Додд Кристина. Принц похищает невесту

   – Ты еще сомневаешься! У нас, женщин Бомонтани, на такие вещи чутье! – высокомерно произнесла Тулия.
   Ренье весело было слушать, как чета Монтаро тихо переругивается.
   Беременная женщина остановилась возле стремени Ренье. Бросив на него смеющийся взгляд, она сказала:
   – Мои родители вечно спорят.
   И тут в один голос супруги Монтаро заявили:
   – Вам нельзя поселиться в одной комнате, если вы не женаты!
   – Юная леди, вы верны своей церкви? – осведомился отец Терранс.
   – Да, – тихо призналась Сорча.
   – Тогда вы должны знать, какие у нас строгости, – промолвила Тулия. – Мы не такие, как англичане и шотландцы. Они – люди безнравственные и распутные!
   – Нам надо оставаться в одной комнате! – Ренье решил воспользоваться сложившимся положением, однако эти слова были произнесены им не ради пустого эффекта. Он не собирался оставлять Сорчу одну. Дюжина людей увеличилась до двадцати за счет новых любопытных, и, обращаясь ко всем, он признался: – За ней охотятся те, кто ищет ее смерти.
   – Арну! – Сорча бросила на него возмущенный взгляд. – Не устраивай сцен!
   – Я тебя одну не оставлю, – повторил он.
   – Совершенно ясно, что вы путешествуете вместе. И хорошо знаете друг друга. Если у вас есть основания сказать нам, что вы женаты, то можете поселиться в одной комнате. – Отец Терранс не отрывал от них внимательного взгляда.
   «Интересно, станет ли Сорча лгать священнику?» – подумал Ренье.
   – Мы… гм… определенно… – Она изо всех сил старалась это сделать, но была неисправимо правдивой. – То есть если клятва верности означает заключение союза, можно было бы сказать…
   – Мы не женаты, – сообщил священнику Ренье. Сорча повернулась к нему и прошипела:
   – Прекрати, Арну!
   – Тогда у нас возникла проблема, – сказан священник.
   – Отец, нам с Сорчей можно где-нибудь поговорить наедине?
   Ренье спешился и протянул руки, предлагая помочь ей слезть с седла.
   – В церкви в конце главной улицы. – Отец Терранс указал им, куда идти.
   Сорча соскользнула с седла в его объятия. Он на секунду удержал ее, заглядывая ей в глаза, и с удовлетворением увидел, что ее ресницы затрепетали, а на щеках появился румянец.
   Сама того не подозревая, Сорча дала всем понять, что она – его женщина.
   Оставив ладони у нее на бедрах, он тихо проговорил:
   – Ты помнишь, что мадам Пиншон говорила о наемных убийцах? Ты справилась с первым, однако нас ждут новые убийцы. Поумнее и похитрее. Возможно, они здесь, затерялись в толпе.
   Она осмотрелась вокруг.
   – Это добрые люди!
   Приподняв ее подбородок указательным пальцем, он заставил ее снова смотреть на него.
   – С тех пор как мы уехали из круга камней, мне беспокойно. – К сожалению, это была истинная правда. – А я доверяю своему чутью гораздо больше, чем собравшимся здесь. Пошли.
   Взяв Сорчу за руку, он провел ее к маленькой церкви. Ее окружало кладбище, затененное громадным дубом. Здание храма до боли напоминало сельские церкви Бомонтани и Ришарта.
   Открыв тяжелую дверь, он шагнул внутрь воспоминания – такого яркого, что оно чуть не бросило его на колени. Он удержался только из-за того, что ему по-прежнему необходимо было обманывать Сорчу. Для него аромат свечей, деревянный престол с расшитой золотом напрестольной пеленой, серебряный крест и изображение Девы Марии – все напомнило о деревенских церквушках Ришарта, которые он посещал, объезжая страну в качестве юного наследника.
   Тогда его не трогала их красота и безмятежность: посещение было тягостной обязанностью.
   А сегодня это было похоже на возвращение домой.
