Диккенс Чарльз. Наш общий друг (Книга 3 и 4)

   Тут миссис Боффин прямо-таки взвизгнула от восторга, затопала ногами и захлопала в ладоши, раскачиваясь всем телом взад и вперед, точно слабоумное детище какого-нибудь китайского мандарина.
   - Теперь мне все понятно, сэр! - воскликнула Белла. - Я никому не позволю досказывать сказку и сама придумаю конец, если вы пожелаете меня слушать!
   - Неужели придумаешь, голубушка? - спросил мистер Боффин. - Ну что ж, досказывай!
   - И доскажу! - крикнула Белла, обеими руками ухватив его за лацканы. Лишь только вам стало ясно, что вашим покровительством пользуется алчная девчонка, вы решили показать ей, как могут испортить и как портят человека деньги, когда их ценишь превыше всего и обращаешь себе же во вред. Не заботясь о том, что она скажет о вас (да об этом и заботиться не стоило), вы показали ей - показали на себе, самые отвратительные стороны богатства. "У этой пустышки, - говорили вы, - душонка мелкая-премелкая, сама она и за сто лет в этом не разберется, но такой разительный пример даже ей откроет глаза, даже ее заставит призадуматься". Вот что вы говорили, сэр! Правда?
   - Ничего подобного я не говорил, - ответил мистер Боффип, испытывая от всего этого величайшее наслаждение.
   - Не говорили, значит должны были сказать, потому что вы на самом деле так думали, сэр! - Белла два раза дернула его за лацканы и раз поцеловала. Вы видели, что беспечная жизнь вскружила мою глупую голову, ожесточила мое глупое сердце, что я стала жадная, расчетливая, заносчивая, несносная. И тогда вы решили превратиться в самый добрый, самый милый на свете дорожный столб, который указывал мне, по какому пути я отправилась и куда он меня приведет в конце концов. Признавайтесь во всем немедленно!
   - Джон, - сказал мистер Боффин, и вид у него был такой сияющий, будто он купался в солнечных лучах. - Посоветуйте мне, пожалуйста, как тут быть.
   - Суд хочет слушать вас, а не вашего защитника, - возразила ему Белла. - Извольте отвечать сами! Признавайтесь во всем немедленно!
   - Ну, раз уж на то пошло, голубушка, - сказал мистер Боффин, - я сознаюсь, что, когда мы составили наш маленький заговор, о котором вспоминала здесь моя старушка, я спросил Джона, а не лучше ли будет расширить его - вот как вы сейчас доложили. Но ничего подобного я сам себе не говорил и не мог говорить. Я только сказал Джону, что если уж рычать по-медвежьи, так лучше не на него одного, а на всех прочих.
   - Сию минуту признавайтесь, сэр! - сказала Белла. - Вы задумали все это, чтобы проучить и исправить меня?
   - Разумеется, дитя мое, - ответил мистер Боффин. - Не во вред же вам я старался. Можете в этом не сомневаться. Я надеялся, что мои старания не пропадут даром. Но здесь надо добавить еще следующее: лишь только моя старушка узнала Джона, как Джон сказал нам, что он давно присматривается к одной неблагодарной личности по имени Сайлас Вегг. И отчасти для посрамления этого самого Вегга, для того, чтобы завести его как можно дальше в той бесчестной игре, которую он вел у нас за спиной, я в заставлял этого Сайласа читать мне вслух книги, что мы покупали с вами вместе. И кстати, душенька, того скупца звали не Блэкберри, а Блюнбери Джонс.
   Белла, все еще стоявшая на коленях у ног мистера Боффина, села на пол и, думая о чем-то своем, не сводила глаз с его сияющей физиономии.
   - А все-таки, - проговорила она после долгой паузы, - две вещи мне до сих пор непонятны. Ведь миссис Боффин знала, почему мистер Боффин так изменился? Что это все напускное? Ведь знали? - спросила она, поворачиваясь к старушке.
   - Знала! - с жаром ответила миссис Боффин.
