Страница:
— Это правда. Я сам слышал их речи.
— Вы теперь можете совершить чудо, — настаивал Ла Марш, — как Дева Жанна совершила чудо для Франции. Вы должны стать Жанной д'Арк Бургундии. Вы не можете отрицать, что вам дано…
— Еще как могу, черт подери…
Ее взгляд нечаянно упал на лицо одного из слуг в белых камзолах, переглядывавшегося со стражником. На лицах обоих светилась обнаженная, отчаянная надежда, не прикрытая цинизмом.
— У-гy, — Аш вскинула руки, ладонями к бургундцу, словно пытаясь загородиться от его слов. — Только не я. В вашем подарочке что-то тикает. note 72
— Ваш долг…
— Не знаю никакого долга! Я — наемница, и все тут.
Аш гневно сверкала глазами, говорила, захлебываясь:
— Я не напрашивалась! Все это полная херня. Восемьсот человек — мой предел…
— В вашем распоряжении буду я сам и мои офицеры.
— Не нужны они мне! Ничего не выйдет! Какое мне дело до Дижона, до Бургундии?
Голос де Ла Марша раскатился громом, словно над полем битвы:
— Хотите вы того, или нет, мы верим в вас, мадам!
— Ну а я вас об этом не просила!
Выкрикнув это, Аш смолкла, задыхаясь. Она увидела лицо могучего бургундца, и кричать расхотелось.
А Оливер де Ла Марш заговорил совсем тихо:
— Ты думаешь, девочка, мне хочется уступать тебе место? Я служил герцогу Карлу, когда тебя еще и на свете не было. Я видел, как он подписывал указ за указом, превращая Бургундию в лучшую из земель христианского мира — а теперь половина ее лежит под Оксоном, что делается во Фландрии, никому не ведомо, а в этих стенах едва наберется две тысячи человек. Мне трудно поверить, что кто-то лучше меня справится с обороной. Но еще труднее поверить, что не Бог послал тебя нам. Ты здесь, и станешь нашей хоругвью note 73. Могу ли я возражать? Господь требует твоей службы.
Она дышала с трудом, но сумела подпустить в голос легкомысленного цинизма:
— Может требовать сколько угодно. Он мне еще не заплатил!
— Это не шутка!
— Верно, не шутка, — оказавшись за креслом Флоры, Аш остановилась и опустила ладони на плечи светловолосой женщины, ощутив под пальцами теплый бархат. — Это совсем не шутка.
— Тогда…
— Теперь послушайте меня, — тихо сказала Аш и подождала, пока негромкий голос дойдет до закованного в латы бургундца и заставит прислушаться. — Дело не в Бургундии. Дело в Флориан.
Плечи под ее руками вздрогнули.
Аш говорила:
— Не важно, оставим ли мы Дижон, не важно, перебьют ли вас до последнего человека, будет ли Бургундия завоевана визиготами. Только бы выжила Флориан. Пока она жива, Дикие Машины ни черта не могут сделать. А если она погибнет, о Бургундии можно не думать, потому что думать станет некому — не останется ни нас, ни визиготов!
— Мадам-капитан…
— У меня нет времени работать у вас героиней!
— Мадам Аш!..
— Да я и не единственная обладаю харизмой, — Аш ехидно ухмыльнулась. — Не вы ли — золотой идол всех турниров? Или — скажем, как насчет Антони де Ла Роша? Он обаятелен…
— Он во Фландрии, — угрюмо возразил де Ла Марш. — А вы здесь. Мадам, я не верю, что вы пойдете наперекор Господней воле!
— Вы меня не слушали!
Она уже готова была закричать, заорать в отчаянии — Флориан! — когда услышала рядом тихий голос Ансельма:
— Плохо подумала, девочка.
Он тяжело оперся широкой ладонью на подлокотник и поднялся на ноги. Латы зазвенели. Он машинально встряхнулся, укладывая пластины на места, и развернулся к Аш.
Роберт Ансельм ткнул пальцем за окно.
— Ты хочешь позаботиться о том, чтоб Флориан выжила. А что там творится, не забыла? Где сейчас безопаснее, чем под защитой всей бургундской армии, так ее перетак!
Аш уставилась на него:
— Иисус рыдает, Роберто!
— У него есть на то причины, мадонна.
Аш ударила кулаком о ладонь:
— Нет! — она развернулась кругом, рявкнула на Оливера де Ла Марша: — Не возьму я вашей армии! Мне надо думать, как вытащить Флору.
Ей было хорошо видно, как раздулись ноздри рыцаря, и с каким трудом он удержал в себе то, что собирался высказать.
— Вы не были в Карфагене, — уже мягче сказала Аш, — не видели Диких Машин…
— Она — наша герцогиня!
— Не в этом дело, глупец!
Антонио Анжелотти вскочил на ноги, одним движением оказавшись между Аш и де Ла Маршем. Аш невольно отступила на шаг, чувствуя комок в горле.
Анжелотти коснулся образка, висевшего на цепочке поверх раструба перчатки, и подчеркнуто оглянулся на Аш, ожидая разрешения говорить.
Она неохотно кивнула.
— Ваша милость, — обратился Анжелотти к епископу, минуя де Ла Марша. — Должна ли герцогиня непременно находиться в пределах бургундской территории?
Епископ — круглолицый смуглый человек с некоторыми чертами внешности, свойственными роду Валуа — опешил:
— Нелепые суеверия!
— Вот как? — Аш немедленно кинулась на защиту Анжелотти, не обращая внимания на грозно насупленные брови де Ла Марша. — Вот, значит, как! Я сама видела, как кое-кто превратил священное видение в кусок мяса с костями. И не вы ли уверяли меня, что это — ваша герцогиня? И после этого вы имеете наглость обвинять моего канонира в суеверии?
— Скажем, в некотором недомыслии, — епископ выпустил руку Филипа Тернана и поднес сложенные щепотью пальцы к полным выпяченным губам. — Как мог бы мой покойный брат Карл вести войны и дипломатические переговоры, не покидая пределов Бургундии?
— Ну… — Аш почувствовала, что краснеет. — У-гу, понятно. Раз вы говорите…
— Охота должна вестись на землях Бургундии, — епископ склонился перед Флориан, — и в довольно узкий промежуток времени. Если наша герцогиня, прошу прощения вашей милости, умрет сейчас за границами Бургундии, весть об этом не достигнет нас в срок, даже если город выдержит осаду. Без Охоты не будет нового герцога или герцогини, и тогда…
Он красноречиво пожал плечами, указывая глазами на яркое утреннее солнце за окном.
— Так что Дижон должен выстоять, и вместе с ним — герцогиня! — Оливер де Ла Марш резко выдохнул. — Мне это ясно, мадам Аш. Ваш хирург теперь — наша герцогиня. И судьба вам, а не мне быть нашим главнокомандующим. Нашей Девой.