   Он и сам толком не понимал собственных чувств. Во мраке темницы графа Дюбелле он начал сомневаться в милости Божьей. В заключении он так усердно молился: сначала о воздаянии, потом – о побеге и, наконец, о смерти. Но вырваться ему удалось, лишь когда он отрекся от Бога.
   У Ренье пока не было возможности убедиться в том, что Бог действительно существует.
   Он посмотрел на Сорчу. Она упала на колени. Ее взгляд был устремлен на алтарь, губы шевелились в молитве, а пальцы сжимали крест, висевший у нее на шее.
   Крест, который носила Сорча, был идентичен тем, которые носили ее сестры.
   Этот крест был единственным предметом, который соединял Сорчу с Кларисой и Эми. Он слышал тоску в ее голосе, когда она упоминала о сестрах. Будь он другим человеком, он испытывал бы чувство вины из-за тех писем, которые вез в седельной сумке. Письма с любовно выведенными буквами, написанные Кларисой и Эми их милой сестре Сорче.
   Но в его плане не было места для чувства вины.
   И тут он почувствовал, как из глубины его души поднимается молитва, не церковная, нет. Совсем другая. «Мне нужна Сорча, Господи! Позволь мне ее сохранить. Не дай ей умереть».
   Если наемные убийцы расправятся с Сорчей, планы Ренье превратятся в прах.
   И если ее не будет рядом, чтобы понукать его, дразнить и забрасывать вопросами, которые лучше не произносить вслух, солнечный свет померкнет, не будет ни приливов, ни отливов, а ему останется лишь бродить во тьме.
   Впрочем, все это – глупость, преходящая слабость, вызванная плохим питанием и слишком сильной тревогой.
   Сорча поднялась на ноги и улыбнулась ему:
   – Правда, здесь чудесно?
   – Да. Подходящее место, чтобы обвенчаться.
   – Ну что ты болтаешь?
   Она ничего не поняла. Она не догадывается о его намерениях, и если все пойдет хорошо, она так и не поймет, почему он убеждал ее действовать именно так, а потом отступать слишком поздно.
   – Мы должны обвенчаться в этой церкви, потому что я не оставлю тебя в комнате одну.
   – Я не могу выйти за тебя замуж. И в этом нет нужды.
   – Иначе они не разрешат нам ночевать в одной комнате. И потом, этот брак не будет считаться законным. Мы с тобой разной веры.
   – Да, конечно. – Она ласково ему улыбнулась. – Но милый мой глупый Арну, какое это имеет значение?
   – В католической церкви брак не считается законным, если обе стороны не прошли конфирмацию. В твоей церкви это не так?
   – Не так. Очень давно Бомонтань и Ришарт были католическими странами. Но это маленькие страны, отделенные от других горами. Зимы у нас суровые, и к концу пятнадцатого века у нас появился собственный кардинал и свои правила. Тем не менее часто заключались браки с католиками, теми, кто сохранил старую веру или приехал к нам из-за гор. Так что в особых обстоятельствах, таких как сейчас, отец Терранс имеет право немедленно сочетать браком чету, не заботясь об их вере, не проводя оглашения в церкви и других положенных обрядов.
   – А что за особые обстоятельства?
   Как будто Ренье о них не знал!
   – Жители решили, что мы уже воспользовались всеми благами супружеской постели, а теперь ты еще настаиваешь на том, чтобы мы ночевали в одной комнате. Они подозревают, что мы с тобой близки. – Она вздохнула: – К сожалению, это не так.
   «Подожди еще несколько часов!»
   – Такой вид брака официально признается церковью, – заключила Сорча. – Простые люди называют его «съехать по перилам».
   Ренье с трудом сдержал смех. Давно он не слышал этой фразы.
   – Давай поедем в другую деревню, – предложила она. Однако чувствовалось, что ей хочется остаться со своими соотечественниками.
   – Поблизости нет деревень. Эта единственная.
   – Можно найти хутор или заночевать в поле. Как уже было не раз.
