Страница:
– Прекрасно! – храбро солгала Диана. На самом деле она чувствовала себя совершенно разбитой. Ее мир рассыпался на куски подобно раскиданной головоломке. И маловероятно, что картина останется той же, ведь она вряд ли вновь сумеет собрать все фрагменты.
– Никогда бы не подумала, что Майор может послать тебя, – заметила она слегка раздраженно, стараясь сменить тему разговора.
– А кого же еще? Разве я не был всегда вашим рабом? – пошутил Гай, но глаза его оставались серьезными.
Сообразив, что он все еще держит ее за руки, Диана осторожно высвободилась.
– Точно, – принужденно улыбнулась она, тоже решив считать его слова шуткой. – Где твоя машина?
– Перед входом. Сейчас возьмем багаж и поедем.
– Он уже должен быть доставлен. – Она оглянулась и не увидела вокруг никого из тех, кто прилетел с ней одним рейсом. Кроме билетного кассира и охранника в помещении остались только ожидавшие отлета.
– Наверное, – согласился Гай, тоже обнаружив, что они остались последними из недавно прибывших. На улице под навесом сиротливо стояли оба чемодана Дианы. – Это все?
– Остальные вещи прибудут через день или два.
Пока Гай нес ее не очень внушительный багаж к машине, Диана разглядывала его. Кроме цвета волос, почти ничего в нем не напоминало того бледного худого мальчика, что приехал на ранчо десять лет назад. «Десять лет, – подумала она. – Значит, Гаю теперь девятнадцать». Она не видела его, когда в прошлый раз приезжала домой. В те выходные он уехал куда-то в дальний конец ранчо проверять ограждение.
Во время их последней встречи Гаю только-только исполнилось шестнадцать. Теперь он превратился в мускулистого и симпатичного молодого человека, хотя и не отличавшегося классической красотой, как Рэнд. В Гае было что-то чистое и искреннее, и Дианавдруг почувствовала себя неуютно от ощущения этого контраста.
– Что случилось? – нахмурился Гай, и Диана поняла, что он заметил ее изучающий взгляд.
– Я думала о том, в какую омерзительную грязь превратила свою жизнь, – тихо ответила Диана и горько вздохнула, забираясь в кабину пикапа.
Гай захлопнул за ней дверцу и на мгновение задержался у открытого окошка.
– Никто не застрахован от ошибок, Диана.
«Конечно, но это была не просто ошибка, а полное и окончательное поражение», – подумала Диана. Но она была благодарна за поддержку.
– А некоторые делают очень большие ошибки. – Ее губы искривились в горькой усмешке. – Правда?
– Точно! – улыбнулся ей в ответ Гай. Он обошел машину спереди и сел за руль. Выехав с территории аэропорта, он привычно свернул на шоссе, бежавшее на юг.
– Может, хотите остановиться в городе, чтобы выпить кофе и перекусить?
– Нет, – покачала головой Диана. – Больше всего мне сейчас хочется поскорее попасть на ранчо.
– Я рад, что вы вернулись домой, – радостно сообщил ей Гай.
– Я тоже, – но в ее голосе бодрости не ощущалось.
Наверное, ей вообще не следовало уезжать, но теперь как-то бессмысленно об этом сожалеть.
– Как дела на ранчо?
– Отлично.
Диана взглянула на него. Жесткий профиль Гая напомнил о его отце.
– Как ваши взаимоотношения с Холтом? – спросила она, вспомнив их прежнюю отчужденность.
– Получше. – Губы молодого человека все же скривились в ироничной усмешке. – Если можно так выразиться, мы постепенно научились терпеть друг друга. Холт очень тяжелый человек. Я никогда не мог определить, что у него на душе и почему он возится со мной. Из чувства вины, наверное.
Диана с трудом представляла, что Холт Мэлори способен чувствовать себя в чем-то виноватым. Внезапно ей расхотелось обсуждать это с Гаем.
– Как Майор?
– Поправляется, – ответил Гай и притормозил перед поворотом.
– То есть как – поправляется?! Что ты имеешь в виду?! – нахмурилась Диана.
– Разве вы не знали? – он бросил на нее удивленный взгляд. – Пару месяцев назад Майор перенес еще один сильный сердечный приступ.
Холодок пробежал у нее по спине. Она, оцепенев, смотрела на дорогу прямо перед собой.
– Нет, я не знала, – глухо сказала она. – Он ни единым словом не обмолвился о том, что плохо себя чувствует, ни в письмах, ни по телефону. Почему никто не сообщил мне? Это обязанность Холта. Почему он этого не сделал?
– Наверное, думал, что вы знаете. – Гай вовсе не пытался защитить отца, а просто высказывал предположение.
– Два месяца назад… Как раз когда я сообщила Майору, что у нас с Рэндом проблемы, – вслух стала вспоминать Диана.
– Это не имеет к его состоянию никакого отношения. – Кажется, Гай понял, о чем она думает. – Майор просто перетрудился. Во время отела ударили холода, и нам пришлось работать-до упаду, чтобы уменьшить потери.
Диана пыталась заставить себя поверить в версию Гая.
– А как он воспринял известие о нашем с Рэндом разводе?
– Довольно стоически. Конечно, он расстроился, но… – Гай замялся. – Почему вы вышли за него замуж, Диана? – неожиданно спросил он.
– Не знаю, – она пожала плечами и посмотрела в окно. – Мне казалось, что я люблю его. Рэнд был таким красивым, умным, удачливым. Он хотел жениться на мне и понравился Майору. Не знаю, может, мне просто нужно было, чтобы кто-то меня любил.
Долгое время они ехали молча. Шоссе взбиралось в гору, пересекало редкий лесок, состоящий из чахлых сосен, и спускалось в долину, поросшую травой и пестревшую яркими цветами шалфея. Когда они заговорили снова, то уже старательно избегали больных тем.
Примерно через час Гай свернул во двор ранчо и остановился. Диана пристально смотрела на дом, где прошло ее детство. Она надеялась увидеть стоящего на крыльце Майора, который вышел встречать ее, услышав звук приближающегося автомобиля. Нокрыльцо было пустым. Ей стало как-то безнадежно тоскливо.
– Диана?
Гай распахнул дверцу пикапа и ждал, пока она выйдет. Она вылезла из машины, нервно проведя рукой по своей строгого покроя юбке.
– Идите же в дом, – поторопил он, когда Диана в нерешительности остановилась рядом с ним. – Я принесу чемоданы.
Диана вошла. Гай держался шага на два позади нее. Все выглядело точно так же, как в то время, когда она жила здесь. Даже мебель не переставляли. Оглянувшись по сторонам, она почувствовала, как к горлу подкатывается ком. Из коридора, ведущего в кухню, показалась экономка.
