Диккенс Чарльз. Наш общий друг (Книга 3 и 4)

   Брэдли Хэдстон не раз переменился в лице, слушая этот рассказ, и теперь наблюдал за рассказчиком более сосредоточенно и внимательно.
   - А знаете ли вы, - сказал он после паузы, в продолжение которой они молча шли рядом, - что я мог бы назвать ваше имя, если бы захотел?
   - Докажите, - ответил Райдергуд, останавливаясь и воззрившись на него. - Попытайтесь.
   - Ваше имя - Райдергуд.
   - Черт меня возьми, если не так, - отвечал тот. - А вот вас я не знаю как звать.
   - Это совсем другое дело, - сказал Брэдли. - Я так и думал, что вы не знаете!
   Брэдли шел, погрузившись в размышления, а Плут, что-то бормоча, не отставал от него. Смысл бормотанья был приблизительно такой: "Кажется, теперь Плут Райдергуд, ей-богу, достался всем во владение, и всякий, кто только вздумает, пользуется его именем, словно ручкой насоса". Смысл же размышлений был таков: "Вот орудие, и я им воспользуюсь!"
   Они прошли по Стрэнду, миновали Пэлл-Мэлл и поднялись к Гайд-парку; Брэдли Хэдстон не отставал от Райдергуда, предоставляя ему выбирать дорогу. Так медленно работал мозг учителя и так неясны были его цели, подчиненные единой всепоглощающей цели - вернее, подобно силуэтам темных деревьев на грозовом небе, они только окаймляли длинную дорогу, а в перспективе он видел те две фигуры - Рэйберна и Лиззи, - что было пройдено по меньшей мере еще добрых полмили, прежде чем он заговорил. Но даже и тогда он только спросил:
   - Где ваш шлюз?
   - Милях в двадцати с чем-нибудь, ежели хотите, даже милях в двадцати пяти с чем-нибудь вверх по реке, - ответил Райдергуд угрюмо.
   - Как он называется?
   - Шлюз Плэшуотер-Уир-Милл.
   - А если я вам предложу пять шиллингов, что тогда?
   - Что ж, я их возьму, - сказал Райдергуд.
   Учитель опустил руку в карман, достал две полукроны и опустил их на ладонь Райдергуда; тот остановился у первого подходящего крыльца и звякнул ими о каменную ступеньку, прежде чем окончательно принять деньги.
   - Одно за вами имеется, Третий Хозяин, - сказал Райдергуд, снова пускаясь в путь, - оно не плохо как будто и для будущего. Вы человек не скупой. Ну, а за что это? - спросил он, хорошенько припрятав монеты с той стороны, которая была подальше от его нового приятеля.
   - Это вам.
   - Ну, конечно, это-то я знаю, - сказал Райдергуд, словно о чем-то совершенно бесспорном. - Конечно, ни один человек в здравом уме не подумает, что я отдам деньги обратно, раз я их уже получил. Ну, а чего вы за это хотите?
   - Не знаю, хочу ли я за это чего-нибудь. Или если хочу, так еще не знаю, чего именно. - Брэдли отвечал таким безучастным, отсутствующим тоном, словно разговаривал сам с собой, что Райдергуду показалось в высшей степени странным.
   - Вы не любите этого Рэйберна, - сказал Брэдли, произнося это имя как-то неохотно, словно по принуждению.
   - Да, не люблю.
   - Я тоже.
   Райдергуд кивнул и спросил:
   - Так разве за это?
   - Столько же за это, сколько за другое. Тут нужно как следует договориться, раз одна мысль нейдет из головы и занимает все внимание.
   - Вам-то она не на пользу, - резко возразил мистер Райдергуд. - Нет! Не на пользу, Третий Хозяин, и нечего делать вид, будто это не так. Я говорю, она вам душу разъедает. Разъедает душу, ржавеет в вас, отравляет вас.
   - Если даже отравляет, разве для этого нет причины? - дрожащими губами выговорил Брэдли.
   - Причин довольно, держу пари на фунт стерлингов! - воскликнул мистер Райдергуд.