   - Почему же вы принимали это так близко к сердцу? Я ведь помню, как вам было неприятно, тяжело!
   - Однако, Джон, вострый же глаз у вашей супруги! - воскликнул мистер Боффин, восхищенно потряхивая головой. - Правильно, душенька, правильно! Сколько раз мы были на волосок от гибели из-за моей старушки.
   - Но почему? - удивилась Белла. - Ведь она же была с вами заодно!
   - А потому, что водится за ней одна слабость, - сказал мистер Боффин. Но если говорить правду и только правду, так я этой ее слабостью горжусь. Дело-то вот в чем: моя старушка такого высокого мнения обо мне, что ей было просто невмоготу слышать и видеть, как я рычу по-медвежьи. Не могла она притворяться! Вот по этой самой причине мы и боялись, что нашему заговору угрожает серьезная опасность.
   Миссис Боффин от души посмеялась сама над собой, но влажное поблескиванье в ее глазах обнаруживало, как еще далеко ей до полного излечения от таких опасных наклонностей.
   - Уверяю вас, душенька, что в тот знаменательный день, - продолжал мистер Боффин, - в тот час, когда я, по всеобщему мнению, превзошел самого себя, - имеется в виду "мяу-мяу, говорит кошка, кря-кря, говорит утка, гав-гав, говорит собачка", - уверяю вас, душенька, что эти презрительные, суровые слова так огорчили мою старушку, что мне пришлось силой удерживать ее, не то она кинулась бы за вами вдогонку и, став на защиту своего старика, выдала бы меня с головой.
   Миссис Боффин снова рассмеялась и в ее глазах снова что-то заблестело, и тут выяснилось, что не только соучастники мистера Боффина считали его выходку в тот вечер из ряда вон выходящей по язвительности, но и сам он был столь же высокого мнения о своем красноречии.
   - Меня как-то сразу осенило, голубушка, - признался Белле мистер Боффин. - Когда Джон сказал, что он был бы счастлив добиться вашей взаимности и завладеть вашим сердцем, мне вдруг захотелось огорошить его, и я выпалил: "Добиться взаимности? Завладеть сердцем? Мяу-мяу, говорит кошка, кря-кря, говорит утка, гав-гав, говорит собачка". Как я до этого додумался, откуда это взялось, ума не приложу! Сам диву дался и чуть со смеху не лопнул, когда Джон уставился на меня во все глаза!
   - Душенька моя, а второе, чего ты не поняла? - напомнила Белле миссис Боффин.
   - Да-да! - воскликнула Белла, закрывая лицо руками. - Но этого я не понимаю и до конца дней своих не пойму! Как Джон мог полюбить такое недостойное существо и как вам, мистер и миссис Боффин, не жалко было трудов и сил, чтобы исправить меня, дрянную девчонку, да еще прочить ему в жены! Но все равно я благодарю вас за все, за все!
   Теперь настала очередь Джона Гармона - Джона Гармона отныне и навсегда, ибо с Джоном Роксмитом покончено, - настала его очередь оправдываться перед Беллой (собственно, без всякой к тому нужды) и повторять снова и снова, что он обманывал ее так долго только потому, что она пленила его в их временном пристанище - в маленьком, скромном коттедже. Это повлекло за собой обмен нежностями и восторженными возгласами, в самый разгар которых было обнаружено, что Неутомимая с совершенно бессмысленным видом уставилась на грудь миссис Боффин, после чего ее провозгласили сверхъестественной умницей, заставили взмахнуть пухленьким кулачком (с немалыми трудами извлеченным из пеленок), и заявить во всеуслышание: "Я прекрасно разбираюсь в том, что здесь происходит, и моей почтенной матушке это известно".
   Вслед за тем Джон Гармон спросил, не желает ли миссис Джон Гармон осмотреть свой дом? Дом оказался как игрушка - столько изящества, вкуса в каждой мелочи!
