Страница:
Давайте подумаем: поздняя латынь в Испании принципиально идентична со старейшим испанским. Отчетливое разделение испанского и латыни имеет место, как было сказано, только с X столетия о.э. Но из этого же X столетия сохранились песни и стихотворения, которые написаны по-арабски или по-гебрейски (и который также применяет арабский или гебрейский шрифт), но в конце имеют испанскую заключительную строфу. Итак, является ли испаский для иудеев и гебреев вероятным собственным языком общения, в то время как гебрейско/арабский является лишь священным языком отцов? Это бы объяснило то, почему изгнанные из Испании иудеи до сегодняшнего дня придерживались языка Ладино.
Глава 17
Рождение феодального общества умом (духом) власти
Новое поколение историков ставит классическому понятию феодализма знак вопроса [145] [145]. Непредвзятое изучение источников делает отчетливым, что концепция ленной сущности должна быть юридической фикцией позднего средневековья. Сословие рыцарства, конечно, начинает различаться от сословия крестьянства, как было сказано, в далеких частях Средней Европы по достоверным источникам лишь в XII и XIII столетиях. Первое (рыцарство) стало наследственным с 1180 года, в то время как ношение оружие крестьянам было запрещено (с 1152 года).
Особенно хорошо исследована Франция, которая может показать более древний феодализм. Согласно работ Марка Блоха и Жоржа Дюби, которые исследовали раннесредневековые французские источники, и прежде всего, согласно работе Пьера Бонасси (La Catalogue du milieu du Xe a' la fin du XIe siecle («Каталог от середины X до конца XI столетия»). Тулуза, 1975-6) об испанских феодальных клеймах, гербах (Marken) можно сегодня в качестве дополнения к Бонасси говорить как о «феодальной революцию» XI столетия, которую Т.Н.Биссон характеризует, как указано ниже: «Collapse of public justice, new regimes of arbitrary lordship over recently subjected and often intimidated peasants, the multiplication of knights and castles and ideological repercussion». («Крах общественного правосудия, новые режимы произвольного правления господ над недавно подвергнутыми и часто запугиваемые крестьянами, размножение рыцарей и замков и идеологические последствия»)(Bonnassie, 7).
Эта феодальная революция XI столетия, которую констатируют сегодня современные историки, является прежде всего переворотом имущественных отношений. Она противоречит старой модели, которая исходит из того, что франкские короли якобы распределили права собственности на землю, начиная с раннего средневековья и якобы щедро разделили между рыцарями. «Уже во время переселения народов король одаривал свою свиту землей, которую он приобретал по праву завоевателей». (Bosl, 35). Тем не менее, очевидно, что фактически властные рыцари присвоили себе эти права собственности насильно только теперь, с XI столетия. А именно, за счет простых крестьян и христианских коммун. О хорошем короле в источниках, во всяком случае, речи нет.
Биссон считает, что после изучения источников оказалось, что в X и XI столетиях имелся отчетливый разрыв непрерывности. Современные источники говорят, много раз повторяя, о внезапном «появлении новых тиранов, которые нарушают старые права и законы». К сожалению, мы знаем не точно, какими были старые права и законы, но К.Ф.Вернер исходит из того, что старое романское (римское) право должно было действовать во Франции до XII столетия [146] [146].
В X столетии это римское право начинает закрепляться по отдельным вопросам насилеим. Биссон указывает на это насилие как на нормальную составляющую часть права вражды. («Violence was likewise normal in the feud, a system of customary vengeance rooted in kin right»). (13) («Насилие было тем же образом нормальным, а система традиционной мести внедрилась в право семьи»). Но при этом пренебрегается тем, что феодальная власть была направлена прежде всего против крестьян, которым новыми господами насильно навязывалось угнетение. Укрепленный замок и вооруженный всадник стали при этом самым важным инструментом при (феодализированном) подавлении крестьян. Иногда укрепленный замок уже при строительстве изменялся в зависиомсти от того, чему он должен служить. Граф Раймонд III (961-1010), который вопреки воле монахов укрепил замок, говорил, что он хочет подчинить своей воле свободу с властью. («to subjugate by his violence (violentia) and submit to his lordship those who neglected to render their due submission to him»)(«поработить его насилием и представить его власти (светлости) тех, кто пренебрегает отдавать ему свою должное подчинение») (Liber miraculorum sancte Fidis («Книга чудес святой веры»), согласно Jean Dunbabin, France in the Making («Становление Франции»), 843-1180 Oxford, в 1985, S.143-50). Понятие «Dominus» было забронировано первоначально только для бога и епископа, но с XI столетия оно использовалось также для господ замка.
Нашими источниками являются исключительно христианские источники, как, например, история жизни епископа Зигегардуса. Там описывается, как богатые и могущественные мужчины узурпируют поля бедных и затем принуждают их возделывать. (Sigehardus, Miracula Maximi episcopi Treverensis, («Зигегардус, Наибольшие чудеса епископа треверского»), под редакцией Иоанна Болландус и др., Антверпен, 1643; согласно T.Н. Биссон, The Feudal revolution, in Past and Present, («Феодальная революция в прошлом и настоящем») No.142, февраль 1994). Великие подавляли мелких, что сегодня является обыкновенным и привлиась плохая практика, писали также монахи монастыря Музон. Монахи должны были на это смотреть довольно беспомощно и идея «militia Christi» («воинство христова»), вооруженного христианства, окажется к то время еще неразвитой. После этого мощного начала XI столетия затем в XIII столетии окажется, что постепенно класс с общими интересами уже построен. В 1202 году бароны Каталонии категоически требуют от короля право дальше столь же жестоко обращаться с крестьянами (male tractaverint) и быть в состоянии отнимать у них их имущество. (Биссон, 33)
Но жертвой баронов окажутся тогда не только крестьяне, но и церковь, которая с конца XI столетия и прежде всего в XII столетии лишается владений, как фиксирует Биссион, по меньшей мере, для Англии. Процесс на европейской суши мог бы быть аналогичным, так что в раннем средневековье можно было бы говорить наверняка о противоположности интересов между христианскими коммунами и родовым дворянством. В этой связи нужно видеть также письмо папы Григория VII [147] [147]: он писал в 1081 епископу Герману из Метца: «Who does not know, that kings and princes derive their origin from men ignorant of God who raised themselves above their fellows by pride, plunder, treachery, murder?» («Кто не знает, что короли и князья выводят свое происхождение от людей, пренебрегающих богом, которые возвысились над своими сверстниками гордостью, грабежами, предательством, убийством»)(Согласно Биссон, 42).
