Страница:
Даша взяла еще теплые листы и вопросительно взглянула на генеалога.
— Читайте, читайте.
— «…Книжка твоя понравилась — толстая, да и обложка богатая! Если серьезно, то по сути своей это справочное издание, я же в генеалогии не силен. Однако кое-какие огрехи заметил и рад тебе о них сообщить. Вот ты пишешь, что род баронов Вельбах считается угасшим, а ведь это не так. В середине тридцатых, будучи во Владивостоке, знавал я одного Вельбаха, вернее, не столько его самого, сколько его жену — даму волшебной красы. Красивее женщины я не встречал и вряд ли уже встречу. Она, кажется, имела цыганские корни и, надо заметить, кроме красоты обладала дьявольским темпераментом и весьма вспыльчивым нравом…»
Даша подняла голову:
— Так, значит, вы знали! Почему же вы мне не сказали сразу?
Миллер грустно покачал головой:
— Все эти годы я пребывал в уверенности, что мой приятель Сухоруков ошибся. Увидел красивую женщину и все перепугал. Или же та дама просто имела псевдоним: далее из письма следует, что она принадлежала к богеме… Потому-то меня так и потрясло ваше сообщение — ведь я тогда, десять лет назад, мог все выяснить по горячим следам.
Даша внимательно посмотрела на собеседника.
— Я продолжу?
— Да-да, конечно.
— «…Звали ее Галина. И в ту пору, в кою мы встретились, была она в самом своем расцвете. Как-то компанией сидели мы в летнем ресторане, подошел к нам некий военный чин и сделал Галине комплимент, вероятно двусмысленный. Муж ее был отвлечен разговором и этого не заметил. Галина вскочила, закатила пощечину одному и второму и сбежала. Муж за ней не пошел, он был страшно сердит. Позже они развелись…»
На этом отксерокопированная часть обрывалась. Даша растерянно перевернула лист, но, ничего не обнаружив, подняла голову:
— Это все?
— Что касается вашего дела, да.
Не скрывая разочарования, молодая женщина пробормотала:
— Но ведь это почти ничего…
— Разумеется. Именно поэтому я сразу же написал Геннадию Ивановичу письмо с просьбой рассказать обо всем подробнее, но он ответил, что уже мало помнит события тех лет, единственное, в чем он уверен, — муж Галины служил в морской авиации, кажется, был конструктором. Но он даже не смог вспомнить, какой у него был цвет волос, а ведь почти все Вельбахи были рыжими. — Тут Миллер невольно перевел взгляд на шевелюру своей собеседницы, — Вы действительно похожи на них. Те же скулы, тот же разрез глаз. Как же ему удалось спастись тогда, в шестнадцатом?
Вздохнув, Даша потянулась за чаем:
— Его выходила санитарка, позже она стала его женой.
— Той самой? — удивился Миллер. Видимо, он не мог представить себе дикую красавицу Галину сестрой милосердия.
— Нет-нет. Первую его жену звали Елизавета. Она родила ему сына Георгия, но сама, к сожалению, скончалась.
— Вот как… И от него ваша веточка?
— Нет. Моя, как вы выразились, веточка от третьего брака.
— А что стало с первым сыном?
— Георгия усыновили. Он умер в 1961 году, но у него оставалось трое сыновей. — Даша замялась. — К сожалению, все они уже умерли. Такое вот стечение обстоятельств.
— Как много вы успели узнать… — Миллер, казалось, был удивлен.
— Да уж… — пробормотала Даша, — Успела, нечего сказать.
— И вы ничего не знали о втором, как я понимаю, браке?
— И да, и нет. Я подозревала, что у дедушки был еще один брак, но не была в этом уверена и, естественно, не знала, были ли от этого брака дети.
— Были, определенно были. Минимум двое. Даша вскинула голову.
— Почему вы так думаете?
— Потому что Сухорукой в ответ на мое письмо — его я, кстати, сейчас так и не нашел, сообщил, что после развода Галина взяла прежнюю фамилию. — Миллер прикрыл глаза. — Фамилия, фамилия… Какая же у нее была фамилия? Какая-то совсем простая… Забыл, ну надо же…
— Простите, — перебила Даша, — вы говорили о детях.
— Ах, да! Еще он писал, что несмотря на детей она сохранила прекрасную фигуру. И что девочка, наверное, в отца — невзрачненькая, а вот старший мальчик — вылитый мать, красив, как маленький бог.
— Старший мальчик? — Даша подалась вперед. — Что это значит? Мальчиков было двое или просто он был старшим?
— Не знаю, голубушка, не знаю. Получив такие невразумительные ответы, я к этой теме больше не возвращался. Решил, что либо мой приятель что-то перепутал, либо эта Галина, будучи актрисой, просто взяла себе звучную фамилию.
— И это все?
— Да. Если не считать того, что, получив развод, она сбежала с каким-то капитаном, что из-за этого был огромный скандал, и больше ее никто не видел.
— С капитаном? С каким капитаном?
— Не могу сказать — фамилия неразборчива. Единственное, что Сухоруков сообщил, скандал был огромный.
— Скандал из-за того, что разведенная женщина сошлась с капитаном? — удивилась Даша.
— Получается так. Может, это был какой-то известный человек? — предположил Миллер и досадливо хлопнул себя ладонью по колену. — Ах, какой же я был дурак! Ну почему я сразу Сухорукову не поверил, почему сразу не проверил!
Даша вздохнула:
— Чего уж теперь… Скажите, а с кем остались дети?
— Этого не знаю. Но смею полагать, что с матерью — раз ваш батюшка о них ничего не знает.
Даша шумно выдохнула и, расставив на столе локти, обхватила голову.
— И что мне это дает? Миллер кашлянул:
— Вы хотите сказать, что моя информация оказалась вам бесполезной?
— Ну разумеется! — проскрипела Мария Сергеевна. — Сейчас она бросится уверять вас, что знала обо всем и без вас.
Как ни странно, но слова злобной домработницы не произвели на рыжеволосого детектива никакого впечатления.
Подняв голову, Даша скрестила пальцы под подбородком.
— Как же мне эту Галину разыскать? Она ведь детям тоже наверняка фамилию изменила…
— Может через театры? Должны же у них храниться старые афиши, фотографии, ..
— Да, но Дальний Восток… Я даже не знаю, какая у нас временная разница. И где узнать адреса тамошних театров?
— А вы попробуйте через Интернет.
Даша медленно опустила руки. Она вся светилась изнутри.
— Вы мой добрый гений, Генрих Рейнгольдович. Можно, я сделаю один звонок?
