Страница:
Ведь это вам ничего не стоит, любезный господин Мордаунт!
— Да, письменный приказ, — подтвердил Портос, начинавший понимать замысел д'Артаньяна. — Больше ничего мы не требуем.
Несмотря на все свое желание пустить в ход силу, Мордаунт хорошо понял основательность доводов д'Артаньяна. К тому же ему внушала уважение репутация д'Артаньяна, и, вспомнив о его утренних подвигах, он призадумался. Не зная, какие дружеские отношения связывали четырех французов, он поверил, что д'Артаньян хлопочет только о выкупе, и это рассеяло все его опасения.
Поэтому он решил не только достать письменное предписание Кромвеля, но и вручить д'Артаньяну две тысячи пистолей, — сумма, в которую сам Мордаунт оценил обоих пленников.
Он вскочил на лошадь и, приказав сержанту зорко следить за пленниками, поскакал обратно и вскоре исчез.
— Превосходно! — сказал д'Артаньян. — Четверть часа, чтобы доехать до палатки, и столько же на возвращение. Это больше, чем нам нужно.
Не меняя выражения лица, д'Артаньян повернулся к Портосу. Со стороны можно было подумать, что он продолжает прерванный разговор.
— Друг мой, Портос, — сказал он, глядя в упор на товарища, — выслушайте меня внимательно… Во-первых, ни слова нашим друзьям о том, что вы сейчас слышали. Пусть они не подозревают о нашей услуге.
— Хорошо, понимаю, — сказал Портос.
— Ступайте в конюшню и разыщите там Мушкетона; оседлайте вместе с ним лошадей, вложите пистолеты в кобуры и выведите коней из конюшни в боковую улицу, так, чтобы только осталось вскочить в седло. Об остальном позабочусь я сам.
Портос, всецело доверяя ловкости своего друга, не возразил ни слова.
— Я иду, — ответил он. — Только не зайти ли мне к ним в комнату?
— Нет, это лишнее.
— В таком случае будьте добры захватить мой кошелек, я оставил его на камине.
— Будьте покойны.
Портос направился своим ровным, спокойным шагом к конюшие. Когда он проходил мимо солдат, те, хоть он и был французом, с невольным восхищением посмотрели на его огромный рост и атлетическое сложение. За углом дома он встретил Мушкетона и велел ему следовать за собой.
Тем временем д'Артаньян вернулся к своим друзьям, продолжая насвистывать песенку, которую он затянул, как только ушел Портос.
— Дорогой Атос, я обдумал ваши слова и пришел к заключению, что вы правы. Теперь я жалею, что ввязался в это дело. Вы правы: Мазарини плут. Потому я решил бежать вместе с вами. Излишне об этом толковать; будьте наготове. Не забудьте захватить свои шпаги: они — в углу и могут вам пригодиться дорогой. Да, а где же кошелек Портоса? Вот он, отлично.
И д'Артаньян положил кошелек к себе в карман. Двое друзей с недоумением смотрели на него.
— Что тут удивительного, скажите на милость? — продолжал д'Артаньян. — Я заблуждался, и Атос открыл мне глаза. Вот и все. Подойдите сюда.
Оба друга приблизились.
— Видите эту улицу? — спросил д'Артаньян. — Туда приведут лошадей.
Выйдя из дверей, вы повернете налево, вскочите на коней, и дело будет сделано. Не заботьтесь ни о чем и ждите сигнала. Им будет мой крик «Господи Иисусе!»
— Но вы даете слово бежать вместе с нами, д'Артаньян? — спросил Атос.
— Клянусь богом.
— Хорошо, — сказал Арамис, — я вас понял: при словах: «Господи Иисусе!» — мы выходим из комнаты, прокладываем себе дорогу, бежим к лошадям, садимся верхом и скачем во весь опор. Так?
— Великолепно.
— Видите, Арамис, я всегда вам говорил, что д'Артаньян — лучший из нас всех, — сказал Атос.
— Ну вот, теперь вы мне льстите! — воскликнул д'Артаньян. — Позвольте откланяться.
— Но ведь вы бежите с нами, не так ли?
— Разумеется. Не забудьте сигнал: «Господи Иисусе».
И д'Артаньян вышел из комнаты тем же спокойным шагом, насвистывая прежнюю песенку с того места, на котором прервал ее, входя к товарищам.
Солдаты одни играли, другие спали, а двое сидели в стороне и фальшивыми голосами тянули псалом: «Super fliimina Babylonis»[22].
Д'Артаньян подозвал сержанта.
— Послушайте, любезный, генерал Кромвель прислал за мной господина Мордаунта. Я отправляюсь к нему и прошу вас зорко стеречь наших пленных.
Сержант сделал знак, что не понимает по-французски.
Тогда д'Артаньян с помощью жестов постарался объяснить ему свою просьбу.
Сержант утвердительно закивал головой.
Д'Артаньян направился в конюшню и нашел там всех лошадей, в том числе и свою, оседланными.
— Возьмите каждый под уздцы по две лошади, — сказал он Портосу и Мушкетону, — и, выйдя из конюшни, поверните налево, чтоб Атос и Арамис могли увидеть вас из окна.
— И тогда они выйдут? — спросил Портос.
— Сразу же.
— Вы не забыли мой кошелек?
— Будьте покойны.
— Отлично!
Портос и Мушкетон, ведя каждый по две лошади, отправились к своему посту.
Между тем д'Артаньян, оставшись один, взял огниво, высек огонь и зажег им небольшой кусок трута. Затем он вскочил в седло и, подъехав к открытым воротам, остановился посреди солдат. Тут, лаская лошадь рукою, он вложил маленький кусочек зажженного трута ей в ухо.
Только такой хороший наездник, как д'Артаньян, мог решиться на подобное средство. Почувствовав ожог, лошадь заржала от боли, поднялась на дыбы и заметалась, как бешеная.
Солдаты, чтобы она их не задавила, бросились врассыпную.
— Ко мне! Ко мне! — кричал д'Артаньян. — Держите! Держите! Моя лошадь взбесилась!
Действительно, глаза лошади налились кровью, и она вся покрылась пеной.
— Ко мне! — продолжал кричать д'Артаньян, видя, что солдаты не решаются подойти. — Ко мне! Помогите, она меня убьет. Господи Иисусе!
Едва д'Артаньян произнес эти слова, как дверь домика отворилась и оттуда выбежали Атос и Арамис со шпагами в руках. Благодаря выдумке д'Артаньяна путь оказался свободным.
— Пленники убегают! Пленники убегают! — вопил сержант.
— Держите! Держите! — закричал д'Артаньян, отпуская поводья.
Разгоряченный конь бросился вперед, сбив с ног двух-трех солдат.
