Дельвиг Полина. Тупиковое звено

   — Нет, маман не может поступать как ей заблагорассудится. И никогда не станет этого делать. Баронесса чтит законы юридические и нравственные. К тому же я ей не родня. Ради меня она не станет нарушать то, что сохранялось из века в век.
   — Нет, я не могу это слушать. — Даша демонстративно прикрыла ладонями уши. — Это… У меня просто нет слов!
   Миллер грустно смотрел на Филиппа.
   — Я вам искренне сочувствую. Но, в отличие от Дарьи Николаевны, прекрасно понимаю, что доводы разума здесь бессильны.
   — Ну уж нет! — Даша решительно встала. — Вы, мои дорогие, можете поступать как сочтете нужным, а я это дело оставлять просто так не намерена. Нельзя убить семерых ни в чем не повинных людей, а потом купаться в шампанском и жрать икру ложками. Пока я жива, этого не произойдет.
   Мужчины смотрели на нее с возрастающим беспокойством.
   — Дарья Николаевна, рекомендую вам обратиться в милицию и не…
   — Что вы задумали, Ди-ди?
   Даша оборвала их коротким, но выразительным жестом.
   — Со временем вы все узнаете. Послушайте, Филипп, немедленно вылетайте во Францию и сидите рядом с бабушкой, аки Цербер. Только не рассказывайте ей ничего — ни слова, ни полслова. Мы не можем допустить, чтобы Марию Андреевну хватил удар именно сейчас. Любой ценой она должна оставаться физически и юридически дееспособной как можно дольше. Поэтому оберегайте ее от малейших потрясений. Но при этом, разумеется, не показывайте виду, что вы хоть что-то подозреваете. Я буду вам звонить.
   — Но что вы задумали?
   — Это не важно. — Она развязала рукава куртки и надела ее. — Все будет хорошо. Вот увидите.

