Страница:
— Пора домой возвращаться.
— Значит, в Прагу?
Ну все-то она про нее знала!
— Да, в Прагу. Но сначала в Амстердам.
— В Амстердам? — насторожилась Оксана. — Зачем?
— У меня там подружка, хочу навестить.
— Конечно, конечно… — протянула жена Титаевского. И Даше вдруг стало смешно: Оксана тоже не верила ей.
— Ой, я лучше придумала! — Хохлушка вдруг засуетилась. — Богданчик, золотце, пока мы здесь тары-бары, съезди до авиакасс сам, купи Дашеньке билет.
Титаевский пожал плечами.
— Как скажете…
— Дашуля, детка, дай ему паспорт, он мигом. Слышь, Богданчик, мигом, одна нога здесь, другая там.
— Да неудобно, — принялась отнекиваться Даша: в паспорте стояла тайваньская виза, да и вообще не хотелось расставаться с документами.
— Чего вдруг неудобно? — продолжала настаивать хозяйка. — Где твой паспорт, в сумке? Сиди, я сама возьму…
— Нет, Оксана. — Даша встала. — Я благодарна за обед и за желание помочь, но билет все же куплю сама. Богдану могут на чужой паспорт и не продать, или, например, рейсов будет несколько… Вот если он меня довезет, я буду очень признательна.
Титаевская теребила фартук, красные петухи ходили ходуном, поклевывая хозяйку в круглые руки.
— Ну как хотите. Неволить не буду. «И на том спасибо».
— Кстати, о паспорте, — неожиданно вспомнил Богдан. — Давай я тебе сразу отдам, а то потом забудем.
— Какой еще паспорт? — Оксана впилась темными глазами в мужа.
«Черт тебя за язык тянул!» — раздраженно подумала Даша, но вслух, нехотя, ответила:
— Да, ерунда. Это дела семейные…
— Паспорт моего дедушки, — пояснил Богдан. — Помнишь, я тебе показывал. Сейчас принесу. — Он вышел.
Даша готова была его убить.
— Ты не переживай, — она попыталась перевести разговор в какое угодно русло, лишь бы не заострять внимание Титаевской на документах. — Я твоего мужа соблазнять не стану. Мы мигом. Билет купим и сразу же обратно.
— Да ладно, делайте ваши дела. — Оксана подняла голову. Лицо ее стало спокойным, даже веселым. — Я пока приберусь, пока ужин поставлю… Катайтесь, не спешите.
Сердце тревожно сжалось, предсказывая беду.
3
Глава 37
1
2
4
5
— Значит, в Прагу?
Ну все-то она про нее знала!
— Да, в Прагу. Но сначала в Амстердам.
— В Амстердам? — насторожилась Оксана. — Зачем?
— У меня там подружка, хочу навестить.
— Конечно, конечно… — протянула жена Титаевского. И Даше вдруг стало смешно: Оксана тоже не верила ей.
— Ой, я лучше придумала! — Хохлушка вдруг засуетилась. — Богданчик, золотце, пока мы здесь тары-бары, съезди до авиакасс сам, купи Дашеньке билет.
Титаевский пожал плечами.
— Как скажете…
— Дашуля, детка, дай ему паспорт, он мигом. Слышь, Богданчик, мигом, одна нога здесь, другая там.
— Да неудобно, — принялась отнекиваться Даша: в паспорте стояла тайваньская виза, да и вообще не хотелось расставаться с документами.
— Чего вдруг неудобно? — продолжала настаивать хозяйка. — Где твой паспорт, в сумке? Сиди, я сама возьму…
— Нет, Оксана. — Даша встала. — Я благодарна за обед и за желание помочь, но билет все же куплю сама. Богдану могут на чужой паспорт и не продать, или, например, рейсов будет несколько… Вот если он меня довезет, я буду очень признательна.
Титаевская теребила фартук, красные петухи ходили ходуном, поклевывая хозяйку в круглые руки.
— Ну как хотите. Неволить не буду. «И на том спасибо».
— Кстати, о паспорте, — неожиданно вспомнил Богдан. — Давай я тебе сразу отдам, а то потом забудем.
— Какой еще паспорт? — Оксана впилась темными глазами в мужа.
«Черт тебя за язык тянул!» — раздраженно подумала Даша, но вслух, нехотя, ответила:
— Да, ерунда. Это дела семейные…
— Паспорт моего дедушки, — пояснил Богдан. — Помнишь, я тебе показывал. Сейчас принесу. — Он вышел.
Даша готова была его убить.
— Ты не переживай, — она попыталась перевести разговор в какое угодно русло, лишь бы не заострять внимание Титаевской на документах. — Я твоего мужа соблазнять не стану. Мы мигом. Билет купим и сразу же обратно.
— Да ладно, делайте ваши дела. — Оксана подняла голову. Лицо ее стало спокойным, даже веселым. — Я пока приберусь, пока ужин поставлю… Катайтесь, не спешите.
Сердце тревожно сжалось, предсказывая беду.
3
В машине Даша долго не могла попасть в замок ремня безопасности. История с документами окончательно вывела ее из равновесия. Она понимала, что Оксана как-то причастна к происходящим событиям, но как? Как успеть установить связь между ней и преступником раньше, чем будет перебита вся ее семья? За Богдана и его детей она уже не переживала.
— Теперь я понимаю, что ты имел в виду, говоря, что вы разные люди, — начала она издалека. — Интересно, как вы встретились?
— «Как, как»… — Богдан повернул ключ зажигания и вздохнул. — Как люди в двадцать лет встречаются? У нее такой темперамент, что только держись. Вернулся из армии, моргнуть не успел, как все произошло.
— Господи, да неужели это для мужчины настолько важно! — Даша раздраженно отвернулась.
— Ну как сказать… — усмехнулся Титаевский. — В общем, не на последнем месте. Да и не только в этом было дело.
— А в чем?
Глядя в окно, Даша поймала себя на мысли, что уже узнает дорогу, дома, вывески… Еще чуть-чуть, и Киев станет ей родным.
— Не знаю, сможешь ли ты понять… — Богдан аккуратно перестроился в соседний ряд. Машину он вел, словно женщину в вальсе, легко и бережно. — Я ведь детдомовский был — ни кола, ни двора. Из всей одежды — одна военная форма. Из старой одежды вырос, а новую купить было не на что. Это я сейчас так выгляжу; а тогда… Худой, общипанный, как гусенок. В карманах пусто. И туг вдруг Оксана… Пока экзамены сдавали, в общежитии жили, а после она меня к себе в деревню позвала.
