Страница:
— Рыжая, ты иногда думай, чего говоришь. Да если мне хотя бы издалека твое каленое железо покажут, я тут же все выложу. С какой стати мне принимать мученическую смерть?
Ради двух штук?
— Ради жизни человека, — рассердилась гостья. — Если с Богданом что-нибудь случится именно сейчас, — я этого просто не переживу.
— М-да? — Валера бросил на нее заинтересованный взгляд. — Что, так хорош?
— Да не в этом дело… — Даша принялась разбирать посуду на столе. — У него двое детей. Совсем еще крошки.
— Мальчики или девочки?
Странно, но ей почему-то ни разу не пришла в голову мысль спросить его об этом. Но раз Богдан не сказал сам, значит мальчики.
— Не знаю. Не уточняла. Да какая, в сущности, разница…
— Слушай, Рыжая, — Валера вскрыл банку с фисташками, — а что если убийца он и есть?
Даша застыла с тряпкой в руках. Кудрявый поднимал вопрос, который все это время исподволь мучил и ее. В таком деле нельзя было верить никому.
— Не знаю. Мы же его сами нашли. Ты что, не помнишь?
— Допустим, мы нашли не его, а его запрос в Интернете. Инициатива-то все равно исходила с его стороны.
— Да, но запрос-то он разместил два года назад, — возразила Даша. — А потом сидел себе тихо в своем Киеве и никого не искал.
— Может, у него такая задумка была. Старуха-то ведь еще не откинулась.
Даша укоризненно покачала головой.
— Ты бы повежливее, все-таки она моя родственница.
— Извини. Я хотел сказать, что мы не знаем, как развивались бы события в случае ее смерти. Возможно, тогда твой названный племянничек тут же бы нарисовался?
— Ну не знаю… — Даша задумалась. — Мне все-таки кажется, что Богдан не может быть убийцей. Он такой… беззащитный. И родители его умерли при каких-то странных обстоятельствах… Нет, кто-то еще за всем этим стоит. Должен быть еще один наследник. — Она тяжело вздохнула. — И надеюсь, что не мой папа.
Валера фыркнул.
— Ты маньячка. Родного отца готова укатать.
— Да не хочу я никого укатывать! — вспылила молодая женщина. — Но кто-то ведь их убивает! Может, конечно, и проклятье родовое, но… Нет, просто необходимо выяснить, каким образом Николай Вельбах-младший оказался снова в России, почему у него изменилась фамилия и были ли у него другие дети или братья. Кстати, мой отец утверждает, что в детстве якобы видел брата своего отца. А бабушка говорит, что никаких братьев у них больше не было… Сумасшедший дом.
— Тогда тебе тем более придется лететь на Тайвань и беседовать с мадам Boy лично.
Даша невесело усмехнулась:
— Легко сказать. Только как я туда попаду? Мне же виза нужна. А сколько времени ее будут делать?
— Тоже мне, проблема! Давай паспорт — через два дня виза будет.
— ?!
— Я же говорил, что у нас там партнеры. Я попрошу, они сделают все в лучшем виде.
— Вот спасибо! — Даша была так потрясена шквалом информации, что восприняла предложение как должное.
— Не стоит. — Валера поклонился. — Но, может, тебе все-таки туда ехать не стоит? Попробуй для начала уболтать эту Boy через Интернет. Дорога-то не из дешевых.
Даша медленно покачала головой.
— Нет. Техника — это здорово, но здесь дело серьезное. Неспроста она хочет беседовать со мной тет-а-тет. Я чувствую, я уверена, что дочь Линьи назовет мне какое-то новое имя. И, скорее всего, это будет имя человека, который за всем этим стоит. Только бы ее не убили раньше времени. — Слушай, а вдруг ее действительно, того!.. — испуганно воскликнула Даша. — Валера, действовать надо срочно.
Кудрявый развел руками:
— Я могу помочь только с визой и с гостиницей, но больше…
Даша кусала губы. Полицу ее было видно, будь этот Тайвань хоть чуток поближе, она бы пешком туда побежала без всяких виз.
— Да я понимаю… Спасибо, Валерочка, ты и так для меня много сделал. Ладно, придется немного подождать. — Она задумалась. — А пока ты делаешь визу, я быстро смотаюсь в Киев.
— Опять?!
— Бешеной собаке семь верст не крюк, мне нужно кое-что выяснить.
— Что выяснить?
— Неважно. Кроме того, неплохо бы с собой взять фотографию…
— Какую фотографию?
— Ту, где мадам Boy снята со своей сестрой и матерью. Это, конечно, не стопроцентное доказательство моей благонадежности, но все же лучше, чем ничего. Кроме того, необходимо показать ей паспорт деда Богдана. И если Boy признает в Николае Николаевиче Титаевском пропавшего сына Галины, значит, я на верном пути.
— А если нет?
— А если нет… Придется начинать все по новой. Только я пока не знаю как.
Валера заглянул в пустую банку:
— И вечный бой, покой нам только снится. Надо было с тебя больше денег брать.
— Дурачок, — Даша рассмеялась. — Да если все получится, Богдан тебе пенсию пожизненную назначит. Будешь как сыр в масле кататься.
— Ой, да не смеши ты меня, — скуксился Валера. — Тут бы хоть в живых остаться. Без каленого железа в ж… Нуты поняла. Так какие у тебя планы?
— Я же сказала — еду в Киев.
— А паспорт? Куда мне визу-то ставить?
— А, черт! Тогда придется жить у тебя. Пока не сделаешь.
— А, черт!
Даша не выдержала и рассмеялась:
— Обещаю хорошо себя вести. Кроме того, у меня много дел, так что ты меня почти не увидишь.
— Очень на это надеюсь, — вздохнул Кудрявый. — Так ты готовишь обед, или я еще чипсы достаю?
— Не переживай, будет тебе и кролик, будет и свисток.
Глава 32
1
2
Ради двух штук?
— Ради жизни человека, — рассердилась гостья. — Если с Богданом что-нибудь случится именно сейчас, — я этого просто не переживу.
— М-да? — Валера бросил на нее заинтересованный взгляд. — Что, так хорош?
— Да не в этом дело… — Даша принялась разбирать посуду на столе. — У него двое детей. Совсем еще крошки.
— Мальчики или девочки?
Странно, но ей почему-то ни разу не пришла в голову мысль спросить его об этом. Но раз Богдан не сказал сам, значит мальчики.
— Не знаю. Не уточняла. Да какая, в сущности, разница…
— Слушай, Рыжая, — Валера вскрыл банку с фисташками, — а что если убийца он и есть?
Даша застыла с тряпкой в руках. Кудрявый поднимал вопрос, который все это время исподволь мучил и ее. В таком деле нельзя было верить никому.
