– Ты вернулся? – Невозмутимый голос Холта буквально разорвал осязаемо плотную атмосферу внезапно посвежевшей ночи.
– Вернулся, – угрожающе откликнулся Гай.
– Диана спит.
– Да уж вижу. – Горькая насмешка, прозвучавшая в его словах, заставила Диану похолодеть.
– Тебе тоже не мешало бы поспать, – спокойно предложил сыну Холт. – Утром мы отправляемся ловить жеребца. Времени на отдых осталось не много. – Он сделал едва заметное ударение на слове «ловить».
Ответа пришлось ждать невыносимо долго. Но его так и не последовало. Гай молча повернулся и направился к своей свернутой постели. Падающая звезда перечертила ночное небо наискосок. В темноте раздавался перестук копыт и приглушенное фырканье лошадей. Диана слушала привычные ночные звуки и долго не могла вновь заснуть, с тревогой предвкушая наступление скорого утра. Она понимала, что их переполненное событиями путешествие еще далеко не окончено.
22
– Вернулся, – угрожающе откликнулся Гай.
– Диана спит.
– Да уж вижу. – Горькая насмешка, прозвучавшая в его словах, заставила Диану похолодеть.
– Тебе тоже не мешало бы поспать, – спокойно предложил сыну Холт. – Утром мы отправляемся ловить жеребца. Времени на отдых осталось не много. – Он сделал едва заметное ударение на слове «ловить».
Ответа пришлось ждать невыносимо долго. Но его так и не последовало. Гай молча повернулся и направился к своей свернутой постели. Падающая звезда перечертила ночное небо наискосок. В темноте раздавался перестук копыт и приглушенное фырканье лошадей. Диана слушала привычные ночные звуки и долго не могла вновь заснуть, с тревогой предвкушая наступление скорого утра. Она понимала, что их переполненное событиями путешествие еще далеко не окончено.
22
– Я вижу, ты и в темноте смог нас найти, – заметил Дон, когда Гай присоединился к их общему утреннему кофе. – У тебя, должно быть, глаза, как у кошки.
Гай проворчал в ответ что-то невразумительное и наполнил свою металлическую кружку из зеленого эмалированного чайника в крапинку. Казалось, его черты навечно застыли в выражении угрюмого недовольства. Он тщательно избегал смотреть на Холта и Диану, демонстрируя своим нарочитым, тяжелым молчанием, что ничто не забыто и не прощено.
Солнце вспучило розовый горизонт на востоке оранжевым шаром, сверкающим, но пока еще не слепящим. Диана плеснула на сковородку очередную порцию теста, задаваясь вопросом, достанет ли у кого-нибудь, кроме Дона, аппетита на то, чтобы оценить ее кулинарные усилия.
Одна из их лошадей с тихим ржанием принялась кататься по жухлой траве каньона.
– Ты чистил лошадей сегодня утром? – адресовал Дону свой вопрос Холт.
– Кобылиц нет. Только тех, что мы берем сегодня с собой, прежде чем оседлал их.
Холт убрал в футляр опасную бритву и вытер с лица остатки мыльной пены. Он оглянулся на площадку, где оставались их привязанные на ночь лошади.
– Отдай свое ружье Диане, – сказал он Дону. – Она остается здесь с кобылицами, и оно может ей понадобиться.
– Хорошо, – ответил тот и поднялся на ноги.
– Поешь сначала, – сказала ему Диана, передавая тарелку с уложенными в стопку лепешками. Она вновь взялась за сковородку, готовясь испечь новую порцию. – Тебе сколько делать, Гай?
Ее вопросительный взгляд был встречен холодом его голубых глаз, в которых однозначно читалась кипевшая в юноше злость. Резким движением кисти он выплеснул остатки своего кофе в костер, и послышавшееся из огня шипение в точности соответствовало его раскаленному состоянию.
– Возьми свои лепешки и засунь их…
– Довольно, Гай! – Резкая команда Холта заставила Гая развернуться к нему лицом.
– А ты, ты… – Гай, казалось, никак не мог подобрать слов, чтобы дать Холту достойный ответ.
Еще одна кобылица подала голос. Откуда-то со стороны послышался топот копыт, и тут же опять последовало тревожное ржание.
– О Господи! – Диана обернулась на возглас Дона и увидела, как по удаленному участку каньона несется в белом пламени своей гривы иноходец, направляясь к их сбившимся в кучу лошадям.
– Он вернулся, чтобы забрать свой гарем! – вновь выкрикнул Дон. Не успели его слова достигнуть сознания ошеломленных путешественников, как жеребец уже отбил от общей группы одну из лошадей и попытался отогнать ее в направлении, откуда только что явился. Натянувшаяся веревка не позволяла кобылице выполнить требование жеребца, которого та уже привыкла считать своим повелителем.
– С его зубами ему ничего не стоит мигом перегрызть веревку.
– Он не цирковая лошадь, поэтому не догадается. – Холт поспешил к стоявшим рядом с биваком оседланным коням. Это были мерины, которые хотя и почувствовали приближение мустанга, никак не отреагировали на его попытку увести кобылиц.
– Эй, Гай, дай мне свой карабин. – Дон бросился к лежавшему рядом с постелью юноши «винчестеру». – У меня здесь отличная позиция для стрельбы.
