Додд Кристина. Принц похищает невесту

   – Я хоть и не дура, но совершила чудовищную глупость. Ум у меня, разумеется, не такой изворотливый, как у тебя. Не такой предательский. Не такой подлый, не такой мерзкий и… Внизу все знают, кто мы такие?
   Вспомнив детей, цветы, радость, с которой весь поселок праздновал их свадьбу, она осознала всю абсурдность своего вопроса.
   – Они очень счастливы за нас, своих монархов.
   Ренье надел брюки.
   Она потерла ладонями горящие щеки. Унизительно. Это так унизительно! В глазах всех жителей этого славного, доброго поселка она – не их королева. Она – дура.
   «Одеться!» Ей необходимо одеться и выбраться отсюда, прежде чем она потеряет самообладание и набросится на него.
   Сорча надела платье. Застежка оказалась на спине, и ей пришлось выгибаться, чтобы застегнуть пуговицы. Ей удалось справиться с верхними. И с нижними. Середина осталась незастегнутой. Но она не собиралась просить помощи у него.
   Чем больше она думала о произошедшем, тем сильнее испытывала унижение и боль.
   – Боже правый! Это ты устроил пожар в монастыре! Ты сжег письма моих сестер!
   – Не волнуйся, – поспешил он успокоить ее. – У меня есть другие.
   – Что?! – Уж не ослышалась ли она? Сорча возмущенно уставилась на Ренье: – Что ты сказал?
   – У меня в седельной сумке письма от Кларисы и Эми, адресованные тебе, я их достану.
   Сорча набросилась на него, вцепилась ему в спину, заставила повернуться лицом к ней и сгребла рубаху у него на груди.
   – От моих сестер? Ты видел моих сестер?
   Ее агрессивность ошеломила Ренье. Не обидела, а поразила.
   – Да, и я рад сообщить тебе, что они в полном здравии. Обе вышли замуж за достойных людей.
   – Мои сестры замужем?
   Клариса замужем? Эми, ее маленькая сестричка, замужем?
   – Клариса, наверное, уже родила.
   – Клариса была беременна?
   Клариса стала матерью. Сорча – тетка! И ее не было рядом во время родов! Она не держала сестру за руку, не облегчала ей боль!
   – Клариса вышла замуж за шотландского аристократа, Роберта Маккензи, он носит титул графа Хепберна. Эми – за английского аристократа, Джермина Эдмондсона, он носит титул маркиза Нортклиффа. Я видел их обеих. Твои сестры заключили достойные браки.
   – В отличие от меня.
   Она попятилась от него.
   – Ты очень рассержена. Гораздо сильнее, чем я ожидал, но ты не понимаешь. – Он пошел следом за ней. – Давай я застегну тебе платье, пока буду объяснять.
   – Я не хочу, чтобы ты застегивал мне платье, и не надо мне ничего объяснять. Я и так все прекрасно понимаю. Ты знал, как мне больно было потерять связь с Кларисой и Эми. Если на то пошло, то ты сам разрушил эту связь. – Плащ. Ей нужен ее плащ. Ей нужно, чтобы между нею и Ренье было как можно больше слоев одежды. Ей нужно было, чтобы между ними пролегли мили и мили. Чтобы их разделили годы. – Но если верить тебе, это не имело значения, потому что в твоих руках были другие письма, корреспонденция, которая легко могла заменить те письма, которые я читала и перечитывала, прижимала к сердцу и которые были мне так дороги, когда во время моего изгнания я жила в монастыре!
   – Я знал, что твоя печаль преходяща. Что как только открою тебе правду, скажу, кто я на самом деле, то дам их тебе.
   Сорче хотелось выцарапать ему глаза.
   – Да как ты смеешь?! Я много дней ехала по пустынным местам Шотландии, могла замерзнуть, свалиться в пропасть, быть убитой грабителями или наемниками, – а ты ни слова не сказал мне о письмах. Ты слишком долго сидел в подземелье, если можешь рассуждать таким образом.
   Он сделал медленный вдох, словно пытаясь набраться терпения.