— Стой! Стой! — кричали солдаты, хватаясь за оружие.
Но пленники были уже на лошадях и, не теряя ни мгновенья, поскакали к ближайшим городским воротам. Посреди улицы они заметили Гримо и Блезуа, которые разыскивали своих господ по всему городу.
Атос одним знаком объяснил все своему Гримо, и слуги тотчас же присоединились к маленькому отряду, который вихрем мчался по улице. Д'Артаньян скакал позади всех, подстрекая товарищей своими криками. Беглецы, как призраки, пролетели в ворота мимо стражи, которая, растерявшись, не успела остановить их, и очутились в открытом поле.
Между тем солдаты продолжали кричать: «Стой! Стой!», а сержант, догадавшись, что его одурачили, рвал на себе волосы.
В эту минуту вдали показался всадник, который приближался галопом, размахивая листом бумаги.
Это был Мордаунт, возвращавшийся с письменным приказом Кромвеля.
— Где пленники? — вскричал он, соскакивая с лошади.
Сержант не в силах был говорить; он молча указал Мордаунту на распахнутую дверь в пустую комнату.
Мордаунт бросился на крыльцо, понял все, испустил крик, словно у него вырвали сердце, и упал без чувств на каменные ступени.
— Да, письменный приказ, — подтвердил Портос, начинавший понимать замысел д'Артаньяна. — Больше ничего мы не требуем.
Несмотря на все свое желание пустить в ход силу, Мордаунт хорошо понял основательность доводов д'Артаньяна. К тому же ему внушала уважение репутация д'Артаньяна, и, вспомнив о его утренних подвигах, он призадумался. Не зная, какие дружеские отношения связывали четырех французов, он поверил, что д'Артаньян хлопочет только о выкупе, и это рассеяло все его опасения.
Поэтому он решил не только достать письменное предписание Кромвеля, но и вручить д'Артаньяну две тысячи пистолей, — сумма, в которую сам Мордаунт оценил обоих пленников.
Он вскочил на лошадь и, приказав сержанту зорко следить за пленниками, поскакал обратно и вскоре исчез.
— Превосходно! — сказал д'Артаньян. — Четверть часа, чтобы доехать до палатки, и столько же на возвращение. Это больше, чем нам нужно.
Не меняя выражения лица, д'Артаньян повернулся к Портосу. Со стороны можно было подумать, что он продолжает прерванный разговор.
— Друг мой, Портос, — сказал он, глядя в упор на товарища, — выслушайте меня внимательно… Во-первых, ни слова нашим друзьям о том, что вы сейчас слышали. Пусть они не подозревают о нашей услуге.
— Хорошо, понимаю, — сказал Портос.
— Ступайте в конюшню и разыщите там Мушкетона; оседлайте вместе с ним лошадей, вложите пистолеты в кобуры и выведите коней из конюшни в боковую улицу, так, чтобы только осталось вскочить в седло. Об остальном позабочусь я сам.
Портос, всецело доверяя ловкости своего друга, не возразил ни слова.
— Я иду, — ответил он. — Только не зайти ли мне к ним в комнату?
— Нет, это лишнее.
— В таком случае будьте добры захватить мой кошелек, я оставил его на камине.
— Будьте покойны.
Портос направился своим ровным, спокойным шагом к конюшие. Когда он проходил мимо солдат, те, хоть он и был французом, с невольным восхищением посмотрели на его огромный рост и атлетическое сложение. За углом дома он встретил Мушкетона и велел ему следовать за собой.
Тем временем д'Артаньян вернулся к своим друзьям, продолжая насвистывать песенку, которую он затянул, как только ушел Портос.
— Дорогой Атос, я обдумал ваши слова и пришел к заключению, что вы правы. Теперь я жалею, что ввязался в это дело. Вы правы: Мазарини плут. Потому я решил бежать вместе с вами. Излишне об этом толковать; будьте наготове. Не забудьте захватить свои шпаги: они — в углу и могут вам пригодиться дорогой. Да, а где же кошелек Портоса? Вот он, отлично.
И д'Артаньян положил кошелек к себе в карман. Двое друзей с недоумением смотрели на него.
— Что тут удивительного, скажите на милость? — продолжал д'Артаньян. — Я заблуждался, и Атос открыл мне глаза. Вот и все. Подойдите сюда.
Оба друга приблизились.
— Видите эту улицу? — спросил д'Артаньян. — Туда приведут лошадей.
Выйдя из дверей, вы повернете налево, вскочите на коней, и дело будет сделано. Не заботьтесь ни о чем и ждите сигнала. Им будет мой крик «Господи Иисусе!»
— Но вы даете слово бежать вместе с нами, д'Артаньян? — спросил Атос.
— Клянусь богом.
— Хорошо, — сказал Арамис, — я вас понял: при словах: «Господи Иисусе!» — мы выходим из комнаты, прокладываем себе дорогу, бежим к лошадям, садимся верхом и скачем во весь опор. Так?
— Великолепно.
— Видите, Арамис, я всегда вам говорил, что д'Артаньян — лучший из нас всех, — сказал Атос.
— Ну вот, теперь вы мне льстите! — воскликнул д'Артаньян. — Позвольте откланяться.
— Но ведь вы бежите с нами, не так ли?
— Разумеется. Не забудьте сигнал: «Господи Иисусе».
И д'Артаньян вышел из комнаты тем же спокойным шагом, насвистывая прежнюю песенку с того места, на котором прервал ее, входя к товарищам.
Солдаты одни играли, другие спали, а двое сидели в стороне и фальшивыми голосами тянули псалом: «Super fliimina Babylonis»[22].
Д'Артаньян подозвал сержанта.
— Послушайте, любезный, генерал Кромвель прислал за мной господина Мордаунта. Я отправляюсь к нему и прошу вас зорко стеречь наших пленных.
Сержант сделал знак, что не понимает по-французски.
Тогда д'Артаньян с помощью жестов постарался объяснить ему свою просьбу.
Сержант утвердительно закивал головой.
Д'Артаньян направился в конюшню и нашел там всех лошадей, в том числе и свою, оседланными.
— Возьмите каждый под уздцы по две лошади, — сказал он Портосу и Мушкетону, — и, выйдя из конюшни, поверните налево, чтоб Атос и Арамис могли увидеть вас из окна.
— И тогда они выйдут? — спросил Портос.
— Сразу же.
— Вы не забыли мой кошелек?
— Будьте покойны.
— Отлично!
Портос и Мушкетон, ведя каждый по две лошади, отправились к своему посту.
Между тем д'Артаньян, оставшись один, взял огниво, высек огонь и зажег им небольшой кусок трута. Затем он вскочил в седло и, подъехав к открытым воротам, остановился посреди солдат. Тут, лаская лошадь рукою, он вложил маленький кусочек зажженного трута ей в ухо.