— Зачем? — не поняла Даша.
— Так занятия с сентября начинались, а до этого надо была как-то дожить. — Титаевский покачал головой. — Я же говорил — не поймешь.
— Извини. — Молодая женщина приложила руку к груди. — Больше перебивать не буду. Позвала она тебя в деревню и что дальше?
— И я согласился. Подумал: помогу людям по хозяйству, сам хоть немного отъемся… Ну вот, приехали мы к ее родителям, а там! Не дом, а прямо какой-то рог изобилия. Оксана хозяйка прекрасная, но даже она своей матерью не сравнится. Я тогда подумал, что попал в рай. Представь: перины пуховые, от еды стол ломится, комната своя… Ну и Оксана, конечно. Ты фигуру ее видела?
— Я видела, — вздохнула Даша.
— А я вот тогда женщину первый раз увидел.
— В смысле…
— В нем.
«Плохи мои дела, — мелькнула в рыжей голове мысль. — Ни фигуры, ни темперамента, ни кортопляников. Про возраст и говорить не стоит».
— А как же ее родители вам разрешили сразу, вместе… Ну ты меня понял.
— Потому и поженились. Не скажу, что они были счастливы, но Оксанка как уперлась руками в бока — и все. Она у них одна, свет в окне, да еще будущая великая пианистка. В общем, свадьбу через две недели сыграли. Единственное просили — с детьми повременить, все боялись, что дочь институт бросит.
«Странно, — подумала Даша. — Должно вроде наоборот быть. По идее надо было заставить каждый год рожать».
— Понятно. Значит, дом — полная чаша. Почему же тогда решил с ней разойтись. Пампушек, наконец, наелся? Или была причина повесомее?
— Повесомее, — Титаевский рассмеялся. — А ты ехидная! Думаешь, как только у меня появились деньги, так сразу и жену решил бросить? Нет, дело было совсем в другом.
— А в чем?
— У нас взгляды на жизнь разные. Оксана считает, что главное — это все в дом. А я по привычке своей детдомовской так и не научился делить на свое и чужое. Ну и воспитание разное… В общем, не сложилось…
— Не сложилось. — Даше отчего-то вспомнились слова бабушки о том, что Вельбахи никогда по одному разу не женятся. — Ладно, не переживай еще встретишь свою единственную.
— Ты так думаешь? — По тому, как глухо прозвучал голос, Даша поняла, что сказала что-то не то.
— А разве нет?
— А разве да? Мне ведь теперь разводиться никак нельзя. О, черт, чуть не проскочил…
Богдан так резко повернул руль, что Даше пришлось вцепиться в дверную ручку.
— Почему это тебе нельзя больше жениться? — спросила она, переводя дух.
— А разве тогда я смогу получить наследство?
— А разве для тебя это так важно?
Профиль Титаевского оставался неподвижным, и только напрягшиеся желваки показывали, что происходит внутри.
— Да, для меня это очень важно.
— Вот как. — Даша отвернулась. Ей вдруг стало неприятно. Неужели все свои таланты и душевные силы этот человек потратит на поиск еще более мягких перин?
— Да, важно. И тому есть две причины.
— Какие?
— Первая, уж не знаю по важности или еще почему, естественно, финансовая. — Заметив, как дернулся уголок губы спутницы, Богдан горько добавил: — Напрасно усмехаешься. Ты, я полагаю, никогда не знала, что такое бедность.
— Почему же не знала? — Все так же холодно возразила Даша. — Первое время после развода я жила только на хлебе с водой.
Богдан качал головой.
— Это ты сама с собой в свободу играла. Как бы бедно ты ни жила по сравнению с предыдущей своей жизнью, у тебя всегда была крыша над головой и родители, которые в случае необходимости накормят, напоят, подарят новые туфельки или плюшевого мишку. Рядом с тобой всегда были люди, готовые руку отрезать ради того, чтобы их доченька просыпалась с улыбкой на устах. И только поэтому ты можешь выбирать, какой тебе быть сегодня: бедной или богатой. И окружающие у тебе относятся соответственно — он и не смотрят на то, сколько у тебя сейчас, они знают, сколько ты стоишь в принципе. А мне никогда, слышишь, ни-ко-гда! никто ничего не дарил. И все, что у меня есть сейчас — квартира, машина — добыто такой кровью, что даже вспоминать об этом не хочется. И по большому счету для меня это предел, потому как — возраст!
Заметив, что брови спутницы удивленно поднялись, пояснил:
— Да-да, возраст. У танцоров, как у женщин, не успел — все, другого шанса никто не даст. Но вот приходишь ты и сообщаешь — отныне я могу иметь все, что пожелаю. Надо только с женой помириться..
— А вторая причина?
Даша решила покончить с этой темой. Где-то в глубине души она признавала справедливость всех сказанных слов, но все равно стремление получить чужое, как всегда, вызывало у нее отрицательные эмоции.
— Вторая причина, может, менее понятная, но, наверное, все-таки более важная. Еще в детдоме я мечтал, что когда-нибудь и у меня появится семья. Я понимал, что никогда это не будет, как у остальных — мама, папа, дедушка с бабушкой. Не будет праздников, когда за столом собираются и старики, и дети, и все это твои близкие, родные, те, кому можно довериться целиком и полностью. Но я очень этого хотел, я просто бредил этим многие, многие годы… И вдруг я не просто получаю семью, я получаю прошлое. — От волнения у Титаевского перехватило дыхание. — Да ради этого я готов помириться не то что с Оксаной, с самим чертом!
Он замолчал и только дворники мерно щелкали, сбивая мокрый снег с лобового стекла.
Даша смотрела сквозь дрожащие полоски воды. Может, и вправду не стоит так категорично судить об окружающих? Прав Полетаев: у каждого своя правда, у каждого свое представление о счастье, о любви, о семье… Но тут же в груди вспыхнул яростный протест: да как же можно так рассуждать?! Разве она сама так поступила бы? Никакая сила в мире не заставит ее жить с нелюбимым человеком! Никакие деньги, никакие родословные не станут адекватной наградой за ту душевную пустоту, которая возникает, когда до твоего лица дотрагивается чужой.