   Процессия следовала из комнаты в комнату, причем Неутомимую, которая все еще таращила глаза, несла миссис Боффин, а мистер Боффин замыкал шествие. И на изящном туалетном столике в будуаре Беллы стояла шкатулка слоновой кости, полная таких драгоценностей, о которых она и мечтать не смела, а в верхнем этаже была детская, на самом деле переливающаяся всеми цветами радуги, хотя, как сказал Джон, им пришлось немало потрудиться, чтобы приготовить ее за такой короткий срок!
   Когда осмотр дома был закопчен, прислужницы удалились с Неутомимой, и вскоре внизу стало слышно, как она кричит истошным голосом в своих радужных чертогах.
   Белла покинула общество "джентльментлей", после чего крики немедленно прекратились, так как эта юная оливковая ветвь была символом мира в семье.
   - Нодди, пойди-ка погляди! - сказала миссис Боффин мистеру Боффину. Ступая на цыпочках (как ему было приказано), мистер Боффин подошел к дверям детской, заглянул в щелку, и по лицу его разлилось чувство огромного удовлетворения, хотя там ничего не было видно, кроме Беллы, которая сидела на низеньком стульчике у камина и с задумчивой, счастливой улыбкой, прикрыв пушистыми ресницами глаза от яркого света, любовалась дочкой, лежавшей на ее прекрасных юных руках.
   - Похоже, что дух старого джентльмена наконец-то обрел покой. Да. Нодди?
   - Да, старушка.
   - Будто его деньги извлекли на свет божий из темноты, и когда с них сошла ржавчина, они снова заблестели в солнечных лучах. Да, Нодди?
   - Да, старушка.
   - Нельзя не залюбоваться этой картиной. И сколько она обещает хорошего впереди! Да, Нодди?
   - Да, старушка.
   И вдруг, решив, видимо, что сейчас самое время блеснуть остроумием, мистер Боффин прорычал, как заправский медведь:
   - Нельзя не залюбоваться? Сколько хорошего впереди? Мяу-мяу, кря-кря, гав-гав! - И засеменил вниз по лестнице, не добавив больше ни слова, а плечи у него так и подрагивали, так и ходили ходуном.
   ГЛАВА XIV - Дружеский договор терпит крах
   Мистер и миссис Джон Роксмит так приурочили перемену своих прежних фамилий и прежнего местожительства, что это событие пришлось как раз на тот самый день, когда последний воз с остатками последней мусорной насыпи выехал из ворот "Приюта". Глядя вслед удаляющемуся фургону, мистер Вегг будто ощутил, что и с его плеч свалился последний груз, и заранее радовался тому счастливому часу, когда ножницы догола остригут эту черную овцу - Боффина.
   Хищным взором следил Сайлас за тем, как постепенно, медленно сравнивают с землей мусорные насыпи. Но в свое время взоры не менее хищные следили за их ростом и тщательно просматривали мусор, из которого они состояли. Никаких ценностей обнаружить не удалось. Да откуда им было взяться, когда скареда-тюремщик из "Гармоновой тюрьмы" давным-давно перечеканил в звонкую монету каждую тряпку, каждый черепок!
   Мистер Вегг обманулся в своих надеждах, но, несмотря на это, он не мог не почувствовать облегчения при мысли, что его нелегким трудам пришел конец, и если и поворчал - то так, самую малость. Подрядчик, присланный скупщиками мусора, довел мистера Вегга до того, что от него остались кожа да кости. Это доверенное лицо, неукоснительно выполнявшее пункт контракта, согласно которому скупщики имели право вывозить мусор в любое время суток - при дневном, ночном, а то и факельном освещении, совсем уморил бы Сайласа, продлись работы во дворе "Приюта" еще хоть день. Сам он, видимо, не испытывал ни малейшей потребности во сне, так как появлялся в своей зюйдвестке на забинтованной голове и в плисовых штанах - точно неприкаянный домовой, в наиболее неурочную и глухую пору. Сайлас только успевал забраться в постель и сомкнуть глаза, как ужасающие толчки и грохот где-то под самой его подушкой возвещали о приближении поезда фургонов во главе с этим бессонным демоном, и ему снова надо было выходить во двор.
