Страница:
– Кто – “они”?
– Ваши друзья по экспедиции.
– А зачем вам это знать?
– Я ученый, Джу. Я просто ученый. Знать – моя профессия. Так где они?
– Я не знаю. Вернулись домой, наверное.
– И вы больше не встречались с ними, не пытались сохранить контакты?
– Нет. А зачем?
Хэри замешкался с ответом и Джу поспешила поставить точку:
– Я не хочу обсуждать этот вопрос.
Майер среагировал с шутливым ужасом.
– Разума ради – простите меня за любопытство. Я не сенс, но мне кажется – у вас возникли дурные мысли. Клянусь! Моя бестактность не имела никаких мотивов, кроме любопытства. Мне очень жаль. Быть может – мне уйти?
Джу энергично помотала головой:
– Нет-нет! Мне интересно слушать вас. Расскажите мне еще раз свою теорию.
Она слушала, поражаясь четкости, емкости и краткости объяснений Майера. Ничего (или почти ничего) нового она не узнала и тем не менее… безумие идеи с лихвой компенсировалась убежденностью рассказчика. Джу на секунду зажмурилась и снова представила Воронку – полыхнуло желтой терракотой, едко повеяло паленым пластиком. Она поспешно открыла глаза, возвращаясь в мягкую ночь теплой осени.
– Вам плохо, Джу?
– Нет.
– Кстати, вы не проверяли свое состояние после возвращения?
– Меня осматривали в госпитале.
– И подробные ментальные тесты сделали тоже?
– Без моего согласия? – Джу хмыкнула.
– Вы не согласились?
– Нет. Не люблю, когда прикасаются к моему разуму – это как холодная медуза в морской воде по голому животу.
Хэри расхохотался – открыто, честно, не пытаясь давить смех, вытирая кулаком глаза.
– Отменно! Кстати, зря. Вам надо бы проверить свое состояние. В конце концов, ваш дар уникален. Любая драгоценность требует, если хотите, ухода – она от этого сияет ярче.
Майер взглянул на часы.
– Полночь. Сейчас в лаборатории пусто. Я люблю работать по ночам. Кстати, не желаете – я сам проверю вас, конфиденциально?
– А это можно?
– Отчего бы нет? Пошли.
Они сосредоточенно прошагали по коралловой дорожке, свернули на гладкое покрытие, пересекли небольшую площадку и выбрались к заднему двору лабораторного корпуса. Элегантный Хэри достал из кармана штырь с насечками – механический ключ.
– Вот это да! У вас тут не пси-турникеты?
– Как видите. Предпочитаю старую, надежную механику.
Профессор ловко поковырялся в замке и гостеприимно распахнул дверь.
– Прошу!
За дверью пахло пылью. Неподалеку громоздились угловатые, заброшенные конструкции.
– Не обращайте внимания. Это временный чулан. Направо, пожалуйста, здесь служебная лестница, держитесь за перила…
Шаги гулко отдавалось в лестничных пролетах, под закругленными сводами пустых, просторных как на вокзале, полутемных коридоров гасло эхо. Джу удивилась атмосфере заброшенности.
– Здесь пусто.
– Конечно, пусто, сейчас ведь ночь.
– Нет, я хочу сказать – тут много пыли… и все такое…
Она прикусила язык, едва успев удержать слово “необитаемое”. Хэри беззаботно рассмеялся:
– О да, здесь плохо убирают.
Несколько окон оказались плотно задернутыми жалюзи. Майер остановился у глухой двери и снова, на этот раз несколько нервно загремел ключами.
– Секрет, откройся!… Заходите.
Джу вошла и осмотрелась. Лаборатория казалась вполне обитаемой – раскрытая книга на столе, пакет из-под печенья в мусорной корзине, несколько сайберных терминалов вдоль стены, установка для тестирования, потертые простые стулья.
– Присаживайтесь, я сейчас…
– Вы куда, Хэри?
– За своим походным кофейником. Я не работаю без кофе.
Белочка села на стул, откинулась на спинку, попробовала покачаться – шаткая мебель едва не развалилась. Кажется прошло минут пять, Майер не появлялся. “Почему он интересуется Иеремией и Дезетом?” – подумала Джу. “Я не знаю где они. Проповедник наверняка вернулся в свою деревню, а вот Стриж… Мне сказали, что он сменил имя, ему сделали фиктивную биографию, он исчез как дым – в своем прежнем качестве, конечно… Стоп! А с чего я взяла, что мне сказали правду?” Белочка перестала качаться на стуле, ошарашенная новой мыслью. “Если мне солгали, то зачем? Нет, эти, из Департамента, они не могли лгать… без цели. А вдруг у них была цель?” Джу встала со стула и подобралась к мертво молчащему терминалу сайбер-сети. “А вот это мы сейчас и проверим!”. Она щелкнула кнопкой. У системы не было ментального ввода, зато можно было действовать голосом и вручную – неплохая страховка от непрошеных мыслей.
– Система, старт!
Сеть ожила, дрогнула и расцвела серая поверхность экрана. Ответ пришел не звуком, а текстом.
>Отработано.
– Вход в справочную систему. Раздел “Адресная книга Каленусии”, поиск по ключу “Александер Дезет”…
>Ждите…
Белочка нервно забарабанила пальцами по крышке стола.
>Готово. Персона не найдена. Расширить поиск для сходных имен?
– Не надо. Сброс…
“Это бесполезно – все равно, что искать бусину в океане,” – подумала Джу.
>Жду указаний…
Белочка равнодушно уставилась на пестрое мерцание экрана. “А что если…”
– Система, вход. Раздел “Адреса на территории Иллирианского Союза”, ключ “Александр Дезет”, старт!
>Придется долго подождать…
– Давай-давай, без отговорок.
Сайбер долго молчал, его ответ почему-то казался неуверенным, словно бы внезапно сменился шрифт строки.
>Не найдено…
Джу вздохнула – наполовину с разочарованием, наполовину с облегчением – прокатило. “Пустышка. А впрочем…”
– Система, повторить!
На этот раз ответа пришлось ждать недолго.
>Персона зарегистрировала уником-номер на территории Иллирианского Союза всего полторы минуты назад.
– О, зараза!
>Команда не распознана.
– Не важно. Живо – почтовые координаты и адрес уником-сети.
Джу вытащила из скрытого кармашка носовой платок и острый кусочек пластикового карандаша – записала на ткани адрес и длинный код уникома. За дверью раздались шаги.
– Система, отбой.
Экран погас мгновенно. Джу напустила на себя равнодушный вид. В распахнутую дверь, широко улыбаясь и держа в руках кофейник, вошел Хэри Майер.
– А вот и я… А со мною мой суперагрегат. Хотите чашечку?
– Не-а.
– Зря. Я старался ради вас.
– Пейте сами.
– Не могу, я уже выпил дневную норму.
Майер вздохнул.