Глава 25
1
2
3
Глава 26
1
— Читайте, читайте.
— «…Книжка твоя понравилась — толстая, да и обложка богатая! Если серьезно, то по сути своей это справочное издание, я же в генеалогии не силен. Однако кое-какие огрехи заметил и рад тебе о них сообщить. Вот ты пишешь, что род баронов Вельбах считается угасшим, а ведь это не так. В середине тридцатых, будучи во Владивостоке, знавал я одного Вельбаха, вернее, не столько его самого, сколько его жену — даму волшебной красы. Красивее женщины я не встречал и вряд ли уже встречу. Она, кажется, имела цыганские корни и, надо заметить, кроме красоты обладала дьявольским темпераментом и весьма вспыльчивым нравом…»
Даша подняла голову:
— Так, значит, вы знали! Почему же вы мне не сказали сразу?
Миллер грустно покачал головой:
— Все эти годы я пребывал в уверенности, что мой приятель Сухоруков ошибся. Увидел красивую женщину и все перепугал. Или же та дама просто имела псевдоним: далее из письма следует, что она принадлежала к богеме… Потому-то меня так и потрясло ваше сообщение — ведь я тогда, десять лет назад, мог все выяснить по горячим следам.
Даша внимательно посмотрела на собеседника.
— Я продолжу?
— Да-да, конечно.
— «…Звали ее Галина. И в ту пору, в кою мы встретились, была она в самом своем расцвете. Как-то компанией сидели мы в летнем ресторане, подошел к нам некий военный чин и сделал Галине комплимент, вероятно двусмысленный. Муж ее был отвлечен разговором и этого не заметил. Галина вскочила, закатила пощечину одному и второму и сбежала. Муж за ней не пошел, он был страшно сердит. Позже они развелись…»
На этом отксерокопированная часть обрывалась. Даша растерянно перевернула лист, но, ничего не обнаружив, подняла голову:
— Это все?
— Что касается вашего дела, да.
Не скрывая разочарования, молодая женщина пробормотала:
— Но ведь это почти ничего…
— Разумеется. Именно поэтому я сразу же написал Геннадию Ивановичу письмо с просьбой рассказать обо всем подробнее, но он ответил, что уже мало помнит события тех лет, единственное, в чем он уверен, — муж Галины служил в морской авиации, кажется, был конструктором. Но он даже не смог вспомнить, какой у него был цвет волос, а ведь почти все Вельбахи были рыжими. — Тут Миллер невольно перевел взгляд на шевелюру своей собеседницы, — Вы действительно похожи на них. Те же скулы, тот же разрез глаз. Как же ему удалось спастись тогда, в шестнадцатом?
Вздохнув, Даша потянулась за чаем:
— Его выходила санитарка, позже она стала его женой.
— Той самой? — удивился Миллер. Видимо, он не мог представить себе дикую красавицу Галину сестрой милосердия.
— Нет-нет. Первую его жену звали Елизавета. Она родила ему сына Георгия, но сама, к сожалению, скончалась.
— Вот как… И от него ваша веточка?
— Нет. Моя, как вы выразились, веточка от третьего брака.
— А что стало с первым сыном?
— Георгия усыновили. Он умер в 1961 году, но у него оставалось трое сыновей. — Даша замялась. — К сожалению, все они уже умерли. Такое вот стечение обстоятельств.
— Как много вы успели узнать… — Миллер, казалось, был удивлен.
— Да уж… — пробормотала Даша, — Успела, нечего сказать.
— И вы ничего не знали о втором, как я понимаю, браке?
— И да, и нет. Я подозревала, что у дедушки был еще один брак, но не была в этом уверена и, естественно, не знала, были ли от этого брака дети.
— Были, определенно были. Минимум двое. Даша вскинула голову.
— Почему вы так думаете?
— Потому что Сухорукой в ответ на мое письмо — его я, кстати, сейчас так и не нашел, сообщил, что после развода Галина взяла прежнюю фамилию. — Миллер прикрыл глаза. — Фамилия, фамилия… Какая же у нее была фамилия? Какая-то совсем простая… Забыл, ну надо же…
— Простите, — перебила Даша, — вы говорили о детях.
— Ах, да! Еще он писал, что несмотря на детей она сохранила прекрасную фигуру. И что девочка, наверное, в отца — невзрачненькая, а вот старший мальчик — вылитый мать, красив, как маленький бог.
— Старший мальчик? — Даша подалась вперед. — Что это значит? Мальчиков было двое или просто он был старшим?
— Не знаю, голубушка, не знаю. Получив такие невразумительные ответы, я к этой теме больше не возвращался. Решил, что либо мой приятель что-то перепутал, либо эта Галина, будучи актрисой, просто взяла себе звучную фамилию.
— И это все?
— Да. Если не считать того, что, получив развод, она сбежала с каким-то капитаном, что из-за этого был огромный скандал, и больше ее никто не видел.
— С капитаном? С каким капитаном?
— Не могу сказать — фамилия неразборчива. Единственное, что Сухоруков сообщил, скандал был огромный.
— Скандал из-за того, что разведенная женщина сошлась с капитаном? — удивилась Даша.
— Получается так. Может, это был какой-то известный человек? — предположил Миллер и досадливо хлопнул себя ладонью по колену. — Ах, какой же я был дурак! Ну почему я сразу Сухорукову не поверил, почему сразу не проверил!
Даша вздохнула:
— Чего уж теперь… Скажите, а с кем остались дети?
— Этого не знаю. Но смею полагать, что с матерью — раз ваш батюшка о них ничего не знает.
Даша шумно выдохнула и, расставив на столе локти, обхватила голову.
— И что мне это дает? Миллер кашлянул:
— Вы хотите сказать, что моя информация оказалась вам бесполезной?
— Ну разумеется! — проскрипела Мария Сергеевна. — Сейчас она бросится уверять вас, что знала обо всем и без вас.
Как ни странно, но слова злобной домработницы не произвели на рыжеволосого детектива никакого впечатления.
Подняв голову, Даша скрестила пальцы под подбородком.
— Как же мне эту Галину разыскать? Она ведь детям тоже наверняка фамилию изменила…
— Может через театры? Должны же у них храниться старые афиши, фотографии, ..
— Да, но Дальний Восток… Я даже не знаю, какая у нас временная разница. И где узнать адреса тамошних театров?
— А вы попробуйте через Интернет.
Даша медленно опустила руки. Она вся светилась изнутри.
— Вы мой добрый гений, Генрих Рейнгольдович. Можно, я сделаю один звонок?
