Джеффрис Сабрина. В постели с принцем

   — Ты должен признать…
   — Я ничего не должен признавать. — Алек решительно шагнул к Кэтрин. — Я развратник, лжец, обманщик, человек, который совращает женщин ради забавы. Я… давай-ка взглянем… — Он раскрыл наобум книгу и прочитал: — «Мастер-обольститель». — Прищурившись, Алек взглянул на Кэтрин: — Да, мне это нравится. Мастер-обольститель. А я-то думал… — Он отшвырнул книгу, снял сюртуки начал расстегивать пуговицы жилета. — Я слишком мало знал.
   Кэтрин широко раскрыла глаза:
   — Алек, надеюсь, ты не собираешься…
   — Тсс, дорогая. — Сняв жилет, Алек привлек Кэтрин к себе. — Не мешай мастеру работать. — И он накрыл ее губы страстным поцелуем.
   Настало время показать будущей жене, что он намерен быть ее хозяином — так или иначе. И если для этого он должен ее соблазнить, то пусть так оно и будет.

Глава 20

   Некоторые женщины слишком умны, чтобы их соблазнить.

Аноним. Руководство для повесы

   Алек всегда полагал, что уговорит Кэтрин с помощью поцелуев, которые пробудят пламя в ее лоне, и это пламя… Нет! Кэтрин отшатнулась от него:
   — И что ты, по-твоему, делаешь?
   Алеком все еще владел гнев. Кэтрин видела это по блеску его глаз.
   — То, что мне следовало сделать два вечера назад. — Алек резким движением рванул на себе галстук.
   — Соблазнив меня.
   — Ведь именно это я должен делать, разве не так? — проговорил Алек и стал расстегивать пуговицы на рубашке. — Ведь мы, развратники, только для того и живем, чтобы соблазнять молодых невинных девушек!
   Он стащил рубашку через голову, и у Кэтрин пересохло в горле. На мгновение она забыла об их препирательстве и его гневе. Она не могла отвести взгляда от его обнаженного торса — от скульптурно вылепленных мышц, поросли черных волосков на груди, вид которых напоминал ей о чудесной ночи в цирке Эстли…
   Кэтрин упрямо мотнула головой:
   — Я знаю, что ты не развратник.
   — В самом деле? — Алек притянул ее к себе. — Тогда зачем ты носишь с собой эту гадкую книжку?
   — Я просто…
   Алек не дал Кэтрин договорить, зажав ей рот поцелуем. Она позволила ему поцеловать себя, понимая, что слишком уж сурово отреагировала, на его задержку. Опять же она не сказала Сидни об их обручении, как обещала.
   В то же время Кэтрин все еще не до конца доверяла Алеку. Что-то он все-таки скрывал — она чувствовала это.
   Кэтрин вырвалась из объятий Алека и бросилась прочь.
   — Ты не сможешь меня соблазнить.
   — Я смогу сделать так, как мне захочется. Я ведь развратник, ты помнишь?
   — Да перестань повторять это! — Кэтрин едва не споткнулась о горшок для полива, но сохранила равновесие и попятилась назад. — Ты ведь так не считаешь. Тебя просто рассердила моя книжка.
   — Я не просто рассержен, уверяю тебя.
   Решительность, с какой Алек надвигался на нее, заставила Кэтрин задрожать. Но эта дрожь была вызвана отнюдь не страхом.
   — Ты не станешь этого делать. Люди могут увидеть.
   — Здесь не увидят, до окон отсюда далеко.
   О Господи, он был настроен очень решительно!
   — Но все догадаются, что мы делаем. — Кэтрин швырнула под ноги Алеку стул.
   — Если догадаются, что мы здесь. — Алек успел отскочить в сторону. — Всякий, кто снова вернется на балкон, увидит, что сад пуст, и решит, что мы вернулись в дом. А если кто-то что-то и заподозрит, тоже неплохо — в этом случае тебе придется выйти за меня замуж.
   Он увлек Кэтрин в маленький альков с мягкой скамейкой в глубине и развернул ее таким образом, чтобы можно было расстегнуть пуговицы.