— Не знаю. Мы же его сами нашли. Ты что, не помнишь?
— Допустим, мы нашли не его, а его запрос в Интернете. Инициатива-то все равно исходила с его стороны.
— Да, но запрос-то он разместил два года назад, — возразила Даша. — А потом сидел себе тихо в своем Киеве и никого не искал.
— Может, у него такая задумка была. Старуха-то ведь еще не откинулась.
Даша укоризненно покачала головой.
— Ты бы повежливее, все-таки она моя родственница.
— Извини. Я хотел сказать, что мы не знаем, как развивались бы события в случае ее смерти. Возможно, тогда твой названный племянничек тут же бы нарисовался?
— Ну не знаю… — Даша задумалась. — Мне все-таки кажется, что Богдан не может быть убийцей. Он такой… беззащитный. И родители его умерли при каких-то странных обстоятельствах… Нет, кто-то еще за всем этим стоит. Должен быть еще один наследник. — Она тяжело вздохнула. — И надеюсь, что не мой папа.
Валера фыркнул.
— Ты маньячка. Родного отца готова укатать.
— Да не хочу я никого укатывать! — вспылила молодая женщина. — Но кто-то ведь их убивает! Может, конечно, и проклятье родовое, но… Нет, просто необходимо выяснить, каким образом Николай Вельбах-младший оказался снова в России, почему у него изменилась фамилия и были ли у него другие дети или братья. Кстати, мой отец утверждает, что в детстве якобы видел брата своего отца. А бабушка говорит, что никаких братьев у них больше не было… Сумасшедший дом.
— Тогда тебе тем более придется лететь на Тайвань и беседовать с мадам Boy лично.
Даша невесело усмехнулась:
— Легко сказать. Только как я туда попаду? Мне же виза нужна. А сколько времени ее будут делать?
— Тоже мне, проблема! Давай паспорт — через два дня виза будет.
— ?!
— Я же говорил, что у нас там партнеры. Я попрошу, они сделают все в лучшем виде.
— Вот спасибо! — Даша была так потрясена шквалом информации, что восприняла предложение как должное.
— Не стоит. — Валера поклонился. — Но, может, тебе все-таки туда ехать не стоит? Попробуй для начала уболтать эту Boy через Интернет. Дорога-то не из дешевых.
Даша медленно покачала головой.
— Нет. Техника — это здорово, но здесь дело серьезное. Неспроста она хочет беседовать со мной тет-а-тет. Я чувствую, я уверена, что дочь Линьи назовет мне какое-то новое имя. И, скорее всего, это будет имя человека, который за всем этим стоит. Только бы ее не убили раньше времени. — Слушай, а вдруг ее действительно, того!.. — испуганно воскликнула Даша. — Валера, действовать надо срочно.
Кудрявый развел руками:
— Я могу помочь только с визой и с гостиницей, но больше…
Даша кусала губы. Полицу ее было видно, будь этот Тайвань хоть чуток поближе, она бы пешком туда побежала без всяких виз.
— Да я понимаю… Спасибо, Валерочка, ты и так для меня много сделал. Ладно, придется немного подождать. — Она задумалась. — А пока ты делаешь визу, я быстро смотаюсь в Киев.
— Опять?!
— Бешеной собаке семь верст не крюк, мне нужно кое-что выяснить.
— Что выяснить?
— Неважно. Кроме того, неплохо бы с собой взять фотографию…
— Какую фотографию?
— Ту, где мадам Boy снята со своей сестрой и матерью. Это, конечно, не стопроцентное доказательство моей благонадежности, но все же лучше, чем ничего. Кроме того, необходимо показать ей паспорт деда Богдана. И если Boy признает в Николае Николаевиче Титаевском пропавшего сына Галины, значит, я на верном пути.
— А если нет?
— А если нет… Придется начинать все по новой. Только я пока не знаю как.
Валера заглянул в пустую банку:
— И вечный бой, покой нам только снится. Надо было с тебя больше денег брать.
— Дурачок, — Даша рассмеялась. — Да если все получится, Богдан тебе пенсию пожизненную назначит. Будешь как сыр в масле кататься.
— Ой, да не смеши ты меня, — скуксился Валера. — Тут бы хоть в живых остаться. Без каленого железа в ж… Нуты поняла. Так какие у тебя планы?
— Я же сказала — еду в Киев.
— А паспорт? Куда мне визу-то ставить?
— А, черт! Тогда придется жить у тебя. Пока не сделаешь.
— А, черт!
Даша не выдержала и рассмеялась:
— Обещаю хорошо себя вести. Кроме того, у меня много дел, так что ты меня почти не увидишь.
— Очень на это надеюсь, — вздохнул Кудрявый. — Так ты готовишь обед, или я еще чипсы достаю?
— Не переживай, будет тебе и кролик, будет и свисток.
Глава 32
1
Миллер встречал гостью на пороге квартиры. Протянув руки, он схватил холодные ладошки молодой женщины и с чувством приветствовал ее:
— Как я рад вновь увидеть вас в своем доме, милейшая Дарья Николаевна! Проходите, проходите скорее. Да не снимайте вы обувь…
Знай добросердечный хозяин, что творится с ее ногами, он бы такого не предложил.
— Нет, уж лучше я разуюсь. — Даша с трудом развязала разбухшие шнурки. — Ботинки насквозь мокрые. На улице снег с дождем, в лужах утонуть можно.
— Марья Сергеевна!
Из кухни недовольной павой выплыла Маневич. Даше она едва кивнула.
— Марья Сергеевна, дайте нашей гостье что-нибудь теплое на ноги и сделайте-ка нам чайку. С малиновым вареньем.
Не издав ни звука, домработница достала из стенного шкафа большие войлочные тапки, расшитые не по сезону веселым летним узором, бросила тапки на пол и, сохраняя все ту же недовольную мину, молча удалилась.
Даша скинула промокшие ботинки, залезла в теплый войлок, мысленно поблагодарила небо и поспешила в кабинет хозяина.
— Генрих Рейнгольдович, мне необходимо с вами серьезно переговорить.
Старый генеалог лихо, по-рокерски, развернулся на своем кресле-каталке.
— Да, да, слушаю вас.
Присев на краешек стола, Даша некоторое время собиралась с мыслями. Она хоть и готовилась всю дорогу, но так и не решила самого главного: с чего начать. Поэтому начала с эмоций.
— Если бы вы знали, Генрих Рейнгольдович, какие потрясения мне пришлось пережить за те два дня, что мы не виделись. Настоящий шок! Я нашла правнука Галины Новикой-Вельбах.
Миллер издал глухое восклицание.