Глава 25
1
По дороге в гостиницу Даша проклинала пробки, с трудом удерживаясь от желания выскочить из такси и бежать пешком. Дело в том, что ей не удалось поймать Кудрявого на работе, а номер его мобильного телефона остался в кармане куртки.
Если бы не этот забытый номер, она бы ни за что не вернулась в гостиницу — врать Полетаеву после сегодняшнего скандала она опасалась, а говорить правду не без основания считала преждевременным. Подполковник мог отреагировать на вновь открывшиеся обстоятельства самым неожиданным способом.
К немалому ее удивлению в номере никого не оказалось. Даша обрадовалась: теперь можно спокойно созваниваться с Кудрявым и мертвой хваткой брать его за горло. Она почти не сомневалась, что с помощью программиста удастся не только отыскать следы таинственной Галины, но и в максимально короткие сроки сделать этот факт достоянием миллионов.
Правда, радость несколько померкла, когда в кармане куртки номера телефона не оказалось. Пропала и записная книжка.
— Какой негодяй! — Даша почти не сомневалась, что к пропаже книжки причастен Полетаев.
Теперь в распоряжении детектива оставалась только собственная память и память ее мобильного телефона. И та, и другая, к сожалению, были не полными.
Пожелав подполковнику сломать обе ноги, Даша вооружилась карандашом и первым делом записала номера, хранящиеся в голове, — поди знай, что с ней при такой жизни может произойти, затем переписала телефоны с мобильного, бумажку свернула в четыре раза и спрятала во внутренний карман кошелька, с которым, как и с паспортом, не расставалась ни на секунду. И скорее, пока не вернулись мужчины, продолжила поиск программиста.
На работе Кудрявого по-прежнему не было, дома тоже. Номер же его мобильного телефона ей категорически отказались сообщить.
— Даш, не обижайся, но он меня убьет, — жалобно басил Володя.
— Он мне его сам давал! — клятвенно заверяла Даша. — Ты что, мне не веришь?
— Не-а. Не обижайся, но правда не верю.
— Ну нет так нет, — вздохнула молодая женщина. — Пообещай хотя бы, что заставишь его позвонить мне.
— Если получится.
— Володечка, это очень важно.
— Я понимаю…
— Ну пообещай!
— Постараюсь…
Поняв, что большего ей не выжать, Даша сердечно распрощалась и повесила трубку. И только сейчас заметила записку, лежащую рядом с телефоном.
«Милая Ди-ди! Ждали Вас к обеду, но увы… Серж согласился показать мне московские магазины. Если задержимся, начинайте ужинать без нас. Целую Вас нежно и сердечно, любящий Вас Филипп Кервель».
— Застрелиться и не жить! — Даша скомкала записку и швырнула в пепельницу. — Ладно, хоть отдохну от них немного.
Раскинув руки, она упала на кровать. Конечно, возникшая в расследовании пауза не могла не расстроить, но поделать она все равно ничего не могла. Оставалось только проклинать коварство так называемого союзника и пытаться спокойно оценить ситуацию. Итак, появилось практически бесспорное доказательство ее догадки: существовала еще одна ветвь последних русских баронов Вельбах — в пользу этого говорила запись в свидетельстве о браке и рассказ Сухорукова. Но куда, в таком случае, они все подевались? Умерли, или опять произошла смена фамилии? Последнее казалось наиболее вероятным — скорее всего, темпераментная Галина действительно вышла повторно замуж и изменила фамилию себе и детям. Повторно… Что им там всем спокойно не сиделось? Еще капитан какой-то…
Предаваясь неутешительным размышлениям, Даша не заметила, как заснула. Ей снились красивые цветные сны. Пляски цыган вокруг костра непостижимым образом перемежались видами горных пейзажей и залитыми ярким светом салонами бутиков. В витринах стояли манекены, как две капли воды похожие на Полетаева. Фи-фи придирчиво присматривался к шмоткам и требовал завернуть их вместе с манекенами. А затем они все втроем ехали в спальном вагоне куда-то в направлении Австралии, и Даша никак не могла понять, как же она целый месяц будет спать — ведь оба места заняты.
Если бы не этот забытый номер, она бы ни за что не вернулась в гостиницу — врать Полетаеву после сегодняшнего скандала она опасалась, а говорить правду не без основания считала преждевременным. Подполковник мог отреагировать на вновь открывшиеся обстоятельства самым неожиданным способом.
К немалому ее удивлению в номере никого не оказалось. Даша обрадовалась: теперь можно спокойно созваниваться с Кудрявым и мертвой хваткой брать его за горло. Она почти не сомневалась, что с помощью программиста удастся не только отыскать следы таинственной Галины, но и в максимально короткие сроки сделать этот факт достоянием миллионов.
Правда, радость несколько померкла, когда в кармане куртки номера телефона не оказалось. Пропала и записная книжка.
— Какой негодяй! — Даша почти не сомневалась, что к пропаже книжки причастен Полетаев.
Теперь в распоряжении детектива оставалась только собственная память и память ее мобильного телефона. И та, и другая, к сожалению, были не полными.
Пожелав подполковнику сломать обе ноги, Даша вооружилась карандашом и первым делом записала номера, хранящиеся в голове, — поди знай, что с ней при такой жизни может произойти, затем переписала телефоны с мобильного, бумажку свернула в четыре раза и спрятала во внутренний карман кошелька, с которым, как и с паспортом, не расставалась ни на секунду. И скорее, пока не вернулись мужчины, продолжила поиск программиста.
На работе Кудрявого по-прежнему не было, дома тоже. Номер же его мобильного телефона ей категорически отказались сообщить.
— Даш, не обижайся, но он меня убьет, — жалобно басил Володя.
— Он мне его сам давал! — клятвенно заверяла Даша. — Ты что, мне не веришь?
— Не-а. Не обижайся, но правда не верю.
— Ну нет так нет, — вздохнула молодая женщина. — Пообещай хотя бы, что заставишь его позвонить мне.
— Если получится.
— Володечка, это очень важно.
— Я понимаю…
— Ну пообещай!
— Постараюсь…
Поняв, что большего ей не выжать, Даша сердечно распрощалась и повесила трубку. И только сейчас заметила записку, лежащую рядом с телефоном.
«Милая Ди-ди! Ждали Вас к обеду, но увы… Серж согласился показать мне московские магазины. Если задержимся, начинайте ужинать без нас. Целую Вас нежно и сердечно, любящий Вас Филипп Кервель».
— Застрелиться и не жить! — Даша скомкала записку и швырнула в пепельницу. — Ладно, хоть отдохну от них немного.