   У него хватало наглости вести себя так, словно это ему нужно терпение!
   – Я сидел в подземелье долгое время, но поверь, Сорча: после того, что мне пришлось пережить, я стал совсем другим. Я был себялюбивым, неблагодарным, эгоистичным. По собственной вине я лишился страны и сделаю все, чтобы помочь моим людям. Этим людям. – Он указал на нижние помещения постоялого двора.
   – И ты пытаешься убедить меня в том, что стал лучше? Ты лгал мне, обманывал всеми возможными способами, заставил меня поверить, что я сама избавилась от убийцы… – Сорча осеклась.
   Ренье кивнул.
   – Ты уверял меня, что я сама могу о себе заботиться, хотя я на это не способна. – Сорча ткнула в него пальцем. – Это ты подстроил продажу коней, да? Ты как-то сумел заставить Макмуртри заплатить справедливую цену.
   – Ну да, – смущенно произнес Ренье. – Я не мог допустить, чтобы он нас обманул.
   – Ты все время делал из меня дуру и хочешь, чтобы я поверила в то, что испытания в подземелье сделали тебя другим человеком? Что ж, возможно. Но такой ты мне не нравишься и не нужен.
   Он проигнорировал ее слова.
   Главное, что его план сработал.
   Сорча продолжала его поносить, пустив в ход все бранные слова, которые знала. Однако Ренье и глазом не моргнул.
   – Я не старался поставить тебя в глупое положение. Обман был необходим, потому что я не знал, намерена ли ты возвратиться в Бомонтань и выйти за меня замуж, как обещала.
   – И поэтому ты лгал мне и держал в тайне письма моих сестер? – Туфли. Чтобы выйти отсюда, ей нужно обуться. – И какой в этом смысл?
   – Позволь, я объясню.
   – Изволь, – процедила Сорча сквозь зубы.
   – Твоя бабушка сказала мне, что я должен найти ее потерявшихся внучек и что, когда я женюсь на одной из них, она даст мне армию, чтобы нанести поражение графу Дюбелле и отвоевать мою страну. К тому времени, когда я нашел сначала Кларису, а потом Эми, они уже встретились со своими будущими мужьями. По правде говоря, они уже, – тут он взмахом руки указал на кровать и улыбнулся, – мяли простыни со своими мужчинами.
   Что за пошлые шутки, с возмущением подумала Сорча.
   – Это был мой последний шанс. Я нашел тебя и решил, что следует попытаться добиться твоей привязанности…
   – Солгав?
   Она схватила чулки и башмаки и села на стул.
   – Представившись не тем человеком, которого ты презирала.
   Сорча бросила на Ренье презрительный взгляд:
   – А тебе не пришло в голову, что независимо от того, презираю я тебя или нет, я все равно выполню свой долг перед моей страной?
   – Я решил, что тебе легче будет выполнять этот долг, если ты будешь испытывать ко мне симпатию.
   – И ты добился этой симпатии, притворившись простым, но благородным человеком.
   Она завязала подвязки и тут же вынуждена была их распустить, испугавшись, что полностью прервала приток крови к ногам.
   – Я не простак, это я признаю. Арну не так умен, как я. – Ренье дернул головой, снова войдя в роль, которую играл столько недель. – Но никто не мог бы охранять тебя во время твоего путешествия по Шотландии с большей бдительностью.
   – А я бы назвала тебя простаком. Возможно, даже идиотом. – Ее жалкие, сношенные башмаки были высушены, согреты и начищены! Она сунула в них ноги и зашнуровала с такой же силой, с какой завязала нижние юбки и подвязки. – Ты только что сказал, что женился на мне только потому, что я была для тебя последним шансом отвоевать твое королевство, если бы я умерла, твоя возможность стать королем умерла бы вместе со мной.
   Ренье подошел к ней, смерил ее взглядом:
   – Ты хотела узнать правду, ты ее узнала.
   Она откинулась на стуле, скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на него.