   - Не сами ли вы заявили, что этот человек без конца оскорблял вас, обижал вас, клеветал на вас, и все в этом роде? И со мной он проделал то же самое. С головы до пят он весь состоит из ядовитых оскорблений и обид. Неужели вы до того глупы, что надеетесь неизвестно на кого и не знаете, что и он и Тот Другой с презрением посмотрят на вашу просьбу и раскурят ею свои сигары?
   - Не удивлюсь, ей-богу, если они так и сделают, - сказал Райдергуд, начиная злиться.
   - "Если" сделают! Непременно! Позвольте мне задать вам один вопрос. Я знаю не только ваше имя, но и кое-что другое о вас; мне известно кое-что и про старика Хэксема. Когда вы в последний раз видели его дочь?
   - Когда я в последний раз видел его дочь, Третий Хозяин? - повторил Райдергуд, делая вид, будто он плохо понимает, о чем его спрашивают.
   - Да. Не говорили с ней, а видели ее - где-нибудь?
   Плут понял, в чем дело, хотя ключ к пониманию он ухватил очень неуклюжей рукой. В замешательстве глядя на взволнованное лицо учителя и словно решая в уме какую-то задачу, он ответил с запинкой:
   - Я ее не видел... ни разу, с того дня, как старик помер.
   - Вы ее хорошо знаете с виду?
   - Еще бы я не знал! Как никто другой.
   - И его также хорошо знаете?
   - Кого это его? - спросил Райдергуд, снимая шапку, потирая лоб и тупо глядя на учителя.
   - К черту имя! Неужели вам так приятно его слышать?
   - О! Его! - сказал Райдергуд, который нарочно загнал учителя в этот угол, чтобы как следует разглядеть его искаженное лицо. - Его-то я узнаю из тысячи.
   - Вы когда-нибудь... - Брэдли старался говорить спокойно, но что бы он ни делал со своим голосом, лицо не слушалось его, - вы когда-нибудь видели их вместе?
   (Теперь Плут ухватился за ключ обеими руками.)
   - Я видел их вместе, Третий Хозяин, в тот день, когда Старика вытащили из воды.
   Брэдли мог скрыть все что угодно от зорких глаз целого отряда сыщиков, но ему было не скрыть от глаз невежественного Райдергуда тот вопрос, который он затаил в своей груди.
   "Спросишь напрямик, коли захочешь получить ответ, - упрямо повторял про себя Райдергуд. - А напрашиваться я и не подумаю".
   - Он с ней был дерзок? - спросил Брэдли после некоторой борьбы. - Или притворялся, что жалеет ее?
   - Он прикидывался, будто бы уж так ее жалеет, - сказал Райдергуд. - Ну, ей-богу! Вот теперь, как подумаю...
   Он сорвался и сделал промах самым естественным образом. Брэдли взглянул на него, дожидаясь объяснения.
   - Вот теперь, как подумаю, - уклончиво начал мистер Райдергуд, ибо на язык у него вместо этих слов просились другие: "Вот теперь, когда вижу, что ты так ревнуешь", - может, он из-за того и записал меня неправильно, что влюбился в нее!
   Такое подозрение или видимость его (ибо на самом деле учитель не питал таких подозрений) было низостью, уже переходящей ту черту, на которой стоял учитель. До низости общения с типом, который хотел замарать и ее и брата этим позорным пятном, он уже дошел. Еще шаг - и он перейдет черту. Ничего не отвечая, он брел дальше, понурив голову.
   Чего он мог добиться этим знакомством, он и сам не понимал, так туго ворочались его спутанные мысли. Этот человек имел зуб против того, кого он ненавидел, - уже много, хотя и меньше, нежели он предполагал, ибо в этом человеке не было той смертельной злобы, какая кипела в его собственной груди. Этот человек знал Лиззи и мог, по счастливой случайности, увидеть ее или услышать о ней - уже нечто - одной парой глаз и ушей больше на счету. Этот человек был дурной человек и явно желал продаться ему. Да, это уже нечто, так как хуже его, Брэдли, личных целей ничего быть не могло, и он как будто чувствовал себя сильнее, опираясь на такого помощника, хотя, быть может, к его помощи и не придется прибегнуть.
