Джеффрис Сабрина. В постели с принцем

   Как забавно! Она находилась в Лондоне недели — многие недели, но до сих пор ее приглашали на танец лишь друзья Сидни да порой не слишком доброжелательные пожилые джентльмены. Имея «несчастливый» цвет волос, слишком словоохотливую мать и отца с репутацией прожигателя жизни, она не могла рассчитывать на многое.
   Теперь же Кэтрин не могла отбиться от мужчин, желавших потанцевать с ней. Хотя своему нынешнему партнеру, красивому, но несколько туповатому виконту, она, в понимании помрачневшего Алека, должна была бы отказать.
   Кэтрин едва заметно улыбнулась, заметив, с каким лицом Алек слушает пространные рассуждения ее матери. Это ему в наказание за то, что украл «Руководство для повесы».
   Когда виконт привел Кэтрин на место, Алек обвел ее откровенно волнующим взглядом с ног до головы, задержавшись на груди, затем на нижней части живота.
   К счастью, виконт был слишком занят разговором с миссис Меривейл и ничего не заметил. Взгляд Алека был настолько волнующим, что Кэтрин с трудом смогла поддерживать беседу с виконтом. Алек буквально раздевал ее глазами, он соблазнял ее взглядом.
   Кэтрин захотелось броситься к нему и попросить, чтобы он взял ее прямо здесь.
   Она даже не заметила, как виконт удалился.
   Плотоядно улыбаясь, Алек подошел ближе:
   — Вам принести пунша, мисс Меривейл? Вы выглядите несколько… разомлевшей.
   — О да, принесите нам обеим пунша! — вмешалась в разговор миссис Меривейл. — Честное слово, я совсем охрипла, обсуждая со всеми твой предстоящий мезальянс.
   Алек сделал вид, что закашлялся, а Кэтрин удрученно вздохнула:
   — Мама, только не говори, что ты всем и каждому рассказывала, будто бы наш брак можно назвать неравным.
   — Что? Разумеется, нет! Совершенный мезальянс — вот что я сказала леди Уинтроп. Хотя признаюсь, что она при этом посмотрела на меня как-то странно.
   Кэтрин готова была провалиться сквозь землю.
   — Не беспокойтесь из-за леди Уинтроп, — проговорил Алек, озорно блеснув глазами. — Отправляясь за пуншем, я постараюсь… гм… объяснить ей все более основательно. — И он удалился.
   — Он такой милый человек, ты не находишь? — сказала дочери миссис Меривейл.
   — И очень терпимый, — ответила Кэтрин, давясь смехом.
   — Ты осчастливила меня, дорогая. Я знала, когда граф приехал сегодня вечером, что он простил тебя.
   Кэтрин нахмурилась:
   — За что простил?
   — За то, что откладывала помолвку, желая вначале переговорить с сэром Сидни. — На лице миссис Меривейл появилось суровое выражение. — И кстати, он тут как тут, направляется сюда.
   Через мгновение Сидни предстал перед Кэтрин. Держался он с чувством собственного достоинства, хотя и выглядел несколько печальным.
   Он галантно поклонился:
   — Я пришел, чтобы поздравить вас. Надеюсь, что вы с Айверсли будете счастливы.
   — Спасибо, — сдержанно поблагодарила Кэтрин.
   — Уверена, ваша мама останется довольна, когда услышит эту новость, — сказала миссис Меривейл. — Пожалуйста, расскажите леди Ловелас, за кого выходит замуж моя девочка. Кэтрин, может быть, и ниже баронета, но вполне достойна графа.
   Сидни густо покраснел.
   — Мама, прошу тебя, — начала было Кэтрин, но миссис Меривейл оборвала ее:
   — Нет, дорогая моя, это следует сказать. Леди Ловелас высокого мнения о себе. И пора ей узнать об этом. Более того…
   — Извини, мама, но мне нужно кое-что сказать Сидни наедине.