Глава 43

1

   Полетаев был в шоке, увидев в половине второго ночи на пороге дома свою рыжеволосую подругу. От апоплексического удара его уберегла железная воля и годы тренировок.
   — Ты… что здесь делаешь?
   — Стою перед тобой, как конь перед травой, — ответила Даша, пытаясь прорваться в глубь квартиры.
   — Ты же должна быть на даче!
   — Хочешь верь, хочешь нет, но меня там нет. Впустишь меня, наконец?
   — Проходи.
   Подполковник освободил проем. Сказать, что он был недоволен — ничего не сказать.
   — Как тебе удалось сбежать?
   Вместо ответа Даша повернулась задом и наклонилась, демонстрируя печальные последствия побега.
   — Убедительно.
   Дыра на штанах размером с сами штаны произвела на Полетаева сильное впечатление.
   — Я так понимаю — наши собачки постарались? — засмеялся он.
   — Собачки! — Даша обратилась к подполковнику разгневанным ликом. — Это не собачки, это волкодавы, натренированные на живого человека. Они меня чуть с потрохами не сожрали.
   — А чего тебе на даче не сиделось? По проблемам заскучала? — Полетаев помог гостье снять куртку. — Надо было тебя цепью к печной трубе приковать…
   Даша была слишком возбуждена, чтобы обращать внимание на его ворчание.
   — Послушай, Филипп и моя двоюродная бабуля окончательно тронулись. Если не вмешаться, моему отцу кранты.
   Полетаев только рукой махнул:
   — Я это уже слышал миллион раз. У вас вся семья такая. Ради этого ты разбудила меня посреди ночи?
   — Нет, конечно. Я знаю, кто похитил дело моего деда из архива.
   Полетаев шумно выдохнул и потер лоб.
   — Так пойдем на кухню, я приготовлю кофе, и ты расскажешь все подробно.
   Дашу уговаривать не пришлось. Прошмыгнув в ванную, она быстро умылась, переоделась в хозяйское и появилась на кухне краше прежнего.
   — Когда ты уехал, я принялась размышлять — кто же мог быть уборщицей, похитившей дело из архива Минобороны. И почти сразу поняла. — Она выжидающе замолчала.
   Полетаев усмехнулся.
   — Ну, не томи.
   — Маневич, домработница Миллера.
   В лице подполковника не дрогнул ни один мускул.
   — Смело, — сказал он, и было не понятно, к кому именно относилось это замечание. — Откуда такая уверенность?
   — Начнем с того, что благодаря Генриху Рейнгольдовичу она была прекрасно знакома с историей моей семьи…
   — С историей твоей семьи уже пол-Москвы знакомо, — перебил Полетаев. — Это не доказательство.
   — Доказательство — ее звонок французским адвокатам. — Даша выложила на стол полученный у Миллера факс. — Можешь связаться с ними и поинтересоваться, с какой именно просьбой она к ним обращалась. Уверена, что все они назовут тебе фамилию Вельбах.
   Полетаев посмотрел на часы и отложил факс в сторону.
   — Допустим. Еще что?
   — Так, всякая ерунда, вроде той, что Оксана — ее крестница… — Даша с нарочитым равнодушием зевнула.
   Подполковник задумчиво побарабанил пальцами по столу.
   — Ну, допустим, а при чем здесь твой отец?
   Даша легла грудью на стол, широко расставив локти.
   — Скажи, ты согласен с тем, что Скуратовы были убиты ради…
   — Нет, не согласен. — Подполковник даже дослушивать не стал. — Лично я понятия не имею, почему они были убиты и были ли убиты вообще. — Он сделал вид, что задумался — Кажется, кто-то мне говорил, что на вашем роду фамильное проклятье лежит… Все никак не могу вспомнить, кто бы это мог быть.
   — Прекрати, а? — Даша густо покраснела. — Ты же не будешь отрицать того факта, что если бы Скуратовы не погибли, то не видать Богдану замка, как собственных ушей.
   — Какое это имеет значение? Все равно теперь ему все достанется.
   — О, и этот туда же! — Даша всплеснула руками. — Ну ладно, Филипп дурачок, никого кроме своей обожаемой маман не видит. Но ты-то нормальный человек!
   — Допустим. И что с того?
   — Что с того! В отличие от бабушки, мне не безразлично, кто, в конце концов, окажется владельцем всего ее барахла…
   Заметив, что лицо подполковника приобретает ироническое выражение, сердито шикнула:
   — А ну прекрати! Убийца должен понести наказание, а не в пуховых перинах париться.
   — Давай конкретно — о чем идет речь?
   — Давай. Речь идет о человеке, без колебания отправившем на тот свет семерых ни в чем не повинных людей. Это…
   — Да, — Полетаев старался говорить спокойно, — это очень плохой человек, я согласен. Мы эту тему уже не раз обсуждали. Ну и что дальше?
   — Дальше, этот идиот Филипп, прости меня, Господи, уверяет, что бабушка все равно передаст Богдану свое состояние, даже если я предъявлю стопроцентные доказательства его причастности к убийствам и…