— Я не… — Аш запнулась и закончила сорвавшимся голосом, — …не ваш чертов главнокомандующий!
На изрезанном морщинами лице бургундского воина отразилась гневная досада. Он бросил короткий пристальный взгляд на герцогиню и снова сердито уставился на Аш:
— Правда, наша герцогиня была лекарем в вашем отряде. Не потому ли вы отказываетесь подчиняться ей?
— Она все еще наш лекарь! Мессир де Ла Марш, я знаю, что представляет собой Флора. И я далеко не уверена, что этого достаточно, чтобы сделать ее герцогиней. Видала я династические распри. Город и секунды не продержится! — Аш нацелила острый палец в грудь рыцаря: — Сколько из ваших вельмож и рыцарей разделяют вашу веру в то, что Флориан — истинная герцогиня?
Кажется, в первый раз за время разговора, Ла Марш лишился дара речи. Он молчал.
— Погляди в окно, Флориан, — Аш мрачно усмехнулась, не сводя взгляда с бургундца. — Это поможет тебе сосредоточиться. А теперь скажи мне, кто здесь командует после смерти герцога?
Флора помолчала и ответила с полной искренностью, так, словно и не было рядом Ла Марша, епископа и Тернана:
— Я. Я командую.
Аш недоверчиво оглянулась на нее через плечо.
— Я сама не ожидала. Думала, буду просто пешкой. Но это не так, — лицо Флоры дрогнуло. — Злая шутка. Я сбежала из дома в Падую и Салерно, когда бояться мне было нечего, кроме брака по расчету. Боялась, что меня выдадут замуж, как всех этих кобыл благородных кровей. А теперь я попала в ловушку как наследница и преемница Карла Бургундского! Но это так и есть. Это правда, Аш. Вес эти люди исполняют мои приказы. Честно говоря, это пугает.
У Аш вырвалось:
— Еще бы!
Заметив, что лекарь сардонически улыбается, она добавила:
— Флориан, я тебя знаю. Из тебя такая же правительница, как из последнего кашевара. Где тебе было научиться? Но если это: «Да, миледи, да, ваша милость»…
— Да, — сказала Флориан.
Что-то дрогнуло в душе у Аш; что-то, чему она никогда прежде не давала воли, прорвалось на поверхность. Она пробормотала:
— Милый Христос, женщина, ты и не представляешь, как тебе повезло. Ты же понятия не имеешь, каково изо дня в день, поминутно, доказывать свое право на власть. Поохотилась на оленя — и ты герцогиня.
— Охота за оленем сделала меня тем, что я есть. Но ничто не сделает из меня герцогиню! — длинные сильные пальцы Флоры сжались в кулак, костяшки побелели. — Я окажусь пешкой в политической игре. Как бы мне ни повиновались, я буду знать только то, что мне скажут. Мне нужна помощь, Аш. Нужны верные люди. Такие, как ты.
Аш неловко поежилась под латами, в первый раз за много дней ощутив тепло, даже жару в перегретой комнате башни. Она отвела взгляд от лица Флориан, чувствуя себя так, словно отказывает в просьбе другу.
— Ты, отряд, мессир де Ла Марш… — Аш покрутила головой. — Бургундия, христианский мир — слишком много всего… Я знаю только, что должна сохранить тебя живой и найти для нас место, где отряд сможет дать бой, — теперь она смотрела на де Ла Марша. — А вы хотите сделать из меня какую-то Святую Деву-Воительницу. Я не из долбаного Дом-реми! note 74 Я из Карфагена! Я дочь рабыни! Зеленый Христос, да поймите же!
— И ты пойми, — Флориан встала, легко прошуршав бархатом, опустила ладонь на наплечник Ансельма. — Я тут согласна с Робертом. Ты сама мне много раз говорила: побеждают те, кто верит в победу.
— О зараза!..
Антонио Анжелотти снова уселся и задумчиво проговорил:
— Придется поговорить с офицерами и со всем отрядом. Лазоревый Лев не может превратиться в домашнее войско герцогини.
Оливер де Ла Марш что-то проворчал. В ответ на взгляд Аш поправился с улыбкой:
— Прошу прощения, мадам капитан. Разумеется, командир должен поговорить со своим отрядом. Как скоро вы сможете это сделать?
— Как скоро!
Ее возмущенное восклицание никого не смутило. Аш покосилась на Флориан. Не поймешь, что у нее на уме. Лицо Филипа Тернана осунулось от беспокойства; епископ совершенно невозмутим.
— Для нас вы уже не просто капитан наемников, — повторил Оливер де Ла Марш. — При желании, мадам, вы могли бы претендовать на власть. Это раскололо бы город пополам. Вместо этого я сам отдаю вам командование. Командуйте мной, мадам, а я готов применить всю данную мне власть, когда вас не будет рядом — под вашу ответственность, разумеется.
При последних словах кончики его губ загнулись кверху, и на мгновение в нем мелькнул образ юного героя, блиставшего на турнирах; беззаботная, не сознающая себя сила, уравновешенная сознанием того, что верность — проста, а люди — сложны.
— Если мы не продержимся и двух дней, — продолжал он, — я разделю с вами бесчестие, мадам капитан. Как вам мое предложение?
Она не отпускала его взгляда, чувствуя, что все глаза устремлены на нее, и что на лицах камер-советника и епископа тоже проступает надежда.
— Уф… — Аш вытерла нос ладонью. Анжелотти, положив на колени шлем, разглаживал смятый султан. Он кинул на нее всего один осторожный взгляд. Аш так давно знала их с Ансельмом, что могла не спрашивать, о чем они думают.
— Вы должны хотя бы сказать своим людям, — предложил де Ла Марш, — что весь Дижон просит вас об этом. А мои люди хотели бы услышать ваш ответ уже сейчас.
«Господи, неужели я всерьез задумалась?»
— Вы готовы поставить капитана наемников над бургундским рыцарством, — медленно проговорила она. — Мне не хотелось бы оказаться вовлеченной во внутреннюю войну, когда за стенами Дижона еще стоят визиготы!
Оливер де Ла Марш понимающе кивнул:
— Упаси господи, мадам.
— Как вы намерены справиться с клановыми и политическими раздорами? — Аш кивнула на своего хирурга. — Флориан ведь даже не Валуа. И уже лет пятнадцать, как она не принадлежит к знатной семье.
Флориан процедила что-то сквозь зубы, прикрыв руками вуаль — неразборчиво, но очень знакомым циничным тоном.
— А теперь, — договорила Аш, — вы собираетесь добавить к этому еще и меня.
— Вспомните турецких янычар. note 75 — Оливер де Ла Марш пожал плечами. — Все мы — всего лишь люди. Я не разбираюсь в клановых распрях. Я солдат, а не политик. Но все политики сейчас на севере; милорд герцог отослал их с герцогиней Маргаритой, да хранит ее Бог и все святые. Еще до Оксона.