   Он вскакивал на грохот колес глубокой ночью или же выстаивал на своем посту по сорок восемь часов кряду. Чем больше мучитель-подрядчик уговаривал его не утруждаться присутствием при вывозе мусора, тем сильнее убеждался подозрительный Вегг, что где-то что-то обнаружено и ему пытаются отвести глаза от находки. Под конец он начал сравнивать себя с человеком, побившимся об заклад простоять в общей сложности десять тысяч часов на вахте, и сокрушался над своей горькой долей, когда ему приходилось вскакивать с постели, едва успев лечь в нее. Так он осунулся, так отощал, что его деревянная нога казалась непропорциональной и являла разительный контраст своей цветущей наружностью по сравнению с изможденным телом, которое раньше можно было назвать прямо-таки упитанным.
   Впрочем, Вегг находил чем утешаться: теперь все неприятности остались позади, и он должен был незамедлительно вступить во владение своим имуществом. Надо признать, что за последнее время его носу доставалось гораздо больше, чем носу Боффина, но теперь и Боффину придется покряхтеть. Эти дни мистер Вегг не донимал Золотого Мусорщика, так как бессонный демон лишил его возможности оказывать любезность чете Боффинов своим частым присутствием за их обеденным столом. Слежку за Боффином мистер Вегг был вынужден поручить мистеру Венусу, а сам страдал и чах в "Приюте".
   В музей мистера Венуса мистер Вегг и отправился, как только последнюю кучу мусора убрали и свезли со двора. Дело было к вечеру, и он, как и предполагал, застал этого джентльмена дома, у камина, хотя, вопреки его предположениям, тот не ополаскивал чаем свой могучий ум.
   - Славно у вас здесь попахивает, - сказал мистер Вегг, видимо недовольный этим обстоятельством, и, остановившись на пороге, повел носом по сторонам.
   - Да и посиживать мне здесь славно, - сказал мистер Венус.
   - В вашем ремесле лимон как будто не употребляют? - спросил мистер Вегг, снова принюхиваясь.
   - Нет, мистер Вегг, - ответил Венус. - Если употребляют, так только в пунше.
   - В каком именно? - осведомился Вегг, окончательно впадая в дурное настроение.
   - Дело не в рецепте, сэр, - ответил Венус, - потому что, как бы строго его ни придерживаться, все равно главное тут талант и чувства, которые в это вкладываешь. Но основной продукт - джин.
   - Из пузатой фляги? - хмуро проговорил Вегг, садясь на стул.
   - Браво, сэр, браво! - воскликнул Венус. - Не угодно ли отведать, сэр?
   - Не угодно ли отведать? - сердито повторил Вегг. - Еще бы не угодно! Не угодно ли человеку отведать пунша, когда назола-подрядчик с забинтованной головой вымотал из него всю душу! Чего там спрашивать, угодно или не угодно!
   - Не стоит из-за этого огорчаться, мистер Вегг. Вы, я вижу, что-то не в себе.
   - Если уж на то пошло, так вы тоже не в себе, - проворчал Вегг. - Ишь каким живчиком стали!
   Настроение у мистера Вегга настолько испортилось, что перемена в мистере Венусе показалась ему оскорбительной.
   - Да вы будто подстриглись? - сказал Вегг, вдруг заметив, что пропыленной шевелюры у мистера Венуса как не бывало.
   - Да, мистер Вегг. Но из-за этого вам тоже не следует огорчаться.
   - Да к тому же и потолстели, черт вас возьми! - со все возрастающим раздражением продолжал Вегг. - Что же с вами дальше-то будет?
   - А что будет дальше, мистер Вегг, - с игривой улыбкой проговорил Венус, - вы, пожалуй, не отгадаете.