   Вдруг он остановился и напрямик спросил Райдергуда, знает ли он, где находится Лиззи? Ясно, он этого не знал. Он спросил Райдергуда, согласен ли тот, если получит какие-либо сведения о ней, или о том, что Рэйберн ищет ее, или сообщается с ней, передавать их за плату? Разумеется, Райдергуд был согласен. Он был "против них обоих", - сказал он, выругавшись, а почему? Потому что оба они мешали ему добывать хлеб в поте лица.
   - В таком случае, мы скоро увидимся, - сказал Брэдли, поговорив еще немного на эту тему. - Вот и дорога, ведущая за город, а вот и рассвет. И то и другое застало меня врасплох.
   - А ведь я не знаю, где вас искать, Третий Хозяин, - запротестовал Райдергуд.
   - Это не имеет значения. Я знаю, где вас искать, и приду к вам на шлюз.
   - Какое ж это знакомство всухую, Третий Хозяин, - опять запротестовал мистер Райдергуд, - удачи не будет. Давайте смочим его глоточком рома с молоком, Третий Хозяин.
   Брэдли согласился и зашел вместе с ним в распивочную, где стоял тяжелый запах прелого сена и гнилой соломы и где утешались, каждый на свой лад, ночные извозчики, батраки с ферм, завсегдатаи пивных и прочие ночные птицы, уже летевшие домой, на насест, и где ни одна из этих ночных птиц, витавших около залитой пивом стойки, не ошиблась и сразу признала в истерзанной страстями ночной птице, невзирая на ее скромное оперение, самую худшую из ночных птиц.
   Прилив симпатии к полупьяному возчику, с которым ему было по пути, привел к тому, что мистер Райдергуд взгромоздился на кучу пустых корзин и продолжал свой путь на подводе лежа, подсунув под голову узелок. Брэдли пустился в обратную дорогу и, незаметно пробираясь малолюдными улицами, дошел до школы и до дома. Взошло солнце и застало его умытым и причесанным, аккуратно одетым в приличный черный сюртук и жилет, с приличным черным галстуком, в приличных панталонах цвета перца с солью, с приличными серебряными часами в кармашке и волосяной цепочкой на шее: школьный охотник в полном охотничьем снаряжении, окруженный своей лающей и тявкающей сворой.
   Однако и в самом деле прошлой ночью злые духи гораздо сильнее околдовали его, чем тех несчастных, которые в печальном прошлом под влиянием пытки и страха обвиняли себя в самых невозможных грехах. Он был измучен, истерзан, весь в поту. Если бы вместо мирных текстов из писания на стене появился протокол ночной охоты, то самые лучшие и способные из учеников сбежали бы от своего учителя.
   ГЛАВА XII, предвещающая недоброе
   Поднялось солнце, залив светом весь Лондон, и в своем великолепном беспристрастии снизошло даже до того, что заиграло радужными искорками в бакенбардах мистера Альфреда Лэмла, сидевшего за завтраком. Мистер Лэмл, видимо, нуждался в освещении извне: на душе у него, судя по весьма хмурому выражению лица, было довольно мрачно.
   Миссис Лэмл сидела за столом напротив своего повелителя. Счастливая чета мошенников, связанная прочными узами взаимного обмана, молчала, недовольно уставясь на скатерть. Все выглядело так мрачно в этой столовой, хотя она и выходила на солнечную сторону Сэквил-стрит, что многие из семейных поставщиков, заглянув глазком в щель ставня, сразу поняли бы намек и сочли бы своим долгом прислать счет и настаивать на уплате.
   Впрочем, большинство семейных поставщиков давно уже прислало счета, не дожидаясь намека.
   - Мне кажется, - сказала миссис Лэмл, - что вы сидите без денег с тех самых пор, как мы поженились.
   - Может, так оно и есть, как вам кажется, - отвечал мистер Лэмл. - Это не имеет значения.