Раскинув руки, она упала на кровать. Конечно, возникшая в расследовании пауза не могла не расстроить, но поделать она все равно ничего не могла. Оставалось только проклинать коварство так называемого союзника и пытаться спокойно оценить ситуацию. Итак, появилось практически бесспорное доказательство ее догадки: существовала еще одна ветвь последних русских баронов Вельбах — в пользу этого говорила запись в свидетельстве о браке и рассказ Сухорукова. Но куда, в таком случае, они все подевались? Умерли, или опять произошла смена фамилии? Последнее казалось наиболее вероятным — скорее всего, темпераментная Галина действительно вышла повторно замуж и изменила фамилию себе и детям. Повторно… Что им там всем спокойно не сиделось? Еще капитан какой-то…
Предаваясь неутешительным размышлениям, Даша не заметила, как заснула. Ей снились красивые цветные сны. Пляски цыган вокруг костра непостижимым образом перемежались видами горных пейзажей и залитыми ярким светом салонами бутиков. В витринах стояли манекены, как две капли воды похожие на Полетаева. Фи-фи придирчиво присматривался к шмоткам и требовал завернуть их вместе с манекенами. А затем они все втроем ехали в спальном вагоне куда-то в направлении Австралии, и Даша никак не могла понять, как же она целый месяц будет спать — ведь оба места заняты.
2
Разбудил ее голод. Жалобно урчал желудок, губы были сухими.
"Сколько же я проспала?»
Даша посмотрела на часы. Стрелки показывали восемь. И вряд ли утра, так как за окнами было темно. Как, впрочем, и в самом номере.
«Кудрявый, гад, так и не позвонил. Но где Полетаев с Кервелем? За это время можно было десять раз пообедать. Неужели все еще по магазинам ходят?»
Даша вспомнила, как Филипп жаловался Полетаеву на кражу всего своего барахла и тот пообещал помочь ему приодеться.
Она встала, включила везде свет и снова позвонила Валере. На работе уже никого не было, а дома по-прежнему включался автоответчик.
«Оставьте информацию после звукового сигнала…» Кушать хотелось все сильнее. Конечно, можно спуститься поужинать в гостиничный ресторан, но есть в одиночестве не хотелось.
«Подожду, — решила она. — Все равно Кудрявого пока дома нет. Но где они так долго бродят? Неужели и вправду по магазинам?» Когда мужчины не вернулись и к девяти, Даша обругала их шмоточниками и попробовала дозвониться подполковнику на мобильный. Телефон был включен, но на звонки никто не отвечал. То же происходило и с телефоном Кервеля. Этому могли быть только два объяснения: первое — они оба умерли и второе — они не хотят с ней общаться. Заподозрить Полетаева в скоропостижной кончине было по меньшей мере наивно. Оставалась суровая правда: ее просто не хотят видеть. Но почему?
Даша разнервничалась не на шутку. «А что если Полетаев и вправду решил, что это она, на пару с отцом, убивает всех остальных ради денег? Какой кошмар! Нет, нет, подполковник на это не способен — все же они знакомы не один день. Если только…» Тут Даша присела.
Если только он по каким-то своим соображениям не хочет, чтобы она даже в теории получила это наследство. Тогда он постарается заронить сомнение в нежную душу француза и таким образом поссорить их!
Последняя версия казалась наиболее правдоподобной. И если это так, то сто против одного, что сейчас они сидят у подполковника дома, тот угощает доверчивого Филиппа каким-нибудь снобским коньяком и пудрит ему мозги.
«Ну уж нет, Сергей Павлович, вы напрасно полагаете, что со мной так просто справиться!»
Недолго думая, Даша прошла в ванную комнату и вытряхнула содержимое косметички на мраморную столешницу. Руки ее чуть дрожали, но она была полна решимости разобраться в происходящем.
И Филипп тоже хорош — ее, почти родственницу, готов променять на человека, практически незнакомого, да еще служащего в органах. И это с его любовью к живой природе! А все почему?
Только из-за широты ее взглядов. Ах какие они оба негодяи! Ведь если женщина не ходит но магазинам и читает Ницше, это еще не означает, что ее можно позабыть в гостиничном номере, словно старое пальто. Это вообще ничего не означает, кроме одного: она умна и образованна.
Правый глаз уже был полностью накрашен и смотрел более гневно, чем ненакрашенный левый.
Нет, или подполковник оставит свои интриги, или пожалеет, что на свет родился.
Приведя себя в боевой вид, Даша перетряхнула чемодан и после недолгого раздумья достала единственное вечернее платье, которое взяла с собой.
«Да я почти красавица! — радостно подумала она, увидев себя в полный рост. — „Ну если не найду их или они опять начнут мне пакости говорить, уйду с первым же встречным!“
Уже закрывая номер, она принялась представлять себе этого встречного. Призрачный красавец томно улыбался и посылал воздушные поцелуи…
"Сколько же я проспала?»
Даша посмотрела на часы. Стрелки показывали восемь. И вряд ли утра, так как за окнами было темно. Как, впрочем, и в самом номере.
«Кудрявый, гад, так и не позвонил. Но где Полетаев с Кервелем? За это время можно было десять раз пообедать. Неужели все еще по магазинам ходят?»
Даша вспомнила, как Филипп жаловался Полетаеву на кражу всего своего барахла и тот пообещал помочь ему приодеться.
Она встала, включила везде свет и снова позвонила Валере. На работе уже никого не было, а дома по-прежнему включался автоответчик.
«Оставьте информацию после звукового сигнала…» Кушать хотелось все сильнее. Конечно, можно спуститься поужинать в гостиничный ресторан, но есть в одиночестве не хотелось.
«Подожду, — решила она. — Все равно Кудрявого пока дома нет. Но где они так долго бродят? Неужели и вправду по магазинам?» Когда мужчины не вернулись и к девяти, Даша обругала их шмоточниками и попробовала дозвониться подполковнику на мобильный. Телефон был включен, но на звонки никто не отвечал. То же происходило и с телефоном Кервеля. Этому могли быть только два объяснения: первое — они оба умерли и второе — они не хотят с ней общаться. Заподозрить Полетаева в скоропостижной кончине было по меньшей мере наивно. Оставалась суровая правда: ее просто не хотят видеть. Но почему?
Даша разнервничалась не на шутку. «А что если Полетаев и вправду решил, что это она, на пару с отцом, убивает всех остальных ради денег? Какой кошмар! Нет, нет, подполковник на это не способен — все же они знакомы не один день. Если только…» Тут Даша присела.