   Пренебрегая правилами приличий, Кэтрин потянул за собой Сидни. Как только они удалились настолько, чтобы их не могли подслушать, она пробормотала:
   — Я сожалею о сказанном. Ты ведь знаешь маму — она говорит все, что ей взбредет в голову.
   — Однако же Айверсли, судя по всему, ничего не имеет против этого.
   Как ни странно, так и было.
   — Я думаю, что лорд Айверсли находит это забавным.
   — Ага. Похоже, он очень многие вещи находит забавными, не правда ли?
   Кэтрин улыбнулась, игнорируя словесный выпад Сидни.
   — Вероятно, пришло время, чтобы в моей жизни появилось хоть что-то забавное.
   — Я искренне пожелал тебе быть счастливой. — Сидни посмотрел на Кэтрин серьезным взглядом. — Надеюсь, ты еще считаешь меня своим другом?
   — Конечно. — Хотя характер их дружбы изменится. Даже если бы она не переезжала в другую часть Англии, респектабельная женщина не может проводить часы с другом-мужчиной, рассуждая о поэзии, если не хочет, чтобы о ней сплетничали.
   Кэтрин вздохнула. Она будет скучать по их разговорам. В то же время это будет компенсироваться другим — у нее будет собственный дом, муж, который умеет ее рассмешить, дети.
   Дети! Кэтрин даже не думала об этом. О, ведь это так здорово — иметь детей от Алека!
   Сидни хмуро наблюдал за Кэтрин.
   — Ты любишь его, да?
   — Что? Нет! То есть… Я не знаю.
   — Я знаю тебя, Кит: ты никогда не вышла бы замуж за человека, который тебе не нравится.
   — Верно, — тихо проговорила Кэтрин. Она выходила за Алека не потому, что была влюблена. Она не настолько глупа. Просто она получала удовольствие от общения с ним и видела положительные моменты в их браке.
   И конечно, она испытывала к нему сильное чувственное влечение.
   Кэтрин покраснела. Если любовь не могла быть разумным основанием для замужества, то чувственное влечение иначе как идиотским не назовешь. Просто это способ удовлетворить потребность в муже. По чистому совпадению это оказалось к тому же и весьма приятным занятием.
   — Пообещай мне одну вещь. — Сидни с нежностью посмотрел на Кэтрин. — Если тебе когда-либо понадобится моя помощь, будь это до замужества или после, обещай, что ты придешь ко мне.
   После замужества? Кэтрин внимательно посмотрела на Сидни:
   — Я намерена быть верной женой.
   По оскорбленному выражению лица Сидни Кэтрин поняла, что он имел в виду несколько иное.
   — Надеюсь, что так и будет! Я вовсе не имел в виду… понимаешь, я никогда не стану между мужчиной и его женой, даже если этот мужчина…
   — Негодяй? — Кэтрин засмеялась. По такому Сидни она совсем не будет скучать — по Сидни, который осуждает тех, кто не разделяет его взгляды или любовь к поэзии. — У меня с Алеком все будет хорошо. Тебе не надо беспокоиться. Тем более что ты уезжаешь в Грецию с лордом Нейпиром.
   Сидни устремил взгляд в другой конец зала.
   — Дело в том, что я не еду. Я… мы повздорили. Я сказал ему, что не поеду.
   — О, но тебе следует поехать! — Сейчас, когда Кэтрин была счастлива, ей хотелось видеть счастливым и Сидни, и не приходилось сомневаться, что путешествие в некое экзотическое место с близким другом будет этому способствовать. — Ты получишь удовольствие.
   — Именно поэтому я и не должен туда ехать. — И прежде чем Кэтрин успела задать Сидни вопрос в связи со столь загадочным заявлением, он сменил тему разговора. — Так когда же свадьба? — спросил он слишком бодрым тоном.
   — Настолько скоро, насколько это будет возможно, — раздался голос Алека.
   Вздрогнув, Кэтрин повернулась так резко, что едва не выбила из его руки бокал с пуншем. Рядом с Алеком стояла миссис Меривейл. На ее лице читалось явное неодобрение поведения Кэтрин, однако лицо Алека не выражало ничего подобного.
