Страница:
Странно – бутылка исчезла. Профессор Майер протер глаза – она не появилась.
– Наваждение. Пси-феномен.
Хэри пожал плечами и нехотя побрел к лестнице на второй этаж, намереваясь разом посетить бар и солярий…
– Эй!
Профессор резко обернулся.
– Кто вы такой? Что вы здесь делаете?
Незнакомец, появившийся как из-под земли, уютно устроился в кресле самого профессора. Майер насторожился было, но отогнал пустые страхи. Утренний гость явно не относился к людям Эшли. Кроме того, он был пониже и полегче рослого, крупного Хэри, выглядел беззаботно и, пожалуй, даже доброжелательно. Майер на всякий случай прикинул, где оставил пистолет. Получалось, что совсем под рукой – во втором ящичке инкрустированного комода.
Незнакомец открыто, ясно улыбнулся. Маленький шрамик на рассеченной некогда губе натянулся и побелел.
– Шел, смотрю – открыто, думаю – а почему бы не зайти? Как я погляжу, вы любите коньяк? Пагубная привычка.
Хэри вздохнув, расслабился.
– Вообще-то вы зашли в частное владение. Это мой дом. Теперь я разрываюсь между законным желанием выставить вас и скукой, проистекающей от отсутствия собутыльника. Вам налить?
– Попозже.
– Вы не сенс, случаем?
– Ни в коей мере.
– Прекрасно! Я тоже не сенс. Ненавижу это сволочь.
– Чем вам помешали эти несчастные, сжигаемые своим талантом люди?
– Ах, это долгая история, дружище… Кстати, как мне вас называть?
– Меня зовут Алекс.
– Я – Хэри. Ваше имя вам не подходит. Наверное, вас все называют по прозвищу.
Пришелец кивнул.
– Возможно.
– Итак, Алекс, давайте выпьем. Постойте… У меня только один стакан. Надо взять второй…
Хэри расслабленной походкой подошел к инкрустированному комоду, дернул верхний (пустой) ящичек.
– Чума! Это не здесь.
Он внутренне напрягшись, потянулся ко второму ящичку, в котором оставил пистолет, делано небрежно потянул крошечную витую ручку.
– Стоять!
Ствол холодно и грубо уперся Майеру куда-то чуть пониже тщательно подстриженного, гордого затылка.
– В чем дело?! Что за шутки?
– Не дергайтесь. Я уже позаботился изъять вашу игрушку.
Майер застыл на месте, просчитывая варианты. Это не ограбление. Парень не похож на маньяка. Не из Департамента, не из полиции. Кто-то из боевиков Эшли? “Он не станет стрелять. Он совсем не хочет меня убивать, ему просто нужно что-то узнать.” Приободрившийся Хэри развернулся, пытаясь ухватить и выкрутить вооруженную руку. На секунду профессору показалось, что удача улыбнулась ему – незнакомец, вроде бы, даже выпустил пистолет. В следующее мгновенье неуловимый удар в бедро отправил Майера на пол.
– Ой, Разум! Больно.
– А вы как думали?
– Что вы делаете?!
– Надеваю на вас наручники. Вчера купил в хозяйственном магазине. Симпатичная модель, правда?
– Мне не видно за спиной.
– И не надо… Вставай, пошли.
Хэри охнул, поднимаясь.
– И куда теперь?
– Купаться.
– Но я сегодня уже…
Тот, который назвался Алексом, грубо ухватил Майера за скованные руки, развернул от выхода на ступени бассейна – по направлению к ванной.
– Пошел.
Хэри затравленно озирался, с тоской разглядывая знакомые стены, пухлые, мирные книги, недопитую бутыль коньяка, резной комодик, коллекцию трубок, уют и милый сердцу беспорядок.
– Разум милосердный! Что же будет теперь?
– Сейчас узнаешь.
– Не прикасайтесь ко мне! Я кричать буду.
Гость вместо ответа шлепнул по клавише на стене. Дом огласился бешеным ритмом аккордов и визгливыми воплями модной в сезоне певички. Алекс скривился, словно это он, а не Хэри, попробовал сок, разбавленный водой из бассейна.
– По-моему, ей не хватает аккомпанемента. Кричите.
Профессор ощутил острый приступ паники – дом стоял на отшибе, на спасение надеяться не приходилось – море, сады, целебный для разума покой и, увы, почти полное безлюдье.
– Помогите!
– Нет драмы в голосе… Давай еще разок.
– Караул!!! Спасите!!!
– Отменно. Что, никто не идет? Надо же… Никто не хочет помочь гениальному ученому и редкостному гуманисту. Тогда пошли купаться.
Под бичом страха Хэри стремительно развернулся и попытался наброситься на мучителя, после чего снова немедленно, самым позорным образом, оказался на полу. На этот раз Алекс не стал ждать, пока хозяин поднимется, он просто протащил его по мраморному полу, ухватив за воротник, кое-как поднял на ноги и зашвырнул в пустую ванну так, что несчастный философ оказался там лежащим вниз головой. Алекс второй парой наручником прикрепил лодыжки Майера к крюку для полотенец и потянул рычажок крана. Струйка воды звонко разбилась о дно нежно-розовой ванны.
– Вы меня так утопите!
– Утоплю, не сомневайся. Для того, чтобы ванна наполнилась, понадобится четверть часа. Впрочем, ты захлебнешься быстрее. Если не освежишь память и не расскажешь мне, как ты сдал Джулию Симониан.
Майер закусил губу, лихорадочно взвешивая реальность угрозы.
– Я ничего не знаю. Вы ошибаетесь! Я не виноват! Вы убиваете невинного!
Пришелец, присев на край ванной, на этот раз вежливо, как-то даже грустно покачал головой.
– Теперь интересные времена. Теперь это возражение могло бы произвести на меня впечатление. Да. Могло. Если бы я не побывал до этого в Центральной Клинике. Не отпирайтесь, Майер. Вас опознал ее референт… Так будете говорить?
– Нет.
– Ну и умирайте. Я подожду. Индивид, который промышляет похищением и вивисекцией людей только потому, что они имели несчастье родиться псиониками с даром сострадания к ближнему, вполне заслуживает адекватной экзекуции.
Хэри Майер замотал головой в отчаянии.
– Что?
– Вода холодная.
– Меня не волнует ваш комфорт. По законам жанра я должен был бы поливать вашу грешную макушку кипятком. Не хочу – пытки, в сущности не моя стихия. Вот, даю вам пять минут – или мы договариваемся, или вы отправляетесь в Великую Пустоту. Во втором случае я как-нибудь обойдусь без вас.
Хэри забился – вода залила ему уши, подбиралась к носу.
– Разум милосердный!
– О милосердии надо было думать раньше – когда отаптывали свои грязные делишки.
– Если я заговорю, меня пристрелят.