   Достаточно было одного прикосновения, чтобы Кэтрин пришла в возбуждение, но она попыталась овладеть собой.
   — Мы не можем, не должны…
   — Очень даже можем.
   Алек стал осыпать поцелуями ее шею, волосы, верхнюю часть спины, которую обнажал дюйм за дюймом. Кэтрин пыталась возражать:
   — Мы еще не женаты.
   — Мы будем женаты. — Алек стянул платье с ее плеч до самой талии и принялся расшнуровывать корсет.
   — Ты определенно очень хорошо знаешь, как раздевать женщину, — проговорила Кэтрин, чувствуя невольное раздражение.
   — Мне приходилось раздевать женщин, не скрою, — сказал Алек, отбрасывая корсет в сторону. — Однако не так много, как ты думаешь. И это было уже довольно давно. — Он просунул руки сзади и накрыл ладонями прикрытые тонкой рубашкой груди. — Тебя беспокоит моя порочность или то, что я соблазню тебя и не женюсь?
   — Я никогда не говорила, что ты порочен…
   — Что говорит твоя книга о женитьбе соблазнителей? Или они не женятся?
   — Там говорится, что… женатые повесы должны быть… осмотрительны и скрытны… — сбивчиво проговорила Кэтрин, задыхаясь от волнения.
   — Проклятие! Следует сжечь эту мерзкую книжку.
   — Или перестать следовать ее советам. Алек повернул Кэтрин лицом к себе:
   — Да я никогда…
   — Я знаю. — Она прижала ладонь к его губам. — Я это знаю. — И только когда Алек немного успокоился, она убрала руку от его губ. — Но очевидно, что развратники и респектабельные мужчины, вырвавшиеся на свободу, мыслят одинаково.
   Алек подозрительно посмотрел на Кэтрин:
   — В каком смысле?
   — Ведь ты пытаешься соблазнить меня, не так ли? Поколебавшись, он покачал головой:
   — Я хочу заняться с тобой любовью. Это не одно и то же.
   — Разве?
   — Совращение — это когда мужчина принуждает женщину сказать «да». — Алек притянул Кэтрин к себе и, нагнувшись, зашептал ей прямо в ухо: — А заниматься любовью означает, что она говорит «да», потому что сама хочет этого.
   Подобного определенно не было в «Руководстве для повесы». Кэтрин прочитала достаточно, чтобы понять: анонимный автор не верит в то, что у женщины может быть выбор.
   — А почему я должна сказать «да»? — Едва Кэтрин произнесла эти слова, как поняла, что обречена, потому что она уже думает об этом, уже хочет этого, уже…
   — Потому что ты нуждаешься во мне не меньше, чем я в тебе. — Алек снова поцеловал ее, и это был поцелуй мужчины, который знает, чего хочет она. — Докажи, что ты доверяешь мне, дорогая. Докажи, что ты больше не побежишь к Ловеласу в ту же минуту, когда я тебя разочарую. Докажи, что ты хочешь выйти за меня замуж.
   — Я действительно хочу выйти за тебя замуж, но… должны быть определенные правила.
   — Никаких правил! — решительным тоном произнес Алек.
   —Но…
   — Нет! — прорычал он и, стянув с Кэтрин рубашку, отбросил ее в сторону.
   Увидев Кэтрин обнаженной, Алек широк раскрыл глаза. В смущении она попыталась прикрыться руками, но Алек схватил и развел их в сторону, чтобы полюбоваться обольстительным зрелищем.
   — У тебя слишком много правил, дорогая моя, — сказал он и посмотрел Кэтрин в глаза. — Требуй от меня всего, чего желаешь, когда мы не одни, но когда мы наедине, правило должно быть только одно.
   От пылающего страстью взгляда Алека Кэтрин почувствовала, как затвердели ее соски.
   — К-какое же?
   — Правило любовников: важно лишь то, что доставляет удовольствие другому.
   — А если я хочу большего? Если я хочу… — Чего? Любви? Кэтрин говорила Алеку, что не верит в любовь. — Взаимной нежности? Внимания к моим чувствам?