   Его глаза поблескивали при свете свечей, и Кэтрин не могла понять, что скрывается за тем блеском. Гнев? Ревность? Возможно, и то и другое. Или нечто третье. Как ни странно, это было похоже на страх.
   — Добрый вечер, Айверсли, — поздоровался Сидни. — Я принес поздравления твоей… нареченной по случаю объявления о помолвке.
   — Весьма любезно с твоей стороны. — Алек передал Кэтрин бокал с пуншем. — Сожалею, что мы не' сможем пригласить тебя на нашу свадьбу. Это будет свадьба в узком кругу, с участием лишь семьи Кэтрин. Мы женимся по разрешению на венчание без церковного оглашения в течение недели.
   Кэтрин едва не выронила из рук стакан.
   — Мы… мы женимся через неделю? — переспросила она.
   — Кажется, ты хотела заключить брак как можно быстрее. — Алек многозначительно посмотрел на Кэтрин. — С учетом разговора с мистером Берном.
   — Кто такой мистер Берн? — спросил, в свою очередь, Сидни.
   — Лицо не весьма влиятельное. — Кэтрин определенно не хотела, чтобы Сидни знал, насколько ее отец погряз в долгах. Она бросила на Алека холодный взгляд: — Стало быть, мы женимся по специальному разрешению? Надеюсь, ты выбрал для меня также и платье?
   Ее язвительный тон вызвал у Алека недоумение.
   — Прости меня, дорогая! Я думал, что ты будешь рада. Но если хочешь, чтобы мы объявляли о предстоящем браке из твоего дома в Хитс-Энде, то скажи об этом.
   — Не глупи! — запротестовала миссис Меривейл. — Что подумают люди? — Она прижала руки к груди и мечтательно вздохнула. — Выйти замуж по специальному разрешению — как это романтично! Все леди будут тебе завидовать, мой ангел!
   Торопливо взглянув на Кэтрин, Сидни спросил:
   — Почему такая спешка?
   — Я не вижу причин тянуть время. — Алек ласково улыбнулся Кэтрин. — Я приехал в Лондон найти жену, и сейчас, когда я ее нашел, хочу отправиться домой в Суффолк и поскорее начать совместную жизнь.
   Кэтрин растаяла. Значит, мама тоже не права — Алек не хотел «модной свадьбы». Он хотел только ее. Но это пришлось не по душе маме.
   — Что? Ехать домой? В разгар сезона? Мы должны по крайней мере устроить бал в нашем городском доме.
   — В этом нет нужды, — вмешалась Кэтрин, чтобы отвлечь внимание матери от гримасы недовольства на лице Алека.
   — Определенно есть! — возразила миссис Меривейл. — Должны быть вечера, чтобы отпраздновать женитьбу, и завтраки, и балы. Как можно скрываться в деревне сейчас, милорд? Люди заподозрят недоброе.
   — Для нас не имеет значения, что будут думать люди. — Кэтрин приблизилась к Алеку и положила ладонь на его руку. Он накрыл ее своей ладонью и легонько сжал.
   Все возражения относительно поспешной свадьбы отошли вдруг на второй план. В конце концов, именно этого она хотела от брака — два человека объединяются против света, готовые противостоять и легкомысленной маме, и все отрицающему Сидни. Два человека, которые понимают друг друга.
   Сидни посмотрел на их сплетенные руки и обиженно поджал губы:
   — Что ж, в таком случае я не стану вторгаться больше в эту трогательную семейную сцену. — Он бросил на Алека недобрый взгляд: — Надеюсь, ты проводишь обеих леди домой?
   Алек коротко кивнул, а Сидни обратился к Кэтрин:
   — Помни, если тебе что-то понадобится…
   — Да, спасибо, — не дала договорить ему Кэтрин, чувствуя, как Алек крепко стиснул ее руку.
   Сидни удалился, и Алек проводил его суровым взглядом.