Если только он по каким-то своим соображениям не хочет, чтобы она даже в теории получила это наследство. Тогда он постарается заронить сомнение в нежную душу француза и таким образом поссорить их!
Последняя версия казалась наиболее правдоподобной. И если это так, то сто против одного, что сейчас они сидят у подполковника дома, тот угощает доверчивого Филиппа каким-нибудь снобским коньяком и пудрит ему мозги.
«Ну уж нет, Сергей Павлович, вы напрасно полагаете, что со мной так просто справиться!»
Недолго думая, Даша прошла в ванную комнату и вытряхнула содержимое косметички на мраморную столешницу. Руки ее чуть дрожали, но она была полна решимости разобраться в происходящем.
И Филипп тоже хорош — ее, почти родственницу, готов променять на человека, практически незнакомого, да еще служащего в органах. И это с его любовью к живой природе! А все почему?
Только из-за широты ее взглядов. Ах какие они оба негодяи! Ведь если женщина не ходит но магазинам и читает Ницше, это еще не означает, что ее можно позабыть в гостиничном номере, словно старое пальто. Это вообще ничего не означает, кроме одного: она умна и образованна.
Правый глаз уже был полностью накрашен и смотрел более гневно, чем ненакрашенный левый.
Нет, или подполковник оставит свои интриги, или пожалеет, что на свет родился.
Приведя себя в боевой вид, Даша перетряхнула чемодан и после недолгого раздумья достала единственное вечернее платье, которое взяла с собой.
«Да я почти красавица! — радостно подумала она, увидев себя в полный рост. — „Ну если не найду их или они опять начнут мне пакости говорить, уйду с первым же встречным!“
Уже закрывая номер, она принялась представлять себе этого встречного. Призрачный красавец томно улыбался и посылал воздушные поцелуи…
3
Как и следовало ожидать, подполковник не был рад ее видеть. Приоткрыв дверь сантиметра на полтора, он внимательно осмотрел визитершу через образовавшуюся щель. Убедившись, что это действительно она, сухо поинтересовался:
— Ну?
— Может, все-таки пригласишь меня войти?
Даша старалась выглядеть безмятежной. Расстегнув плащ, она положила руку на талию, привлекая тем самым внимание к своему наряду.
На эфсэбэшника маневр не произвел никакого впечатление.
— Пригласить? Это еще зачем?
— Кофе угостить.
— Ты хочешь кофе?
— Хочу.
Полетаев пошуршал за дверью, и в проеме показалась пятисотрублевая бумажка.
— На, держи. Хватит и на кофе, и на…
Кто бы стал терпеть такое обращение! Да еще в вечернем платье.
Даша качнулась назад и, получив достаточное ускорение, сшибла дверью обалдевшего подполковника, чуть не сломав ему ключицу.
— Что-то не любезен ты сегодня, — холодно заявила она, пытаясь проникнуть в квартиру как можно дальше.
Полетаев, морщась, потирал плечо и пытался удержать ее за полу плаща.
— Я смотрю, ты звереешь на территории родины.
— А меня, как Антея, питает сыра мать Земля.
— Хватит чушь молоть. Что ты от меня хочешь?
— Ты не отвечал на мои звонки. Почему? — Ей наконец удалось вырвать плащ и пройти в кабинет.
— Да потому что не хотел! — Полетаев шел следом, не отставая ни на шаг.
В кабинете никого не было.
— А где Филипп? Все. по магазинам ходит?
— Нет. — Подполковник явно колебался. — Он в гостиной. Даша поспешила в гостиную. Вот была картина: В полосатом ампирном кресле сидел месье Кервель и держал в руке раскрытый томик французских стихов.
— О! — произнес он, увидев Дашу — Рад видеть вас, cher Ди-ди.
Черта с два! Лицо названного дядюшки было таким кислым, что обмануться было невозможно. Значит, Полетаев все-таки провел агитработу. Но зачем ему это надо?
— Как мило… — пробормотала Даша, демонстративно оглядывая комнату.
Стол был сервирован на двоих, в три хрусталя. Видно, ужин планировался долгий. Стол украшали цветы и свечи.
— Простите, может быть, я вам помешала? — Она заставила голос звучать нарочито удивленно.
— Конечно, помешала. — Полетаев прислонился спиной к косяку. — Теперь ты уйдешь?
— Нет. Теперь я тем более не уйду.
Неожиданно для себя Даша почувствовала укол ревности. Да неужели сидящий в кресле полувоздушный доходяга с собачьим именем и крашеной головой более интересный собеседник, чем она? Или разве может сравниться ее искрометное остроумие с занудливыми рассуждениями эстета в погонах?
Ответ находился прямо перед глазами. Мужчины явно давали понять, что не жаждут ее общества.
Но Даша все еще пыталась оставаться вежливой.
— Простите, что перебила ваш диалог, джентльмены… — Ожидая ответной вежливости, она сделала паузу.
Однако джентльмены не бросились ее разуверять. Пришлось продолжить.
— Я пришла сообщить вам одну невероятную новость… Чем это здесь так вкусно пахнет?
Полетаев посмотрел на часы:
— Простите, Дарья Николаевна, если вы пришли за чем-то конкретным, то нельзя ли покороче? Так вкусно пахнет горячее. Я боюсь, оно перестоит.
— Ничего, — Даша оставила вежливость, как разоблаченный симулянт костыль, — постоит, не развалится.
Еще раз взглянув на часы, подполковник сухо возразил:
— Это рыба. Она развалится. Так что, прошу вас, быстрее.
— Какая рыба?
— Не имеет значения. Осетрина.
— Я тоже есть хочу!
— Хорошо, — Полетаев полез в карман. — Могу предложить тебе еще пятьсот рублей. Тысячу максимум: неподалеку есть хороший ресторан.
В груди появилась нехорошая тяжесть.
— Я не нуждаюсь ни в чьей благотворительности! А уж тем более в твоей.
Полетаев спорить не стал и убрал кошелек в карман.
— Прекрасно — сэкономлю полторы тысячи. До свидания.
— Значит, ты меня выгоняешь?
— Точно.
Даша отказывалась верить происходящему. Мало того что она пришла сама, да еще такая красивая, так к ней относятся, как к соседке, зашедшей за солью!
— Ладно, я уйду. Но ты никогда не узнаешь, зачем я приходила. — Обычно на подполковника такой аргумент действовал.
— Сделай одолжение. — Полетаев ладонью прикрыл зевок. Он выглядел абсолютно безразличным.