   – На дороге в Эдинбург нас подстерегают наемные убийцы, мадам Пиншон тебе об этом говорила, не так ли?
   Сорча огорченно кивнула.
   – Судя по деньгам, которые я нашел у первого убийцы, граф Дюбелле им щедро платит.
   Сорча напряглась.
   – А откуда ты знаешь про графа Дюбелле?
   – Мистер Монтаро о нем упомянул. – Ренье надо соблюдать осторожность. Сорча доверчивая, но не глупая. Он должен ее убедить, не вызвав подозрений. – Я не оставлю тебя в комнате одну. На твою невинность я не посягну. Ты это знаешь. Я понимаю, какое место отведено мне в твоей жизни.
   В свое время он постыдился бы лгать, находясь в храме. Но сейчас ему важно завоевать принцессу и получить обратно свою страну.
   – Я не могу выйти за тебя замуж.
   – А ты сказала, что священник нас обвенчает!
   – Он мог бы нас обвенчать, не будь я принцессой.
   Ренье округлил глаза, словно не понимая, о чем она говорит:
   – Ты сказала, что твоя церковь венчает людей с разной верой.
   – Простые люди могут жениться, имея разную веру, но наша церковь напоминает англиканскую. Наши правители – главы церкви, а я, как член монаршей семьи, обязана выйти замуж за члена Нагорной церкви.
   – Потому что ты – глава церкви. – Он пожал плечами. – А мы никому не скажем.
   – Все не так просто. Если мы поженимся, нам нельзя будет провести ночь в одной постели. Понимаешь?
   Он понимал гораздо больше, чем она могла предположить.
   – Потому что жив твой принц.
   Она прижала палец к его губам.
   – Это слухи.
   – Но они могут подтвердиться.
   – Могут.
   Похоже, Сорча в это не очень верила.
   – Но разве ты не предпочла бы его кому-либо другому?
   – Скорее всего. Из двух зол выбирают меньшее.
   Ренье стало не по себе. Зря он завел этот разговор.
   – Не важно, жив Ренье или нет. Проблема не в нем. Если я войду в мою церковь и произнесу слова брачного обета, который свяжет меня с тобой, брак этот будет фиктивным.
   Ренье округлил глаза в притворном недоумении. Вздохнув, Сорча попыталась объяснить ему, в чем дело:
   – Поскольку в числе свидетелей будут мои подданные, мне придется обо всем рассказать бабушке, кардиналу и епископу, а тогда они аннулируют этот брак и потребуют, чтобы я поклялась, что мы не были близки. Я не смогу поклясться в этом, если мы проведем ночь вместе.
   – А ты действительно собиралась отдаться мне?
   Он впервые осознал, как мало для нее значат внешние атрибуты королевской власти. Сорче нравился он сам: бедный простолюдин.
   – Конечно, я собиралась тебе отдаться!
   – Но ведь ты принцесса.
   – Наша близость никому не причинила бы вреда, а я блаженствовала бы. – Она провела пальцем по его покрытому щетиной подбородку. – И смею надеяться, что ты тоже.
   – Да. – Он вернулся к главной теме их спора. – Но мы никуда не уезжаем, а я не оставлю тебя одну.
   – Ох! – Она закатила глаза. – Ты просто невыносим!
   – Если я доставлю тебя в Бомонтань живой, получу большую награду. Мне ничего не заплатят за твое мертвое тело.
   – Кое-кто заплатил бы! – огрызнулась она и тут же прикусила язык.
   – Убить тебя было бы не трудно, так ведь?
   Впервые он позволил своей напускной неотесанности дать трещину и показать Сорче, какую мог бы представлять для нее опасность.
   Она отступила на шаг.
   – Да, это было бы не трудно.
   – И с учетом этого, ваше высочество, – он использовал ее титул намеренно, чтобы напомнить ей о том, как она важна, – тебе надо использовать любые хитрости, лишь бы вернуться в свою страну живой. Это самое главное.