   — Послушайте, милорд, — отвлекла его внимание миссис Меривейл, — вы просто не можете увезти мою дочь в деревню без предупреждения.
   На Кэтрин вдруг что-то нашло, и она резко возразила матери:
   — Думаю, он может поступить так, как ему захочется, после того как женится на мне, мама.
   Алек, взглянув на Кэтрин, удивленно вскинул бровь и добавил:
   — Сожалею, но я не могу остаться в Лондоне сейчас. Мой отец за долгие годы запустил Эденмор, и я должен быть там, чтобы заняться делами. Но разумеется, если Кэтрин предпочитает оставаться здесь…
   — Нет, я мечтаю увидеть твое имение, — поспешила вставить Кэтрин.
   Алек улыбнулся сначала ей, а затем миссис Меривейл.
   — Вы можете навестить нас, когда вам захочется, миссис Меривейл, если вас не смущают присутствие рабочих и посещения арендаторов.
   — Нет-нет! — поспешно проговорила миссис Меривейл. — Я останусь здесь, в Лондоне, если вы не возражаете.
   У Кэтрин вдруг появилось желание поозорничать.
   — Кому-то придется вести дела в Меривейл-Мэнор, поскольку теперь я не буду этим заниматься, мама. Ты не собираешься взять на себя обязанности по написанию писем?
   Выражение муки, отразившееся на лице матери, едва не заставило Кэтрин рассмеяться. Мама ненавидела всю эту писанину не меньше, чем возвращение в деревню.
   Кэтрин почувствовала почти жалость к ней. Почти.
   Поделом маме, что это случилось. Приветствуя ухаживания графа, мама, вероятно, не сообразила, что она потеряет Кэтрин как опытного управляющего. Если бы Кэтрин вышла замуж за Сидни, она могла бы продолжать исполнение этих обязанностей из расположенного по соседству имения Ловеласа.
   Слава Богу, Кэтрин выходит замуж за Алека.

Глава 22

   Даже самый опытный повеса не может обеспечить беспрепятственное исполнение своих планов. Надо учиться быть гибким.

Аноним. Руководство для повесы

   «Ты почти сделал это, — сказал Алек сам себе, ожидая вместе с обеими леди Меривейл прибытия его кареты. — Самое большее — еще неделя, и ты спасен».
   Если за это время Кэтрин и миссис Меривейл не узнают о состоянии его финансов.
   Конечно, когда он привезет Кэтрин в Эденмор, за свою маленькую ложь придется расплачиваться дорогой ценой. Но к тому времени уже будет поздно отменять их бракосочетание, и Алек искренне надеялся, что в конечном итоге сможет добиться того, что Кэтрин не захочет этого делать.
   — Милорд, кажется, я не смогу разбудить вашего кучера, — проговорил подошедший слуга леди Пьюрфой. — Если вы можете предложить…
   — Все в порядке. — Алек сунул несколько монет в руку слуге, надеясь, что рядом стоящие не заметят, насколько мало было вознаграждение. — Я справлюсь сам.
   Миссис Меривейл посмотрела на Алека в явном ужасе:
   — Разве вы не привезли своего слугу, милорд? Разве он не может разбудить кучера?
   — Я оставил своего слугу в вашем городском доме, — объяснил Алек, — на тот случай, если бы вы вернулись раньше. Но не стоит беспокоиться. Я разбужу его.
   — Мы разбудим его, — подала голос Кэтрин.
   Миссис Меривейл поворчала по поводу того, что ей приходится надевать защитные башмаки на деревянной подошве, чтобы не испачкать бальные туфли, и зашагала за Алеком и Кэтрин туда, где неподалеку от городского дома леди Пьюрфой стояла карета.
   — Джон, проснись! — позвал Алек, когда они подошли к карете.
   Ответом ему был громкий храп.
   — Джон! — еще громче окликнул кучера Алек, дернув его при этом за ногу.
   Джон изменил положение на козлах, после чего храп возобновился.