Неужели в их жилах течет одна и та же кровь? Она осторожно посмотрела на Богдана. Его профиль был аристократичен и красив. Это удивительно, но красивые люди редко выглядят жадными или глупыми, они всегда просто красивы.
— Все, мы приехали. — Титаевский выключил двигатель и выдернул ключи из замка зажигания. — Паспорт не забыла?
— Нет, нет, он всегда при мне. — Даша похлопала по сумочке.
Она все еще медлила.
— Ты что-то хотела сказать? — Титаевский уже взялся за ручку двери.
— Да. — Наступал ответственный момент. Даша протянула руку и словно гребнем провела по густым каштановым волосам. — У тебя очень красивые волосы.
От неожиданности Богдан смутился.
— Ты это серьезно?
— Конечно, серьезно. Ты вообще красивый. — Теперь следовало как можно быстрее выйти из машины и спрятать добытый для анализа материал в заранее приготовленный конвертик. Сжатая в кулак ладонь могла привлечь внимание. — Ну что, идем?
— Идем, — Титаевский выглядел озадаченным. Он ничего не понял. — Только мне показалось, что ты…
— Что — я? — Даша спрятала кулак в карман.
— Нет, значит, просто показалось. — Он тряхнул головой. — А как ты думаешь, если бы мы с тобой поженились, бабушка наверняка бы нам все завещала?
От неожиданности молодая женщина едва не выронила свою добычу.
— Мысль интересная. Но не актуальная, — попробовала она отшутиться и выскользнула из машины.
— Почему? Вот разведусь с Оксанкой и на тебе женюсь. —
Титаевский закрыл машину, подошел к Даше, приподнял ее голову за подбородок и заглянул и глаза.
— Очень мило, — пробормотала молодая женщина. Поскольку руками она отмахиваться не могла — в одной были зажаты волосы, в другой сумка, то просто отвела голову. — Только я пока замуж не собираюсь.
— Даже если это будет выгодно?
— Даже если у меня третья нога вырастет.
Богдан рассмеялся, подбросил ключи на ладони и широко улыбнулся:
— Дай мне только время и деньги, а потом посмотрим, что ты скажешь.
— Теперь я понимаю, что ты имел в виду, говоря, что вы разные люди, — начала она издалека. — Интересно, как вы встретились?
— «Как, как»… — Богдан повернул ключ зажигания и вздохнул. — Как люди в двадцать лет встречаются? У нее такой темперамент, что только держись. Вернулся из армии, моргнуть не успел, как все произошло.
— Господи, да неужели это для мужчины настолько важно! — Даша раздраженно отвернулась.
— Ну как сказать… — усмехнулся Титаевский. — В общем, не на последнем месте. Да и не только в этом было дело.
— А в чем?
Глядя в окно, Даша поймала себя на мысли, что уже узнает дорогу, дома, вывески… Еще чуть-чуть, и Киев станет ей родным.
— Не знаю, сможешь ли ты понять… — Богдан аккуратно перестроился в соседний ряд. Машину он вел, словно женщину в вальсе, легко и бережно. — Я ведь детдомовский был — ни кола, ни двора. Из всей одежды — одна военная форма. Из старой одежды вырос, а новую купить было не на что. Это я сейчас так выгляжу; а тогда… Худой, общипанный, как гусенок. В карманах пусто. И туг вдруг Оксана… Пока экзамены сдавали, в общежитии жили, а после она меня к себе в деревню позвала.
— Зачем? — не поняла Даша.
— Так занятия с сентября начинались, а до этого надо была как-то дожить. — Титаевский покачал головой. — Я же говорил — не поймешь.
— Извини. — Молодая женщина приложила руку к груди. — Больше перебивать не буду. Позвала она тебя в деревню и что дальше?
— И я согласился. Подумал: помогу людям по хозяйству, сам хоть немного отъемся… Ну вот, приехали мы к ее родителям, а там! Не дом, а прямо какой-то рог изобилия. Оксана хозяйка прекрасная, но даже она своей матерью не сравнится. Я тогда подумал, что попал в рай. Представь: перины пуховые, от еды стол ломится, комната своя… Ну и Оксана, конечно. Ты фигуру ее видела?
— Я видела, — вздохнула Даша.
— А я вот тогда женщину первый раз увидел.
— В смысле…
— В нем.
«Плохи мои дела, — мелькнула в рыжей голове мысль. — Ни фигуры, ни темперамента, ни кортопляников. Про возраст и говорить не стоит».
— А как же ее родители вам разрешили сразу, вместе… Ну ты меня понял.
— Потому и поженились. Не скажу, что они были счастливы, но Оксанка как уперлась руками в бока — и все. Она у них одна, свет в окне, да еще будущая великая пианистка. В общем, свадьбу через две недели сыграли. Единственное просили — с детьми повременить, все боялись, что дочь институт бросит.
«Странно, — подумала Даша. — Должно вроде наоборот быть. По идее надо было заставить каждый год рожать».
— Понятно. Значит, дом — полная чаша. Почему же тогда решил с ней разойтись. Пампушек, наконец, наелся? Или была причина повесомее?
— Повесомее, — Титаевский рассмеялся. — А ты ехидная! Думаешь, как только у меня появились деньги, так сразу и жену решил бросить? Нет, дело было совсем в другом.
— А в чем?
— У нас взгляды на жизнь разные. Оксана считает, что главное — это все в дом. А я по привычке своей детдомовской так и не научился делить на свое и чужое. Ну и воспитание разное… В общем, не сложилось…
— Не сложилось. — Даше отчего-то вспомнились слова бабушки о том, что Вельбахи никогда по одному разу не женятся. — Ладно, не переживай еще встретишь свою единственную.
— Ты так думаешь? — По тому, как глухо прозвучал голос, Даша поняла, что сказала что-то не то.
— А разве нет?
— А разве да? Мне ведь теперь разводиться никак нельзя. О, черт, чуть не проскочил…
Богдан так резко повернул руль, что Даше пришлось вцепиться в дверную ручку.
— Почему это тебе нельзя больше жениться? — спросила она, переводя дух.
— А разве тогда я смогу получить наследство?
— А разве для тебя это так важно?
Профиль Титаевского оставался неподвижным, и только напрягшиеся желваки показывали, что происходит внутри.
— Да, для меня это очень важно.
— Вот как. — Даша отвернулась. Ей вдруг стало неприятно. Неужели все свои таланты и душевные силы этот человек потратит на поиск еще более мягких перин?