– Привет, Софи.
Женщина, казалось, нисколько не постарела.
– Здравствуйте, мисс. Майор отдыхает в своей комнате.
– Как он?
– Хорошо, но доктор настаивает, чтобы он утром и днем проводил пару часов в постели, – объяснила Софи. – Идите к нему.
Экономка взглянула на Гая, стоявшего на пороге с чемоданами в руках.
– Я покажу Гаю, куда отнести ваши вещи. Только теперь Диана поняла, что побаивается встречи с Майором. Она чувствовала себя блудной дочерью, которая вернулась домой и не знает, как ее встретят. Девушка беспомощно взглянула на Гая, который весь последний час словами и даже просто своим молчанием приободрял ее.
– Идите, – улыбнулся он. – Увидимся за ленчем.
– Спасибо, что встретил меня в аэропорту, – поблагодарила Диана и поспешила пройти к отцу, пока не улетучились последние остатки ее мужества.
Дверь была закрыта, и она постучала. В ответ твердый мужской голос пригласил ее войти. Майор, полностью одетый, лежал на застеленной кровати поверх покрывала.
– Диана, – улыбнулся он. – Мне показалось, что я слышал звук подъехавшей машины, и подумал, что это, должно быть, ты.
Он не сделал попытки встать с кровати при появлении дочери.
– Здравствуй, отец, – Диана порывисто склонилась к отцу и поцеловала его в щеку. – Как ты?
– Прекрасно! – он ободряюще похлопал ее по руке. Диана видела, что болезнь наложила свой отпечаток на этого полного жизненной энергии человека. Он похудел, хотя оставался еще физически крепким. У него был землистый цвет лица, а волосы стали совсем седыми. Ее горло сжали спазмы.
– Прости, что не встретил тебя в аэропорту, – он скорчил кислую гримасу. – Мне было велено отдыхать. Не так-то просто подчиняться приказам, когда привык только их отдавать.
Его по-прежнему проницательные глаза пристально рассматривали дочь.
– А вот что я действительно хочу знать, так это как ты себя чувствуешь.
– Прекрасно, – солгала Диана уже не в первый раз, встала и, обхватив себя руками за плечи, медленно отошла от кровати. Глаза ее блестели от слез, и ей хотелось скрыть их. – Это все из-за меня, правда?
– Диана, – укоризненно протянул он. – Какие глупости! Прекрати!
– Никакие не глупости. Я получила диплом, но не знаю, что с ним теперь делать. Мой брак распался, и я даже не привезла тебе внука. – Диана перечисляла свои неудачи, как будто хотела исповедоваться в грехах.
– Образование еще никогда никому не мешало, и громадное количество браков распадается. Тут я ничего страшного не вижу. Что касается внука, то я рад, что у вас с Рэндом не было детей, учитывая то, что случилось. Одной очень трудно воспитать ребенка, как, впрочем, и одному. Уж я-то знаю, – напомнил ей Майор. – Я вовсе не хочу, чтобы ты жалела себя. Ты просто устала. Нельзя требовать слишком многого даже от собственной дочери. Со временем у тебя появится еще шанс, и все будет хорошо.
– Не нужен мне никакой шанс, – ответила Диана и смахнула слезы. – Я приехала домой, Майор, и останусь здесь навсегда! Здесь мое сердце! И на этот раз тебе не удастся отослать меня.
Взглянув на лежащую перед ней бледную тень некогда могучего человека, Диана поняла, что действительно нужна ему.
– Я никогда не отсылал тебя, – непривычно мягко сказал майор.
Она не стала спорить.
– Как бы то ни было, я вернулась. – Диана беззаботно пожала плечами. – И ты теперь оказался с двадцатичетырехлетней дочерью на руках… нравится тебе это или нет.
– И, похоже, я ничего не могу с этим поделать? – спросил Майор, бросив на нее любящий взгляд.
– Теперь я намерена сама ухаживать за вами, сэр. – Ослепительная улыбка никак не соответствовала выражению темно-синих глаз Дианы, в глубине которых застыла мольба не отказываться от ее помощи.
– Разве я только что не говорил тебе, что ты самая лучшая в мире дочь? – Голос Майора потеплел от переполнявших его чувств.
– Только что не говорил, – возразила Диана. – Скажешь попозже, когда отдохнешь. Мне нужно распаковать вещи. А затем я, наверное, немного поброжу вокруг, чтобы вспомнить самые любимые здешние места.
– Увидимся за ленчем. – Майор слегка улыбался, глядя на нее.
Когда Диана закрыла за собой дверь отцовской спальни, улыбка медленно сползла с ее лица. Она не спеша отправилась в свою комнату, к нераспакованным чемоданам. Знакомые стены внушали ей чувство безопасности, ей здесь было уютно и спокойно. В этом доме, на этом ранчо с ней не могло случиться ничего плохого. Главную ошибку она совершила, уехав отсюда.
Тяжелая и оскорбительная процедура развода, через которую ей пришлось пройти, теперь казалась почти забытой. Диана быстро разложила вещи и натянула свои единственные джинсы, охваченная внезапным желанием пройтись по ранчо и обнаружить здесь приметы ее прошлой жизни. Ее старые ботинки по-прежнему стояли в туалете, и Диана надела их.
Выйдя из дома, она направилась к загонам для лошадей. Ее лицо сияло неподдельной радостью, когда она гладила седеющую морду гнедого жеребца, который, как прежде, подошел поприветствовать ее. Вдали, у подножия гор, она видела темные силуэты пасущихся на сочных лугах коней. Скорее всего это молодые животные, одно– и двухлетки.
Ее мысли вернулись к стареющему арабскому скакуну, чьи предки, как известно, происходили из самых глубин дикой пустыни. Преклонный возраст никак не отразился на его классической красоте. Необыкновенно изящная голова с большими и блестящими темными глазами и безупречной формы корпус являлись несомненными признаками породы.
Еще раз потрепав жеребца по лоснящейся шее, Диана направилась к конюшне, сверкавшей свежевыкрашенными белыми стенами. Дверь была открыта, и девушка вошла внутрь. После яркого солнечного света ее глаза не сразу привыкли к темноте.
В полутьме слышалось фырканье лошадей и шорох разбрасываемой копытами соломенной подстилки, устилающей пол конюшни. От знакомых запахов сена, лошадей, кожи и седельного мыла губы девушки расплылись в блаженной улыбке.
У двери послышались шаги и звук волочащихся по земле сыромятных ремней. Диана повернулась, чтобы поздороваться, потому что это наверняка был один из конюхов. Она с удовольствием ожидала встречи с Руби Спенсером или еще с кем-нибудь из старых работников Майора.