   — Это тоже было известно с самого начала.
   — Ты дашь мне договорить или нет?!
   Полетаев прикрыл рот ладонью, показывая, что больше не издаст ни звука. Даша недовольно продолжила:
   — С самого начала предполагалось, что за наследство будут сражаться законные представители нашей семьи. А Богдан законным наследником не является, его таковым пытаются представить, устраняя наследников как раз законных. Понимаешь, что это означает для моего отца?
   — Что?
   — Что как только обман раскроется, а он обязательно раскроется, или я — это не я, то наследником автоматически становится мой отец.
   — Поздравляю, — подполковник ухмыльнулся. — И что в этом плохого?
   — Что они не успокоятся, пока его не убьют! Так же, как убили всех остальных. Теперь понятно?
   — Мне давно все понятно. — Подполковник с грустью смотрел на часы. — Кроме одного: почему Богдан обязательно окажется незаконнорожденным? Насколько мне известно, существует свидетельство о рождении его отца и его самого. Этого, практически, достаточно — значит оба они родились в законом браке.
   — Есть один пункт, который меня здорово смущает.
   — Какой?
   — У его матери и отца одинаковое отчество.
   — Хм. И что?
   — Что если Богдан сын не сына сына моего деда, а сын его дочери?
   Полетаев, оттопырив ухо, подался вперед.
   — Прости, я могу попросить тебя повторить еще раз? Только очень, очень медленно.
   — Пожалуйста. Вот смотри: у Николая Андреевича Вельбаха был сын от второго брака — Николай. Так?
   — Так.
   — У этого Николая тоже имелся сын, но! — Даша подняла указательный палец — мы не знаем, сколько всего у него было детей!
   — Не знаем.
   — А что если у него, кроме сына, была еще и дочь?
   — И что?
   — Что если дочь действительно была, и Богдан именно ее сын? Она тоже Николаевна.
   — У вас прямо, как у индейцев — родовое имя, — проворчал подполковник, доставая чашки. — Николаи, Николаевичи, Николаевны… С ума сойти можно. А почему тогда в свидетельстве о рождении Богдана у отца фамилия такая же, как и у матери?
   — При браке он мог взять ее фамилию.
   — Ну, не знаю… Странная семейная традиция. — Подполковник насыпал в турку четыре ложки кофе. Подумал и досыпал еще две. — Проверить-то все равно нельзя. Архив сгорел.
   — Точно! — Даша треснула рукой по столу, попала по ножу и тот, весело просвистев, воткнулся в разделочную доску, висевшую по правую руку от хозяина.
   Полетаев медленно обернулся. Лицо его было белым, как мел.
   — Ты что, совсем очумела? Даша растерялась.
   — Я не…
   — Да тебя изолировать надо от общества! — зашипел подполковник. Руки его ходили ходуном. — Что, интересно, ты предпримешь в следующий раз? Воткнешь нож мне в спину?!
   — Это случайно! Я клянусь…
   — Не ври. Думаешь, я не слышал как ты крикнула «Точно!»?
   — Но я совсем другое имела в виду! — продолжала оправдываться Даша. — Я наоборот хотела тебя похвалить…
   — Странный способ. Хотел бы я знать, что ты делаешь, когда хочешь кого-то осудить! — Убрав со стола все колющие и режущие предметы, подполковник достал рюмку. — Раньше мне бутылки хватало на месяц, теперь еле на неделю хватает.
   Даша поспешила переменить тему.
   — Именно поэтому они и сожгли архив. Чтобы нельзя было в точности установить, кто родной отец Богдана. Все ясно: надо опросить тех, кто помнит их семью, — решительно предложила она.
   — Так давай. Что тебе мешает?
   — Ты же понимаешь, за неделю это сделать нереально. Украина сейчас другая страна, прошло более четверти века…
   — Я понимаю, — поднял глаза Полетаев. — Поэтому делать этого и не собираюсь. Но ты-то у нас из другого теста. Тебе ни годы, ни расстояния не помеха…
   — Хватит острить. Лучше подскажи, что делать.
   — Подскажу. — Поставив турку на огонь, подполковник обернулся. — Если тебя интересует мое мнение, оно следующее: либо Богдан законный наследник, либо ищи слабое звено в другом месте. Выяснить, кто были родители ребенка, без архива ЗАГСа не так уж и сложно: существуют архивы больниц, роддомов. Живы люди, которые помнят своих соседей или знакомых. Всех, как говориться, не перебьешь. — Он еще раз посмотрел на торчащий в доске нож.
   Даша устало ткнулась лбом в ладони.
   — Тогда не знаю… Но где же это слабое звено?
   — Я бы сказал тебе где, да воспитание не позволяет, — проворчал Полетаев.
   — А что с повторной экспертизой?
   — Завтра будет результат. Но обольщаться не стоит: полагаю, никакой сенсации мы не получим.