Сюзан Рейнольдс подтвердила, что в Германии идея феодализма доказуема, самое раннее, в XII столетии, но что еще зеркало Саксонии (Sachsenspiegel) в XIII столетии оперирует понятием «beneficium» («Дар») и совершенно не знает ленных указаний. Из ее анализа источников, сформулировав кратко, следует, что только с появлением академически обученных юристов в XIV столетии могла бы быть построена концепция феодальной сущности лена. В Германии, тем не менее, этот процесс был более молод. Здесь открываются университеты только к концу XIV столетия и только с XV столетия появляются юристы, которые обучены римскому праву. (Рейнольдс, 472). Рейнольдс критикует тот факт, что историки некритически приняли много предположений (assumptions) ученых XVII и XVIII столетий и затем, собственно, так же, как и те, упустили фикцию феодального права средневековья, да так, что ее еще приукрасили. (473)
Если рассмотреть тексты обычных историков еще один раз этими академически вежливыми, но все же критическими словами, то они действуют фактически как историко-политические фикции с узнаваемой близости к компиляции истории. Примерно как книга Карла Бозля «Государство, общество, экономика в немецкое средневековье». (Штутгарт в 1970) «Центральными носителями государственной функции .. были дворянство и свиты». «Мы определяем сегодня особенные заслуги дворянства в верховом искусстве (Rodung, словарь), расширении земель и государственной надстройке». (32) «Германцы, которые устраивались в римских или романизированных областях, основывали для завоеванных основы власти». (30) Уже почти циничной ввиду фактического подчинения и насилия, которые в источниках видны отчетливо, является та формулировка, которую мы уже цитировали выше: «Уже во время переселения народов король дарил свите землю, которую он приобрел согласно праву завоевателя». (Bosl, 35) Так как, во-первых, этот процесс проистекал, очевидно, не во время переселения народов, а не ранее среднего средневековья, и во-вторых, дворянство должно было этой собственности (по меньшей мере, во Франции и Англии) добиваться.
В Германии имеется два ученых мнения о возникновении Феодализма.
Более старое, которое опирается на A. Допша, считает (своей опорой на Тацита), что имелось старое германское преддворянство. Более новое мнение (Г.Бруннер [148] [148]и Г.Моттек) говорит о том, что только при франкских Каролингах дошло до формирования феодализма. Обе модели являются гипотетическими и недоказуемыми источниками. Для предотвращения излишнего спора много историков охотно исходят из того, что обе позиции правы, поскольку старое германское преддворянство в каролингское время сливается с таким же новым возникающим дворянством. Причем, объяснено, естественно, неудовлетворительно то, почему Карл Великий лишь старому преддворянству более не должен был доверять. Но наибольшее число исследователей исходят из того, что каролингское время в любом случае значило цезуру [149] [149]прав собственности. Следовательно, каролинги якобы экспроприируют старых племенных герцогов и заменяют их собственными графами и старостами (фогтами): «Графы заменяли в это время более раннего герцога (вождя) племени . (.). Вместе с тем Каролинги создали себе централизованный управленческий аппарат. С ним власть старых племенных герцогов была вырвана и перешла в достойные доверия—преимущественно франкские—руки». (М Stromeyer, Merian-Ahnen. Констанц 1963, S. 156). Таким же образом мы находим также объясение этому в руководствах: «Во франкское время из королевской службы возникало служебное дворянство, которые возмущались скованностью. Это служебное дворянство было административным лицом государства и церкви». (DTV Worterbuch zu Geschichte («Словарь к истории издательства DTV (расшифровка: Deutscher Taschenbuchverlag, (буквально: «Немецкая карманная книга)»), 1972, S. 48)
1) постоянный словораздел в стихе, напр. в силлаботоническом 5-стопном ямбе после 2-й стопы, в 6-стопном—после 3-й. Особенно употребителен в длинных (6-, 7-, 8-стопных) размерах. Обычно сопровождается интонационно-синтаксической паузой. Предцезурная стопа может нести усечение, наращение, внутреннюю рифму; тогда цезура приобретает сходство с границей стиха.
2) Грань между разделами или отдельными построениями музыкального произведения. Подобно знакам препинания, цезуры расчленяют целое на части и способствуют восприятию музыкальной структуры.
Естественно, удивительно то, что власть старого германского преддворянства была так легко отбита новым служебным дворянством. При этом нужно думать, что оно должно было быть, конечно, старым германским преддворянством, которое успешно привело к крушению римского государства и лишь несколькими годами раньше (даже без лошадей) успешно разбило арабов. И тогда Карлу Великом удалось это старое преддворянство лишить власти и поставить вместо него новое служебное дворянство, и так, что мы не слышали о каких-либо обоснованиях или проблемах. Восхищающий исторический феномен, который в исследованиях до сих пор еще вообще не обсуждается. (!)
Самым важным ведомством раннесредневековой экономики и администрации был пост графа. Граф не был первоначально никем другим, чем нормальным управленцем без собственных требований собственности. Следовательно, графы и старосты (фогты) представляли сначала лишь интересы владельца собственности. И, владельцем собственности был преимущественнро монастырь или (вероятно, гипотетически) король (но, очевидно, не князь).
«Тем, что каролингская политика подняла институт графов до одной из самых важных должностей во внутреннем управлении, она также способствовала оживлению путей сообщения, так как графы держали производство и содержание всех общественных дорог и заботились о трасах, дамбах, мостах ... Также они должны были заботиться о безопасности дорог и торговых путей и следить за рынками. Торговцам в IX и X столетиях императора охотно была предоставлена особая защита, право свободы перемещения и свобода торговли, которая была действенной, только если графы исполняли долг и заботились о безопасности лица и собственности торговцев... Таким образом, графы были также опорой важных экономических функций». (Stromeyer, 157)
Следовательно, этот институт был очень влиятельным. Очевидно, этот институт следил за всеми случами для того, чтобы также наживаться экономическим путем лично и быть могущественным в военном плане.