– Ну что ж, если не хотите, тогда начнем…
Белочка почему-то поежилась:
– Может быть, в другой раз?
Хэри широко улыбнулся, сверкнув ровными зубами:
– Ни в коей мере. Другого случая может не представиться. Садитесь, садитесь в кресло, Джу.
Она опустилась на скользкий холодный дерматин.
– Наденьте шлем.
Она опустила сплошной колпак на лицо, края шлема врезались в плечи.
– Он неудобный.
– Джу, дружок, потерпите – это не долго. Ну, для науки, ну пожалуйста…
Белочка сорвала конструкцию с головы.
– Что?!
Майер отшатнулся, будто его ударили, любезная улыбка сползла с правильного, загорелого лица.
– Я сказал… это не долго. В чем дело? Чего вы испугались?
– Вы сказали – для науки!
– Но… Нет! Нет, вам послышалось!
– Для опыта, значит?!
– Нет!!! Джу! Стойте, Джу! Простите меня… Я оговорился!!!
Остатки экстазиака взыграли в крови – она швырнула снятым шлемом прямо в лицо зазевавшемуся Майеру и ловко выпрыгнула из кресла. Хэри едва успел заслониться руками. Колпак с треском рухнул в груду оборудования, тонко зазвенело разбитое стекло.
– Стой! Стой!
Белочка, не тратя время на объяснения, ринулась к выходу. К счастью, замок запирался на ключ только снаружи, дверь легко распахнулась от толчка. Джу выскочила в гулкую, пустую темноту коридора, остро звенели шаги по пыльному мрамору полов – топот стоял ужасный. Майер, похоже, настигал – Джулии Симониан изрядно мешало длинное, роскошное платье. Она побежала быстрее, сбивая дыхание, коридор сделал резкий поворот и влился в огромный, пустой зал. Застекленный потолок терялся в высоте, сквозь решетку рам еще не пробивался рассвет, посреди зала было устроено нечто вроде арены, от которой амфитеатром в стороны и вверх расходились ряды пустых парт, в самом центре красовался огромный, в два человеческих роста, глобус Геонии. К его подножию пристроился маленький пульт.
– Помогите!
“О, Разум – я свернула не туда, здесь нет выхода, и мы одни во всем здании” – подумала Джу. Она подбежала к окну, безуспешно рванула наглухо заколоченную раму, поискала чем разбить стекло, не нашла и стащила с ноги туфлю на высоком каблуке. Обломки с хрустальным звуком рухнули вниз, на холеные газоны, она высунулась в пробитое отверстие.
– Диззи! Диззи! Помоги!
– Молчите! Ради Разума – не надо поднимать крик, будет только хуже…
…Майер стоял на пороге.
Джу, взвизгнув, упала на четвереньки, и, не поднимая головы, проворно проползла между рядами столов. Майер, похоже, потерял ее из виду.
– Эй, Джу! Вы где?
“Так я тебе и отвечу, дожидайся.”
– Ну, вылезайте же.
Джулия, прижавшись к подножию стола, представляла себе, как Грубый Хэри сейчас оглядывает концентрические ряды одинаковых парт.
– Ну, берегитесь!
Раздался щелчок на пульте – глобус осветился изнутри ядовито-голубым светом.
– Мировая Дурь – не то.
Еще щелчок. Яростный свет ламп залил дальний сегмент зала. Джу подобрала подол платья, сжалась в клубок.
Снова щелчок – наугад. На этот раз осветился соседний ряд. Нервы Белочки не выдержали – она вскочила, сбросила туфли и метнулась к выходу.
– Подлец!
– Стой!
Она летела, не оглядываясь, шарахалась в стороны от дверей, тупиков, забытых в полузаброшенных коридорах стеллажей. Вперед.
– Диззи! Диззи, сюда!
Никого. Хэри за ее спиной, кажется, распахнул окно и крикнул куда-то в осеннюю ночь:
– Эй, Эшли! Я упустил ее. Теперь встречайте на выходе.
– Вы что – дегенерат? Мы поднимем на ноги всю округу.
– Некого будить – здесь не ночуют, учебный квартал. Да ловите ж ее, чума вас возьми! На выходе.
– На котором? Их тут не меньше трех.
– А я знаю?!
Джу приударила попроворнее. Лестница – то ли знакомая, то ли нет – подвернулась неожиданно, беглянка почти скатилась вниз, цепляясь за перила.
– Диззи! Диззииии!!!
– …Я здесь.
Белочка ощутила волшебную радость спасения, бросилась вперед, расталкивая жесткие кусты туи.
– Диззи!
– Джу!
– О, Разум, как я рада тебя видеть…
– Что случилось?
– Потом расскажу. Пошли отсюда скорее.
– Я искал везде, прием уже закончился, в парке никого. Никто не знает, где ты. Да что случилось-то?
– Похоже, у нашего с тобой синдиката большие неприятности. Давай, сваливаем отсюда. Ты ведь знаешь Грубого Хэри?
– Ублюдка Хэри?
– Он хотел меня то ли убить, то ли зачалить на какие-то нужды. Он не один – с ним целая шайка.
– Ох.
– Уходим.
– Погоди, Джу! Постой. Я уронил в траву очки.
– НУ ЭТОГО МНЕ ЕЩЕ НЕ ХВАТАЛО!!!
Диззи нагнулся, неловко шаря под ногами.
– Тогда ты беги, беги вперед. Там дальше должна быть стоянка каров. Может, встретишь патруль или возьмешь такси.
– А ты?
– А что со мной сделается? Мне кажется, им нужен не я.
Джу рванула вперед по холодной влажной траве, обогнула какую-то унылую абстрактную скульптуру, перелезла через низенькую ограду. В оставленном позади парке раздавались голоса, шум драки, Белочке почудился короткий крик, она, не оглядываясь, рванулась сквозь стриженные шарами кусты живой изгороди.
Ряды запаркованных на ночь каров открылись внезапно, Белочка едва не врезалась в густо-малиновый бок какой-то машины.
– О, холера!
Стоянка оказалась безлюдной – ни души, ни патруля безопасности, ни припозднившегося таксиста.
– Ну есть же здесь кто-нибудь?!
Никого. “Они уже идут, они сейчас придут за мной. Меня заберут – заберут на опыты.” От отчаяния захотелось взвыть. “От меня не останется ничего – никто даже не хватится меня. А если хватятся – не станут искать… Я была пьяна от экстазиака и дутой, пустопорожней славы, поэтому Хэри посчитал меня за дуру и сказал, нечаянно сказал полуправду – они (а кто они?) ищут всех, причастных к Аномалии…”
Белочка вытерла глаза, нагнулась, выковырнула из ограждения клумбы искусственный пластиковый булыжник и с размаху ударила в матовое боковое стекло роскошного серебристого кара. Окно машины распалось стеклянной крупой, Джу просунула руку внутрь, нащупала замок и открыла дверцу. Ключа зажигания, конечно, не было.
– Разум! Ну хоть кто-нибудь!