   - Гадать я не собираюсь, - огрызнулся Вегг. - Скажу только, что вы здорово выиграли от такого разделения труда. Вы здорово выиграли, потому что на вашу долю выпало все самое легкое, а на мою самое тяжелое. Ведь вам, наверно, спать по ночам не мешали?
   - Нет, сэр, - сказал Венус. - Я в жизни своей так крепко не спал. Благодарствуйте, сэр.
   - Н-да! - буркнул Вегг. - Побыли бы вы в моей шкуре! Так, чтобы вас поднимали среди ночи, не давали бы толком ни поспать, ни полежать, ни поесть, ни мыслями пораскинуть несколько месяцев кряду, тогда небось стали бы жаловаться и на самочувствие и на плохое расположение духа.
   - Спору нет, вас здорово скрутило, мистер Вегг, - сказал Венус, окидывая его фигуру взглядом художника. - Куда все девалось! Кожный покров у вас стал сморщенный, желтый! Можно подумать, что вы пришли в гости не ко мне, а к моему французскому джентльмену.
   Мистер Вегг негодующе покосился в угол, отведенный французскому джентльмену, потом в другой, потом надел очки, видимо не веря собственным глазам, и оглядел по очереди все углы и закоулки полутемной лавки.
   - Э-э... Да у вас тут наведен порядок! - воскликнул он.
   - Да, мистер Вегг. Руками обожаемой женщины.
   - Значит, вот что с вами дальше-то будет - женитесь?
   - Совершенно верно, сэр.
   Донельзя возмущенный игривым тоном своего друга и компаньона, Сайлас снял очки, не желая созерцать его в увеличенном виде, и спросил:
   - На той - старой?
   - Мистер Вегг! - так и вспыхнул Венуе. - Леди, о которой идет речь, далеко не старая.
   - Я хотел сказать: на той, что прежде отказывала? - раздраженно пояснил Вегг.
   - Мистер Вегг, - не уступал Венус. - Вопрос настолько деликатный, что я попросил бы вас выражаться точнее. Есть струны, на которых бренчать не дозволено. Да, сэр! Их могут касаться только те, кто умеет делать это нежно, почтительно. Из таких певучих струн создана мисс Плезент Райдергуд!
   - Хорошо. Это та леди, которая раньше отказывала?
   - Сэр! - с достоинством проговорил Венус. - Я принимаю вашу поправку. Да, это та самая леди, которая раньше отказывала.
   - Когда же она вас заграбастает? - спросил Сайлас.
   - Мистер Вегг! - снова вспыхнул Венус. - Такие выражения недопустимы! Это не кулачный бой. Со всей возможной сдержанностью, но тем не менее настойчиво, я требую, сэр, чтобы вы изменили форму вопроса.
   - Когда эта леди, - сквозь зубы процедил Вегг, в угоду своему компаньону и совладельцу "товарца", - соблаговолит отдать руку туда же, куда помещено ее сердце?
   - Сэр! - сказал Венус. - Поправка принимается с удовлетворением. Леди соблаговолит отдать руку туда же, куда помещено ее сердце, в ближайший понедельник.
   - Стало быть, с возражениями леди вы посчитались? - спросил Сайлас.
   - Мистер Вегг, - сказал Венус, - я уже имел случай сообщать вам, и даже неоднократно...
   - И даже неоднократно, - вставил Сайлас.
   - ...чем руководствовалась эта леди, отказывая мне. А теперь, не нарушая святости обоюдно нежных чувств, возникших между нами за последнее время, я расскажу, как удалось преодолеть ее возражения, при любезном содействии двух моих добрых друзей, из которых один был и раньше знаком с леди, а второй - нет. Эти двое моих друзей, сэр, сослужили мне великую службу, посетив леди с намерением споспешествовать нашему союзу, и предприняли следующий ход: если, мол, после женитьбы я ограничусь расчленением мужчин, детей и низших существ, сэр, не перестанет ли она опасаться, что ее - леди, будут равнять со скелетами? И эта блестящая мысль, сэр, пустила корни где следует.
