Страница:
«Что же делать? — тоскливо размышляла молодая женщина, дыханием пытаясь согреть руки. — Спать негде, есть нечего, с чего начать поиск — непонятно…»
В надежде хоть как-то привести мысли в порядок и сообразить, к кому же все-таки заглянуть на чаек с ночлегом, она забрела в небольшое бистро и заказала кофе с тирамисой.
Кофе был неплохим, но вот изысканное лакомство оказалось совсем не изысканным, а, попросту говоря, отвратительным и больше походило на забытый в холодильнике бисквитный торт последних дней социализма.
В связи с диетой и шатким финансовым положением Даша редко позволяла себе дорогостоящие радости, но уж если и решала себя побаловать, то чем-нибудь самым вкусным. А этот коричневатый кусок теста на картонной тарелке выглядел просто плевком в измученную душу. Чувство гастрономического раздражения усугублялось неопределенностью будущего. Да еще Полетаев, да еще латышка…
Держа тарелку за донышко, Даша подошла к стойке и, перевернув с широкой амплитудой, звонко припечатала к прилавку.
— Если бы вы подали подобное в Италии, вас бы уже пятнадцать минут как не было бы в живых, — громко произнесла она. глядя прямо в глаза официанту. — Позовите вашего менеджера. Я заставлю его это съесть.
Молоденький официант опешил. Сделав шаг назад, он что-то прошептал другому официанту. Тот мгновенно исчез за дверью в подсобку. Посетители с радостным любопытством наблюдали за развитием скандала.
Вскоре из-за деревянной двери показался мужчина в черном костюме. Он был мало похож на менеджера, но зато весьма смахивал на вышибалу.
— В чем проблема? — проскрипел «менеджер».
Даше было совершенно все равно, кому устраивать скандал. Когда женщина в плохом настроении, она не делит людей на интеллигентных и сильных.
— Как давно в последний раз вы были в Италии? — холодно осведомилась она.
— В какой еще Италии?
— В итальянской. Той, что на Апеннинском полуострове. Чуть ниже и левее Греции.
Мужчина в черном костюме перевел взгляд с веснушек на испачканную стойку.
— Что вы хотите?
— Я хочу, чтобы вы это съели.
— Зачем?
— Затем, что через полчаса я привезу вам настоящую тирамису, и вы тогда скажете, есть между ними хоть что-нибудь общее или нет.
— Да пожалуйста. — Вышибала пожал плечом, подошел к стойке и, взяв ложку, спокойно съел размазанное по мрамору пирожное. Затем он посмотрел на часы. — Только постарайтесь не опаздывать, у меня смена заканчивается через сорок минут.
Даша сглотнула. Теперь весь зал с интересом смотрел на нее. Мысли, мелкие, бесцветные, словно песчинки в песочных часах, с веселым шорохом закручивались в стеклянной воронке оцепенелого сознания. Осыпаясь, они не оставляли на гладкой поверхности даже пылинки хоть какого-нибудь намека на идею.
«Где ночевать? Как заставить Полетаева помогать или хотя бы не мешать? И где, черт побери, в Москве раздобыть настоящую тирамису?!» Под тающим слоем песка, у самой стеклянной перемычки что-то тихонько зазвенело. Крошечный камушек. Крошечный камень… Шорох смолк. Последняя песчинка упала вниз, и обнажившийся камень последней надежды наконец-то сверкнул. «Филипп!»
Улыбнувшись, Даша опустила руку в сумку и достала мобильный телефон. Долго, слишком долго набирался номер…
— A! Bonsoir[5], Филипп.
Ей не понадобилось даже представляться — бабкин пасынок ее сразу узнал и несказанно обрадовался:
— Ди-ди, дорогая, как я рад вас слышать! — заворковал он по-русски.
Но Даша, словно не замечая, продолжила по-французски:
— Comment allez-vous?[6]
Филипп несколько удивился ее настойчивости и механическому звучанию голоса и, чуть приглушив эмоции, ответил уже более спокойно, но по-прежнему ласково:
— Merci, je vais bien. Qu'est-ce que vous avez?[7]
У Даши словарный запас французского походил к концу, к тому же была опасность, что не все присутствующие смогут понять, о чем она говорит, посему она перешла на русский:
— Филипп, у меня к вам небольшая просьба.
— Да-да, я весь внимание.
— Не могли бы вы сейчас зайти в ближайшую итальянскую кондитерскую, купить тирамису и привезти ее в Москву?
Вопреки ожидаемому, сводный дядя не стал вскрикивать, ахать или выказывать иные признаки удивления. Он просто некоторое время молчал, затем произнес спокойно, может чуть медленнее:
— Я все понял, Ди-ди. Я предчувствовал это. Чемоданы у меня уже собраны. Ближайшим самолетом я вылетаю в Москву. — И уже с гордостью: — Я знал, что понадоблюсь вам.
Милый Филипп Кервель, маленький человечек в розовых штанах, он знал, что сможет помочь! И, как ни странно, сейчас он действительно был единственным человеком на свете, кто сможет ей помочь.
— Как только купите билет, сразу же перезвоните, я закажу номер в гостинице.
Многие в зале начали перешептываться. Поведение странной посетительницы не вызывало сомнения, что та действительно звонит в Париж.
— Вы меня очень этим обяжете. Кстати, — он понизил голос: — тирамису везти?
— Обязательно!
На том конце послышался восторженный шепот:
— Я все понял. Вы настоящий детектив! Вы просто великолепны. Как я счастлив, что именно вы согласились взяться за это дело…
Он долго бы еще распинался, если бы Даша не постаралась закончить разговор.
— Не тратьте время, вы мне нужны как можно скорее.
— Уже бегу! Вы встретите меня в аэропорту?
— Я сделаю это с удовольствием. — Это было чистой правдой, ведь благодаря месье Кервелю разом решалось как минимум две проблемы: с ночлегом и с Полетаевым.
Перво-наперво она снимет два номера в ближайшей гостинице, а если к тому же Филипп изобразит из себя богатого туриста, а она его гида-переводчика, то зловредный подполковник может съесть свое удостоверение на завтрак — в расследовании он ей уже не сможет помешать.