   Составляло ли это особенность супругов Лэмл или так бывает и у других любящих пар? В своих супружеских диалогах они никогда не обращались друг к другу, но всегда к какому-то незримому призраку, очевидно находившемуся как раз на полдороге между ними. Быть может, в таких семейных обстоятельствах злой дух выходит из шкафа и присутствует при разговоре?
   - Я не видела никаких денег в этом доме, кроме моей собственной ренты, - сказала миссис Лэмл, обращаясь к злому духу. - Могу хоть присягнуть.
   - Не стоит трудиться, - ответил мистер Лэмл, обращаясь к злому духу, повторяю, это опять-таки не имеет значения. Вам никогда еще не приходилось расходовать свою ренту с такой пользой.
   - С пользой? В чем же эта польза? - спросила миссис Лэмл.
   - В кредите, в широком образе жизни, - сказал мистер Лэмл.
   Быть может, злой дух презрительно засмеялся, выслушав этот вопрос и этот ответ; но что засмеялась миссис Лэмл и мистер Лэмл засмеялся тоже, в этом нет сомнения.
   - А что же будет дальше? - спросила миссис Лэмл, обращаясь к злому духу.
   - Дальше будет крах, - ответил мистер Лэмл по тому же адресу. Миссис Лэмл пренебрежительно взглянула на злого духа, не обращая никакого внимания на мистера Лэмла, и опустила глаза, после чего мистер Лэмл проделал то же самое и тоже опустил глаза. Тут вошла служанка с поджаренным хлебом, и злой дух снова убрался в шкаф и притаился там.
   - Софрония, - начал мистер Лэмл, когда служанка вышла. И повторил гораздо громче: - Софрония!
   - Да?
   - Выслушайте меня внимательно, прошу вас. - Он строго посмотрел на нее, но она не проявила должного внимания, а потом продолжал: - Мне нужно посоветоваться с вами. Бросьте, бросьте, тут не до шуток. Вы знаете наш договор. Мы должны вместе работать в наших общих интересах, а вы на эти дела такая же ловкая, как я сам. Иначе мы не были бы вместе. Что предпринять? Нас загнали в угол. Что же нам делать?
   - А разве у вас нет наготове плана, который можно было бы пустить в ход?
   Мистер Лэмл запустил пальцы в бакенбарды в поисках мыслей и, не найдя ничего, ответил:
   - Нет. Нам, как авантюристам, приходится вести азартную игру в надежде на крупный выигрыш, а последнее время нам что-то не везет.
   Миссис Лэмл начала было:
   - А разве у вас нечего... - но он прервал ее:
   - У нас, Софрония. У нас, у нас.
   - Разве у нас нечего продать?
   - Черта с два. Я выдал одному еврею закладную на эту мебель, и он не сегодня-завтра может ее забрать. Думаю, что он забрал бы ее давным-давно, если бы не Фледжби.
   - А при чем тут Фледжби?
   - Знает его. Предостерегал меня еще до того, как я попал к нему в лапы. Просил еврея за кого-то и ничего не мог сделать.
   - Вы хотите сказать, что Фледжби хлопотал за вас?
   - За нас, Софрония. За нас, за нас.
   - Хорошо, за нас?
   - Я хочу сказать, что еврей до сих пор не трогал нас и что Фледжби уверяет, будто бы он его уговорил.
   - Вы верите Фледжби?
   - Софрония, я никогда никому не верю. Не верю с тех пор, милая моя, как поверил вам. Но похоже, что это так.
   Намекнув задним числом на ее мятежные речи, адресованные злому духу, мистер Лэмл встал из-за стола - быть может, для того, чтобы скрыть улыбку и одно-два белых пятна на носу, - прошелся по ковру и остановился перед камином.
   - Если б нам удалось тогда окрутить этого скота с Джорджианой... да что толку: снявши голову, по волосам не плачут.