– А если не заговорите – я вас утоплю. Что выбираете?
– Отпустите меня немедленно!
Гость встал с края ванной.
– Мне надоели ваши ломанья. Так вы согласны? Да или нет?
– Да, Разумом вы проклятый садист! Тону! Выключайте воду! Да!!!
Алекс пожал плечами:
– Я не садист. Я чернорабочий справедливости… Эй, не пускайте пузыри, Хэри, сейчас все выключу.
Стриж (а это был он) перекрыл кран, отковырнул пробку. Вода с шумом устремилась в отверстие, ванна мигом опустела.
– Надеюсь, вы не передумаете, Майер. Не хотелось бы начинать водную процедуру сначала.
– Сначала отцепите меня, потом все скажу.
– Потом отцеплю, сначала скажите. Ну и?
Майер вздохнул:
– Разум и Звезды! Призываю вас в свидетели – я не виноват! Это он во всем виноват. Он меня жестоко принуждает!.. Я держался, как герой… В общем, слушайте, это произошло так…
Дезет внимательно выслушал сбивчивый рассказ пси-философа.
– Ваши друзья, Майер – это нечто. Процветающий болтун, оказывается, любит общество сумрачных инсургентов.
– Я попал к ним случайно – это складывалось почти как шутка. Когда я понял, в чем там дело, было уже поздно – мне отрезали путь назад. Звездами клянусь – я не трогал мальчишку. Я не хотел ничего плохого, я просто струсил и поддался на уговоры Эшли. Вы ведь не убьете меня, Алекс?
– Где они теперь?
– Адрес в моей записной книжке, она осталась на столе.
Стриж не поленился сходить за книжкой, пролистал ее, обнаружил искомое. Насквозь промокший Хэри Майер неловко ворочался на дне ванны.
– Отцепите меня, Алекс.
Стриж поднял пистолет.
– Мне очень жаль.
На него в упор смотрели потемневшие глаза Хэри в пол-лица.
– Нет! Алекс, пощадите!
Стриж молчал. В стерильной кафельной комнате почему-то запахло горькой полынью. Где-то трещала несуществующая цикада. “Мне некуда девать тебя, парень,” – подумал Стриж. “И я не могу тебя отпустить. Иначе завтра же мне на хвост сядет вся полиция Каленусии вкупе с Департаментом…” Он чуть прижал курок.
– Алекс, вы обещали!!!
“А если я сейчас застрелю его – чем я буду лучше Хиллориана?..”
– Алекс…
– Ладно, – Стриж убрал пистолет и освободил лодыжки пси-философа. – Вылезайте, сушитесь, потом возьмите свой драгоценный коньяк. Только не напивайтесь в стельку – придется поехать со мной.
– Куда?
– Туда.
– О, Небо! Они же меня убьют. По их меркам я предатель.
– У тебя нет выбора, Хэри Майер. Вперед.
– Руки отомкните.
– Успеется.
В первую очередь Стриж отключил визгливую музыку, отыскал кухню, наскоро зажарил и поспешно съел яичницу. “Я становлюсь гуманистом, то-то посмеялась бы леди Наан…” Освобожденный от наручников Грубиян Хэри брезгливо стащил с себя мокрый джемпер.
– Я переоденусь. Какой вы все-таки ублюдок, Алекс.
– От ублюдка и слышу. Сами нагадили в деле Симониан – сами будете исправлять. Поэтому пить можете не больше наперстка. У меня нет желания возиться с алкоголиком. Не будет от вас пользы – убью.
– Будет польза, не занудствуйте. Ладно, я признаю, что поступил с этой сенс-девицей как подлец. Но вы нагнали на меня такого страху, что по определению можете считать себя удовлетворенным. У меня до сих пор колени дрожат.
– Ваша машина на ходу?
– Конечно. Там, в гараже, за домом.
– Возьмите ключи. Сядете за руль.
– Вы мне настолько доверяете?
– А куда вы денетесь?
Солнце медленно ползло к полудню. Они вместе вышли во двор. Хэри Майер распахнул дверцу низкого, леопардовой масти, приметного кара. Стриж поморщился.
– А поскромнее что-нибудь есть?
– Нету.
– Ладно, сойдет.
– Кто вы все-таки такой?
– Излишние знания, профессор, вредны философам. Они затмевают идеальную чистоту пустых абстракций. Считайте, что я бескорыстный друг Джулии Симониан.
Кар, заложив вираж, выехал на трассу. Позади колыхалось ленивое полуденное море… Великое дело – spes!
Глава XXII
– Наваждение. Пси-феномен.
Хэри пожал плечами и нехотя побрел к лестнице на второй этаж, намереваясь разом посетить бар и солярий…
– Эй!
Профессор резко обернулся.
– Кто вы такой? Что вы здесь делаете?
Незнакомец, появившийся как из-под земли, уютно устроился в кресле самого профессора. Майер насторожился было, но отогнал пустые страхи. Утренний гость явно не относился к людям Эшли. Кроме того, он был пониже и полегче рослого, крупного Хэри, выглядел беззаботно и, пожалуй, даже доброжелательно. Майер на всякий случай прикинул, где оставил пистолет. Получалось, что совсем под рукой – во втором ящичке инкрустированного комода.
Незнакомец открыто, ясно улыбнулся. Маленький шрамик на рассеченной некогда губе натянулся и побелел.
– Шел, смотрю – открыто, думаю – а почему бы не зайти? Как я погляжу, вы любите коньяк? Пагубная привычка.
Хэри вздохнув, расслабился.
– Вообще-то вы зашли в частное владение. Это мой дом. Теперь я разрываюсь между законным желанием выставить вас и скукой, проистекающей от отсутствия собутыльника. Вам налить?
– Попозже.
– Вы не сенс, случаем?
– Ни в коей мере.
– Прекрасно! Я тоже не сенс. Ненавижу это сволочь.
– Чем вам помешали эти несчастные, сжигаемые своим талантом люди?
– Ах, это долгая история, дружище… Кстати, как мне вас называть?
– Меня зовут Алекс.
– Я – Хэри. Ваше имя вам не подходит. Наверное, вас все называют по прозвищу.
Пришелец кивнул.
– Возможно.
– Итак, Алекс, давайте выпьем. Постойте… У меня только один стакан. Надо взять второй…
Хэри расслабленной походкой подошел к инкрустированному комоду, дернул верхний (пустой) ящичек.
– Чума! Это не здесь.
Он внутренне напрягшись, потянулся ко второму ящичку, в котором оставил пистолет, делано небрежно потянул крошечную витую ручку.
– Стоять!
Ствол холодно и грубо уперся Майеру куда-то чуть пониже тщательно подстриженного, гордого затылка.
– В чем дело?! Что за шутки?
– Не дергайтесь. Я уже позаботился изъять вашу игрушку.