— С нетерпением жду вас, Фи-Фи и bon voyage![8]
За время разговора Даша совершенно позабыла о предшествующем инциденте и, лишь отключив телефон, наткнулась на недоуменные круглые глаза посетителей. Сделав каменное лицо, она высокомерно взглянула на «менеджера» и остальной обслуживающий персонал кафе.
— Знаете что, я передумала. Настоящую тирамису я лучше сама съем. А вам желаю здравствовать.
Отдав прощальный салют, молодая женщина покинула бистро с гордо поднятой головой.
Выйдя на улицу, она едва удерживалась от смеха. Любимый город уже не выглядел таким враждебным.
Глава 11
1
2
3
Глава 12
1
2
В надежде хоть как-то привести мысли в порядок и сообразить, к кому же все-таки заглянуть на чаек с ночлегом, она забрела в небольшое бистро и заказала кофе с тирамисой.
Кофе был неплохим, но вот изысканное лакомство оказалось совсем не изысканным, а, попросту говоря, отвратительным и больше походило на забытый в холодильнике бисквитный торт последних дней социализма.
В связи с диетой и шатким финансовым положением Даша редко позволяла себе дорогостоящие радости, но уж если и решала себя побаловать, то чем-нибудь самым вкусным. А этот коричневатый кусок теста на картонной тарелке выглядел просто плевком в измученную душу. Чувство гастрономического раздражения усугублялось неопределенностью будущего. Да еще Полетаев, да еще латышка…
Держа тарелку за донышко, Даша подошла к стойке и, перевернув с широкой амплитудой, звонко припечатала к прилавку.
— Если бы вы подали подобное в Италии, вас бы уже пятнадцать минут как не было бы в живых, — громко произнесла она. глядя прямо в глаза официанту. — Позовите вашего менеджера. Я заставлю его это съесть.
Молоденький официант опешил. Сделав шаг назад, он что-то прошептал другому официанту. Тот мгновенно исчез за дверью в подсобку. Посетители с радостным любопытством наблюдали за развитием скандала.
Вскоре из-за деревянной двери показался мужчина в черном костюме. Он был мало похож на менеджера, но зато весьма смахивал на вышибалу.
— В чем проблема? — проскрипел «менеджер».
Даше было совершенно все равно, кому устраивать скандал. Когда женщина в плохом настроении, она не делит людей на интеллигентных и сильных.
— Как давно в последний раз вы были в Италии? — холодно осведомилась она.
— В какой еще Италии?
— В итальянской. Той, что на Апеннинском полуострове. Чуть ниже и левее Греции.
Мужчина в черном костюме перевел взгляд с веснушек на испачканную стойку.
— Что вы хотите?
— Я хочу, чтобы вы это съели.
— Зачем?
— Затем, что через полчаса я привезу вам настоящую тирамису, и вы тогда скажете, есть между ними хоть что-нибудь общее или нет.
— Да пожалуйста. — Вышибала пожал плечом, подошел к стойке и, взяв ложку, спокойно съел размазанное по мрамору пирожное. Затем он посмотрел на часы. — Только постарайтесь не опаздывать, у меня смена заканчивается через сорок минут.
Даша сглотнула. Теперь весь зал с интересом смотрел на нее. Мысли, мелкие, бесцветные, словно песчинки в песочных часах, с веселым шорохом закручивались в стеклянной воронке оцепенелого сознания. Осыпаясь, они не оставляли на гладкой поверхности даже пылинки хоть какого-нибудь намека на идею.
«Где ночевать? Как заставить Полетаева помогать или хотя бы не мешать? И где, черт побери, в Москве раздобыть настоящую тирамису?!» Под тающим слоем песка, у самой стеклянной перемычки что-то тихонько зазвенело. Крошечный камушек. Крошечный камень… Шорох смолк. Последняя песчинка упала вниз, и обнажившийся камень последней надежды наконец-то сверкнул. «Филипп!»
Улыбнувшись, Даша опустила руку в сумку и достала мобильный телефон. Долго, слишком долго набирался номер…
— A! Bonsoir[5], Филипп.
Ей не понадобилось даже представляться — бабкин пасынок ее сразу узнал и несказанно обрадовался:
— Ди-ди, дорогая, как я рад вас слышать! — заворковал он по-русски.
Но Даша, словно не замечая, продолжила по-французски:
— Comment allez-vous?[6]
Филипп несколько удивился ее настойчивости и механическому звучанию голоса и, чуть приглушив эмоции, ответил уже более спокойно, но по-прежнему ласково:
— Merci, je vais bien. Qu'est-ce que vous avez?[7]
У Даши словарный запас французского походил к концу, к тому же была опасность, что не все присутствующие смогут понять, о чем она говорит, посему она перешла на русский:
— Филипп, у меня к вам небольшая просьба.
— Да-да, я весь внимание.
— Не могли бы вы сейчас зайти в ближайшую итальянскую кондитерскую, купить тирамису и привезти ее в Москву?
Вопреки ожидаемому, сводный дядя не стал вскрикивать, ахать или выказывать иные признаки удивления. Он просто некоторое время молчал, затем произнес спокойно, может чуть медленнее:
— Я все понял, Ди-ди. Я предчувствовал это. Чемоданы у меня уже собраны. Ближайшим самолетом я вылетаю в Москву. — И уже с гордостью: — Я знал, что понадоблюсь вам.
Милый Филипп Кервель, маленький человечек в розовых штанах, он знал, что сможет помочь! И, как ни странно, сейчас он действительно был единственным человеком на свете, кто сможет ей помочь.
— Как только купите билет, сразу же перезвоните, я закажу номер в гостинице.
Многие в зале начали перешептываться. Поведение странной посетительницы не вызывало сомнения, что та действительно звонит в Париж.
— Вы меня очень этим обяжете. Кстати, — он понизил голос: — тирамису везти?
— Обязательно!
На том конце послышался восторженный шепот:
— Я все понял. Вы настоящий детектив! Вы просто великолепны. Как я счастлив, что именно вы согласились взяться за это дело…
Он долго бы еще распинался, если бы Даша не постаралась закончить разговор.
— Не тратьте время, вы мне нужны как можно скорее.
— Уже бегу! Вы встретите меня в аэропорту?
— Я сделаю это с удовольствием. — Это было чистой правдой, ведь благодаря месье Кервелю разом решалось как минимум две проблемы: с ночлегом и с Полетаевым.