   — Ты получишь и это, — ответил Алек, и на его лице появилось незнакомое дотоле Кэтрин выражение. — Ты это обязательно получишь.
   По какой-то непонятной причине Кэтрин поверила ему.
   — Ну хорошо. Тогда я говорю «да». Алек обнял Кэтрин за талию.
   — «Да» чему?
   — Ты же сказал, что это означает «заниматься любовью». Если женщина говорит…
   Алек не дал Кэтрин договорить, припав страстным поцелуем к ее губам. Очень скоро она почувствовала, как его язык глубоко проникает ей в рот… его палец сладостно ласкает сосок… другая его рука обнимает ее бедро и прижимает ее плоть к его бедрам…
   Когда тугая мужская плоть оказалась прижатой к мягкой женской, Кэтрин вдруг вспомнила шокирующие картинки из «Руководства для повесы», где мужской орган выглядел поразительно большим.
   Храни ее Господь, неужто и в самом деле может быть такое? Сгорая от любопытства, она просунула руку между их телами и вдруг почувствовала, как выпуклость в брюках у Алека шевельнулась.
   — Ой, да он дергается! — вскрикнула Кэтрин от неожиданности и отдернула руку.
   Алек сдержанно засмеялся:
   — Тебе нечего бояться, дорогая! Можешь попробовать еще. — Он вернул руку Кэтрин на прежнее место, она принялась осторожно гладить его. Алек закрыл глаза от удовольствия и вскоре сказал: — Погоди! — И отстранился, чтобы расстегнуть пуговицы.
   При тусклом свете лампы его глаза казались почти черными. Алек торопливо стянул с себя брюки, и Кэтрин увидела его вздыбленную плоть. Вокруг ее основания курчавились черные волосы, а в остальном он был в точности таким, как на картинках в книге. Вот это да! Стало быть, мужчины в самом деле способны увеличить его размеры, когда они…
   — Потрогай его опять, — попросил Алек и, взяв Кэтрин за руку, положил ее на отвердевшую плоть. — Обещаю оставаться спокойным… ты только потрогай его, пожалуйста…
   Судя по хриплому голосу, возбуждение Алека достигло предела. Он просил, умолял, чего вообще никогда не делал; он был всегда уверен в своих действиях. Чувствуя себя порочной — и страшно возбужденной, — Кэтрин сомкнула свою ладонь вокруг его плоти.
   О да, она была определенно такой же большой, как и у мужчин, изображенных на картинках. И удивительно твердой — каким образом она становится такой? От нее исходило тепло, и она так чутко реагировала, когда Кэтрин принялась ее гладить.
   Услышав, что Алек застонал, Кэтрин замерла:
   — Я правильно делаю?
   — Да, — выдохнул Алек.
   — Покажи мне, как сделать тебе приятно.
   — Ты просто… сожми его пальцами.
   — Вот так?
   — Покрепче. — Когда Кэтрин выполнила просьбу Алека, он застонал и толкнулся навстречу ее руке. — О Боже, это так сладко!
   — Правда? — То, каким образом этот большой ствол реагировал на ее прикосновения, возможность сжимать его рукой и ласкать волновало и возбуждало гораздо больше, чем она могла себе представить. Более возбуждающим могло быть лишь одно: если бы он стал касаться ее плоти, как это делал раньше.
   Словно прочитав мысли Кэтрин, Алек скользнул рукой к ее бедрам, отыскал среди волос влажную ноющую плоть и стал ласкать ее.
   Когда его палец проник в Кэтрин, она ахнула и толкнулась бедрами навстречу его ладони. Алек ласкал ее энергично и в то же время нежно, вызывая восторг и трепет от сознания того, что его рука касается столь интимного места. Кэтрин развела колени и подалась навстречу руке Алека.
   — Тебе приятно? — хрипло спросил он.
   — Да, — так же хрипло ответила она.
   Кэтрин энергично сжала его ствол, и Алек содрогнулся.
   — А тебе? — в свою очередь, спросила она. Видя его реакцию, Кэтрин стала двигать ладонью вдоль ствола еще смелее.