«Ну, погоди же…»
— Всего хорошего, месье Кервель. — Даша сделала прощальный жест в сторону Филиппа, который, в отличие от подполковника, все же испытывал некоторое смущение. — Ближайшее время меня не ищите, я уезжаю.
Ресницы Полетаева чуть дрогнули.
— В Прагу?
— Что бы я там делала? Тот осклабился:
— Сидя в теплом кресле, изучала генеалогическое древо. Оно у тебя развесистое.
— Это можно делать и в Москве, — мстительно заявила Даша. — Есть тут один неплохой райончик. Очень интересный с генеалогической точки зрения…
Изменившись в лице, Полетаев вдруг схватил ее за талию и вытолкал в коридор. Дверь в гостиную он плотно прикрыл, очевидно не желая травмировать француза грубыми выкриками.
— Скажи, ты вообще нормальная?
Даша вскинулась. Никогда еще подполковник так с ней не обращался.
— А ну-ка повтори, что ты сказал?
— С удовольствием. У тебя с головой все в порядке?
— По какому праву ты мне хамишь?
— Зачем ты поехала в Лефортово?
— Ах! — Молодая женщина отступила на шаг и приложите ладонь ко рту. — Так все-таки это ты следишь за мной!
— За тобой уследишь, пожалуй. Научилась заметать следы лучше всякого профессионала. — Подполковник бросил взгляд на прикрытую дверь и понизил голос: — Я хочу знать, зачем ты это делала.
— Что делала? — От удивления Даша позабыла, что сердится.
— Пыталась замести следы, — зло повторил Полетаев.
— Я пыталась заметать следы? О чем ты говоришь?
— Ой, не надо! — Подполковник отмахнулся, показывая, что не намерен верить ее объяснениям. — Тогда зачем ты пять минут ловко прыгала из трамвая в трамвай, пока не оторвалась?
Молодая женщина некоторое время молчала, видимо, пытаясь понять, что имеет в виду подполковник.
— Палыч, ты с кем сейчас разговариваешь?
— С тобой! — прошипел Полетаев. — Не строй из себя дурочку. Ты зачем по трамваям шныряла? Издевалась?
— По каким трамваям? Ты что, с ума сошел?
— На «Семеновской»! Или, скажешь, тебя там не было? Только теперь Даша начала понимать, в чем дело.
— Ах вот ты о чем… Да я просто номером ошиблась.
— Четыре раза подряд?
Разумеется, тому, кто перемещается по матушке-Москве на машине, тяжело понять человека, оказавшегося в незнакомом районе на остановке, с которой в четыре стороны уходит двадцать трамваев. Но ты попробуй ему это докажи!
Набрав в легкие воздуха, Даша затарахтела:
— Это не моя вина! Я пыталась узнать, какой номер идет туда, куда мне надо. И каждый раз мне говорили разное. А трамваи там останавливаются один за другим. Получилось, что второй, в который я зашла, был нужным, но об этом мне сказали только в четвертом, по счастью, второй еще не отошел — я заскочила буквально в последнюю секунду, хотя он и шел в другую сторону. Но…
Полетаев свел брови:
— Подожди. Так ты не собиралась сбегать?
— От кого? Подполковник отмахнулся:
— Я все понял. Тогда вернемся к началу: зачем ты туда ездила?
— В музей, я там встретилась… — Осекшись на полуслове, Даша коротко усмехнулась. Полетаев, как всегда, своими штучками вытянул из нее то, что хотел. — Это не имеет значения.
— Имеет. Повторяю вопрос: с кем ты там встретилась? С мужчиной? С женщиной?
— С мужчиной! Ну и что?
— Кто он?
— Какая тебе разница? Он не имеет никакого отношения к этим убийствам. Он парализован.
— Лучше бы тебя парализовало! Ты бы лежала и не двигалась. Как его имя?
Даша молчала.
— Как его имя?! — заорал подполковник.
— Миллер! Из Немецкого музея. — Ясно, что эфэсбэшник все равно узнает.
— Из Немецкого музея? — В голосе Полетаева послышалось сомнение. — Чего ты там забыла?
— Я хотела получить консультацию.
— На тему?
— На тему своего генеалогического древа. Имею право.
Полетаев смотрел с подозрением. Хотя объяснение и выглядело более чем правдоподобным, он просто не привык доверять своей рыжеволосой знакомой.
— Опять сочиняешь?
— Мы можем обсудить эту тему.
Разумеется, Даша не собиралась ничего обсуждать, но, во-первых, она не для того красилась, чтобы ее выгнали, а во-вторых, внезапная дружба француза и эфэсбэшника не могла не настораживать. Что-то здесь было не так.
— Я для того и пришла: с тобой посоветоваться. Полетаев опять посмотрел на дверь, ведущую в столовую.
Что-то его терзало.
— А другого времени ты найти не могла?
— Я никак не пойму, — Даша ехидно понизила голос и прищурилась, — у вас что, свидание?
Черные ресницы лукаво дрогнули.
— Допустим. Даша охнула:
— Свидание?!
— Это разве запрещено?
— Но… он же мужчина!
— И что?
— Подожди, подожди… — Даша облизнула губы и выставила вперед ладонь. — Уж не хочешь ли ты сказать, что ты и он… Что вы… — Не имея сил произнести вслух то, о чем думала, молодая женщина многозначительно помотала головой.
Подполковник смотрел на собеседницу без вызова, даже с любопытством.
— Что?
— Ну… что вы…
— Что, что?
Даша поняла, что на прямой вопрос у нее духу не хватит, решила зайти с другой стороны:
— А что вы собирались делать?
— Я уже сказал: ужинать.
— Вдвоем?
— А что в этом предосудительного?
— Ужинать? Вдвоем с мужчиной?
— Да, вдвоем! Да, ужинать! Да, с мужчиной! — Полетаев снова стал заводиться. — А как ты думаешь, для чего люди всех полов и возрастов время от времени садятся за накрытый стол?
Даша прищурила глаз:
— Но если вы собирались только ужинать, то чем я могу вам помешать?
— Ты портишь порядочным людям аппетит.
— Хорошо, я буду молчать.
Полетаев присел на стул и, глядя на собеседницу снизу вверх, спокойно поинтересовался:
— Ты зачем пришла?
— Поговорить… — автоматически ответила Даша и тут же спохватилась: — Я не это имела в виду…
— Так, все. — Полетаев встал, осторожно взял ее за плечо и повел к выходу. — До свидания.
— Мне жить негде!
— У тебя лучший номер в Москве.
— Так Филипп же съехал!
— Он не съехал, а просто пару дней хочет пожить у меня. Так что королевские апартаменты полностью в твоем распоряжении.