Майер застыл на месте, просчитывая варианты. Это не ограбление. Парень не похож на маньяка. Не из Департамента, не из полиции. Кто-то из боевиков Эшли? “Он не станет стрелять. Он совсем не хочет меня убивать, ему просто нужно что-то узнать.” Приободрившийся Хэри развернулся, пытаясь ухватить и выкрутить вооруженную руку. На секунду профессору показалось, что удача улыбнулась ему – незнакомец, вроде бы, даже выпустил пистолет. В следующее мгновенье неуловимый удар в бедро отправил Майера на пол.
– Ой, Разум! Больно.
– А вы как думали?
– Что вы делаете?!
– Надеваю на вас наручники. Вчера купил в хозяйственном магазине. Симпатичная модель, правда?
– Мне не видно за спиной.
– И не надо… Вставай, пошли.
Хэри охнул, поднимаясь.
– И куда теперь?
– Купаться.
– Но я сегодня уже…
Тот, который назвался Алексом, грубо ухватил Майера за скованные руки, развернул от выхода на ступени бассейна – по направлению к ванной.
– Пошел.
Хэри затравленно озирался, с тоской разглядывая знакомые стены, пухлые, мирные книги, недопитую бутыль коньяка, резной комодик, коллекцию трубок, уют и милый сердцу беспорядок.
– Разум милосердный! Что же будет теперь?
– Сейчас узнаешь.
– Не прикасайтесь ко мне! Я кричать буду.
Гость вместо ответа шлепнул по клавише на стене. Дом огласился бешеным ритмом аккордов и визгливыми воплями модной в сезоне певички. Алекс скривился, словно это он, а не Хэри, попробовал сок, разбавленный водой из бассейна.
– По-моему, ей не хватает аккомпанемента. Кричите.
Профессор ощутил острый приступ паники – дом стоял на отшибе, на спасение надеяться не приходилось – море, сады, целебный для разума покой и, увы, почти полное безлюдье.
– Помогите!
– Нет драмы в голосе… Давай еще разок.
– Караул!!! Спасите!!!
– Отменно. Что, никто не идет? Надо же… Никто не хочет помочь гениальному ученому и редкостному гуманисту. Тогда пошли купаться.
Под бичом страха Хэри стремительно развернулся и попытался наброситься на мучителя, после чего снова немедленно, самым позорным образом, оказался на полу. На этот раз Алекс не стал ждать, пока хозяин поднимется, он просто протащил его по мраморному полу, ухватив за воротник, кое-как поднял на ноги и зашвырнул в пустую ванну так, что несчастный философ оказался там лежащим вниз головой. Алекс второй парой наручником прикрепил лодыжки Майера к крюку для полотенец и потянул рычажок крана. Струйка воды звонко разбилась о дно нежно-розовой ванны.
– Вы меня так утопите!
– Утоплю, не сомневайся. Для того, чтобы ванна наполнилась, понадобится четверть часа. Впрочем, ты захлебнешься быстрее. Если не освежишь память и не расскажешь мне, как ты сдал Джулию Симониан.
Майер закусил губу, лихорадочно взвешивая реальность угрозы.
– Я ничего не знаю. Вы ошибаетесь! Я не виноват! Вы убиваете невинного!
Пришелец, присев на край ванной, на этот раз вежливо, как-то даже грустно покачал головой.
– Теперь интересные времена. Теперь это возражение могло бы произвести на меня впечатление. Да. Могло. Если бы я не побывал до этого в Центральной Клинике. Не отпирайтесь, Майер. Вас опознал ее референт… Так будете говорить?
– Нет.
– Ну и умирайте. Я подожду. Индивид, который промышляет похищением и вивисекцией людей только потому, что они имели несчастье родиться псиониками с даром сострадания к ближнему, вполне заслуживает адекватной экзекуции.
Хэри Майер замотал головой в отчаянии.
– Что?
– Вода холодная.
– Меня не волнует ваш комфорт. По законам жанра я должен был бы поливать вашу грешную макушку кипятком. Не хочу – пытки, в сущности не моя стихия. Вот, даю вам пять минут – или мы договариваемся, или вы отправляетесь в Великую Пустоту. Во втором случае я как-нибудь обойдусь без вас.
Хэри забился – вода залила ему уши, подбиралась к носу.
– Разум милосердный!
– О милосердии надо было думать раньше – когда отаптывали свои грязные делишки.
– Если я заговорю, меня пристрелят.
– А если не заговорите – я вас утоплю. Что выбираете?
– Отпустите меня немедленно!
Гость встал с края ванной.
– Мне надоели ваши ломанья. Так вы согласны? Да или нет?
– Да, Разумом вы проклятый садист! Тону! Выключайте воду! Да!!!
Алекс пожал плечами:
– Я не садист. Я чернорабочий справедливости… Эй, не пускайте пузыри, Хэри, сейчас все выключу.
Стриж (а это был он) перекрыл кран, отковырнул пробку. Вода с шумом устремилась в отверстие, ванна мигом опустела.
– Надеюсь, вы не передумаете, Майер. Не хотелось бы начинать водную процедуру сначала.
– Сначала отцепите меня, потом все скажу.
– Потом отцеплю, сначала скажите. Ну и?
Майер вздохнул:
– Разум и Звезды! Призываю вас в свидетели – я не виноват! Это он во всем виноват. Он меня жестоко принуждает!.. Я держался, как герой… В общем, слушайте, это произошло так…
Дезет внимательно выслушал сбивчивый рассказ пси-философа.
– Ваши друзья, Майер – это нечто. Процветающий болтун, оказывается, любит общество сумрачных инсургентов.
– Я попал к ним случайно – это складывалось почти как шутка. Когда я понял, в чем там дело, было уже поздно – мне отрезали путь назад. Звездами клянусь – я не трогал мальчишку. Я не хотел ничего плохого, я просто струсил и поддался на уговоры Эшли. Вы ведь не убьете меня, Алекс?
– Где они теперь?
– Адрес в моей записной книжке, она осталась на столе.
Стриж не поленился сходить за книжкой, пролистал ее, обнаружил искомое. Насквозь промокший Хэри Майер неловко ворочался на дне ванны.
– Отцепите меня, Алекс.
Стриж поднял пистолет.
– Мне очень жаль.
На него в упор смотрели потемневшие глаза Хэри в пол-лица.
– Нет! Алекс, пощадите!
Стриж молчал. В стерильной кафельной комнате почему-то запахло горькой полынью. Где-то трещала несуществующая цикада. “Мне некуда девать тебя, парень,” – подумал Стриж. “И я не могу тебя отпустить. Иначе завтра же мне на хвост сядет вся полиция Каленусии вкупе с Департаментом…” Он чуть прижал курок.
– Алекс, вы обещали!!!