   - Как погляжу, мистер Венус, - проговорил Вегг с оттенком подозрительности в голосе, - друзей у вас хоть отбавляй.
   - Не жалуюсь, сэр, - с загадочной улыбкой, спокойно ответил этот джентльмен. - Ничего, сэр, пожаловаться не могу.
   - Впрочем, - сказал Вегг, бросив на него не менее подозрительный взгляд, - желаю вам удачи. Кому что нравится - деньги можно и так и этак потратить. Вы решили испробовать супружеское блаженство. Я собираюсь путешествовать.
   - Вот как, мистер Вегг?
   - Да, так. Надеюсь, что перемена места, морские виды и крепкий сон помогут мне оправиться после тех преследований, которые я претерпел от этого подрядчика с забинтованной головой. Тяжкий труд закончен, мусорные насыпи срыты - стало быть, пробил час, когда Боффину придется раскошелиться. Предлагаю ухватить Боффина за нос завтра в десять утра. Как, устраивает вас такое время, уважаемый компаньон?
   Мистера Венуса такое время вполне устраивает; он согласен отправиться к мистеру Боффину с этой благой целью в десять часов утра.
   - Надеюсь, вы следили за ним все эти дни? - спросил Сайлас.
   Мистер Венус следил за ним ежедневно.
   - Тогда сходите к нему сегодня вечером и от моего имени - обязательно от моего имени, так как он знает, что со мной шутки плохи, - прикажите подготовить к этому часу все документы, счета и деньги, - сказал Вегг. - И уж для порядка, а также, чтобы доставить вам удовольствие, давайте взглянем еще разок на наш товарец перед тем, как выйдем вместе из дому - я вас провожу немного, хотя меня ноги еле держат.
   Мистер Венус предъявил "товарец" - он был в полной сохранности. Мистер Венус взялся предъявить его и завтра утром и условился о встрече с мистером Веггом у дома Боффина ровно в десять часов. На полпути между Клеркенуэлом и особняком Боффина (мистер Вегг наотрез отказывался величать Золотого Мусорщика "мистером", компаньоны расстались на ночь.
   Ночь эта выдалась дождливая, и следом за ней пришел такой же дождливый день. С утра па улице было сверх обычного грязно, слякотно и мерзко, и Вегг поехал к месту действия в омнибусе, рассудив, что человек, который держит путь, в сущности говоря, в банк, за получением огромной суммы денег, может позволить себе такой пустяковый расход.
   Венус пришел минута в минуту, но стук в дверь и дальнейшие переговоры Вегг взял на себя. Постучал. Дверь отворили.
   - Боффин дома?
   Слуга ответил, что мистер Боффин дома.
   - Ладно, мистер так мистер, - сказал Вегг. - Хотя я его так не величаю.
   Слуга осведомился, назначено ли им прийти?
   - Знаете что, молодой человек, - сказал Сайлас, - я этого не потерплю. Не на таковского напали. Мне с лакеями говорить не о чем. Мне подавай Боффина.
   Их провели в комнату, где всемогущий Вегг стал прохаживаться, не сняв головного убора, и посвистывать и подводить пальцем стрелку часов, стоявших на камине, до тех пор, пока они не начали бить. Через несколько минут им предложили подняться в бывший кабинет Боффина, где напротив входа были еще раздвижные двери, открывающиеся, в случае надобности, в анфиладу смежных комнат. В кабинете, за письменным столом сидел Боффин. Повелительным жестом отпустив слугу, мистер Вегг взял стул и уселся рядом с Боффином - как был, в шапке. Но, едва сев, мистер Вегг испытал странное ощущение, вызванное тем, что шапку у него вдруг сбили с головы и выбросили ее в окно, которое с этой целью распахнули и тут же захлопнули.
   - Советую поостеречься и не позволять себе дерзостей в присутствии этого джентльмена, - проговорил обладатель руки, проделавшей фокус с шапкой. - Не то вас самого отправят тем же путем.
   Вегг невольно схватился обеими руками за непокрытую голову и выпучил глаза на секретаря, так как это он, незаметно войдя в раздвижную дверь, обратился к нему с таким строгим внушением.