Во всяком случае, графы скоро обособили себя и добились власти:
«Все общее собственное могущество административной власти принесло очень скоро небольшую свободу познания, и, чтобы надежно избежать угнетения и произвола, был дан только один путь: становиться добровольно под защиту графа... или встать под его фогтом и ему перенести недвижимое имущество. Следовательно, из-за того, что ведение борьбы против вышестоящих в плане экономическом и политическом господина и должностного лица неизбежно в результате привело бы к обеднения, то из соображений меньшего зла выбиралось уменьшение номинальной свободы личности». (Stromeyer 156).
Но почему (вероятно гипотетически) король это допустил? С одной стороны, историки каролингов подтверждают, что он должен был с помощью этих графов и фогтов форимровать выдвигающуюся вверх систему управления. С другой стороны, не удивительно, что эти должностные лица (за счет короля?) становились все более могущественными. (Slromeyer, 156). Следовательно, ситуация становилась бы ровно противоположной к абсолютизму, когда король стал могущественным за счет дворянства. Но прежде всего интересно то, что в этой картине мира король стоит в начале общественного развития. Очевидно, уже тогда существуют имеющие короля назначенные управленцы, которые тогда за свой счет обособляются и частично поднимаются к князьям.
По нашему мнению, изображение историков ошибочно. Служебное дворянство графов и фогтов наживется не за счет короля (которого, вероятно, еще не было), но за счет монастырей. Коммунизированные христианские монастыри были, конечно же, в Германии в раннее средневековье существенным экономическим двигателем (в то время в источниках ничего не слышно о короле как об экономическом факторе, разве что он должен раздаривать землю и имущество). Тем, что управленцы христианских коммун обособлялись и приватизировали прибыль, стали они независимыми владельцами основ. Только тогда владельцы основ выберут одного из себя как короля, чтобы улаживать их споры. Это, естественно, только гипотеза, но картина, нарисованная подтверждающими историкми, тоже чисто гипотетическая, так как она не может быть подтвержденной источниками [150] [150].
Положение источников по проблематике собственности раннего средневековья больше чем плохое. Оно катастрофическое. Для епископства Констанца (Св. Галлена и Райхенау), совершенно надежно одного из самых старых и могущественных епископств, например, имеются только источники из XIV столетия и документы Барбароссы из XII столетия. Исследование удивлено тем, что в этом документе Барбароссы владение епископства предстают столь мелкими. Стромайер говорит о «решительно скудном имуществе, которое обнаруживает документ Барбароссы». (139) С другой стороны, преположительно то, что вто же время владения нескольких графов и Фогтов, расположенных по соседству, удивительно велики.
***
Если рассматривать результаты генеалогического исследования, то мы с удивлением зафиксируем, что имеется кое-что то, что можно бы назвать совершенной генеалогической цезурой, которая соответствует определенному способу передаче собственности в наследство, который мы предполагаем в средневековье. В Германии самые длинные родословные имеет, само собой разумеется, немецкое высшее дворянство. Но это высшее дворянство засвидетельсвовывает себя тоже только примерно от 1000 года, причем данные до 1150 года рассматриваются исследователями как высокоспекулятивные и спорные (Мы следуем здесь прежде всего: доктор Камиль фон Бер (Dr. Kamill von Behr, Genealogie d.i. Europa regierender Fuerstenhausen («Генеалогия, что значит правящие княжеские дома»), Лейпциг в 1870). Наверняка то, что наново немецкое высшее дворянство сформировалось примерно около 1150 года, такдже как и то, что в Германии нет никого, как верится, кто вел бы происхождение от Карла Великого, Отто Великого, Генриха IV и даже от Фридриха Барбароссе. Фридрих Барбаросса, который выставил так много охранных грамот, окажется вообще не свидетельствуемым никакими родственниками и потомками. Салии [151] [151], Гогенштауфены, Каролинги и Оттоны, которым немецкое государство благодарно за столь большое количество реформ, не подтверждаются никакими потомками. Либо же эти роды были полностью искоренены (это при постоянно действующей тенденции к династическим бракам—ВП). Все это благородные роды исчезли, во всяком случае, из истории полностью для того, чтобы в XII веке, с одной стороны, в Саксонии и Баварии начать борьбу Гвельфов и Габсбургов, и с другой стороны для того, чтобы для создать место для Гогенцолернов [152] [152], саксонских Веттинеров, Виттельсбахов [153] [153], Ангальтов, Бадененов и Ройсов. (Впрочем, никто не является родственником Карла Великого и во Франции).
Если мы рассматриваем родословные деревья этот благородных родов, то тогда мы можем видеть уже в кличках, что с конца XII столетия в почти во всех родах может наблюдаться внезапное богатство. Мы открываем в родословных деревьях:
* Альберт Богатый (1199+) у Габсбургов,
* Отто Богатый (1190+) у саксонских Виттинеров,
* Генрих Богатый (1251+) у Нассауэров, и
* Генрих Богатый (1209+) у Ройсенов.
До 1150 мы не нашли (таких) кличек ни в какой семье и после этого только еще однажды у саксонских Веттинеров (Вильгельм Богатый, 1411+). Гогенцолерны, согласно такой кличке, в начале XIII столетия еще не богаты, но мы находим Фридриха III (или первого ?) как графа замка из Нюрнберга уже в таком многообещающем исходном положении.