Только такой хороший наездник, как д'Артаньян, мог решиться на подобное средство. Почувствовав ожог, лошадь заржала от боли, поднялась на дыбы и заметалась, как бешеная.
Солдаты, чтобы она их не задавила, бросились врассыпную.
— Ко мне! Ко мне! — кричал д'Артаньян. — Держите! Держите! Моя лошадь взбесилась!
Действительно, глаза лошади налились кровью, и она вся покрылась пеной.
— Ко мне! — продолжал кричать д'Артаньян, видя, что солдаты не решаются подойти. — Ко мне! Помогите, она меня убьет. Господи Иисусе!
Едва д'Артаньян произнес эти слова, как дверь домика отворилась и оттуда выбежали Атос и Арамис со шпагами в руках. Благодаря выдумке д'Артаньяна путь оказался свободным.
— Пленники убегают! Пленники убегают! — вопил сержант.
— Держите! Держите! — закричал д'Артаньян, отпуская поводья.
Разгоряченный конь бросился вперед, сбив с ног двух-трех солдат.
— Стой! Стой! — кричали солдаты, хватаясь за оружие.
Но пленники были уже на лошадях и, не теряя ни мгновенья, поскакали к ближайшим городским воротам. Посреди улицы они заметили Гримо и Блезуа, которые разыскивали своих господ по всему городу.
Атос одним знаком объяснил все своему Гримо, и слуги тотчас же присоединились к маленькому отряду, который вихрем мчался по улице. Д'Артаньян скакал позади всех, подстрекая товарищей своими криками. Беглецы, как призраки, пролетели в ворота мимо стражи, которая, растерявшись, не успела остановить их, и очутились в открытом поле.
Между тем солдаты продолжали кричать: «Стой! Стой!», а сержант, догадавшись, что его одурачили, рвал на себе волосы.
В эту минуту вдали показался всадник, который приближался галопом, размахивая листом бумаги.
Это был Мордаунт, возвращавшийся с письменным приказом Кромвеля.
— Где пленники? — вскричал он, соскакивая с лошади.
Сержант не в силах был говорить; он молча указал Мордаунту на распахнутую дверь в пустую комнату.
Мордаунт бросился на крыльцо, понял все, испустил крик, словно у него вырвали сердце, и упал без чувств на каменные ступени.
Глава 16. ГДЕ ДОКАЗЫВАЕТСЯ, ЧТО В САМЫХ ЗАТРУДНИТЕЛЬНЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ХРАБРЫЕ ЛЮДИ НЕ ТЕРЯЮТ МУЖЕСТВА, А ЗДОРОВЫЕ ЖЕЛУДКИ — АППЕТИТА
Маленький отряд несся карьером вперед, переправился вброд через незнакомую речку и оставил влево от себя город, который Атос считал Даргемом. За всю дорогу всадники не проронили ни одного слова и ни разу не оглянулись назад.
Наконец они заметили небольшой лесок и, в последний раз пришпорив лошадей, устремились в него.
Здесь, за густой завесой зелени, скрывавшей их от взоров преследователей, они остановились, чтобы обсудить положение. Лошадей, не расседлывая и не разнуздывая, дали прогулять двум лакеям, а Гримо поставили на часах.
— Позвольте обнять вас, мой друг! — сказал Атос д'Артаньяну. — Вы наш спаситель, и мы гордимся вами, как истинным героем.
— Атос прав: я тоже не могу на вас надивиться, — добавил Арамис, сжимая его в своих объятиях. — Чего бы вы только не совершили, с вашим умом, верным глазом и железной рукой, служа порядочному человеку!
— Теперь, — сказал гасконец, — когда дело кончилось благополучно, я готов принять ваши похвалы и любезности за себя и за Портоса. Времени у нас достаточно, продолжайте в том же духе.
Слова д'Артаньяна напомнили друзьям о том, что они были обязаны своим спасением также Портосу, и они горячо пожали ему руку.
— Теперь все дело в том, — сказал Атос, — чтобы не бежать как угорелым куда глаза глядят. Нужно выработать план действий. Что нам предпринять?
— Что нам предпринять? Черт возьми, это решить нетрудно!
— Если нетрудно, так скажите, д'Артаньян.
— Мы должны добраться до ближайшей гавани и, сложив наши скудные средства, нанять на них корабль, который отвезет нас во Францию. Лично я жертвую на это все свои деньги до последнего гроша. Жизнь — самое ценное сокровище, а наша жизнь, надо сказать правду, висит сейчас на волоске.
— А ваше мнение, дю Валлон? — спросил Атос.
— Я вполне согласен с д'Артаньяном, — сказал Портос. — Эта Англия отвратительная страна.
— Вы твердо решили уехать? — спросил Атос д'Артаньяна.
— Разумеется, черт возьми, — сказал тот. — Не вижу, что бы могло меня удержать здесь.
Атос переглянулся с Арамисом.
— Что же, поезжайте, друзья мои, — сказал тот со вздохом.
— Как — поезжайте? — спросил д'Артаньян. — Вы хотите сказать: поедем?
— Нет, мой друг, — сказал Атос. — Мы должны расстаться.
— Расстаться! — вскричал д'Артаньян, пораженный этой неожиданной новостью.
— Ба! — произнес Портос. — Зачем нам расставаться, раз мы вместе?
— Потому что вы данное вам поручение исполнили и можете, даже должны вернуться во Францию, а мы своего дела не завершили.
— Как — не завершили? — спросил д'Артаньян, с удивлением глядя на Атоса.
— Да, мой друг, — кротко, но твердо ответил Атос. — Мы приехали сюда защищать короля Карла; мы его плохо берегли, и теперь нам надо спасти его.
— Спасти короля? — воскликнул д'Артаньян, переводя изумленный взор с Атоса на Арамиса.
Тот только утвердительно кивнул головой.
Д'Артаньян с глубоким состраданием посмотрел на обоих друзей: у него явилась мысль, что они помешались.
— Неужели вы говорите серьезно, Атос? — сказал д'Артаньян. — Король окружен целым войском, которое ведет его в Лондон. Войском этим командует мясник или сын мясника полковник Гаррисон. Сразу по прибытии короля в Лондон начнется суд. За это я могу поручиться, так как достаточно слышал об этом из уст самого Кромвеля и знаю, что произойдет.
Атос снова переглянулся с Арамисом.
— По окончании процесса приговор будет немедленно приведен в исполнение, — продолжал д'Артаньян. — О, господа пуритане не любят откладывать дело в долгий ящик!
— А как вы думаете, к чему приговорят короля? — спросил Атос.