Но это оказался Холт Мэлори. Он равнодушно скользнул взглядом по лицу Дианы, явно узнал ее, но, никак не пожелав отреагировать на ее присутствие, проскользнул мимо – в кладовую. На мгновение Диане показалось, что эти серые, почти бесцветные глаза принадлежат столетнему старику, который все уже в жизни видел и все испытал. Помнится, та же мысль пришла ей в голову во время их первой встречи. И точно так же она поежилась от острой инстинктивной неприязни.
Задетая тем, что Холт с ней даже не поздоровался, Диана последовала за ним и остановилась на пороге. Она смотрела, как он снял с плеча седло и повесил на деревянную стойку. Чем он вовсе не походил на старика, так это фигурой: широкие плечи, тонкая талия и узкие бедра – ни унции лишнего веса. У нее неожиданно возникло странное ощущение, что даже лезвие ножа не сможет пронзить эти стальные мускулы.
– Вы нисколько не изменились, миссис Каммингс, – не поворачиваясь, произнес он, растягивая слова. В его скрипучем и лишенном эмоций голосе угадывалась издевка. – По-прежнему бегаете в обтягивающих штанах и полураспахнутой блузке? За кем на этот раз?
Ее рука испуганно метнулась к груди, и пальцы принялись застегивать выскользнувшую из петли пуговицу. Кровь прихлынула к ее щекам, в глазах мелькнуло возмущение.
– Ни за кем! – резко ответила она. – И потрудитесь называть меня Сомерс. Я официально вернула себе девичью фамилию. А вы тоже не изменились, Холт. Такой же холодный и высокомерный хам, каким были всегда.
Он повернулся к ней. Годы сделали черты его лица еще более резкими. Каштановые волосы, выбивавшиеся из-под неизменной стетсоновской шляпы, отливали золотом. Диана смотрела на его притворно ленивую позу, за которой скрывалась настороженность. У него был завораживающий и недвусмысленно опасный вид, как у раскачивающейся перед броском кобры.
– Зачем вы вернулись?
Диане его слова показались оскорбительными, но она все же ответила:
– Глупый вопрос! Это мой дом!
– И надолго вы сюда? – Холт никак не отреагировал на ее едва сдерживаемую ярость.
– Это мой дом! – повторила она с нажимом. – И я не собираюсь никуда уезжать.
– Разве мало бед вы натворили?
– Бед?!
– Я предупреждал – только посмейте причинить зло Майору. Он, возможно, болен, но ведь не слеп. Если вы намерены и впредь продолжать ваши похождения, то не сможете скрыть их от него. Тогда вам придется держать ответ передо мной.
– Мои похождения! – Ее потрясенный взгляд был достаточно красноречив. – Что вы знаете о…
– Неужели вы действительно думаете, что грязные истории о вашем замужестве не достигли этой части штата? – Он презрительно взглянул на нее, ина его скулах вздулись желваки. – Разве, не ваша супружеская неверность послужила причиной развода?
– Откуда… кто… – мысли ее путались. Она и представить себе не могла, что эти отвратительные сплетни заберутся так далеко.
– Здесь много медных рудников, – напомнил ей Холт. – Вероятно, эти истории обошли все шахты, учитывая деловые связи вашего бывшего мужа. У здешних сплетников был настоящий праздник, когда до них дошли слухи о том, как весело проводит время дочка Майора.
– О Боже! – простонала Диана и отвернулась. – Это же все ложь от первого и до последнего слова. У меня никогда никого не было. Рэнд помешался на ревности… он…
Она вновь перевела взгляд на Холта и затаила дыхание.
– Майор – он тоже слышал эти разговоры, да? – Холт прищурился и окинул ее испытующим взглядом своих пронзительных серых глаз.
– Надо полагать. Впрочем, я не спрашивал.
– Удивляюсь, что вы тут же не побежали ему докладывать! – Диана не упустила возможности перейти в наступление.
– Я пытаюсь помочь Майору, а не наоборот.
– Неужели? И именно поэтому не сообщили мне, что у него снова был сердечный приступ? – не сдавалась Диана.
– Я и в мыслях не держал, что вы можете быть не в курсе, – спокойно ответил Холт. – Но если бы это было мне известно, то все равно не сообщил бы.
– Это мой отец! Я имею право знать!
– Зачем? Чтобы примчаться и принести в дом все грязные подробности своего развода? Вряд ли это пошло бы ему на пользу, – презрительно бросил тот в ответ.
– Вы считаете, что я настолько дурная дочь, что даже не испытываю потребности быть рядом с отцом, когда он нуждается во мне?
– Нет нужды притворяться. Я прекрасно знаю, что вы за дочь – испорченная и эгоистичная.
Диана с размаху влепила ему пощечину и тут же почувствовала жгучую боль в ладони от соприкосновения с его щекой. Отчего-то эта боль доставила ей удовольствие. Всего секунду она наслаждалась этим ощущением, а потом что-то с силой обрушилось и на ее щеку, так что аж голова дернулась в сторону, а к глазам подступили слезы. Потрясенная, она прикрыла горящее лицо рукой и взглянула на ударившего ее мужчину.
– Теперь и я знаю, что вы за человек. Вам нравится бить слабого, правда? – с презрением сказала она. – Это дает вам ощущение силы и власти?
– А что, по-вашему, я должен был делать? Я давно уже перестал подставлять вторую щеку. – Холт был быстр, силен и опасен. Доброту и мягкость – если они у него и были – он прятал глубоко внутри и тщательно охранял.
Не говоря больше ни слова, Холт, высокий и внушительный, прошел мимо нее с таким видом, будто она была пустым местом. Никто и никогда еще не заставлял Диану чувствовать себя такой оскорбленной и беспомощной. Она повернулась ему вслед, но он успел уже выйти из кладовой и даже из конюшни.
– Чтоб ты провалился! – всхлипнув, крикнула она ему вслед.
4
– Никогда бы не подумала, что Майор может послать тебя, – заметила она слегка раздраженно, стараясь сменить тему разговора.
– А кого же еще? Разве я не был всегда вашим рабом? – пошутил Гай, но глаза его оставались серьезными.
Сообразив, что он все еще держит ее за руки, Диана осторожно высвободилась.
– Точно, – принужденно улыбнулась она, тоже решив считать его слова шуткой. – Где твоя машина?
– Перед входом. Сейчас возьмем багаж и поедем.
– Он уже должен быть доставлен. – Она оглянулась и не увидела вокруг никого из тех, кто прилетел с ней одним рейсом. Кроме билетного кассира и охранника в помещении остались только ожидавшие отлета.
– Наверное, – согласился Гай, тоже обнаружив, что они остались последними из недавно прибывших. На улице под навесом сиротливо стояли оба чемодана Дианы. – Это все?
– Остальные вещи прибудут через день или два.