— Но Флориан… — начала Аш.
— Говорю вам, мадам капитан, герцогине Флориан будут преданы так же, как были преданы герцогу Карлу. Это Бургундия. Мы всего только люди, и люди чести часто бывают склонны к раздором. Однако мы богобоязненны, и способны узнать посланную нам Богом; она — наша герцогиня.
В повисшем после этих слов молчании он добавил:
— И вас, мадам Аш, тоже послал нам Бог. Итак — что же вы решили?
Пять часов спустя Аш явилась в башню Филипа Доброго в вычищенных доспехах и чистой форме Лазоревого Льва. Когда она вошла, прервав последнюю дневную трапезу, все головы поднялись ей навстречу. Аш коротко кивнула, пропустила вперед Ансельма и Анжелотти, оставила Рикарда у стены с ее шлемом и мечом, а сама прошла к верхнему концу стола и уселась в свободное кресло рядом с Флорой дель Гиз.
— Ну?! — шепотом вскричала Флориан.
— У тебя еще осталась фрументи? Мне понравилось, — Аш кашлянула. — И меду. Чего угодно, лишь бы с медом. Всю глотку сорвала разговорами.
— Аш!
— Ладно, ладно… — короткий взгляд на две дюжины офицеров де Ла Марша, двух аббатов и епископа, сидящих вокруг стола. На лицах благородного собрания, как и на лицах слуг, жадное любопытство. — Поесть-то дайте!
Флориан вдруг широко ухмыльнулась и знаком подозвала слугу с подносом:
— Не мешайте боссу кушать! Голодный босс страшнее разъяренного льва!
Она собственными руками выбирала на подносах еду для себя и Аш. Аш покосилась на дворецкого и мажордома.
«Вот зараза! Она их сделала. Очко в ее пользу!»
Вместо презрения к столь нецарственному поступку, она увидела на лицах гордость за простые солдатские манеры герцогини.
Тарелка, судя по цвету и тяжести, из чистого золота. Непривычной к дворцовой роскоши Аш пришлось опереться стальными локтями о подлокотники, чтобы не выронить блюдо. Она зачерпнула стальной ложкой вареной в меду пшеницы, отправила в рот — совсем другой вкус, чем с роговой ложки — и оглядела стол.
Ансельм и Анжелотти, ни на кого не глядя, погрузились в поглощение пищи с солдатской быстротой и решительностью; золотистые кудри Анжелотти блеснули рядом с бритой макушкой Ансельма, когда оба одновременно откинулись назад, чтобы потребовать еще вина. Сидевший рядом с Анжелотти близорукий камер-советник отказался от еды в пользу тихой беседы с Оливером де Ла Маршем. Старик не спускал глаз с лица Аш. За плечом воина едва виднелось зеленое одеяния епископа.
Говорить с набитым ртом нелегко, и Аш просто вопросительно подняла бровь, оглянувшись на Флориан.
— Епископ Джон де Камбре, — пробормотала, тоже не переставая жевать, Флора. Проглотив последнюю ложку, пояснила: — Один из побочных братьев-бастардов покойного герцога. Этот человек готов завоевать мое сердце: ему подавай всех женщин в мире, и еще мало будет! note 76 Это еще одна причина, почему ты так нужна мне здесь. Мы с ним разберемся со временем. Что бы ты не решила. Аш, что сказали ребята?
Аш разглядывала епископа: круглолицый, с масляными черными глазками и мягкими черными кудряшками вокруг тонзуры. Только фамильный нос Валуа выдавал в нем побочного отпрыска Филипа Доброго. Она покачала головой, указывая Флориан на свое горло под отполированным до зеркального блеска воротом кирасы:
— Погоди минуту.
— Как скажешь, чтоб тебе провалиться… Что в госпитале? — жадно расспрашивала Флора. — Как Ростовная? Виттелеши? Сжечи?
«Все что угодно, лишь бы протянуть время». Аш дожевала и проглотила, мысленно осматривая отрядный госпиталь.
— Там Бланш с Бальдиной хозяйничают, и отец Фавершэм. Выглядит нормально.
— Что бы ты понимала!
— Насчет Людмилы — Бланш говорит, ожоги не заживают.
— И не заживут, пока эта дурында норовит вылезти на стены, вместо того чтобы отлежаться!
— Ваша милость, — вмешался де Ла Марш.
Аш обвела взглядом сидевших вдоль стола. Все забыли о еде, вопреки этикету уставились на Оливера де Ла Марш. Он пророкотал:
— С позволения вашей милости… мадам капитан Аш, что вы решили?
Аш со звоном опустила ложку на золотую тарелку, на мгновение порадовала взгляд теплым блеском драгоценного металла, прежде чем встретить жадные, настороженные глаза бургундцев.
За время, которое потребовалось, чтобы подняться на ноги, толстая ткань подмышками камзола успела промокнуть насквозь.
— Они проголосовали, — голос ей самой показался тонким и пронзительным. Полная тишина.
— Речь только о том, как подольше сохранить жизнь Флориан. Вы готовы умереть, спасая ее. Мы тоже. По другим причинам, но мы тоже пойдем ради нее на все.
К горлу подступила холодная тошнота. Аш оперлась кулаком на стол, чтоб не плюхнуться бессильно обратно в кресло.
— Если это значит, что я должна стать вашей «Девой» ради поддержания морального духа — хорошо, чего бы это ни стоило.
Все глаза устремлены на нее: глаза бургундцев в красно-синих накидках с ярким андреевским крестом. Знакомые: Джасси, Лакомб, и люди, которых она знает только в лицо, и вовсе незнакомые. Хорошо, что на ней блестящие латы и чистая накидка, отчетливо подумала Аш — и плохо, что волосы неровно обрезаны, а на щеках шрамы.
Нет. Она смотрела на лица людей — лет двадцати-тридцати, мало кто старше. «Неважно, как я выгляжу. Они видят то, что хотят увидеть».
Она перевела взгляд на Ла Марша.
— Я принимаю пост главнокомандующего. Вы будете моим первым заместителем. Я берусь.
Взрыв голосов. Для Аш они звучали неразборчивым гулом.
— Но есть два условия… — голос сорвался. Аш закашлялась, огляделась по сторонам и снова устремила взгляд на Ла Марша, начала заново:
— Два условия. Первое. Я принимаю этот пост, только пока вы не найдете кого-нибудь получше. Как только Антони де Ла Рош вернется из Фландрии — это место принадлежит ему. Вам нужен бургундец с харизмой вождя — так это он и есть. Второе. Я остаюсь в Дижоне только пока мы способны сражаться, чтобы убить мою сестру Фарис, которая является проводником силы Диких Машин, или атаковать сами Дикие Машины.
Голова кружится от желания выбраться из этого тесного, сжатого кольцом города. Даже воспоминания о кошмарном переходе от Марселя отступают перед стремлением вырваться.