Перво-наперво она снимет два номера в ближайшей гостинице, а если к тому же Филипп изобразит из себя богатого туриста, а она его гида-переводчика, то зловредный подполковник может съесть свое удостоверение на завтрак — в расследовании он ей уже не сможет помешать.
— С нетерпением жду вас, Фи-Фи и bon voyage![8]
За время разговора Даша совершенно позабыла о предшествующем инциденте и, лишь отключив телефон, наткнулась на недоуменные круглые глаза посетителей. Сделав каменное лицо, она высокомерно взглянула на «менеджера» и остальной обслуживающий персонал кафе.
— Знаете что, я передумала. Настоящую тирамису я лучше сама съем. А вам желаю здравствовать.
Отдав прощальный салют, молодая женщина покинула бистро с гордо поднятой головой.
Выйдя на улицу, она едва удерживалась от смеха. Любимый город уже не выглядел таким враждебным.
Глава 11
1
Поутру Даша пребывала в почти хорошем настроении. Стараясь не вспоминать вчерашний день, она сделала себе ванну с миндальной пеной, прямо из ванной комнаты заказала в номер завтрак и с наслаждением погрузилась в теплую ароматную воду.
Зазвонил телефон.
«Что-то забыл и спросить». — Мокрой рукой она неторопливо сняла тяжелую, под старину, трубку и жеманно протянула:
— Алло-о-о?
— Наслаждаешься буржуазной жизнью? — проскрипел в ухо знакомый голос.
От неожиданности Даша пошла на дно.
— Как ты меня нашел? — спросила она, выныривая и отплевываясь.
Послышался ехидный смешок.
— Очень просто. Ты же не можешь обойтись без скандала. Пирогами, говорят, вчера кидалась в официантов.
— Ни в кого я не кидалась. — «Они что, в милицию заявляли?» — Нечего людей дрянью кормить. И вообще, кто дал тебе право за мной шпионить?
— Была нужда! — Полетаев демонстративно зевнул. — Просто решил на всякий случай тебе напомнить: гуляй, отдыхай, дыши свежим воздухом, но не дай тебе Бог попасть в милицейский протокол еще раз. А лучше прислушайся к дружескому совету: найди себе нормальную работу. Или замуж выходи. Я пока свободен.
Даша рассмеялась звонко и обидно.
— Сергей Павлович, неужели вы всерьез полагаете, что я возьму в мужья человека, рассуждающего, как моя мама? — Даже не видя собеседника, она поняла, что задела его за живое. И постаралась это живое пнуть побольнее. — Ну уж нет! Если когда и решусь опять посвятить cвою жизнь мытью сковородок, то найду себе кого-нибудь помоложе. И не такого зануду.
— Бог в помощь. — В голосе Полетаева появились недобрые нотки. — Кстати, на какие шиши гуляешь?
Даша хотела было поддразнить собеседника, но вдруг сообразила, что чем раньше она сообщит о своих планах, тем лучше.
— Решила последовать твоему совету.
— Это в каком же смысле?
— Хочу сменить профессию. Полетаев некоторое время молчал.
— Даша, извини Бога ради, не хочу тебя обидеть, но, надеюсь, ты не решила пополнить ряды жриц… ммм… любви? Это было бы неосмотрительно с твоей стороны.
В который раз Даша пожалела, что бессовестный подполковник находился вне досягаемости ее руки. Единственным ее оружием в данной ситуации оставалась ирония.
— И почему же?
— Ну как тебе сказать… Возраст — это фактор объективный. Поверь, горько и больно смотреть на…
Не став дослушивать, на что именно больно и горько смотреть эфэсбэшнику, Даша треснула трубкой об аппарат.
— Чтоб тебя разорвало!
Она была разгневана — треклятый подполковник, как всегда, не собирался помогать, а лишь оттачивал на ней свое солдатское остроумие.
«Ну погоди, попляшешь ты у меня!»
Она могла бы еще долго сокрушаться и посылать в его адрес проклятия, но обстоятельства настраивали на практический лад. Вчера она решила довести дело до конца, и значит, медлить больше нельзя. В октябре, как известно, промедление смерти подобно. В ударном темпе закончив водные процедуры, она быстро высушила волосы феном и перешла к активным действиям.
«Итак, что мы имеем? Полетаев больше помогать не станет, Тишков сделал, вернее, не сделал все, что мог, латышка разговаривать не желает… Что же остается? Остается Роман Георгиевич Скуратов, проживающий где-то в Крыму».
Даша посмотрела на часы: Филиппа встречать через четыре часа. И это время она проведет с пользой.
Выложив на стол санаторную карту Крыма, счастливо приобретенную вчера в книжном, Даша нависла над ней и принялась обкусывать кончик фломастера, решая нелегкую задачу — что лучше: из Москвы звонить в Крым по всем санаториям и пансионатам или все-таки прилететь туда и действовать на месте?
Колпачок наконец-то треснул, и решение пришло само собой. Романа Георгиевича лучше искать из Москвы. Вдруг его вообще в Крыму уже нет? К тому же разброс немалый, ну не будешь ведь, в самом деле, под конец сезона объезжать весь южный берег Крыма…
Отметив в туристическом справочнике санатории, расположенные по правую и левую сторону от Ялты, Даша с упорством, достойным менеджера по продажам, принялась обзванивать те, в названии которых встречалось прилагательное «Красный». Долго мучится не пришлось, уже в двенадцатом санатории ей подтвердили: да, Роман Георгиевич Скуратов у них работает, но будет позже.
Даша настолько обалдела от счастья, что сама не поняла как спросила:
— А сын его где?
В трубке растерялись не меньше.
— Как понять — где? Во Владимире Толя.
— Толя у Владимира? Так у него двое сыновей?
— Почему двое? Один. Он живет во Владимире. — И запоздалый вопрос: — А вы кто?
— Я еще перезвоню.
Перекрестившись перепачканной фломастером рукой, Даша повесила трубку и несколько раз ударилась головой об стол.
«Слава тебе, Господи! — Потом выпрямилась, подумала и приосанилась. — А что, собственно, здесь удивительного? Когда за дело берется мастер, результат не замедлит себя ждать».