   Сорча отошла от Ренье и повернулась к нему спиной. Провела пальцами по полированному дереву церковной скамьи и едва слышно проговорила:
   – Мать Бригитта сказала мне почти то же самое. Ладно. Я выйду за тебя замуж.
   – Обещаю, ничего плохого с тобой не случится.
   – Я никогда в этом не сомневалась.
   Сорча улыбнулась Ренье.
   Храбрая, милая девочка. Она стойко приняла это небольшое поражение.
   А когда узнает правду, свое сокрушительное поражение примет с такой же легкостью.

Глава 17

   Ренье провел Сорчу к двери и открыл ее. Привлеченная сплетниками группа на улице из двух дюжин человек выросла до сотни. Жужжание голосов смолкло, как только он повернулся к собравшимся.
   – Боже! – Сорча выглянула у него из-за плеча. – Зачем они здесь?
   – Возможно, они заинтересовались своей первой гостьей из Бомонтани. – Сам Ренье в это не верил и насторожился. – Я поговорю со священником и все устрою, подожди меня здесь.
   Она закрыл дверь и обвел толпу взглядом.
   Никого подозрительного Ренье не увидел. Все собравшиеся покинули родину потому, что были верны ему или отцу Сорчи и ее семье, трудности, перенесенные ими на чужбине, сплотили их.
   Но почему толпу охватило радостное возбуждение? Почему сплетники так разжужжались? Почему собрались у церкви?
   Он поманил священника властным жестом, заставив того изумленно поднять брови. Толпа расступилась, пропуская его к Ренье, и все стали наблюдать за ними так, словно от их разговора зависела их собственная судьба.
   – Что случилось? – спросил Ренье.
   – Слух облетел поселок со скоростью молнии. – Отец Терранс сложил руки на груди, глядя на Ренье с немалой долей нетерпения.
   – Слух? О гостье из Бомонтани, одетой мальчишкой, и ее телохранителе? Было бы странно, если бы это не вызвало пересудов.
   – Ты назвал юную леди Сорчей.
   Одним-единственным словом Ренье лишил их анонимности. Однако он притворился дурачком и развел руками, изображая недоумение:
   – Так ее зовут.
   – Сорча – имя редкое. И так зовут кронпринцессу Бомонтани.
   – Разве стала бы принцесса одеваться мальчишкой?
   Это была увертка, которую священник моментально разгадал.
   – Стала бы, если бы ей угрожала опасность. А ты сам сказал, что за ней охотятся те, кто жаждет ее смерти.
   Эти сведения он выдал намеренно, чтобы принудить ее к браку.
   – Тогда, отче, было бы лучше, если бы этот слух был немедленно развеян, – тихо проговорил Ренье.
   – Это можно было бы сделать, если бы не одно обстоятельство. В Ришарте хозяин постоялого двора жил неподалеку от замка. Он часто видел, как мимо проезжал молодой принц Ренье. – Острый взгляд отца Терранса впился в лицо Ренье. – Господин Монтаро утверждает, что ты очень похож на принца, правда, уже повзрослевшего, учитывая годы заточения.
   Ренье обвел взглядом толпу. Круглое лицо господина Монтаро было обращено к нему с трепетной надеждой. Казалось невероятным, чтобы Монтаро узнал своего принца. Даже Сорча его не узнала.
   Толпа тянулась к нему – молча, жадно. Им отчаянно хотелось услышать, что их вера вознаграждена.
   До этой минуты Ренье не испытывал чувства вины.
   В юности для него не было ничего более важного, чем найти для своего члена самое сладкое пристанище. Из-за своего увлечения Жюльенной он предал собственную страну.
   И люди, живущие здесь, в Новой Проспере, до сих пор расплачиваются за его безрассудный поступок.
   И пока он не станет королем и не превратит Ришарт в рай для своих подданных, он не избавится от чувства вины. Это чувство будет тяготить его до конца жизни. Поскольку ему не под силу восстановить разрушенные традиции и вернуть к жизни погибших.
   Он снова посмотрел на священника и на своем родном языке сказал:
   – Сегодня ты заключишь королевский брак.