На передней панели красовался стилизованный в том же духе, что и машина, помпезный уником. Джу включила аппарат, тыкая в кнопки, перевела его в режим “отправка текстового сообщения”, вытащила чудом сохранившийся в безумном беге платок, набрала код Дезета.
– Но что я могу ему написать? Я ничего не успею объяснить.
Джу, промедлив всего мгновение, ловко набрала на крошечной клавиатурке:
SOS!!!
В зарослях неистово затрещало. Она выключила уником и поспешно, словно обожженная, отдернула от него пальцы. На площадку стоянки из кустов вывалилось пятеро мужчин.
– Вот она!
Джу сидела прямо, скрестив руки на груди.
– Вы зря бегали, свободная гражданка – вы создали нам и себе кучу неприятностей.
Подошедший к ней человек не был похож ни на ученого, ни на бандита, в нем было что-то от подтянутого, спортивного склада аристократа – четкие прямые брови, тонкий нос, идеально белая футболка под дорогой рубашкой.
– Мне не хочется применять излишнее насилие. Вам некуда бежать – вылезайте из машины.
Джу упрямо молчала. Под свет фонаря выбрался изрядно запыхавшийся, какой-то помятый Хэри. Белочка со злорадством отметила, что под глазом Грубияна наливается багровым сиянием тяжелый рыхлый синяк.
– Кто вы такие, чтобы приказывать мне? Я буду кричать.
“Аристократ” дернулся, словно собираясь зажать Джулии рот. “Они не из Департамента,” – поняла она. “Люди Обзора не стали бы скрываться. Меня попросту вызвали бы на беседу и задержали. Великий Космос! Это неизвестно кто – им убить меня, что раз плюнуть”.
Майер потрогал набрякшую скулу и грустно покачал головой:
– Вылезайте, девушка. А вы, Эшли, сами создали свои проблемы. Надо было брать ее на выходе. Ваши люди крепко напортачили – этот парнишка, ее напарник, похоже… того.
“Они убили Диззи.” Джу почувствовала бессильную ярость, стыд и острое, пронзительное горе. “Он умер вместо меня.”
Аристократичный Эшли окинул профессора ледяным взглядом:
– Это ваша вина. Мальчик был неучтенным фактором. Кто обещал нам доставить эту женщину без проблем?
– Поймите, Эшли, она сенс! Я уже надел на нее шлем, слабенький ментальный разряд – и был бы замечательный, длинный, безвредный обморок. Но попробуйте что-нибудь утаить от сенса…
– Она не накроет нас ментальной наводкой?
– Не беспокойтесь – алкоголь отлично блокирует эту способность.
– Для вашего же блага, Майер, надеюсь, что это так.
Эшли повернулся к Джу:
– Вам нечего бояться. Мы сознательные бойцы, а не бандиты. Выходите.
Белочка подобрала платье и нехотя вылезла из кара.
– Зачем вы сели в машину?
– Я искала ключ зажигания. Его здесь нет.
По-видимому, похитителя удовлетворил ответ.
– Ну что ж. Мы во имя высшей цели стесним на время свободу ваших передвижений. А вам, Майер – вам можно простить первый прокол. Уходим. Революция не забудет вас, Хэри.
Профессор отвернулся в сторону и вяло махнул рукой, то ли принимая скупую хвалу, то ли отмахиваясь от возможных благодарностей революции. Он неловко попытался почистить измазанный зеленью костюм, потом виновато щурясь повернулся к Джу:
– Простите меня, Разума ради. Поверьте, у меня не было выбора.
Белочка отчеканила ответ:
– Идите вы в Мировой Сортир.
Эшли одобрительно кивнул:
– Вы свободны, Майер. А вы, гражданка, садитесь – да, да, прямо на газон, и закройте, пожалуйста, глаза.
Белочка нехотя подчинилась, догадываясь о последствиях. С закрытыми глазами она досчитала до пяти – и почувствовала на своем лице холодную струю распыленного из баллончика релаксанта.
Ее последняя мысль оказалась почти бесстрастной – ей представились выжженные ушедшим зноем пустоши восточных равнин, седая полынь, неумолкаемый треск цикад, редкие валуны, хмурые отроги восточных гор, где-то там, еще восточнее, на чужой земле, у моря, где густая зелень перемежается с серо-розовым мрамором Порт-Иллири, там, за бесконечными километрами равнодушного, укрытого сонным эфиром пространства, в этот момент тихо зазвенел уником.
Глава XVIII
– Ваши друзья по экспедиции.
– А зачем вам это знать?
– Я ученый, Джу. Я просто ученый. Знать – моя профессия. Так где они?
– Я не знаю. Вернулись домой, наверное.
– И вы больше не встречались с ними, не пытались сохранить контакты?
– Нет. А зачем?
Хэри замешкался с ответом и Джу поспешила поставить точку:
– Я не хочу обсуждать этот вопрос.
Майер среагировал с шутливым ужасом.
– Разума ради – простите меня за любопытство. Я не сенс, но мне кажется – у вас возникли дурные мысли. Клянусь! Моя бестактность не имела никаких мотивов, кроме любопытства. Мне очень жаль. Быть может – мне уйти?
Джу энергично помотала головой:
– Нет-нет! Мне интересно слушать вас. Расскажите мне еще раз свою теорию.
Она слушала, поражаясь четкости, емкости и краткости объяснений Майера. Ничего (или почти ничего) нового она не узнала и тем не менее… безумие идеи с лихвой компенсировалась убежденностью рассказчика. Джу на секунду зажмурилась и снова представила Воронку – полыхнуло желтой терракотой, едко повеяло паленым пластиком. Она поспешно открыла глаза, возвращаясь в мягкую ночь теплой осени.
– Вам плохо, Джу?
– Нет.
– Кстати, вы не проверяли свое состояние после возвращения?
– Меня осматривали в госпитале.
– И подробные ментальные тесты сделали тоже?
– Без моего согласия? – Джу хмыкнула.
– Вы не согласились?
– Нет. Не люблю, когда прикасаются к моему разуму – это как холодная медуза в морской воде по голому животу.
Хэри расхохотался – открыто, честно, не пытаясь давить смех, вытирая кулаком глаза.
– Отменно! Кстати, зря. Вам надо бы проверить свое состояние. В конце концов, ваш дар уникален. Любая драгоценность требует, если хотите, ухода – она от этого сияет ярче.
Майер взглянул на часы.
– Полночь. Сейчас в лаборатории пусто. Я люблю работать по ночам. Кстати, не желаете – я сам проверю вас, конфиденциально?
– А это можно?
– Отчего бы нет? Пошли.
Они сосредоточенно прошагали по коралловой дорожке, свернули на гладкое покрытие, пересекли небольшую площадку и выбрались к заднему двору лабораторного корпуса. Элегантный Хэри достал из кармана штырь с насечками – механический ключ.
– Вот это да! У вас тут не пси-турникеты?