Диана быстро перевела встревоженный взгляд с Холта, который пока никак не проявил себя, на Гая. Голос Дона, похоже, вывел наконец Гая из состояния завороженной неподвижности. Он посмотрел тяжелым взглядом на отца, ожидая его реакции.
– Не стреляй, Дон. Мы его поймаем.
– Мы его… что?! – Ошеломленный услышанным, Дон оторвал свой взгляд от метавшихся в панике лошадей и недоуменно уставился на Холта. Тот продолжал отвязывать беспокойно переступавшего на месте мерина. Внезапно переменившееся решение Холта, казалось, было для Дона словно гром среди ясного неба, но ничуть не смягчило Гая, по-прежнему смотревшего на отца застывшим взглядом, исполненным горечи и злости.
– Но ведь вы говорили… – цачал было Дон, но ноги уже сами несли его к оседланным лошадям.
– Мы, конечно, не собирались использовать кобылиц в качестве приманки. – Холт рывком взлетел в седло. – Но раз уж так получилось, теперь остается только заарканить этого красавца.
Разъяренный храп эхом разнесся по каньону. Диана обернулась и увидела, что жеребец пытается лягнуть привязанную кобылицу, чтобы вынудить ее освободиться от пут. Страшный удар копыт не достиг цели, поскольку кобыла шарахнулась в сторону, по-прежнему пытаясь высвободиться. Вдруг веревка, сковывавшая ее, обмоталась вокруг задних ног кобылицы, и та, потеряв равновесие, завалилась на бок.
Отчаянные попытки мустанга заставить упавшую лошадь подняться ни к чему не привели, веревка по-прежнему надежно опутывала ее. С яростным ржанием иноходец переключил свои усилия на другую кобылицу, отогнав ее от табуна, насколько позволяла длина веревки.
Царившая в загоне суматоха коснулась всех лошадей. Мерин Холта продолжал свою нервную пляску на месте, высоко задрав голову на грациозно изогнутой шее. Позволив сделать ему несколько прыжков в направлении загона, Холт натянул поводья, чтобы подождать Дона, который никак не мог взобраться в седло. Холт отвязал от луки седла закрепленное на ней лассо и стал, примеряясь, раскачивать сыромятную петлю.
– Ты едешь? – Вопрос его был обращен к Гаю. После гробового молчания он услышал наконец холодный и враждебный ответ:
– Я тебе не нужен. Обойдешься и так.
– Ты – мой сын и всегда будешь мне нужен. – Сказав это, Холт повернул голову к Дону, чтобы выяснить, что того задерживало. Он не стал делать дальнейших попыток увлечь Гая за собой.
Диане хотелось закричать Гаю, чтобы он непременно поехал с Холтом. Для того чтобы удачно заарканить жеребца, присутствие третьего участника могло быть решающим. Но время, когда Гай беспрекословно подчинялся ее желаниям, похоже, безвозвратно миновало. Выход, таким образом, оставался только один.
– Я еду с вами! – крикнула она Холту и направилась к оседланным лошадям.
– Господи, нет! – Решительный протест Холта заставил Диану остановиться. – Оставайся там, – добавил он уже более мягким тоном, – где, я знаю, ты будешь в безопасности!
Аргументы, которые Диана готова была произнести в пользу своего участия, так и застыли у нее на губах. Она и впрямь уже долгие годы не практиковалась в метании лассо и понимала, что неумелый охотник мог представлять собой в этом деле скорее помеху, чем оказать действительную помощь. Диана безропотно повернула назад к костру, покоряясь требованию Холта.
Дон справился наконец со своей норовистой лошадью и, сдерживая ее рыскание, присоединился к Холту. Он также сжимал в руке петлю и был готов к предстоящей бескровной охоте. Всякие сомнения и неуверенность, которые он попытался было выразить, услышав о намерении Холта, теперь бесследно исчезли, и лицо его выражало лишь решимость хорошо сделать свое дело. Он выглядел предельно собранным и готовым к выполнению, в общем-то, обычной ковбойской работы.
– Какой у вас план? – спросил он коротко.
– Все будет зависеть от поведения жеребца. Не исключено, что он набросится на одного из нас. Если его целью окажусь я, то бросай первую петлю. Постараемся взять его в клещи. Смотри же, не промахнись, – предостерег компаньона Холт. – Ты готов? – Дон кивнул и надвинул шляпу поплотнее на лоб, затем он поерзал в седле и, убедившись, что оно надежно закреплено и не сползет на сторону в решающий момент, сказал:
– Будем держаться на некотором расстоянии друг от друга, чтобы мустангу пришлось выбирать из нас кого-то одного.
Когда всадники слегка отпустили повод, лошади одновременно рванулись вперед. На ночном выпасе по-прежнему царил полный хаос. Ярость жеребца, в которую он впал, видя невозможность подчинить кобылиц своей воле, заставляла Диану испуганно вздрагивать. Она бросила встревоженный взгляд на Гая, который стоял в нескольких футах от нее с видом невозмутимого зрителя.