   — Очень даже, — прохрипел Алек. Внезапно он оттолкнул руку, положил Кэтрин на подушки и раздвинул ей ноги настолько, чтобы мог опуститься между ними на колени. — Теперь ты моя, Кэтрин Меривейл. Не Ловеласа, а моя!
   — Да, — выдохнула Кэтрин, обнимая Алека за шею. Он раздвинул женскую плоть своими умелыми пальцами.
   — Сейчас, совсем-совсем скоро, ты выйдешь за меня замуж.
   — Да! — Кэтрин в нетерпении заерзала, желая снова почувствовать в своем лоне его пальцы. — Как ты скажешь.
   Он поднял тяжелые веки и посмотрел на нее:
   — Ты знаешь, что я буду делать?
   Торжественное выражение, написанное на его лице, в сочетании с интимностью его позы и тем, что его пальцы самым бесстыдным образом играли с ее женской плотью, невольно вызвало у нее легкий смех.
   — Если я чего-то не знаю, то пусть это окажется для меня сюрпризом.
   — Кэтрин…
   — Да-да, я знаю, что ты будешь делать. — Она потянула его за руку, инстинктивно желая чего-то большего. — Я ведь деревенская девушка, ты это помнишь? — Не говоря уж о том, что в течение нескольких месяцев она разглядывала картинки в книжке.
   — Я не хочу причинить тебе боль, — сказал Алек, располагаясь над ней.
   — Но ты не можешь этого избежать. — Кэтрин повернула голову, чтобы поцеловать Алека в руку. — Так что если ты не думаешь о том, чтобы на этом остановиться…
   — Нет! — решительно произнес он. — Никаких остановок! И вот уже не пальцы, а нечто большое и твердое пытается проникнуть во влажную тесную щель.
   Кэтрин закрыла глаза. Как это… интересно. Она замерла, чувствуя, как ствол прокладывает путь, растягивая и разогревая тесную глубину лона.
   Внезапно Алек остановился и прижал губы к ее уху:
   — Ну вот, деревенская девочка, сейчас это наступит. Постарайся расслабиться, и тогда тебе будет легче.
   Кэтрин кивнула, но расслабиться не смогла. Каждый дюйм нижней части ее тела ощущал его плоть внутри, словно она ждала его сто лет, хотела стать его женщиной, несмотря на боль.
   Когда Алек толкнулся вперед, Кэтрин ощутила короткую вспышку боли, но это ощущение было настолько кратковременным, что она засмеялась. Это и было той добродетелью, которую она столь ревностно охраняла? Тот барьер, которого она лишилась так легко?
   Его ствол оставался погруженным до основания в ее лоно, когда Алек шепотом спросил:
   — Что тут такого смешного?
   Кэтрин открыла глаза. Вид у Алека был озадаченный.
   — Просто все произошло не так, как я ожидала. Он удивленно вскинул бровь:
   — А чего ты ожидала?
   — Думала, что обрушится небо и начнется землетрясение. — Из-за того, что она без стыда отдавалась мужчине, с которым не находилась в браке.
   Алек плутовски улыбнулся и прикоснулся губами к ее губам.
   — Подожди, — многозначительно пообещал он.
   — Чего?
   Он не ответил и начал двигать бедрами, погружаясь в Кэтрин глубоко и энергично, лишая ее возможности думать, рассуждать или протестовать.
   — О Господи… — шептала она. Алек и здесь был наездником не менее искусным, чем верхом на лошади. — Это… невыразимо…
   — Да, моя славная, — прохрипел он над самым ее ухом. — Ты и представить не можешь…
   — Это… божественно, — тоненьким голосом произнесла она, пока он продолжал ритмично двигаться в ее лоне. А когда он просунул руку между телами и прикоснулся пальцем к нежному бугорку, до которого дотрагивался раньше, Кэтрин словно обезумела и заерзала на скамейке с такой силой, что едва не соскользнула с нее.
   Удовлетворение отразилось на лице Алека, когда он отстранился от нее, чтобы заглянуть ей в глаза. Дышал он тяжело и прерывисто.
   — Запомни это… запомни, что ты испытала это со мной… со мной, а не с Ловеласом.