— Боюсь, что к смертной казни: мятежники слишком яростно боролись с Карлом Первым, чтобы надеяться на его прощение, и им остается только одно средство — уничтожить его. Разве вы не знаете, что сказал Кромвель во время посещения Парижа, когда ему показали Венсенский замок, где был заключен принц Вандом?
— Что же он сказал? — спросил Портос.
— Когда имеешь дело с принцами, прикасаться можно только к их голове.
— Я слышал об этом, — сказал Атос.
— Так неужели вы думаете, что теперь, захватив короля, он отступит от своего правила?
— О нет, я вполне с вами согласен. Но тем больше оснований не покидать короля, когда ему угрожает такая опасность.
— Атос, вы начинаете сходить с ума!
— Нет, мой друг, — кротко возразил дворянин. — Лорд Винтер приехал за нами во Францию и привел нас к королеве Генриетте. Ее величество оказала нам честь, пригласив меня и д'Эрбле для защиты своего супруга; мы дали королеве слово, и этим словом отдали ей все. Мы отдали в ее распоряжение свою силу, свои способности — словом, свою жизнь. Мы теперь должны сдержать свое слово. Как вы полагаете, д'Эрбле?
— Да, — подтвердил Арамис, — мы обещали.
— Затем, — продолжал Атос, — у нас есть еще другая причина; слушайте хорошенько. Все во Франции прогнило и пришло в упадок. У нас есть десятилетний король, который сам еще не знает, чего хочет; у нас есть королева, ослепленная своей запоздалой страстью; у нас есть министр, управляющий Францией, как огромной фермой, то есть занятый только тем, как бы выжать из нее побольше золота с помощью итальянского лукавства и интриг; у нас есть принцы, которые стоят в эгоистической оппозиции и добьются только того, что урвут у Мазарини немного золота или клочок власти. Я служил им не потому, что люблю их (богу известно, что я ценю их не больше, чем они стоят, а стоят они немного), но по убеждению. Сейчас другое дело; здесь я встретил на своем пути истинное несчастье, несчастье, постигшее короля и затрагивающее судьбы всей Европы; и я решил служить этому королю. Если нам удастся спасти его, это будет прекрасно; если мы умрем за него, это будет благородно.
— Но ведь вы наперед знаете, что погибнете, — сказал д'Артаньян.
— Мы боимся, что да, и скорбим лишь о том, что умрем вдали от вас.
— Что же вы будете делать в чужой, враждебной стране?
— В молодости я путешествовал по Англии и говорю по-английски, как англичанин; Арамис тоже немного знает этот язык. О, если бы вы были с нами, друзья мои! Объединившись вновь после двадцатилетней разлуки, мы вчетвером с вами, д'Артаньян, и с вами, Портос, могли бы сразиться не только с Англией, но с целыми тремя королевствами.
— И вы обещали королеве Генриетте, — продолжал д'Артаньян раздраженно, — проникнуть в лондонский Тауэр, перебить сто тысяч солдат и победить, несмотря на волю всего народа и честолюбие такого человека, как Кромвель? Вы не видали этого человека — ни вы, Атос, ни вы, Арамис.
Знайте, это гениальный человек, который очень напоминает мне нашего кардинала — не этого, а того, великого. Не берите же на себя слишком много.
Умоляю вас, милый Атос, не жертвуйте собой напрасно. Когда я на вас смотрю, вы кажетесь мне благоразумным человеком; но послушать вас, вы совсем сумасшедший. Помогите же мне, Портос! Что вы думаете об этом? Скажите откровенно.
— Ничего хорошего, — ответил Портос.
— Послушайте, — продолжал д'Артаньян, досадуя, что Атос прислушивается не к его словам, а к своему внутреннему голосу. — Я никогда не даю плохих советов. Так вот, поверьте мне, ваша миссия закончена, закончена с честью. Вернитесь во Францию с нами!
— Друг мой, — сказал Атос, — наше решение непоколебимо.
— Быть может, у вас есть какие-нибудь другие побуждения, которых мы не знаем?
Атос улыбнулся.
Д'Артаньян сердито хлопнул себя по ляжке и принялся приводить самые убедительные доводы, какие только могли прийти ему в голову. Но на все его слова Атос улыбался — спокойно и ясно, а Арамис только качал головой.
— Ну, хорошо же! — воскликнул наконец д'Артаньян, выходя из себя. — Пусть будет по-вашему! Раз уж вы непременно этого хотите, ляжем костьми в этой гнусной стране, где вечно холодно, где туман считается хорошей погодой, дождь — туманом, а поток — дождем, где солнце похоже на луну, а луна на сыр. Впрочем, если уж надо умереть, то не все ли равно где: здесь или в другом месте?
— Но не забывайте, дорогой друг, — сказал Атос, — что здесь придется умереть раньше срока.
— Ба! Немного раньше, немного позже, стоит ли об этом говорить?
— А я так удивляюсь, что мы все еще живы, — произнес задумчиво Портос.
— Не беспокойтесь, Портос, смерть не заставит себя ждать, — отвечал д'Артаньян. — Значит, решено, и если Портос не имеет ничего против…
— Я, — сказал Портос, — готов на все, что вам угодно… К тому же я нахожу прекрасным то, что сейчас говорил граф де Ла Фер.
— Но ваша будущность, д'Артаньян? Ваши честолюбивые надежды, Портос?
— Наша будущность, наши честолюбивые надежды! — ответил д'Артаньян с каким-то лихорадочным возбуждением. — Где уж нам этим заниматься, раз мы спасаем короля? Когда король будет спасен, соберем всех его друзей, разобьем наголову пуритан, завоюем Англию, вернемся с королем в Лондон, усадим его на престол…
— И он сделает нас герцогами и пэрами, — добавил Портос, и глаза его радостно заблестели, хотя такое будущее и походило на сказку.
— Или он забудет нас, — произнес д'Артаньян.
— О! — промолвил Портос.
— А разве этого не бывало, друг Портос? Мне кажется, мы оказали некогда Анне Австрийской услугу, немногим уступающую той, которую мы намереваемся оказать Карлу Первому. А это не помешало королеве Анне Австрийской забыть нас на целые двадцать лет.
— И все же, д'Артаньян, — сказал Атос, — разве вы жалеете о том, что оказали ей услугу?
— О нет! — сказал д'Артаньян. — Признаюсь даже, что воспоминание об этом утешало меня в самые неприятные минуты моей жизни.
— Вот видите, д'Артаньян, государи часто бывают неблагодарны, но бог никогда.
— Знаете, Атос, — сказал д'Артаньян, — мне кажется, что если бы вы встретили на земле черта, вы и его умудрились бы затащить с собой на небо.
— Итак?.. — сказал Атос, протягивая руку д'Артаньяну.