Чем ближе всадники приближались к поросшему травой лугу, тем дальше расходились в стороны их лошади. Они обходили выпас стороной, опасаясь запутаться в веревках, которые сдерживали кобылиц. Белоснежный иноходец заметил их появление и стал раздраженно встряхивать головой, заставляя трепетать на ветру свою роскошную гриву. Диана взирала на немые угрозы мустанга затаив дыхание, понимая, что они могут в любой момент самым сокрушительным образом реализоваться.
Его грозное и пронзительное ржание, казалось, хлестнуло по обнаженным нервам женщины. Словно выпущенный из пращи, он молнией полетел навстречу возникшей опасности. Сердце Дианы мучительно сжалось, когда в ее сознании возникла яркая картина: Руби и его неудержимо пятящийся конь. Своей первой жертвой жеребец избрал Дона.
Краем глаза Диана видела, как взметнулось, расправляясь в полете, лассо, брошенное Холтом. Рука не подвела его, и петля обвила белую шею иноходца. Холт быстрым движением обмотал веревку вокруг луки своего седла и весь напрягся в ожидании того момента, когда жеребец всей своей массой рванется, затягивая петлю у себя на шее. Дон тоже выжидал, продолжая медленно вращать лассо у себя над головой и всей своей расслабленной посадкой игнорируя надвигавшийся на него белый вихрь.
Однако все произошло иначе. Стоило только жеребцу ощутить на себе удавку, как, не замедляя хода, он мгновенно изменил направление своего полета, поворачивая в противоположную сторону. Совершив свой молниеносный разворот, мустанг с той же яростью бросился на нового противника, стрелой вытянув шею параллельно земле и широко раскрыв оскаленную пасть. Предостерегающий крик вырвался из горла Дианы, заглушив команды, которые Холт пытался подавать Дону.
Пришпорив коня, Дон бросился в погоню за уходящим от него мустангом и тут же метнул свое лассо. Когда петля уже готова была опуститься на голову бешено несущегося животного, иноходец вильнул в сторону ровно настолько, чтобы благополучно избежать очередной удавки на своей шее. Пока Дон поспешно выбирал пустой аркан, Холт пытался быстро смотать свое провисшее лассо и одновременно увести свою лошадь из-под неумолимо надвигавшегося удара со стороны взбешенного мустанга.
Диане хотелось просто закрыть глаза и ничего этого не видеть. Разворачивавшееся перед ней действо казалось ей теперь каким-то кошмаром. Она сжала пальцы в кулаки с такой силой, что кровь выступила у нее на ладонях. Слезы застилали ей глаза, и она пыталась проморгаться, не в силах оторвать взгляда от происходившей перед ее взором драмы.
Жеребец делал резкие виражи и развороты, пытаясь настичь своего обидчика. В конце концов удар стальных копыт настиг лошадь Холта, содрав кожу на ее лопатке. Мерин отшатнулся, но быстро опомнился и увернулся от следующей яростной атаки. Но удававшиеся пока что Холту маневры по уходу от зубов и грозных копыт мустанга одновременно не позволяли Дону сделать свое дело. Он никак не мог выбрать удобного момента, чтобы вновь бросить свое лассо, не задев при этом мечущегося всадника. Если Холт не заслонял ему голову жеребца, то тот совершал такие повороты и прыжки, что набросить на нее веревочную петлю представлялось совершенно нереальным.
Челюсти жеребца сомкнулись на боку обезумевшего от страха коня Холта, оставив рваную рану. При звуках отчаянного ржания мерина у Дианы кровь застыла в жилах. Дон продолжал описывать круги вокруг беспорядочно вьющихся на маленьком пятачке соперников.
– Осторожно! – вдруг закричала Диана, но было уже поздно. Дон слишком приблизился в своем безостановочном движении к кобылицам, и его конь запутался в удерживавших их веревках. Рухнувший на полном скаку мерин сбросил Дона со спины, вдобавок придавив его своим телом. Конь отчаянно пытался вновь подняться, в то время как Дон, постанывая, вытягивал из-под него поврежденную ногу.
Теперь Холт был предоставлен самому себе. Ждать помощи от Дона уже не приходилось. Диана видела, как он размотал привязанный к луке седла конец своего лассо и отбросил его в сторону. Холт натянул поводья, останавливая коня и пытаясь увернуться от очередной атаки иноходца, но на этот раз ему это не удалось. Мощным ударом груди жеребец сбил мерина с ног. Холт вылетел из седла и, перекатившись несколько раз через себя, с трудом приподнялся, помогая себе руками. Как и в случае с Руби, жеребец не обратил никакого внимания на поверженного сородича и яростно бросился на так и не успевшего встать с земли человека.
– Помоги ему! – крикнула Диана стоявшему неподалеку от нее Гаю, чувствуя, что слезы неудержимо бегут по ее горящим щекам. Ее блуждающий взгляд остановился на лежащем рядом с его ногами карабине. – Жеребец убьет Холта! Ты должен его остановить!
Холту удалось увернуться от первой атаки мустанга. Лицо Гая оставалось совершенно невозмутимым, когда он медленно нагнулся и подобрал оружие с земли. Он выпрямился и продолжал наблюдать за событиями, держа карабин в опущенной руке. Холт начал, пятясь, отступать, в то время как копыта жеребца мелькали перед его лицом, грозя вновь бросить оземь.