   — Проклятие, Джон! — рявкнул Алек и как следует потряс кучера. Джон перевалился на бок и плюхнулся на землю, словно мешок с ячменем. Правда, от этого он все-таки проснулся.
   — Воры! Грабители! Эй, охрана! — закричал он спросонья и тут заметил хозяина. Побледнев, он обежал карету и предстал перед Алеком. — Милорд, прошу прощения… я не собирался спать… Этого не случится впредь, клянусь вам.
   — Ладно, Джон, — успокоил кучера Алек.
   — Ей-богу, милорд… — Джон наконец обратил внимание на стоящих рядом Кэтрин и миссис Меривейл. — С вами и леди тоже. Простите меня, мадам и мисс. Мы два дня были в дороге, и эта последняя поездка от лорда Дрейкера из Хартфордшира была настоящим сумасшествием.
   — От лорда Дрейкера? — Кэтрин повернула голову в сторону Алека. — Это не того Дрейкера, которого зовут…
   — Да, Дракон Дрейкер, — раздраженно ответил Алек. — Разве кто-нибудь называет его настоящим именем?
   Кэтрин растерянно заморгала глазами:
   .. — Прошу прощения. Я не знала, что он твой друг.
   — Тем не менее это так… Садитесь в карету. — Алек перевел взгляд на Джона: — Ты сможешь отвезти нас домой и при этом не заснуть и не свалиться?
   — Да, милорд! — Джон энергично кивнул, видя, что на него направлено внимание женщин.
   Едва карета отъехала, Кэтрин обратилась к Алеку с вопросом:
   — Откуда ты знаешь лорда Дрейкера? Как я понимаю, он не вхож в светское общество.
   — Он старинный друг моей семьи, — нехотя ответил Алек. Что она сказала бы, узнав правду? — Если хочешь, я могу представить тебя ему.
   — Боже упаси! — воскликнула миссис Меривейл. — Он не того сорта человек, с кем мы хотели бы общаться!
   — Человек с блестяще управляемым имением, счастливыми арендаторами и довольными слугами — это тот сорт людей, общения с которыми вы хотели бы избежать? — отрезал Алек.
   Миссис Меривейл в изумлении посмотрела на него, а Кэтрин осторожно заметила:
   — Мама, ты говоришь о друге его сиятельства. Мы ничего не знаем об этом человеке, кроме сплетен, поэтому не стоит спешить с осуждением. — При этом она подарила Алеку такую улыбку, которая напомнила ему, почему он предпочел эту женщину всем другим.
   — Спасибо, — поблагодарил Алек.
   По крайней мере Кэтрин сумеет оценить достойные восхищения качества Дрейкера. Миссис Меривейл и ей подобные никогда не смогут этого сделать; эти глупцы смотрят только на внешние проявления характера человека. Охотник за состоянием, притворившийся богатым, принят ими сразу, а вот для респектабельного ответственного джентльмена, допустившего несколько ошибок в прошлом, двери высшего общества оказались закрыты.
   Алек не мог спокойно относиться к проявлениям подобного лицемерия и отсиживаться в деревне со своей молодой женой, которая разделяла его мнение о светском обществе.
   — Знаете, милорд, я впервые слышу о ваших друзьях, если не считать мистера Франшу. Да и о своей семье ты мало рассказывал. У твоей матери тоже были черные волосы? Или ты позаимствовал цвет волос от отца?
   — Я в значительной степени похож на отца, — ответил Алек, пытаясь скрыть иронию. Слава Богу, Кэтрин не увидит портрета старого герцога до того момента, пока они не поженятся. — Только волосы у меня черные, как у матери.
   Кэтрин задумалась.
   — Жаль, что я не видела твоих родителей.
   — Матери ты бы понравилась. Будучи робкой сама, она завидовала женщинам, которые смели высказывать свое мнение.
   Вероятно, Кэтрин высказала бы в лицо принцу все, что думала о нем, и избежала бы совращения. Но в таком случае не родился бы Алек.