— Ваш друг оказался совершенно прав: вторая жена моего деда была актрисой и красавицей необыкновенной. И у нее дейстнительно был сын. Только, Генрих Рейнгольдович, — тут Даша понизила голос и приложила руку к груди, — я вас очень прошу, пока никому ни слова, даже самым близким людям. Старый генеалог лишь покачал седой головой:
— Я бы, может, и рад с кем-нибудь поделиться, да не с кем. Как сказал поэт; «Одних уж нет, а те далече…» Я, голубушка, совсем один.
— А как же ваша дочь? — невольно вырвалось у Даши. Она туг же пожалела о своей бестактности.
Миллер погрустнел, снял очки и долго протирал их замшевой тряпочкой.
— У дочери семья. Они много работают. Вы ведь знаете, что такое переехать в другую страну. Я по мере сил помогаю им, но… Из Германии звонки дороги. А письмо… Его надо написать, отнести на почту. А времени мало.
От жалости к несчастному брошенному калеке защемило сердце. И в то же время захотелось сказать пару ласковых его бесстыжей дочери, которая не может оторвать свою задницу, чтобы послать отцу хотя бы открытку.
— Да, конечно, со временем сейчас тяжело. — Даша опустила голову, ей не хотелось, чтобы старик увидел как блестят ее глаза. — Ничего, все придет в норму. Вот внуки подрастут, будут вам по Интернету и письма слать, и фотографии. Еще надоесть успеют.
Миллер немного приободрился. По крайней мере сделал вид.
— Да-да, конечно…
— Кстати, об Интернете. Именно с его помощью мне удалось выйти на нужного человека, — поспешила Даша сменить тему.
— Вы имеете в виду внука Николая Андреевича?
— Правнука.
— Рассказывайте все по порядку. Только… Дарья Николаевна, голубушка, не сочтите за стариковское занудство, но не будет ли вам удобнее и кресле?
Веснушчатые щечки покрыл румянец смущения.
— Извините, Бога ради…
— Ничего, ничего.
Извинившись еще раз, Даша слезла со стола, перебралась в кресло и вкратце поведала о том, что ей удалось узнать и пережить за эти несколько дней. Миллер слушал очень внимательно, покачивал головой, время от времени подавая одобрительные реплики.
— Да вы молодец, голубушка! Вы просто молодец…
— Ну что вы, Генрих Рейнгольдович, — не без ложной скромности отмахивалась Даша. — Если бы не вы, я бы и с места не сдвинулась.
— Ну уж, ну уж… — засмеялся старый генеалог. — А впрочем, спасибо. — Глаза его лучились добрым стариковским светом. Так, значит, вас можно поздравить: с поставленной задачей справились на «отлично».
Молодая женщина тяжело вздохнула, показывая, что она настроена не столь оптимистично.
— Увы, пока поздравлять не с чем.
— Как же так? А Титаевский? Вы ведь нашли его… Даша все еще колебалась. Больше всего она боялась неосторожной фразой испугать человека, которого могла взять в союзники.
— Понимаете, Генрих Рейнгольдович, все не так просто. Это вообще очень странная и запутанная история. Не все в ней гладко, как на первый взгляд кажется.
— Что конкретно вас беспокоит? — Миллер посерьезнел.
— Многое. Например, в каком именно году родился лай Вельбах-младший. У его правнука, к сожалению, нет на этот счет никаких данных.
— А зачем вам это надо?
— Как — зачем? Необходимо точно знать: являлся сын Галины так же сыном Николая Андреевича, и если да, то насколько законным. То есть был ли их брак зарегистрирован раньше, чем родился ребенок.
Лицо Миллера приняло удивленное выражение:
— А в чем же здесь проблема? Полагаю, сведения эти труда проверите в ЗАГСе…
— В каком? — улыбнулась Даша. И поскольку генеалог не понимал, в чем дело, пояснила: — Личное дело моего деда из архива пропало, и сейчас я понятия не имею, в каком именно месте на Дальнем Востоке он проходил службу, когда познакомился с Галиной. Неизвестно, где и когда они зарегистрировали брак и рождение сына. Если, конечно, сын был общим. Теперь уже улыбался Миллер.
— Ну не думаю, что это так уж сложно будет узнать по спискам военных…
Даша прервала его:
— Разумеется, узнать можно. Проблема в другом: у меня это уже не остается времени.
Последние слова несколько изменили выражение лицо старого генеалога.
— Что, разве баронесса так плоха?
— Нет. Не думаю. — Тогда о чем вы?
Вздохнув, Даша отвела глаза. Пришла пора выложить все начистоту.
— Генрих Рейнгольдович, вы только не сердитесь на и не…
— Ах, оставьте ваши политесы, — Миллер коротко взмахнул рукой. — Говорите. Я же вижу, случилось что-то серьезное.
Молодая женщина кивнула.
— Серьезнее не бывает. Кто-то убивает всех найденных мною Вельбахов. Можно сказать, что, кроме Титаевского, его детей и моего отца, никого больше и не осталось. — Она помолчала. — Когда я разыскала Богдана, то была почти уверена, что и его постигнет участь остальных. Но он остался жив. И этому может быть только два объяснения: первое — он не Вельбах, поэтому убийца его и не трогает. Второе — именно он всех и убивал.
— Что вы имеете в виду, говоря, что Титаевский не Вельбах? — медленно переспросил Миллер. Сообщения об убийствах ею потрясли. — Разумеется, я не имею в виду собственно фамилию.
— Я уже говорила: например, что его дед — сын Галины, но не сын Николая Андреевича. Или что брак был зарегистрирован позже, чем мальчик появился на свет. Понимаете?
— Понимаю, — после небольшого раздумья кивнул Миллер.
— Еще один вопрос. Когда он вернулся обратно в Советский Союз? В каком возрасте? От этого тоже многое зависит.
— Думаю, возраст вычислить несложно. — Генеалог задумался. — Родился он где-то в середине двадцатых, а вернуться на родину мог, полагаю, в промежуток между сорок пятым и сорок девятым.
— То есть между окончанием Второй мировой войны и падением гоминьдановского правительства? — переспросила Даша.
— Совершенно верно. В сорок пятом остров от японцев вновь перешел к китайцам, а в сорок девятом на Тайвань бежали остатки гоминьдановского правительства и произошло отмежевание от континентального Китая. Скорее всего, именно в эти четыре года могли произойти события, побудившие русского мальчика, теперь уже юношу, вернуться обратно в Советский Союз. Вряд ли он мог это сделать раньше и совсем уже сомнительно, что позднее. Следовательно, Николаю в момент возвращения было около двадцати лет. Плюс-минус три года.
— Подождите… — вдруг осенило Дашу, — тогда я кажется догадываюсь, кто был тем самым братом, что посетил после окончания войны моего деда. Это был Николай. Вот теперь все сходится!
Миллер внимательно смотрел на нее сквозь стекла очков.