   Сказав это, Лэмл подобрал полы халата и, повернувшись спиною к огню, посмотрел на жену, а она побледнела и опустила глаза. Она спешила оправдаться перед ним, чувствуя за собой вину и, быть может, грозящую ей опасность, - она боялась его, боялась его руки и даже ноги, хотя он никогда и пальцем ее не тронул.
   - А если б нам удалось занять деньги, Альфред?
   - Выклянчить, занять или украсть. Для нас это все равно, Софрония, перебил ее муж.
   - Тогда мы смогли бы перебиться?
   - Без сомнения. Я бы предложил другую, не менее оригинальную и бесспорную формулу, Софрония: дважды два - четыре.
   Однако, заметив, что она обдумывает что-то, он снова подобрал полы халата одной рукой и, забрав пышные бакенбарды в другую руку, умолк, не сводя с нее глаз.
   - В такую трудную минуту, Альфред, вполне естественно подумать о самых богатых и самых простодушных людях, какие нам знакомы, - сказала она, не без робости заглядывая ему в лицо.
   - Совершенно верно, Софрония.
   - О Боффинах.
   - Вот именно, Софрония.
   - Разве нельзя чего-нибудь от них добиться?
   - Чего же можно от них добиться, Софрония?
   Она снова задумалась, а он, как и раньше, глядел на нее, не сводя глаз
   - Конечно, я много раз думал о Боффинах, Софрония, - начал он после ни к чему не приведшего молчания, - но не нашел никакого выхода. Их очень зорко стерегут. Этот чертов секретарь стоит между ними и... и другими порядочными людьми.
   - А нельзя ли от него отделаться? - спросила она, несколько оживляясь после нового раздумья.
   - Что же, подумайте, Софрония, - снисходительно заметил ее осторожный супруг.
   - Если бы можно было устранить его, изобразив это в виде услуги мистеру Боффину?
   - Не торопитесь, подумайте, Софрония.
   - Мы заметили, Альфред, что за последнее время старик стал очень подозрителен и недоверчив.
   - И скуп тоже, милая моя, а это нам не сулит ничего хорошего. И все-таки не спешите, Софрония, подумайте.
   Подумав, она продолжала:
   - Предположим, что мы будем играть на той струнке, которую в нем подметили. Предположим, моя совесть...
   - А мы знаем, какова эта совесть, душа моя. Итак?
   - Предположим, совесть не позволяет мне молчать о том, что эта девчонка-выскочка рассказала мне о предложении секретаря. Предположим, совесть заставляет меня передать все это мистеру Боффину.
   - Пожалуй, мне это нравится, - сказал Лэмл.
   - Предположим, я сумею внушить мистеру Боффину, что моя тонкая чувствительность и мое благородство...
   - Очень хорошо сказано, Софрония.
   - Внушить мистеру Боффину, что наша тонкая чувствительность и наше благородство, - повторила она с горечью, - не позволяют нам молчать о таком корыстном и подлом умысле секретаря, о том, что он преступно обманывает доверие своего хозяина. Предположим, я поделилась своими добродетельными сомнениями с моим образцовым супругом и он, по свойственной ему честности, сказал: "Софрония, вы должны немедленно открыть глаза мистеру Боффину".
   - Опять-таки, Софрония, мне это нравится, - заметил мистер Лэмл, переступив с ноги на ногу.
   - Вы сказали, что его хорошо стерегут, - продолжала она. - Я тоже так думаю. Но если это приведет к тому, что он уволит секретаря, тогда вот вам и уязвимое место.
   - Объясняйте дальше, Софрония. Мне это нравится все больше и больше.
   - Оказав ему, по своей непогрешимой честности, такую важную услугу, открыв глаза на вероломство человека, которому он доверял, мы будем иметь право на его внимание и доверие. Чего этим можно добиться, трудно сказать, подождем, а подождать придется. Вероятно, мы добьемся всего, чего тут можно добиться.
   - Вероятно, - согласился
   - Как вы думаете, может ли случиться, чтобы вы заместили секретаря? спросила она тем же холодным, расчетливым тоном.
   - Невозможного тут нет, Софрония. Этого можно добиться. Во всяком случае, можно как-нибудь ловко подвести к этому.