— И если появится возможность вывести вашу герцогиню — нашу Флориан — в любое безопасное место — мы оставляем город крысоголовым. На этих условиях, — заключила Аш, — и с общего согласия отряда — я здесь.
Из ровного гула голосов вырвались восторженные крики и отчетливое богохульство одного из аббатов. Все вскочили с мест — зеленая сутана аббата взметнулась, когда он, спотыкаясь, заторопился к выходу — но вокруг Аш столпились люди в кирасах — улыбающиеся, выкрикивающие поздравления.
К ним шагнул де Ла Марш. Аш выбралась из-за высокого стола. Бургундский рыцарь сгреб ее ладонь и стиснул так, что она едва сдержала болезненную гримасу.
— Добро пожаловать, мадам капитан!
— Я рада, — выдавила из себя Аш. Кости потихоньку превращались в желе. Она высвободила руку и сунула за спину, украдкой растирая помятые пальцы.
— Капитан-генерал! — хором поправили двое рыцарей: коротко стриженный незнакомец и коренастый, невысокий капитан Лакомб, только что вернувшийся с дежурства на северо-западной стене.
«Капитан-генерал Бургундии! Дерьмо!»
Страх, вместо того, чтобы отступить, усилился. В животе так и бурлило. Аш сосредоточилась на том, чтобы сохранить хотя бы внешнюю невозмутимость.
С дальнего конца стола ей подмигнул Анжелотти. Не помогло.
«Ну, что сделано, то сделано. Я все сказала».
Имена официально представлявшихся ей рыцарей смешались в памяти. Аш стояла среди мужчин, каждый из которых чуть не на голову возвышался над ней. Кругом гремели гулкие голоса. Оглянувшись, Аш увидела, что оставшийся аббат с епископом воспользовались случаем дорваться до Флориан.
Взгляд коротко стриженного рыцаря последовал за взглядом Аш. На вид ему было лет двадцать пять, достаточно, чтобы успеть убить в сражении немалое число врагов, но в глазах, устремленных на герцогиню, сияло детское благоговение. У него вдруг вырвалось:
— Вы обе — благословение Господне. Я так рад, что вы с нами, мадам капитан Аш. Вы воин. Ее милость столь высоко стоит над нами…
Аш вскинула бровь и послала рыцарю взгляд с высоты его плеча:
— А я, стало быть, нет?
— Я… ну… я… — он жарко вспыхнул. — Я не то хотел…
Аш усмехнулась, словно обращаясь к своему командиру копья:
— Кажется, вы хотели сказать: «о, дерьмо!», солдат?
Лакомб фыркнул и подмигнул своему младшему товарищу:
— Я же тебе говорил, какая она! Это сир де Ромон, капитан Аш. Не смотрите, что он здесь так неловок. Зато этих легионеров, каждый раз, как они совались к стенам, он имел в задницу.
— Не сомневаюсь, — сухо отозвалась Аш. Встретив радостный и смущенный взгляд капитана Ромона, она припомнила Флориан в лагере за стенами Дижона: «Можете называть это харизмой, если вам нравится…»
Ее губы наконец растянулись в улыбке.
Хотела бы я посмотреть, как де Ла Марш будет подражать моему стилю командования!
Она смотрела на Лакомба, Ромона, на всех этих молодых офицеров.
«Если я ошиблась, взялась за дело не по своим силам… все вы останетесь лежать мертвыми на улицах. И очень скоро».
Она повернулась, прошла к своему месту, оперлась руками о спинку кресла; и, словно ожидая немедленно услышать приказ, сотники бургундской армии разошлись по местам, молча ожидая, пока она заговорит. Аш дала и Флориан время опуститься в свое кресло.
— Это не сольное выступление, — Аш наклонилась вперед, останавливая взгляд на каждом из лиц, окружавших стол, по очереди. — Никто не воюет в одиночку. У меня хорошие офицеры. Я полагаюсь на то, что они всегда откровенно высказывают свое мнение. Честно говоря… — она кивнула на Ансельма и Анжелотти, — обычно трудность в том, чтобы заставить этих паршивцев заткнуться!
Ей ответили дружным смехом, но больше смеха согрела ее осанка и выражение лиц слушателей. Цинизм, надежда, оценивающие взгляды: обычная командирская накачка, слыхали мы такое… и вместе с тем: мы по уши в дерьме, сумеешь ли ты нас вытащить?
Может, Бургундия и чудо из чудес, но солдаты — всюду солдаты.
«Слава Христу, у меня есть де Ла Марш».
— И от вас я ожидаю, что вы будете обращаться ко мне, держать меня в курсе дела, и передавать мое мнение своим людям. Я не хочу оказаться слепой, из-за того, что какой-нибудь застенчивый малый опасается побеспокоить меня своими трудностями, или считает, что его подчиненным не обязательно знать, что думает их командир. Вы сами знаете, что мы висим на волоске. Так что действовать придется быстро и дружно.
Нашлось, может, двое из двух десятков, которые, когда она кончила говорить, по привычке взглянули на де Ла Марша. Она отметила в памяти лица, не зная пока имен. Двое из двадцати — чертовски неплохо!..
— Ладно. Теперь…
Аш оторвалась от кресла и принялась расхаживать взад-вперед, давая всем полюбоваться своим блестящим, дорогим миланским панцирем, а заодно поглядывая в окно на муравьиную суету за траншеями визиготов.
— Что нам надо выяснить — какого хрена они дали нам три дня на размышления?
— Мадонна? — миндалевидные глаза Анжелотти глядели только на нее, но видели, как хорошо знала Аш, всех до единого из сидевших вокруг стола.
Аш коротко пояснила:
— Мой магистр инженатор, — и сделала ему знак говорить.
— Глубина новых, выкопанных големами укреплений не менее фатома, и столько же в ширину. В отдельных местах траншеи тянутся в три ряда. Для атаки необходимо будет бросать фашины и наводить мостки. Это даст визиготам время протрубить тревогу и развернуться нам навстречу.
Аш видела, как кивают головами бургундские сотники.
Анжелотти добавил:
— Я говорил с бургундскими инженерами. Эти укрепления тянутся до самой Оуч на востоке, и продолжаются по пересеченной местности на восточном берегу, — он красноречиво передернул плечами. — Нам не удастся прорваться, мадонна. Эти три дня может быть и стоило попытаться, если бы…
Аш готова была перебить, но ее опередили:
— Ради бога, разве траншеи так уж важны? — Флориан склонилась вперед, как делала в палатках в северной Франции или в южной Италии, оспаривая распоряжения штаба.
— Они не дают нам сделать вылазку! — кулак Ансельма обрушился на стол. — Но это же идиотизм! Зачем им столько трудов? Они могли бы взять город. Хоть сейчас! Вы в окно посмотрите. С большими потерями, но наверняка бы взяли.