— Вы полагаете, что сын по возвращении в Советский Союз прямиком направился к отцу?
— Ну естественно! А к кому бы он мог еще обратиться?
— Логично, логично… Так, может, вам созвониться с вашим батюшкой и поподробнее расспросить об этом «брате»?
Даша засомневалась:
— Вряд ли он вспомнит больше, чем уже рассказал. Видимо, еще тогда его не хотели посвящать в тайну… А, черт!
— Что еще? — насторожился генеалог.
Приложив палец к губам, Даша смотрела в одну точку.
— Вы знаете, мне пришла одна странная мысль. А не прибыл ли Николай Вельбах-младший в СССР, будучи уже женатым?
— Хм. — Миллер снял очки и закусил дужку. — Интересная мысль. И вполне реальная. Более того, могла сложиться и более запутанная ситуация…
— Что он женился дважды?
— Именно. Таким образом второй его брак, а следовательно, и потомки этого брака будут признаны незаконными.
— Так вот в чем дело… — пробормотала молодая женщина. — Что ж, тем более мне придется туда лететь.
— Куда, если не секрет?
— На Тайвань, разумеется. Седые брови взлетели вверх:
— Господи, зачем?!
— Там живет женщина, которая знала Николая Вельбаха-младшего лично. Это дочь человека, который усыновил мальчику после смерти матери.
— И… что?
— Полагаю, она сможет ответить на все мои вопросы и вполне вероятно, у нее сохранились какие-то документы. Кроме того, — Даша сделала паузу, — возможно, она знает о существовании иных Вельбахов мужского пола. Вы понимаете, что это будет означать?
Изрезанное морщинами лицо задрожало:
— Дарья Николаевна… Голубушка, да осознаете ли вы, насколько это опасно?
— Да. — Даша до хруста сжала пальцы. — Именно поэтому я и пришла к вам. Генрих Рейнгольдович, я считаю вас честным и порядочным человеком. Но даже не это главное. Вы мне кажетесь очень сильным человеком. Поэтому… — Комок в горле мешал говорить, но молодая женщина сделала над собой усилие и докончила: — Если со мной что-либо произойдет… ну что-нибудь…
Старый генеалог смотрел на нее, не мигая.
— Вы расскажете моей бабушке, баронессе Вельбах, все, о чем мы с вами сейчас разговаривали.
Даша выложила на стол визитку Марии Андреевны. Миллер подкатил к столу и взял карточку.
— Хорошо. Я сделаю то, о чем вы меня просите. Но… не лучше ли предупредить баронессу заранее? Уверен, вам не стоит так рисковать. Даже ради собственного наследства.
— Понимаете… — Опустив голову, Даша отрешенно рассматривала веселый войлочный рисунок, — моя двоюродная бабушка — очень пожилая и очень хрупкая женщина. Известие о том, что происходит с потомками ее брата, а главное, почему это происходит — ведь, по сути, все дело в ее желании сменить наследника — без сомнения, убьет ее. Конечно, есть еще приемный сын баронессы, но на него совсем никакой надежды: месье Кервель больше напоминает те самые прекрасные цветы, которые разводит. Адвокаты же — люди продажные, им веры вообще никакой. А вы лицо не заинтересованное. Более того, ваше понимание предназначения рода. — Даша улыбнулась, припоминая генеалогу их недавний разговор, — не позволит вам спокойно наблюдать, как замок, титул да и вся фамильная честь перекочуют в руки негодяя.
— И все же я не советую вам рисковать, — продолжал возражать Миллер. — Честь честью, но вряд ли именно вам стоит умирать за нее. Прошу вас обдумать все хорошенько еще раз и не принимать скоропалительных решений. Можно ведь обратиться в соответствующие органы.
Тут Даша рассмеялась и похлопала генеалога по сухой, в синих жилах руке:
— Милый, милый Генрих Рейнгольдович! Конечно же я не столь безрассудна, как кажусь на первый взгляд. Обещаю: сразу от вас я отправлюсь к тем самым правоохранительным органам. И пусть они только откажутся охранять мои права!
— Как я рад вновь увидеть вас в своем доме, милейшая Дарья Николаевна! Проходите, проходите скорее. Да не снимайте вы обувь…
Знай добросердечный хозяин, что творится с ее ногами, он бы такого не предложил.
— Нет, уж лучше я разуюсь. — Даша с трудом развязала разбухшие шнурки. — Ботинки насквозь мокрые. На улице снег с дождем, в лужах утонуть можно.
— Марья Сергеевна!
Из кухни недовольной павой выплыла Маневич. Даше она едва кивнула.
— Марья Сергеевна, дайте нашей гостье что-нибудь теплое на ноги и сделайте-ка нам чайку. С малиновым вареньем.
Не издав ни звука, домработница достала из стенного шкафа большие войлочные тапки, расшитые не по сезону веселым летним узором, бросила тапки на пол и, сохраняя все ту же недовольную мину, молча удалилась.
Даша скинула промокшие ботинки, залезла в теплый войлок, мысленно поблагодарила небо и поспешила в кабинет хозяина.
— Генрих Рейнгольдович, мне необходимо с вами серьезно переговорить.
Старый генеалог лихо, по-рокерски, развернулся на своем кресле-каталке.
— Да, да, слушаю вас.
Присев на краешек стола, Даша некоторое время собиралась с мыслями. Она хоть и готовилась всю дорогу, но так и не решила самого главного: с чего начать. Поэтому начала с эмоций.
— Если бы вы знали, Генрих Рейнгольдович, какие потрясения мне пришлось пережить за те два дня, что мы не виделись. Настоящий шок! Я нашла правнука Галины Новикой-Вельбах.
Миллер издал глухое восклицание.
— Ваш друг оказался совершенно прав: вторая жена моего деда была актрисой и красавицей необыкновенной. И у нее дейстнительно был сын. Только, Генрих Рейнгольдович, — тут Даша понизила голос и приложила руку к груди, — я вас очень прошу, пока никому ни слова, даже самым близким людям. Старый генеалог лишь покачал седой головой:
— Я бы, может, и рад с кем-нибудь поделиться, да не с кем. Как сказал поэт; «Одних уж нет, а те далече…» Я, голубушка, совсем один.
— А как же ваша дочь? — невольно вырвалось у Даши. Она туг же пожалела о своей бестактности.
Миллер погрустнел, снял очки и долго протирал их замшевой тряпочкой.
— У дочери семья. Они много работают. Вы ведь знаете, что такое переехать в другую страну. Я по мере сил помогаю им, но… Из Германии звонки дороги. А письмо… Его надо написать, отнести на почту. А времени мало.
От жалости к несчастному брошенному калеке защемило сердце. И в то же время захотелось сказать пару ласковых его бесстыжей дочери, которая не может оторвать свою задницу, чтобы послать отцу хотя бы открытку.