— Значит, тебе наплевать, что я накрасилась и надела вечернее платье? — Это было почти унизительно, но это был последний козырь.
Подполковник прикоснулся губами к ее уху и тихо прошептал:
— Лично мне ты больше нравишься без платья.
«В каком смысле?» — хотела было спросить растерявшаяся женщина, но дверь захлопнулась и стало ясно, что открыть ее теперь можно будет только с помощью динамита.
— Ну?
— Может, все-таки пригласишь меня войти?
Даша старалась выглядеть безмятежной. Расстегнув плащ, она положила руку на талию, привлекая тем самым внимание к своему наряду.
На эфсэбэшника маневр не произвел никакого впечатление.
— Пригласить? Это еще зачем?
— Кофе угостить.
— Ты хочешь кофе?
— Хочу.
Полетаев пошуршал за дверью, и в проеме показалась пятисотрублевая бумажка.
— На, держи. Хватит и на кофе, и на…
Кто бы стал терпеть такое обращение! Да еще в вечернем платье.
Даша качнулась назад и, получив достаточное ускорение, сшибла дверью обалдевшего подполковника, чуть не сломав ему ключицу.
— Что-то не любезен ты сегодня, — холодно заявила она, пытаясь проникнуть в квартиру как можно дальше.
Полетаев, морщась, потирал плечо и пытался удержать ее за полу плаща.
— Я смотрю, ты звереешь на территории родины.
— А меня, как Антея, питает сыра мать Земля.
— Хватит чушь молоть. Что ты от меня хочешь?
— Ты не отвечал на мои звонки. Почему? — Ей наконец удалось вырвать плащ и пройти в кабинет.
— Да потому что не хотел! — Полетаев шел следом, не отставая ни на шаг.
В кабинете никого не было.
— А где Филипп? Все. по магазинам ходит?
— Нет. — Подполковник явно колебался. — Он в гостиной. Даша поспешила в гостиную. Вот была картина: В полосатом ампирном кресле сидел месье Кервель и держал в руке раскрытый томик французских стихов.
— О! — произнес он, увидев Дашу — Рад видеть вас, cher Ди-ди.
Черта с два! Лицо названного дядюшки было таким кислым, что обмануться было невозможно. Значит, Полетаев все-таки провел агитработу. Но зачем ему это надо?
— Как мило… — пробормотала Даша, демонстративно оглядывая комнату.
Стол был сервирован на двоих, в три хрусталя. Видно, ужин планировался долгий. Стол украшали цветы и свечи.
— Простите, может быть, я вам помешала? — Она заставила голос звучать нарочито удивленно.
— Конечно, помешала. — Полетаев прислонился спиной к косяку. — Теперь ты уйдешь?
— Нет. Теперь я тем более не уйду.
Неожиданно для себя Даша почувствовала укол ревности. Да неужели сидящий в кресле полувоздушный доходяга с собачьим именем и крашеной головой более интересный собеседник, чем она? Или разве может сравниться ее искрометное остроумие с занудливыми рассуждениями эстета в погонах?
Ответ находился прямо перед глазами. Мужчины явно давали понять, что не жаждут ее общества.
Но Даша все еще пыталась оставаться вежливой.
— Простите, что перебила ваш диалог, джентльмены… — Ожидая ответной вежливости, она сделала паузу.
Однако джентльмены не бросились ее разуверять. Пришлось продолжить.
— Я пришла сообщить вам одну невероятную новость… Чем это здесь так вкусно пахнет?
Полетаев посмотрел на часы:
— Простите, Дарья Николаевна, если вы пришли за чем-то конкретным, то нельзя ли покороче? Так вкусно пахнет горячее. Я боюсь, оно перестоит.
— Ничего, — Даша оставила вежливость, как разоблаченный симулянт костыль, — постоит, не развалится.
Еще раз взглянув на часы, подполковник сухо возразил:
— Это рыба. Она развалится. Так что, прошу вас, быстрее.
— Какая рыба?
— Не имеет значения. Осетрина.
— Я тоже есть хочу!
— Хорошо, — Полетаев полез в карман. — Могу предложить тебе еще пятьсот рублей. Тысячу максимум: неподалеку есть хороший ресторан.
В груди появилась нехорошая тяжесть.
— Я не нуждаюсь ни в чьей благотворительности! А уж тем более в твоей.
Полетаев спорить не стал и убрал кошелек в карман.
— Прекрасно — сэкономлю полторы тысячи. До свидания.
— Значит, ты меня выгоняешь?
— Точно.
Даша отказывалась верить происходящему. Мало того что она пришла сама, да еще такая красивая, так к ней относятся, как к соседке, зашедшей за солью!
— Ладно, я уйду. Но ты никогда не узнаешь, зачем я приходила. — Обычно на подполковника такой аргумент действовал.
— Сделай одолжение. — Полетаев ладонью прикрыл зевок. Он выглядел абсолютно безразличным.
«Ну, погоди же…»
— Всего хорошего, месье Кервель. — Даша сделала прощальный жест в сторону Филиппа, который, в отличие от подполковника, все же испытывал некоторое смущение. — Ближайшее время меня не ищите, я уезжаю.
Ресницы Полетаева чуть дрогнули.
— В Прагу?
— Что бы я там делала? Тот осклабился:
— Сидя в теплом кресле, изучала генеалогическое древо. Оно у тебя развесистое.
— Это можно делать и в Москве, — мстительно заявила Даша. — Есть тут один неплохой райончик. Очень интересный с генеалогической точки зрения…
Изменившись в лице, Полетаев вдруг схватил ее за талию и вытолкал в коридор. Дверь в гостиную он плотно прикрыл, очевидно не желая травмировать француза грубыми выкриками.
— Скажи, ты вообще нормальная?
Даша вскинулась. Никогда еще подполковник так с ней не обращался.
— А ну-ка повтори, что ты сказал?
— С удовольствием. У тебя с головой все в порядке?
— По какому праву ты мне хамишь?
— Зачем ты поехала в Лефортово?
— Ах! — Молодая женщина отступила на шаг и приложите ладонь ко рту. — Так все-таки это ты следишь за мной!
— За тобой уследишь, пожалуй. Научилась заметать следы лучше всякого профессионала. — Подполковник бросил взгляд на прикрытую дверь и понизил голос: — Я хочу знать, зачем ты это делала.
— Что делала? — От удивления Даша позабыла, что сердится.
— Пыталась замести следы, — зло повторил Полетаев.
— Я пыталась заметать следы? О чем ты говоришь?