“А если я сейчас застрелю его – чем я буду лучше Хиллориана?..”
– Алекс…
– Ладно, – Стриж убрал пистолет и освободил лодыжки пси-философа. – Вылезайте, сушитесь, потом возьмите свой драгоценный коньяк. Только не напивайтесь в стельку – придется поехать со мной.
– Куда?
– Туда.
– О, Небо! Они же меня убьют. По их меркам я предатель.
– У тебя нет выбора, Хэри Майер. Вперед.
– Руки отомкните.
– Успеется.
В первую очередь Стриж отключил визгливую музыку, отыскал кухню, наскоро зажарил и поспешно съел яичницу. “Я становлюсь гуманистом, то-то посмеялась бы леди Наан…” Освобожденный от наручников Грубиян Хэри брезгливо стащил с себя мокрый джемпер.
– Я переоденусь. Какой вы все-таки ублюдок, Алекс.
– От ублюдка и слышу. Сами нагадили в деле Симониан – сами будете исправлять. Поэтому пить можете не больше наперстка. У меня нет желания возиться с алкоголиком. Не будет от вас пользы – убью.
– Будет польза, не занудствуйте. Ладно, я признаю, что поступил с этой сенс-девицей как подлец. Но вы нагнали на меня такого страху, что по определению можете считать себя удовлетворенным. У меня до сих пор колени дрожат.
– Ваша машина на ходу?
– Конечно. Там, в гараже, за домом.
– Возьмите ключи. Сядете за руль.
– Вы мне настолько доверяете?
– А куда вы денетесь?
Солнце медленно ползло к полудню. Они вместе вышли во двор. Хэри Майер распахнул дверцу низкого, леопардовой масти, приметного кара. Стриж поморщился.
– А поскромнее что-нибудь есть?
– Нету.
– Ладно, сойдет.
– Кто вы все-таки такой?
– Излишние знания, профессор, вредны философам. Они затмевают идеальную чистоту пустых абстракций. Считайте, что я бескорыстный друг Джулии Симониан.
Кар, заложив вираж, выехал на трассу. Позади колыхалось ленивое полуденное море… Великое дело – spes!
Глава XXII
Любительская акция на двоих
7006 год, Каленусийская Конфедерация, Полис Параду.
Леопардовый кар легко мчался по шоссе, стремительно покидая пригород. Рукотворный рай Параду издали казался садом, прикрытым легкой муаровой дымкой.
– Вы куда рулите?
– Не будьте таким подозрительным, Алекс. Я по кольцевой, искомый район – тот еще подарок. Трущобы, впрочем, живописные. Сейчас доедем, увидите сами.
– Чего они все-таки хотят, ваши друзья?
Майер прищурился, словно от головной боли.
– Они мне не друзья. Эшли – человек идеи, его пунктик – уничтожение псиоников как явления. Человек высшего круга и революционер в одном лице, холодный, как рыба, практичный, как универсальный нож.
– Какая холера занесла его в трущобы?
– Ну не в своем особняке же он будет держать эту Симониан… Его отец – местный магнат, дядя – сенатор, сам Эшли в семействе слывет за маньяка.
Стриж нехотя кивнул.
– Кто его друзья?
– Как говорили древние – всякой твари по паре. Опустившиеся интеллектуалы пополам с нахватавшимися верхов недоучками… У них наверняка найдутся неплохие пси-медики, которые…
Стриж смерил Майера взглядом.
– Молите судьбу, Хэри, чтобы мы не опоздали. Если дело зашло слишком далеко, я вам попозже все кости переломаю…
Сомнительные кварталы Параду разительно отличались от трущоб Порт-Иллири. Настоящая бедность почти не чувствовалась – скорее, налицо было полное отсутствие даже следов престижа. Ветер катал по асфальту пустые бумажные стаканчики, сметал мелкий мусор и окурки, яркие и почти новые стены домов украшали надписи игривого толка. Над сумбуром человеческого муравейника широко раскинулась роскошные, лишь чуть тронутые осенью кроны южных деревьев.
– Мне кажется, лучше остановиться здесь. До них всего квартал. Видите, там вдали розовую крышу?
– Да.
– Ну вот. Я сделал свое дело. Теперь вы, Алекс, меня отпускаете, мы мирно расходимся и я великодушно обещаю не вспоминать купание и причиненные мне обиды. Мы квиты…
– Куда?!
Стриж успел поймать приготовившегося улизнуть Майера за отвороты элегантной куртки.
– Пустите.
– Ты мне нужен там.
Хэри рванулся, почти потеряв самообладание.
– Я не пойду туда!
– Тихо. Я не жду от вас ничего сверхъестественного. Сейчас вы постучите к ним в двери, надеюсь, они вас пустят. Зайдете туда под предлогом – любым, сами выдумаете. Оставите там незаметно вот этот шарик. Потом – быстро наружу. В том момент, когда шарик остынет, вам лучше быть у машины. Ждите меня за рулем. Остальное я беру на себя.
На пси-философа было жалко смотреть.
– Алекс, поймите, я не могу…
– Почему?
– Я боюсь.
– Вы дурак, Майер. Сколько там может быть человек?
– Человек десять. Может быть, полтора десятка.
– Пси-детекторы есть?
– Ни в коем случае. Эшли против таких приемов по идейным соображениям.
– Отлично. Вас там не “прочитают”. Вам не придется с ними разбираться. Я все беру на себя, – отчеканил Стриж.
– Я не хочу участвовать в терроре, путь даже против скотины Эшли.
– Вы уже участвовали в похищении. Кстати, это не террор. В шарике ничего, кроме сухого галлюциногена.
– О, Разум! Ладно… Меня все используют. Наверное, я родился под несчастной звездой, раз встретил вас.
Они прошли оставшийся квартал пешком.
– Которая дверь?
– Не эта! Оставьте ее в покое, вы, эротоман. Левая дверь – в бордель для любителей экзотики. Правая – к заговорщикам.
– За улицей они не следят?
– Нет, я же сказал – никаких детекторов. Да и обитатели там не пугливые. Или не пуганные.
Стриж отошел в сторону, укрывшись за углом. Хэри решительно забарабанил в исписанную ругательствами дверь.
– Кто там?
– Майер. Мне нужно поговорить с Эшли.
Бледный небритый охранник приоткрыл створку.
– Заходи.
Пси-философ проскользнул внутрь. Охранник чуть повозился, запирая дверь.
– Эшли у себя. Стой спокойно, я должен тебя обыскать. Ну-ка, выверни карманы.
Хэри Майер похолодел – шарик, полученный от Стрижа, чуть выпирал сквозь ткань куртки.
– С чего это такое недоверие?
– Надо.
– Так не поступают с друзьями.
– Пожалуешься Эшли сам, я только выполняю инструкции.