— Да, конечно, со временем сейчас тяжело. — Даша опустила голову, ей не хотелось, чтобы старик увидел как блестят ее глаза. — Ничего, все придет в норму. Вот внуки подрастут, будут вам по Интернету и письма слать, и фотографии. Еще надоесть успеют.
Миллер немного приободрился. По крайней мере сделал вид.
— Да-да, конечно…
— Кстати, об Интернете. Именно с его помощью мне удалось выйти на нужного человека, — поспешила Даша сменить тему.
— Вы имеете в виду внука Николая Андреевича?
— Правнука.
— Рассказывайте все по порядку. Только… Дарья Николаевна, голубушка, не сочтите за стариковское занудство, но не будет ли вам удобнее и кресле?
Веснушчатые щечки покрыл румянец смущения.
— Извините, Бога ради…
— Ничего, ничего.
Извинившись еще раз, Даша слезла со стола, перебралась в кресло и вкратце поведала о том, что ей удалось узнать и пережить за эти несколько дней. Миллер слушал очень внимательно, покачивал головой, время от времени подавая одобрительные реплики.
— Да вы молодец, голубушка! Вы просто молодец…
— Ну что вы, Генрих Рейнгольдович, — не без ложной скромности отмахивалась Даша. — Если бы не вы, я бы и с места не сдвинулась.
— Ну уж, ну уж… — засмеялся старый генеалог. — А впрочем, спасибо. — Глаза его лучились добрым стариковским светом. Так, значит, вас можно поздравить: с поставленной задачей справились на «отлично».
Молодая женщина тяжело вздохнула, показывая, что она настроена не столь оптимистично.
— Увы, пока поздравлять не с чем.
— Как же так? А Титаевский? Вы ведь нашли его… Даша все еще колебалась. Больше всего она боялась неосторожной фразой испугать человека, которого могла взять в союзники.
— Понимаете, Генрих Рейнгольдович, все не так просто. Это вообще очень странная и запутанная история. Не все в ней гладко, как на первый взгляд кажется.
— Что конкретно вас беспокоит? — Миллер посерьезнел.
— Многое. Например, в каком именно году родился лай Вельбах-младший. У его правнука, к сожалению, нет на этот счет никаких данных.
— А зачем вам это надо?
— Как — зачем? Необходимо точно знать: являлся сын Галины так же сыном Николая Андреевича, и если да, то насколько законным. То есть был ли их брак зарегистрирован раньше, чем родился ребенок.
Лицо Миллера приняло удивленное выражение:
— А в чем же здесь проблема? Полагаю, сведения эти труда проверите в ЗАГСе…
— В каком? — улыбнулась Даша. И поскольку генеалог не понимал, в чем дело, пояснила: — Личное дело моего деда из архива пропало, и сейчас я понятия не имею, в каком именно месте на Дальнем Востоке он проходил службу, когда познакомился с Галиной. Неизвестно, где и когда они зарегистрировали брак и рождение сына. Если, конечно, сын был общим. Теперь уже улыбался Миллер.
— Ну не думаю, что это так уж сложно будет узнать по спискам военных…
Даша прервала его:
— Разумеется, узнать можно. Проблема в другом: у меня это уже не остается времени.
Последние слова несколько изменили выражение лицо старого генеалога.
— Что, разве баронесса так плоха?
— Нет. Не думаю. — Тогда о чем вы?
Вздохнув, Даша отвела глаза. Пришла пора выложить все начистоту.
— Генрих Рейнгольдович, вы только не сердитесь на и не…
— Ах, оставьте ваши политесы, — Миллер коротко взмахнул рукой. — Говорите. Я же вижу, случилось что-то серьезное.
Молодая женщина кивнула.
— Серьезнее не бывает. Кто-то убивает всех найденных мною Вельбахов. Можно сказать, что, кроме Титаевского, его детей и моего отца, никого больше и не осталось. — Она помолчала. — Когда я разыскала Богдана, то была почти уверена, что и его постигнет участь остальных. Но он остался жив. И этому может быть только два объяснения: первое — он не Вельбах, поэтому убийца его и не трогает. Второе — именно он всех и убивал.
— Что вы имеете в виду, говоря, что Титаевский не Вельбах? — медленно переспросил Миллер. Сообщения об убийствах ею потрясли. — Разумеется, я не имею в виду собственно фамилию.
— Я уже говорила: например, что его дед — сын Галины, но не сын Николая Андреевича. Или что брак был зарегистрирован позже, чем мальчик появился на свет. Понимаете?
— Понимаю, — после небольшого раздумья кивнул Миллер.
— Еще один вопрос. Когда он вернулся обратно в Советский Союз? В каком возрасте? От этого тоже многое зависит.
— Думаю, возраст вычислить несложно. — Генеалог задумался. — Родился он где-то в середине двадцатых, а вернуться на родину мог, полагаю, в промежуток между сорок пятым и сорок девятым.
— То есть между окончанием Второй мировой войны и падением гоминьдановского правительства? — переспросила Даша.
— Совершенно верно. В сорок пятом остров от японцев вновь перешел к китайцам, а в сорок девятом на Тайвань бежали остатки гоминьдановского правительства и произошло отмежевание от континентального Китая. Скорее всего, именно в эти четыре года могли произойти события, побудившие русского мальчика, теперь уже юношу, вернуться обратно в Советский Союз. Вряд ли он мог это сделать раньше и совсем уже сомнительно, что позднее. Следовательно, Николаю в момент возвращения было около двадцати лет. Плюс-минус три года.
— Подождите… — вдруг осенило Дашу, — тогда я кажется догадываюсь, кто был тем самым братом, что посетил после окончания войны моего деда. Это был Николай. Вот теперь все сходится!
Миллер внимательно смотрел на нее сквозь стекла очков.
— Вы полагаете, что сын по возвращении в Советский Союз прямиком направился к отцу?
— Ну естественно! А к кому бы он мог еще обратиться?
— Логично, логично… Так, может, вам созвониться с вашим батюшкой и поподробнее расспросить об этом «брате»?
Даша засомневалась:
— Вряд ли он вспомнит больше, чем уже рассказал. Видимо, еще тогда его не хотели посвящать в тайну… А, черт!
— Что еще? — насторожился генеалог.
Приложив палец к губам, Даша смотрела в одну точку.
— Вы знаете, мне пришла одна странная мысль. А не прибыл ли Николай Вельбах-младший в СССР, будучи уже женатым?
— Хм. — Миллер снял очки и закусил дужку. — Интересная мысль. И вполне реальная. Более того, могла сложиться и более запутанная ситуация…
— Что он женился дважды?
— Именно. Таким образом второй его брак, а следовательно, и потомки этого брака будут признаны незаконными.