– Как видите. Предпочитаю старую, надежную механику.
Профессор ловко поковырялся в замке и гостеприимно распахнул дверь.
– Прошу!
За дверью пахло пылью. Неподалеку громоздились угловатые, заброшенные конструкции.
– Не обращайте внимания. Это временный чулан. Направо, пожалуйста, здесь служебная лестница, держитесь за перила…
Шаги гулко отдавалось в лестничных пролетах, под закругленными сводами пустых, просторных как на вокзале, полутемных коридоров гасло эхо. Джу удивилась атмосфере заброшенности.
– Здесь пусто.
– Конечно, пусто, сейчас ведь ночь.
– Нет, я хочу сказать – тут много пыли… и все такое…
Она прикусила язык, едва успев удержать слово “необитаемое”. Хэри беззаботно рассмеялся:
– О да, здесь плохо убирают.
Несколько окон оказались плотно задернутыми жалюзи. Майер остановился у глухой двери и снова, на этот раз несколько нервно загремел ключами.
– Секрет, откройся!… Заходите.
Джу вошла и осмотрелась. Лаборатория казалась вполне обитаемой – раскрытая книга на столе, пакет из-под печенья в мусорной корзине, несколько сайберных терминалов вдоль стены, установка для тестирования, потертые простые стулья.
– Присаживайтесь, я сейчас…
– Вы куда, Хэри?
– За своим походным кофейником. Я не работаю без кофе.
Белочка села на стул, откинулась на спинку, попробовала покачаться – шаткая мебель едва не развалилась. Кажется прошло минут пять, Майер не появлялся. “Почему он интересуется Иеремией и Дезетом?” – подумала Джу. “Я не знаю где они. Проповедник наверняка вернулся в свою деревню, а вот Стриж… Мне сказали, что он сменил имя, ему сделали фиктивную биографию, он исчез как дым – в своем прежнем качестве, конечно… Стоп! А с чего я взяла, что мне сказали правду?” Белочка перестала качаться на стуле, ошарашенная новой мыслью. “Если мне солгали, то зачем? Нет, эти, из Департамента, они не могли лгать… без цели. А вдруг у них была цель?” Джу встала со стула и подобралась к мертво молчащему терминалу сайбер-сети. “А вот это мы сейчас и проверим!”. Она щелкнула кнопкой. У системы не было ментального ввода, зато можно было действовать голосом и вручную – неплохая страховка от непрошеных мыслей.
– Система, старт!
Сеть ожила, дрогнула и расцвела серая поверхность экрана. Ответ пришел не звуком, а текстом.
>Отработано.
– Вход в справочную систему. Раздел “Адресная книга Каленусии”, поиск по ключу “Александер Дезет”…
>Ждите…
Белочка нервно забарабанила пальцами по крышке стола.
>Готово. Персона не найдена. Расширить поиск для сходных имен?
– Не надо. Сброс…
“Это бесполезно – все равно, что искать бусину в океане,” – подумала Джу.
>Жду указаний…
Белочка равнодушно уставилась на пестрое мерцание экрана. “А что если…”
– Система, вход. Раздел “Адреса на территории Иллирианского Союза”, ключ “Александр Дезет”, старт!
>Придется долго подождать…
– Давай-давай, без отговорок.
Сайбер долго молчал, его ответ почему-то казался неуверенным, словно бы внезапно сменился шрифт строки.
>Не найдено…
Джу вздохнула – наполовину с разочарованием, наполовину с облегчением – прокатило. “Пустышка. А впрочем…”
– Система, повторить!
На этот раз ответа пришлось ждать недолго.
>Персона зарегистрировала уником-номер на территории Иллирианского Союза всего полторы минуты назад.
– О, зараза!
>Команда не распознана.
– Не важно. Живо – почтовые координаты и адрес уником-сети.
Джу вытащила из скрытого кармашка носовой платок и острый кусочек пластикового карандаша – записала на ткани адрес и длинный код уникома. За дверью раздались шаги.
– Система, отбой.
Экран погас мгновенно. Джу напустила на себя равнодушный вид. В распахнутую дверь, широко улыбаясь и держа в руках кофейник, вошел Хэри Майер.
– А вот и я… А со мною мой суперагрегат. Хотите чашечку?
– Не-а.
– Зря. Я старался ради вас.
– Пейте сами.
– Не могу, я уже выпил дневную норму.
Майер вздохнул.
– Ну что ж, если не хотите, тогда начнем…
Белочка почему-то поежилась:
– Может быть, в другой раз?
Хэри широко улыбнулся, сверкнув ровными зубами:
– Ни в коей мере. Другого случая может не представиться. Садитесь, садитесь в кресло, Джу.
Она опустилась на скользкий холодный дерматин.
– Наденьте шлем.
Она опустила сплошной колпак на лицо, края шлема врезались в плечи.
– Он неудобный.
– Джу, дружок, потерпите – это не долго. Ну, для науки, ну пожалуйста…
Белочка сорвала конструкцию с головы.
– Что?!
Майер отшатнулся, будто его ударили, любезная улыбка сползла с правильного, загорелого лица.
– Я сказал… это не долго. В чем дело? Чего вы испугались?
– Вы сказали – для науки!
– Но… Нет! Нет, вам послышалось!
– Для опыта, значит?!
– Нет!!! Джу! Стойте, Джу! Простите меня… Я оговорился!!!
Остатки экстазиака взыграли в крови – она швырнула снятым шлемом прямо в лицо зазевавшемуся Майеру и ловко выпрыгнула из кресла. Хэри едва успел заслониться руками. Колпак с треском рухнул в груду оборудования, тонко зазвенело разбитое стекло.
– Стой! Стой!
Белочка, не тратя время на объяснения, ринулась к выходу. К счастью, замок запирался на ключ только снаружи, дверь легко распахнулась от толчка. Джу выскочила в гулкую, пустую темноту коридора, остро звенели шаги по пыльному мрамору полов – топот стоял ужасный. Майер, похоже, настигал – Джулии Симониан изрядно мешало длинное, роскошное платье. Она побежала быстрее, сбивая дыхание, коридор сделал резкий поворот и влился в огромный, пустой зал. Застекленный потолок терялся в высоте, сквозь решетку рам еще не пробивался рассвет, посреди зала было устроено нечто вроде арены, от которой амфитеатром в стороны и вверх расходились ряды пустых парт, в самом центре красовался огромный, в два человеческих роста, глобус Геонии. К его подножию пристроился маленький пульт.
– Помогите!
“О, Разум – я свернула не туда, здесь нет выхода, и мы одни во всем здании” – подумала Джу. Она подбежала к окну, безуспешно рванула наглухо заколоченную раму, поискала чем разбить стекло, не нашла и стащила с ноги туфлю на высоком каблуке. Обломки с хрустальным звуком рухнули вниз, на холеные газоны, она высунулась в пробитое отверстие.
– Диззи! Диззи! Помоги!