   Кэтрин смогла лишь кивнуть, потому что те ощущения, которые Алек породил в ней, лишили ее сил, возможности говорить… думать… Она могла лишь лежать, обхватив ногами его бедра, стараясь прижаться к нему как можно крепче, сильнее.
   — Моя, — проговорил он над ее ухом и толкнулся с такой силой, что, казалось, достал до самого сердца. — Моя. Теперь моя. И только моя.
   И тогда земля действительно содрогнулась, небо и в самом деле рухнуло, и Кэтрин забыла обо всем, кроме мужчины, который изливал в нее часть самого себя. Крик наслаждения вырвался из ее уст.
   Алек приглушил его, накрыв ртом.
   Кэтрин мысленно повторяла его слова, которые звучали как заклинание: «Моя. Теперь моя. И только моя».

Глава 21

   Если женщина начинает проявлять собственнический инстинкт после совращения, пресеките ее поползновения в зародыше.

Аноним. Руководство для повесы

   Алек не торопился возвращаться в бальный зал. Здесь, в оранжерее, было уютно; обнаженная Кэтрин устроилась на его коленях, а он, тоже обнаженный, расположился на скамейке, прислонясь спиной к холодной стене.
   Оранжерея ограждала их от весенней прохлады, они словно купались в теплом влажном воздухе. Ночь укрывала их от любопытных глаз, и они чувствовали себя так, словно находились в собственном убежище.
   Сейчас не существовало ни проблем с Эденмором, ни обмана, который нужно скрывать, ни ощущения вины. Были только они двое — Алек и Кэтрин.
   И еще возвращение в мыслях к тому моменту, когда они занимались любовью. Какая Кэтрин отчаянная и страстная любовница — и она всецело принадлежит ему! Алек по-хозяйски обнял ее за плечи. Он никогда и никому не позволит встать между ними.
   Кэтрин положила голову Алеку на грудь:
   — Мне здесь нравится.
   Он ощутил ее дыхание на коже и, хмыкнув, поцеловал в спутанные волосы:
   — Мне тоже здесь нравится, дорогая. Пожалуй, я построю оранжерею и в Эденморе.
   Кэтрин ткнулась носом в его сосок, и он тут же превратился в твердую горошину.
   — Очень жаль, что нам нужно возвращаться в зал.
   — А должны ли мы это делать? — Алек почувствовал, что в нем снова начинает клокотать кровь.
   — Ты ведь знаешь, что должны. Скоро меня начнет разыскивать мама.
   — Хорошо, мы останемся здесь до тех пор, пока она нас не отыщет. Тогда ты будешь полностью скомпрометирована. — Алек приподнял рукой лицо Кэтрин. — Ты ведь понимаешь, что теперь тебе придется выйти за меня замуж.
   В ее глазах он увидел радостные искорки и понял, что где-то в глубине души она все еще боялась, что его единственной целью было обольстить ее.
   — И поженимся мы как можно скорее, — добавил Алек.
   — Так уж как можно скорее? — передразнила его Кэтрин и, шаловливо улыбнувшись, встала и потянулась, словно кошка. Увидев, что Алек уставился на ее дерзко торчащие груди, она вспыхнула и схватилась за рубашку, чтобы прикрыться. Тем не менее он успел разглядеть и плоский животик, и пучок огненно-рыжих волос между ног…
   Алек снова почувствовал прилив желания. Кэтрин наклонилась и дотронулась пальцем до его восставшей плоти. Алек резким движением вырвал рубашку из ее рук, приложился губами к соску.
   Пока он обдумывал, сможет ли он снова уложить Кэтрин на скамейку и заняться с ней любовью, она вырвалась и отступила назад. Прерывисто дыша, он вынужден был наблюдать за тем, как она надевает рубашку.
   — Знаешь, в «Руководстве для повесы» есть рисунки, — улыбнувшись, сказала Кэтрин.
   — Какие еще рисунки?
   — Нехорошие. Изображающие повес с женщинами. Есть даже такие, на которых показан мужской… гм… ствол.
   — Я должен сжечь эту гадость! — прорычал Алек и, вскочив, схватил Кэтрин за грудь.