— Ой, не надо! — Подполковник отмахнулся, показывая, что не намерен верить ее объяснениям. — Тогда зачем ты пять минут ловко прыгала из трамвая в трамвай, пока не оторвалась?
Молодая женщина некоторое время молчала, видимо, пытаясь понять, что имеет в виду подполковник.
— Палыч, ты с кем сейчас разговариваешь?
— С тобой! — прошипел Полетаев. — Не строй из себя дурочку. Ты зачем по трамваям шныряла? Издевалась?
— По каким трамваям? Ты что, с ума сошел?
— На «Семеновской»! Или, скажешь, тебя там не было? Только теперь Даша начала понимать, в чем дело.
— Ах вот ты о чем… Да я просто номером ошиблась.
— Четыре раза подряд?
Разумеется, тому, кто перемещается по матушке-Москве на машине, тяжело понять человека, оказавшегося в незнакомом районе на остановке, с которой в четыре стороны уходит двадцать трамваев. Но ты попробуй ему это докажи!
Набрав в легкие воздуха, Даша затарахтела:
— Это не моя вина! Я пыталась узнать, какой номер идет туда, куда мне надо. И каждый раз мне говорили разное. А трамваи там останавливаются один за другим. Получилось, что второй, в который я зашла, был нужным, но об этом мне сказали только в четвертом, по счастью, второй еще не отошел — я заскочила буквально в последнюю секунду, хотя он и шел в другую сторону. Но…
Полетаев свел брови:
— Подожди. Так ты не собиралась сбегать?
— От кого? Подполковник отмахнулся:
— Я все понял. Тогда вернемся к началу: зачем ты туда ездила?
— В музей, я там встретилась… — Осекшись на полуслове, Даша коротко усмехнулась. Полетаев, как всегда, своими штучками вытянул из нее то, что хотел. — Это не имеет значения.
— Имеет. Повторяю вопрос: с кем ты там встретилась? С мужчиной? С женщиной?
— С мужчиной! Ну и что?
— Кто он?
— Какая тебе разница? Он не имеет никакого отношения к этим убийствам. Он парализован.
— Лучше бы тебя парализовало! Ты бы лежала и не двигалась. Как его имя?
Даша молчала.
— Как его имя?! — заорал подполковник.
— Миллер! Из Немецкого музея. — Ясно, что эфэсбэшник все равно узнает.
— Из Немецкого музея? — В голосе Полетаева послышалось сомнение. — Чего ты там забыла?
— Я хотела получить консультацию.
— На тему?
— На тему своего генеалогического древа. Имею право.
Полетаев смотрел с подозрением. Хотя объяснение и выглядело более чем правдоподобным, он просто не привык доверять своей рыжеволосой знакомой.
— Опять сочиняешь?
— Мы можем обсудить эту тему.
Разумеется, Даша не собиралась ничего обсуждать, но, во-первых, она не для того красилась, чтобы ее выгнали, а во-вторых, внезапная дружба француза и эфэсбэшника не могла не настораживать. Что-то здесь было не так.
— Я для того и пришла: с тобой посоветоваться. Полетаев опять посмотрел на дверь, ведущую в столовую.
Что-то его терзало.
— А другого времени ты найти не могла?
— Я никак не пойму, — Даша ехидно понизила голос и прищурилась, — у вас что, свидание?
Черные ресницы лукаво дрогнули.
— Допустим. Даша охнула:
— Свидание?!
— Это разве запрещено?
— Но… он же мужчина!
— И что?
— Подожди, подожди… — Даша облизнула губы и выставила вперед ладонь. — Уж не хочешь ли ты сказать, что ты и он… Что вы… — Не имея сил произнести вслух то, о чем думала, молодая женщина многозначительно помотала головой.
Подполковник смотрел на собеседницу без вызова, даже с любопытством.
— Что?
— Ну… что вы…
— Что, что?
Даша поняла, что на прямой вопрос у нее духу не хватит, решила зайти с другой стороны:
— А что вы собирались делать?
— Я уже сказал: ужинать.
— Вдвоем?
— А что в этом предосудительного?
— Ужинать? Вдвоем с мужчиной?
— Да, вдвоем! Да, ужинать! Да, с мужчиной! — Полетаев снова стал заводиться. — А как ты думаешь, для чего люди всех полов и возрастов время от времени садятся за накрытый стол?
Даша прищурила глаз:
— Но если вы собирались только ужинать, то чем я могу вам помешать?
— Ты портишь порядочным людям аппетит.
— Хорошо, я буду молчать.
Полетаев присел на стул и, глядя на собеседницу снизу вверх, спокойно поинтересовался:
— Ты зачем пришла?
— Поговорить… — автоматически ответила Даша и тут же спохватилась: — Я не это имела в виду…
— Так, все. — Полетаев встал, осторожно взял ее за плечо и повел к выходу. — До свидания.
— Мне жить негде!
— У тебя лучший номер в Москве.
— Так Филипп же съехал!
— Он не съехал, а просто пару дней хочет пожить у меня. Так что королевские апартаменты полностью в твоем распоряжении.
— Значит, тебе наплевать, что я накрасилась и надела вечернее платье? — Это было почти унизительно, но это был последний козырь.
Подполковник прикоснулся губами к ее уху и тихо прошептал:
— Лично мне ты больше нравишься без платья.
«В каком смысле?» — хотела было спросить растерявшаяся женщина, но дверь захлопнулась и стало ясно, что открыть ее теперь можно будет только с помощью динамита.
Глава 26
1
Морозец хватал за плечи, едва прикрытые красивой, но бессмысленно тонкой тканью осеннего плаща. Однако Даша холода не ощущала: обида душила ее. Один мужчина променял ее на другого — что может быть более оскорбительно?
«Вот отдамся первому встречному, будут знать…»
Запахнув плащик и сунув замерзшие ладони под мышки, Даша брела по улице, с надеждой вглядываясь в лица первых встречных. Казалось, она твердо решила выполнить свою угрозу. Но уже минут через пятнадцать молодая женщина поняла, что не так уж она и обижена. Единственный более или менее симпатичный мужчина пробежал мимо, не кинув в ее сторону даже беглого взгляда.
«Вот отдамся первому встречному, будут знать…»
Запахнув плащик и сунув замерзшие ладони под мышки, Даша брела по улице, с надеждой вглядываясь в лица первых встречных. Казалось, она твердо решила выполнить свою угрозу. Но уже минут через пятнадцать молодая женщина поняла, что не так уж она и обижена. Единственный более или менее симпатичный мужчина пробежал мимо, не кинув в ее сторону даже беглого взгляда.