— Да, важно. И тому есть две причины.
— Какие?
— Первая, уж не знаю по важности или еще почему, естественно, финансовая. — Заметив, как дернулся уголок губы спутницы, Богдан горько добавил: — Напрасно усмехаешься. Ты, я полагаю, никогда не знала, что такое бедность.
— Почему же не знала? — Все так же холодно возразила Даша. — Первое время после развода я жила только на хлебе с водой.
Богдан качал головой.
— Это ты сама с собой в свободу играла. Как бы бедно ты ни жила по сравнению с предыдущей своей жизнью, у тебя всегда была крыша над головой и родители, которые в случае необходимости накормят, напоят, подарят новые туфельки или плюшевого мишку. Рядом с тобой всегда были люди, готовые руку отрезать ради того, чтобы их доченька просыпалась с улыбкой на устах. И только поэтому ты можешь выбирать, какой тебе быть сегодня: бедной или богатой. И окружающие у тебе относятся соответственно — он и не смотрят на то, сколько у тебя сейчас, они знают, сколько ты стоишь в принципе. А мне никогда, слышишь, ни-ко-гда! никто ничего не дарил. И все, что у меня есть сейчас — квартира, машина — добыто такой кровью, что даже вспоминать об этом не хочется. И по большому счету для меня это предел, потому как — возраст!
Заметив, что брови спутницы удивленно поднялись, пояснил:
— Да-да, возраст. У танцоров, как у женщин, не успел — все, другого шанса никто не даст. Но вот приходишь ты и сообщаешь — отныне я могу иметь все, что пожелаю. Надо только с женой помириться..
— А вторая причина?
Даша решила покончить с этой темой. Где-то в глубине души она признавала справедливость всех сказанных слов, но все равно стремление получить чужое, как всегда, вызывало у нее отрицательные эмоции.
— Вторая причина, может, менее понятная, но, наверное, все-таки более важная. Еще в детдоме я мечтал, что когда-нибудь и у меня появится семья. Я понимал, что никогда это не будет, как у остальных — мама, папа, дедушка с бабушкой. Не будет праздников, когда за столом собираются и старики, и дети, и все это твои близкие, родные, те, кому можно довериться целиком и полностью. Но я очень этого хотел, я просто бредил этим многие, многие годы… И вдруг я не просто получаю семью, я получаю прошлое. — От волнения у Титаевского перехватило дыхание. — Да ради этого я готов помириться не то что с Оксаной, с самим чертом!
Он замолчал и только дворники мерно щелкали, сбивая мокрый снег с лобового стекла.
Даша смотрела сквозь дрожащие полоски воды. Может, и вправду не стоит так категорично судить об окружающих? Прав Полетаев: у каждого своя правда, у каждого свое представление о счастье, о любви, о семье… Но тут же в груди вспыхнул яростный протест: да как же можно так рассуждать?! Разве она сама так поступила бы? Никакая сила в мире не заставит ее жить с нелюбимым человеком! Никакие деньги, никакие родословные не станут адекватной наградой за ту душевную пустоту, которая возникает, когда до твоего лица дотрагивается чужой.
Неужели в их жилах течет одна и та же кровь? Она осторожно посмотрела на Богдана. Его профиль был аристократичен и красив. Это удивительно, но красивые люди редко выглядят жадными или глупыми, они всегда просто красивы.
— Все, мы приехали. — Титаевский выключил двигатель и выдернул ключи из замка зажигания. — Паспорт не забыла?
— Нет, нет, он всегда при мне. — Даша похлопала по сумочке.
Она все еще медлила.
— Ты что-то хотела сказать? — Титаевский уже взялся за ручку двери.
— Да. — Наступал ответственный момент. Даша протянула руку и словно гребнем провела по густым каштановым волосам. — У тебя очень красивые волосы.
От неожиданности Богдан смутился.
— Ты это серьезно?
— Конечно, серьезно. Ты вообще красивый. — Теперь следовало как можно быстрее выйти из машины и спрятать добытый для анализа материал в заранее приготовленный конвертик. Сжатая в кулак ладонь могла привлечь внимание. — Ну что, идем?
— Идем, — Титаевский выглядел озадаченным. Он ничего не понял. — Только мне показалось, что ты…
— Что — я? — Даша спрятала кулак в карман.
— Нет, значит, просто показалось. — Он тряхнул головой. — А как ты думаешь, если бы мы с тобой поженились, бабушка наверняка бы нам все завещала?
От неожиданности молодая женщина едва не выронила свою добычу.
— Мысль интересная. Но не актуальная, — попробовала она отшутиться и выскользнула из машины.
— Почему? Вот разведусь с Оксанкой и на тебе женюсь. —
Титаевский закрыл машину, подошел к Даше, приподнял ее голову за подбородок и заглянул и глаза.
— Очень мило, — пробормотала молодая женщина. Поскольку руками она отмахиваться не могла — в одной были зажаты волосы, в другой сумка, то просто отвела голову. — Только я пока замуж не собираюсь.
— Даже если это будет выгодно?
— Даже если у меня третья нога вырастет.
Богдан рассмеялся, подбросил ключи на ладони и широко улыбнулся:
— Дай мне только время и деньги, а потом посмотрим, что ты скажешь.
Глава 37
1
Утро началось суматошно. Оксана пыталась накормить ее варениками, Богдан ежесекундно спрашивал, не забыла ли она чего, взялали паспорт, билет… А Даша, чистя зубы, натягивая штаны и причесываясь одновременно, благодарила Бога, что вчера не поленилась и с экспресс-доставкой отослала два из пяти выдранных у племянника волосков на адрес лаборатории.
Поглотив-таки пару вареников, она запила их кофе, расцеловалась с Оксаной, пообещав писать и звонить, и поспешила вслед за Богданом к машине. Времени добраться до аэропорта оставалось впритык.
Поглотив-таки пару вареников, она запила их кофе, расцеловалась с Оксаной, пообещав писать и звонить, и поспешила вслед за Богданом к машине. Времени добраться до аэропорта оставалось впритык.
2
— Ваши документы, пожалуйста.
— Пожалуйста.
Молоденький пограничник внимательно изучал предъявленный паспорт:
— Вы гражданка России, — полуутвердительно, полувопросительно произнес он.
— Да.
— И летите из Украины в…
— С Украины, — автоматически поправила Даша и посмотрелась в стекло.
«Надо было хоть немного подкраситься. На приведенье похожа».