   – Слава Богу!
   Отец Терранс начал опускаться на колени, чтобы возблагодарить Создателя.
   – Нет! – остановил его Ренье. – Выслушай меня. Сорча не знает, кто я. Она по-прежнему считает меня погибшим, и у меня есть причины не разубеждать ее в этом.
   Было ясно, что отец Терранс жаждет задать ему немало вопросов, но Ренье посмотрел на него в упор, так что священник покорно опустил голову.
   – Как пожелаете, сир.
   – Называй меня Арну. Нет ли в поселке других проезжих?
   – Сегодня никто не приезжал. Путешествовать в это время года трудно. Так что вряд ли кто-то еще приедет.
   – Это так. Мы с Сорчей – единственные путники на дороге в Эдинбург. – Осторожно подбирая слова, Ренье открыл ему суть опасности: – Мы и убийцы, нанятые графом Дюбелле.
   Радость на лице отца Терранса померкла.
   – Памятуя об этом… – С этими словами Ренье снял с пояса тяжелый кошель и вложил в руку отца Терранса, – давайте справлять нашу свадьбу, но пусть о ней знают только жители поселка. Ваше молчание – общее молчание – совершенно необходимо, потому что наша безопасность под угрозой, и если мы погибнем, неизвестно, когда все вы сможете вернуться в Бомонтань и Ришарт.
   – Мы поставим охрану на дороге и заставим всех проезжих сворачивать. Я позабочусь о том, чтобы все жители это поняли. – Отец Терранс положил руки на плечи Ренье. – Доверься мне, сын мой. Шотландия прекрасна, здесь немало добрых людей, но мы хотим вернуться домой.
   Он нырнул обратно в толпу и собрал вокруг себя самых влиятельных жителей.
   Возвращаясь в церковь, Ренье услышал, как ахнула Тулия. Оглянувшись, он увидел, как она прижимает руку к груди и шевелит губами. От избытка чувств она лишилась дара речи. Господин Монтаро крепко обнял супругу. Самая старая жительница, которая едва могла стоять без посторонней помощи, пустилась в пляс.
   Может быть, Ренье сюда направила сама судьба. Может быть, венчание в этом месте и в это время предопределено свыше.
   Памятуя об опасности, которая следует за ними по пятам, возможно, эта ночь станет для них первой и последней ночью близости.
   Ренье должен воспользоваться моментом. Он больше не мог ждать.
   – Все хорошо. Дело сделано. Отец Терранс обвенчает нас сегодня днем, – сказал Арну, быстро входя в церковь.
   Сорча воззрилась на него. Каким-то образом ему удалось убедить ее выйти за него замуж. Когда это Арну был настолько убедительным – и настолько упрямым?
   Наверное, ее мысли отразились на ее лице, потому что его взгляд мгновенно смягчился.
   – Что случилось, милая? Ты передумала? – Он крепко обнял ее.
   Его тело согрело ее, заставив расслабиться туго сведенные мышцы шеи и плеч. Поцелуй, который он ей подарил, был легким и сладким и, словно крем, таял у нее на языке, заставляя трепетать от наслаждения.
   Отстранившись, он улыбнулся, заглянув в ее подернувшиеся поволокой глаза:
   – Ну вот. Так лучше?
   Она кивнула.
   – Помни: мы делаем это ради твоей безопасности. Ты ведь сможешь объяснить это своей бабушке?
   Сорча снова кивнула.
   Взяв Сорчу за руку, Арну повел ее к выходу из церкви.
   – Иди к хозяйке постоялого двора и поделись с ней хорошей новостью. Мы сегодня днем поженимся, и пусть она приготовит свадебный ужин.
   – Да. Она показалась мне очень милой.
   Но при упоминании о свадьбе опьяняющее действие поцелуя Арну исчезло. Сорча, наверное, могла понять причины, по которым им следовало пожениться, но ей почти невыносимо было думать о церемонии и праздновании. Ведь это обман. Она нехотя направилась к двери.