– Молчите! Ради Разума – не надо поднимать крик, будет только хуже…
…Майер стоял на пороге.
Джу, взвизгнув, упала на четвереньки, и, не поднимая головы, проворно проползла между рядами столов. Майер, похоже, потерял ее из виду.
– Эй, Джу! Вы где?
“Так я тебе и отвечу, дожидайся.”
– Ну, вылезайте же.
Джулия, прижавшись к подножию стола, представляла себе, как Грубый Хэри сейчас оглядывает концентрические ряды одинаковых парт.
– Ну, берегитесь!
Раздался щелчок на пульте – глобус осветился изнутри ядовито-голубым светом.
– Мировая Дурь – не то.
Еще щелчок. Яростный свет ламп залил дальний сегмент зала. Джу подобрала подол платья, сжалась в клубок.
Снова щелчок – наугад. На этот раз осветился соседний ряд. Нервы Белочки не выдержали – она вскочила, сбросила туфли и метнулась к выходу.
– Подлец!
– Стой!
Она летела, не оглядываясь, шарахалась в стороны от дверей, тупиков, забытых в полузаброшенных коридорах стеллажей. Вперед.
– Диззи! Диззи, сюда!
Никого. Хэри за ее спиной, кажется, распахнул окно и крикнул куда-то в осеннюю ночь:
– Эй, Эшли! Я упустил ее. Теперь встречайте на выходе.
– Вы что – дегенерат? Мы поднимем на ноги всю округу.
– Некого будить – здесь не ночуют, учебный квартал. Да ловите ж ее, чума вас возьми! На выходе.
– На котором? Их тут не меньше трех.
– А я знаю?!
Джу приударила попроворнее. Лестница – то ли знакомая, то ли нет – подвернулась неожиданно, беглянка почти скатилась вниз, цепляясь за перила.
– Диззи! Диззииии!!!
– …Я здесь.
Белочка ощутила волшебную радость спасения, бросилась вперед, расталкивая жесткие кусты туи.
– Диззи!
– Джу!
– О, Разум, как я рада тебя видеть…
– Что случилось?
– Потом расскажу. Пошли отсюда скорее.
– Я искал везде, прием уже закончился, в парке никого. Никто не знает, где ты. Да что случилось-то?
– Похоже, у нашего с тобой синдиката большие неприятности. Давай, сваливаем отсюда. Ты ведь знаешь Грубого Хэри?
– Ублюдка Хэри?
– Он хотел меня то ли убить, то ли зачалить на какие-то нужды. Он не один – с ним целая шайка.
– Ох.
– Уходим.
– Погоди, Джу! Постой. Я уронил в траву очки.
– НУ ЭТОГО МНЕ ЕЩЕ НЕ ХВАТАЛО!!!
Диззи нагнулся, неловко шаря под ногами.
– Тогда ты беги, беги вперед. Там дальше должна быть стоянка каров. Может, встретишь патруль или возьмешь такси.
– А ты?
– А что со мной сделается? Мне кажется, им нужен не я.
Джу рванула вперед по холодной влажной траве, обогнула какую-то унылую абстрактную скульптуру, перелезла через низенькую ограду. В оставленном позади парке раздавались голоса, шум драки, Белочке почудился короткий крик, она, не оглядываясь, рванулась сквозь стриженные шарами кусты живой изгороди.
Ряды запаркованных на ночь каров открылись внезапно, Белочка едва не врезалась в густо-малиновый бок какой-то машины.
– О, холера!
Стоянка оказалась безлюдной – ни души, ни патруля безопасности, ни припозднившегося таксиста.
– Ну есть же здесь кто-нибудь?!
Никого. “Они уже идут, они сейчас придут за мной. Меня заберут – заберут на опыты.” От отчаяния захотелось взвыть. “От меня не останется ничего – никто даже не хватится меня. А если хватятся – не станут искать… Я была пьяна от экстазиака и дутой, пустопорожней славы, поэтому Хэри посчитал меня за дуру и сказал, нечаянно сказал полуправду – они (а кто они?) ищут всех, причастных к Аномалии…”
Белочка вытерла глаза, нагнулась, выковырнула из ограждения клумбы искусственный пластиковый булыжник и с размаху ударила в матовое боковое стекло роскошного серебристого кара. Окно машины распалось стеклянной крупой, Джу просунула руку внутрь, нащупала замок и открыла дверцу. Ключа зажигания, конечно, не было.
– Разум! Ну хоть кто-нибудь!
На передней панели красовался стилизованный в том же духе, что и машина, помпезный уником. Джу включила аппарат, тыкая в кнопки, перевела его в режим “отправка текстового сообщения”, вытащила чудом сохранившийся в безумном беге платок, набрала код Дезета.
– Но что я могу ему написать? Я ничего не успею объяснить.
Джу, промедлив всего мгновение, ловко набрала на крошечной клавиатурке:
SOS!!!
В зарослях неистово затрещало. Она выключила уником и поспешно, словно обожженная, отдернула от него пальцы. На площадку стоянки из кустов вывалилось пятеро мужчин.
– Вот она!
Джу сидела прямо, скрестив руки на груди.
– Вы зря бегали, свободная гражданка – вы создали нам и себе кучу неприятностей.
Подошедший к ней человек не был похож ни на ученого, ни на бандита, в нем было что-то от подтянутого, спортивного склада аристократа – четкие прямые брови, тонкий нос, идеально белая футболка под дорогой рубашкой.
– Мне не хочется применять излишнее насилие. Вам некуда бежать – вылезайте из машины.
Джу упрямо молчала. Под свет фонаря выбрался изрядно запыхавшийся, какой-то помятый Хэри. Белочка со злорадством отметила, что под глазом Грубияна наливается багровым сиянием тяжелый рыхлый синяк.
– Кто вы такие, чтобы приказывать мне? Я буду кричать.
“Аристократ” дернулся, словно собираясь зажать Джулии рот. “Они не из Департамента,” – поняла она. “Люди Обзора не стали бы скрываться. Меня попросту вызвали бы на беседу и задержали. Великий Космос! Это неизвестно кто – им убить меня, что раз плюнуть”.
Майер потрогал набрякшую скулу и грустно покачал головой:
– Вылезайте, девушка. А вы, Эшли, сами создали свои проблемы. Надо было брать ее на выходе. Ваши люди крепко напортачили – этот парнишка, ее напарник, похоже… того.
“Они убили Диззи.” Джу почувствовала бессильную ярость, стыд и острое, пронзительное горе. “Он умер вместо меня.”
Аристократичный Эшли окинул профессора ледяным взглядом:
– Это ваша вина. Мальчик был неучтенным фактором. Кто обещал нам доставить эту женщину без проблем?
– Поймите, Эшли, она сенс! Я уже надел на нее шлем, слабенький ментальный разряд – и был бы замечательный, длинный, безвредный обморок. Но попробуйте что-нибудь утаить от сенса…
– Она не накроет нас ментальной наводкой?