— Так вот в чем дело… — пробормотала молодая женщина. — Что ж, тем более мне придется туда лететь.
— Куда, если не секрет?
— На Тайвань, разумеется. Седые брови взлетели вверх:
— Господи, зачем?!
— Там живет женщина, которая знала Николая Вельбаха-младшего лично. Это дочь человека, который усыновил мальчику после смерти матери.
— И… что?
— Полагаю, она сможет ответить на все мои вопросы и вполне вероятно, у нее сохранились какие-то документы. Кроме того, — Даша сделала паузу, — возможно, она знает о существовании иных Вельбахов мужского пола. Вы понимаете, что это будет означать?
Изрезанное морщинами лицо задрожало:
— Дарья Николаевна… Голубушка, да осознаете ли вы, насколько это опасно?
— Да. — Даша до хруста сжала пальцы. — Именно поэтому я и пришла к вам. Генрих Рейнгольдович, я считаю вас честным и порядочным человеком. Но даже не это главное. Вы мне кажетесь очень сильным человеком. Поэтому… — Комок в горле мешал говорить, но молодая женщина сделала над собой усилие и докончила: — Если со мной что-либо произойдет… ну что-нибудь…
Старый генеалог смотрел на нее, не мигая.
— Вы расскажете моей бабушке, баронессе Вельбах, все, о чем мы с вами сейчас разговаривали.
Даша выложила на стол визитку Марии Андреевны. Миллер подкатил к столу и взял карточку.
— Хорошо. Я сделаю то, о чем вы меня просите. Но… не лучше ли предупредить баронессу заранее? Уверен, вам не стоит так рисковать. Даже ради собственного наследства.
— Понимаете… — Опустив голову, Даша отрешенно рассматривала веселый войлочный рисунок, — моя двоюродная бабушка — очень пожилая и очень хрупкая женщина. Известие о том, что происходит с потомками ее брата, а главное, почему это происходит — ведь, по сути, все дело в ее желании сменить наследника — без сомнения, убьет ее. Конечно, есть еще приемный сын баронессы, но на него совсем никакой надежды: месье Кервель больше напоминает те самые прекрасные цветы, которые разводит. Адвокаты же — люди продажные, им веры вообще никакой. А вы лицо не заинтересованное. Более того, ваше понимание предназначения рода. — Даша улыбнулась, припоминая генеалогу их недавний разговор, — не позволит вам спокойно наблюдать, как замок, титул да и вся фамильная честь перекочуют в руки негодяя.
— И все же я не советую вам рисковать, — продолжал возражать Миллер. — Честь честью, но вряд ли именно вам стоит умирать за нее. Прошу вас обдумать все хорошенько еще раз и не принимать скоропалительных решений. Можно ведь обратиться в соответствующие органы.
Тут Даша рассмеялась и похлопала генеалога по сухой, в синих жилах руке:
— Милый, милый Генрих Рейнгольдович! Конечно же я не столь безрассудна, как кажусь на первый взгляд. Обещаю: сразу от вас я отправлюсь к тем самым правоохранительным органам. И пусть они только откажутся охранять мои права!
2
Открыв дверь, Полетаев тут же зажмурился.
— Не может быть! Глазам своим не верю. Дарья Николаевна, что так долго? И суток не прошло.
Даша шагнула в прихожую:
— Палыч, оставим наши разногласия и споры на потом.
Я улетаю.
— Куда на этот раз? — Полетаев почти не удивился. Кончиками пальцев он продолжал постукивать себя по щекам, вероятно вбивая крем.
— На Тайвань.
— Нашла-таки, — подполковник опустил руки.
В его голосе прозвучала досада, за которой, впрочем, сквозило нечто похожее на гордость. Даша медленно раскрыла рот.
— Ну-ка повтори, что ты сказал?
Но Полетаев только отмахнулся. Даша же не могла прийти в себя — подтверждались ее худшие опасения: подполковник все знал, но скрывал, направляя ее по ложному пути.
— Ну ты и… гад. Так ты знал и молчал? Знаешь, кто ты после этого? Знаешь?!
Поскольку подполковник не отвечал, молодая женщина впадала во все большую ярость.
— Послушай, за что ты меня так ненавидишь? Я что, ногу тебе отрезала или собачку любимую отравила? А? Молчишь? А может, надо было с тобой просто переспать, чтобы вызвать на откровенность?
Взяв дрожащую от гнева гостью за плечи, Полетаев притянул ее к себе и хорошенько встряхнул:
— А ну-ка, успокойся! И послушай меня внимательно. — Он отпустил ее. — Хочешь верь, хочешь нет, но ты для меня самый дорогой человек на свете. Бог дал тебе хорошую внешность, неплохую голову, светлую душу. Только истинная гармония, к сожалению, закончилась где-то в конце античного периода. В твоей очаровательной головке много умных мыслей, но воспользоваться ими ты почему-то не можешь. Ты не в состоянии оценить происходящее адекватно. Ты словно не живешь, а играешь в жизнь. Правда, надо заметить, весьма успешно — видимо, помогает врожденная артистичность. — Полетаев осторожно поправил рыжий локон. — Но поверь, моя дорогая, когда-нибудь твой ангел-хранитель устанет от суеты и возьмет отпуск. Это обстоятельство станет для тебя роковым.
Даша стояла, плотно сжав губы. Слова подполковника внешне оставили ее безучастной.
— Прибереги свои проповеди для тех, кто в них нуждается. Ты почему не сказал, что сын моего деда перебрался на Тайвань?
— Зачем?
— Что значит — зачем?! Ты же знал, что я ищу наследника.
— Зачем?
— Что — зачем?!
Подполковник сунул руки в карманы и качнулся на носках.
— Даша, скажи, пожалуйста, что случится, если он, я имею в виду наследник, обнаружится уже после смерти твоей бабушки?
Ответ не заставил себя ждать:
— Она умрет не успокоенной.
— Зато ты останешься живой. — Подполковник не выдержал и тюкнул костяшкой указательного пальца ей по лбу. — Идем.
— Куда?
— Ну не ругаться же нам в прихожей на радость всем соседям.
Продолжая ворчать, Полетаев направился в гостиную. Немного подумав, Даша пошлеп.ола следом.
— Зачем кому-то убивать меня?
— Я устал тебе это объяснять. Затем, что ты слишком беспокойная. У тебя какая-то патологическая страсть к установлению истины! — Подполковник занял свое любимое место в кресле-качалке. — Просто самая настоящая мания. Да пойми же, рыжая голова, человек, задумавший все это, очень умен, тебе с ним не справиться.
— Ты знаешь, кто это?
Полетаев некоторое время внимательно смотрел на Дату.