   Он открыл перед ней створку, пропуская ее вперед. Остановившись, Сорча уставилась в пол и проворчала:
   – Временами, Арну, ты бываешь таким же тираном, как моя бабушка.
   – Выше голову, Сорча. Все будет хорошо, обещаю.
   Он говорил рассеянно, словно забыл о ней и думает только о свадьбе.
   Сорча закрыла за собой дверь храма и окинула взглядом толпу.
   Разговоры смолкли. Все взоры были устремлены на нее.
   Она не сможет этого сделать! Ей придется вернуться в церковь и сказать Арну, чтобы он все отменил.
   Площадь огласилась радостными криками.
   Сорча с ужасом воззрилась на них, но осталась на месте: принцессе не к лицу отворачиваться, когда ее приветствуют.
   Ребятишки с наскоро отмытыми рожицами выстроились впереди. У каждого в руке был букетик сухих цветов. Они по очереди выходили вперед и дарили их Сорче. Девушка улыбалась и благодарила каждого. Но когда они закончили, она осталась стоять с охапкой этих цветов, охваченная ужасным подозрением.
   – Это так чудесно, но я не понимаю. Все выглядят такими довольными.
   Сорча вспомнила, что именно так ее встречали, когда она была принцессой.
   Неужели эти люди ее узнали? Но тут вперед вышла Тулия:
   – Мы обожаем свадьбы, а это – ваш день. Помните: невестой бывают только раз.
   Ну что ж. У Сорчи не было причин не поверить Тулии, потому что она ни разу не была невестой. Ни разу не присутствовала на деревенской свадьбе. Вполне возможно, что люди просто любят свадебные празднества.
   Вряд ли эти люди узнали в ней кронпринцессу. Она уехала из Бомонтани десять лет назад и за это время очень изменилась.
   – Идемте. Мы отправимся на постоялый двор и превратим вас в невесту. А мужчины приготовят вашего жениха. Отец Терранс пойдет с ними и проследит, чтобы они не перепились до церемонии и не свалились с ног раньше, чем она закончится. – Она бросила в сторону мужа гневный взгляд и тряхнула головой: – Как некоторые женихи, которых я могла бы назвать.
   Господин Монтаро покраснел так густо, что у него вспыхнули даже кончики ушей. Толпа разразилась хохотом.
   Сорча рассмеялась и успокоилась. Это будет гораздо проще, чем обряд в центральном соборе. Никакой помпы. Сжимая цветы, она пошла за Тулией к постоялому двору. Окружившие их женщины переговаривались и перебрасывались шутками.
   Самая старшая сняла с Сорчи шапку.
   – Сегодня мы снова превратим вас в женщину.
   Весело подмигнув, одна из молоденьких жительниц заметила:
   – Это он сегодня превратит ее в женщину!
   – Роксанна! – Тулия погрозила шутнице пальцем. – Что ты себе позволяешь?
   – И вообще, все не так, – начала было Сорча.
   Но хор упреков в адрес Роксанны заглушил объяснения Сорчи, а потом они уже оказались у постоялого двора, и все женщины поселка начали спорить за право войти и принять участие в приготовлениях.
   Тулия приказала им сесть на скамьи вокруг столов в общем зале. Вскоре окна были закрыты занавесками, в большом кофейнике варился кофе, грелась вода для ванны.
   Тулия поставила Сорчу у огромного каменного очага, и Сорча, как хорошо воспитанная принцесса, отчаянно старалась запомнить имена всех присутствующих. Финис была беременна. Роксанна – шутница. Рея рассудительная и улыбчивая. У Сальвинии печальные карие глаза. Пиа худая, высокая и хорошенькая.
   – У молодой леди нет свадебного платья! – сказала Тулия.
   – Зовите меня Сорчей.
   Разговоры смолкли. Все начали переглядываться.
   – По-моему, так не подобает, – заявила Тулия.
   – Еще как подобает. А как иначе вы будете меня звать? – вполне обоснованно возразила Сорча.
   – Действительно, как иначе тебя звать?