Зазвонил телефон.
«Что-то забыл и спросить». — Мокрой рукой она неторопливо сняла тяжелую, под старину, трубку и жеманно протянула:
— Алло-о-о?
— Наслаждаешься буржуазной жизнью? — проскрипел в ухо знакомый голос.
От неожиданности Даша пошла на дно.
— Как ты меня нашел? — спросила она, выныривая и отплевываясь.
Послышался ехидный смешок.
— Очень просто. Ты же не можешь обойтись без скандала. Пирогами, говорят, вчера кидалась в официантов.
— Ни в кого я не кидалась. — «Они что, в милицию заявляли?» — Нечего людей дрянью кормить. И вообще, кто дал тебе право за мной шпионить?
— Была нужда! — Полетаев демонстративно зевнул. — Просто решил на всякий случай тебе напомнить: гуляй, отдыхай, дыши свежим воздухом, но не дай тебе Бог попасть в милицейский протокол еще раз. А лучше прислушайся к дружескому совету: найди себе нормальную работу. Или замуж выходи. Я пока свободен.
Даша рассмеялась звонко и обидно.
— Сергей Павлович, неужели вы всерьез полагаете, что я возьму в мужья человека, рассуждающего, как моя мама? — Даже не видя собеседника, она поняла, что задела его за живое. И постаралась это живое пнуть побольнее. — Ну уж нет! Если когда и решусь опять посвятить cвою жизнь мытью сковородок, то найду себе кого-нибудь помоложе. И не такого зануду.
— Бог в помощь. — В голосе Полетаева появились недобрые нотки. — Кстати, на какие шиши гуляешь?
Даша хотела было поддразнить собеседника, но вдруг сообразила, что чем раньше она сообщит о своих планах, тем лучше.
— Решила последовать твоему совету.
— Это в каком же смысле?
— Хочу сменить профессию. Полетаев некоторое время молчал.
— Даша, извини Бога ради, не хочу тебя обидеть, но, надеюсь, ты не решила пополнить ряды жриц… ммм… любви? Это было бы неосмотрительно с твоей стороны.
В который раз Даша пожалела, что бессовестный подполковник находился вне досягаемости ее руки. Единственным ее оружием в данной ситуации оставалась ирония.
— И почему же?
— Ну как тебе сказать… Возраст — это фактор объективный. Поверь, горько и больно смотреть на…
Не став дослушивать, на что именно больно и горько смотреть эфэсбэшнику, Даша треснула трубкой об аппарат.
— Чтоб тебя разорвало!
Она была разгневана — треклятый подполковник, как всегда, не собирался помогать, а лишь оттачивал на ней свое солдатское остроумие.
«Ну погоди, попляшешь ты у меня!»
Она могла бы еще долго сокрушаться и посылать в его адрес проклятия, но обстоятельства настраивали на практический лад. Вчера она решила довести дело до конца, и значит, медлить больше нельзя. В октябре, как известно, промедление смерти подобно. В ударном темпе закончив водные процедуры, она быстро высушила волосы феном и перешла к активным действиям.
«Итак, что мы имеем? Полетаев больше помогать не станет, Тишков сделал, вернее, не сделал все, что мог, латышка разговаривать не желает… Что же остается? Остается Роман Георгиевич Скуратов, проживающий где-то в Крыму».
Даша посмотрела на часы: Филиппа встречать через четыре часа. И это время она проведет с пользой.
Выложив на стол санаторную карту Крыма, счастливо приобретенную вчера в книжном, Даша нависла над ней и принялась обкусывать кончик фломастера, решая нелегкую задачу — что лучше: из Москвы звонить в Крым по всем санаториям и пансионатам или все-таки прилететь туда и действовать на месте?
Колпачок наконец-то треснул, и решение пришло само собой. Романа Георгиевича лучше искать из Москвы. Вдруг его вообще в Крыму уже нет? К тому же разброс немалый, ну не будешь ведь, в самом деле, под конец сезона объезжать весь южный берег Крыма…
Отметив в туристическом справочнике санатории, расположенные по правую и левую сторону от Ялты, Даша с упорством, достойным менеджера по продажам, принялась обзванивать те, в названии которых встречалось прилагательное «Красный». Долго мучится не пришлось, уже в двенадцатом санатории ей подтвердили: да, Роман Георгиевич Скуратов у них работает, но будет позже.
Даша настолько обалдела от счастья, что сама не поняла как спросила:
— А сын его где?
В трубке растерялись не меньше.
— Как понять — где? Во Владимире Толя.
— Толя у Владимира? Так у него двое сыновей?
— Почему двое? Один. Он живет во Владимире. — И запоздалый вопрос: — А вы кто?
— Я еще перезвоню.
Перекрестившись перепачканной фломастером рукой, Даша повесила трубку и несколько раз ударилась головой об стол.
«Слава тебе, Господи! — Потом выпрямилась, подумала и приосанилась. — А что, собственно, здесь удивительного? Когда за дело берется мастер, результат не замедлит себя ждать».
2
Пора было собираться в аэропорт. Время еще оставалось, но Даша решила выехать пораньше — мало ли что. Приведя себя в порядок, она быстро проглотила завтрак, проверила, заряжен ли телефон, и спустилась в холл. Однако стоило ей сделать пару шагов от стойки портье, как неприметного вида мужчина поднялся с кресла и направился вслед за ней. Даша и не заметила бы его, если б по женской привычке не посмотрелась в зеркальное стекло вращающейся двери.
«Вот так номер, — растерянно подумала молодая женщина, невольно замедляя шаг — Неужто Полетаев и вправду ко мне своих шпиков приставил? Нет, шалишь, мы еще посмотрим, кто кого».
Делая вид, что прогуливается, Даша дошла до ГУМа и неожиданно быстро нырнула в дверь. Затем, не оборачиваясь, взлетела на второй этаж, проскочила несколько отделов и нырнула в тот, где было больше всего народу. Одна из примерочных кабинок оказалась свободной. Заскочив в нее, Даша задернула шторку и замерла.
Шторка осторожно отодвинулась. Вышколенная продавщица смотрела удивленно, но довольно строго.
— Желаете что-нибудь примерить?