Самым мощным дворянским домом окажутся в средневековье Гвельфы [154] [154]. Они утверждают, что прибыли из Италии и были родственны с Отокаром (что мы считаем обоснованным). Мы находим их в XII столетие как (вероятно первых) герцогов Баварии и Саксонии, и они предоставлены со времен Отто (IV) [155] [155]. В 1198 году в Германии появился первый король, которому хоть кто-то является родственен (речь идет о Филлипе Швабском, брате Генриха VI и сыне Фридриха I Барбароссы, годы правления 1197-1208). (Таблицы происхождения содержат также информацию, что замок Габсбург был воздвигнут около 1000 года Вернером, епископом Зальцбурга. Тогда неясно, когда он перешел в частную собственность семьи).
Имена изменяют наше представление таким же образом, как и далее идущая история. Внезапное богатство приводит в следующих поколениях к самонадеянности. Мы находим при Веттинерах после Отто Богатого Альберта Гордого, но также Дитриха Угнетенного и самого сына Генриха Ваше Сиятельство (Erlauchte) (1288+). XIII столетие является столетием Его Сиятельств (Erlauchten) и гордых. Так, примерно, Фридрих Его Сиятельство (Erlauchte) (1289+) при Гогенцоллернах или Отто Его Сиятельство Erlauchte (1253) у Виттельсбахов. В следующем поколении следуют затем строгие, неприличные и наивные. Приставка «Рыцарь» (Ritter) внезапно появляется впервые только во второй половине XIII столетия. Фридрих Рыцарь (1296+), еще часто будет предоставлен тогда у Гогенцоллернов.
Ввиду этих фактов и при отсутствии Должных сведений в источниках кажется нам грубо дезориентирующим то, как всезнающий историк говорит о дворянстве времени каролингов: «Уже во время каролингов старое дворянство полностью слилось со служебным дворянством. Из высших родов должностные лица франкского времени, которые были с дворянством одной плоти, образовались как высшее сословие князей. Они были владельцами высших постов... герцоги, маркграфы и графы. Путем наследования... чиновничество пришло к учреждению как «высокоблагородных» появляющихся княжеских родов и династий». (М. Stromeyer, 157). В действительности могло бы быть так, что дворянство возникло из-за приватизации и наследования ведомств; но ошибочно было бы утверждать, что этот процесс имел место уже в IX столетии.
Давайте придерживаться того, что генеалогия в итоге не дала никакого подтверждения для существования немецкого дворянства до Гвельфов. В этом отношении остается не решенным вопрос, имело ли место ли во времена каролингов объединение всего родового дворянство с новым служебным. До XII столетия никакое дворянство генеалогически не доказуемо вообще. Вместо того, чтобы формироваться в XII столетии, новое дворянство проявится только в том, что будет использовать собственные должности для личного обогащения. Бросается в глаза то, что в XI и XII столетиях имеет место повторы отставок и изгнаний епископов, что могло быть связано с этим процессом. С XIII столетия не было более никаких изгнаний епископов, потому впервые внезапно в их именах появляется «von».
Глава 18
Европейские университеты
Самой важной предпосылкой для научной и исследователськой деятельности является безусловная объективность. Опора на правду является самым важным атрибутом любого научного исследования. Странно, что западноевропейские университеты серьезно этот заказ правды относительно собственной истории не очень приняли: Болонья и Париж, самые старые институты Европы, утверждали, что были основаны Карлом Великим. Оксфорд и Кембридж утверждали, что были основаны королем Зигбертом в 630 году. Болонья и Орлеан утверждали, что были основаны еще при античной культуре Феодосием и, соответственно, императором Аврелианом. Все эти данные ложны с точки зрения сегодняшних историков образования.
Собственно, нет никакого основания для разговора, почему заведение, которому предписано рождение и сохранение знания, должно было забыть, как оно было основано. Еще меньше будет оснований для такого разговора, если забывается, почему тогда это воображаемое основание оно должно было еще придумать. Во всяком случае, с XIII столетия можно вспомнить основания университетов на западе очень точно. Сорбонна основывается, например, точно в 1257 при жреце (капеллане) Людвига святого Роберте Сорбонне.
XIII столетие имеет для истории образования запада центральное значение. И Париж играет важную роль. Мы видим здесь борьбу против Аверия (Averros) [156] [156], Аристотеля и против иудейского образования. В 1239 Николай Донин, отделитель (abtruenniger) иудеев, донес папе Григорию IX на талмуд. И уже в 1240 году начал в Париже перед судом епископов и доминиканцев слушание дела против книги. Результат: Талмуд был признан богомерзкой книгой и ему было предписано сожжение. Что и происходило. Двадцать четыре повозки, полные талмудических книг, были сожжены в Париже в 1242 году. Людвиг святой позаботился также о том, чтобы во всей стране талмуд и другие богомерзкие критические книги изымались и сжигались. Альберт Великий (Magnus) [157] [157]помогал ему в этом как участник комиссии цензуры. Урон, который был нанесен из-за первого большого сожжения, трудно сосчитать. Но возможно, что жертвами оказывались точно такие же документы, которые историю цивилизации запада могли бы объяснить лучше, чем те фикции, которые стряпались тогда в мире.
Старший сын богатого и знатного герцога. Образование, которое он получал в Падуе, заключалось главным образом в штудировании трудов Аристотеля. Там же, в Падуе, в 1223 году он вступил в доминиканский орден. С этого момента жизнью Альберта распоряжались генералы ордена, которые в 1228 году принимают решение о его переезде в Кельн. В кельнском университете Альберт читает лекции (строго следуя Аристотелю) по этике, физике и логике. Кроме того, философ занимается комментированием Священного Писания и «Сентенций» Петра Ломбардского. Но его преподавательская деятельность не огранивалась, только Кельном, он так же много и часто преподавал во многих городах Франции и Германии (Страсбурге, Регенсбурге, Париже и др.) В 1260 он становится епископом Регенсбурга.
XIII столетие оказывается временем интеллектуальной реакции. Аристотель был осужден церковью уже в начале столетия. В 1210 году церковь запретила в Париже его «Философию природы» и в 1214 году еще естественнонаучные и метафизические тексты. Первые уставы, которые издавались в 1215 году формирующейся парижской Alma mater, были однозначные: «Мы предписываем, что ни секретно, ни публично книги и комментарии «Философии природы» Аристотеля должны не читаться, а извлекаться под угрозой наказания». (R. Mueller, Geschichte des Universitaet («История университета»), S. 32). Часть магистров (преподавателей) и студентов вскоре фактически были отчислены. Также это приводило к открытым волнениям и беспорядкам, при которых в 1229 году несколько студентов погибло. Затем университет закрылся на шесть лет. Официально при этом называлась увеличение стоимости вина.