— Итак, решено, — сказал д'Артаньян. — Я нахожу, что Англия прелестная страна, и я в ней остаюсь, но только с одним условием.
— С каким?
— Чтобы меня не заставляли учиться английскому языку.
— Теперь, друг мой, — произнес торжественно Атос, — клянусь всевидящим богом и своим незапятнанным именем, что провидение отныне за нас и что мы все четверо вернемся во Францию.
— Аминь, — сказал д'Артаньян. — Но, сознаюсь, я уверен как раз в обратном.
— Ах, этот д'Артаньян! — заметил Арамис. — Он так похож на парламентскую оппозицию, которая говорит «нет», а делает «да».
— И тем временем спасает отечество, — промолвил Атос.
— Ну, теперь, когда все решено, — сказал Портос, потирая руки, — пора подумать и об обеде. Если память мне не изменяет, мы всегда обедали, даже при самых опасных обстоятельствах.
— Стоит говорить об обеде в стране, где лакомятся вареной бараниной, запивая ее пивом! Кой черт занес вас в такую страну, Атос? Ах, извините, — добавил с улыбкой д'Артаньян, — я и забыл, что вы уже не Атос. Но все равно. Каковы же ваши планы насчет обеда, Портос?
— Мой план?
— Да, у вас есть какой-нибудь план?
— Нет. Я голоден, вот и все.
— Черт возьми, я тоже голоден, но одного голода мало. Нужно найти что-нибудь съедобное, и если вы не собираетесь жевать траву вместе с лошадьми…
— Ах, — произнес Арамис, который менее Атоса был равнодушен ко всему земному, — помните, каких прекрасных устриц мы едали в Парпальо?
— А баранину с солончаковых пастбищ? — прибавил Портос, облизываясь.
— Но ведь с нами, — сказал д'Артаньян, — наш друг Мушкетон, который так услаждал нашу жизнь в Шантильи.
— Это правда, — согласился Портос, — у нас есть Мушкетон, но с тех пор, как он сделался управляющим, он стал ужасно неповоротлив. Пригласим его все же. Эй, Мустон! — ласково позвал Портос, желая задобрить своего слугу.
Мушкетон явился. У него был весьма жалкий вид.
— Что с вами, милейший Мустон? — спросил д'Артаньян. — Вы больны?
— Нет, сударь, я очень голоден, — ответил Мушкетон.
— Ну вот, по этому самому делу мы вас и позвали, милейший Мустон. Не можете ли вы поймать в силок несколько таких же чудесных кроликов и куропаток, из которых вы делали превкусные соусы в гостинице… черт возьми, не могу вспомнить ее названия.
— В гостинице… — сказал Портос. — Черт возьми, я тоже не могу припомнить.
— Это неважно. И с помощью лассо несколько бутылок старого бургундского, которое так быстро вылечило вашего барина от ушиба?
— Увы, сударь! — возразил Мушкетон. — Боюсь, что такие вещи в этой ужасной стране — редкость. Я думаю, что нам всего лучше прибегнуть к гостеприимству владельца домика, который виден там на опушке леса.
— Как? Здесь поблизости есть дом? — спросил д'Артаньян.
— Да, сударь, — ответил Мушкетон.
— Отлично. Пусть будет по-вашему, мой друг, пойдем просить обеда у владельца этого дома. Господа, что вы на это скажете? Не находите ли вы совет Мушкетона разумным?
— А если владелец окажется пуританином? — спросил Арамис.
— Тем лучше, черт возьми! — ответил д'Артаньян. — Если он пуританин, мы сообщим ему, что короля взяли в плен, и он в честь этого события накормит нас белыми курами.
— А если он окажется роялистом? — заметил Портос.
— В таком случае мы с самым траурным видом ощиплем у него черных кур.
— Счастливый вы человек, д'Артаньян, — сказал Атос, невольно улыбаясь находчивости неунывающего гасконца, — в любом положении способны балагурить.
— Что поделаешь! — отвечал д'Артаньян. — Я родился в стране, где небо всегда безоблачно.
— Не то что здесь, — сказал Портос, протягивая вперед руку, чтобы проверить, действительно ли его щеку задела дождевая капля.
— Едем, едем, — сказал д'Артаньян, — вот еще одна причина, чтобы пуститься в путь… Эй, Гримо!
Гримо явился.
— Ну, Гримо, мой друг, не заметили ли вы чего-нибудь? — спросил д'Артаньян.
— Ничего, — отвечал Гримо.
— Глупцы! — сказал Портос. — Они даже не проследуют нас. О, будь мы на их месте!
— Да, они дали промах, — сказал д'Артаньян. — Я охотно перекинулся бы парой слов с Мордаунтом в этой маленькой Фиваиде. Посмотрите, какое удобное место, чтобы уложить человека.
— Положительно, господа, — сказал Арамис, — я нахожу, что сыну далеко до матери.
— Эх, милый друг, подождите! — сказал Атос. — Не прошло и двух часов, как мы с ним расстались, и он еще не знает, в какую сторону мы поехали и где мы. Мы скажем, что он уступает своей матери, только тогда, когда высадимся во Франции, если нас здесь не убьют или не отравят.
— А пока давайте пообедаем, — сказал Портос.
— О да, — сказал Атос. — Я страшно голоден.
— Я тоже, — прибавил д'Артаньян.
— Смерть черным курам! — воскликнул Арамис.
И четверо друзей, руководимые Мушкетоном, направились к домику, стоявшему на опушке леса. К ним вернулась их обычная беспечность, так как они снова были вместе и в полном ладу, как сказал Атос.
Наконец они заметили небольшой лесок и, в последний раз пришпорив лошадей, устремились в него.
Здесь, за густой завесой зелени, скрывавшей их от взоров преследователей, они остановились, чтобы обсудить положение. Лошадей, не расседлывая и не разнуздывая, дали прогулять двум лакеям, а Гримо поставили на часах.
— Позвольте обнять вас, мой друг! — сказал Атос д'Артаньяну. — Вы наш спаситель, и мы гордимся вами, как истинным героем.
— Атос прав: я тоже не могу на вас надивиться, — добавил Арамис, сжимая его в своих объятиях. — Чего бы вы только не совершили, с вашим умом, верным глазом и железной рукой, служа порядочному человеку!
— Теперь, — сказал гасконец, — когда дело кончилось благополучно, я готов принять ваши похвалы и любезности за себя и за Портоса. Времени у нас достаточно, продолжайте в том же духе.
Слова д'Артаньяна напомнили друзьям о том, что они были обязаны своим спасением также Портосу, и они горячо пожали ему руку.
— Теперь все дело в том, — сказал Атос, — чтобы не бежать как угорелым куда глаза глядят. Нужно выработать план действий. Что нам предпринять?