Майер задержал дыхание – сердце гулко билось о ребра, пси-философ мучительно балансировал на грани паники. Рассказать обо всем, немедленно сознаться, выдав боевикам Алекса? Но пощадит ли его самого безжалостно-расчетливый Эшли? Охранник похлопал гостя по бокам.
– Что у тебя во внутреннем кармане?
По спине Майера побежала проворная струйка холодного пота. Охранник запустил лапу за отворот его куртки, Хэри обреченно зажмурился – “будь что будет”.
– Ну-ка, ну-ка. Надо же…
Профессор сжался от ужаса, в горле застрял комок – сейчас он при всем желании не смог бы выдавить ни единого слова признания. Секунды тянулись бесконечно. “О, Разум!” – немо взмолился несчастный пси-философ. “Если я выберусь, то на этот раз точно исправлюсь, а если уж смерть, то, пожалуйста, полегче.” Охранник коротко хрюкнул, кажется, напряжение опасности чуть ослабело. Майер осторожно приоткрыл один глаз. Небритый, грязно осклабясь, разглядывал извлеченный на свет шарик.
– Ух ты, заходишь поразвлечься к экзотикам по соседству? От них принес крутой причиндал? У меня раньше точно такой же был.
– В самом деле?
– А то! Проходи. Эшли будет рад тебя видеть.
Взвыли незримые фанфары победы.
И Хэри Майер свободно зашагал вдоль по пыльному коридору, потом вверх по лестнице, ликуя в душе.
* * *
Стриж посмотрел на часы и прижался спиной к нагретому камню обшарпанной стены. Квартал не казался особо многолюдным, прохожие проходили мимо, двое-трое равнодушно оглянулись, мазнув рассеянным взглядом по неподвижной фигуре, по-видимому, принимая Дезета за угрузившегося пси-наводками туриста. Один из прохожих остановился, иллирианец понял, что это сенс – скорее всего, ментальные щупальца незнакомца сейчас настойчиво касались разума Дезета, раз за разом пытаясь справиться с нуль-барьером. Стриж не почувствовал ничего. Озадаченный прохожий резко повернулся и почти побежал прочь.
Шли минуты – внешне расслабленный Дезет настороженно ждал. Ожидание затягивалось, тревога становилась почти вещественной, словно узкое пространство улицы заполнило вязкое марево. Прошел, шаркая ногами, тусклоглазый истощенный старик. Потом прошмыгнули, виляя загорелыми бедрышками, две ярко раскрашенные девчушки в коротких туниках. Майер так и не появлялся.
“Жаль, я не сенс,” – подумал Стриж. “Я впервые жалею об этом. Будь я сенсом, я смог бы нащупать ауру Майера, понять его настроение, проверить, в доме ли Джу. Хорошая боевая пси-наводка тоже бы не помешала. Это могло стоить мне всего пару недель жизни – такой пустяк.”
– Эй, парень!
Дезет оглянулся. На выщербленной бесчисленными подошвами ступеньке притона стояла девушка – крепкая, толстоногая, большеглазая, в пестрой, до колен, пышной юбке. Проститутка скрестила на груди полные, до самых литых плеч обнаженные руки в легком золотом пушке. Основание левой груди украшала забавная татуировка в виде витой ракушки.
– Зайдешь, парень?
– Прости, подруга, денег нет.
Шлюха грустно качнула пышно завитой кудлатой головой, почесала челку фиолетовым ногтем мизинца. На макушке в жестких, круто завитых волосах смешались зеленые, русые и лиловые пряди.
– Врешь конечно, ну да ладно. Здесь, по соседству, целая банда таких же мужиков живет, чумовые извращенцы, только смотрят и больше ничего. В стене дыру провертели – кулак просунуть можно.
Стриж, не возражая, следил за дверью. Майер не появлялся. “Это конец,” – подумал иллирианец. “Он испугался или разоблачен. Я один, мне не справиться с ними, все оказалось бесполезно. Я мог бы заявить об этом деле каленусийским властям, но я не уверен, что здесь не замешан Департамент. Если я приду к этим подобиям Хиллориана, меня арестуют и выведут из игры…”
В этот момент дверь соседнего подъезда дрогнула. В нее резко, зло ударили, но не снаружи – изнутри.
* * *
– Итак, Майер, вас мучают тонкие сомнения? Налить вам еще? Коньяк? Экстазиак?
– Спасибо. Коньяк. Лед и лимонный сок есть?
– Вот холодильник. Берите сами лед и что понравится.
Хэри отпил из стакана. Совершенно трезвый Эшли чуть ослабил галстук.
– Чего вы боитесь?
– Ну… мне неловко. Вы уверены, что нами в конце концов не займется полиция?
– Абсолютно уверен – оставьте этот бред. Я советую вам отдохнуть – поезжайте в горы или займитесь делом. Мне надоел ваш унылый вид мокрой курицы. Благодарность революции имеет конечные размеры.
– Я понимаю.
Хэри Майер помялся, потихоньку прикидывая, куда бы подбросить шарик. Эшли, казалось, не спускал глаз с беспокойных рук гостя.
– Как ваши дела с этой Симониан?
– Дела идут.
Философ осторожно сунул руку в карман, нащупал подарок Стрижа, извлек его и зажал в кулаке. Эшли, чуть сдвинув прямые стрельчатые брови, смерил Майера строгим холодным взглядом, профессору показалось на секунду, что его собственное тело – пустая, прозрачная, отлитая из стекла бутылка.
– Вы знаете, меня мучает мысль, что…
На чистом, умном, аристократическом лице Эшли не отражался гнев, углядеть там сочувствие тоже не получалось – разве что мимолетное облачко легкой досады.
– Интересы одного человека, Хэри. Одного. Они не значат ничего перед общей проблемой. Убеждения в таких случаях не действуют, мы просто должны заставить считаться с фактами. Сенсы – выродки, вы это знаете не хуже меня. Вам приходилось быть свидетелем “качественной”, боевой пси-наводки?
– Нет.
– Я боевым офицером прошел Межгражданский Конфликт сам видел это – видел, ощущал, был в центре событий. Жалеть женщину – легко, одобряется нами, каленусийцами и даже отчасти приятно. Но видели ли вы, как пораженный наводкой солдат рвет себя – уши, губы, царапает веки, вонзает ногти в собственные глаза? Такой человек не замечает ни боли, ни крови на лице – ему кажется, что он сдирает с кожи паразитов. Вы молчите, Хэри… Эта Симониан относительно безобидна, она достаточно опытна, она уже оставила за спиной двадцатилетие. Лучшие боевые сенсы, нерассуждающие, яркие, опасные как ядовитые рептилии, получаются из совсем юных, чистых девушек, для них психическое извращение – игра, они еще не верят ни в собственную смерть, ни в чужую, они не научились экономить прожитые дни…
Майер поежился.