— Нет. Если бы знал, то не сидел бы здесь с тобой, отговаривая от очередного безумства.
— А я все равно полечу. — Даша посмотрела ему прямо в глаза.
— Зачем, если не секрет?
— Я хочу переговорить с некой мадам Boy. Ты, кстати, ничего о ней не знаешь?
Подполковник несколько секунд картинно размышлял, затем отрицательно покачал головой.
— Нет. Впервые слышу это имя, — лицемерно заявил он. — А кто она такая?
Скривив губы в недоброй усмешке, Даша ответила тем же:
— Сотрудница тайбейского справочного бюро.
— Ах, вот как… Кстати, ты в курсе, что телефон уже лет сто как изобрели?
— Что-то об этом слышала.
— Никогда не возникало желания воспользоваться? Могу посодействовать, вон он, серенький, на столе стоит.
— Спасибо, не надо, — сощурилась Даша. — Я лучше сама слетаю и без всякой техники, с глазу на глаз…
— Лети. — Полетаев постучал кулаком по лбу. — Ума нет, своего не дашь. Лети, лети, за ногу тебя держать не буду.
— Ладно. — Даша села на диван и нахлопала ладонью рядом с собой. — Перебирайся ближе, попробуем поговорить по-хорошему.
Взгляд подполковника оставался недоверчивым. Ему то ли место удобное покидать не хотелось, то ли не верилось в искренность намерений собеседницы.
— Что ж, давай попробуем. — Он решился. Нехотя встал и пересел на предложенное место. — Правда, не знаю, что ты под этим подразумеваешь, но попробуем.
Даша переплела пальцы.
— Итак, почему ты сразу не рассказам мне, что Николай Андреевич был женат еще одним браком?
«Интересно, расскажет он о том, что Линьи выслали из СССР за шпионаж?"
— Просто не хотел. — Внешне Полетаев выглядел абсолютно спокойным. — Мне последствий и от первого брака за глаза хватило. Семь человек умерло. Тебе что, мало?
Даша рассвирепела, как всегда, когда сталкивалась с несправедливым обвинением в свой адрес:
— Что значит мало или много?! Какое право ты имеешь задавать мне такие вопросы?! При чем здесь вообще ты? Эти люди, между прочим, были моими родственниками…
— Были! И что с того? — вспылил в ответ Полетаев, — Я, на минуточку, присягал охранять жизнь и покой всех граждан этого государства. И не могу позволить истреблять народонаселение нашей Родины лишь на том основании, что они чьи-то там родственники.
— Ну чего ты мелешь? Я, что ли, их убивала?
— Не знаю, — отрезал подполковник, — Этим вопросом я еще пока вплотную не занимался. Может, и ты. А может, и кто другой. Люди-то гибнут.
— Люди гибнут за металл, — патетически провозгласила молодая женщина. — Так было всегда, так будет и впредь. И моя цель не воспитывать в них прекрасное, а предельно полно выполнить свою задачу…
— Нет, это просто удивительно, как месье Кервель сумел заморочить тебе голову, — всплеснул руками подполковник. — Да вас двоих надо изолировать от общества вплоть до кончины мадам Вельбах. Вы социально опасны. Вы фамильные маньяки.
— Сам ты маньяк! — Даша обозлилась еще больше. — А ну-ка, давай выкладывай, что еще ты от меня скрываешь! А то я могу тебя кое в чем заподозрить…
— Н-да? И в чем именно?
Даша уже хотела было заявить, что знает, почему он за ней шпионит, но в последнюю секунду вдруг сообразила, что говорить об этом пока не следует, и потому брякнула первое, что пришло в голову:
— В том, что ты работаешь на другую сторону. Полетаев прищурил синий глаз:
— Что?
— Что слышал.
— Ты иногда думай, что говоришь. — Подполковник как-то нервно обвел глазами вокруг. — На какую еще другую сторону?
Поняв, что задела больное место, Даша с удовольствием принялась на нем прыгать.
— А что здесь такого невероятного? — громче чем следовало заявила она. — Помочь одному из кандидатов стать единственным наследником — весьма выгодная работа. Любителям сладкой жизни не придется в старости мучиться проблемой поисков средств на новую обивку, — она кивнула на вызывающе роскошный ампирный стул. — Кстати, все никак не могу понять, где ты берешь деньги?
— В кассе взаимопомощи, — прошипел Полетаев. — А ты глупая, как гусыня.
— Что?
— То!
— Что?!
— То! — Выпустив пар, Полетаев попробовал говорить спокойно. — Если бы ты была чуть умнее, то сосчитала бы, что в этой истории не две стороны, а три.
— В смысле?
— В прямом. Раз браков было три, то и стороны три.
— Но моя…
— Твоя моя не понимай? Твой отец, несмотря на отсутствие сыновей, такой же кандидат, как и все остальные. Не хуже и не лучше.
— И что? — Даша действительно не понимала, о чем тот говорит.
— Он законный Вельбах и при равных условиях имеет абсолютно равные права, даже если и не собирается на них претендовать.
— Не может быть! Глазам своим не верю. Дарья Николаевна, что так долго? И суток не прошло.
Даша шагнула в прихожую:
— Палыч, оставим наши разногласия и споры на потом.
Я улетаю.
— Куда на этот раз? — Полетаев почти не удивился. Кончиками пальцев он продолжал постукивать себя по щекам, вероятно вбивая крем.
— На Тайвань.
— Нашла-таки, — подполковник опустил руки.
В его голосе прозвучала досада, за которой, впрочем, сквозило нечто похожее на гордость. Даша медленно раскрыла рот.
— Ну-ка повтори, что ты сказал?
Но Полетаев только отмахнулся. Даша же не могла прийти в себя — подтверждались ее худшие опасения: подполковник все знал, но скрывал, направляя ее по ложному пути.
— Ну ты и… гад. Так ты знал и молчал? Знаешь, кто ты после этого? Знаешь?!
Поскольку подполковник не отвечал, молодая женщина впадала во все большую ярость.
— Послушай, за что ты меня так ненавидишь? Я что, ногу тебе отрезала или собачку любимую отравила? А? Молчишь? А может, надо было с тобой просто переспать, чтобы вызвать на откровенность?
Взяв дрожащую от гнева гостью за плечи, Полетаев притянул ее к себе и хорошенько встряхнул:
— А ну-ка, успокойся! И послушай меня внимательно. — Он отпустил ее. — Хочешь верь, хочешь нет, но ты для меня самый дорогой человек на свете. Бог дал тебе хорошую внешность, неплохую голову, светлую душу. Только истинная гармония, к сожалению, закончилась где-то в конце античного периода. В твоей очаровательной головке много умных мыслей, но воспользоваться ими ты почему-то не можешь. Ты не в состоянии оценить происходящее адекватно. Ты словно не живешь, а играешь в жизнь. Правда, надо заметить, весьма успешно — видимо, помогает врожденная артистичность. — Полетаев осторожно поправил рыжий локон. — Но поверь, моя дорогая, когда-нибудь твой ангел-хранитель устанет от суеты и возьмет отпуск. Это обстоятельство станет для тебя роковым.