   – Все, что было раньше, превратилось в ложь. Арну защищал меня и женился на мне ради меня самой. Впервые в жизни кто-то был добр ко мне и предан мне. Не потому что я принцесса. А теперь я стала полудурком, раз поверила, что я хорошенькая, в меня могут влюбляться, даже рисковать ради меня жизнью. Ты глуп, если считаешь, что я смогу когда-нибудь тебя простить!
   Его лицо стало неподвижным и холодным, а в его убийственном взгляде она прочла то, кто он на самом деле: безжалостный принц, который ни перед чем не остановится, пожертвует всем ради своего мщения и своего положения.
   – Вчера ночью ты поклялась, что сделаешь меня своим консортом. Поклялась, что ради меня будешь сражаться со своей бабкой и со своим премьер-министром. Ты клялась, что любишь меня.
   – Я клялась, что люблю Арну. – Сорча сжала кулаки. – Но Арну мертв.
   Вскочив со стула, Сорча оттолкнула Ренье. Подхватила его кожаные седельные сумки, которые обычно казались такими увесистыми и тяжелыми, что ей едва удавалось их поднять, и вытряхнула их содержимое прямо на пол. Моток веревки, пистолет и пули, закупоренная бутылка и одеяло.
   И два запечатанных письма.
   – Нет! Постой. Сумки слишком тяжелые! – Ренье бросился к ней. – Давай я…
   Сорча с силой ударила его локтем под дых. Ренье охнул и согнулся пополам.
   – Дамы у мадам Пиншон научили меня кое-чему, не только игре на дудке. А этого удовольствия ты не узнаешь – по крайней мере в моем исполнении.
   Она схватила письма, увидела знакомый почерк, и глаза наполнились слезами.
   – Но теперь, когда ты поймал меня в ловушку, обеспечил себе положение и армию и закрепил за собой право на корону, я не сомневаюсь, что найдется немало женщин, которые рады будут оказать тебе эту услугу. И пусть никому не нужная верность нашим брачным обетам тебя не останавливает. – Гордо вскинув голову, Сорча направилась к двери. Впрочем, обет, данный ради соблюдения государственных интересов, не следует блюсти. Короли доказывали это из поколения в поколение. Именно поэтому и происходят революции. Она захлопнула за собой дверь. Ренье потер грудь, пытаясь восстановить дыхание. В качестве финальной реплики эти слова прозвучали весьма внушительно, но он поклялся, что больше не допустит, чтобы хоть кто-то разговаривал с ним подобным тоном. Тем более его законная жена, которую он обхаживал, ласкал и целовал. Ей это с рук не сойдет.
   Он распахнул дверь и услышал, как Сорча бежит вниз по лестнице и рыдает.
   Ренье бесшумно закрыл дверь и остановился.
   Он потер глаза.
   Этот разговор прошел не так хорошо, как он надеялся.
   Но, проклятие, до чего хорошо она выглядит, когда на ней надето платье!

Глава 20

   Сжимая драгоценные письма, Сорча проковыляла вниз по лестнице и вошла в общий зал, где накануне царило веселье. Она увидела мужчин. Они сидели за длинными столами и прижимали ко лбу влажные тряпицы. Глаза у них налились кровью, руки дрожали.
   Сорча обвела их гневным взглядом. Она ненавидела мужчин. Всех без исключения. Тупые мужланы. Отвратительные, глупые, грубые, мерзкие, тупые, тупые, тупые…
   Резко повернувшись, она направилась на кухню. Надеясь, что там никого нет.
   Но в кухне собрались женщины. Похмелье у них было таким же тяжелым, как у мужчин. Женщины медленно передвигались по кухне. Тулия жарила окорок и колбасу. Бабушка Санша помешивала кашу в кастрюле.
   Все взгляды устремились на Сорчу. Все заметили ее растрепанные волосы, ее покрасневшее лицо, ее дрожащие губы.
   – Ох, милая! – сказала Тулия. – Неужели было так плохо?