   Засмеявшись, она отвела его руку:
   — Я думала, что рисунки преувеличивают, но оказывается, у мужчины и в самом деле эта штука выглядит таким образом.
   — Это каким же?
   — Как у тебя. Длинная, толстая и… — Она обхватила его возбужденный орган рукой. — И твердая.
   Алек втянул в себя воздух. Он и раньше понимал, что у Кэтрин хватает безрассудства, но кто мог подумать, что она может превратиться в такую прелестную шалунью?
   Шалунью, которую он хочет снова уложить на скамью.
   Он обнял Кэтрин за талию и прижал к себе.
   — А значит, я должен снова напомнить тебе, для чего она мне нужна.
   Алек принялся целовать Кэтрин в шею, а она, откинувшись назад, прижалась к нему нежными грудями, но уже через мгновение оттолкнула его и схватилась за платье.
   — Не так быстро, сеньора. — Алек попытался вырвать платье из рук Кэтрин. — Теперь, когда ты довела меня до такого состояния…
   — …ты не сможешь забыть, на ком женишься. — Счастливо сверкая глазами, Кэтрин закружилась в танце.
   Черт бы побрал эту женщину, которая использует против него его же собственные слова. Алек не знал, смеяться ли ему или вскинуть Кэтрин на плечо и отнести обратно на скамейку.
   — Как будто я могу забыть об этом, когда ты голая, — пробормотал он.
   — Хорошо. Не забывай об этом до тех пор, пока мы не поженимся. — Мелодичный смех Кэтрин еще больше раздразнил Алека.
   — Не хочу ждать, пока мы поженимся. Я хочу заняться любовью с тобой сейчас.
   Алек стал надвигаться на Кэтрин.
   — Ты не можешь… — запротестовала Кэтрин. — Мы должны одеться… Пока нас не обнаружили.
   — Один поцелуй — это все, чего я хочу. Чтобы продержаться до нашей свадебной ночи.
   — Ты думаешь, что сможешь остановиться после поцелуя? — Кэтрин недоверчиво посмотрела на Алека.
   Конечно, он не сможет. Как и она. В том-то и хитрость.
   — Почему бы нам не попробовать?
   — О нет, нет! — Кэтрин спряталась за небольшой стенкой, отделяющей апельсиновые деревья от мест для сидения. — Я не хочу, чтобы меня нашли голой в твоих объятиях, как бы тебе ни казалась привлекательной эта идея в данный момент.
   Алек застонал:
   — Черт бы побрал твою приверженность правилам приличий! Я думаю, мне следует это выкорчевать из тебя.
   — Не сейчас, — проговорила Кэтрин с лукавой улыбкой и принялась надевать на себя платье. — Но можешь попытаться, когда мы поженимся.
   Алек открыл было рот, чтобы сказать, что он будет держать ее в постели в течение недели, когда они поженятся, но тут из сада послышался шум и голоса.
   — Вы уверены, что видели ее именно здесь? — угадал он голос миссис Меривейл.
   Алек не расслышал ответа, но в этом и не было особой нужды. Хотя голоса звучали в отдалении, было ясно, что незваные гости очень скоро окажутся в оранжерее. Если судить по паническому выражению лица Кэтрин, ей отнюдь не улыбалось, чтобы ее застали в таком положении.
   Они быстро оделись. Алек зашнуровал на Кэтрин корсет и поправил платье. Кэтрин помогла ему с галстуком.
   Они сумели кое-как придать себе презентабельный вид. Когда голоса приблизились к оранжерее, Алек уже помогал Кэтрин привести в порядок волосы.
   Она воткнула последнюю шпильку, когда дверь оранжереи распахнулась и на пороге показались хозяйка вечера и миссис Меривейл.
   Когда леди Пьюрфой подняла вверх перед собой канделябр со свечами, Алек заметил у скамьи «Руководство для повесы» и быстро задвинул его ногой в тень. Спустя несколько секунд и он, и Кэтрин оказались в секторе света.
   Миссис Меривейл выглядела разочарованной, увидев их одетыми и к тому же на почтительном расстоянии друг от друга, но тем не менее попыталась придать голосу возмущенные интонации.