Человек в погонах поднял глаза:
— Что?
— Я лечу с Украины. Упирая на предлог «с», повторила она.
— ИЗ Украины.
— С Украины.
— ИЗ Украины, — пограничник нехорошо повысил голос.
— По-русски будет «с Украины». — Даша старалась говорить без нажима, но твердо. — Мы же по-русски разговариваем?
— Может, в Москве так по-русски и говорят. А у нас теперь независимое государство.
Самое время было вспомнить про молчание и золото, но не позволил характер.
— Вам покажется странным, но геополитический фактор никак не влияет на нормативы языка. Исключение составляет Америка, но она не в счет. Дело в том, что этимология слова «Украина» восходит к слову «окраина». — «Господи, зачем я это говорю?!» — Имеются в виду те времена, когда основная часть украинских земель представляла собой окраину земель русских… — Голос сам по себе угас.
Пограничник смотрел сквозь стеклянную перегородку еще более стеклянным взглядом.
— Девушка, я не пойму, вы что, хотите здесь остаться?
— Где?
— Здесь. В Украине.
— На Украине, — беззвучно прошевелила губами Даша. — Что?
— На Украине мне нравится. Но я должна лететь.
— В таком случае вылетать вы будете ИЗ Украины.
— Если вам так спокойнее, то… — Сжав волю в кулак, Даша заставила себя проглотить конец фразы.
А пограничник, сочтя дальнейший спор по вопросам этимологии ниже своего достоинства, продолжил допрос:
— Куда летите?
— На Тайвань.
— На Тайвань? — Он перелистнул страницы паспорта. — А почему виза в Китай?
— Куда?! — Ноги похолодели от каблуков до самой талии. «Чертов Кудрявый все перепутал!»
И как же она не проверила?
— Не может быть…
— Что значит — не может? Вот здесь четко написано: Республика Китай…
Схватившись рукой за сердце, Даша нервно выдохнула:
— Господи, как вы меня напугали! Конечно. Республика Китай.
— Но вы же сказали Тайвань?
— Да. — Даша попыталась улыбнуться, — Дело в том, что это только остров называется Тайвань, а страна, которая на нем находится, Республика Китай.
— Так, значит, вы все-таки летите в Китай?
— Господи, да говорю же вам — на Тайвань! Все в простонародье называют страну Тайванем, чтобы не путать с другим Китаем, континентальным. А на самом деле Тайвань это тоже Китай, но только как бы отделившийся и не всеми странами признанный. Международные тонкости.
— Тонкости… Попятно. Скажите, а вы гражданка России?
— Да, конечно. Вы уже спрашивали.
— Тогда объясните, почему китайская виза в вашем паспорте поставлена рижским посольством?
Даша осторожно перевела дыхание:
— Понимаете, у Республики Тайвань в Китае… Ой, простите, у Республики Китай на Тайване дипломатические отношения установлены не со всеми странами. Вот в Москве, например, только представительство. А ближайшее посольство находится в Риге. Поэтому и печать рижская. — И с извиняющейся полуулыбкой добавила: — Международные тонкости.
— Угу. Дайте мне ваш посадочный талон.
— Пожалуйста…
Увидев билет, пограничник изменился в лице.
— Не пойму, вы что, надо мной издеваетесь? Да у вас билет в Амстердам! Или это тоже международные тонкости?!
Даша заправила волосы за уши, в голосе ее появилась еле заметная дрожь.
— Ну почти… Понимаете, дело в том, что… — Шестым чувством Даша поняла, что человеку за стеклом не следует говорить всей правды. — Понимаете, до Тайваня нет прямых рейсов. Украинские авиалинии выбрасывают тебя где-то в Китае. — Заметив вздернувшуюся бровь пограничника, поспешила добавить: — Но не в том, который мне нужен. А дальше добирайся, как хочешь. Поэтому я купила билет голландских авиалиний, которые привозят прямо в тот Китай, который мне нужен, но он и летят только через Амстердам. Поэтому я сначала прилечу в Голландию, там пересяду на другой самолет и уже оттуда полечу на Тайвань.
— Значит, если я вас правильно понял, вы летите на Тайвань, виза у вас поставлена в Китай, а билеты куплены в Амстердам?
Даша некоторое время размышляла, но, не найдя формальных противоречий, понуро согласилась.
— Вроде так.
Пограничник покачал головой, шлепнул печатью и просунул ей документы:
— Желаю счастливого пути. Взгляд его был полон задумчивости.
Вырвавшись из лап дотошного пограничника, Даша первым делом отправилась в дамскую комнату. Здесь она переоделась в заранее приготовленный наряд. Узкое платье тонкой шерсти подчеркнуло все прелести фигуры, шелковая шаль придала стиль, прелестные сапожки на десятисантиметровом каблуке удлинили стройную ногу, а соболья шуба окончательно превратила просто молодую женщину в роскошную путешественницу первого класса. Два сверкающих бриллианта холодно качнулись в нежном ушке, и мир безмолвно пал к ее ногам.
Уже в Бангкоке Даша поняла, что была не права. Когда самолет приземлился на дозаправку и в салоне отключили кондиционеры, во все щели пополз влажный кошмар субтропиков.
Молодая женщина готова была поклясться, что внутри ее роскошных новых сапог температура градусов на сто выше, чем на экваторе. Пришлось сапоги снять. Туфли, разумеется, остались в багаже: подсчитать заранее, что общее время перелета по маршруту Киев — Амстердам — Бангкок — Тайбей составляет двадцать четыре часа, ей почему-то не пришло в голову.
Даша воровато посмотрела в хвост самолета. Интересно, можно как-нибудь пробраться в багажное отделение?
В салоне появились люди в униформе. Они быстро и ловко вычищали самолет, время от времени кидая на Дашу недоуменные взгляды. Ей стало неловко. Люди работают, а она расселась босиком, как дурочка.
Проклиная свое тугоумие, Даша всунула отекшие ноги в сапоги. Надо же быть такой идиоткой — лететь в субтропики в сапогах… А шуба! Господи, да если на Тайване такая же температура, что и в Бангкоке, шуба ей понадобится только с одной целью с той же, с какой узбеку стеганый халат — сохранять температуру тела не выше тридцати шести градусов.
Она поправила часы на влажной руке. До взлета оставалось почти два часа. Куда податься? Из самолета страшно выходить: на улице тридцать один. А если пробежаться по магазинам с кондиционерами? В конце концов, там можно купить какие-нибудь шлепки и пару блузок.
