. Ведь когда кто-то обращается к магическому артефакту, мир вокруг становится другим. Попытка спрятать книгу не поможет вам избавиться от возложенной на вас ответственности. Единственный способ выйти из игры – это передать «Маленькую страну» на хранение кому-нибудь еще.
   – Мир… становится другим? – повторила Джейни.
   – Чем чаще используются подобные вещи, тем большую силу они набирают. Действуя достаточно долго, книга сможет изменить весь мир.
   – Как? – ахнула Джейни.
   – Во что? – добавила Клэр.
   – Во все, что угодно.
   Джейни невольно вспомнила рассказы Дедушки о призраках, шорохах и загадочных событиях, которые начали происходить, когда он впервые открыл «Маленькую страну». А еще свой недавний сон. И музыку, доносившуюся из книги. И то, как эта музыка потом изменилась…
   Джейни в очередной раз попыталась напеть ее про себя, и опять у нее ничего не получилось – словно мелодии «Маленькой страны» могли звучать лишь со страниц самого романа…
   – А мир станет другим навсегда? – заволновалась Клэр.
   – Это зависит от того, сколько времени книга будет находиться в действии и – главное – кто станет ее читать. Попав в хорошие руки, она не причинит вреда. Но если кто-то завладеет ею с низменными целями – такими, например, как те, что движут Мэдденом, – она сможет разрушить все и вся.
   – А как выяснить, кто достоин хранить ее? – спросила Джейни. – Дедушка? Я?
   – Это мне неизвестно, – ответил Гонинан. – Но и то, и другое маловероятно. Ведь ни один из вас не пойдет по Пути – у вас нет для этого ни предпосылок, ни соответствующих знаний.
   – А у вас?
   Гонинан рассмеялся.
   – У меня есть, – согласился он. – Но мне слишком поздно менять направление. Мои птицы могут перенести меня куда угодно, только теперь я и сам стою на грани, разделяющей два мира. Еще шаг – и я совершу свой последний переход.
   – О чем это вы? – удивилась Клэр.
   Но Джейни все поняла. Или, вернее, почувствовала…
   – Вы умираете, – прошептала она.
   Гонинан кивнул.
   – О, простите! Я… – Девушка покраснела.
   – Все в порядке, – улыбнулся Гонинан. – Я прожил долгую интересную жизнь и уже побывал там, куда мне вскоре предстоит отправиться. Я сожалею лишь о том, что мне так и не удалось сделать этот мир лучше.
   В течение нескольких минут все молчали. Наконец Джейни шевельнулась, оторвала взгляд от маленькой птички, перепрыгивающей с ветку на ветку, и снова повернулась к Гонинану.
   – Хелен… она ваша сиделка?
   – Внучатая племянница. Человек редкой души. И тонкого ума. Я многому успел научить ее, пока она ухаживала за мной.
   – Вы не можете стать хранителем «Маленькой страны» из-за болезни…
   – Точно.
   Джейни задумалась.
   – Я все-таки не понимаю. Мы ведь ничего не делали с книгой – ну, не произносили никаких слов, не зажигали вокруг свечи. Мы просто читали ее.
   – Но этого достаточно для ее пробуждения.
   – Тогда я спрячу роман, – заявила Джейни. – Пусть никто и никогда не найдет его.
   – Если только вам удастся отыскать подходящее место…
   – И я больше ни слова из него не прочту.
   Гонинан решительно покачал головой:
   – Нет, вы должны дочитать книгу до конца. В противном случае она будет оставаться как бы открытой – может, не в полной мере, но этого хватит для того, чтобы кто-нибудь вроде Мэддена смог выследить, ее.
   – Почему Билли не предупредил обо всем этом Дедушку?
   – Полагаю, он и сам не отдавал себе отчета в том, что натворил.
   – А вы? Вам же с самого начала было известно о силе «Маленькой страны».
   – Я размышлял об этом недавно, – кивнул Гонинан. – После того, как вновь услышал ее зов… Я не заговаривал о ней раньше, потому что ждал этого момента.
   – О… – Джейни потеребила джинсы на колене и вздохнула. – И как нам теперь быть?
   – Дочитайте книгу, – повторил Гонинан. – Ваше подсознание уже понимает, как поступить. А сами вы должны обнаружить подсказку где-то в тексте.
   – Ну почему вы не можете просто дать ее нам?
   – Потому что я этого не знаю.
   Гонинан медленно поднялся на ноги.
   – Мне пора возвращаться. Хелен рассердится, если я вовремя не приму лекарства.
   Джейни и Клэр тоже встали.
   – Кстати, по какой причине вы не захотели беседовать с нами дома? – спросила Клэр Гонинана, когда они побрели обратно к его коттеджу.
   – Подобно тому, как птицы являются моим тотемом, тотемы Мэддена прячутся в тенях – тенях, отбрасываемых любыми предметами, сделанными человеком. Он может видеть через них, слышать через них, говорить через них… Вероятно, даже перемещаться с их помощью. Они поддерживают его здоровье и подпитывают его магию.
   – А разве ваши птицы не способны помочь вам? – удивилась Джейни.
   – В чем именно?
   – Ну, вылечиться…
   – А зачем? Смерть – это всего лишь часть жизни. Если бы я препятствовал естественному ходу событий, устраивал его в соответствии со своими желаниями, то перестал бы быть собой.
   – Звучит так безысходно… – вздохнула Джейни и тут же смутилась. – Простите, – потупилась она. – Я…
   – Я понимаю, о чем вы, – мягко перебил ее Гонинан. – Вам кажется, что такое видение мира отрицает наличие человеческой воли.
   – Да…
   – Но вы забываете о том, что я сам выбрал свой путь.
   Джейни не нашлась, что на это возразить. На пороге дома их встретила Хелен – хмурая и обеспокоенная.
   – Спасибо, что уделили нам время, – поблагодарила Гонинана Клэр.