– Не беспокойтесь – алкоголь отлично блокирует эту способность.
– Для вашего же блага, Майер, надеюсь, что это так.
Эшли повернулся к Джу:
– Вам нечего бояться. Мы сознательные бойцы, а не бандиты. Выходите.
Белочка подобрала платье и нехотя вылезла из кара.
– Зачем вы сели в машину?
– Я искала ключ зажигания. Его здесь нет.
По-видимому, похитителя удовлетворил ответ.
– Ну что ж. Мы во имя высшей цели стесним на время свободу ваших передвижений. А вам, Майер – вам можно простить первый прокол. Уходим. Революция не забудет вас, Хэри.
Профессор отвернулся в сторону и вяло махнул рукой, то ли принимая скупую хвалу, то ли отмахиваясь от возможных благодарностей революции. Он неловко попытался почистить измазанный зеленью костюм, потом виновато щурясь повернулся к Джу:
– Простите меня, Разума ради. Поверьте, у меня не было выбора.
Белочка отчеканила ответ:
– Идите вы в Мировой Сортир.
Эшли одобрительно кивнул:
– Вы свободны, Майер. А вы, гражданка, садитесь – да, да, прямо на газон, и закройте, пожалуйста, глаза.
Белочка нехотя подчинилась, догадываясь о последствиях. С закрытыми глазами она досчитала до пяти – и почувствовала на своем лице холодную струю распыленного из баллончика релаксанта.
Ее последняя мысль оказалась почти бесстрастной – ей представились выжженные ушедшим зноем пустоши восточных равнин, седая полынь, неумолкаемый треск цикад, редкие валуны, хмурые отроги восточных гор, где-то там, еще восточнее, на чужой земле, у моря, где густая зелень перемежается с серо-розовым мрамором Порт-Иллири, там, за бесконечными километрами равнодушного, укрытого сонным эфиром пространства, в этот момент тихо зазвенел уником.
Глава XVIII
Полет Стрижа.
7006 год, Иллирианский Союз, Порт-Иллири.
Обросший пудель сомнительных кровей, спущенный с поводка, носился по дворику шелковистой, кудрявой каштановой кометой. Нина с пронзительным писком бегала за ним, мелко семеня ножками. Стриж с ремешком в руках снисходительно ждал, пока наиграются собака и ребенок. Через забор соседского дома, увешанный цветными пеленками, перегнулась толстая, в мелких редких кудряшках пожилая женщина:
– Мастер Алекс!
– Что?
– К вам мячик моих мальчишек не залетал?
– Нет, леди Полина.
Толстуха фыркнула:
– Не видь я насквозь вашу образованность, подумала бы – издеваетесь над теткой Полли. Какая из меня леди?
Стриж сокрушенно покачал головой, и ответил, стараясь приглушить озорной огонек в глазах:
– Вы очень большая леди, Полли.
Толстуха взвизгнула от удовольствия, махнула в сторону Дезета рваным полотенцем:
– Хулиган.
Она улыбнулась неожиданно лучезарной, почти прекрасной улыбкой, и оперлась о заскрипевшую ограду могучими, обнаженными до локтей, красными руками прачки:
– Вот я смотрю – вы целыми днями дома, мастер Алекс. Никуда не ходите, с забулдыгами нашими компанию не водите, в пивной штаны не просиживаете, и, кажись, и не работаете нигде. Я все думаю – и на что вы живете? Кабы бы не ваша обходительность, подумала бы – вор или подпильщик.
– Кто?!
– Подпильщик. Который исподтишка устои пречестные Союзу Иллирианскому подпиливает.
Стриж, сломавшись пополам, неистово захохотал.
– Правильно говорить “подпольщик”, Полли!
Женщина насупилась.
– Я и говорю, подпильщик вы.
Дезет, отсмеявшись, покачал головой:
– О нет, проницательнейшая из леди. Все гораздо проще – я бывший военный. Не работаю, потому что нет работы, живу на пенсию отставника.
Полли сморщила толстый нос и не без грации поправила шиш, свернутый на затылке из полуседых волос.
– А все ж мне сомнительно. Знаем мы, вашего брата, солдата. В тихом озере крокодилы водятся…
Пудель сделал полукруг и с суматошным лаем погнал перед собой ополоумевшую белую курицу. Полли сдвинула брови.
– Бесполезная у вас собака, мастер Алекс. Хоть бы шерсть с нее снимали, а то только харч жрет, и никакого проку, пакость одна. Мой брат терьера держал…
Стриж отвернулся от болтливой соседки. “Нет, добрая леди, я не буду держать терьеров. Мне до сих пор снится их лай. Я помню, как, отшвырнув конвоира, вырвался из колонны и побежал через вельд обезумевший человек. Он пробежал всего полсотни метров, потом упал, сбитый с ног, его шею, сгрудившись, рвали спец-терьеры. Парень пытался прикрыть горло руками и тогда собаки отгрызли ему пальцы. Спасибо, добрая Полли, спасибо. Но я лучше буду держать этого несчастного пуделя-метиса.”
– …так почему бы вам не поискать работу, а, мастер Алекс?
– Конечно, леди. Я непременно так сделаю – попозже.
Стриж повернулся и вошел в дом, прерывая разговор. Единственная комната сдавила его стерильно-чистыми, аккуратно выбеленными голыми стенами. Узкая койка у стены, детская кроватка, дощатый стол. Он сел на один из двух стульев, облокотился, подперев голову руками. Оттон Иллирианский честно держал прощальное слово – методичные попытки найти работу до сих пор заканчивались плачевно. Люди отворачивались, одни были подчеркнуто грубы, другие – холодно вежливы, часто за маской равнодушия удавалось разглядеть страх, изредка – любопытство. “Меня занесли в черный список,” – понял Дезет.
Сначала ошеломленный спасением Стриж не мог понять, почему принцепс пощадил его. Осознание пришло в свой черед. “Старик хочет, чтобы я сдался, развалился от и до, приполз к нему на брюхе, взмолился о прощении, благословляя твердую руку хозяина.” По-видимому, ради ожидания такого удовольствия иллирианский правитель поступился удовольствием немедленной физической расправы.
Дезет грустно улыбнулся. “Он спихнул меня на дно, в нищету, и ждет – ждет моего покаяния и нашего торжественного примирения. Я обязан жизнью утонченным садистским комплексам стареющего диктатора.”
Толстой, болтливой тетке Полли не следовало отказывать в наблюдательности – бывший сардар тщательно избегал бесчисленных грязных, веселых и заплеванных таверн предместья. Отчасти из брезгливости, отчасти…
Всякий раз, когда Стриж тайно, в одиночестве прикасался к бутылке дешевого коньяка, он давал себе слово, что этот раз – последний. С начала осени таких последних набралось уже полтора десятка…
“А впереди не дни – годы.” Дезет подошел к двери.
– Нина!
– Я здесь, папа! Я еще погуляю…
– Не выходи за ограду.