   Глядя на огонь, она кивнула в знак того, что понимает намек.
   - Мистер Лэмл, - начала она задумчиво, не без легкого оттенка иронии, мистер Лэмл будет очень рад сделать все, что только в его силах. Мистер Лэмл и сам человек деловой и, кроме того, капиталист. Мистер Лэмл привык к тому, что ему поручают самые запутанные дела. Мистер Лэмл так превосходно распорядился моим небольшим капиталом; но, конечно, он еще до того создал себе репутацию как человек с состоянием, который выше всякого соблазна и вне подозрений.
   Мистер Лэмл улыбнулся и даже погладил ее по голове. Размышляя об этом плане, он словно принюхивался к чему-то, и нос на его лице казался вдвое больше, чем когда бы то ни было.
   Он стоял задумавшись, а она не шевелясь смотрела на подернутые пеплом угли в камине. Но как только он заговорил, она вздрогнула, перевела взгляд на него и стала слушать с таким выражением, словно думала о своем предательстве, и в ней снова ожил страх перед ним, перед его рукой и даже ногой.
   - Мне кажется, Софрония, вы упустили из виду одну сторону вопроса. А может быть, и нет, ведь женщины хорошо понимают женщин. Нельзя ли нам отделаться и от этой девчонки?
   Миссис Лэмл покачала головой.
   - Она имеет большое влияние на них обоих, Альфред. Никак нельзя его сравнивать с влиянием наемного секретаря.
   - Но эта милая девочка должна быть откровенна со своими благодетелями, - возразил Лэмл, криво улыбаясь. - Ей бы следовало безгранично доверять своим благодетелям.
   Софрония опять покачала головой.
   - Ну хорошо! Женщины понимают женщин, - сказал ее супруг, не совсем довольным тоном. - Я не настаиваю. А если б удалось убрать обоих, то мы сразу пошли бы в гору. Я бы управлял их имуществом, а моя жена - ими самими. Фьюу!
   Опять покачав головой, она возразила:
   - Они никогда не поссорятся с девушкой. Они ее ни за что не накажут. Нам придется ее терпеть, можете быть уверены.
   - Что ж, пускай! - воскликнул мистер Лэмл, пожимая плечами. - Только помните, что нам она не нужна.
   - Теперь остался только один вопрос, - сказала миссис Лрмл, - когда мне начинать?
   - Чем раньше, тем лучше, Софрония. Я уже вам сказал, что наши дела в отчаянном положении и в любую минуту может произойти крах.
   - Мне нужно застать мистера Боффина одного, Альфред. Если при этом будет его жена, она сумеет его успокоить. Я знаю, при ней мне не удастся довести его до вспышки гнева. Что касается самой девушки, о ней также не может быть и речи, раз я собираюсь злоупотребить ее доверием.
   - Просить свидания письменно вряд ли удобно? - спросил Лэмл.
   - Нет, конечно нет. Они удивятся, почему я пишу, будут советоваться друг с другом, а мне хочется захватить его врасплох.
   - Тогда не лучше ли заехать и сказать, что вы хотите поговорить с ним наедине? - подсказал Лэмл.
   - Это, по-моему, тоже не годится. Предоставьте дело мне. Уступите мне маленькую коляску на сегодня и на завтра (если сегодня ничего не выйдет), и я его подстерегу.
   Не успели они сговориться, как мимо окон мелькнула мужская фигура, послышался стук в дверь и звон колокольчика.
   - Вот и Фледжби, - сказал мистер Лэмл. - Он вами восхищается и очень высокого мнения о вас. Меня нет дома. Как-нибудь умаслите его, чтобы он уговорил еврея. Того зовут Райя, из торгового дома Пабси и Ко.
   Прибавив эти слова шепотом, чтобы они не дошли до оттопыренных ушей мистера Фледжби через две замочные скважины и прихожую, мистер Лэмл тихонько ушел наверх, сделав лакею знак не выдавать его.