   Рядом раздался громкий храп. Взглянув на задремавшую мать, Кэтрин сказала с улыбкой:
   — Я, напротив, любила бы твою маму зато, что она была робкой. Видит Бог, я страдала как раз совсем от другого.
   — В связи с этим я вспомнил, как ты говорила об обязанности писать письма. Что конкретно ты имела в виду?
   Кэтрин пожала плечами:
   — Я веду переписку с экономкой в Меривейл-Мэнор в отношении детей. Я предпочитаю сама утверждать расходы с учетом наших скудных средств и рассматривать просьбы слуг на время их отпусков или поездок с целью навестить родственников.
   — Иными словами, ты ведешь хозяйство.
   — В общем, да.
   — Когда твоя мать говорила, что ты всегда беспокоишься о подобных вещах, я не понял, что она на самом деле имеет в виду.
   — А ты думаешь, мама способна управлять хозяйством? — спросила Кэтрин.
   — Но ведь, когда ты была маленькой, кто-то же занимался делами?
   Кэтрин кивнула:
   — Мой дедушка. Вплоть до своей смерти.
   — Должно быть, вы были близки с ним.
   Кэтрин посмотрела в окошко на мокрую от весеннего дождя дорогу.
   — Он был единственным человеком в семье, кто понимал меня.
   Это объясняло, почему дед оставил Кэтрин наследство.
   — Должно быть, тебе нравится вести хозяйство, или ты теперь не будешь им заниматься?
   — Вообще-то мне это нравится. — Заметив, что Алек нахмурился, Кэтрин добавила: — Но это не значит, что я не буду выполнять обязанности, возложенные на меня как на хозяйку имения…
   — Нашего имения, — уточнил Алек. Кэтрин улыбнулась:
   — Да, конечно. Но управление многочисленными слугами сильно отличается от необходимости наполовину исполнять их обязанности… И потом, эти постоянные заботы, связанные с долгами… Я буду счастлива не иметь больше с этим дела.
   — В самом деле? — испытывая неловкость, спросил Алек. Чего другого, а этих забот вплоть до того времени, пока он приведет Эденмор в порядок, у нее будет в избытке. Потому что даже при большом состоянии потребуется очень рачительное хозяйствование, чтобы сделать то, что должно быть сделано.
   — Почему, как ты думаешь, я так люблю поэзию? Чтобы отвлечься от действительности, которая окружает меня. — Кэтрин лукаво улыбнулась. — Наверно, ты будешь счастлив узнать, что, поскольку теперь мне не придется беспокоиться о подобных вещах, я не буду в таком количестве читать ту чепуху, которая тебе так не нравится.
   Да Алек скорее бы обзавелся дюжиной томиков поэзии, чтобы укротить ее гаев, когда откроется его обман.
   Проклятие и еще раз проклятие! Он полагал, что Кэтрин будет благодарна за то, что он освободил ее от взбалмошной матери и этого слишком серьезного идиота Сидни. Когда она обнаружит, что, выйдя замуж, лишь вынуждена сменить одну тюрьму на другую, то вряд ли будет испытывать особую благодарность к мужу. Она может даже вознегодовать из-за того, что потеряла богатство Сидни, слуг и возможность вести беспечную жизнь. Алек ощутил в себе нечто похожее на чувство вины. Ну ладно, допустим, что дни будут протекать не совсем так, как надеялась Кэтрин, но ведь ночи-то будут гораздо лучше тех, какие мог подарить ей Сидни. В этом Алек уверен. Карета резко остановилась перед городским домом Меривейлов. От толчка мама проснулась и, оглядевшись, спросила:
   — Кэтрин, а где… Ах, простите меня, должно быть, я задремала. — Она одарила Алека любезной улыбкой. — Вы зайдете и поужинаете, не правда ли, лорд Айверсли? Смею предположить, что скудная еда у леди Пьюрфой вряд ли способна поддержать душу в теле мужчины, в особенности после того, как он два дня провел в разъездах по деревням.
   — Звучит заманчиво, но я зайду всего лишь на несколько минут, — ответил Алек.