“И все-таки мне повезло,” – подумал Стриж. “Займись они вплотную Ниной, я бы сдался… Я бы подписал, сказал и сделал все, что угодно – любую низость.” “Любую?” – съехидничал внутренний голос. – “Не ври. Ради будущего Нины ты обязан сейчас ползать у ног принцепса. В конце концов, старик не хочет от тебя ничего особенного, кроме нежного удовлетворения его больного самолюбия…”
– Не ври мне ты, лукавый голос. Старик измажет меня в собственном дерьме, сделает из меня подстилку, устроит мне мою вторую Ахара. С одной разницей: в прошлый раз я верил, пусть не во благость – в целесообразность кровавой бани. Сейчас больше не верю.
Голос смутился и умолк. Стриж достал початую бутылку коньяка, тщательно отмерил минимальную дозу. Маленький ребристы стаканчик одиноко стоял на голом деревянном столе.
– За здоровье его величия, доктора права, известного гуманиста, принцепса Иллирианского Союза, великого и милосердного ублюдка Оттона! Да ляжет ему земля под ноги колдобинами на долгие годы.
Дезет поднял стакан и выпил порцию залпом – темно-чайная, огненная влага обожгла горло. Сердито затренькал единственный ценный предмет в комнате – недавно купленный на задаток пенсии уником. Стриж нехотя потянулся к прибору.
– Да.
Неопределенного пола голос оператора отдавал металлом и обидой:
– Абонент, почему вы неделю не принимали текстовые сообщения?
– Не понял…
– В вашем стандарт-контракте с компанией сказано, что мы не доставляем вам данные текстового приема, пока вы не запросите их сами. Вы обязались забирать их раз в три дня и исчезли на неделю. И что прикажете делать с избыточной информацией? По правилам автомат уже должен был удалить ее, не знаю, какой технический стих заставляет сайбер-Систему тщательно хранить ваши бросовые сообщения. Я делал профилактику уником-сети и обнаружил эту странность. Мне пришлось вмешаться, взяв управление на себя.
Стриж потер виски.
– Простите, Разума ради. Я понятия не имел, что мне кто-то пишет.
– Всего неделя – и уже нарушения. Вы бывший военный? Льготный клиент… Таким следует быть более аккуратными – мы вас обслуживаем в убыток себе. Стало быть, вы не возражаете против удаления?
– Нет… Впрочем… Постойте! Много там писем?
– Одно.
– Тогда включи передачу, парень. Забираю.
Оператор что-то недовольно пробормотал, отсоединяясь. Экранчик уникома ожил, высветив идентификатор отправителя – длинный, совершенно незнакомый номер. Строчка идентификатора убежала вверх, уступая место дате и тексту сообщения. Дезет ощутил резкий толчок – сердце, затрепыхавшись, уперлось в ребра, он с удивлением смотрел на четкую, жесткую, лаконичную запись недельной давности:
SOS!!!
– Космос и Разум…
Стриж списал номер на оборотную сторону неоплаченного счета, погасил экран, убрал коньяк.
– Не может быть… Ерунда.
Он сорвался с места, дошел до двери и тут же вернулся к столу.
– Спокойно, Стриж, спокойно. Это ловушка. Это мог послать кто угодно. Прето. Агенты Оттона. Случайный шутник. Тебя надувают, парень. Не надо дергаться.
Дезет переждал, пока успокоится зачастивший пульс, не торопясь встал, с трудом сохраняя маску спокойствия и вышел во двор.
– Леди Полина!
– Что, мастер Дезет?
– Я отлучусь ненадолго, присмотрите за Ниной. Вы можете взять ее к себе в дом? Мне так будет спокойнее.
– Давайте девочку сюда.
Стриж поднял ребенка на руки, передал в сильные, широкие руки прачки, потом, чуть подумав, перебросил через заборчик и собаку.
– Ну, я пошел.
Он отпер калитку, вышел на пыльную, узкую, мощеную битой плиткой улицу. Редкие кроны пирамидальных деревьев не трепетали – над нищей окраиной Порт-Иллири застыло томительное безветрие. Смог каров, казалось, повис в воздухе навек. “Мне надо срочно войти в сайбер-сеть. И ни в коем случае не через свой уником,” – подумал Стриж. “Я мог бы пожаловать в публичный университет, но что-то мне говорит – светиться не стоит. Пожалуй, ныне я склонен доверять таинственным голосам. Итак, университет отпадает. Офисы уником-сетей тоже. Что, если…”
Обросший пудель сомнительных кровей, спущенный с поводка, носился по дворику шелковистой, кудрявой каштановой кометой. Нина с пронзительным писком бегала за ним, мелко семеня ножками. Стриж с ремешком в руках снисходительно ждал, пока наиграются собака и ребенок. Через забор соседского дома, увешанный цветными пеленками, перегнулась толстая, в мелких редких кудряшках пожилая женщина:
– Мастер Алекс!
– Что?
– К вам мячик моих мальчишек не залетал?
– Нет, леди Полина.
Толстуха фыркнула:
– Не видь я насквозь вашу образованность, подумала бы – издеваетесь над теткой Полли. Какая из меня леди?
Стриж сокрушенно покачал головой, и ответил, стараясь приглушить озорной огонек в глазах:
– Вы очень большая леди, Полли.
Толстуха взвизгнула от удовольствия, махнула в сторону Дезета рваным полотенцем:
– Хулиган.
Она улыбнулась неожиданно лучезарной, почти прекрасной улыбкой, и оперлась о заскрипевшую ограду могучими, обнаженными до локтей, красными руками прачки:
– Вот я смотрю – вы целыми днями дома, мастер Алекс. Никуда не ходите, с забулдыгами нашими компанию не водите, в пивной штаны не просиживаете, и, кажись, и не работаете нигде. Я все думаю – и на что вы живете? Кабы бы не ваша обходительность, подумала бы – вор или подпильщик.
– Кто?!
– Подпильщик. Который исподтишка устои пречестные Союзу Иллирианскому подпиливает.
Стриж, сломавшись пополам, неистово захохотал.
– Правильно говорить “подпольщик”, Полли!
Женщина насупилась.
– Я и говорю, подпильщик вы.
Дезет, отсмеявшись, покачал головой:
– О нет, проницательнейшая из леди. Все гораздо проще – я бывший военный. Не работаю, потому что нет работы, живу на пенсию отставника.
Полли сморщила толстый нос и не без грации поправила шиш, свернутый на затылке из полуседых волос.
– А все ж мне сомнительно. Знаем мы, вашего брата, солдата. В тихом озере крокодилы водятся…
Пудель сделал полукруг и с суматошным лаем погнал перед собой ополоумевшую белую курицу. Полли сдвинула брови.