Пока Гай нес ее не очень внушительный багаж к машине, Диана разглядывала его. Кроме цвета волос, почти ничего в нем не напоминало того бледного худого мальчика, что приехал на ранчо десять лет назад. «Десять лет, – подумала она. – Значит, Гаю теперь девятнадцать». Она не видела его, когда в прошлый раз приезжала домой. В те выходные он уехал куда-то в дальний конец ранчо проверять ограждение.
Во время их последней встречи Гаю только-только исполнилось шестнадцать. Теперь он превратился в мускулистого и симпатичного молодого человека, хотя и не отличавшегося классической красотой, как Рэнд. В Гае было что-то чистое и искреннее, и Дианавдруг почувствовала себя неуютно от ощущения этого контраста.
– Что случилось? – нахмурился Гай, и Диана поняла, что он заметил ее изучающий взгляд.
– Я думала о том, в какую омерзительную грязь превратила свою жизнь, – тихо ответила Диана и горько вздохнула, забираясь в кабину пикапа.
Гай захлопнул за ней дверцу и на мгновение задержался у открытого окошка.
– Никто не застрахован от ошибок, Диана.
«Конечно, но это была не просто ошибка, а полное и окончательное поражение», – подумала Диана. Но она была благодарна за поддержку.
– А некоторые делают очень большие ошибки. – Ее губы искривились в горькой усмешке. – Правда?
– Точно! – улыбнулся ей в ответ Гай. Он обошел машину спереди и сел за руль. Выехав с территории аэропорта, он привычно свернул на шоссе, бежавшее на юг.
– Может, хотите остановиться в городе, чтобы выпить кофе и перекусить?
– Нет, – покачала головой Диана. – Больше всего мне сейчас хочется поскорее попасть на ранчо.
– Я рад, что вы вернулись домой, – радостно сообщил ей Гай.
– Я тоже, – но в ее голосе бодрости не ощущалось.
Наверное, ей вообще не следовало уезжать, но теперь как-то бессмысленно об этом сожалеть.
– Как дела на ранчо?
– Отлично.
Диана взглянула на него. Жесткий профиль Гая напомнил о его отце.
– Как ваши взаимоотношения с Холтом? – спросила она, вспомнив их прежнюю отчужденность.
– Получше. – Губы молодого человека все же скривились в ироничной усмешке. – Если можно так выразиться, мы постепенно научились терпеть друг друга. Холт очень тяжелый человек. Я никогда не мог определить, что у него на душе и почему он возится со мной. Из чувства вины, наверное.
Диана с трудом представляла, что Холт Мэлори способен чувствовать себя в чем-то виноватым. Внезапно ей расхотелось обсуждать это с Гаем.
– Как Майор?
– Поправляется, – ответил Гай и притормозил перед поворотом.
– То есть как – поправляется?! Что ты имеешь в виду?! – нахмурилась Диана.
– Разве вы не знали? – он бросил на нее удивленный взгляд. – Пару месяцев назад Майор перенес еще один сильный сердечный приступ.
Холодок пробежал у нее по спине. Она, оцепенев, смотрела на дорогу прямо перед собой.
– Нет, я не знала, – глухо сказала она. – Он ни единым словом не обмолвился о том, что плохо себя чувствует, ни в письмах, ни по телефону. Почему никто не сообщил мне? Это обязанность Холта. Почему он этого не сделал?
– Наверное, думал, что вы знаете. – Гай вовсе не пытался защитить отца, а просто высказывал предположение.
– Два месяца назад… Как раз когда я сообщила Майору, что у нас с Рэндом проблемы, – вслух стала вспоминать Диана.
– Это не имеет к его состоянию никакого отношения. – Кажется, Гай понял, о чем она думает. – Майор просто перетрудился. Во время отела ударили холода, и нам пришлось работать-до упаду, чтобы уменьшить потери.
Диана пыталась заставить себя поверить в версию Гая.
– А как он воспринял известие о нашем с Рэндом разводе?
– Довольно стоически. Конечно, он расстроился, но… – Гай замялся. – Почему вы вышли за него замуж, Диана? – неожиданно спросил он.
– Не знаю, – она пожала плечами и посмотрела в окно. – Мне казалось, что я люблю его. Рэнд был таким красивым, умным, удачливым. Он хотел жениться на мне и понравился Майору. Не знаю, может, мне просто нужно было, чтобы кто-то меня любил.
Долгое время они ехали молча. Шоссе взбиралось в гору, пересекало редкий лесок, состоящий из чахлых сосен, и спускалось в долину, поросшую травой и пестревшую яркими цветами шалфея. Когда они заговорили снова, то уже старательно избегали больных тем.
Примерно через час Гай свернул во двор ранчо и остановился. Диана пристально смотрела на дом, где прошло ее детство. Она надеялась увидеть стоящего на крыльце Майора, который вышел встречать ее, услышав звук приближающегося автомобиля. Нокрыльцо было пустым. Ей стало как-то безнадежно тоскливо.
– Диана?
Гай распахнул дверцу пикапа и ждал, пока она выйдет. Она вылезла из машины, нервно проведя рукой по своей строгого покроя юбке.
– Идите же в дом, – поторопил он, когда Диана в нерешительности остановилась рядом с ним. – Я принесу чемоданы.
Диана вошла. Гай держался шага на два позади нее. Все выглядело точно так же, как в то время, когда она жила здесь. Даже мебель не переставляли. Оглянувшись по сторонам, она почувствовала, как к горлу подкатывается ком. Из коридора, ведущего в кухню, показалась экономка.
– Привет, Софи.
Женщина, казалось, нисколько не постарела.
– Здравствуйте, мисс. Майор отдыхает в своей комнате.
– Как он?
– Хорошо, но доктор настаивает, чтобы он утром и днем проводил пару часов в постели, – объяснила Софи. – Идите к нему.
Экономка взглянула на Гая, стоявшего на пороге с чемоданами в руках.
– Я покажу Гаю, куда отнести ваши вещи. Только теперь Диана поняла, что побаивается встречи с Майором. Она чувствовала себя блудной дочерью, которая вернулась домой и не знает, как ее встретят. Девушка беспомощно взглянула на Гая, который весь последний час словами и даже просто своим молчанием приободрял ее.
– Идите, – улыбнулся он. – Увидимся за ленчем.
– Спасибо, что встретил меня в аэропорту, – поблагодарила Диана и поспешила пройти к отцу, пока не улетучились последние остатки ее мужества.
Дверь была закрыта, и она постучала. В ответ твердый мужской голос пригласил ее войти. Майор, полностью одетый, лежал на застеленной кровати поверх покрывала.
– Диана, – улыбнулся он. – Мне показалось, что я слышал звук подъехавшей машины, и подумал, что это, должно быть, ты.