Глава 17
Рождение феодального общества умом (духом) власти
Новое поколение историков ставит классическому понятию феодализма знак вопроса [145] [145]. Непредвзятое изучение источников делает отчетливым, что концепция ленной сущности должна быть юридической фикцией позднего средневековья. Сословие рыцарства, конечно, начинает различаться от сословия крестьянства, как было сказано, в далеких частях Средней Европы по достоверным источникам лишь в XII и XIII столетиях. Первое (рыцарство) стало наследственным с 1180 года, в то время как ношение оружие крестьянам было запрещено (с 1152 года).
Особенно хорошо исследована Франция, которая может показать более древний феодализм. Согласно работ Марка Блоха и Жоржа Дюби, которые исследовали раннесредневековые французские источники, и прежде всего, согласно работе Пьера Бонасси (La Catalogue du milieu du Xe a' la fin du XIe siecle («Каталог от середины X до конца XI столетия»). Тулуза, 1975-6) об испанских феодальных клеймах, гербах (Marken) можно сегодня в качестве дополнения к Бонасси говорить как о «феодальной революцию» XI столетия, которую Т.Н.Биссон характеризует, как указано ниже: «Collapse of public justice, new regimes of arbitrary lordship over recently subjected and often intimidated peasants, the multiplication of knights and castles and ideological repercussion». («Крах общественного правосудия, новые режимы произвольного правления господ над недавно подвергнутыми и часто запугиваемые крестьянами, размножение рыцарей и замков и идеологические последствия»)(Bonnassie, 7).
Эта феодальная революция XI столетия, которую констатируют сегодня современные историки, является прежде всего переворотом имущественных отношений. Она противоречит старой модели, которая исходит из того, что франкские короли якобы распределили права собственности на землю, начиная с раннего средневековья и якобы щедро разделили между рыцарями. «Уже во время переселения народов король одаривал свою свиту землей, которую он приобретал по праву завоевателей». (Bosl, 35). Тем не менее, очевидно, что фактически властные рыцари присвоили себе эти права собственности насильно только теперь, с XI столетия. А именно, за счет простых крестьян и христианских коммун. О хорошем короле в источниках, во всяком случае, речи нет.
Биссон считает, что после изучения источников оказалось, что в X и XI столетиях имелся отчетливый разрыв непрерывности. Современные источники говорят, много раз повторяя, о внезапном «появлении новых тиранов, которые нарушают старые права и законы». К сожалению, мы знаем не точно, какими были старые права и законы, но К.Ф.Вернер исходит из того, что старое романское (римское) право должно было действовать во Франции до XII столетия [146] [146].
В X столетии это римское право начинает закрепляться по отдельным вопросам насилеим. Биссон указывает на это насилие как на нормальную составляющую часть права вражды. («Violence was likewise normal in the feud, a system of customary vengeance rooted in kin right»). (13) («Насилие было тем же образом нормальным, а система традиционной мести внедрилась в право семьи»). Но при этом пренебрегается тем, что феодальная власть была направлена прежде всего против крестьян, которым новыми господами насильно навязывалось угнетение. Укрепленный замок и вооруженный всадник стали при этом самым важным инструментом при (феодализированном) подавлении крестьян. Иногда укрепленный замок уже при строительстве изменялся в зависиомсти от того, чему он должен служить. Граф Раймонд III (961-1010), который вопреки воле монахов укрепил замок, говорил, что он хочет подчинить своей воле свободу с властью. («to subjugate by his violence (violentia) and submit to his lordship those who neglected to render their due submission to him»)(«поработить его насилием и представить его власти (светлости) тех, кто пренебрегает отдавать ему свою должное подчинение») (Liber miraculorum sancte Fidis («Книга чудес святой веры»), согласно Jean Dunbabin, France in the Making («Становление Франции»), 843-1180 Oxford, в 1985, S.143-50). Понятие «Dominus» было забронировано первоначально только для бога и епископа, но с XI столетия оно использовалось также для господ замка.
Нашими источниками являются исключительно христианские источники, как, например, история жизни епископа Зигегардуса. Там описывается, как богатые и могущественные мужчины узурпируют поля бедных и затем принуждают их возделывать. (Sigehardus, Miracula Maximi episcopi Treverensis, («Зигегардус, Наибольшие чудеса епископа треверского»), под редакцией Иоанна Болландус и др., Антверпен, 1643; согласно T.Н. Биссон, The Feudal revolution, in Past and Present, («Феодальная революция в прошлом и настоящем») No.142, февраль 1994). Великие подавляли мелких, что сегодня является обыкновенным и привлиась плохая практика, писали также монахи монастыря Музон. Монахи должны были на это смотреть довольно беспомощно и идея «militia Christi» («воинство христова»), вооруженного христианства, окажется к то время еще неразвитой. После этого мощного начала XI столетия затем в XIII столетии окажется, что постепенно класс с общими интересами уже построен. В 1202 году бароны Каталонии категоически требуют от короля право дальше столь же жестоко обращаться с крестьянами (male tractaverint) и быть в состоянии отнимать у них их имущество. (Биссон, 33)
Но жертвой баронов окажутся тогда не только крестьяне, но и церковь, которая с конца XI столетия и прежде всего в XII столетии лишается владений, как фиксирует Биссион, по меньшей мере, для Англии. Процесс на европейской суши мог бы быть аналогичным, так что в раннем средневековье можно было бы говорить наверняка о противоположности интересов между христианскими коммунами и родовым дворянством. В этой связи нужно видеть также письмо папы Григория VII [147] [147]: он писал в 1081 епископу Герману из Метца: «Who does not know, that kings and princes derive their origin from men ignorant of God who raised themselves above their fellows by pride, plunder, treachery, murder?» («Кто не знает, что короли и князья выводят свое происхождение от людей, пренебрегающих богом, которые возвысились над своими сверстниками гордостью, грабежами, предательством, убийством»)(Согласно Биссон, 42).