– Ладно, оставим эту тему. Считайте, что вы меня убедили. Я только боюсь, что нас достанут ее друзья…
Он незаметно разжал кулак, шарик скользнул вниз и откатился под стол, мирно пристроившись возле мебельной ножки.
– Я ухожу. Дела, прощайте, Эшли.
Философ неловко встал, спиной ощущая спокойный взгляд инсургента. Уже подходя к двери, он понял собственную нелепую оговорку, это понимание насквозь пронзило Майера ледяным жалом, сковало холодом страха, лишило возможности бежать, растоптало остатки стойкости в его душе.
До визита Алекса он, Хэри, не знал и не мог знать, что у Джулии Симониан остались живые друзья…
– Стойте, Майер.
Пси-философ покорно остановился, он стоял ни жив, ни мертв, понимая, что надежды нет и жалкое, перекошенное, смятое ужасом лицо беспощадно его выдает.
– Поднимите то, что потеряли.
– Что?
– Вы только что подбросили химическую пси-мину. Пока не остыла, поднимите ее и сожмите в руке.
Бледный до полотняной желтизны Майер безвольно нагнулся и подобрал шарик. Эшли удовлетворенно кивнул.
– Отлично. Ну и что мне с вами теперь делать? Вы отважны только в научных дебатах, швыряя мятой бумагой в престарелых академиков, во всех остальных случаях вы малодушный трус, которого ломает первый встречный.
Пси-философ опустил голову.
– Я не мог по-другому… Разум и Звезды! Чего вы от меня хотите, Эшли?! Информации? – пожалуйста! Спрашивайте, я все скажу, а потом отпустите меня! Вы взялись не за того человека, я вам не подхожу – меня всю жизнь тошнит от вида убиенных.
Эшли прищурился, рассматривая крупного, лощеного профессора с холодной гадливостью.
– Вы думаете, мне нужна ваша смерть? Я не стану марать руки. Идите к тому, кто вас послал, верните ему пси-мину и передайте привет – мы придем за ним в свой черед. А вы… Считайте, что вас приговаривают к жизни, Хэри Майер, вы только мелкая, болтливая, скользкая мразь…
…Беззвучное падение ничтожной песчинки порой вызывает грохочущий обвал. Быть может, жгучая обида пересилила страх, или Эшли поторопился с выводами по поводу низменной природы эмоций вконец измученного унижениями Майера, но последующие события развивались стремительно и неотвратимо. Хэри шагнул вперед, легко и ловко обогнул инсургента, сильно и плавно (чуть щелкнул замок) распахнул дверцу холодильника и метнул туда шарик Стрижа.
Последствия не заставили себя ждать. Холод в долю секунды заставил сработать миниатюрный “запал”, шарик безобидно хлопнул и лихо взорвался. Сухое вещество пси-мины превратилось в облако газа и в ту же секунду окутало комнату. Хэри Майер потерял сознание мгновенно, Эшли попытался сделать рывок к выходу, отчаянно цепляясь за ускользающую, дразнящую реальность – бесполезно.
Истончившееся невидимое облако накрыло коридор, просочилось под неплотно прикрытые двери. Небритый охранник, тот, что остался у двери, замер, остолбенев – вдоль по коридору, лениво виляя хвостом, плыла огромная рыбина. Рыба пошевелила грудными плавниками, ехидно осклабилась и показала охраннику мясистый роговой язык, бока монстра отливали тусклым золотом. Человек помянул Мировые Яйца и отпрянул, всем телом ударившись о гулкую стальную створку. По соседству тонко, истерично, последним визгом, заверещали. Один метался и падал, другой исступленно молился Разуму, третий замер на месте, вперившись в видимые только ему двусмысленные образы, кое-кого из боевиков попросту неукротимо рвало.
Доктор, уже успевший прибрать матовые инструменты в аккуратный чемоданчик, продержался чуть подольше других – ровно настолько, чтобы осознать масштаб поражения. Он потянулся вперед, словно в неудачном прыжке, упал плашмя, ничком, длинные белые пальцы разжались, поспешно выхваченный пистолет бесполезно откатился в сторону. Над местом действия витал тревожный запашок – цветочный, с примесью нечистот. Под лестницей угрюмо взвыл насмерть перепуганный странным поведением людей кот…
* * *
…Дверь соседнего подъезда дрогнула. В нее резко ударили, но не снаружи – изнутри. Стриж рванул ее на себя – бесполезно, стальная створка даже не дрогнула. Он прислушался, за дверью кто-то глухо стонал, в узкую щель сочился сладковатый запах.
Леопардовый кар легко мчался по шоссе, стремительно покидая пригород. Рукотворный рай Параду издали казался садом, прикрытым легкой муаровой дымкой.
– Вы куда рулите?
– Не будьте таким подозрительным, Алекс. Я по кольцевой, искомый район – тот еще подарок. Трущобы, впрочем, живописные. Сейчас доедем, увидите сами.
– Чего они все-таки хотят, ваши друзья?
Майер прищурился, словно от головной боли.
– Они мне не друзья. Эшли – человек идеи, его пунктик – уничтожение псиоников как явления. Человек высшего круга и революционер в одном лице, холодный, как рыба, практичный, как универсальный нож.
– Какая холера занесла его в трущобы?
– Ну не в своем особняке же он будет держать эту Симониан… Его отец – местный магнат, дядя – сенатор, сам Эшли в семействе слывет за маньяка.
Стриж нехотя кивнул.
– Кто его друзья?
– Как говорили древние – всякой твари по паре. Опустившиеся интеллектуалы пополам с нахватавшимися верхов недоучками… У них наверняка найдутся неплохие пси-медики, которые…
Стриж смерил Майера взглядом.
– Молите судьбу, Хэри, чтобы мы не опоздали. Если дело зашло слишком далеко, я вам попозже все кости переломаю…
Сомнительные кварталы Параду разительно отличались от трущоб Порт-Иллири. Настоящая бедность почти не чувствовалась – скорее, налицо было полное отсутствие даже следов престижа. Ветер катал по асфальту пустые бумажные стаканчики, сметал мелкий мусор и окурки, яркие и почти новые стены домов украшали надписи игривого толка. Над сумбуром человеческого муравейника широко раскинулась роскошные, лишь чуть тронутые осенью кроны южных деревьев.
– Мне кажется, лучше остановиться здесь. До них всего квартал. Видите, там вдали розовую крышу?
– Да.
– Ну вот. Я сделал свое дело. Теперь вы, Алекс, меня отпускаете, мы мирно расходимся и я великодушно обещаю не вспоминать купание и причиненные мне обиды. Мы квиты…
– Куда?!
Стриж успел поймать приготовившегося улизнуть Майера за отвороты элегантной куртки.
– Пустите.
– Ты мне нужен там.
Хэри рванулся, почти потеряв самообладание.