2

   Часы показывали четыре пятнадцать утра.
   Даша перевернулась на другой бок и в сотый раз попыталась закрыть глаза. Но они тут же открывались, словно внутри головы сидел невидимый злой черт, который при первом удобном случае дергал за веки, не давая уснуть.
   — Да пропади все пропадом! — прошептала она, зарываясь головой в подушку.
   Сон не шел. Даша чувствовала, что она на верном пути. Она была уверена, преступники сделали ставку на Богдана по одной единственной причине: в его биографии или в биографии его предков существует дыра, то самое слабое звено, за которое наследника можно держать на привязи, как племенного быка за кольцо в носу.
   «Ай да Марья Сергеевна, ай да сукина дочь, как все закрутила!»
   Пойди теперь, найди ту дыру. Интересно, а сам Богдан знает об этом, или свято верит в непогрешимость своего происхождения?
   «Паразиты…»
   Сквозь подушку было трудно дышать. Даша перевернулась на спину и уставилась в потолок. Из-под двери пахнуло табачным дымом. Неужели и подполковнику не спиться?
   Четыре двадцать пять.
   Засыпать уже бессмысленно. Наверное, не надо было пить такой крепкий кофе посреди ночи. Хотя при чем тут кофе!
   Повернувшись спиной к окну, Даша попыталась считать овечек. Вместо овечек через забор прыгали наследники. «Один, два, три…» Двадцать три!
   Треснувшись лбом о стену, она опять развернулась. Занавеска тихонько колыхалась. «Спать… Спать…»
   Нет. Нельзя спать. Пока она не поймет, в чем дело — спать нельзя. …Зачем ей подбросили наркотики? Почему ей нельзя было встречаться с мадам Boy? Возможно, именно в их разговоре и кроется ключ к разгадке происхождения Богдана?
   Зажав уши ладонями, Даша слово за словом пыталась вспомнить беседу в странной вертикальной квартире. Китаянка косвенно подтвердила первоначальный рассказ Богдана. Сходилось абсолютно все: Николай Николаевич — законный сын Николая Вельбаха, женат на Тайване не был, в СССР сначала женился, а потом у него родился сын, кажется, всего один… Все правильно. И все-таки оставалось ощущение, что она через что-то перескакивает! Словно та овца через забор. Через что-то очень важное.
   «Знаю только, что Николеньке помог отец, его родной отец…»
   Даша отпустила уши, подняла голову, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя.
   Интересно, а чем это морской офицер мог помочь своему сыну, перебежавшему с территории врага и не имеющему даже документов? Деньгами? Допустим… Нет, самое главное — документы. Николаю нужны были документы, без них бы он и шагу ступить не смог… Документы. Стоп!
   От близости догадки гулко забилось сердце. В самом деле, как же тому удалось легализоваться? Как Вельбах превратился в Титаевского? Был женат еще раз и взял фамилию жены? Но для регистрации брака все равно нужен гражданский паспорт, без этого брак не заключишь. Нет, здесь что-то не так. Младшему Вельбаху к моменту возвращения на родину было не меньше двадцати лет. У него должен был быть советский паспорт и послужной список! Он не мог просто так всплыть в СССР с одним свидетельством о рождении в кармане — его бы тут же посадили. Симулировал амнезию? Взял себе другое имя? Вполне возможно… Но как тогда Маневич вышла на его след? Как проследила его путь?
   «Может, в деле деда упоминалось о нем?» Даша вскочила, нащупала на столе телефон. В темноте, на ощупь, набрала номер. Гудок. Второй, третий… восьмой… И, наконец, заспанный голос матери: — Алло?!