– Ради всего святого, Гай, помоги ему!
Гай взвел курок, но ружья так и не поднял. Страшным ударом копыта мустанг опрокинул Холта, и тому лишь чудом удавалось уворачиваться от безжалостного противника, пытавшегося втоптать его в пыль пустыни. Расширенными от ужаса глазами Диана видела, как Холт схватился рукой за левое плечо, очевидно, поврежденное диким жеребцом.
– Стреляй же, Гай! – Теперь Диана уже умоляла его, готовая в отчаянии броситься к его ногам.
Она прекрасно сознавала, о чем тот размышлял в эти страшные для нее мгновения. Если Холт погибнет, то она, по его мнению, вновь будет принадлежать только ему, не связанная больше желаниями Майора. Неужели Гай так и не поверил ей?
– Ты не можешь дать ему погибнуть! – почти прошептала она, качая головой и не в силах поверить в то, что это может действительно произойти. – Ведь он твой отец, Гай. Ты не можешь вот так просто дать ему умереть у тебя на глазах. Ты никогда не сможешь избавиться от этого кошмара.
Гай обернулся к ней и невыносимо долго смотрел на искаженное мукой лицо женщины. Господи, неужели он не понимал, что убивает сейчас и ее саму?! Диана молча плакала. Всхлипнув, она отвернулась от Гая. Холт не удержался на ногах и рухнул на колени, не в силах смягчить падение из-за поврежденной руки. Диана видела, как он катается по земле, а жеребец вьется над ним в ужасной пляске смерти.
– Холт! – страшно крикнула она, вкладывая в свой крик всю силу любви. Она не могла больше оставаться на месте и бросилась на помощь возлюбленному, понимая всю безрассудность своего поступка.
Не успела Диана сделать и нескольких шагов, как за ее спиной раздался оглушительный грохот выстрела. Жеребец удержался, тяжело опираясь на все четыре ноги и продолжая тянуться к своему врагу обнаженными в ужасном оскале зубами. Еще один выстрел, и он рухнул как подкошенный, не сделав больше ни шага.
Диана вновь рванулась вперед, чувствуя, что грудь ее разрывается от страха и мучительных предчувствий. Пелена слез, застлавшая ей глаза, едва позволяла видеть, куда она бежит. Тем не менее Диана разглядела, как Холт с трудом поднялся на колени, и крик радости вырвался из ее пересохших губ.
– Помогите мне! – услышала она вдруг обращенный к ней слабый голос. – Я не могу дотянуться до веревки и перерезать ее!
Чуть повернув голову, Диана увидела все еще придавленного лошадью Дона. После краткого колебания она подбежала к нему и выхватила из его протянутой руки нож. Когда она быстрыми движениями перерезала спутавшую ноги животного веревку, то краем уха уловила ругательства, вырывавшиеся изо рта мужчины.
– Проклятая лошадь не просто завалилась на меня, а еще и придавила мое ружье. Я ничем не мог помочь бедняге Холту, будь все проклято!
– Ты ранен? – услышала Диана как бы со стороны собственный голос.
– Кажется, ничего не сломал.
Диана попятилась от продолжавшего лежать Дона и непроизвольно с силой вонзила лезвие в песчаный грунт. Она уже вновь бежала к Холту, когда высвобожденное животное вскочило на ноги и позволило наконец Дону встать. Приволакивая правую ногу, он двинулся следом за девушкой.
Холт по-прежнему стоял на коленях, прижимая руку к поврежденному плечу. Голова его запрокинулась назад, лицо побледнело и исказилось от нестерпимой боли.
– Ты жив! Слава Богу, ты жив! – Дрожащий шепот Дианы больше походил на молитву. Ее пальцы судорожно гладили его щеку, висок, словно она хотела убедиться, что он действительно остался жив. – Твое плечо…
Холт через силу улыбнулся, а его взгляд потеплел и будто ласкал заплаканное лицо Дианы.
– Плечо сломано, но и только. – Холт попытался подняться, но только поморщился от боли. – Помоги мне встать. – Смахнув с глаз слезы, Диана положила его здоровую руку себе на плечо и постаралась принять на себя большую часть его веса. Она вновь посмотрела Холту в лицо и увидела, что взгляд его обращен на поверженное животное, лежавшее всего в нескольких футах от них. – Мустанг погиб.
– Да. – Только сейчас Диана взглянула на труп. Молочно-белая шкура была вываляна в пыли п покрыта алыми потеками крови. Мертвый мустанг теперь уже не казался мифическим животным, исполненным благородной классической красоты. Шея его была слишком толстой и мускулистой, корпус чрезмерно вытянутым, а грудь непропорционально узкой. Он мог претендовать на первенство среди других диких лошадей разве что благодаря своим размерам и неподражаемой иноходи, которой ему уже никогда не мерить просторов пустыни.
– Гай пристрелил его, – тихо проговорила Диана. Первым выстрелом мустанг был ранен в грудь, а вторым – в голову, уложен наповал. Теперь она до конца осознала значение того, что совершил Гай. Она взглянула на Холта. – Он спас тебе жизнь, Холт. Он убил иноходца, чтобы спасти тебя от смерти.