   Но хотя Тулия согласилась с Сорчей, она указала на стол, за которым сидели старшие женщины, словно ей нужно было их согласие.
   Одна морщинистая старушка, согнутая ревматизмом, поманила остальных к себе, и они стали совещаться, Старая дама очень медленно, с помощью соседок, поднялась на ноги и объявила:
   – В этом месте и в этот момент мы – ее семья. Пусть она будет Сорчей.
   Старые женщины закивали. Остальные тоже выразили свое согласие кивками.
   – Сорча, я – Санша. – Древняя старуха постучала себя по груди узловатыми пальцами. – Я буду тебе нонной, твоей бабушкой.
   Все снова закивали. Растроганная, Сорча сказала:
   – Для меня это большая честь.
   Кривой палец указал на Тулию.
   – Она – Тулия. Она будет тебе матерью.
   – Благодарю вас за оказанную мне честь, – сказала Сорча.
   – Это вы оказываете мне честь. – Тулия утерла глаза краешком передника. – Вы принесете нам удачу.
   Бабушка Санша проковыляла к Сорче, приложила ладони к ее щекам и улыбнулась беззубым ртом:
   – Мы сделаем для тебя этот день особенным.
   Они так добры, а свадьба ненастоящая. Сорча еще раз попыталась объяснить им, что происходит.
   – Мне жаль, что вы потратите столько трудов, когда на самом деле брак будет незаконным. Понимаете, Арну тревожится о моей безопасности…
   – Знаю. – Бабушка Санша заставила Сорчу наклонить голову так, что они соприкоснулись лбами. – Он – хороший человек.
   Что Сорче оставалось делать? Никто не внял ее доводам!
   Бабушка Санша и Тулия обошли вокруг Сорчи, бабушка Санша дернула Сорчу за плащ.
   – Сними его.
   Сорча сбросила плащ.
   Тулия отшвырнула его к стенке.
   – Ора, подойди и встань рядом с Сорчей.
   Ора тяжело зашагала к ним. Она была примерно одного возраста с Сорчей и примерно такого же роста, но весила чуть ли не на сто фунтов больше.
   Сорча улыбнулась.
   На щеках у Оры заиграли ямочки.
   Все начали кивать.
   – Да, твое свадебное платье подойдет, – произнесла Тулия.
   Сорча недоуменно воззрилась на широкую талию Оры, а потом потянула себя за рукав.
   – На мне надето много рубашек.
   – Это заметно. – Бабушка Санша обняла Ору. – Она располнела после рождения двойняшек.
   Ора снова заулыбалась, играя ямочками, и удалилась, отправившись за своим свадебным нарядом.
   Не важно, впору свадебный наряд или не впору, свадьба все равно ненастоящая!
   – Несите вниз ванну! – приказала Тулия.
   В этот момент Сорча почувствовала, что больше не может определять собственные поступки. Правда, потом она поняла, что потеряла контроль над событиями гораздо раньше – в тот момент, когда встретилась с Арну.
   Жительницы поселка раздели ее, искупали, вымыли ей голову, вытерли и высушили и нарядили в свадебный наряд Оры: длинную красную юбку, просторную черную блузку и расшитый пестрыми цветами жилет. На голову ей надели венок из засушенных цветов. Талия оказалась чуть широковатой, жилет слегка сдавливал грудь, впрочем, могло быть и хуже.
   Бабушка Санша вручила ей букетик свежих цветов, перевязанный шелковой лентой. Они были мелкими, по-осеннему блеклыми, видимо, их собирали по цветочным горшкам поселка.
   – Вы чудесно выглядите, – сказала Тулия. – Как настоящая принцесса.
   Сорча с ужасом уставилась на нее, но тут же поняла, что Тулия сказала это ради красного словца.
   На закате женщины вывели Сорчу с постоялого двора и повели к церкви.
   События развивались стремительно. Мужчины стояли вдоль дороги. Сорче казалось, что они колеблются, словно водоросли во время летнего шторма. Сорча слышала смех и шутки, смысла которых не понимала.