Даша взглянула в строгие, умело накрашенные глаза. Такие девушки всегда находят правильную работу, они правильно выходят замуж и правильно ведут себя в общественных местах. Им и в голову не может прийти прятаться бог весть от кого по кабинкам дорогих бутиков.
Повесив сумку на крючок, Даша расстегнула куртку и заставила себя улыбнуться.
— Да, я желаю что-нибудь примерить.
— Что именно? — Девушка осторожно скользнула взглядом по одежде странной клиентки, не оставив без внимания сумку и обувь.
— Понимаете, мой муж за мной следит.
Продавщица автоматически перевела взгляд на ее правую руку.
— Я имею в виду бывшего мужа. — Быстро отреагировала Даша. — Он очень ревнив и не дает мне возможность устроить личную жизнь. Поэтому я вас очень попрошу, принесите мне плащ, туфли, шляпу и… сумку. На ваше усмотрение. Но только чтобы не было похоже на мою нынешнюю одежду. Вы меня понимаете?
Продавщица еще раз оглядела неадекватную посетительницу. В глазах пульсировало сомнение.
— На какую сумму вы рассчитываете? У нас цены…
— Это не имеет значения, — мужественно выдохнула Даша, пытаясь сообразить, как отреагирует месье Кервель на счет из бутика и согласится ли принять эти расходы как необходимые. В противном случае их придется списывать с будущего гонорара. Да и черт с ним! Когда она еще себе обновку купит…
— Хорошо, сударыня. — Девица стала чуть любезнее, но, скорее всего, решила не верить до тех пор, пока не увидит денег. — Вы подождете пару минут?
«Куда б я делась. „Сударыня“. Ну надо же…»
— Разумеется. Я не спешу.
Надо отдать должное — строгая продавщица обладала безупречным вкусом. Одежда выглядела так, будто ее создавали одним ансамблем, и преображала беглянку до неузнаваемости.
Из-за рыжего цвета волос Даша редко использовала в одежде холодные тона и сама никогда бы не решилась на эксперимент в лилово-синей гамме.
— А ничего что… — она поднесла руку к волосам.
— Если волосы поднять наверх, будет потрясающе эффектно, но я так поняла, что сейчас вы их уберете под шляпу. Сомневаюсь, что ваш муж узнает вас, даже если пройдет в двух шагах.
Испытывая чувство волнения, какое всегда переживает женщина, меняющая свою жизнь (даже если речь идет всего лишь о новой прическе), Даша переоделась, повернулась к зеркалу и ахнула. Не то что бывший муж, она сама бы себя не узнала.
— Я беру все. Лучшего и придумать нельзя. — Она достала из сумки кошелек. — Вот моя карточка. Пока я перекладываю веши, оформите покупку. Я подожду здесь.
Продавщица смотрела на кредитку с подозрением.
— Сумма большая, вы не будете возражать, если мы проверим…
Вероятно, она полагала, что после этих слов Даша вернет ей одежду или, на худой конец, попытается скрыться, но молодая женщина была готова к такому вопросу.
— Разумеется. Если хотите, я могу и паспорт предъявить.
— Нет, нет, что вы, — пробормотала девица, понимая, что хватила лишку. — Я сейчас…
Даша переложила кошелек, документы, телефон и косметику из одной сумки в другую, сложила старые вещи в пакеты. Она еще раз посмотрелась в зеркало. Эх, жалко, что не лето, можно было бы и очки солнечные купить, тогда — сто процентов — никто ее не узнает. Хотя и так отлично.
— Все готово, сударыня, вот ваша карта, чеки и большое спасибо за покупки. — На этот раз продавщица вся светилась. — Приходите к нам недели через две, придет новая коллекция…
— Да-да, обязательно, — улыбнулась Даша и посмотрела на слип с кредитной карты. В глазах потемнело.
Даже будучи замужем за человеком, далеко не бедным, она никогда не тратила столько денег на одежду. Ну если только по совокупности за весь год.
— Что-то не так? — Продавщица снова напряглась.
— Нет, нет… — выдавила Даша. — Все в порядке. Мне просто показалось, что сумма будет несколько… выше. Все же ваш магазин не простой универсам.
— Универмаг.
— Именно. Не переживайте, со мной все хорошо. «Будем надеяться, что Филипп не увидит этот счет в ближайшее время. Иначе он меня убьет сразу по прилете».
Подхватив сумки, Даша вышла на галерею.
«Вот так номер, — растерянно подумала молодая женщина, невольно замедляя шаг — Неужто Полетаев и вправду ко мне своих шпиков приставил? Нет, шалишь, мы еще посмотрим, кто кого».
Делая вид, что прогуливается, Даша дошла до ГУМа и неожиданно быстро нырнула в дверь. Затем, не оборачиваясь, взлетела на второй этаж, проскочила несколько отделов и нырнула в тот, где было больше всего народу. Одна из примерочных кабинок оказалась свободной. Заскочив в нее, Даша задернула шторку и замерла.
Шторка осторожно отодвинулась. Вышколенная продавщица смотрела удивленно, но довольно строго.
— Желаете что-нибудь примерить?
Даша взглянула в строгие, умело накрашенные глаза. Такие девушки всегда находят правильную работу, они правильно выходят замуж и правильно ведут себя в общественных местах. Им и в голову не может прийти прятаться бог весть от кого по кабинкам дорогих бутиков.
Повесив сумку на крючок, Даша расстегнула куртку и заставила себя улыбнуться.
— Да, я желаю что-нибудь примерить.
— Что именно? — Девушка осторожно скользнула взглядом по одежде странной клиентки, не оставив без внимания сумку и обувь.
— Понимаете, мой муж за мной следит.
Продавщица автоматически перевела взгляд на ее правую руку.
— Я имею в виду бывшего мужа. — Быстро отреагировала Даша. — Он очень ревнив и не дает мне возможность устроить личную жизнь. Поэтому я вас очень попрошу, принесите мне плащ, туфли, шляпу и… сумку. На ваше усмотрение. Но только чтобы не было похоже на мою нынешнюю одежду. Вы меня понимаете?
Продавщица еще раз оглядела неадекватную посетительницу. В глазах пульсировало сомнение.
