Дрейк Шеннон. Триумф рыцаря

   – Я рада, что ты оставляешь решение им.
   Эрик кивнул.
   – А как быть с тобой, Игрейния? Ты ведь тоже англичанка. А при мне – всего лишь жена бунтаря. Я не могу обещать тебе ни роскошных замков, ни дорогих одежд… если уж на то пошло, а теперь не могу обещать и обычной кровати.
   Игрейния рассмеялась.
   – Меня хорошо вознаградили за мой титул и за богатство. А вот ты, похоже, остался внакладе. Мои земли в Англии будут, судя по всему, конфискованы. Хотя Лэнгли… ну, Лэнгли принадлежит тому, кто им управляет.
   Эрик помолчал, а затем отрывисто произнес:
   – Земли и богатства – это не награда. Награда – это ты, Игрейния.
   – Я сама? И все? Эдуард бы этому никогда не поверил. И Роберт Брюс наверняка тоже.
   – Роберт Брюс помнит твою красоту.
   – Он сам тебе об этом сказал? – Она насмешливо изогнула бровь. – Видимо, в тот момент, когда приказывал со мной переспать?
   Эрик улыбнулся, и в его улыбке не чувствовалось ни малейшей обиды.
   – Помнишь тот день у реки? Именно тогда я понял, как ты прекрасна. – Его улыбка померкла, глаза потемнели, и он заговорил теперь серьезно: – Прости меня, Игрейния, за то, что мучил тебя. Когда мы с тобой познакомились, я испытывал такие телесные муки, какие не доставляет ни одна боль. Я знаю, ты тоже страдала. Но я ненавидел не тебя, а смерть. И каждый раз, когда смотрел на тебя, я начинал яростно проклинать самого себя. Не мог я согласиться с тем, что меня к тебе влечет. И испытал настоящий шок, когда понял, как ты желанна. Но потом, когда мне показалось, что я навсегда тебя потерял, несмотря на все усилия и свой, как я всегда считал, военный ум, я осознал…
   – Что ты осознал?
   Но Эрик не успел ответить. Со стороны лагеря послышались громкие возгласы. Игрейния нервно оглянулась. Вождь поднялся и помог подняться жене. И они быстро направились в ту сторону, откуда доносился шум.
   И раненые, и те, кто за ними ухаживал, и остальные, кто просто отдыхал у реки, – все сгрудились вокруг сидевшего на взмыленной лошади Аллана. Всадник раскраснелся от быстрой езды, тяжело дышал, но широко улыбался.
   – Что случилось? – спросил Эрик.
   – Он умер! Король Англии Эдуард Первый почил в бозе. Встал с постели, взгромоздился на коня, проехал шесть миль за четыре дня, потом остановился и умер. Спасибо тебе, Боже: король умер, да здравствует король!
   – Аллан, подробности! – потребовал вождь.
   Гонец наконец спешился, и их тут же окружили любопытные.
   – Он умер и завещал своему сыну, что его сердце следует доставить в Иерусалим. А кости отделить от плоти и носить с собой в битву против шотландцев. И не хоронить их до тех пор, пока Шотландия не подчинится и не признает власть Англии.
   – В таком случае его кости никогда не обретут покоя, – хмыкнул Ангус.
   – Похоже, что так. Кстати, Эдуард Второй прекратил все военные действия и, наплевав на волю отца, готовится к погребению его тела в Уолтемском аббатстве, а заодно призывает к себе своих фаворитов, которых покойный король подверг жестокой опале.
   Аллан, заметив, что Игрейния непонимающе смотрит на него, тихо пояснил:
   – Эдуард Первый был настоящим воином – истинным Плантагенетом. А его сын… Короче, великая битва откладывается. Роберт Брюс получает передышку, драгоценную передышку. Он может отправиться на север, подчинить себе непокорных, укрепить власть, а затем выступить против англичан.
   Игрейния улыбнулась Аллану. А вокруг не прекращалось бурное ликование.
   Ей стало грустно: столько людей радуются смерти человека и короля. Она знала его в лучшие времена, когда он был великим правителем – привлекательным, учтивым, могучим, способным создать сильную Англию.
   И что теперь?
   Ей тоже следовало радоваться.
   Эрик взял ее за руку. И пока толпа бушевала и слушала новые подробности смерти ненавистного тирана, увел ее далеко по берегу реки. Отпустил руку, вошел в воду и позвал за собой. Игрейния последовала за мужем.
   – Мне очень жаль, он был твоим королем.
   – Мне тоже. Эдуард был по-своему велик. И тем не менее…
   – Что – тем не менее?
   – Если благодаря его смерти тебе не придется сейчас отправляться на войну, я буду только рада.
   Эрик улыбнулся и погладил ее по щеке.
   – Ты говорила, что у тебя не осталось никаких богатств. Но ты обладаешь самым ценным на свете сокровищем.
   – Что же это за сокровище?
   – Мой сын. – Эрик нежно поцеловал ее в губы. – Господи, – вдруг изумился он, – ведь мой сын будет наполовину англичанином!
   – Среди англичан тоже есть хорошие люди.
   – Знаю, знаю. Я никогда в этом не сомневался. Я видел, какую доблесть проявили лорд Дэнби и твой брат. Не предали своих убеждений, но твердо стояли за правду. Жена Роберта Брюса – англичанка. И ты тоже… – Последние слова прозвучали очень нежно. Но Игрейния не успела ответить. Эрик встал и протянул ей руку. – Пора, любовь моя. Вечереет. Нам надо возвращаться. Обстоятельства изменились. Нужно строить новые планы.
   Она вышла на берег и вдруг замерла, потрясенная. Из всего, что он сказал, она услышала только одно – «любовь моя».
   Игрейния не забыла то, что говорил ей Джейми. Поступок Эрика гораздо надежнее, чем слова, доказывал истинность его чувств. И все же…
   Она очень хотела услышать эти слова.
   – Игрейния…
   – Извини, я задумалась.
   – Я сказал – нам пора идти. Строить планы на будущее.
   – Ты все-таки считаешь, что придется ехать на войну?
   – Да.
   Игрейния заглянула в его глаза:
   – Ну что ж… – И нежно добавила: – Любовь моя.
   – Война может затянуться. Так что надо воспользоваться передышкой и взять от нее все, что можно.
   – Не важно, сколько продлится война. Я твоя и буду ждать тебя вечно.
   – Да будет так!
   Радостный, он притянул ее к себе, подержал в объятиях, поцеловал в макушку и прошептал:
   – Любовь моя.
   Затем взял за руку и повел в лагерь.
   Строить планы на дни и годы, которые им предстояло прожить.