— Вы теперь можете совершить чудо, — настаивал Ла Марш, — как Дева Жанна совершила чудо для Франции. Вы должны стать Жанной д'Арк Бургундии. Вы не можете отрицать, что вам дано…
— Еще как могу, черт подери…
Ее взгляд нечаянно упал на лицо одного из слуг в белых камзолах, переглядывавшегося со стражником. На лицах обоих светилась обнаженная, отчаянная надежда, не прикрытая цинизмом.
— У-гy, — Аш вскинула руки, ладонями к бургундцу, словно пытаясь загородиться от его слов. — Только не я. В вашем подарочке что-то тикает. note 72
— Ваш долг…
— Не знаю никакого долга! Я — наемница, и все тут.
Аш гневно сверкала глазами, говорила, захлебываясь:
— Я не напрашивалась! Все это полная херня. Восемьсот человек — мой предел…
— В вашем распоряжении буду я сам и мои офицеры.
— Не нужны они мне! Ничего не выйдет! Какое мне дело до Дижона, до Бургундии?
Голос де Ла Марша раскатился громом, словно над полем битвы:
— Хотите вы того, или нет, мы верим в вас, мадам!
— Ну а я вас об этом не просила!
Выкрикнув это, Аш смолкла, задыхаясь. Она увидела лицо могучего бургундца, и кричать расхотелось.
А Оливер де Ла Марш заговорил совсем тихо:
— Ты думаешь, девочка, мне хочется уступать тебе место? Я служил герцогу Карлу, когда тебя еще и на свете не было. Я видел, как он подписывал указ за указом, превращая Бургундию в лучшую из земель христианского мира — а теперь половина ее лежит под Оксоном, что делается во Фландрии, никому не ведомо, а в этих стенах едва наберется две тысячи человек. Мне трудно поверить, что кто-то лучше меня справится с обороной. Но еще труднее поверить, что не Бог послал тебя нам. Ты здесь, и станешь нашей хоругвью note 73. Могу ли я возражать? Господь требует твоей службы.
Она дышала с трудом, но сумела подпустить в голос легкомысленного цинизма:
— Может требовать сколько угодно. Он мне еще не заплатил!
— Это не шутка!
— Верно, не шутка, — оказавшись за креслом Флоры, Аш остановилась и опустила ладони на плечи светловолосой женщины, ощутив под пальцами теплый бархат. — Это совсем не шутка.
— Тогда…
— Теперь послушайте меня, — тихо сказала Аш и подождала, пока негромкий голос дойдет до закованного в латы бургундца и заставит прислушаться. — Дело не в Бургундии. Дело в Флориан.
Плечи под ее руками вздрогнули.
Аш говорила:
— Не важно, оставим ли мы Дижон, не важно, перебьют ли вас до последнего человека, будет ли Бургундия завоевана визиготами. Только бы выжила Флориан. Пока она жива, Дикие Машины ни черта не могут сделать. А если она погибнет, о Бургундии можно не думать, потому что думать станет некому — не останется ни нас, ни визиготов!
— Мадам-капитан…
— У меня нет времени работать у вас героиней!
— Мадам Аш!..
— Да я и не единственная обладаю харизмой, — Аш ехидно ухмыльнулась. — Не вы ли — золотой идол всех турниров? Или — скажем, как насчет Антони де Ла Роша? Он обаятелен…
— Он во Фландрии, — угрюмо возразил де Ла Марш. — А вы здесь. Мадам, я не верю, что вы пойдете наперекор Господней воле!
— Вы меня не слушали!
Она уже готова была закричать, заорать в отчаянии — Флориан! — когда услышала рядом тихий голос Ансельма:
— Плохо подумала, девочка.
Он тяжело оперся широкой ладонью на подлокотник и поднялся на ноги. Латы зазвенели. Он машинально встряхнулся, укладывая пластины на места, и развернулся к Аш.
Роберт Ансельм ткнул пальцем за окно.
— Ты хочешь позаботиться о том, чтоб Флориан выжила. А что там творится, не забыла? Где сейчас безопаснее, чем под защитой всей бургундской армии, так ее перетак!
Аш уставилась на него:
— Иисус рыдает, Роберто!
— У него есть на то причины, мадонна.
Аш ударила кулаком о ладонь:
— Нет! — она развернулась кругом, рявкнула на Оливера де Ла Марша: — Не возьму я вашей армии! Мне надо думать, как вытащить Флору.
Ей было хорошо видно, как раздулись ноздри рыцаря, и с каким трудом он удержал в себе то, что собирался высказать.
— Вы не были в Карфагене, — уже мягче сказала Аш, — не видели Диких Машин…
— Она — наша герцогиня!
— Не в этом дело, глупец!
Антонио Анжелотти вскочил на ноги, одним движением оказавшись между Аш и де Ла Маршем. Аш невольно отступила на шаг, чувствуя комок в горле.
Анжелотти коснулся образка, висевшего на цепочке поверх раструба перчатки, и подчеркнуто оглянулся на Аш, ожидая разрешения говорить.
Она неохотно кивнула.
— Ваша милость, — обратился Анжелотти к епископу, минуя де Ла Марша. — Должна ли герцогиня непременно находиться в пределах бургундской территории?
Епископ — круглолицый смуглый человек с некоторыми чертами внешности, свойственными роду Валуа — опешил:
— Нелепые суеверия!
— Вот как? — Аш немедленно кинулась на защиту Анжелотти, не обращая внимания на грозно насупленные брови де Ла Марша. — Вот, значит, как! Я сама видела, как кое-кто превратил священное видение в кусок мяса с костями. И не вы ли уверяли меня, что это — ваша герцогиня? И после этого вы имеете наглость обвинять моего канонира в суеверии?
— Скажем, в некотором недомыслии, — епископ выпустил руку Филипа Тернана и поднес сложенные щепотью пальцы к полным выпяченным губам. — Как мог бы мой покойный брат Карл вести войны и дипломатические переговоры, не покидая пределов Бургундии?
— Ну… — Аш почувствовала, что краснеет. — У-гу, понятно. Раз вы говорите…
— Охота должна вестись на землях Бургундии, — епископ склонился перед Флориан, — и в довольно узкий промежуток времени. Если наша герцогиня, прошу прощения вашей милости, умрет сейчас за границами Бургундии, весть об этом не достигнет нас в срок, даже если город выдержит осаду. Без Охоты не будет нового герцога или герцогини, и тогда…
Он красноречиво пожал плечами, указывая глазами на яркое утреннее солнце за окном.
— Так что Дижон должен выстоять, и вместе с ним — герцогиня! — Оливер де Ла Марш резко выдохнул. — Мне это ясно, мадам Аш. Ваш хирург теперь — наша герцогиня. И судьба вам, а не мне быть нашим главнокомандующим. Нашей Девой.