Холт посмотрел в направлении лагеря. Диана тоже обернулась и увидела Гая, продолжавшего стоять на прежнем месте с карабином в опущенной правой руке. Хотя лица его разглядеть было невозможно, Диана была уверена, что он тоже смотрит на них. Гай медленно повернулся и подошел к оседланной лошади. Он вложил карабин в сумку и вскочил в седло. Бросив в их сторону последний взгляд, он какое-то время сидел неподвижно, а потом пришпорил коня и рысью двинулся в сторону восходящего солнца.
– Он уезжает. Он уже никогда не вернется.
Услышав его уверенный голос, Диана пристально посмотрела Холту в лицо. Он стоял, словно окаменев. Глаза его походили сейчас не столько на холодные голубые льдинки, сколько на жгучее расплавленное серебро.
– Может быть, вернется… когда-нибудь. – Диана перевела взгляд на продолжавшее разрастаться вдали облако пыли. Отныне они все будут делить на двоих – разлуку, боль, надежду и любовь.
Гай проворчал в ответ что-то невразумительное и наполнил свою металлическую кружку из зеленого эмалированного чайника в крапинку. Казалось, его черты навечно застыли в выражении угрюмого недовольства. Он тщательно избегал смотреть на Холта и Диану, демонстрируя своим нарочитым, тяжелым молчанием, что ничто не забыто и не прощено.
Солнце вспучило розовый горизонт на востоке оранжевым шаром, сверкающим, но пока еще не слепящим. Диана плеснула на сковородку очередную порцию теста, задаваясь вопросом, достанет ли у кого-нибудь, кроме Дона, аппетита на то, чтобы оценить ее кулинарные усилия.
Одна из их лошадей с тихим ржанием принялась кататься по жухлой траве каньона.
– Ты чистил лошадей сегодня утром? – адресовал Дону свой вопрос Холт.
– Кобылиц нет. Только тех, что мы берем сегодня с собой, прежде чем оседлал их.
Холт убрал в футляр опасную бритву и вытер с лица остатки мыльной пены. Он оглянулся на площадку, где оставались их привязанные на ночь лошади.
– Отдай свое ружье Диане, – сказал он Дону. – Она остается здесь с кобылицами, и оно может ей понадобиться.
– Хорошо, – ответил тот и поднялся на ноги.
– Поешь сначала, – сказала ему Диана, передавая тарелку с уложенными в стопку лепешками. Она вновь взялась за сковородку, готовясь испечь новую порцию. – Тебе сколько делать, Гай?
Ее вопросительный взгляд был встречен холодом его голубых глаз, в которых однозначно читалась кипевшая в юноше злость. Резким движением кисти он выплеснул остатки своего кофе в костер, и послышавшееся из огня шипение в точности соответствовало его раскаленному состоянию.
– Возьми свои лепешки и засунь их…
– Довольно, Гай! – Резкая команда Холта заставила Гая развернуться к нему лицом.
– А ты, ты… – Гай, казалось, никак не мог подобрать слов, чтобы дать Холту достойный ответ.
Еще одна кобылица подала голос. Откуда-то со стороны послышался топот копыт, и тут же опять последовало тревожное ржание.
– О Господи! – Диана обернулась на возглас Дона и увидела, как по удаленному участку каньона несется в белом пламени своей гривы иноходец, направляясь к их сбившимся в кучу лошадям.
– Он вернулся, чтобы забрать свой гарем! – вновь выкрикнул Дон. Не успели его слова достигнуть сознания ошеломленных путешественников, как жеребец уже отбил от общей группы одну из лошадей и попытался отогнать ее в направлении, откуда только что явился. Натянувшаяся веревка не позволяла кобылице выполнить требование жеребца, которого та уже привыкла считать своим повелителем.
– С его зубами ему ничего не стоит мигом перегрызть веревку.
– Он не цирковая лошадь, поэтому не догадается. – Холт поспешил к стоявшим рядом с биваком оседланным коням. Это были мерины, которые хотя и почувствовали приближение мустанга, никак не отреагировали на его попытку увести кобылиц.
– Эй, Гай, дай мне свой карабин. – Дон бросился к лежавшему рядом с постелью юноши «винчестеру». – У меня здесь отличная позиция для стрельбы.
Диана быстро перевела встревоженный взгляд с Холта, который пока никак не проявил себя, на Гая. Голос Дона, похоже, вывел наконец Гая из состояния завороженной неподвижности. Он посмотрел тяжелым взглядом на отца, ожидая его реакции.
– Не стреляй, Дон. Мы его поймаем.
– Мы его… что?! – Ошеломленный услышанным, Дон оторвал свой взгляд от метавшихся в панике лошадей и недоуменно уставился на Холта. Тот продолжал отвязывать беспокойно переступавшего на месте мерина. Внезапно переменившееся решение Холта, казалось, было для Дона словно гром среди ясного неба, но ничуть не смягчило Гая, по-прежнему смотревшего на отца застывшим взглядом, исполненным горечи и злости.
– Но ведь вы говорили… – цачал было Дон, но ноги уже сами несли его к оседланным лошадям.