   Сочувствие хозяйки постоялого двора стало последней каплей. Сорча больше не думала о том, кто ее видит и слышит: она больше не могла сдержать поток слез. Продолжая держать письма, она рухнула за стол, уткнулась лицом в локоть и снова расплакалась. Она оплакивала отца. Оплакивала сестер. Оплакивала годы одиночества. Оплакивала себя, потому что верила, искренне верила в то, что люди благородны и добры и если она будет видеть в них только хорошее, то все плохое уйдет. Она плакала из-за того, что так жестоко ошибалась.
   Когда ее рыдания наконец начали стихать, она почувствовала, как чья-то рука скользнула в ее пустую ладонь. Это была худая рука с искореженными пальцами и истончившейся кожей. Подняв голову, Сорча заглянула в мудрые, печальные глаза бабушки Санши.
   – Хватит плакать, – сказала бабушка Санша. – А то, не дай Бог, заболеете.
   Роксанна помогла Сорче снять плащ и застегнула пуговицы, до которых Сорча не смогла дотянуться.
   Тулия подала Сорче большой белый носовой платок:
   – Высморкайтесь, ваше высочество.
   – Слова «высморкайтесь» и «ваше высочество» не сочетаются. – Сорча энергично высморкалась. – Не зовите меня «ваше высочество». Не время. Зовите Сорчей. Просто Сорчей.
   – Все женщины плачут после первой брачной ночи. – Бабушка Санша ласково сжала Сорче руку. – Это пройдет.
   Сорча обвела взглядом женщин. Они закивали.
   – Сначала бывает больно, и потом мужчина засыпает. Это быстро забывается.
   Рея ободряюще ей улыбнулась.
   – И даже если не становится лучше, так длится всего пару секунд.
   Пиа шумно вздохнула. Женщины еще энергичнее закивали.
   – Надо только помнить о мокром пятне на простыне, – добавила Ора.
   – Или на боку!
   Шутка Роксанны вызвала взрыв смеха, Но смех быстро смолк: все ждали, что скажет Сорча.
   – Дело не в этом.
   У Сорчи дрожали губы, и она не знала, как рассказать им о том, что случилось.
   Ей не следует жаловаться. Они знают, кто она. Знают, кто Ренье, Но, как и Ренье, им нет дела до того, как она относится к этому браку. Они думают только о себе.
   Однако Сорча не могла их в этом винить. Они надеялись, что Сорча и Ренье помогут им вернуться на родину. По этой же причине они хотели, чтобы Сорча была счастлива.
   – Он не слишком быстрый. Это длилось часы.
   Сорча вздохнула.
   – Да. Медлительный мужчина хуже быстрого. Мой Гораций, упокой, Господи, его душу, прожил достаточно долго, иногда был медлительным, иногда быстрым.
   Бабушка Санша знаком велела Тулии вставить кран в бочонок вина. Тулия наполнила оловянную кружку и шмякнула ее на стол перед Сорчей.
   – Пейте. Вам полегчает.
   Сорча посмотрела на запечатанные письма сестер, которые держала в руке. Они истрепались после долгого путешествия в седельной сумке Ренье. Она осушила кружку до дна.
   Тулия снова наполнила кружку.
   Бабушка Санша постучала о столешницу ногтем. Тулия налила кружку и ей. Обведя взглядом остальных женщин, она сказала:
   – Нам всем надо выпить.
   Пока наливали и передавали кружки, Сорча сломала печать на письме Кларисы.
   Изящным почерком Клариса писала, что отчаянно соскучилась по Сорче, что постоянно за нее тревожится. Поведала о том, как они с Эми выживали, продавая косметические средства бабушки каждому, кто готов был за них заплатить.
   Клариса сообщила ей о том, что Эми убежала, но заверила сестру, что они поддерживают связь и что у Эми все в порядке. Клариса писала, что у них с Робертом будет ребенок, и к тому времени, как он родится, она надеется, Эми уже будет дома.
   Сорча заплакала и прижала письмо к груди.
   Затем она вскрыла письмо от Эми. У Эми было настоящее приключение: она похитила маркиза и захватила в плен злодея. Она не задерживалась на подробностях (Сорча решила в ближайшее время узнать, как все было). Одно ясно. Эми обожает своего маркиза, и они тоже ждут ребенка.