– Я не пойду туда!
– Тихо. Я не жду от вас ничего сверхъестественного. Сейчас вы постучите к ним в двери, надеюсь, они вас пустят. Зайдете туда под предлогом – любым, сами выдумаете. Оставите там незаметно вот этот шарик. Потом – быстро наружу. В том момент, когда шарик остынет, вам лучше быть у машины. Ждите меня за рулем. Остальное я беру на себя.
На пси-философа было жалко смотреть.
– Алекс, поймите, я не могу…
– Почему?
– Я боюсь.
– Вы дурак, Майер. Сколько там может быть человек?
– Человек десять. Может быть, полтора десятка.
– Пси-детекторы есть?
– Ни в коем случае. Эшли против таких приемов по идейным соображениям.
– Отлично. Вас там не “прочитают”. Вам не придется с ними разбираться. Я все беру на себя, – отчеканил Стриж.
– Я не хочу участвовать в терроре, путь даже против скотины Эшли.
– Вы уже участвовали в похищении. Кстати, это не террор. В шарике ничего, кроме сухого галлюциногена.
– О, Разум! Ладно… Меня все используют. Наверное, я родился под несчастной звездой, раз встретил вас.
Они прошли оставшийся квартал пешком.
– Которая дверь?
– Не эта! Оставьте ее в покое, вы, эротоман. Левая дверь – в бордель для любителей экзотики. Правая – к заговорщикам.
– За улицей они не следят?
– Нет, я же сказал – никаких детекторов. Да и обитатели там не пугливые. Или не пуганные.
Стриж отошел в сторону, укрывшись за углом. Хэри решительно забарабанил в исписанную ругательствами дверь.
– Кто там?
– Майер. Мне нужно поговорить с Эшли.
Бледный небритый охранник приоткрыл створку.
– Заходи.
Пси-философ проскользнул внутрь. Охранник чуть повозился, запирая дверь.
– Эшли у себя. Стой спокойно, я должен тебя обыскать. Ну-ка, выверни карманы.
Хэри Майер похолодел – шарик, полученный от Стрижа, чуть выпирал сквозь ткань куртки.
– С чего это такое недоверие?
– Надо.
– Так не поступают с друзьями.
– Пожалуешься Эшли сам, я только выполняю инструкции.
Майер задержал дыхание – сердце гулко билось о ребра, пси-философ мучительно балансировал на грани паники. Рассказать обо всем, немедленно сознаться, выдав боевикам Алекса? Но пощадит ли его самого безжалостно-расчетливый Эшли? Охранник похлопал гостя по бокам.
– Что у тебя во внутреннем кармане?
По спине Майера побежала проворная струйка холодного пота. Охранник запустил лапу за отворот его куртки, Хэри обреченно зажмурился – “будь что будет”.
– Ну-ка, ну-ка. Надо же…
Профессор сжался от ужаса, в горле застрял комок – сейчас он при всем желании не смог бы выдавить ни единого слова признания. Секунды тянулись бесконечно. “О, Разум!” – немо взмолился несчастный пси-философ. “Если я выберусь, то на этот раз точно исправлюсь, а если уж смерть, то, пожалуйста, полегче.” Охранник коротко хрюкнул, кажется, напряжение опасности чуть ослабело. Майер осторожно приоткрыл один глаз. Небритый, грязно осклабясь, разглядывал извлеченный на свет шарик.
– Ух ты, заходишь поразвлечься к экзотикам по соседству? От них принес крутой причиндал? У меня раньше точно такой же был.
– В самом деле?
– А то! Проходи. Эшли будет рад тебя видеть.
Взвыли незримые фанфары победы.
И Хэри Майер свободно зашагал вдоль по пыльному коридору, потом вверх по лестнице, ликуя в душе.
* * *
Стриж посмотрел на часы и прижался спиной к нагретому камню обшарпанной стены. Квартал не казался особо многолюдным, прохожие проходили мимо, двое-трое равнодушно оглянулись, мазнув рассеянным взглядом по неподвижной фигуре, по-видимому, принимая Дезета за угрузившегося пси-наводками туриста. Один из прохожих остановился, иллирианец понял, что это сенс – скорее всего, ментальные щупальца незнакомца сейчас настойчиво касались разума Дезета, раз за разом пытаясь справиться с нуль-барьером. Стриж не почувствовал ничего. Озадаченный прохожий резко повернулся и почти побежал прочь.
Шли минуты – внешне расслабленный Дезет настороженно ждал. Ожидание затягивалось, тревога становилась почти вещественной, словно узкое пространство улицы заполнило вязкое марево. Прошел, шаркая ногами, тусклоглазый истощенный старик. Потом прошмыгнули, виляя загорелыми бедрышками, две ярко раскрашенные девчушки в коротких туниках. Майер так и не появлялся.
“Жаль, я не сенс,” – подумал Стриж. “Я впервые жалею об этом. Будь я сенсом, я смог бы нащупать ауру Майера, понять его настроение, проверить, в доме ли Джу. Хорошая боевая пси-наводка тоже бы не помешала. Это могло стоить мне всего пару недель жизни – такой пустяк.”
– Эй, парень!
Дезет оглянулся. На выщербленной бесчисленными подошвами ступеньке притона стояла девушка – крепкая, толстоногая, большеглазая, в пестрой, до колен, пышной юбке. Проститутка скрестила на груди полные, до самых литых плеч обнаженные руки в легком золотом пушке. Основание левой груди украшала забавная татуировка в виде витой ракушки.
– Зайдешь, парень?
– Прости, подруга, денег нет.
Шлюха грустно качнула пышно завитой кудлатой головой, почесала челку фиолетовым ногтем мизинца. На макушке в жестких, круто завитых волосах смешались зеленые, русые и лиловые пряди.
– Врешь конечно, ну да ладно. Здесь, по соседству, целая банда таких же мужиков живет, чумовые извращенцы, только смотрят и больше ничего. В стене дыру провертели – кулак просунуть можно.
Стриж, не возражая, следил за дверью. Майер не появлялся. “Это конец,” – подумал иллирианец. “Он испугался или разоблачен. Я один, мне не справиться с ними, все оказалось бесполезно. Я мог бы заявить об этом деле каленусийским властям, но я не уверен, что здесь не замешан Департамент. Если я приду к этим подобиям Хиллориана, меня арестуют и выведут из игры…”
В этот момент дверь соседнего подъезда дрогнула. В нее резко, зло ударили, но не снаружи – изнутри.
* * *
– Итак, Майер, вас мучают тонкие сомнения? Налить вам еще? Коньяк? Экстазиак?
– Спасибо. Коньяк. Лед и лимонный сок есть?
– Вот холодильник. Берите сами лед и что понравится.
Хэри отпил из стакана. Совершенно трезвый Эшли чуть ослабил галстук.