Застегнув на сапогах молнию, Даша заковыляла между креслами.
— Пожалуйста.
Молоденький пограничник внимательно изучал предъявленный паспорт:
— Вы гражданка России, — полуутвердительно, полувопросительно произнес он.
— Да.
— И летите из Украины в…
— С Украины, — автоматически поправила Даша и посмотрелась в стекло.
«Надо было хоть немного подкраситься. На приведенье похожа».
Человек в погонах поднял глаза:
— Что?
— Я лечу с Украины. Упирая на предлог «с», повторила она.
— ИЗ Украины.
— С Украины.
— ИЗ Украины, — пограничник нехорошо повысил голос.
— По-русски будет «с Украины». — Даша старалась говорить без нажима, но твердо. — Мы же по-русски разговариваем?
— Может, в Москве так по-русски и говорят. А у нас теперь независимое государство.
Самое время было вспомнить про молчание и золото, но не позволил характер.
— Вам покажется странным, но геополитический фактор никак не влияет на нормативы языка. Исключение составляет Америка, но она не в счет. Дело в том, что этимология слова «Украина» восходит к слову «окраина». — «Господи, зачем я это говорю?!» — Имеются в виду те времена, когда основная часть украинских земель представляла собой окраину земель русских… — Голос сам по себе угас.
Пограничник смотрел сквозь стеклянную перегородку еще более стеклянным взглядом.
— Девушка, я не пойму, вы что, хотите здесь остаться?
— Где?
— Здесь. В Украине.
— На Украине, — беззвучно прошевелила губами Даша. — Что?
— На Украине мне нравится. Но я должна лететь.
— В таком случае вылетать вы будете ИЗ Украины.
— Если вам так спокойнее, то… — Сжав волю в кулак, Даша заставила себя проглотить конец фразы.
А пограничник, сочтя дальнейший спор по вопросам этимологии ниже своего достоинства, продолжил допрос:
— Куда летите?
— На Тайвань.
— На Тайвань? — Он перелистнул страницы паспорта. — А почему виза в Китай?
— Куда?! — Ноги похолодели от каблуков до самой талии. «Чертов Кудрявый все перепутал!»
И как же она не проверила?
— Не может быть…
— Что значит — не может? Вот здесь четко написано: Республика Китай…
Схватившись рукой за сердце, Даша нервно выдохнула:
— Господи, как вы меня напугали! Конечно. Республика Китай.
— Но вы же сказали Тайвань?
— Да. — Даша попыталась улыбнуться, — Дело в том, что это только остров называется Тайвань, а страна, которая на нем находится, Республика Китай.
— Так, значит, вы все-таки летите в Китай?
— Господи, да говорю же вам — на Тайвань! Все в простонародье называют страну Тайванем, чтобы не путать с другим Китаем, континентальным. А на самом деле Тайвань это тоже Китай, но только как бы отделившийся и не всеми странами признанный. Международные тонкости.
— Тонкости… Попятно. Скажите, а вы гражданка России?
— Да, конечно. Вы уже спрашивали.
— Тогда объясните, почему китайская виза в вашем паспорте поставлена рижским посольством?
Даша осторожно перевела дыхание:
— Понимаете, у Республики Тайвань в Китае… Ой, простите, у Республики Китай на Тайване дипломатические отношения установлены не со всеми странами. Вот в Москве, например, только представительство. А ближайшее посольство находится в Риге. Поэтому и печать рижская. — И с извиняющейся полуулыбкой добавила: — Международные тонкости.
— Угу. Дайте мне ваш посадочный талон.
— Пожалуйста…
Увидев билет, пограничник изменился в лице.
— Не пойму, вы что, надо мной издеваетесь? Да у вас билет в Амстердам! Или это тоже международные тонкости?!
Даша заправила волосы за уши, в голосе ее появилась еле заметная дрожь.
— Ну почти… Понимаете, дело в том, что… — Шестым чувством Даша поняла, что человеку за стеклом не следует говорить всей правды. — Понимаете, до Тайваня нет прямых рейсов. Украинские авиалинии выбрасывают тебя где-то в Китае. — Заметив вздернувшуюся бровь пограничника, поспешила добавить: — Но не в том, который мне нужен. А дальше добирайся, как хочешь. Поэтому я купила билет голландских авиалиний, которые привозят прямо в тот Китай, который мне нужен, но он и летят только через Амстердам. Поэтому я сначала прилечу в Голландию, там пересяду на другой самолет и уже оттуда полечу на Тайвань.
— Значит, если я вас правильно понял, вы летите на Тайвань, виза у вас поставлена в Китай, а билеты куплены в Амстердам?
Даша некоторое время размышляла, но, не найдя формальных противоречий, понуро согласилась.
— Вроде так.
Пограничник покачал головой, шлепнул печатью и просунул ей документы:
— Желаю счастливого пути. Взгляд его был полон задумчивости.
Вырвавшись из лап дотошного пограничника, Даша первым делом отправилась в дамскую комнату. Здесь она переоделась в заранее приготовленный наряд. Узкое платье тонкой шерсти подчеркнуло все прелести фигуры, шелковая шаль придала стиль, прелестные сапожки на десятисантиметровом каблуке удлинили стройную ногу, а соболья шуба окончательно превратила просто молодую женщину в роскошную путешественницу первого класса. Два сверкающих бриллианта холодно качнулись в нежном ушке, и мир безмолвно пал к ее ногам.
Уже в Бангкоке Даша поняла, что была не права. Когда самолет приземлился на дозаправку и в салоне отключили кондиционеры, во все щели пополз влажный кошмар субтропиков.
Молодая женщина готова была поклясться, что внутри ее роскошных новых сапог температура градусов на сто выше, чем на экваторе. Пришлось сапоги снять. Туфли, разумеется, остались в багаже: подсчитать заранее, что общее время перелета по маршруту Киев — Амстердам — Бангкок — Тайбей составляет двадцать четыре часа, ей почему-то не пришло в голову.
Даша воровато посмотрела в хвост самолета. Интересно, можно как-нибудь пробраться в багажное отделение?
В салоне появились люди в униформе. Они быстро и ловко вычищали самолет, время от времени кидая на Дашу недоуменные взгляды. Ей стало неловко. Люди работают, а она расселась босиком, как дурочка.