— Я не… — Аш запнулась и закончила сорвавшимся голосом, — …не ваш чертов главнокомандующий!
На изрезанном морщинами лице бургундского воина отразилась гневная досада. Он бросил короткий пристальный взгляд на герцогиню и снова сердито уставился на Аш:
— Правда, наша герцогиня была лекарем в вашем отряде. Не потому ли вы отказываетесь подчиняться ей?
— Она все еще наш лекарь! Мессир де Ла Марш, я знаю, что представляет собой Флора. И я далеко не уверена, что этого достаточно, чтобы сделать ее герцогиней. Видала я династические распри. Город и секунды не продержится! — Аш нацелила острый палец в грудь рыцаря: — Сколько из ваших вельмож и рыцарей разделяют вашу веру в то, что Флориан — истинная герцогиня?
Кажется, в первый раз за время разговора, Ла Марш лишился дара речи. Он молчал.
— Погляди в окно, Флориан, — Аш мрачно усмехнулась, не сводя взгляда с бургундца. — Это поможет тебе сосредоточиться. А теперь скажи мне, кто здесь командует после смерти герцога?
Флора помолчала и ответила с полной искренностью, так, словно и не было рядом Ла Марша, епископа и Тернана:
— Я. Я командую.
Аш недоверчиво оглянулась на нее через плечо.
— Я сама не ожидала. Думала, буду просто пешкой. Но это не так, — лицо Флоры дрогнуло. — Злая шутка. Я сбежала из дома в Падую и Салерно, когда бояться мне было нечего, кроме брака по расчету. Боялась, что меня выдадут замуж, как всех этих кобыл благородных кровей. А теперь я попала в ловушку как наследница и преемница Карла Бургундского! Но это так и есть. Это правда, Аш. Вес эти люди исполняют мои приказы. Честно говоря, это пугает.
У Аш вырвалось:
— Еще бы!
Заметив, что лекарь сардонически улыбается, она добавила:
— Флориан, я тебя знаю. Из тебя такая же правительница, как из последнего кашевара. Где тебе было научиться? Но если это: «Да, миледи, да, ваша милость»…
— Да, — сказала Флориан.
Что-то дрогнуло в душе у Аш; что-то, чему она никогда прежде не давала воли, прорвалось на поверхность. Она пробормотала:
— Милый Христос, женщина, ты и не представляешь, как тебе повезло. Ты же понятия не имеешь, каково изо дня в день, поминутно, доказывать свое право на власть. Поохотилась на оленя — и ты герцогиня.
— Охота за оленем сделала меня тем, что я есть. Но ничто не сделает из меня герцогиню! — длинные сильные пальцы Флоры сжались в кулак, костяшки побелели. — Я окажусь пешкой в политической игре. Как бы мне ни повиновались, я буду знать только то, что мне скажут. Мне нужна помощь, Аш. Нужны верные люди. Такие, как ты.
Аш неловко поежилась под латами, в первый раз за много дней ощутив тепло, даже жару в перегретой комнате башни. Она отвела взгляд от лица Флориан, чувствуя себя так, словно отказывает в просьбе другу.
— Ты, отряд, мессир де Ла Марш… — Аш покрутила головой. — Бургундия, христианский мир — слишком много всего… Я знаю только, что должна сохранить тебя живой и найти для нас место, где отряд сможет дать бой, — теперь она смотрела на де Ла Марша. — А вы хотите сделать из меня какую-то Святую Деву-Воительницу. Я не из долбаного Дом-реми! note 74 Я из Карфагена! Я дочь рабыни! Зеленый Христос, да поймите же!
— И ты пойми, — Флориан встала, легко прошуршав бархатом, опустила ладонь на наплечник Ансельма. — Я тут согласна с Робертом. Ты сама мне много раз говорила: побеждают те, кто верит в победу.
— О зараза!..
Антонио Анжелотти снова уселся и задумчиво проговорил:
— Придется поговорить с офицерами и со всем отрядом. Лазоревый Лев не может превратиться в домашнее войско герцогини.
Оливер де Ла Марш что-то проворчал. В ответ на взгляд Аш поправился с улыбкой:
— Прошу прощения, мадам капитан. Разумеется, командир должен поговорить со своим отрядом. Как скоро вы сможете это сделать?
— Как скоро!
Ее возмущенное восклицание никого не смутило. Аш покосилась на Флориан. Не поймешь, что у нее на уме. Лицо Филипа Тернана осунулось от беспокойства; епископ совершенно невозмутим.
— Для нас вы уже не просто капитан наемников, — повторил Оливер де Ла Марш. — При желании, мадам, вы могли бы претендовать на власть. Это раскололо бы город пополам. Вместо этого я сам отдаю вам командование. Командуйте мной, мадам, а я готов применить всю данную мне власть, когда вас не будет рядом — под вашу ответственность, разумеется.
При последних словах кончики его губ загнулись кверху, и на мгновение в нем мелькнул образ юного героя, блиставшего на турнирах; беззаботная, не сознающая себя сила, уравновешенная сознанием того, что верность — проста, а люди — сложны.
— Если мы не продержимся и двух дней, — продолжал он, — я разделю с вами бесчестие, мадам капитан. Как вам мое предложение?
Она не отпускала его взгляда, чувствуя, что все глаза устремлены на нее, и что на лицах камер-советника и епископа тоже проступает надежда.
— Уф… — Аш вытерла нос ладонью. Анжелотти, положив на колени шлем, разглаживал смятый султан. Он кинул на нее всего один осторожный взгляд. Аш так давно знала их с Ансельмом, что могла не спрашивать, о чем они думают.
— Вы должны хотя бы сказать своим людям, — предложил де Ла Марш, — что весь Дижон просит вас об этом. А мои люди хотели бы услышать ваш ответ уже сейчас.
«Господи, неужели я всерьез задумалась?»
— Вы готовы поставить капитана наемников над бургундским рыцарством, — медленно проговорила она. — Мне не хотелось бы оказаться вовлеченной во внутреннюю войну, когда за стенами Дижона еще стоят визиготы!
Оливер де Ла Марш понимающе кивнул:
— Упаси господи, мадам.
— Как вы намерены справиться с клановыми и политическими раздорами? — Аш кивнула на своего хирурга. — Флориан ведь даже не Валуа. И уже лет пятнадцать, как она не принадлежит к знатной семье.
Флориан процедила что-то сквозь зубы, прикрыв руками вуаль — неразборчиво, но очень знакомым циничным тоном.
— А теперь, — договорила Аш, — вы собираетесь добавить к этому еще и меня.
— Вспомните турецких янычар. note 75 — Оливер де Ла Марш пожал плечами. — Все мы — всего лишь люди. Я не разбираюсь в клановых распрях. Я солдат, а не политик. Но все политики сейчас на севере; милорд герцог отослал их с герцогиней Маргаритой, да хранит ее Бог и все святые. Еще до Оксона.