— Что нам предпринять? Черт возьми, это решить нетрудно!
— Если нетрудно, так скажите, д'Артаньян.
— Мы должны добраться до ближайшей гавани и, сложив наши скудные средства, нанять на них корабль, который отвезет нас во Францию. Лично я жертвую на это все свои деньги до последнего гроша. Жизнь — самое ценное сокровище, а наша жизнь, надо сказать правду, висит сейчас на волоске.
— А ваше мнение, дю Валлон? — спросил Атос.
— Я вполне согласен с д'Артаньяном, — сказал Портос. — Эта Англия отвратительная страна.
— Вы твердо решили уехать? — спросил Атос д'Артаньяна.
— Разумеется, черт возьми, — сказал тот. — Не вижу, что бы могло меня удержать здесь.
Атос переглянулся с Арамисом.
— Что же, поезжайте, друзья мои, — сказал тот со вздохом.
— Как — поезжайте? — спросил д'Артаньян. — Вы хотите сказать: поедем?
— Нет, мой друг, — сказал Атос. — Мы должны расстаться.
— Расстаться! — вскричал д'Артаньян, пораженный этой неожиданной новостью.
— Ба! — произнес Портос. — Зачем нам расставаться, раз мы вместе?
— Потому что вы данное вам поручение исполнили и можете, даже должны вернуться во Францию, а мы своего дела не завершили.
— Как — не завершили? — спросил д'Артаньян, с удивлением глядя на Атоса.
— Да, мой друг, — кротко, но твердо ответил Атос. — Мы приехали сюда защищать короля Карла; мы его плохо берегли, и теперь нам надо спасти его.
— Спасти короля? — воскликнул д'Артаньян, переводя изумленный взор с Атоса на Арамиса.
Тот только утвердительно кивнул головой.
Д'Артаньян с глубоким состраданием посмотрел на обоих друзей: у него явилась мысль, что они помешались.
— Неужели вы говорите серьезно, Атос? — сказал д'Артаньян. — Король окружен целым войском, которое ведет его в Лондон. Войском этим командует мясник или сын мясника полковник Гаррисон. Сразу по прибытии короля в Лондон начнется суд. За это я могу поручиться, так как достаточно слышал об этом из уст самого Кромвеля и знаю, что произойдет.
Атос снова переглянулся с Арамисом.
— По окончании процесса приговор будет немедленно приведен в исполнение, — продолжал д'Артаньян. — О, господа пуритане не любят откладывать дело в долгий ящик!
— А как вы думаете, к чему приговорят короля? — спросил Атос.
— Боюсь, что к смертной казни: мятежники слишком яростно боролись с Карлом Первым, чтобы надеяться на его прощение, и им остается только одно средство — уничтожить его. Разве вы не знаете, что сказал Кромвель во время посещения Парижа, когда ему показали Венсенский замок, где был заключен принц Вандом?
— Что же он сказал? — спросил Портос.
— Когда имеешь дело с принцами, прикасаться можно только к их голове.
— Я слышал об этом, — сказал Атос.
— Так неужели вы думаете, что теперь, захватив короля, он отступит от своего правила?
— О нет, я вполне с вами согласен. Но тем больше оснований не покидать короля, когда ему угрожает такая опасность.
— Атос, вы начинаете сходить с ума!
— Нет, мой друг, — кротко возразил дворянин. — Лорд Винтер приехал за нами во Францию и привел нас к королеве Генриетте. Ее величество оказала нам честь, пригласив меня и д'Эрбле для защиты своего супруга; мы дали королеве слово, и этим словом отдали ей все. Мы отдали в ее распоряжение свою силу, свои способности — словом, свою жизнь. Мы теперь должны сдержать свое слово. Как вы полагаете, д'Эрбле?
— Да, — подтвердил Арамис, — мы обещали.
— Затем, — продолжал Атос, — у нас есть еще другая причина; слушайте хорошенько. Все во Франции прогнило и пришло в упадок. У нас есть десятилетний король, который сам еще не знает, чего хочет; у нас есть королева, ослепленная своей запоздалой страстью; у нас есть министр, управляющий Францией, как огромной фермой, то есть занятый только тем, как бы выжать из нее побольше золота с помощью итальянского лукавства и интриг; у нас есть принцы, которые стоят в эгоистической оппозиции и добьются только того, что урвут у Мазарини немного золота или клочок власти. Я служил им не потому, что люблю их (богу известно, что я ценю их не больше, чем они стоят, а стоят они немного), но по убеждению. Сейчас другое дело; здесь я встретил на своем пути истинное несчастье, несчастье, постигшее короля и затрагивающее судьбы всей Европы; и я решил служить этому королю. Если нам удастся спасти его, это будет прекрасно; если мы умрем за него, это будет благородно.
— Но ведь вы наперед знаете, что погибнете, — сказал д'Артаньян.
— Мы боимся, что да, и скорбим лишь о том, что умрем вдали от вас.
— Что же вы будете делать в чужой, враждебной стране?
— В молодости я путешествовал по Англии и говорю по-английски, как англичанин; Арамис тоже немного знает этот язык. О, если бы вы были с нами, друзья мои! Объединившись вновь после двадцатилетней разлуки, мы вчетвером с вами, д'Артаньян, и с вами, Портос, могли бы сразиться не только с Англией, но с целыми тремя королевствами.
— И вы обещали королеве Генриетте, — продолжал д'Артаньян раздраженно, — проникнуть в лондонский Тауэр, перебить сто тысяч солдат и победить, несмотря на волю всего народа и честолюбие такого человека, как Кромвель? Вы не видали этого человека — ни вы, Атос, ни вы, Арамис.
Знайте, это гениальный человек, который очень напоминает мне нашего кардинала — не этого, а того, великого. Не берите же на себя слишком много.
Умоляю вас, милый Атос, не жертвуйте собой напрасно. Когда я на вас смотрю, вы кажетесь мне благоразумным человеком; но послушать вас, вы совсем сумасшедший. Помогите же мне, Портос! Что вы думаете об этом? Скажите откровенно.
— Ничего хорошего, — ответил Портос.
— Послушайте, — продолжал д'Артаньян, досадуя, что Атос прислушивается не к его словам, а к своему внутреннему голосу. — Я никогда не даю плохих советов. Так вот, поверьте мне, ваша миссия закончена, закончена с честью. Вернитесь во Францию с нами!
— Друг мой, — сказал Атос, — наше решение непоколебимо.
— Быть может, у вас есть какие-нибудь другие побуждения, которых мы не знаем?
Атос улыбнулся.
Д'Артаньян сердито хлопнул себя по ляжке и принялся приводить самые убедительные доводы, какие только могли прийти ему в голову. Но на все его слова Атос улыбался — спокойно и ясно, а Арамис только качал головой.