Проклиная свое тугоумие, Даша всунула отекшие ноги в сапоги. Надо же быть такой идиоткой — лететь в субтропики в сапогах… А шуба! Господи, да если на Тайване такая же температура, что и в Бангкоке, шуба ей понадобится только с одной целью с той же, с какой узбеку стеганый халат — сохранять температуру тела не выше тридцати шести градусов.
Она поправила часы на влажной руке. До взлета оставалось почти два часа. Куда податься? Из самолета страшно выходить: на улице тридцать один. А если пробежаться по магазинам с кондиционерами? В конце концов, там можно купить какие-нибудь шлепки и пару блузок.
Застегнув на сапогах молнию, Даша заковыляла между креслами.
4
Не прошло пятнадцати минут, как она окончательно пришла к выводу, что перед дальними поездками неплохо сначала принять лекарство с целью улучшение мозгового кровоснабжения и только потом идти, в кассу покупать билет.
При росте в метр семьдесят и десятисантиметровых каблуках Даша была ровно в дна раза выше самого высокого из продавцов. Смущенно пригибаясь, она просила показать ей какую-нибудь летнюю одежду, а главное, обувь. Смуглые, испуганно улыбчивые, похожие на вежливых обезьянок продавщицы что-то залопотали. Продираясь через их английский, Даша поняла, что они ее не поняли: не понимали, что такое летная одежда. Незадачливая покупательница решила максимально упростить коммуникацию. Оттянув пальцами роскошную английскую ангорку, нежно обтягивающую ее вот уже двадцать часов, она четко произнесла:
— This is for winter[35].
Затем кивнула на одежные полки:
— That is for summer. I need in that[36].
Смуглянки тут же оживились, обрадовались и залопотали еще быстрее, теперь уже сопровождая свою речь плавными жестами в сторону стеллажей.
— Please, please…[37]
Но насколько бангкокские барышни были любезны, настолько же предлагаемая ими одежда оказалась коротка и нелепа. Нечего было и думать о деловых визитах в подобном наряде.
— Well…[38] — Даша подавила тяжелый вздох. — С одеждой разберемся попозже. А где у вас обувь?
Через десять минут бедная женщина давилась слезой над крошечными босоножками, подходящими разве что кукле, будь у нее таковая.
По счастью, все в этом мире конечно и время дозаправки тоже. Промаявшись полтора часа, Даша хоть и не нашла ничего подходящего, зато кое-как скоротала два часа.
Остаток пути она провела в паршивом настроении, медленными глотками попивая зеленый чай.
При росте в метр семьдесят и десятисантиметровых каблуках Даша была ровно в дна раза выше самого высокого из продавцов. Смущенно пригибаясь, она просила показать ей какую-нибудь летнюю одежду, а главное, обувь. Смуглые, испуганно улыбчивые, похожие на вежливых обезьянок продавщицы что-то залопотали. Продираясь через их английский, Даша поняла, что они ее не поняли: не понимали, что такое летная одежда. Незадачливая покупательница решила максимально упростить коммуникацию. Оттянув пальцами роскошную английскую ангорку, нежно обтягивающую ее вот уже двадцать часов, она четко произнесла:
— This is for winter[35].
Затем кивнула на одежные полки:
— That is for summer. I need in that[36].
Смуглянки тут же оживились, обрадовались и залопотали еще быстрее, теперь уже сопровождая свою речь плавными жестами в сторону стеллажей.
— Please, please…[37]
Но насколько бангкокские барышни были любезны, настолько же предлагаемая ими одежда оказалась коротка и нелепа. Нечего было и думать о деловых визитах в подобном наряде.
— Well…[38] — Даша подавила тяжелый вздох. — С одеждой разберемся попозже. А где у вас обувь?
Через десять минут бедная женщина давилась слезой над крошечными босоножками, подходящими разве что кукле, будь у нее таковая.
По счастью, все в этом мире конечно и время дозаправки тоже. Промаявшись полтора часа, Даша хоть и не нашла ничего подходящего, зато кое-как скоротала два часа.
Остаток пути она провела в паршивом настроении, медленными глотками попивая зеленый чай.
5
В более чем скромном, без европейской помпезности зале прилета аэропорта Тайбея шла обычная жизнь. Но как только в него шагнула высокая рыжеволосая женщина в платье из ангоры, сапогах и собольей шубе до пола, всякая работа мгновенно прекратилась. Круглые против обыкновения глаза азиатов наглядно свидетельствовали, что прилетевшая была единственной в своем роде. Причем не только в аэропорту, но и на всем острове.
Даша это знала и без них. Сцепив зубы, она мужественно передвигала ноги в испанских сапогах, смутно представляя, что ожидает ее в зоне прекращения работы кондиционеров.
«Зачем я сюда прилетела?» — вяло пульсировало в голове.
Да какая разница, кто кого убивает — провались оно все пропадом! Прав Полетаев, прав. Надо было затаиться и сидеть, ждать, пока старуха отдаст концы, и убийца сам приползет за денежкой.
«А как ж папа? Перебьют молодежь, возьмутся за него. Может, предложить ему умереть заранее — организовать фальшивую смерть?» Нет, родители поднимут ее на смех. Сидючи в своей Африке, они все равно никогда не поверят и не поймут происходящего. Какие там проблемы? Малярия? Желтая лихорадка? Лихорадка Эбола? Да разве можно в раю понять все ужасы ада!
Мысль об аде не отпускала ни на секунду. Голова болела от выпитого, ноги отекли, распухли и сварились. Даже на руках пальцы отекли так, что отказывались сгибаться и купленные бриллианты бессмысленно валялись на дне сумки.
Только бы добраться до гостиницы. Там она разденется догола и ляжет на пол. На полу она будет лежать до тех пор, пока не остынет. А потом доползет до ванной. Заползет в нее, отмоет суточную грязь, а затем, все так же ползком, в кровать и спать, спать, спать…
Сутки без душа и сна! Ад, ад, сущий ад! Лента транспортера крутилась, пустела, люди бойко разбирали багаж, пока наконец не разобрали полностью.
Даша тупо смотрела на змеящуюся ленту. Интересно, как выглядела ее сумка? Впрочем: вопрос был скорее риторическим — выбирать было не из чего.
— У вас проблемы, мадам? — послышался сбоку вежливый голос.
Китаянка в униформе смотрела на нее почти сочувственно.