   — Милорд! Как вы осмелились…
   — Добрый вечер, сударыни, — прервал ее Алек. — Вы как раз вовремя. Мисс Меривейл наконец-то согласилась стать моей невестой.
   Обе дамы растерянно заморгали.
   — О, мой ангел, я так рада за тебя! — Широко улыбаясь, миссис Меривейл бросилась к дочери. — Как чудесно, что все наконец решилось!
   Растерянность леди Пьюрфой сменилась восторгом по поводу собственной проницательности.
   — Разве я тебе не говорила, Тотти? — воскликнула баронесса, обращаясь к миссис Меривейл. — Значит, о браке будет объявлено на моем вечере! Какая удача!
   Как будто она имеет какое-то отношение к этому, подумал Алек.
   — Простите меня, леди Пьюрфой, за то, что я вторгся в ваш дом в весьма непрезентабельном виде, но я не мог более ждать и хотел как можно скорее попросить руки у мисс Меривейл. — Взяв Кэтрин за руку, он посмотрел в ее улыбающееся лицо.
   — Здесь излишни всякие извинения. — Леди Пьюрфой подмигнула миссис Меривейл. — Мы, матроны, еще не столь стары, чтобы забыть, насколько нетерпеливы могут быть влюбленные молодые джентльмены.
   Обе женщины засмеялись, а Кэтрин неожиданно застыла на месте, улыбка сошла с ее лица.
   Алек мысленно чертыхнулся. Он попросил ее — точнее, потребовал — выйти за него замуж, однако при этом не сказал ни слова о любви. А ведь именно эти слова любая молодая женщина хочет услышать от нареченного.
   Но разве она не сказала, что не верит в любовь? Это был брак между двумя людьми, которые хотели друг друга, и не более того. Наверняка она должна это понимать, а если не понимала, лучше внести полную ясность, прежде чем она начнет испытывать такие чувства к нему.
   Раньше чем он начнет хотеть, чтобы она их испытывала. Нет, он не станет тратить свою жизнь, как это делала его мать, стремясь к тому, чего она не могла иметь. Он мог желать Кэтрин, это верно. Конечно же, наслаждаться общением с ней. Но жаждать ее любви?
   — Боюсь, мы должны вернуться в бальный зал, — сказала леди Пьюрфой, — пока не начались разговоры о том, что же здесь такое происходит.
   — Разумеется, — согласился Алек. — Кроме того, я хочу потанцевать с моей нареченной.
   Две женщины обменялись понимающими взглядами и направились к двери. Как только они скрылись из виду, Кэтрин нагнулась, чтобы поднять злосчастную книжку. Алек надеялся, что она ее не заметила, но не тут-то было.
   Когда она стала запихивать книжку в ридикюль, он выхватил ее.
   — Я возьму ее себе, — пробормотал он, опуская книжку в карман сюртука.
   Кэтрин удивленно вскинула бровь:
   — Почему?
   — Ты сказала, что там есть нехорошие картинки, так ведь?
   — Алек… — начала Кэтрин предостерегающим тоном.
   — Успокойся, дорогая. — Алек взял ее под руку и повел к двери. — Я отдам книгу тебе, как только мы поженимся.
   — Послушай, мой надменный лорд Айверсли, я не стану…
   — Вы идете? — позвала их миссис Меривейл. — Нам необходимо объявить о помолвке.
   — Да, дорогая, — поторопил Алек свою невесту, — что ты мешкаешь? — Он засмеялся, когда Кэтрин бросила на него сердитый взгляд.
   Миссис Меривейл наблюдала за тем, как Алек с Кэтрин выходят из оранжереи, и Алек подумал, что ему даже нравится иметь такую напористую тещу; в особенности когда она определенно на его стороне.
   Кэтрин никогда не доводилось быть царицей бала, она даже не знала, каким образом можно стать ею. Теперь узнала. Нужно лишь, чтобы привлекательный и высокочтимый граф предложил тебе руку и сердце. Потому что едва эта новость дошла до гостей леди Пьюрфой, Кэтрин внезапно сделалась самой популярной персоной на вечере.