   У маленькой сестренки Сорчи будет ребенок! И очень скоро. Сорча просчитала месяцы на пальцах.
   Сорча снова опустила голову на стол и зарыдала.
   Она не была рядом с сестрами, когда они оказались в отчаянном положении и им грозила опасность. Она не спасала их от голода и не ограждала от нападений. Она не познакомилась с их избранниками. Не присутствовала на их свадьбах.
   Однако сейчас Сорча плакала от облегчения.
   Ее сестры живы и здоровы. Впервые за многие годы она могла избавиться от лихорадочного страха, не бояться, что они в нищете, больны или умерли. Ее сердце едва не разорвалось от радости.
   Носовой платок, которым она утирала слезы, промок насквозь. Тулия сунула ей в руки холодное влажное полотенце, и Сорча приложила его к своим опухшим глазам.
   Стол был заставлен кружками. Женщины сидели на скамьях, мрачно глядя на Сорчу.
   Сорча пожала плечами, через силу улыбнулась и постаралась взять себя в руки.
   – Вот вам доказательство того, что хороших мужчин не бывает, – заявила Пиа. – Уж если принц не может сделать свою жену счастливой, то что говорить о других?
   – Не то чтобы мой муж был слишком быстрый, – сказала Сальвиния. – Я просто не чувствую, когда он его вставляет.
   Раздался смех.
   – Неужели он настолько маленький?
   У Роксанны округлились глаза.
   – Как молодая морковка, – заверила их Сальвиния. Теперь понятно, почему в ее глазах затаилась печаль. Сорча с силой выдохнула в носовой платок.
   – У Ренье другая проблема. А что касается члена, одна из проституток у мадам Пиншон сказала, что он у Ренье высшего качества. Лучше не бывает.
   – Он уже ходит по проституткам? – в ужасе воскликнула Тулия.
   – Нет, это я к ним зашла. А Ренье пошел за мной сказать, что пора ехать.
   Все женщины, находившиеся на кухне, поспешно приложились к своим кружкам. Тулия промокнула верхнюю губу и пробормотала:
   – Жарко!
   – Дело в том, что с той минуты, как он добился, чтобы меня выгнали из монастыря…
   Женщины снова охнули от ужаса.
   Этот вскрик доставил Сорче немалое удовлетворение.
   – Это правда. Он – злодей. Он поджег мою келью, и мне оставалось только уехать, чтобы он не сжег весь монастырь.
   – Это довольно умно, – задумчиво проговорила Рея. Бабушка Санша кашлянула и кивком указала на Сорчу.
   – Я хочу сказать – для мужчины, – поспешно добавила Рея.
   – Но, ваше высочество, я не понимаю. Если он не слишком мелкий и готов не торопиться, а звуки, которые мы слышали вчера ночью, были весьма убедительны и не похожи на жалобы…
   Ора ткнула ее пухлым локтем в худые ребра.
   – Я просто хочу понять, что с ним не так! – настаивала Роксанна. – Почему Сорча на него так рассердилась?
   – А я и пытаюсь вам объяснить, – обиженно произнесла Сорча. – Он выгнал меня из монастыря. Обманом добился, чтобы я позволила ему ехать со мной через всю Шотландию. Выдавал себя за другого человека, скрывал свои истинные цели. Мало того что он поджег мою келью, он сжег при этом письма моих сестер.
   – Двух принцесс? – Бабушка Санша в ужасе отодвинулась от стола. – Он сжег письма принцессы Кларисы и принцессы Эми?
   – Да. – Сорча с наслаждением очерняла Ренье. – А я ведь не знала, живы ли Клариса и Эми. – Заметив выражение тревоги на лицах женщин, Сорча успокоила: – Живы.
   Женщины с благодарностью устремили взгляд на крест, висевший над столом.
   – Я думала: то последнее, что связывало меня с сестрами, превратилось в пепел. Плакала из-за этих писем. Он это знал. Оказалось, у него в седельной сумке лежали новые письма моих сестер. Однако он словом о них не обмолвился. – Сорча указала на письма, лежавшие на столе, и умолкла.