   — Мама, это я, — зашептала Даша. Мать, как всегда, испугалась:
   — Дашка? Что случилось? Что у тебя с голосом?
   — Все в порядке. Просто не могу говорить громко. Кругом все спят.
   — Кто это кругом тебя спит? — забеспокоилась мать. — Мужчина?
   — Да, мужчина! — рассердилась Даша. — Тебе-то какая разница. Тем более, что спит он за кирпичной стеной.
   — Вот это-то и плохо! — Последовал неодобрительный вздох. — Если бы он рядом спал…
   — Мам, давай об этом после. Сейчас у меня к тебе одна огромная просьба. Ты можешь связаться с отцом? Немедленно.
   Раздался короткий, но очень эмоциональный вскрик.
   — У тебя с головой все в порядке?
   — Мамочка, пойми, это очень важно. Речь идет о его жизни.
   — Хватит ерунду молоть! — разозлилась мать. — Как у тебя только язык поворачивается такие глупости говорить!
   Но Даша решила идти до конца:
   — Если ты не задашь ему один вопрос сейчас, то завтра может быть поздно.
   Мать на некоторое время замолчала.
   — Какой вопрос?
   — А ты свяжешься с ним прямо сейчас?
   — Я попробую. Но не все зависит от меня. Так о чем ты хотела спросить?
   — Знакома ли ему фамилия Титаевский. Запомнила? Ти-та-е-вский.
   — Кто это?
   — Именно это я и хочу узнать. Спроси, не так ли, часом, звали «брата» его отца.
   — Что, прямо сейчас и спросить? — Мать все еще колебалась.
   — Немедленно.
   — Хорошо, я попробую. Но если после этого он со мной разведется…
   — Я найду тебе другого мужа, — поспешила успокоить ее Даша.
   — Ты лучше себе найди, — ответила мать и повесила трубку. Даша поставила будильник на живот. Светящийся кончик секундной стрелки весело бежал по кругу. Минута. Вторая. Пять минут. Десять. Начало клонить в сон. «Не спать. Не спать…»
   И все-таки она почти уснула, когда телефон в руке начал вибрировать.
   — Алло!
   — Дашка, это я. Ты бы слышала, что мне сказал твой папаша. Он…
   — Мама, лирику в сторону. Говори по существу.
   — Пожалуйста. По существу следующее: фамилия Титаевский ему не знакома.
   Даша разочаровано выдохнула. Еще одна версия к черту!
   — Жаль, я так надеялась…
   — Но вот фамилия Титаевская — очень даже.
   — Не может быть… — Даша приподнялась на локте.
   — Судя по всему, может. Она была актрисой в местном театре.
   — Опять актриса, — пробормотала Даша.
   — Что?
   — Нет, нет, ничего. А почему отец ее запомнил?
   — Говорит, что бабушка к ней сильно ревновала мужа. Они из-за этого даже развелись на два года.
   — Как это на «два года»?
   — Ну вот так. Развелись, а потом помирились и снова поженились.
   Даша потрясла головой: с такими темпераментными предками и с ума сойти недолго.
   — Ясно. Что еще папа вспомнил о ней?
   — Что его отец, то есть твой дед, эту Титаевскую очень защищал, говорил, что ее жалеть надо — единственный сын на войне пропал без вести, что она, бедняжка, совсем одна осталась, и что он сам лично ей по гроб жизни обязан. Все.
   — Все?
   — Да, Это все, что мне удалось выжать из твоего драгоценного отца.
   — Спасибо, мама, — с чувством ответила Даша. — Ты не представляешь, как мне помогла.
   Даша смотрела на будильник. В Москве было только начало шестого. Вряд ли Тишков просыпается в такую ранг Но без его помощи все равно не обойтись.
   И тогда Даша выбрала нейтральный путь. Она послала сообщение на мобильный телефон Тишкова. Убедившись, что сообщение благополучно доставлено, молодая женщина натянула одеяло на голову и через минуту уже тихонько посапывала.