   - Мистер Фледжби, - произнесла миссис Лэмл, любезно встречая его, - я так рада вас видеть! Мой бедный Альфред ушел сегодня очень рано, последнее время он так озабочен своими делами. Садитесь, пожалуйста, дорогой мистер Фледжби.
   Дорогой мистер Фледжби сел и, к своему удовольствию или, скорее, к неудовольствию, судя по выражению лица, убедился, что бакенбарды у него ничуть не отросли с тех пор, как он свернул за угол Олбени.
   - Дорогой мистер Фледжби, нечего и говорить вам, что мой бедный Альфред сейчас очень беспокоится из-за своих дел, ведь он же сказал мне, как вы ему помогли в его временных затруднениях и какую важную услугу ему оказали.
   - О! - сказал мистер Фледжби.
   - Да, - подтвердила миссис Лэмл.
   - Вот не знал, что Лэмл так откровенен насчет своих дел, - заметил Фледжби, усаживаясь поплотнее на стуле.
   - Это только со мною, - произнесла миссис Лэмл с большим чувством.
   - В самом деле? - сказал Фледжби.
   - Только со мной, мистер Фледжби. Ведь я его жена...
   - Да. Я... я так и думал, - сказал Фледжби.
   - И могу ли я, как жена Альфреда, конечно, совершенно без его ведома и без спроса, дорогой мистер Фледжби, как вы и сами, верно, догадались при вашей проницательности, просить вас и еще раз о той же услуге: снова повлиять на мистера Райю, чтобы он потерпел еще немного? Ведь его зовут Райя, не так ли? Альфред проговорился во сне, - вот как я узнала эту фамилию.
   - Кредитора зовут Райя, - сказал мистер Фледжби, делая довольно твердое ударение на первом слове. - Сент-Мэри-Экс, торговый дом Пабси и Ко.
   - Вот, вот! - воскликнула миссис Лэмл, сжимая руки в порыве чувств. Пабси и Ко.
   - К просьбе женского... - начал мистер Фледжби и так основательно застрял на этом слове, что миссис Лэмл вкрадчиво подсказала:
   - ...сердца?
   - Нет, - возразил мистер Фледжби. - Пола... мужчина всегда обязан прислушаться, и я хотел бы, чтобы исполнение этой просьбы зависело от меня. Но этот Райя дурной человек, миссис Лэмл, право так.
   - Поговорите с ним, дорогой мистер Фледжби.
   - Нет, честное слово, дрянной человек! - сказал Фледжби.
   - Постарайтесь. Постарайтесь еще раз, дорогой мистер Фледжби. Чего вы только не сможете сделать, если захотите!
   - Благодарю вас, это очень лестно слышать, - сказал Фледжби. - Я не отказываюсь, попробую еще раз, коли вы просите. Но, конечно, не могу ручаться за последствия. Райя человек жесткого характера; уж если он что сказал, то так и сделает.
   - Совершенно верно! - воскликнула миссис Лэмл. - Если он вам пообещает подождать, то и подождет.
   "Чертовски умная женщина, - подумал Фледжби. - Я упустил из виду эту возможность, а она сразу ее заметила и воспользовалась ею, не медля ни минуты".
   - Дело в том, дорогой мистер Фледжби, - продолжала миссис Лэмл самым пленительным голосом, - не буду скрывать от вас наших надежд, ведь вы такой друг Альфреду, - на его горизонте появился некоторый просвет.
   Это образное выражение не сразу дошло до очаровательного Фледжби, и он переспросил:
   - Что появилось?.. На чем?
   - Альфред, дорогой мистер Фледжби, говорил со мной не далее как нынче утром, перед уходом, о своих планах, которые могут изменить к лучшему положение наших дел.
   - Неужели? - сказал мистер Фледжби.
   - О да! - Тут миссис Лэмл пустила в ход носовой платочек. - А вы понимаете, дорогой мистер Фледжби, - ведь вы изучили человеческое сердце, знаете свет, - как горько было бы потерять положение в обществе, потерять кредит, когда возможность продержаться очень короткое время могла бы все спасти.