Сюзан Рейнольдс подтвердила, что в Германии идея феодализма доказуема, самое раннее, в XII столетии, но что еще зеркало Саксонии (Sachsenspiegel) в XIII столетии оперирует понятием «beneficium» («Дар») и совершенно не знает ленных указаний. Из ее анализа источников, сформулировав кратко, следует, что только с появлением академически обученных юристов в XIV столетии могла бы быть построена концепция феодальной сущности лена. В Германии, тем не менее, этот процесс был более молод. Здесь открываются университеты только к концу XIV столетия и только с XV столетия появляются юристы, которые обучены римскому праву. (Рейнольдс, 472). Рейнольдс критикует тот факт, что историки некритически приняли много предположений (assumptions) ученых XVII и XVIII столетий и затем, собственно, так же, как и те, упустили фикцию феодального права средневековья, да так, что ее еще приукрасили. (473)
Если рассмотреть тексты обычных историков еще один раз этими академически вежливыми, но все же критическими словами, то они действуют фактически как историко-политические фикции с узнаваемой близости к компиляции истории. Примерно как книга Карла Бозля «Государство, общество, экономика в немецкое средневековье». (Штутгарт в 1970) «Центральными носителями государственной функции .. были дворянство и свиты». «Мы определяем сегодня особенные заслуги дворянства в верховом искусстве (Rodung, словарь), расширении земель и государственной надстройке». (32) «Германцы, которые устраивались в римских или романизированных областях, основывали для завоеванных основы власти». (30) Уже почти циничной ввиду фактического подчинения и насилия, которые в источниках видны отчетливо, является та формулировка, которую мы уже цитировали выше: «Уже во время переселения народов король дарил свите землю, которую он приобрел согласно праву завоевателя». (Bosl, 35) Так как, во-первых, этот процесс проистекал, очевидно, не во время переселения народов, а не ранее среднего средневековья, и во-вторых, дворянство должно было этой собственности (по меньшей мере, во Франции и Англии) добиваться.
В Германии имеется два ученых мнения о возникновении Феодализма.
Более старое, которое опирается на A. Допша, считает (своей опорой на Тацита), что имелось старое германское преддворянство. Более новое мнение (Г.Бруннер [148] [148]и Г.Моттек) говорит о том, что только при франкских Каролингах дошло до формирования феодализма. Обе модели являются гипотетическими и недоказуемыми источниками. Для предотвращения излишнего спора много историков охотно исходят из того, что обе позиции правы, поскольку старое германское преддворянство в каролингское время сливается с таким же новым возникающим дворянством. Причем, объяснено, естественно, неудовлетворительно то, почему Карл Великий лишь старому преддворянству более не должен был доверять. Но наибольшее число исследователей исходят из того, что каролингское время в любом случае значило цезуру [149] [149]прав собственности. Следовательно, каролинги якобы экспроприируют старых племенных герцогов и заменяют их собственными графами и старостами (фогтами): «Графы заменяли в это время более раннего герцога (вождя) племени . (.). Вместе с тем Каролинги создали себе централизованный управленческий аппарат. С ним власть старых племенных герцогов была вырвана и перешла в достойные доверия—преимущественно франкские—руки». (М Stromeyer, Merian-Ahnen. Констанц 1963, S. 156). Таким же образом мы находим также объясение этому в руководствах: «Во франкское время из королевской службы возникало служебное дворянство, которые возмущались скованностью. Это служебное дворянство было административным лицом государства и церкви». (DTV Worterbuch zu Geschichte («Словарь к истории издательства DTV (расшифровка: Deutscher Taschenbuchverlag, (буквально: «Немецкая карманная книга)»), 1972, S. 48)
1) постоянный словораздел в стихе, напр. в силлаботоническом 5-стопном ямбе после 2-й стопы, в 6-стопном—после 3-й. Особенно употребителен в длинных (6-, 7-, 8-стопных) размерах. Обычно сопровождается интонационно-синтаксической паузой. Предцезурная стопа может нести усечение, наращение, внутреннюю рифму; тогда цезура приобретает сходство с границей стиха.
2) Грань между разделами или отдельными построениями музыкального произведения. Подобно знакам препинания, цезуры расчленяют целое на части и способствуют восприятию музыкальной структуры.
Естественно, удивительно то, что власть старого германского преддворянства была так легко отбита новым служебным дворянством. При этом нужно думать, что оно должно было быть, конечно, старым германским преддворянством, которое успешно привело к крушению римского государства и лишь несколькими годами раньше (даже без лошадей) успешно разбило арабов. И тогда Карлу Великом удалось это старое преддворянство лишить власти и поставить вместо него новое служебное дворянство, и так, что мы не слышали о каких-либо обоснованиях или проблемах. Восхищающий исторический феномен, который в исследованиях до сих пор еще вообще не обсуждается. (!)
Самым важным ведомством раннесредневековой экономики и администрации был пост графа. Граф не был первоначально никем другим, чем нормальным управленцем без собственных требований собственности. Следовательно, графы и старосты (фогты) представляли сначала лишь интересы владельца собственности. И, владельцем собственности был преимущественнро монастырь или (вероятно, гипотетически) король (но, очевидно, не князь).
«Тем, что каролингская политика подняла институт графов до одной из самых важных должностей во внутреннем управлении, она также способствовала оживлению путей сообщения, так как графы держали производство и содержание всех общественных дорог и заботились о трасах, дамбах, мостах ... Также они должны были заботиться о безопасности дорог и торговых путей и следить за рынками. Торговцам в IX и X столетиях императора охотно была предоставлена особая защита, право свободы перемещения и свобода торговли, которая была действенной, только если графы исполняли долг и заботились о безопасности лица и собственности торговцев... Таким образом, графы были также опорой важных экономических функций». (Stromeyer, 157)
Следовательно, этот институт был очень влиятельным. Очевидно, этот институт следил за всеми случами для того, чтобы также наживаться экономическим путем лично и быть могущественным в военном плане.