– Бесполезная у вас собака, мастер Алекс. Хоть бы шерсть с нее снимали, а то только харч жрет, и никакого проку, пакость одна. Мой брат терьера держал…
Стриж отвернулся от болтливой соседки. “Нет, добрая леди, я не буду держать терьеров. Мне до сих пор снится их лай. Я помню, как, отшвырнув конвоира, вырвался из колонны и побежал через вельд обезумевший человек. Он пробежал всего полсотни метров, потом упал, сбитый с ног, его шею, сгрудившись, рвали спец-терьеры. Парень пытался прикрыть горло руками и тогда собаки отгрызли ему пальцы. Спасибо, добрая Полли, спасибо. Но я лучше буду держать этого несчастного пуделя-метиса.”
– …так почему бы вам не поискать работу, а, мастер Алекс?
– Конечно, леди. Я непременно так сделаю – попозже.
Стриж повернулся и вошел в дом, прерывая разговор. Единственная комната сдавила его стерильно-чистыми, аккуратно выбеленными голыми стенами. Узкая койка у стены, детская кроватка, дощатый стол. Он сел на один из двух стульев, облокотился, подперев голову руками. Оттон Иллирианский честно держал прощальное слово – методичные попытки найти работу до сих пор заканчивались плачевно. Люди отворачивались, одни были подчеркнуто грубы, другие – холодно вежливы, часто за маской равнодушия удавалось разглядеть страх, изредка – любопытство. “Меня занесли в черный список,” – понял Дезет.
Сначала ошеломленный спасением Стриж не мог понять, почему принцепс пощадил его. Осознание пришло в свой черед. “Старик хочет, чтобы я сдался, развалился от и до, приполз к нему на брюхе, взмолился о прощении, благословляя твердую руку хозяина.” По-видимому, ради ожидания такого удовольствия иллирианский правитель поступился удовольствием немедленной физической расправы.
Дезет грустно улыбнулся. “Он спихнул меня на дно, в нищету, и ждет – ждет моего покаяния и нашего торжественного примирения. Я обязан жизнью утонченным садистским комплексам стареющего диктатора.”
Толстой, болтливой тетке Полли не следовало отказывать в наблюдательности – бывший сардар тщательно избегал бесчисленных грязных, веселых и заплеванных таверн предместья. Отчасти из брезгливости, отчасти…
Всякий раз, когда Стриж тайно, в одиночестве прикасался к бутылке дешевого коньяка, он давал себе слово, что этот раз – последний. С начала осени таких последних набралось уже полтора десятка…
“А впереди не дни – годы.” Дезет подошел к двери.
– Нина!
– Я здесь, папа! Я еще погуляю…
– Не выходи за ограду.
“И все-таки мне повезло,” – подумал Стриж. “Займись они вплотную Ниной, я бы сдался… Я бы подписал, сказал и сделал все, что угодно – любую низость.” “Любую?” – съехидничал внутренний голос. – “Не ври. Ради будущего Нины ты обязан сейчас ползать у ног принцепса. В конце концов, старик не хочет от тебя ничего особенного, кроме нежного удовлетворения его больного самолюбия…”
– Не ври мне ты, лукавый голос. Старик измажет меня в собственном дерьме, сделает из меня подстилку, устроит мне мою вторую Ахара. С одной разницей: в прошлый раз я верил, пусть не во благость – в целесообразность кровавой бани. Сейчас больше не верю.
Голос смутился и умолк. Стриж достал початую бутылку коньяка, тщательно отмерил минимальную дозу. Маленький ребристы стаканчик одиноко стоял на голом деревянном столе.
– За здоровье его величия, доктора права, известного гуманиста, принцепса Иллирианского Союза, великого и милосердного ублюдка Оттона! Да ляжет ему земля под ноги колдобинами на долгие годы.
Дезет поднял стакан и выпил порцию залпом – темно-чайная, огненная влага обожгла горло. Сердито затренькал единственный ценный предмет в комнате – недавно купленный на задаток пенсии уником. Стриж нехотя потянулся к прибору.
– Да.
Неопределенного пола голос оператора отдавал металлом и обидой:
– Абонент, почему вы неделю не принимали текстовые сообщения?
– Не понял…
– В вашем стандарт-контракте с компанией сказано, что мы не доставляем вам данные текстового приема, пока вы не запросите их сами. Вы обязались забирать их раз в три дня и исчезли на неделю. И что прикажете делать с избыточной информацией? По правилам автомат уже должен был удалить ее, не знаю, какой технический стих заставляет сайбер-Систему тщательно хранить ваши бросовые сообщения. Я делал профилактику уником-сети и обнаружил эту странность. Мне пришлось вмешаться, взяв управление на себя.
Стриж потер виски.
– Простите, Разума ради. Я понятия не имел, что мне кто-то пишет.
– Всего неделя – и уже нарушения. Вы бывший военный? Льготный клиент… Таким следует быть более аккуратными – мы вас обслуживаем в убыток себе. Стало быть, вы не возражаете против удаления?
– Нет… Впрочем… Постойте! Много там писем?
– Одно.
– Тогда включи передачу, парень. Забираю.
Оператор что-то недовольно пробормотал, отсоединяясь. Экранчик уникома ожил, высветив идентификатор отправителя – длинный, совершенно незнакомый номер. Строчка идентификатора убежала вверх, уступая место дате и тексту сообщения. Дезет ощутил резкий толчок – сердце, затрепыхавшись, уперлось в ребра, он с удивлением смотрел на четкую, жесткую, лаконичную запись недельной давности:
SOS!!!
– Космос и Разум…
Стриж списал номер на оборотную сторону неоплаченного счета, погасил экран, убрал коньяк.
– Не может быть… Ерунда.
Он сорвался с места, дошел до двери и тут же вернулся к столу.
– Спокойно, Стриж, спокойно. Это ловушка. Это мог послать кто угодно. Прето. Агенты Оттона. Случайный шутник. Тебя надувают, парень. Не надо дергаться.
Дезет переждал, пока успокоится зачастивший пульс, не торопясь встал, с трудом сохраняя маску спокойствия и вышел во двор.
– Леди Полина!
– Что, мастер Дезет?
– Я отлучусь ненадолго, присмотрите за Ниной. Вы можете взять ее к себе в дом? Мне так будет спокойнее.
– Давайте девочку сюда.
Стриж поднял ребенка на руки, передал в сильные, широкие руки прачки, потом, чуть подумав, перебросил через заборчик и собаку.
– Ну, я пошел.
Он отпер калитку, вышел на пыльную, узкую, мощеную битой плиткой улицу. Редкие кроны пирамидальных деревьев не трепетали – над нищей окраиной Порт-Иллири застыло томительное безветрие. Смог каров, казалось, повис в воздухе навек. “Мне надо срочно войти в сайбер-сеть. И ни в коем случае не через свой уником,” – подумал Стриж. “Я мог бы пожаловать в публичный университет, но что-то мне говорит – светиться не стоит. Пожалуй, ныне я склонен доверять таинственным голосам. Итак, университет отпадает. Офисы уником-сетей тоже. Что, если…”