— На какую сумму вы рассчитываете? У нас цены…
— Это не имеет значения, — мужественно выдохнула Даша, пытаясь сообразить, как отреагирует месье Кервель на счет из бутика и согласится ли принять эти расходы как необходимые. В противном случае их придется списывать с будущего гонорара. Да и черт с ним! Когда она еще себе обновку купит…
— Хорошо, сударыня. — Девица стала чуть любезнее, но, скорее всего, решила не верить до тех пор, пока не увидит денег. — Вы подождете пару минут?
«Куда б я делась. „Сударыня“. Ну надо же…»
— Разумеется. Я не спешу.
Надо отдать должное — строгая продавщица обладала безупречным вкусом. Одежда выглядела так, будто ее создавали одним ансамблем, и преображала беглянку до неузнаваемости.
Из-за рыжего цвета волос Даша редко использовала в одежде холодные тона и сама никогда бы не решилась на эксперимент в лилово-синей гамме.
— А ничего что… — она поднесла руку к волосам.
— Если волосы поднять наверх, будет потрясающе эффектно, но я так поняла, что сейчас вы их уберете под шляпу. Сомневаюсь, что ваш муж узнает вас, даже если пройдет в двух шагах.
Испытывая чувство волнения, какое всегда переживает женщина, меняющая свою жизнь (даже если речь идет всего лишь о новой прическе), Даша переоделась, повернулась к зеркалу и ахнула. Не то что бывший муж, она сама бы себя не узнала.
— Я беру все. Лучшего и придумать нельзя. — Она достала из сумки кошелек. — Вот моя карточка. Пока я перекладываю веши, оформите покупку. Я подожду здесь.
Продавщица смотрела на кредитку с подозрением.
— Сумма большая, вы не будете возражать, если мы проверим…
Вероятно, она полагала, что после этих слов Даша вернет ей одежду или, на худой конец, попытается скрыться, но молодая женщина была готова к такому вопросу.
— Разумеется. Если хотите, я могу и паспорт предъявить.
— Нет, нет, что вы, — пробормотала девица, понимая, что хватила лишку. — Я сейчас…
Даша переложила кошелек, документы, телефон и косметику из одной сумки в другую, сложила старые вещи в пакеты. Она еще раз посмотрелась в зеркало. Эх, жалко, что не лето, можно было бы и очки солнечные купить, тогда — сто процентов — никто ее не узнает. Хотя и так отлично.
— Все готово, сударыня, вот ваша карта, чеки и большое спасибо за покупки. — На этот раз продавщица вся светилась. — Приходите к нам недели через две, придет новая коллекция…
— Да-да, обязательно, — улыбнулась Даша и посмотрела на слип с кредитной карты. В глазах потемнело.
Даже будучи замужем за человеком, далеко не бедным, она никогда не тратила столько денег на одежду. Ну если только по совокупности за весь год.
— Что-то не так? — Продавщица снова напряглась.
— Нет, нет… — выдавила Даша. — Все в порядке. Мне просто показалось, что сумма будет несколько… выше. Все же ваш магазин не простой универсам.
— Универмаг.
— Именно. Не переживайте, со мной все хорошо. «Будем надеяться, что Филипп не увидит этот счет в ближайшее время. Иначе он меня убьет сразу по прилете».
Подхватив сумки, Даша вышла на галерею.
3
Она сразу решила не прятаться. Если преследователь заметил, куда она вошла, то делать это бессмысленно, а если не заметил, то тем более. Она остановилась возле перил и, достав сотовый телефон, сделала вид, что звонит. Не прошло и пяти секунд, как на противоположной стороне галереи появился ее преследователь. Первым желанием Даши было отвернуться, но она заставила себя улыбаться и что-нибудь говорить в трубку. Более того, она попыталась его рассмотреть. Худощавый мужчина среднего роста, лицо прямоугольное с резкими продольными морщинами. Узкие жесткие губы, запавшие глаза. Даша сжалась. Темные глаза, цвет которых с такого расстояния определить было невозможно, смотрели на нее в упор. Секунда, вторая, третья… Отвернулся, пошел дальше. Молодая женщина уже хотела перевести дыхание, как неожиданно увидела нечто совсем странное. За ее преследователем следили. Она даже не сразу это поняла.
Небрежно одетый мужичонка, мало похожий на покупателя, почти не скрывался. Преследователь номер один был слишком увлечен поиском беглянки, чтобы обнаружить слежку за самим собой. Останавливаясь и обшаривая нервозным взглядом все три этажа противоположной стороны, он продвигался вперед, мало обращая внимания на то, что происходит сзади. Преследователь номер два двигался в том же неспешном темпе и глазел в витрины. Неожиданно он обернулся и встретился с Дашей глазами. Молодая женщина, как и в первый раз, затаила дыхание. А мужичонка вдруг улыбнулся лукаво, подмигнул и поспешил за своим подопечным.
Даша, все еще в некотором замешательстве, убрала телефон в сумку. «Что это значит? Кто эти люди? И что означало это подмигивание: он узнал меня или просто заигрывал?»
Так и не придя ни к какому выводу, она направилась к выходу. Времени оставалось в обрез.
Небрежно одетый мужичонка, мало похожий на покупателя, почти не скрывался. Преследователь номер один был слишком увлечен поиском беглянки, чтобы обнаружить слежку за самим собой. Останавливаясь и обшаривая нервозным взглядом все три этажа противоположной стороны, он продвигался вперед, мало обращая внимания на то, что происходит сзади. Преследователь номер два двигался в том же неспешном темпе и глазел в витрины. Неожиданно он обернулся и встретился с Дашей глазами. Молодая женщина, как и в первый раз, затаила дыхание. А мужичонка вдруг улыбнулся лукаво, подмигнул и поспешил за своим подопечным.
Даша, все еще в некотором замешательстве, убрала телефон в сумку. «Что это значит? Кто эти люди? И что означало это подмигивание: он узнал меня или просто заигрывал?»
Так и не придя ни к какому выводу, она направилась к выходу. Времени оставалось в обрез.
Глава 12
1
Филипп Кервель был бесподобен. Для визита в Москву он выбрал цвета молодого шампиньона: узкие мягкие брюки, сложной вязки свитер, поверх свитера кашемировая накидка. Даже чемоданы и несессер были все тех же нежно-сливочных оттенков.
— Mon cher! Ди-ди! — Главный эстет всех времен и народов, театрально раскинув руки, принялся ее целовать.