– Чего вы боитесь?
– Ну… мне неловко. Вы уверены, что нами в конце концов не займется полиция?
– Абсолютно уверен – оставьте этот бред. Я советую вам отдохнуть – поезжайте в горы или займитесь делом. Мне надоел ваш унылый вид мокрой курицы. Благодарность революции имеет конечные размеры.
– Я понимаю.
Хэри Майер помялся, потихоньку прикидывая, куда бы подбросить шарик. Эшли, казалось, не спускал глаз с беспокойных рук гостя.
– Как ваши дела с этой Симониан?
– Дела идут.
Философ осторожно сунул руку в карман, нащупал подарок Стрижа, извлек его и зажал в кулаке. Эшли, чуть сдвинув прямые стрельчатые брови, смерил Майера строгим холодным взглядом, профессору показалось на секунду, что его собственное тело – пустая, прозрачная, отлитая из стекла бутылка.
– Вы знаете, меня мучает мысль, что…
На чистом, умном, аристократическом лице Эшли не отражался гнев, углядеть там сочувствие тоже не получалось – разве что мимолетное облачко легкой досады.
– Интересы одного человека, Хэри. Одного. Они не значат ничего перед общей проблемой. Убеждения в таких случаях не действуют, мы просто должны заставить считаться с фактами. Сенсы – выродки, вы это знаете не хуже меня. Вам приходилось быть свидетелем “качественной”, боевой пси-наводки?
– Нет.
– Я боевым офицером прошел Межгражданский Конфликт сам видел это – видел, ощущал, был в центре событий. Жалеть женщину – легко, одобряется нами, каленусийцами и даже отчасти приятно. Но видели ли вы, как пораженный наводкой солдат рвет себя – уши, губы, царапает веки, вонзает ногти в собственные глаза? Такой человек не замечает ни боли, ни крови на лице – ему кажется, что он сдирает с кожи паразитов. Вы молчите, Хэри… Эта Симониан относительно безобидна, она достаточно опытна, она уже оставила за спиной двадцатилетие. Лучшие боевые сенсы, нерассуждающие, яркие, опасные как ядовитые рептилии, получаются из совсем юных, чистых девушек, для них психическое извращение – игра, они еще не верят ни в собственную смерть, ни в чужую, они не научились экономить прожитые дни…
Майер поежился.
– Ладно, оставим эту тему. Считайте, что вы меня убедили. Я только боюсь, что нас достанут ее друзья…
Он незаметно разжал кулак, шарик скользнул вниз и откатился под стол, мирно пристроившись возле мебельной ножки.
– Я ухожу. Дела, прощайте, Эшли.
Философ неловко встал, спиной ощущая спокойный взгляд инсургента. Уже подходя к двери, он понял собственную нелепую оговорку, это понимание насквозь пронзило Майера ледяным жалом, сковало холодом страха, лишило возможности бежать, растоптало остатки стойкости в его душе.
До визита Алекса он, Хэри, не знал и не мог знать, что у Джулии Симониан остались живые друзья…
– Стойте, Майер.
Пси-философ покорно остановился, он стоял ни жив, ни мертв, понимая, что надежды нет и жалкое, перекошенное, смятое ужасом лицо беспощадно его выдает.
– Поднимите то, что потеряли.
– Что?
– Вы только что подбросили химическую пси-мину. Пока не остыла, поднимите ее и сожмите в руке.
Бледный до полотняной желтизны Майер безвольно нагнулся и подобрал шарик. Эшли удовлетворенно кивнул.
– Отлично. Ну и что мне с вами теперь делать? Вы отважны только в научных дебатах, швыряя мятой бумагой в престарелых академиков, во всех остальных случаях вы малодушный трус, которого ломает первый встречный.
Пси-философ опустил голову.
– Я не мог по-другому… Разум и Звезды! Чего вы от меня хотите, Эшли?! Информации? – пожалуйста! Спрашивайте, я все скажу, а потом отпустите меня! Вы взялись не за того человека, я вам не подхожу – меня всю жизнь тошнит от вида убиенных.
Эшли прищурился, рассматривая крупного, лощеного профессора с холодной гадливостью.
– Вы думаете, мне нужна ваша смерть? Я не стану марать руки. Идите к тому, кто вас послал, верните ему пси-мину и передайте привет – мы придем за ним в свой черед. А вы… Считайте, что вас приговаривают к жизни, Хэри Майер, вы только мелкая, болтливая, скользкая мразь…
…Беззвучное падение ничтожной песчинки порой вызывает грохочущий обвал. Быть может, жгучая обида пересилила страх, или Эшли поторопился с выводами по поводу низменной природы эмоций вконец измученного унижениями Майера, но последующие события развивались стремительно и неотвратимо. Хэри шагнул вперед, легко и ловко обогнул инсургента, сильно и плавно (чуть щелкнул замок) распахнул дверцу холодильника и метнул туда шарик Стрижа.
Последствия не заставили себя ждать. Холод в долю секунды заставил сработать миниатюрный “запал”, шарик безобидно хлопнул и лихо взорвался. Сухое вещество пси-мины превратилось в облако газа и в ту же секунду окутало комнату. Хэри Майер потерял сознание мгновенно, Эшли попытался сделать рывок к выходу, отчаянно цепляясь за ускользающую, дразнящую реальность – бесполезно.
Истончившееся невидимое облако накрыло коридор, просочилось под неплотно прикрытые двери. Небритый охранник, тот, что остался у двери, замер, остолбенев – вдоль по коридору, лениво виляя хвостом, плыла огромная рыбина. Рыба пошевелила грудными плавниками, ехидно осклабилась и показала охраннику мясистый роговой язык, бока монстра отливали тусклым золотом. Человек помянул Мировые Яйца и отпрянул, всем телом ударившись о гулкую стальную створку. По соседству тонко, истерично, последним визгом, заверещали. Один метался и падал, другой исступленно молился Разуму, третий замер на месте, вперившись в видимые только ему двусмысленные образы, кое-кого из боевиков попросту неукротимо рвало.
Доктор, уже успевший прибрать матовые инструменты в аккуратный чемоданчик, продержался чуть подольше других – ровно настолько, чтобы осознать масштаб поражения. Он потянулся вперед, словно в неудачном прыжке, упал плашмя, ничком, длинные белые пальцы разжались, поспешно выхваченный пистолет бесполезно откатился в сторону. Над местом действия витал тревожный запашок – цветочный, с примесью нечистот. Под лестницей угрюмо взвыл насмерть перепуганный странным поведением людей кот…
* * *
…Дверь соседнего подъезда дрогнула. В нее резко ударили, но не снаружи – изнутри. Стриж рванул ее на себя – бесполезно, стальная створка даже не дрогнула. Он прислушался, за дверью кто-то глухо стонал, в узкую щель сочился сладковатый запах.