   – Мужчины!
   Бабушка Санша погрозила кулаком, повернувшись к общему залу.
   – Хорошо он сложен или нет, но за такое его надо повесить! – сказала Сальвиния с явным сожалением.
   – В Ришарте все говорили, что он избалованный, этот принц.
   Тулия снова наполнила кружку Сорчи до краев.
   – Он… он скотина. – Сорча устремила в глубины рубинового напитка обжигающий взгляд, казалось, вино сейчас закипит. – Он… он негодник. Злодей. Он…
   – Сукин сын, – добавила Роксанна. Тулия шикнула на нее.
   Однако Сорча ухватилась за это.
   – Да. Сукин сын! Грязный, гадкий сукин сын. Отвратительный, мерзкий…
   – Гузнодер, – подсказала Ора.
   – Да. Гузнодер. – Сорча не знала, что это значит, но звучало это ужасно. – Отвратительный мерзкий гузнодер.
   – И говнюк, – присовокупила бабушка Санша.
   – Точно, говнюк. – Сорча пришла в восторг. – Вонючий, поганый говнюк.
   – Похотливый боров, – подхватила Финис.
   – Да. Самый уродливый в мире похотливый масляноглазый боров! – Сорча вложила в это заявление много жара.
   Роксанна поставила свою кружку.
   – Если честно, он красив и выглядит весьма внушительно.
   Женщины посмотрели на нее с возмущением.
   – Масляноглазый похотливый боров, – поспешно согласилась Роксанна. – Странно, что я сразу этого не заметила.
   – Действительно странно. – Сорча показала им письмо Кларисы. – Клариса замужем за Робертом, лордом Хепберном из Маккензи-Мэнора, здесь, в Шотландии. Вы знаете, где это?
   – Маккензи-Мэнор расположен сразу за городом Фрейя-Крэгс. – Тулия повернулась к Оре. – Твой муж ездит в ту сторону, когда закупает баранину. Как по-твоему, это далеко?
   – От Новой Просперы до Фрейя-Крэгс всего день езды на хорошей лошади, – ответила Ора.
   Сорча резко поднялась.
   – Значит, если я выеду прямо сейчас, то сегодня вечером уже увижу Кларису?
   – Да. Но, ваше высочество, вы не можете ехать одна! – Тревогу Финис разделили и другие женщины. – Пусть даже принц Ренье и масляноглазый похотливый боров, но он прав. Убийцы, нанятые графом Дюбелле…
   Бабушка Санша плюнула на пол. Финис тем временем продолжила:
   – Убийцы, нанятые графом Дюбелле, преследует вас. Мы не хотим вас потерять!
   – А вы меня и не потеряете, – успокоила ее Сорча. – Дайте мне хорошо вооруженных сопровождающих, и я немедленно отправлюсь во Фрейя-Крэгс.
 
   Как только Ренье надел на себя свои новые вещи – он был рад облачиться наконец в одежду, которая ему впору, – он быстро спустился в общий зал.
   Там он обнаружил мужчин, которые собрались небольшими группами и что-то встревоженно обсуждали. Отец Терранс. Хозяин постоялого двора Монтаро. Вернон, мясник. Чонсери, портной. Элрой, Сейвил, Пауль, Октавиус. Две дюжины мужчин набились в зал, устремляя взгляды то в сторону кухни, то в сторону лестницы, которая вела наверх. Когда Ренье остановился в дверях, Монтаро обратился к нему с фальшивой сердечностью:
   – Прошу вас, ваше высочество, входите.
   – Где Сорча?
   Ренье хотелось немедленно выяснить причину ее недовольства.
   – Она на кухне с женщинами.
   Ренье направился туда.
   Отец Терранс остановил его, схватив за локоть.
   – С ней все будет в порядке. Они о ней позаботятся.
   – Мне нужно разъяснить ей кое-что.
   И, судя по всему, разъяснения предстояли долгие.