– Мы, конечно, не собирались использовать кобылиц в качестве приманки. – Холт рывком взлетел в седло. – Но раз уж так получилось, теперь остается только заарканить этого красавца.
Разъяренный храп эхом разнесся по каньону. Диана обернулась и увидела, что жеребец пытается лягнуть привязанную кобылицу, чтобы вынудить ее освободиться от пут. Страшный удар копыт не достиг цели, поскольку кобыла шарахнулась в сторону, по-прежнему пытаясь высвободиться. Вдруг веревка, сковывавшая ее, обмоталась вокруг задних ног кобылицы, и та, потеряв равновесие, завалилась на бок.
Отчаянные попытки мустанга заставить упавшую лошадь подняться ни к чему не привели, веревка по-прежнему надежно опутывала ее. С яростным ржанием иноходец переключил свои усилия на другую кобылицу, отогнав ее от табуна, насколько позволяла длина веревки.
Царившая в загоне суматоха коснулась всех лошадей. Мерин Холта продолжал свою нервную пляску на месте, высоко задрав голову на грациозно изогнутой шее. Позволив сделать ему несколько прыжков в направлении загона, Холт натянул поводья, чтобы подождать Дона, который никак не мог взобраться в седло. Холт отвязал от луки седла закрепленное на ней лассо и стал, примеряясь, раскачивать сыромятную петлю.
– Ты едешь? – Вопрос его был обращен к Гаю. После гробового молчания он услышал наконец холодный и враждебный ответ:
– Я тебе не нужен. Обойдешься и так.
– Ты – мой сын и всегда будешь мне нужен. – Сказав это, Холт повернул голову к Дону, чтобы выяснить, что того задерживало. Он не стал делать дальнейших попыток увлечь Гая за собой.
Диане хотелось закричать Гаю, чтобы он непременно поехал с Холтом. Для того чтобы удачно заарканить жеребца, присутствие третьего участника могло быть решающим. Но время, когда Гай беспрекословно подчинялся ее желаниям, похоже, безвозвратно миновало. Выход, таким образом, оставался только один.
– Я еду с вами! – крикнула она Холту и направилась к оседланным лошадям.
– Господи, нет! – Решительный протест Холта заставил Диану остановиться. – Оставайся там, – добавил он уже более мягким тоном, – где, я знаю, ты будешь в безопасности!
Аргументы, которые Диана готова была произнести в пользу своего участия, так и застыли у нее на губах. Она и впрямь уже долгие годы не практиковалась в метании лассо и понимала, что неумелый охотник мог представлять собой в этом деле скорее помеху, чем оказать действительную помощь. Диана безропотно повернула назад к костру, покоряясь требованию Холта.
Дон справился наконец со своей норовистой лошадью и, сдерживая ее рыскание, присоединился к Холту. Он также сжимал в руке петлю и был готов к предстоящей бескровной охоте. Всякие сомнения и неуверенность, которые он попытался было выразить, услышав о намерении Холта, теперь бесследно исчезли, и лицо его выражало лишь решимость хорошо сделать свое дело. Он выглядел предельно собранным и готовым к выполнению, в общем-то, обычной ковбойской работы.
– Какой у вас план? – спросил он коротко.
– Все будет зависеть от поведения жеребца. Не исключено, что он набросится на одного из нас. Если его целью окажусь я, то бросай первую петлю. Постараемся взять его в клещи. Смотри же, не промахнись, – предостерег компаньона Холт. – Ты готов? – Дон кивнул и надвинул шляпу поплотнее на лоб, затем он поерзал в седле и, убедившись, что оно надежно закреплено и не сползет на сторону в решающий момент, сказал:
– Будем держаться на некотором расстоянии друг от друга, чтобы мустангу пришлось выбирать из нас кого-то одного.
Когда всадники слегка отпустили повод, лошади одновременно рванулись вперед. На ночном выпасе по-прежнему царил полный хаос. Ярость жеребца, в которую он впал, видя невозможность подчинить кобылиц своей воле, заставляла Диану испуганно вздрагивать. Она бросила встревоженный взгляд на Гая, который стоял в нескольких футах от нее с видом невозмутимого зрителя.
Чем ближе всадники приближались к поросшему травой лугу, тем дальше расходились в стороны их лошади. Они обходили выпас стороной, опасаясь запутаться в веревках, которые сдерживали кобылиц. Белоснежный иноходец заметил их появление и стал раздраженно встряхивать головой, заставляя трепетать на ветру свою роскошную гриву. Диана взирала на немые угрозы мустанга затаив дыхание, понимая, что они могут в любой момент самым сокрушительным образом реализоваться.
Его грозное и пронзительное ржание, казалось, хлестнуло по обнаженным нервам женщины. Словно выпущенный из пращи, он молнией полетел навстречу возникшей опасности. Сердце Дианы мучительно сжалось, когда в ее сознании возникла яркая картина: Руби и его неудержимо пятящийся конь. Своей первой жертвой жеребец избрал Дона.
Краем глаза Диана видела, как взметнулось, расправляясь в полете, лассо, брошенное Холтом. Рука не подвела его, и петля обвила белую шею иноходца. Холт быстрым движением обмотал веревку вокруг луки своего седла и весь напрягся в ожидании того момента, когда жеребец всей своей массой рванется, затягивая петлю у себя на шее. Дон тоже выжидал, продолжая медленно вращать лассо у себя над головой и всей своей расслабленной посадкой игнорируя надвигавшийся на него белый вихрь.