— Да… Мне кажется… Я не вижу своего багажа.
— Вы позволите ваш посадочный талон? Даша вынула из кармана смятый билет.
— Вот.
— Простите, где вы сдавали багаж?
— В Киеве. — Она постаралась произнести название города как можно понятнее, так как не представляла себе его английскую транскрипцию.
— В Ки-йив? — В раскосых глазах сотрудницы аэропорта промелькнула растерянность. — Простите, а в какой стране это находится?
— Это столица Украины. На Украине.
— Ах, Украина! — Китаянка обрадовалась. — Пройдемте со мной, я попробую все узнать.
Следующие полчаса Даша сидела в удобном кресле и отрешенно наблюдала за тем, как две девушки активно переговариваются по телефонам, стучат клавишами компьютера, что-то объясняют друг другу. Наконец та, что была в зале багажа, смущенно улыбаясь, обратилась к ней:
— Мадам Быстрова, мне очень жаль, но с вашим багажом произошла ошибка.
«Со всей моей жизнью произошла ошибка».
— Что случилось?
— В Аэропорту Амстердама ваш багаж по ошибке перегрузили на другой рейс. С ним все в порядке, вам не стоит беспокоиться…
— Не стоит беспокоиться… — Даша грустно посмотрела на сверкаюший мех. — А в чем я буду ходить? Вся моя одежда там осталась…
— Разумеется, компания компенсирует доставленные вам неудобства. Пожалуйста, только сохраните чеки.
— Чеки! — Даша запрокинула голову и рассмеялась, вспоминая свои мытарства в аэропорту Бангкока. — По-вашему, я смогу здесь подобрать одежду и обувь?
— Я уверена в этом. — Китаянка посерьезнела, — Если хотите, мы предоставим вам список прекрасных магазинов европейской одежды.
— Спасибо. — Даша встала. — Я как-нибудь сама. Просто сообщите мне, когда багаж найдется.
— В какой гостинице вы намереваетесь остановиться? — Сотрудница авиакомпании приготовилась записывать.
— Пока не знаю. Я позвоню вам.
— Звоните в любое время по этому телефону, — китаянка протянула буклет. — И пожалуйста, простите…
— Все в порядке. — Перекинув шубу через руку, Даша заставила себя улыбнуться. — Это не самое страшное, что могло случиться.
Даша это знала и без них. Сцепив зубы, она мужественно передвигала ноги в испанских сапогах, смутно представляя, что ожидает ее в зоне прекращения работы кондиционеров.
«Зачем я сюда прилетела?» — вяло пульсировало в голове.
Да какая разница, кто кого убивает — провались оно все пропадом! Прав Полетаев, прав. Надо было затаиться и сидеть, ждать, пока старуха отдаст концы, и убийца сам приползет за денежкой.
«А как ж папа? Перебьют молодежь, возьмутся за него. Может, предложить ему умереть заранее — организовать фальшивую смерть?» Нет, родители поднимут ее на смех. Сидючи в своей Африке, они все равно никогда не поверят и не поймут происходящего. Какие там проблемы? Малярия? Желтая лихорадка? Лихорадка Эбола? Да разве можно в раю понять все ужасы ада!
Мысль об аде не отпускала ни на секунду. Голова болела от выпитого, ноги отекли, распухли и сварились. Даже на руках пальцы отекли так, что отказывались сгибаться и купленные бриллианты бессмысленно валялись на дне сумки.
Только бы добраться до гостиницы. Там она разденется догола и ляжет на пол. На полу она будет лежать до тех пор, пока не остынет. А потом доползет до ванной. Заползет в нее, отмоет суточную грязь, а затем, все так же ползком, в кровать и спать, спать, спать…
Сутки без душа и сна! Ад, ад, сущий ад! Лента транспортера крутилась, пустела, люди бойко разбирали багаж, пока наконец не разобрали полностью.
Даша тупо смотрела на змеящуюся ленту. Интересно, как выглядела ее сумка? Впрочем: вопрос был скорее риторическим — выбирать было не из чего.
— У вас проблемы, мадам? — послышался сбоку вежливый голос.
Китаянка в униформе смотрела на нее почти сочувственно.
— Да… Мне кажется… Я не вижу своего багажа.
— Вы позволите ваш посадочный талон? Даша вынула из кармана смятый билет.
— Вот.
— Простите, где вы сдавали багаж?
— В Киеве. — Она постаралась произнести название города как можно понятнее, так как не представляла себе его английскую транскрипцию.
— В Ки-йив? — В раскосых глазах сотрудницы аэропорта промелькнула растерянность. — Простите, а в какой стране это находится?
— Это столица Украины. На Украине.
— Ах, Украина! — Китаянка обрадовалась. — Пройдемте со мной, я попробую все узнать.
Следующие полчаса Даша сидела в удобном кресле и отрешенно наблюдала за тем, как две девушки активно переговариваются по телефонам, стучат клавишами компьютера, что-то объясняют друг другу. Наконец та, что была в зале багажа, смущенно улыбаясь, обратилась к ней:
— Мадам Быстрова, мне очень жаль, но с вашим багажом произошла ошибка.
«Со всей моей жизнью произошла ошибка».
— Что случилось?
— В Аэропорту Амстердама ваш багаж по ошибке перегрузили на другой рейс. С ним все в порядке, вам не стоит беспокоиться…
— Не стоит беспокоиться… — Даша грустно посмотрела на сверкаюший мех. — А в чем я буду ходить? Вся моя одежда там осталась…
— Разумеется, компания компенсирует доставленные вам неудобства. Пожалуйста, только сохраните чеки.
— Чеки! — Даша запрокинула голову и рассмеялась, вспоминая свои мытарства в аэропорту Бангкока. — По-вашему, я смогу здесь подобрать одежду и обувь?
— Я уверена в этом. — Китаянка посерьезнела, — Если хотите, мы предоставим вам список прекрасных магазинов европейской одежды.
— Спасибо. — Даша встала. — Я как-нибудь сама. Просто сообщите мне, когда багаж найдется.
— В какой гостинице вы намереваетесь остановиться? — Сотрудница авиакомпании приготовилась записывать.
— Пока не знаю. Я позвоню вам.
— Звоните в любое время по этому телефону, — китаянка протянула буклет. — И пожалуйста, простите…
— Все в порядке. — Перекинув шубу через руку, Даша заставила себя улыбнуться. — Это не самое страшное, что могло случиться.