Он не сделал попытки встать с кровати при появлении дочери.
– Здравствуй, отец, – Диана порывисто склонилась к отцу и поцеловала его в щеку. – Как ты?
– Прекрасно! – он ободряюще похлопал ее по руке. Диана видела, что болезнь наложила свой отпечаток на этого полного жизненной энергии человека. Он похудел, хотя оставался еще физически крепким. У него был землистый цвет лица, а волосы стали совсем седыми. Ее горло сжали спазмы.
– Прости, что не встретил тебя в аэропорту, – он скорчил кислую гримасу. – Мне было велено отдыхать. Не так-то просто подчиняться приказам, когда привык только их отдавать.
Его по-прежнему проницательные глаза пристально рассматривали дочь.
– А вот что я действительно хочу знать, так это как ты себя чувствуешь.
– Прекрасно, – солгала Диана уже не в первый раз, встала и, обхватив себя руками за плечи, медленно отошла от кровати. Глаза ее блестели от слез, и ей хотелось скрыть их. – Это все из-за меня, правда?
– Диана, – укоризненно протянул он. – Какие глупости! Прекрати!
– Никакие не глупости. Я получила диплом, но не знаю, что с ним теперь делать. Мой брак распался, и я даже не привезла тебе внука. – Диана перечисляла свои неудачи, как будто хотела исповедоваться в грехах.
– Образование еще никогда никому не мешало, и громадное количество браков распадается. Тут я ничего страшного не вижу. Что касается внука, то я рад, что у вас с Рэндом не было детей, учитывая то, что случилось. Одной очень трудно воспитать ребенка, как, впрочем, и одному. Уж я-то знаю, – напомнил ей Майор. – Я вовсе не хочу, чтобы ты жалела себя. Ты просто устала. Нельзя требовать слишком многого даже от собственной дочери. Со временем у тебя появится еще шанс, и все будет хорошо.
– Не нужен мне никакой шанс, – ответила Диана и смахнула слезы. – Я приехала домой, Майор, и останусь здесь навсегда! Здесь мое сердце! И на этот раз тебе не удастся отослать меня.
Взглянув на лежащую перед ней бледную тень некогда могучего человека, Диана поняла, что действительно нужна ему.
– Я никогда не отсылал тебя, – непривычно мягко сказал майор.
Она не стала спорить.
– Как бы то ни было, я вернулась. – Диана беззаботно пожала плечами. – И ты теперь оказался с двадцатичетырехлетней дочерью на руках… нравится тебе это или нет.
– И, похоже, я ничего не могу с этим поделать? – спросил Майор, бросив на нее любящий взгляд.
– Теперь я намерена сама ухаживать за вами, сэр. – Ослепительная улыбка никак не соответствовала выражению темно-синих глаз Дианы, в глубине которых застыла мольба не отказываться от ее помощи.
– Разве я только что не говорил тебе, что ты самая лучшая в мире дочь? – Голос Майора потеплел от переполнявших его чувств.
– Только что не говорил, – возразила Диана. – Скажешь попозже, когда отдохнешь. Мне нужно распаковать вещи. А затем я, наверное, немного поброжу вокруг, чтобы вспомнить самые любимые здешние места.
– Увидимся за ленчем. – Майор слегка улыбался, глядя на нее.
Когда Диана закрыла за собой дверь отцовской спальни, улыбка медленно сползла с ее лица. Она не спеша отправилась в свою комнату, к нераспакованным чемоданам. Знакомые стены внушали ей чувство безопасности, ей здесь было уютно и спокойно. В этом доме, на этом ранчо с ней не могло случиться ничего плохого. Главную ошибку она совершила, уехав отсюда.
Тяжелая и оскорбительная процедура развода, через которую ей пришлось пройти, теперь казалась почти забытой. Диана быстро разложила вещи и натянула свои единственные джинсы, охваченная внезапным желанием пройтись по ранчо и обнаружить здесь приметы ее прошлой жизни. Ее старые ботинки по-прежнему стояли в туалете, и Диана надела их.
Выйдя из дома, она направилась к загонам для лошадей. Ее лицо сияло неподдельной радостью, когда она гладила седеющую морду гнедого жеребца, который, как прежде, подошел поприветствовать ее. Вдали, у подножия гор, она видела темные силуэты пасущихся на сочных лугах коней. Скорее всего это молодые животные, одно– и двухлетки.
Ее мысли вернулись к стареющему арабскому скакуну, чьи предки, как известно, происходили из самых глубин дикой пустыни. Преклонный возраст никак не отразился на его классической красоте. Необыкновенно изящная голова с большими и блестящими темными глазами и безупречной формы корпус являлись несомненными признаками породы.
Еще раз потрепав жеребца по лоснящейся шее, Диана направилась к конюшне, сверкавшей свежевыкрашенными белыми стенами. Дверь была открыта, и девушка вошла внутрь. После яркого солнечного света ее глаза не сразу привыкли к темноте.
В полутьме слышалось фырканье лошадей и шорох разбрасываемой копытами соломенной подстилки, устилающей пол конюшни. От знакомых запахов сена, лошадей, кожи и седельного мыла губы девушки расплылись в блаженной улыбке.
У двери послышались шаги и звук волочащихся по земле сыромятных ремней. Диана повернулась, чтобы поздороваться, потому что это наверняка был один из конюхов. Она с удовольствием ожидала встречи с Руби Спенсером или еще с кем-нибудь из старых работников Майора.
Но это оказался Холт Мэлори. Он равнодушно скользнул взглядом по лицу Дианы, явно узнал ее, но, никак не пожелав отреагировать на ее присутствие, проскользнул мимо – в кладовую. На мгновение Диане показалось, что эти серые, почти бесцветные глаза принадлежат столетнему старику, который все уже в жизни видел и все испытал. Помнится, та же мысль пришла ей в голову во время их первой встречи. И точно так же она поежилась от острой инстинктивной неприязни.
Задетая тем, что Холт с ней даже не поздоровался, Диана последовала за ним и остановилась на пороге. Она смотрела, как он снял с плеча седло и повесил на деревянную стойку. Чем он вовсе не походил на старика, так это фигурой: широкие плечи, тонкая талия и узкие бедра – ни унции лишнего веса. У нее неожиданно возникло странное ощущение, что даже лезвие ножа не сможет пронзить эти стальные мускулы.
– Вы нисколько не изменились, миссис Каммингс, – не поворачиваясь, произнес он, растягивая слова. В его скрипучем и лишенном эмоций голосе угадывалась издевка. – По-прежнему бегаете в обтягивающих штанах и полураспахнутой блузке? За кем на этот раз?
Ее рука испуганно метнулась к груди, и пальцы принялись застегивать выскользнувшую из петли пуговицу. Кровь прихлынула к ее щекам, в глазах мелькнуло возмущение.