Во всяком случае, графы скоро обособили себя и добились власти:
«Все общее собственное могущество административной власти принесло очень скоро небольшую свободу познания, и, чтобы надежно избежать угнетения и произвола, был дан только один путь: становиться добровольно под защиту графа... или встать под его фогтом и ему перенести недвижимое имущество. Следовательно, из-за того, что ведение борьбы против вышестоящих в плане экономическом и политическом господина и должностного лица неизбежно в результате привело бы к обеднения, то из соображений меньшего зла выбиралось уменьшение номинальной свободы личности». (Stromeyer 156).
Но почему (вероятно гипотетически) король это допустил? С одной стороны, историки каролингов подтверждают, что он должен был с помощью этих графов и фогтов форимровать выдвигающуюся вверх систему управления. С другой стороны, не удивительно, что эти должностные лица (за счет короля?) становились все более могущественными. (Slromeyer, 156). Следовательно, ситуация становилась бы ровно противоположной к абсолютизму, когда король стал могущественным за счет дворянства. Но прежде всего интересно то, что в этой картине мира король стоит в начале общественного развития. Очевидно, уже тогда существуют имеющие короля назначенные управленцы, которые тогда за свой счет обособляются и частично поднимаются к князьям.
По нашему мнению, изображение историков ошибочно. Служебное дворянство графов и фогтов наживется не за счет короля (которого, вероятно, еще не было), но за счет монастырей. Коммунизированные христианские монастыри были, конечно же, в Германии в раннее средневековье существенным экономическим двигателем (в то время в источниках ничего не слышно о короле как об экономическом факторе, разве что он должен раздаривать землю и имущество). Тем, что управленцы христианских коммун обособлялись и приватизировали прибыль, стали они независимыми владельцами основ. Только тогда владельцы основ выберут одного из себя как короля, чтобы улаживать их споры. Это, естественно, только гипотеза, но картина, нарисованная подтверждающими историкми, тоже чисто гипотетическая, так как она не может быть подтвержденной источниками [150] [150].
Положение источников по проблематике собственности раннего средневековья больше чем плохое. Оно катастрофическое. Для епископства Констанца (Св. Галлена и Райхенау), совершенно надежно одного из самых старых и могущественных епископств, например, имеются только источники из XIV столетия и документы Барбароссы из XII столетия. Исследование удивлено тем, что в этом документе Барбароссы владение епископства предстают столь мелкими. Стромайер говорит о «решительно скудном имуществе, которое обнаруживает документ Барбароссы». (139) С другой стороны, преположительно то, что вто же время владения нескольких графов и Фогтов, расположенных по соседству, удивительно велики.
***
Если рассматривать результаты генеалогического исследования, то мы с удивлением зафиксируем, что имеется кое-что то, что можно бы назвать совершенной генеалогической цезурой, которая соответствует определенному способу передаче собственности в наследство, который мы предполагаем в средневековье. В Германии самые длинные родословные имеет, само собой разумеется, немецкое высшее дворянство. Но это высшее дворянство засвидетельсвовывает себя тоже только примерно от 1000 года, причем данные до 1150 года рассматриваются исследователями как высокоспекулятивные и спорные (Мы следуем здесь прежде всего: доктор Камиль фон Бер (Dr. Kamill von Behr, Genealogie d.i. Europa regierender Fuerstenhausen («Генеалогия, что значит правящие княжеские дома»), Лейпциг в 1870). Наверняка то, что наново немецкое высшее дворянство сформировалось примерно около 1150 года, такдже как и то, что в Германии нет никого, как верится, кто вел бы происхождение от Карла Великого, Отто Великого, Генриха IV и даже от Фридриха Барбароссе. Фридрих Барбаросса, который выставил так много охранных грамот, окажется вообще не свидетельствуемым никакими родственниками и потомками. Салии [151] [151], Гогенштауфены, Каролинги и Оттоны, которым немецкое государство благодарно за столь большое количество реформ, не подтверждаются никакими потомками. Либо же эти роды были полностью искоренены (это при постоянно действующей тенденции к династическим бракам—ВП). Все это благородные роды исчезли, во всяком случае, из истории полностью для того, чтобы в XII веке, с одной стороны, в Саксонии и Баварии начать борьбу Гвельфов и Габсбургов, и с другой стороны для того, чтобы для создать место для Гогенцолернов [152] [152], саксонских Веттинеров, Виттельсбахов [153] [153], Ангальтов, Бадененов и Ройсов. (Впрочем, никто не является родственником Карла Великого и во Франции).
Если мы рассматриваем родословные деревья этот благородных родов, то тогда мы можем видеть уже в кличках, что с конца XII столетия в почти во всех родах может наблюдаться внезапное богатство. Мы открываем в родословных деревьях:
* Альберт Богатый (1199+) у Габсбургов,
* Отто Богатый (1190+) у саксонских Виттинеров,
* Генрих Богатый (1251+) у Нассауэров, и
* Генрих Богатый (1209+) у Ройсенов.
До 1150 мы не нашли (таких) кличек ни в какой семье и после этого только еще однажды у саксонских Веттинеров (Вильгельм Богатый, 1411+). Гогенцолерны, согласно такой кличке, в начале XIII столетия еще не богаты, но мы находим Фридриха III (или первого ?) как графа замка из Нюрнберга уже в таком многообещающем исходном положении.
Самым мощным дворянским домом окажутся в средневековье Гвельфы [154] [154]. Они утверждают, что прибыли из Италии и были родственны с Отокаром (что мы считаем обоснованным). Мы находим их в XII столетие как (вероятно первых) герцогов Баварии и Саксонии, и они предоставлены со времен Отто (IV) [155] [155]. В 1198 году в Германии появился первый король, которому хоть кто-то является родственен (речь идет о Филлипе Швабском, брате Генриха VI и сыне Фридриха I Барбароссы, годы правления 1197-1208). (Таблицы происхождения содержат также информацию, что замок Габсбург был воздвигнут около 1000 года Вернером, епископом Зальцбурга. Тогда неясно, когда он перешел в частную собственность семьи).