— Но Флориан… — начала Аш.
— Говорю вам, мадам капитан, герцогине Флориан будут преданы так же, как были преданы герцогу Карлу. Это Бургундия. Мы всего только люди, и люди чести часто бывают склонны к раздором. Однако мы богобоязненны, и способны узнать посланную нам Богом; она — наша герцогиня.
В повисшем после этих слов молчании он добавил:
— И вас, мадам Аш, тоже послал нам Бог. Итак — что же вы решили?
Пять часов спустя Аш явилась в башню Филипа Доброго в вычищенных доспехах и чистой форме Лазоревого Льва. Когда она вошла, прервав последнюю дневную трапезу, все головы поднялись ей навстречу. Аш коротко кивнула, пропустила вперед Ансельма и Анжелотти, оставила Рикарда у стены с ее шлемом и мечом, а сама прошла к верхнему концу стола и уселась в свободное кресло рядом с Флорой дель Гиз.
— Ну?! — шепотом вскричала Флориан.
— У тебя еще осталась фрументи? Мне понравилось, — Аш кашлянула. — И меду. Чего угодно, лишь бы с медом. Всю глотку сорвала разговорами.
— Аш!
— Ладно, ладно… — короткий взгляд на две дюжины офицеров де Ла Марша, двух аббатов и епископа, сидящих вокруг стола. На лицах благородного собрания, как и на лицах слуг, жадное любопытство. — Поесть-то дайте!
Флориан вдруг широко ухмыльнулась и знаком подозвала слугу с подносом:
— Не мешайте боссу кушать! Голодный босс страшнее разъяренного льва!
Она собственными руками выбирала на подносах еду для себя и Аш. Аш покосилась на дворецкого и мажордома.
«Вот зараза! Она их сделала. Очко в ее пользу!»
Вместо презрения к столь нецарственному поступку, она увидела на лицах гордость за простые солдатские манеры герцогини.
Тарелка, судя по цвету и тяжести, из чистого золота. Непривычной к дворцовой роскоши Аш пришлось опереться стальными локтями о подлокотники, чтобы не выронить блюдо. Она зачерпнула стальной ложкой вареной в меду пшеницы, отправила в рот — совсем другой вкус, чем с роговой ложки — и оглядела стол.
Ансельм и Анжелотти, ни на кого не глядя, погрузились в поглощение пищи с солдатской быстротой и решительностью; золотистые кудри Анжелотти блеснули рядом с бритой макушкой Ансельма, когда оба одновременно откинулись назад, чтобы потребовать еще вина. Сидевший рядом с Анжелотти близорукий камер-советник отказался от еды в пользу тихой беседы с Оливером де Ла Маршем. Старик не спускал глаз с лица Аш. За плечом воина едва виднелось зеленое одеяния епископа.
Говорить с набитым ртом нелегко, и Аш просто вопросительно подняла бровь, оглянувшись на Флориан.
— Епископ Джон де Камбре, — пробормотала, тоже не переставая жевать, Флора. Проглотив последнюю ложку, пояснила: — Один из побочных братьев-бастардов покойного герцога. Этот человек готов завоевать мое сердце: ему подавай всех женщин в мире, и еще мало будет! note 76 Это еще одна причина, почему ты так нужна мне здесь. Мы с ним разберемся со временем. Что бы ты не решила. Аш, что сказали ребята?
Аш разглядывала епископа: круглолицый, с масляными черными глазками и мягкими черными кудряшками вокруг тонзуры. Только фамильный нос Валуа выдавал в нем побочного отпрыска Филипа Доброго. Она покачала головой, указывая Флориан на свое горло под отполированным до зеркального блеска воротом кирасы:
— Погоди минуту.
— Как скажешь, чтоб тебе провалиться… Что в госпитале? — жадно расспрашивала Флора. — Как Ростовная? Виттелеши? Сжечи?
«Все что угодно, лишь бы протянуть время». Аш дожевала и проглотила, мысленно осматривая отрядный госпиталь.
— Там Бланш с Бальдиной хозяйничают, и отец Фавершэм. Выглядит нормально.
— Что бы ты понимала!
— Насчет Людмилы — Бланш говорит, ожоги не заживают.
— И не заживут, пока эта дурында норовит вылезти на стены, вместо того чтобы отлежаться!
— Ваша милость, — вмешался де Ла Марш.
Аш обвела взглядом сидевших вдоль стола. Все забыли о еде, вопреки этикету уставились на Оливера де Ла Марш. Он пророкотал:
— С позволения вашей милости… мадам капитан Аш, что вы решили?
Аш со звоном опустила ложку на золотую тарелку, на мгновение порадовала взгляд теплым блеском драгоценного металла, прежде чем встретить жадные, настороженные глаза бургундцев.
За время, которое потребовалось, чтобы подняться на ноги, толстая ткань подмышками камзола успела промокнуть насквозь.
— Они проголосовали, — голос ей самой показался тонким и пронзительным. Полная тишина.
— Речь только о том, как подольше сохранить жизнь Флориан. Вы готовы умереть, спасая ее. Мы тоже. По другим причинам, но мы тоже пойдем ради нее на все.
К горлу подступила холодная тошнота. Аш оперлась кулаком на стол, чтоб не плюхнуться бессильно обратно в кресло.
— Если это значит, что я должна стать вашей «Девой» ради поддержания морального духа — хорошо, чего бы это ни стоило.
Все глаза устремлены на нее: глаза бургундцев в красно-синих накидках с ярким андреевским крестом. Знакомые: Джасси, Лакомб, и люди, которых она знает только в лицо, и вовсе незнакомые. Хорошо, что на ней блестящие латы и чистая накидка, отчетливо подумала Аш — и плохо, что волосы неровно обрезаны, а на щеках шрамы.
Нет. Она смотрела на лица людей — лет двадцати-тридцати, мало кто старше. «Неважно, как я выгляжу. Они видят то, что хотят увидеть».
Она перевела взгляд на Ла Марша.
— Я принимаю пост главнокомандующего. Вы будете моим первым заместителем. Я берусь.
Взрыв голосов. Для Аш они звучали неразборчивым гулом.
— Но есть два условия… — голос сорвался. Аш закашлялась, огляделась по сторонам и снова устремила взгляд на Ла Марша, начала заново:
— Два условия. Первое. Я принимаю этот пост, только пока вы не найдете кого-нибудь получше. Как только Антони де Ла Рош вернется из Фландрии — это место принадлежит ему. Вам нужен бургундец с харизмой вождя — так это он и есть. Второе. Я остаюсь в Дижоне только пока мы способны сражаться, чтобы убить мою сестру Фарис, которая является проводником силы Диких Машин, или атаковать сами Дикие Машины.
Голова кружится от желания выбраться из этого тесного, сжатого кольцом города. Даже воспоминания о кошмарном переходе от Марселя отступают перед стремлением вырваться.