Даша с радостью ответила на объятья: месье Кервель относился к той редкой категории людей, знакомство с которыми приятно демонстрировать на публике.
— Как долетели… Фи-фи? — Собачье обращение все еще давалось ей с трудом, но она старалась.
— Mon Dieu, самолеты — это ужасно! Чертовы предвестники ада. — Филипп огляделся по сторонам.
Без сомнения, ему льстили заинтересованные взгляды окружающих. Он улыбался в пространство, говорил чуть громче, чем следовало, и вообще вел себя как звезда первой величины.
— Но что поделаешь, иного способа путешествовать пока еще не придумали. — Он посмотрел на Дашу. — А как вы себя чувствует? Мне кажется, вы немного бледны… Это воздух? — И опять его мысль скакнула в сторону. — Как вы полагаете, здесь можно найти хорошую кухню? Я не стал брать с собой повара, это могло бы сделать нас заметными, n'est pas?[9]
Даша смотрела на француза диковатым взглядом. Она попыталась представить предстоящее расследование в окружении свиты из нянек и поваров. Тогда Полетаев от нее точно отстанет.
— Здравая мысль, cher[10] Фи-Фи, — выдавила она. — Полагаю, какое-то время мы сумеем обойтись без повара. — И кивнула на тележку с тремя внушительными чемоданами и несессером. — Надеюсь, это весь ваш багаж?
Филипп расстроенно скуксился:
— Увы. Я долго думал, даже советовался с маман… — Он сдержанно вздохнул. — И решил взять с собой только самое необходимое.
— Необходимое?
Интересно, что он подразумевает под этим.
— Ну, может быть, пара вечерних туалетов… — Взгляд француза стал просящим, он подозревал, о чем думает его спутница. — Ведь может случиться оказия…
Даша действительно размышляла о том, как бы заставить Кервеля избавиться от лишнего барахла. Мало того что багаж занимает слишком много места, так на вечернем одеянии экстравагантного флориста вместо пуговиц могут запросто оказаться, например, сапфиры, и в этом случае — можно даже не сомневаться — их вырвут у него вместе с позвоночником.
— Мне очень жаль, но в дальнейшем вам придется брать с собой только один чемодан.
— Но там не поместятся даже…
Даша положила руку на плечо цвета молодого шампиньона.
— Тяготы закаляют характер.
— Mon cher! Ди-ди! — Главный эстет всех времен и народов, театрально раскинув руки, принялся ее целовать.
Даша с радостью ответила на объятья: месье Кервель относился к той редкой категории людей, знакомство с которыми приятно демонстрировать на публике.
— Как долетели… Фи-фи? — Собачье обращение все еще давалось ей с трудом, но она старалась.
— Mon Dieu, самолеты — это ужасно! Чертовы предвестники ада. — Филипп огляделся по сторонам.
Без сомнения, ему льстили заинтересованные взгляды окружающих. Он улыбался в пространство, говорил чуть громче, чем следовало, и вообще вел себя как звезда первой величины.
— Но что поделаешь, иного способа путешествовать пока еще не придумали. — Он посмотрел на Дашу. — А как вы себя чувствует? Мне кажется, вы немного бледны… Это воздух? — И опять его мысль скакнула в сторону. — Как вы полагаете, здесь можно найти хорошую кухню? Я не стал брать с собой повара, это могло бы сделать нас заметными, n'est pas?[9]
Даша смотрела на француза диковатым взглядом. Она попыталась представить предстоящее расследование в окружении свиты из нянек и поваров. Тогда Полетаев от нее точно отстанет.
— Здравая мысль, cher[10] Фи-Фи, — выдавила она. — Полагаю, какое-то время мы сумеем обойтись без повара. — И кивнула на тележку с тремя внушительными чемоданами и несессером. — Надеюсь, это весь ваш багаж?
Филипп расстроенно скуксился:
— Увы. Я долго думал, даже советовался с маман… — Он сдержанно вздохнул. — И решил взять с собой только самое необходимое.
— Необходимое?
Интересно, что он подразумевает под этим.
— Ну, может быть, пара вечерних туалетов… — Взгляд француза стал просящим, он подозревал, о чем думает его спутница. — Ведь может случиться оказия…
Даша действительно размышляла о том, как бы заставить Кервеля избавиться от лишнего барахла. Мало того что багаж занимает слишком много места, так на вечернем одеянии экстравагантного флориста вместо пуговиц могут запросто оказаться, например, сапфиры, и в этом случае — можно даже не сомневаться — их вырвут у него вместе с позвоночником.
— Мне очень жаль, но в дальнейшем вам придется брать с собой только один чемодан.
— Но там не поместятся даже…
Даша положила руку на плечо цвета молодого шампиньона.
— Тяготы закаляют характер.
2
Несмотря на слегка подавленное настроение, гостиницу месье Кервель одобрил. Еще бы, ведь Даша постаралась выбрать самую дорогую.
— Очень мило. — Филипп придирчиво осмотрел ванную комнату, спальню и уже с большим воодушевлением повторил: — Очень даже мило. Признаться, не ожидал. А говорят, большевики не приемлют роскоши.
Его анахронизмы время от времени ставили Дашу в тупик. Ведь учитывая возраст месье Кервеля, последний действующий большевик должен был умереть аккурат дня за два до его рожденья. Вероятно, сказывалось воспитание.
— Да Господь с вами, Фи-фи, какие теперь большевики. — Она провела рукой по спинке прелестного орехового полукресла. — Сейчас Москва мало чем отличается от любой капиталистической столицы.
— Вы так думаете? — с сомнением спросил месье Кервель.
— Я в этом просто уверена. Ну вы тут располагайтесь, а я пойду в свой номер. Завтра мы…
— О нет, Ди-ди! — Француз порывисто протянул к ней руки. — Почему вы хотите уйти? Мы же еще ни о чем не поговорили. К тому же, передохнув, я полагал немного прогуляться, думал, вы составите мне компанию. Ах, Ди-ди, не оставляйте меня одного! Оставайтесь ночевать в моем номере…
— Да вы что! — Даша испугалась.
Нет, она не боялась посягательств на свою честь — вряд ли месье Кервеля увлекали дамы — она просто не собиралась быть застигнутой ночью с иностранцем в гостиничном номере: сиди потом, объясняй, кто чей родственник.