   - А! - сказал Вегг, как только дар речи вернулся к нему. - Прекрасно! Я распорядился, чтобы вас отсюда убрали. А вы все еще здесь? Так! Сейчас мы об этом поговорим. Прекрасно!
   - И я тоже здесь! - послышался другой голос.
   В раздвижные двери незаметно вошел еще кто-то.
   Оглянувшись, Вегг увидел своего мучителя - недреманного подрядчика, который и сюда пожаловал в том же одеянии, то есть в зюйдвестке и плисовых штанах, и, развязав бинты, явил взорам присутствующих голову - совершенно целую, и лицо - как бы вы думали чье? - Хлюпа.
   - Ха-ха-ха!.. Джентльмены! - зайдясь от смеха, еле выговорил Хлюп. - Он и не подозревал, что я могу спать стоя, а я привык к этому, когда крутил каток за миссис Хигден! Он и не подозревал, что я научился говорить на разные голоса, когда читал миссис Хигден полицейскую хронику! Ну и хватил оп у меня горя, джентльмены, ну и хватил он горя! - Тут мистер Хлюп разинул рот до совершенно устрашающих размеров и, запрокинув голову в новом безудержном припадке веселья, выставил напоказ все свои несметные пуговицы.
   - Гм! - хмыкнул Вегг в замешательстве, правда пока что не очень сильном. - Один, за ним другой - итого двое не уволенных. Боффин! Ну-ка, ответьте мне на мой вопрос: кто приставил этого мальчишку, да еще переряженного, к вывозу мусора? Кто его подослал?
   - Эй! - крикнул Хлюп, подавшись вперед. - Поосторожнее насчет мальчишек! Не то в окно выброшу!
   Мистер Боффин остановил Хлюпа взмахом руки и сказал:
   - Его послал я, Вегг.
   - Ах так, Боффин? Вы подослали? Прекрасно! Мастер Венус, мы увеличим наши требования и давайте приступим к делу немедленно. Боффин! Очистите помещение от этих прохвостов!
   - Нет, Вегг, так нельзя, - ответил мистер Боффшг, спокойно сидя за письменным столом, на другом конце которого не менее спокойно сидел секретарь.
   - Нельзя? - переспросил Вегг. - Боффин! А если вы поплатитесь за свой отказ?
   - Нельзя, Вегг, - повторил мистер Боффин, добродушно покачивая головой. - Поплачусь так поплачусь, что же делать!
   Вегг на минуту задумался, потом сказал:
   - Мистер Венус, будьте любезны передать мне документ.
   - Извольте, сэр, - и Венус с учтивым поклоном протянул ему бумагу. Вот ваш документ. А теперь, сэр, когда я с ним расстался, позвольте мне сделать одно заявление, и не потому, что оно необходимо или заключает в себе какую-то новую мысль или открытие, а просто так, для моего же собственного спокойствия. Сайлас Вегг, вы отъявленный негодяй.
   Мистер Вегг, ожидавший комплиментов от мистера Венуса, похлопывал бумагой по столу в такт его любезным словак, и вдруг замер, услыхав такое неожиданное заключение.
   - Сайлас Вегг! - продолжал Венус. - Считаю нужным сообщить вам, что я взял на себя смелость ввести мистера Боффина в качестве третьего негласного компаньона нашей фирмы вскоре после того, как она зародилась.
   - Совершенно верно, - подтвердил мистер Боффин. - А я испытал Венуса, сделав ему, будто и вправду, кое-какие предложения, и убедился, что он, в общем, вполне порядочный человек.
   - Мистер Боффин говорит так по своей доброте, - сказал Венус. - А я все же запачкал руки в этом грязном деле, и час-другой они у меня были не такие чистые, как бы мне хотелось. Но свою вину я загладил вскоре же, и, надеюсь, полностью.
   - Загладили, Венус, - сказал мистер Боффин. - Загладили, загладили.