— Ну, хорошо же! — воскликнул наконец д'Артаньян, выходя из себя. — Пусть будет по-вашему! Раз уж вы непременно этого хотите, ляжем костьми в этой гнусной стране, где вечно холодно, где туман считается хорошей погодой, дождь — туманом, а поток — дождем, где солнце похоже на луну, а луна на сыр. Впрочем, если уж надо умереть, то не все ли равно где: здесь или в другом месте?
— Но не забывайте, дорогой друг, — сказал Атос, — что здесь придется умереть раньше срока.
— Ба! Немного раньше, немного позже, стоит ли об этом говорить?
— А я так удивляюсь, что мы все еще живы, — произнес задумчиво Портос.
— Не беспокойтесь, Портос, смерть не заставит себя ждать, — отвечал д'Артаньян. — Значит, решено, и если Портос не имеет ничего против…
— Я, — сказал Портос, — готов на все, что вам угодно… К тому же я нахожу прекрасным то, что сейчас говорил граф де Ла Фер.
— Но ваша будущность, д'Артаньян? Ваши честолюбивые надежды, Портос?
— Наша будущность, наши честолюбивые надежды! — ответил д'Артаньян с каким-то лихорадочным возбуждением. — Где уж нам этим заниматься, раз мы спасаем короля? Когда король будет спасен, соберем всех его друзей, разобьем наголову пуритан, завоюем Англию, вернемся с королем в Лондон, усадим его на престол…
— И он сделает нас герцогами и пэрами, — добавил Портос, и глаза его радостно заблестели, хотя такое будущее и походило на сказку.
— Или он забудет нас, — произнес д'Артаньян.
— О! — промолвил Портос.
— А разве этого не бывало, друг Портос? Мне кажется, мы оказали некогда Анне Австрийской услугу, немногим уступающую той, которую мы намереваемся оказать Карлу Первому. А это не помешало королеве Анне Австрийской забыть нас на целые двадцать лет.
— И все же, д'Артаньян, — сказал Атос, — разве вы жалеете о том, что оказали ей услугу?
— О нет! — сказал д'Артаньян. — Признаюсь даже, что воспоминание об этом утешало меня в самые неприятные минуты моей жизни.
— Вот видите, д'Артаньян, государи часто бывают неблагодарны, но бог никогда.
— Знаете, Атос, — сказал д'Артаньян, — мне кажется, что если бы вы встретили на земле черта, вы и его умудрились бы затащить с собой на небо.
— Итак?.. — сказал Атос, протягивая руку д'Артаньяну.
— Итак, решено, — сказал д'Артаньян. — Я нахожу, что Англия прелестная страна, и я в ней остаюсь, но только с одним условием.
— С каким?
— Чтобы меня не заставляли учиться английскому языку.
— Теперь, друг мой, — произнес торжественно Атос, — клянусь всевидящим богом и своим незапятнанным именем, что провидение отныне за нас и что мы все четверо вернемся во Францию.
— Аминь, — сказал д'Артаньян. — Но, сознаюсь, я уверен как раз в обратном.
— Ах, этот д'Артаньян! — заметил Арамис. — Он так похож на парламентскую оппозицию, которая говорит «нет», а делает «да».
— И тем временем спасает отечество, — промолвил Атос.
— Ну, теперь, когда все решено, — сказал Портос, потирая руки, — пора подумать и об обеде. Если память мне не изменяет, мы всегда обедали, даже при самых опасных обстоятельствах.
— Стоит говорить об обеде в стране, где лакомятся вареной бараниной, запивая ее пивом! Кой черт занес вас в такую страну, Атос? Ах, извините, — добавил с улыбкой д'Артаньян, — я и забыл, что вы уже не Атос. Но все равно. Каковы же ваши планы насчет обеда, Портос?
— Мой план?
— Да, у вас есть какой-нибудь план?
— Нет. Я голоден, вот и все.
— Черт возьми, я тоже голоден, но одного голода мало. Нужно найти что-нибудь съедобное, и если вы не собираетесь жевать траву вместе с лошадьми…
— Ах, — произнес Арамис, который менее Атоса был равнодушен ко всему земному, — помните, каких прекрасных устриц мы едали в Парпальо?
— А баранину с солончаковых пастбищ? — прибавил Портос, облизываясь.
— Но ведь с нами, — сказал д'Артаньян, — наш друг Мушкетон, который так услаждал нашу жизнь в Шантильи.
— Это правда, — согласился Портос, — у нас есть Мушкетон, но с тех пор, как он сделался управляющим, он стал ужасно неповоротлив. Пригласим его все же. Эй, Мустон! — ласково позвал Портос, желая задобрить своего слугу.
Мушкетон явился. У него был весьма жалкий вид.
— Что с вами, милейший Мустон? — спросил д'Артаньян. — Вы больны?
— Нет, сударь, я очень голоден, — ответил Мушкетон.
— Ну вот, по этому самому делу мы вас и позвали, милейший Мустон. Не можете ли вы поймать в силок несколько таких же чудесных кроликов и куропаток, из которых вы делали превкусные соусы в гостинице… черт возьми, не могу вспомнить ее названия.
— В гостинице… — сказал Портос. — Черт возьми, я тоже не могу припомнить.
— Это неважно. И с помощью лассо несколько бутылок старого бургундского, которое так быстро вылечило вашего барина от ушиба?
— Увы, сударь! — возразил Мушкетон. — Боюсь, что такие вещи в этой ужасной стране — редкость. Я думаю, что нам всего лучше прибегнуть к гостеприимству владельца домика, который виден там на опушке леса.
— Как? Здесь поблизости есть дом? — спросил д'Артаньян.
— Да, сударь, — ответил Мушкетон.
— Отлично. Пусть будет по-вашему, мой друг, пойдем просить обеда у владельца этого дома. Господа, что вы на это скажете? Не находите ли вы совет Мушкетона разумным?
— А если владелец окажется пуританином? — спросил Арамис.
— Тем лучше, черт возьми! — ответил д'Артаньян. — Если он пуританин, мы сообщим ему, что короля взяли в плен, и он в честь этого события накормит нас белыми курами.
— А если он окажется роялистом? — заметил Портос.
— В таком случае мы с самым траурным видом ощиплем у него черных кур.
— Счастливый вы человек, д'Артаньян, — сказал Атос, невольно улыбаясь находчивости неунывающего гасконца, — в любом положении способны балагурить.
— Что поделаешь! — отвечал д'Артаньян. — Я родился в стране, где небо всегда безоблачно.
— Не то что здесь, — сказал Портос, протягивая вперед руку, чтобы проверить, действительно ли его щеку задела дождевая капля.