Имена изменяют наше представление таким же образом, как и далее идущая история. Внезапное богатство приводит в следующих поколениях к самонадеянности. Мы находим при Веттинерах после Отто Богатого Альберта Гордого, но также Дитриха Угнетенного и самого сына Генриха Ваше Сиятельство (Erlauchte) (1288+). XIII столетие является столетием Его Сиятельств (Erlauchten) и гордых. Так, примерно, Фридрих Его Сиятельство (Erlauchte) (1289+) при Гогенцоллернах или Отто Его Сиятельство Erlauchte (1253) у Виттельсбахов. В следующем поколении следуют затем строгие, неприличные и наивные. Приставка «Рыцарь» (Ritter) внезапно появляется впервые только во второй половине XIII столетия. Фридрих Рыцарь (1296+), еще часто будет предоставлен тогда у Гогенцоллернов.
Ввиду этих фактов и при отсутствии Должных сведений в источниках кажется нам грубо дезориентирующим то, как всезнающий историк говорит о дворянстве времени каролингов: «Уже во время каролингов старое дворянство полностью слилось со служебным дворянством. Из высших родов должностные лица франкского времени, которые были с дворянством одной плоти, образовались как высшее сословие князей. Они были владельцами высших постов... герцоги, маркграфы и графы. Путем наследования... чиновничество пришло к учреждению как «высокоблагородных» появляющихся княжеских родов и династий». (М. Stromeyer, 157). В действительности могло бы быть так, что дворянство возникло из-за приватизации и наследования ведомств; но ошибочно было бы утверждать, что этот процесс имел место уже в IX столетии.
Давайте придерживаться того, что генеалогия в итоге не дала никакого подтверждения для существования немецкого дворянства до Гвельфов. В этом отношении остается не решенным вопрос, имело ли место ли во времена каролингов объединение всего родового дворянство с новым служебным. До XII столетия никакое дворянство генеалогически не доказуемо вообще. Вместо того, чтобы формироваться в XII столетии, новое дворянство проявится только в том, что будет использовать собственные должности для личного обогащения. Бросается в глаза то, что в XI и XII столетиях имеет место повторы отставок и изгнаний епископов, что могло быть связано с этим процессом. С XIII столетия не было более никаких изгнаний епископов, потому впервые внезапно в их именах появляется «von».
Глава 18
Европейские университеты
Самой важной предпосылкой для научной и исследователськой деятельности является безусловная объективность. Опора на правду является самым важным атрибутом любого научного исследования. Странно, что западноевропейские университеты серьезно этот заказ правды относительно собственной истории не очень приняли: Болонья и Париж, самые старые институты Европы, утверждали, что были основаны Карлом Великим. Оксфорд и Кембридж утверждали, что были основаны королем Зигбертом в 630 году. Болонья и Орлеан утверждали, что были основаны еще при античной культуре Феодосием и, соответственно, императором Аврелианом. Все эти данные ложны с точки зрения сегодняшних историков образования.
Собственно, нет никакого основания для разговора, почему заведение, которому предписано рождение и сохранение знания, должно было забыть, как оно было основано. Еще меньше будет оснований для такого разговора, если забывается, почему тогда это воображаемое основание оно должно было еще придумать. Во всяком случае, с XIII столетия можно вспомнить основания университетов на западе очень точно. Сорбонна основывается, например, точно в 1257 при жреце (капеллане) Людвига святого Роберте Сорбонне.
XIII столетие имеет для истории образования запада центральное значение. И Париж играет важную роль. Мы видим здесь борьбу против Аверия (Averros) [156] [156], Аристотеля и против иудейского образования. В 1239 Николай Донин, отделитель (abtruenniger) иудеев, донес папе Григорию IX на талмуд. И уже в 1240 году начал в Париже перед судом епископов и доминиканцев слушание дела против книги. Результат: Талмуд был признан богомерзкой книгой и ему было предписано сожжение. Что и происходило. Двадцать четыре повозки, полные талмудических книг, были сожжены в Париже в 1242 году. Людвиг святой позаботился также о том, чтобы во всей стране талмуд и другие богомерзкие критические книги изымались и сжигались. Альберт Великий (Magnus) [157] [157]помогал ему в этом как участник комиссии цензуры. Урон, который был нанесен из-за первого большого сожжения, трудно сосчитать. Но возможно, что жертвами оказывались точно такие же документы, которые историю цивилизации запада могли бы объяснить лучше, чем те фикции, которые стряпались тогда в мире.
Старший сын богатого и знатного герцога. Образование, которое он получал в Падуе, заключалось главным образом в штудировании трудов Аристотеля. Там же, в Падуе, в 1223 году он вступил в доминиканский орден. С этого момента жизнью Альберта распоряжались генералы ордена, которые в 1228 году принимают решение о его переезде в Кельн. В кельнском университете Альберт читает лекции (строго следуя Аристотелю) по этике, физике и логике. Кроме того, философ занимается комментированием Священного Писания и «Сентенций» Петра Ломбардского. Но его преподавательская деятельность не огранивалась, только Кельном, он так же много и часто преподавал во многих городах Франции и Германии (Страсбурге, Регенсбурге, Париже и др.) В 1260 он становится епископом Регенсбурга.
XIII столетие оказывается временем интеллектуальной реакции. Аристотель был осужден церковью уже в начале столетия. В 1210 году церковь запретила в Париже его «Философию природы» и в 1214 году еще естественнонаучные и метафизические тексты. Первые уставы, которые издавались в 1215 году формирующейся парижской Alma mater, были однозначные: «Мы предписываем, что ни секретно, ни публично книги и комментарии «Философии природы» Аристотеля должны не читаться, а извлекаться под угрозой наказания». (R. Mueller, Geschichte des Universitaet («История университета»), S. 32). Часть магистров (преподавателей) и студентов вскоре фактически были отчислены. Также это приводило к открытым волнениям и беспорядкам, при которых в 1229 году несколько студентов погибло. Затем университет закрылся на шесть лет. Официально при этом называлась увеличение стоимости вина.