— И если появится возможность вывести вашу герцогиню — нашу Флориан — в любое безопасное место — мы оставляем город крысоголовым. На этих условиях, — заключила Аш, — и с общего согласия отряда — я здесь.
Из ровного гула голосов вырвались восторженные крики и отчетливое богохульство одного из аббатов. Все вскочили с мест — зеленая сутана аббата взметнулась, когда он, спотыкаясь, заторопился к выходу — но вокруг Аш столпились люди в кирасах — улыбающиеся, выкрикивающие поздравления.
К ним шагнул де Ла Марш. Аш выбралась из-за высокого стола. Бургундский рыцарь сгреб ее ладонь и стиснул так, что она едва сдержала болезненную гримасу.
— Добро пожаловать, мадам капитан!
— Я рада, — выдавила из себя Аш. Кости потихоньку превращались в желе. Она высвободила руку и сунула за спину, украдкой растирая помятые пальцы.
— Капитан-генерал! — хором поправили двое рыцарей: коротко стриженный незнакомец и коренастый, невысокий капитан Лакомб, только что вернувшийся с дежурства на северо-западной стене.
«Капитан-генерал Бургундии! Дерьмо!»
Страх, вместо того, чтобы отступить, усилился. В животе так и бурлило. Аш сосредоточилась на том, чтобы сохранить хотя бы внешнюю невозмутимость.
С дальнего конца стола ей подмигнул Анжелотти. Не помогло.
«Ну, что сделано, то сделано. Я все сказала».
Имена официально представлявшихся ей рыцарей смешались в памяти. Аш стояла среди мужчин, каждый из которых чуть не на голову возвышался над ней. Кругом гремели гулкие голоса. Оглянувшись, Аш увидела, что оставшийся аббат с епископом воспользовались случаем дорваться до Флориан.
Взгляд коротко стриженного рыцаря последовал за взглядом Аш. На вид ему было лет двадцать пять, достаточно, чтобы успеть убить в сражении немалое число врагов, но в глазах, устремленных на герцогиню, сияло детское благоговение. У него вдруг вырвалось:
— Вы обе — благословение Господне. Я так рад, что вы с нами, мадам капитан Аш. Вы воин. Ее милость столь высоко стоит над нами…
Аш вскинула бровь и послала рыцарю взгляд с высоты его плеча:
— А я, стало быть, нет?
— Я… ну… я… — он жарко вспыхнул. — Я не то хотел…
Аш усмехнулась, словно обращаясь к своему командиру копья:
— Кажется, вы хотели сказать: «о, дерьмо!», солдат?
Лакомб фыркнул и подмигнул своему младшему товарищу:
— Я же тебе говорил, какая она! Это сир де Ромон, капитан Аш. Не смотрите, что он здесь так неловок. Зато этих легионеров, каждый раз, как они совались к стенам, он имел в задницу.
— Не сомневаюсь, — сухо отозвалась Аш. Встретив радостный и смущенный взгляд капитана Ромона, она припомнила Флориан в лагере за стенами Дижона: «Можете называть это харизмой, если вам нравится…»
Ее губы наконец растянулись в улыбке.
Хотела бы я посмотреть, как де Ла Марш будет подражать моему стилю командования!
Она смотрела на Лакомба, Ромона, на всех этих молодых офицеров.
«Если я ошиблась, взялась за дело не по своим силам… все вы останетесь лежать мертвыми на улицах. И очень скоро».
Она повернулась, прошла к своему месту, оперлась руками о спинку кресла; и, словно ожидая немедленно услышать приказ, сотники бургундской армии разошлись по местам, молча ожидая, пока она заговорит. Аш дала и Флориан время опуститься в свое кресло.
— Это не сольное выступление, — Аш наклонилась вперед, останавливая взгляд на каждом из лиц, окружавших стол, по очереди. — Никто не воюет в одиночку. У меня хорошие офицеры. Я полагаюсь на то, что они всегда откровенно высказывают свое мнение. Честно говоря… — она кивнула на Ансельма и Анжелотти, — обычно трудность в том, чтобы заставить этих паршивцев заткнуться!
Ей ответили дружным смехом, но больше смеха согрела ее осанка и выражение лиц слушателей. Цинизм, надежда, оценивающие взгляды: обычная командирская накачка, слыхали мы такое… и вместе с тем: мы по уши в дерьме, сумеешь ли ты нас вытащить?
Может, Бургундия и чудо из чудес, но солдаты — всюду солдаты.
«Слава Христу, у меня есть де Ла Марш».
— И от вас я ожидаю, что вы будете обращаться ко мне, держать меня в курсе дела, и передавать мое мнение своим людям. Я не хочу оказаться слепой, из-за того, что какой-нибудь застенчивый малый опасается побеспокоить меня своими трудностями, или считает, что его подчиненным не обязательно знать, что думает их командир. Вы сами знаете, что мы висим на волоске. Так что действовать придется быстро и дружно.
Нашлось, может, двое из двух десятков, которые, когда она кончила говорить, по привычке взглянули на де Ла Марша. Она отметила в памяти лица, не зная пока имен. Двое из двадцати — чертовски неплохо!..
— Ладно. Теперь…
Аш оторвалась от кресла и принялась расхаживать взад-вперед, давая всем полюбоваться своим блестящим, дорогим миланским панцирем, а заодно поглядывая в окно на муравьиную суету за траншеями визиготов.
— Что нам надо выяснить — какого хрена они дали нам три дня на размышления?
6
— Мадонна? — миндалевидные глаза Анжелотти глядели только на нее, но видели, как хорошо знала Аш, всех до единого из сидевших вокруг стола.
Аш коротко пояснила:
— Мой магистр инженатор, — и сделала ему знак говорить.
— Глубина новых, выкопанных големами укреплений не менее фатома, и столько же в ширину. В отдельных местах траншеи тянутся в три ряда. Для атаки необходимо будет бросать фашины и наводить мостки. Это даст визиготам время протрубить тревогу и развернуться нам навстречу.
Аш видела, как кивают головами бургундские сотники.
Анжелотти добавил:
— Я говорил с бургундскими инженерами. Эти укрепления тянутся до самой Оуч на востоке, и продолжаются по пересеченной местности на восточном берегу, — он красноречиво передернул плечами. — Нам не удастся прорваться, мадонна. Эти три дня может быть и стоило попытаться, если бы…
Аш готова была перебить, но ее опередили:
— Ради бога, разве траншеи так уж важны? — Флориан склонилась вперед, как делала в палатках в северной Франции или в южной Италии, оспаривая распоряжения штаба.
— Они не дают нам сделать вылазку! — кулак Ансельма обрушился на стол. — Но это же идиотизм! Зачем им столько трудов? Они могли бы взять город. Хоть сейчас! Вы в окно посмотрите. С большими потерями, но наверняка бы взяли.