— Едем, едем, — сказал д'Артаньян, — вот еще одна причина, чтобы пуститься в путь… Эй, Гримо!
Гримо явился.
— Ну, Гримо, мой друг, не заметили ли вы чего-нибудь? — спросил д'Артаньян.
— Ничего, — отвечал Гримо.
— Глупцы! — сказал Портос. — Они даже не проследуют нас. О, будь мы на их месте!
— Да, они дали промах, — сказал д'Артаньян. — Я охотно перекинулся бы парой слов с Мордаунтом в этой маленькой Фиваиде. Посмотрите, какое удобное место, чтобы уложить человека.
— Положительно, господа, — сказал Арамис, — я нахожу, что сыну далеко до матери.
— Эх, милый друг, подождите! — сказал Атос. — Не прошло и двух часов, как мы с ним расстались, и он еще не знает, в какую сторону мы поехали и где мы. Мы скажем, что он уступает своей матери, только тогда, когда высадимся во Франции, если нас здесь не убьют или не отравят.
— А пока давайте пообедаем, — сказал Портос.
— О да, — сказал Атос. — Я страшно голоден.
— Я тоже, — прибавил д'Артаньян.
— Смерть черным курам! — воскликнул Арамис.
И четверо друзей, руководимые Мушкетоном, направились к домику, стоявшему на опушке леса. К ним вернулась их обычная беспечность, так как они снова были вместе и в полном ладу, как сказал Атос.
Глава 17. ТОСТ В ЧЕСТЬ ПАВШЕГО КОРОЛЯ
Чем ближе подъезжали наши беглецы к дому, тем больше была избита дорога, словно перед ними только что пронесся значительный конный отряд. У самой двери следы были еще заметнее: видно, отряд делал здесь привал.
— Ну, конечно, — сказал д'Артаньян, — дело ясное: здесь прошел король со своим конвоем.
— Черт возьми! — воскликнул Портос. — В таком случае они все здесь съели!
— Ну, вот еще! — сказал д'Артаньян. — Хоть одну-то курицу нам оставили.
Он соскочил с лошади и постучался. Никто не отвечал.
Тогда он толкнул дверь, которая оказалась незапертой, и увидел, что первая комната была совершенно пуста.
— Ну что? — спросил Портос.
— Я никого не вижу, — отвечал д'Артаньян. — Ах!
— Что такое?
— Кровь!
При этом слове три друга соскочили с лошадей и вошли в первую комнату. Д'Артаньян уже отворил дверь в следующую, и по выражению его лица было ясно, что он заметил нечто необычайное.
Друзья подошли к нему и увидели молодого человека, лежащего на полу в луже крови. Видно было, что он хотел добраться до кровати, но у него не хватило сил, и он упал.
Атос первый подошел к несчастному; ему показалось, что раненый шевелится.
— Ну что? — спросил д'Артаньян.
— То, — сказал Атос, — что если он и умер, так совсем недавно, так как тело еще теплое. Но нет, его сердце бьется. Эй, дружище!
Раненый вздохнул. Д'Артаньян зачерпнул ладонью воды и плеснул ему в лицо.
Человек открыл глаза, попытался поднять голову и снова уронил ее.
Атос попробовал прислонить его голову к своему колену, но заметил, что рана нанесена немного выше мозжечка и череп раскроен. Кровь лилась ручьем.
Арамис смочил полотенце и приложил его к ране. Холод привел раненого в чувство, и он снова открыл глаза.
Он с удивлением смотрел на этих людей, которые, казалось, жалели его и старались по мере возможности подать ему помощь.
— С вами друзья, — сказал ему Атос по-английски, — успокойтесь и, если вы в силах, расскажите нам, что случилось.
— Король, — пробормотал раненый, — король в плену!
— Вы видели его? — спросил Арамис тоже по-английски.
Раненый ничего не ответил.
— Будьте спокойны, — продолжал Атос, — мы верные слуги его величества.
— Вы говорите правду? — спросил раненый.
— Клянемся честью!
— Так я могу вам все сказать?
— Говорите.
— Я брат Парри, камердинера его величества.
Атос и Арамис вспомнили, что этим именем лорд Винтер называл лакея, которою они встречали в королевской палатке.
— Мы знаем его, — сказал Атос, — он всегда находился при короле.
— Ну, конечно, — сказал д'Артаньян, — дело ясное: здесь прошел король со своим конвоем.
— Черт возьми! — воскликнул Портос. — В таком случае они все здесь съели!
— Ну, вот еще! — сказал д'Артаньян. — Хоть одну-то курицу нам оставили.
Он соскочил с лошади и постучался. Никто не отвечал.
Тогда он толкнул дверь, которая оказалась незапертой, и увидел, что первая комната была совершенно пуста.
— Ну что? — спросил Портос.
— Я никого не вижу, — отвечал д'Артаньян. — Ах!
— Что такое?
— Кровь!
При этом слове три друга соскочили с лошадей и вошли в первую комнату. Д'Артаньян уже отворил дверь в следующую, и по выражению его лица было ясно, что он заметил нечто необычайное.
Друзья подошли к нему и увидели молодого человека, лежащего на полу в луже крови. Видно было, что он хотел добраться до кровати, но у него не хватило сил, и он упал.
Атос первый подошел к несчастному; ему показалось, что раненый шевелится.
— Ну что? — спросил д'Артаньян.
— То, — сказал Атос, — что если он и умер, так совсем недавно, так как тело еще теплое. Но нет, его сердце бьется. Эй, дружище!
Раненый вздохнул. Д'Артаньян зачерпнул ладонью воды и плеснул ему в лицо.
Человек открыл глаза, попытался поднять голову и снова уронил ее.
Атос попробовал прислонить его голову к своему колену, но заметил, что рана нанесена немного выше мозжечка и череп раскроен. Кровь лилась ручьем.
Арамис смочил полотенце и приложил его к ране. Холод привел раненого в чувство, и он снова открыл глаза.
Он с удивлением смотрел на этих людей, которые, казалось, жалели его и старались по мере возможности подать ему помощь.
— С вами друзья, — сказал ему Атос по-английски, — успокойтесь и, если вы в силах, расскажите нам, что случилось.
— Король, — пробормотал раненый, — король в плену!
— Вы видели его? — спросил Арамис тоже по-английски.
Раненый ничего не ответил.
— Будьте спокойны, — продолжал Атос, — мы верные слуги его величества.
— Вы говорите правду? — спросил раненый.
— Клянемся честью!
— Так я могу вам все сказать?
— Говорите.
— Я брат Парри, камердинера его величества.
Атос и Арамис вспомнили, что этим именем лорд Винтер называл лакея, которою они встречали в королевской палатке.
— Мы знаем его, — сказал Атос, — он всегда находился при короле.