Однако все произошло иначе. Стоило только жеребцу ощутить на себе удавку, как, не замедляя хода, он мгновенно изменил направление своего полета, поворачивая в противоположную сторону. Совершив свой молниеносный разворот, мустанг с той же яростью бросился на нового противника, стрелой вытянув шею параллельно земле и широко раскрыв оскаленную пасть. Предостерегающий крик вырвался из горла Дианы, заглушив команды, которые Холт пытался подавать Дону.
Пришпорив коня, Дон бросился в погоню за уходящим от него мустангом и тут же метнул свое лассо. Когда петля уже готова была опуститься на голову бешено несущегося животного, иноходец вильнул в сторону ровно настолько, чтобы благополучно избежать очередной удавки на своей шее. Пока Дон поспешно выбирал пустой аркан, Холт пытался быстро смотать свое провисшее лассо и одновременно увести свою лошадь из-под неумолимо надвигавшегося удара со стороны взбешенного мустанга.
Диане хотелось просто закрыть глаза и ничего этого не видеть. Разворачивавшееся перед ней действо казалось ей теперь каким-то кошмаром. Она сжала пальцы в кулаки с такой силой, что кровь выступила у нее на ладонях. Слезы застилали ей глаза, и она пыталась проморгаться, не в силах оторвать взгляда от происходившей перед ее взором драмы.
Жеребец делал резкие виражи и развороты, пытаясь настичь своего обидчика. В конце концов удар стальных копыт настиг лошадь Холта, содрав кожу на ее лопатке. Мерин отшатнулся, но быстро опомнился и увернулся от следующей яростной атаки. Но удававшиеся пока что Холту маневры по уходу от зубов и грозных копыт мустанга одновременно не позволяли Дону сделать свое дело. Он никак не мог выбрать удобного момента, чтобы вновь бросить свое лассо, не задев при этом мечущегося всадника. Если Холт не заслонял ему голову жеребца, то тот совершал такие повороты и прыжки, что набросить на нее веревочную петлю представлялось совершенно нереальным.
Челюсти жеребца сомкнулись на боку обезумевшего от страха коня Холта, оставив рваную рану. При звуках отчаянного ржания мерина у Дианы кровь застыла в жилах. Дон продолжал описывать круги вокруг беспорядочно вьющихся на маленьком пятачке соперников.
– Осторожно! – вдруг закричала Диана, но было уже поздно. Дон слишком приблизился в своем безостановочном движении к кобылицам, и его конь запутался в удерживавших их веревках. Рухнувший на полном скаку мерин сбросил Дона со спины, вдобавок придавив его своим телом. Конь отчаянно пытался вновь подняться, в то время как Дон, постанывая, вытягивал из-под него поврежденную ногу.
Теперь Холт был предоставлен самому себе. Ждать помощи от Дона уже не приходилось. Диана видела, как он размотал привязанный к луке седла конец своего лассо и отбросил его в сторону. Холт натянул поводья, останавливая коня и пытаясь увернуться от очередной атаки иноходца, но на этот раз ему это не удалось. Мощным ударом груди жеребец сбил мерина с ног. Холт вылетел из седла и, перекатившись несколько раз через себя, с трудом приподнялся, помогая себе руками. Как и в случае с Руби, жеребец не обратил никакого внимания на поверженного сородича и яростно бросился на так и не успевшего встать с земли человека.
– Помоги ему! – крикнула Диана стоявшему неподалеку от нее Гаю, чувствуя, что слезы неудержимо бегут по ее горящим щекам. Ее блуждающий взгляд остановился на лежащем рядом с его ногами карабине. – Жеребец убьет Холта! Ты должен его остановить!
Холту удалось увернуться от первой атаки мустанга. Лицо Гая оставалось совершенно невозмутимым, когда он медленно нагнулся и подобрал оружие с земли. Он выпрямился и продолжал наблюдать за событиями, держа карабин в опущенной руке. Холт начал, пятясь, отступать, в то время как копыта жеребца мелькали перед его лицом, грозя вновь бросить оземь.
– Ради всего святого, Гай, помоги ему!
Гай взвел курок, но ружья так и не поднял. Страшным ударом копыта мустанг опрокинул Холта, и тому лишь чудом удавалось уворачиваться от безжалостного противника, пытавшегося втоптать его в пыль пустыни. Расширенными от ужаса глазами Диана видела, как Холт схватился рукой за левое плечо, очевидно, поврежденное диким жеребцом.
– Стреляй же, Гай! – Теперь Диана уже умоляла его, готовая в отчаянии броситься к его ногам.
Она прекрасно сознавала, о чем тот размышлял в эти страшные для нее мгновения. Если Холт погибнет, то она, по его мнению, вновь будет принадлежать только ему, не связанная больше желаниями Майора. Неужели Гай так и не поверил ей?
– Ты не можешь дать ему погибнуть! – почти прошептала она, качая головой и не в силах поверить в то, что это может действительно произойти. – Ведь он твой отец, Гай. Ты не можешь вот так просто дать ему умереть у тебя на глазах. Ты никогда не сможешь избавиться от этого кошмара.