Даша стояла, плотно сжав губы. Слова подполковника внешне оставили ее безучастной.
— Прибереги свои проповеди для тех, кто в них нуждается. Ты почему не сказал, что сын моего деда перебрался на Тайвань?
— Зачем?
— Что значит — зачем?! Ты же знал, что я ищу наследника.
— Зачем?
— Что — зачем?!
Подполковник сунул руки в карманы и качнулся на носках.
— Даша, скажи, пожалуйста, что случится, если он, я имею в виду наследник, обнаружится уже после смерти твоей бабушки?
Ответ не заставил себя ждать:
— Она умрет не успокоенной.
— Зато ты останешься живой. — Подполковник не выдержал и тюкнул костяшкой указательного пальца ей по лбу. — Идем.
— Куда?
— Ну не ругаться же нам в прихожей на радость всем соседям.
Продолжая ворчать, Полетаев направился в гостиную. Немного подумав, Даша пошлеп.ола следом.
— Зачем кому-то убивать меня?
— Я устал тебе это объяснять. Затем, что ты слишком беспокойная. У тебя какая-то патологическая страсть к установлению истины! — Подполковник занял свое любимое место в кресле-качалке. — Просто самая настоящая мания. Да пойми же, рыжая голова, человек, задумавший все это, очень умен, тебе с ним не справиться.
— Ты знаешь, кто это?
Полетаев некоторое время внимательно смотрел на Дату.
— Нет. Если бы знал, то не сидел бы здесь с тобой, отговаривая от очередного безумства.
— А я все равно полечу. — Даша посмотрела ему прямо в глаза.
— Зачем, если не секрет?
— Я хочу переговорить с некой мадам Boy. Ты, кстати, ничего о ней не знаешь?
Подполковник несколько секунд картинно размышлял, затем отрицательно покачал головой.
— Нет. Впервые слышу это имя, — лицемерно заявил он. — А кто она такая?
Скривив губы в недоброй усмешке, Даша ответила тем же:
— Сотрудница тайбейского справочного бюро.
— Ах, вот как… Кстати, ты в курсе, что телефон уже лет сто как изобрели?
— Что-то об этом слышала.
— Никогда не возникало желания воспользоваться? Могу посодействовать, вон он, серенький, на столе стоит.
— Спасибо, не надо, — сощурилась Даша. — Я лучше сама слетаю и без всякой техники, с глазу на глаз…
— Лети. — Полетаев постучал кулаком по лбу. — Ума нет, своего не дашь. Лети, лети, за ногу тебя держать не буду.
— Ладно. — Даша села на диван и нахлопала ладонью рядом с собой. — Перебирайся ближе, попробуем поговорить по-хорошему.
Взгляд подполковника оставался недоверчивым. Ему то ли место удобное покидать не хотелось, то ли не верилось в искренность намерений собеседницы.
— Что ж, давай попробуем. — Он решился. Нехотя встал и пересел на предложенное место. — Правда, не знаю, что ты под этим подразумеваешь, но попробуем.
Даша переплела пальцы.
— Итак, почему ты сразу не рассказам мне, что Николай Андреевич был женат еще одним браком?
«Интересно, расскажет он о том, что Линьи выслали из СССР за шпионаж?"
— Просто не хотел. — Внешне Полетаев выглядел абсолютно спокойным. — Мне последствий и от первого брака за глаза хватило. Семь человек умерло. Тебе что, мало?
Даша рассвирепела, как всегда, когда сталкивалась с несправедливым обвинением в свой адрес:
— Что значит мало или много?! Какое право ты имеешь задавать мне такие вопросы?! При чем здесь вообще ты? Эти люди, между прочим, были моими родственниками…
— Были! И что с того? — вспылил в ответ Полетаев, — Я, на минуточку, присягал охранять жизнь и покой всех граждан этого государства. И не могу позволить истреблять народонаселение нашей Родины лишь на том основании, что они чьи-то там родственники.
— Ну чего ты мелешь? Я, что ли, их убивала?
— Не знаю, — отрезал подполковник, — Этим вопросом я еще пока вплотную не занимался. Может, и ты. А может, и кто другой. Люди-то гибнут.
— Люди гибнут за металл, — патетически провозгласила молодая женщина. — Так было всегда, так будет и впредь. И моя цель не воспитывать в них прекрасное, а предельно полно выполнить свою задачу…
— Нет, это просто удивительно, как месье Кервель сумел заморочить тебе голову, — всплеснул руками подполковник. — Да вас двоих надо изолировать от общества вплоть до кончины мадам Вельбах. Вы социально опасны. Вы фамильные маньяки.
— Сам ты маньяк! — Даша обозлилась еще больше. — А ну-ка, давай выкладывай, что еще ты от меня скрываешь! А то я могу тебя кое в чем заподозрить…
— Н-да? И в чем именно?
Даша уже хотела было заявить, что знает, почему он за ней шпионит, но в последнюю секунду вдруг сообразила, что говорить об этом пока не следует, и потому брякнула первое, что пришло в голову:
— В том, что ты работаешь на другую сторону. Полетаев прищурил синий глаз:
— Что?
— Что слышал.
— Ты иногда думай, что говоришь. — Подполковник как-то нервно обвел глазами вокруг. — На какую еще другую сторону?
Поняв, что задела больное место, Даша с удовольствием принялась на нем прыгать.
— А что здесь такого невероятного? — громче чем следовало заявила она. — Помочь одному из кандидатов стать единственным наследником — весьма выгодная работа. Любителям сладкой жизни не придется в старости мучиться проблемой поисков средств на новую обивку, — она кивнула на вызывающе роскошный ампирный стул. — Кстати, все никак не могу понять, где ты берешь деньги?
— В кассе взаимопомощи, — прошипел Полетаев. — А ты глупая, как гусыня.
— Что?
— То!
— Что?!
— То! — Выпустив пар, Полетаев попробовал говорить спокойно. — Если бы ты была чуть умнее, то сосчитала бы, что в этой истории не две стороны, а три.
— В смысле?
— В прямом. Раз браков было три, то и стороны три.
— Но моя…
— Твоя моя не понимай? Твой отец, несмотря на отсутствие сыновей, такой же кандидат, как и все остальные. Не хуже и не лучше.
— И что? — Даша действительно не понимала, о чем тот говорит.
— Он законный Вельбах и при равных условиях имеет абсолютно равные права, даже если и не собирается на них претендовать.