Глава 44

1

   — Рыжая, привет.
   — Привет… — Даша была готова поклясться, что только-только закрыла глаза. Но солнце пробивалось сквозь шоры, а в начале ноября это уже ближе к полудню. — Кто это?
   — Это я, человек, который имел несчастье учиться с тобой на одном факультете. Какого черта тебе по ночам не спиться?
   — Тишка, ты что ли? — Она с трудом приподнялась.
   — Я, что ли.
   — Ты получил мое сообщение?
   — Разумеется, если звоню… Кстати, благодарю за то, что в половине шестого утра тебе хватило сил удержаться от соблазна позвонить мне лично.
   — Я старалась.
   — Напрасно. Ибо я все равно проснулся.
   — Телефон пищал? — догадалась Даша.
   — Умница.
   — А ты ставь его на режим вибрации.
   — Знаешь что…
   — Ладно, Миш, прости. — Меньше всего ей сейчас хотелось поссориться с Тишковым. — Обещаю: впредь это не повторится.
   — Разумеется. Потому что теперь, я надеюсь, ты от меня, наконец-то, отстанешь.
   Даша заволновалась.
   — Ты… нашел что-то?
   — И да, и нет.
   — Да говори же! Не тяни резину… Тишков важно кашлянул.
   — Спокойно. Начну с того, что личных дел ни Титаевского, ни Титаевской в архиве мною обнаружено не было. Но!
   — Но что?
   — Сохранилась опись пропавшего дела Вельбаха.
   — И?..
   — В деле фигурировало три неотправленных письма. Одно из них адресовалось Николаю Николаевичу Титаевскому.
   У Даши перехватило дыхание.
   — А содержание письма известно?
   Тишков фыркнул.
   — Ну ты даешь! Это же опись.
   — Но адрес-то, адрес там был?
   — Если письмо находилось в конверте, то, наверное, был. Только в описи это не указано.
   — Все ясно. — Даша помолчала. — Спасибо, тебе, Миш, огромное. Я твоя должница.
   — Не премину воспользоваться. Чао.
   — Пока.