   — Вздор, ничего не желаю слышать! Кэтрин велела повару приготовить несколько холодных блюд к нашему возвращению, и Томас в мгновение ока подаст их и откупорит вино.
   Алек помог обеим женщинам выбраться из кареты и подумал, что нет смысла откладывать сообщение дурных новостей.
 
   — Дело в том, что мне нужно встать до рассвета. Я должен вернуться в Суффолк до завтрашнего вечера.
   — До завтрашнего вечера! — воскликнула Кэтрин и нахмурилась: — Но ведь ты только что оттуда! — Она взяла Алека под руку.
   Миссис Меривейл взяла его под другую руку, и они стали подниматься по лестнице.
   — Ты забыла, что я еще не решил проблемы с культиваторами. Необходимо завершить сделку. Не говоря уж о том, что следует подготовить все к твоему приезду в Эденмор.
   — Ты не должен устраивать всю эту суету из-за меня! — запротестовала Кэтрин.
   — Это никакая не суета, поверь мне. После того как мы поженимся, я хочу привезти тебя сразу домой и быть уверенным, что тебе там удобно.
   — А разве вы не отправитесь в свадебное путешествие? — спросила миссис Меривейл, когда они вошли в дом.
   — Возможно, после завершения весеннего сева, но не сейчас. Дела складываются таким образом, что я едва могу выкроить время для возвращения в Лондон на нашу свадьбу.
   — Недели недостаточно для организации свадьбы, милорд, — возразила миссис Меривейл. Алек передал шляпу и плащ Томасу. — Когда вы говорили о скромности церемонии, я не думала, что вы имеете в виду именно это. В конце концов, вы граф. И мы должны самое меньшее…
   — Я предпочел бы в собственном кругу. К счастью, я уже имею разрешение на венчание без церковного оглашения, так что сразу же после моего возвращения из Суффолка мы можем обвенчаться. — Слава Богу, что у архиепископа был сын, который служил в кавалерии и был очень высокого мнения об Алеке. Повернувшись к Кэтрин, Алек спросил: — Что скажешь ты?
   Он затаил дыхание. Что, если Кэтрин пожелает устроить грандиозную свадьбу в Хитс-Энде через несколько недель?
   — Грандиозная свадьба меня не слишком привлекает. — Кэтрин подняла на Алека глаза, в которых читалось беспокойство. — Но неделя — действительно слишком короткий срок, тем более что ты проведешь часть этого времени в деревне. Вы с мамой должны встретиться с солиситором папы и обговорить условия брака…
   — Это всего лишь формальность, милорд, — вступила в разговор миссис Меривейл. — Но это должно быть сделано. И вам будет приятно узнать, что Кэтрин…
   — …имеет маленькое приданое, — закончила фразу Кэтрин, бросив на мать строгий взгляд.
   Алек насторожился. Значит, она до сих пор не доверяет ему, если не хочет сообщать о своем состоянии. В свою очередь, он должен уклоняться от вопросов о его собственном финансовом положении.
   Миссис Меривейл и солиситор не будут слишком интересоваться его положением, если он пообещает Кэтрин некоторое количество денег на булавки и значительную сумму в случае, если умрет и оставит ее вдовой. Последнее Алек мог легко обещать. К моменту его смерти у него будет весьма приличный доход.
   Что касается денег на мелкие расходы, то он намерен отдать Кэтрин значительную часть состояния, которое она унаследует. Алек даже готов предложить часть денег ее матери в обмен на поддержку. Так что, по всей видимости, во время встречи с солиситором Алеку не надо будет раскрывать свое нынешнее положение дел.
   — Разумеется, я встречусь с солиситором твоего отца и смогу это сделать сразу после моего возвращения. Это займет всего лишь несколько часов. Затем мы сможем провести небольшую церемонию здесь, а потом…
   — Нет-нет, милорд, как вы можете говорить такое? — горячо запротестовала миссис Меривейл. — Но что толку говорить о подобных вещах с мужчиной, когда он голоден! — Она повернулась к Томасу: — Накрыто в столовой?