– Ни за кем! – резко ответила она. – И потрудитесь называть меня Сомерс. Я официально вернула себе девичью фамилию. А вы тоже не изменились, Холт. Такой же холодный и высокомерный хам, каким были всегда.
Он повернулся к ней. Годы сделали черты его лица еще более резкими. Каштановые волосы, выбивавшиеся из-под неизменной стетсоновской шляпы, отливали золотом. Диана смотрела на его притворно ленивую позу, за которой скрывалась настороженность. У него был завораживающий и недвусмысленно опасный вид, как у раскачивающейся перед броском кобры.
– Зачем вы вернулись?
Диане его слова показались оскорбительными, но она все же ответила:
– Глупый вопрос! Это мой дом!
– И надолго вы сюда? – Холт никак не отреагировал на ее едва сдерживаемую ярость.
– Это мой дом! – повторила она с нажимом. – И я не собираюсь никуда уезжать.
– Разве мало бед вы натворили?
– Бед?!
– Я предупреждал – только посмейте причинить зло Майору. Он, возможно, болен, но ведь не слеп. Если вы намерены и впредь продолжать ваши похождения, то не сможете скрыть их от него. Тогда вам придется держать ответ передо мной.
– Мои похождения! – Ее потрясенный взгляд был достаточно красноречив. – Что вы знаете о…
– Неужели вы действительно думаете, что грязные истории о вашем замужестве не достигли этой части штата? – Он презрительно взглянул на нее, ина его скулах вздулись желваки. – Разве, не ваша супружеская неверность послужила причиной развода?
– Откуда… кто… – мысли ее путались. Она и представить себе не могла, что эти отвратительные сплетни заберутся так далеко.
– Здесь много медных рудников, – напомнил ей Холт. – Вероятно, эти истории обошли все шахты, учитывая деловые связи вашего бывшего мужа. У здешних сплетников был настоящий праздник, когда до них дошли слухи о том, как весело проводит время дочка Майора.
– О Боже! – простонала Диана и отвернулась. – Это же все ложь от первого и до последнего слова. У меня никогда никого не было. Рэнд помешался на ревности… он…
Она вновь перевела взгляд на Холта и затаила дыхание.
– Майор – он тоже слышал эти разговоры, да? – Холт прищурился и окинул ее испытующим взглядом своих пронзительных серых глаз.
– Надо полагать. Впрочем, я не спрашивал.
– Удивляюсь, что вы тут же не побежали ему докладывать! – Диана не упустила возможности перейти в наступление.
– Я пытаюсь помочь Майору, а не наоборот.
– Неужели? И именно поэтому не сообщили мне, что у него снова был сердечный приступ? – не сдавалась Диана.
– Я и в мыслях не держал, что вы можете быть не в курсе, – спокойно ответил Холт. – Но если бы это было мне известно, то все равно не сообщил бы.
– Это мой отец! Я имею право знать!
– Зачем? Чтобы примчаться и принести в дом все грязные подробности своего развода? Вряд ли это пошло бы ему на пользу, – презрительно бросил тот в ответ.
– Вы считаете, что я настолько дурная дочь, что даже не испытываю потребности быть рядом с отцом, когда он нуждается во мне?
– Нет нужды притворяться. Я прекрасно знаю, что вы за дочь – испорченная и эгоистичная.
Диана с размаху влепила ему пощечину и тут же почувствовала жгучую боль в ладони от соприкосновения с его щекой. Отчего-то эта боль доставила ей удовольствие. Всего секунду она наслаждалась этим ощущением, а потом что-то с силой обрушилось и на ее щеку, так что аж голова дернулась в сторону, а к глазам подступили слезы. Потрясенная, она прикрыла горящее лицо рукой и взглянула на ударившего ее мужчину.
– Теперь и я знаю, что вы за человек. Вам нравится бить слабого, правда? – с презрением сказала она. – Это дает вам ощущение силы и власти?
– А что, по-вашему, я должен был делать? Я давно уже перестал подставлять вторую щеку. – Холт был быстр, силен и опасен. Доброту и мягкость – если они у него и были – он прятал глубоко внутри и тщательно охранял.
Не говоря больше ни слова, Холт, высокий и внушительный, прошел мимо нее с таким видом, будто она была пустым местом. Никто и никогда еще не заставлял Диану чувствовать себя такой оскорбленной и беспомощной. Она повернулась ему вслед, но он успел уже выйти из кладовой и даже из конюшни.
– Чтоб ты провалился! – всхлипнув, крикнула она ему вслед.
4
Когда Холт и Гай вошли в дом, Диана помогала Софи накрывать стол к ленчу. Холт коротко кивнул в сторону женщин и подошел к Майору. Диана еле сдерживалась, понимая, что приветствие предназначалось не ей. Она решила платить этому невеже той же монетой.
– Помочь? – спросил Гай.
По удивленному взгляду Софи Диана поняла, что в ее отсутствие молодой человек не предлагал свои услуги.
– Спасибо, Гай. Мы уже закончили. – Она поставила последний стакан на стол. – Осталось только разложить еду по тарелкам и принести сюда.
Диана пошла вслед за Софи на кухню и вернулась, неся миску с дымящейся подливкой. Дверь резко распахнулась, и в столовую вошел Руби Спенсер. Он отыскал взглядом Майора и снял пыльную, пропитавшуюся потом шляпу, держа ее обеими руками прямо перед собой. Его жесткие, темные с сединой волосы торчали в разные стороны, как будто несколько недель не видели не только расчески, но и мыла.
Наконец Руби заговорил, обращаясь при этом к Холту:
– Я обыскал все закоулки, но не нашел и следа этой гнедой кобылы. Говорил я вам, что ее нигде нет, но вы не слушали. Я потратил целое утро на поиски этой проклятой лошади, прекрасно зная, что это бесполезно. Как будто мне больше нечего делать.
– Что за кобыла? – заинтересованно спросила Диана.
– Нашира, – ответил Гай, увидев, что Холт молчит. – Вы должны ее помнить. У нее еще звездочка на лбу и белые чулки на всех четырех ногах. Жеребята всегда как две капли воды похожи на нее.
– Конечно, помню, – кивнула Диана. – Она жеребилась той весной, когда приехали вы с отцом.
– В этом году она осталась яловой, и Холт выпустил ее вместе с однолетками, – объяснил Гай.
– Ты нашел, где она могла выбраться? – повернулся Холт к Руби.
– Да, в одном месте оборвана верхняя проволока изгороди. На той стороне вполне четкие следы, – сообщил Спенсер. – Я узнал их и пытался проследить, но потом они смешались с отпечатками копыт диких лошадей.
Холт вскинул брови, что-то прикидывая про себя.