Гай обернулся к ней и невыносимо долго смотрел на искаженное мукой лицо женщины. Господи, неужели он не понимал, что убивает сейчас и ее саму?! Диана молча плакала. Всхлипнув, она отвернулась от Гая. Холт не удержался на ногах и рухнул на колени, не в силах смягчить падение из-за поврежденной руки. Диана видела, как он катается по земле, а жеребец вьется над ним в ужасной пляске смерти.
– Холт! – страшно крикнула она, вкладывая в свой крик всю силу любви. Она не могла больше оставаться на месте и бросилась на помощь возлюбленному, понимая всю безрассудность своего поступка.
Не успела Диана сделать и нескольких шагов, как за ее спиной раздался оглушительный грохот выстрела. Жеребец удержался, тяжело опираясь на все четыре ноги и продолжая тянуться к своему врагу обнаженными в ужасном оскале зубами. Еще один выстрел, и он рухнул как подкошенный, не сделав больше ни шага.
Диана вновь рванулась вперед, чувствуя, что грудь ее разрывается от страха и мучительных предчувствий. Пелена слез, застлавшая ей глаза, едва позволяла видеть, куда она бежит. Тем не менее Диана разглядела, как Холт с трудом поднялся на колени, и крик радости вырвался из ее пересохших губ.
– Помогите мне! – услышала она вдруг обращенный к ней слабый голос. – Я не могу дотянуться до веревки и перерезать ее!
Чуть повернув голову, Диана увидела все еще придавленного лошадью Дона. После краткого колебания она подбежала к нему и выхватила из его протянутой руки нож. Когда она быстрыми движениями перерезала спутавшую ноги животного веревку, то краем уха уловила ругательства, вырывавшиеся изо рта мужчины.
– Проклятая лошадь не просто завалилась на меня, а еще и придавила мое ружье. Я ничем не мог помочь бедняге Холту, будь все проклято!
– Ты ранен? – услышала Диана как бы со стороны собственный голос.
– Кажется, ничего не сломал.
Диана попятилась от продолжавшего лежать Дона и непроизвольно с силой вонзила лезвие в песчаный грунт. Она уже вновь бежала к Холту, когда высвобожденное животное вскочило на ноги и позволило наконец Дону встать. Приволакивая правую ногу, он двинулся следом за девушкой.
Холт по-прежнему стоял на коленях, прижимая руку к поврежденному плечу. Голова его запрокинулась назад, лицо побледнело и исказилось от нестерпимой боли.
– Ты жив! Слава Богу, ты жив! – Дрожащий шепот Дианы больше походил на молитву. Ее пальцы судорожно гладили его щеку, висок, словно она хотела убедиться, что он действительно остался жив. – Твое плечо…
Холт через силу улыбнулся, а его взгляд потеплел и будто ласкал заплаканное лицо Дианы.
– Плечо сломано, но и только. – Холт попытался подняться, но только поморщился от боли. – Помоги мне встать. – Смахнув с глаз слезы, Диана положила его здоровую руку себе на плечо и постаралась принять на себя большую часть его веса. Она вновь посмотрела Холту в лицо и увидела, что взгляд его обращен на поверженное животное, лежавшее всего в нескольких футах от них. – Мустанг погиб.
– Да. – Только сейчас Диана взглянула на труп. Молочно-белая шкура была вываляна в пыли п покрыта алыми потеками крови. Мертвый мустанг теперь уже не казался мифическим животным, исполненным благородной классической красоты. Шея его была слишком толстой и мускулистой, корпус чрезмерно вытянутым, а грудь непропорционально узкой. Он мог претендовать на первенство среди других диких лошадей разве что благодаря своим размерам и неподражаемой иноходи, которой ему уже никогда не мерить просторов пустыни.
– Гай пристрелил его, – тихо проговорила Диана. Первым выстрелом мустанг был ранен в грудь, а вторым – в голову, уложен наповал. Теперь она до конца осознала значение того, что совершил Гай. Она взглянула на Холта. – Он спас тебе жизнь, Холт. Он убил иноходца, чтобы спасти тебя от смерти.
Холт посмотрел в направлении лагеря. Диана тоже обернулась и увидела Гая, продолжавшего стоять на прежнем месте с карабином в опущенной правой руке. Хотя лица его разглядеть было невозможно, Диана была уверена, что он тоже смотрит на них. Гай медленно повернулся и подошел к оседланной лошади. Он вложил карабин в сумку и вскочил в седло. Бросив в их сторону последний взгляд, он какое-то время сидел неподвижно, а потом пришпорил коня и рысью двинулся в сторону восходящего солнца.
– Он уезжает. Он уже никогда не вернется.
Услышав его уверенный голос, Диана пристально посмотрела Холту в лицо. Он стоял, словно окаменев. Глаза его походили сейчас не столько на холодные голубые льдинки, сколько на жгучее расплавленное серебро.
– Может быть, вернется… когда-нибудь. – Диана перевела взгляд на продолжавшее разрастаться вдали облако пыли. Отныне они все будут делить на двоих – разлуку, боль, надежду и любовь.