   – Нет, не нужно, – сказал Монтаро.
   – Это мы должны вам кое-что разъяснить. – Элрой поймал вторую руку Ренье. – Садитесь сюда.
   Элрой был местным кузнецом. Грудь у него была как у быка, рубашка бугрилась над мощными мышцами.
   Ренье обнаружил, что сидит у огня. Ему предоставили самое красивое и удобное кресло в зале, но отец Терранс придвинул низкую табуреточку и сел по одну сторону от него, а Элрой встал по другую. И по тому, как Элрой скрестил руки на груди, Ренье понял, что застрял здесь надолго.
   Монтаро сунул Ренье в одну руку кружку эля, в другую – ломтик бекона на куске поджаренного хлеба.
   Ренье посмотрел на еду и питье, затем обвел взглядом мужчин, которые стояли со скрещенными на груди руками. Лица у них были суровые.
   – Что все это значит?
   – Пейте, ваше высочество, вы никуда не уйдете, пока мы не закончим разговор. – Отец Терранс подождал, пока Ренье откусит кусок хлеба с беконом и запьет его элем, и продолжил: – В нормальных обстоятельствах ваши родные были бы на вашей свадьбе.
   – Да.
   Ренье напряженно ждал продолжения.
   – Свадебные торжества длились бы много дней, У вас было бы множество возможностей познакомиться с новыми родственниками и поговорить с невестой. Возможно, вы улучили бы момент и сорвали у невесты поцелуй. – Отец Терранс принял от Монтаро предназначенную ему кружку, осушил ее и утер рот рукой. – Утром в день церемонии ваш отец и ваши дядья отвели бы вас в сторонку и дали полезные советы насчет того, как обходиться с невестой во время первой брачной ночи.
   Ренье ушам своим не верил.
   – Я знаю, как обходиться с женщиной.
   – Да, ваше высочество. Но женщины, с которыми вы имели дело в прошлом, не были ни принцессами, ни девственницами. И не спускались потом вниз, рыдая так, словно их разорвали пополам.
   Монтаро поспешно вмешался:
   – Отец Терранс хочет сказать, что, имея дело с принцессой, которая так нежна, как ваша невеста, нужно быть очень осторожным.
   – Она была довольна! – огрызнулся Ренье.
   – Ну, конечно. – Голос отца Терранса сочился сарказмом. – Никогда в жизни не видел более счастливой молодой супруги, чем принцесса Сорча, когда она вбежала сюда, обожгла нас таким взглядом, словно мы – животные, и выбежала.
   – Со временем она к этому привыкнет. Тогда вы сможете оседлать ее как кобылку, а не жеребеночка. – Голос Элроя рокотал в его массивной груди. – Просто следует проявить терпение.
   Ренье хотел послать всех к дьяволу, но тут Вернон сказал:
   – И если даже она не привыкнет, то длится это всего несколько секунд.
   Ренье буквально лишился дара речи и не сразу заметил, что рот у него раскрыт от изумления.
   – Очень много терпения, – сказал Элрой.
   Он повернулся и прошагал к бару, где сам налил себе эля. Остальные мужчины тоже налили себе эля. Чонсери облокотился на стойку и сказал:
   – Жена говорит, что у меня крошечный орган. Но даже орган с самыми большими трубами кажется маленьким, когда играет в соборе.
   Ренье доел хлеб с беконом и допил эль. Если они намерены продолжать в таком духе, ему необходимо подкрепиться. Доев свой завтрак, он объявил:
   – Я ей не сделал больно.
   Мужчины повернулись и уставились на него.
   – Я дал ей время. Половину ночи, если уж на то пошло. И она пела так сладко, что я боялся, как бы ее не услышали на постоялом дворе.
   – Мы слышали, – признался Монтаро. – Но когда увидели ее сегодня утром, то решили…
   – Она не из-за этого плакала. – Монтаро предложил Ренье еще эля, но тот отказался. Им с Сорчей необходимо уехать как можно скорее. – Она рассердилась из-за того, что, по ее словам, я выставил ее дурой.