– Так она ушла с табуном?
– Что я вам, индеец? – запротестовал Руби. – На этих камнях разве отличишь один отпечаток от другого. Единственное, что я точно могу сказать, – там было не больше четырех лошадей. Непохоже на жеребца со своим гаремом, если, конечно, хотите знать мое мнение. Скорее всего это несколько отбившихся от табуна однолеток. Я не слыхал, чтобыв окрестностях ранчо были теперь дикие лошади. Обычно они стараются держаться подальше от человека, если только нет засухи. А недавно как раз прошли дожди. Не то что два года назад, когда…
– Мы помним ту засуху, Руби, – остановил Майор не в миру разболтавшегося Руби.
– Да, конечно, – уважительно кивнул тот. – Вы, наверное, опять пошлете меня на поиски кобылы. Но если ее одолела тяга к странствиям, то один Бог знает, как далеко она могла уйти. Ну, например…
– Думаю, в этом нет необходимости, – поспешно заявил Холт. – Через день-другой она сама вернется. Должна по крайней мере хотя бы в поисках воды.
– А может, и нет, – резонно возразил Руби. – Дожди-то были. Ей и ни к чему возвращаться на ранчо. Найдет воду и на воле, особенно если ходит с диким табуном.
– Это ее территория. Обычно кобыла не уходит далеко от дома. По крайней мере раньше за ней этого не водилось, – заметил Холт.
– Это ничего не значит. – Руби собрался было пустить струю коричневой от жевательного табака слюны, но вовремя вспомнил, что находится у Майора в доме. – Не может быть ничего более дикого, чем домашняя лошадь, впервые глотнувшая свободы. Все здешние дикие лошади ведут происхождение от домашних. До появления испанцев здесь вообще их не было. Несколько верховых лошадей потерялись и…
– Ленч готов. – Голос Софи прозвучал как нельзя кстати, избавив присутствующих от экскурса в историю появления лошадей в Америке.
– Ну, если вы считаете, что мне уже не нужно идти искать эту кобылу, то я, пожалуй, вернусь к своей работе. Не буду вам мешать, – сказал Руби и с наслаждением потянул носом воздух. – Пахнет здорово! Уж и не помню, когда в последний раз ел пищу не из консервной банки.
– Почему бы тебе не присоединиться к нам, Руби? – откликнулась на его намек Диана. – Здесь хватит на всех.
– Я не хотел навязываться. – И он уже обрадованно пошел к столу. – Но, если у вас и правда достаточно еды, это будет для меня настоящим пиром.
– Конечно, – успокоила его Диана и кротко улыбнулась в ответ на раздраженный взгляд Майора. – Садись где хочешь, Руби. Я сейчас принесу еще прибор.
Когда все устроились, Диана оказалась на противоположном от отца конце стола. Справа от нее сидел Гай, слева – Руби Спенсер. Майор произнес молитву, и все склонились над тарелками.
Внимание присутствующих было полностью поглощено едой.
– Руби, тебе в молодости приходилось ловить диких лошадей? – наконец прервал затянувшееся молчание Гай.
– Конечно, – ответил тот с полным ртом. – Но это было очень давно. Черт…
Руби бросил короткий взгляд на Майора и сменил тон.
– …Ну, я был тогда совсем мальчишкой, помоложе тебя. Здорово было нестись сломя голову за потревоженным табуном, зная, что, если лошадь под тобой сделает неверный шаг, вы оба свернете себе шею. – Его глаза загорелись от всколыхнувшихся вдруг воспоминаний. Казалось, он заново переживает опасности погони. Затем он вздохнул и вернулся к действительности. – Конечно, это было еще до того, как приняли закон об их защите, – произнес он, не скрывая недовольства.
– Но если бы не этот закон, не осталось бы и мустангов, – заметил Гай.
– Ну да, конечно. Зато теперь их развелось слишком много, – не сдавался Руби. – У диких лошадей сейчас и врагов-то нет, кроме человека. Пум в горах почти не осталось. Ну, койот иногда настигнет хромое или совсем уж старое животное. А остальные…
Он пожал плечами, давая понять, что этим животным некого опасаться.
– Нет ничего прекраснее несущейся во весь опор дикой лошади. – Диана не приняла во внимание его практические доводы. – Однажды я поднималась по склону каньона и за поворотом наткнулась на мустанга. Никогда не забуду, как он поднял голову, испуганно фыркнул, а затем стремглав умчался к холмам.
– Конечно, красиво, кто спорит, – кивнул Руби. – Но если охотники не будут контролировать их численность, то они превратятся в настоящую напасть для фермеров и владельцев ранчо. Я не хочу сказать, что нужно избавиться от всех мустангов. Распоряжаетесь здесь вы! – Он ткнул вилкой в сторону хозяина. – Но ведь нельзя же делить пастбища с дикими лошадьми, особенно когда наступают трудные времена. Мустанг, как и любое другое животное, нуждается в жизненном пространстве. А когда это пространство перенаселено и наступает засуха, на них просто больно смотреть. Мешки с костями, кашляющие от полыни. – Руби пожал плечами. – Я видел это. По мне, лучше застрелить лошадь, чем обрекать ее на такую смерть.
– Происходит естественная выбраковка, – вставил Холт. – Слабые погибают, а сильные остаются.
– Возможно, – согласился Руби.
– А разве в засушливые годы нельзя их подкармливать? – предложила Диана.
– Тогда это уже не будут дикие животные. Они станут похожи на тех медведей, которые выпрашивают угощение у дороги. Дикие и гордые существа, которыми вы так восхищаетесь, исчезнут, и очень быстро. Нет, – покачал головой Руби, – если мы хотим сохранить действительно диких мустангов, лучше всего оставить их в покое. Или уж выловить всех, и тогда останутся только одомашненные лошади.
– Помочь? – спросил Гай.
По удивленному взгляду Софи Диана поняла, что в ее отсутствие молодой человек не предлагал свои услуги.
– Спасибо, Гай. Мы уже закончили. – Она поставила последний стакан на стол. – Осталось только разложить еду по тарелкам и принести сюда.
Диана пошла вслед за Софи на кухню и вернулась, неся миску с дымящейся подливкой. Дверь резко распахнулась, и в столовую вошел Руби Спенсер. Он отыскал взглядом Майора и снял пыльную, пропитавшуюся потом шляпу, держа ее обеими руками прямо перед собой. Его жесткие, темные с сединой волосы торчали в разные стороны, как будто несколько недель не видели не только расчески, но и мыла.
Наконец Руби заговорил, обращаясь при этом к Холту:
– Я обыскал все закоулки, но не нашел и следа этой гнедой кобылы. Говорил я вам, что ее нигде нет, но вы не слушали. Я потратил целое утро на поиски этой проклятой лошади, прекрасно зная, что это бесполезно. Как будто мне больше нечего делать.