— У нас это запрещено.
— У кого у вас? — не понял Филипп.
— В наших… — Она чуть было не сказала «советских». — В наших гостиницах это категорически запрещено.
— Ди-ди, предоставьте это мне. — Голос француза стал немного сварливым. — Ни одна гостиница мира не позволит себе выставить моего гостя за дверь.
Но Даша покачала головой.
— Нет, нет. И не уговаривайте. К тому же вы устали, а завтра у нас много дел, вам непременно надо выспаться.
— Но я не ложусь раньше трех! — Филипп смотрел на нее наивными голубыми глазами.
— Как? — Даша автоматически перевела взгляд на каминные часы.
— Обычно я ложусь в три. Ну в половине третьего.
Даша тут же прибавила еще два часа (разница между Парижем и Москвой) и получалось, что ее названный дядя раньше пяти утра не угомонится.
— Нет, Фи-фи, это совершенно исключено. Вам надо входить в новый режим. Если вы собираетесь гулять по ночам, а днем отсыпаться, мы вряд ли добьемся…
Но месье Кервель не дал ей договорить:
— Мой Бог, да какое имеет значение, когда именно мы будем проводить наше расследование? Кстати, вы еще должны попробовать тирамису. — Он достал из сумки красиво упакованную коробку. — Я все пытался угадать: вы просто захотели полакомиться или это был отвлекающий маневр?
Даша обреченно опустилась в кресло.
— Отвлекающий маневр.
Месье Кервель многозначительно подмигнул:
— Я так и думал.
После необходимого получасового сна, вызванного тяжелой дорогой из Парижа в Москву, Филипп заказал себе легкий ужин, состоящий из красных фруктов, небольшого лобстера и черной икры. От устриц и вина — после продолжительной беседы с официантом — он решил отказаться, предполагая, что их качество может его не удовлетворить.
Даша воспринимала выкрутасы француза без раздражения. Пока месье Кервель почивал, она наслаждалась лакомством из Парижа и ощущала себя почти счастливой. Кроме того, опыт общения с Полетаевым несколько приучил ее, что снобизм не порок, а просто такой способ общения с миром.
«А может это и к лучшему», — благодушно размышляла она, наблюдая, как пасынок двоюродной бабки расправляется с лобстером. — «В обществе богатого и капризного иностранца путешествовать гораздо проще — будет кому бороться с радостями нашего сервиса».
— Очень мило. — Филипп придирчиво осмотрел ванную комнату, спальню и уже с большим воодушевлением повторил: — Очень даже мило. Признаться, не ожидал. А говорят, большевики не приемлют роскоши.
Его анахронизмы время от времени ставили Дашу в тупик. Ведь учитывая возраст месье Кервеля, последний действующий большевик должен был умереть аккурат дня за два до его рожденья. Вероятно, сказывалось воспитание.
— Да Господь с вами, Фи-фи, какие теперь большевики. — Она провела рукой по спинке прелестного орехового полукресла. — Сейчас Москва мало чем отличается от любой капиталистической столицы.
— Вы так думаете? — с сомнением спросил месье Кервель.
— Я в этом просто уверена. Ну вы тут располагайтесь, а я пойду в свой номер. Завтра мы…
— О нет, Ди-ди! — Француз порывисто протянул к ней руки. — Почему вы хотите уйти? Мы же еще ни о чем не поговорили. К тому же, передохнув, я полагал немного прогуляться, думал, вы составите мне компанию. Ах, Ди-ди, не оставляйте меня одного! Оставайтесь ночевать в моем номере…
— Да вы что! — Даша испугалась.
Нет, она не боялась посягательств на свою честь — вряд ли месье Кервеля увлекали дамы — она просто не собиралась быть застигнутой ночью с иностранцем в гостиничном номере: сиди потом, объясняй, кто чей родственник.
— У нас это запрещено.
— У кого у вас? — не понял Филипп.
— В наших… — Она чуть было не сказала «советских». — В наших гостиницах это категорически запрещено.
— Ди-ди, предоставьте это мне. — Голос француза стал немного сварливым. — Ни одна гостиница мира не позволит себе выставить моего гостя за дверь.
Но Даша покачала головой.
— Нет, нет. И не уговаривайте. К тому же вы устали, а завтра у нас много дел, вам непременно надо выспаться.
— Но я не ложусь раньше трех! — Филипп смотрел на нее наивными голубыми глазами.
— Как? — Даша автоматически перевела взгляд на каминные часы.
— Обычно я ложусь в три. Ну в половине третьего.
Даша тут же прибавила еще два часа (разница между Парижем и Москвой) и получалось, что ее названный дядя раньше пяти утра не угомонится.
— Нет, Фи-фи, это совершенно исключено. Вам надо входить в новый режим. Если вы собираетесь гулять по ночам, а днем отсыпаться, мы вряд ли добьемся…
Но месье Кервель не дал ей договорить:
— Мой Бог, да какое имеет значение, когда именно мы будем проводить наше расследование? Кстати, вы еще должны попробовать тирамису. — Он достал из сумки красиво упакованную коробку. — Я все пытался угадать: вы просто захотели полакомиться или это был отвлекающий маневр?
Даша обреченно опустилась в кресло.
— Отвлекающий маневр.
Месье Кервель многозначительно подмигнул:
— Я так и думал.
После необходимого получасового сна, вызванного тяжелой дорогой из Парижа в Москву, Филипп заказал себе легкий ужин, состоящий из красных фруктов, небольшого лобстера и черной икры. От устриц и вина — после продолжительной беседы с официантом — он решил отказаться, предполагая, что их качество может его не удовлетворить.
Даша воспринимала выкрутасы француза без раздражения. Пока месье Кервель почивал, она наслаждалась лакомством из Парижа и ощущала себя почти счастливой. Кроме того, опыт общения с Полетаевым несколько приучил ее, что снобизм не порок, а просто такой способ общения с миром.
«А может это и к лучшему», — благодушно размышляла она, наблюдая, как пасынок двоюродной бабки расправляется с лобстером. — «В обществе богатого и капризного иностранца путешествовать гораздо проще — будет кому бороться с радостями нашего сервиса».