2

   — Я их достала. — Даша плюхнулась на табурет, а на другой закинула ноги.
   — Кого? — поинтересовался Полетаев, не переставая резать овощи.
   — Всю эту дружную компанию Бонч-Бруевичей.
   — Почему Бонч-Бруевичей?
   — Ну Гончарук-Маневичей.
   — И как же сие событие произошло?
   — «Как произошло, как произошло»… Как и все гениальные открытия: ночью, в тишине, когда умному человеку не мешают глупыми вопросами.
   Подполковнику ничего не оставалось делать, как сочувственно кивнуть.
   — Понимаю…
   — Ни черта ты не понимаешь. Ты ночью только сигаретками можешь пыхать. А я зато теперь могу доказать, что Богдан действительно является незаконным наследником.
   — Точно?
   — Абсолютно.
   — Ну, ну… Давай, я весь внимание.
   — Вся загвоздка в том, что Николай Вельбах-младший не брал фамилию никакой жены.
   Она победно улыбнулась.
   — Вот как? А чью же он взял фамилию?
   — Пропавшего без вести на войне сына знакомой или любовницы своего отца.
   Полетаеву пришлось отвлечься от приготовления завтрака, он обернулся.
   — То бишь твоего деда?
   — Именно. У меня, честно говоря, такое подозрение, что и настоящий Титаевский, ну тот, который пропал, тоже был сыном Николая Андреевича — но незаконным, разумеется.
   — Почему незаконным?
   — Фамилия у него матери, а имя и отчество…
   — Ох уж этот твой дедушка! — Подполковник вернулся к салату. — Шалун он, однако, был…
   — Ты пойми, — Даша игривый тон перенимать не стала, — Николай Андреевич не случайно за помощью обратился именно к Титаевской: чтобы о таком просить, надо быть очень уверенным, что тебе не откажут и не сдадут куда следует. К тому же, если юноши действительно были братьями, то и внешне, наверняка, были похожи, и значит, один вполне мог выдать себя за другого. Вот так-то.
   — Мило. — Подполковник, посмеиваясь, вынул из шкафа оливковое масло. — Ты знаешь, я был не прав, когда обвинял тебя в нервном характере… Гены — страшная вещь. Но я одного так и не понял: почему же Богдан незаконный наследник?
   — Все очень просто: его дед женился на его бабке по поддельным документам. То есть фактически он на ней и не женился.
   Понимаешь?
   — Понимаю. — По всему было видно, что подполковника в данный момент больше всего интересует только внешний вид приготовляемого блюда. — Он уже в курсе?
   — Пока нет. Но уже завтра я ему и бабуле об этом сообщу. Посолив, поперчив салат, подполковник принялся ловко перемешивать его двумя прозрачными ложками.
   — Даш, поехали лучше куда-нибудь отдохнем, а? Пусть они сами разбираются. Просто позвони и…
   — Сергей Павлович, не могу! — Молодая женщина приложила руку к груди. — Я должна расставить все точки над «i».
   — Гонорара ты все равно не получишь: наследник-то липовый оказался, — продолжал настаивать Полетаев. — Говорю тебе, позвони бабуле, опиши ей ситуацию, а дальше пусть она сама разбирается.
   — Получу я гонорар или нет, это дело десятое. Сейчас для меня главное — выяснить статус моего отца.
   — То есть ты не хочешь части, а положила глаз на все целое? Умно. — Поставив салатницу на стол, подполковник сел. — Только не все так просто.
   Полетаев медлил. Он явно хотел сказать нечто большее, но сомневался — стоит ли.
   — Видишь ли, в чем дело… Сегодня утром я позвонил тем троим адвокатам. Даша замерла:
   — И… что?
   — Двое категорически отказались сообщить какие-либо подробности, но вот третий…
   — Что, третий?
   — Третий долго расспрашивал меня кто я, что я, ходил вокруг да около, а потом попросил перезвонить попозже. Ему якобы надо с кем-то посоветоваться.
   — Посоветоваться?
   — Да. И полагаю, что он это уже сделал.
   — Что сделал?
   — Связался с Гончарук — Маневичами и сообщил им о моем звонке. Так что теперь они в курсе и с нетерпением ждут твоего появления. Уверяю — без боя не сдадутся.
   — Да и черт с ними! — рассмеялась Даша. — Они будут готовиться к тому, что я обвиню их в убийствах, а я предъявлю доказательства того, что Богдан не является законным наследником.
   — Пока таких доказательств у тебя нет — одни только умозаключения.
   — Получить их — дело времени. Главное, поставить баронессу в известность, а уж она…
   — Я никак не пойму, ты что, не можешь воспользоваться телефоном? — разозлился подполковник. — Ведь для чего-то его изобрели! Зачем тебе туда лететь?
   Даша злорадно усмехнулась:
   — Э, нет! Я хочу видеть их лица в этот момент. Это окупит все мои страдания.
   — Ты просто… У меня слов нет.
   — Все. Эту тему мы уже закрыли. Так ты летишь со мной?
   — Куда?
   — Во Францию, разумеется.
   — А что мне остается делать? Конечно, полечу. — Полетаев принялся с грохотом расставлять тарелки. — Не бросать же тебя на съедение волкам.

3

   Уже пристегиваясь ремнем безопасности, Даша посмотрела в иллюминатор. Недалекий лес покрывала белесая дымка. Что-то бесконечно грустное было в этом лесе, как в глазах близкого человека, с которым прощаешься навсегда.
   — Странно… У меня такое чувство, что обратно я вернусь совсем в другом качестве.
   — Ты это в положительном смысле или в отрицательном? — пробурчал подполковник.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Ну — на белом коне или в цинковом гробу?
   — Не знаю… — Даша тихо вздохнула. — Что-то меня беспокоит, а что, не пойму.
   Полетаев покосился на соседку с плохо скрываемым раздражением.
   — У тебя внутри просто какой-то вечный двигатель. В чем опять ты сомневаешься?
   — Никак не пойму, зачем же они все-таки убивали Скуратовых? — Она принялась грызть ноготь.