– Что за кобыла? – заинтересованно спросила Диана.
– Нашира, – ответил Гай, увидев, что Холт молчит. – Вы должны ее помнить. У нее еще звездочка на лбу и белые чулки на всех четырех ногах. Жеребята всегда как две капли воды похожи на нее.
– Конечно, помню, – кивнула Диана. – Она жеребилась той весной, когда приехали вы с отцом.
– В этом году она осталась яловой, и Холт выпустил ее вместе с однолетками, – объяснил Гай.
– Ты нашел, где она могла выбраться? – повернулся Холт к Руби.
– Да, в одном месте оборвана верхняя проволока изгороди. На той стороне вполне четкие следы, – сообщил Спенсер. – Я узнал их и пытался проследить, но потом они смешались с отпечатками копыт диких лошадей.
Холт вскинул брови, что-то прикидывая про себя.
– Так она ушла с табуном?
– Что я вам, индеец? – запротестовал Руби. – На этих камнях разве отличишь один отпечаток от другого. Единственное, что я точно могу сказать, – там было не больше четырех лошадей. Непохоже на жеребца со своим гаремом, если, конечно, хотите знать мое мнение. Скорее всего это несколько отбившихся от табуна однолеток. Я не слыхал, чтобыв окрестностях ранчо были теперь дикие лошади. Обычно они стараются держаться подальше от человека, если только нет засухи. А недавно как раз прошли дожди. Не то что два года назад, когда…
– Мы помним ту засуху, Руби, – остановил Майор не в миру разболтавшегося Руби.
– Да, конечно, – уважительно кивнул тот. – Вы, наверное, опять пошлете меня на поиски кобылы. Но если ее одолела тяга к странствиям, то один Бог знает, как далеко она могла уйти. Ну, например…
– Думаю, в этом нет необходимости, – поспешно заявил Холт. – Через день-другой она сама вернется. Должна по крайней мере хотя бы в поисках воды.
– А может, и нет, – резонно возразил Руби. – Дожди-то были. Ей и ни к чему возвращаться на ранчо. Найдет воду и на воле, особенно если ходит с диким табуном.
– Это ее территория. Обычно кобыла не уходит далеко от дома. По крайней мере раньше за ней этого не водилось, – заметил Холт.
– Это ничего не значит. – Руби собрался было пустить струю коричневой от жевательного табака слюны, но вовремя вспомнил, что находится у Майора в доме. – Не может быть ничего более дикого, чем домашняя лошадь, впервые глотнувшая свободы. Все здешние дикие лошади ведут происхождение от домашних. До появления испанцев здесь вообще их не было. Несколько верховых лошадей потерялись и…
– Ленч готов. – Голос Софи прозвучал как нельзя кстати, избавив присутствующих от экскурса в историю появления лошадей в Америке.
– Ну, если вы считаете, что мне уже не нужно идти искать эту кобылу, то я, пожалуй, вернусь к своей работе. Не буду вам мешать, – сказал Руби и с наслаждением потянул носом воздух. – Пахнет здорово! Уж и не помню, когда в последний раз ел пищу не из консервной банки.
– Почему бы тебе не присоединиться к нам, Руби? – откликнулась на его намек Диана. – Здесь хватит на всех.
– Я не хотел навязываться. – И он уже обрадованно пошел к столу. – Но, если у вас и правда достаточно еды, это будет для меня настоящим пиром.
– Конечно, – успокоила его Диана и кротко улыбнулась в ответ на раздраженный взгляд Майора. – Садись где хочешь, Руби. Я сейчас принесу еще прибор.
Когда все устроились, Диана оказалась на противоположном от отца конце стола. Справа от нее сидел Гай, слева – Руби Спенсер. Майор произнес молитву, и все склонились над тарелками.
Внимание присутствующих было полностью поглощено едой.
– Руби, тебе в молодости приходилось ловить диких лошадей? – наконец прервал затянувшееся молчание Гай.
– Конечно, – ответил тот с полным ртом. – Но это было очень давно. Черт…
Руби бросил короткий взгляд на Майора и сменил тон.
– …Ну, я был тогда совсем мальчишкой, помоложе тебя. Здорово было нестись сломя голову за потревоженным табуном, зная, что, если лошадь под тобой сделает неверный шаг, вы оба свернете себе шею. – Его глаза загорелись от всколыхнувшихся вдруг воспоминаний. Казалось, он заново переживает опасности погони. Затем он вздохнул и вернулся к действительности. – Конечно, это было еще до того, как приняли закон об их защите, – произнес он, не скрывая недовольства.
– Но если бы не этот закон, не осталось бы и мустангов, – заметил Гай.
– Ну да, конечно. Зато теперь их развелось слишком много, – не сдавался Руби. – У диких лошадей сейчас и врагов-то нет, кроме человека. Пум в горах почти не осталось. Ну, койот иногда настигнет хромое или совсем уж старое животное. А остальные…
Он пожал плечами, давая понять, что этим животным некого опасаться.
– Нет ничего прекраснее несущейся во весь опор дикой лошади. – Диана не приняла во внимание его практические доводы. – Однажды я поднималась по склону каньона и за поворотом наткнулась на мустанга. Никогда не забуду, как он поднял голову, испуганно фыркнул, а затем стремглав умчался к холмам.
– Конечно, красиво, кто спорит, – кивнул Руби. – Но если охотники не будут контролировать их численность, то они превратятся в настоящую напасть для фермеров и владельцев ранчо. Я не хочу сказать, что нужно избавиться от всех мустангов. Распоряжаетесь здесь вы! – Он ткнул вилкой в сторону хозяина. – Но ведь нельзя же делить пастбища с дикими лошадьми, особенно когда наступают трудные времена. Мустанг, как и любое другое животное, нуждается в жизненном пространстве. А когда это пространство перенаселено и наступает засуха, на них просто больно смотреть. Мешки с костями, кашляющие от полыни. – Руби пожал плечами. – Я видел это. По мне, лучше застрелить лошадь, чем обрекать ее на такую смерть.
– Происходит естественная выбраковка, – вставил Холт. – Слабые погибают, а сильные остаются.
– Возможно, – согласился Руби.
– А разве в засушливые годы нельзя их подкармливать? – предложила Диана.
– Тогда это уже не будут дикие животные. Они станут похожи на тех медведей, которые выпрашивают угощение у дороги. Дикие и гордые существа, которыми вы так восхищаетесь, исчезнут, и очень быстро. Нет, – покачал головой Руби, – если мы хотим сохранить действительно диких мустангов, лучше всего оставить их в покое. Или уж выловить всех, и тогда останутся только одомашненные лошади.