Страница:
— Я бы на это не рассчитывала. На его месте я бы сначала явилась, а потом сделала ноги и предоставила артиллерии заканчивать беседу, — Аш погладила рукой ножны меча — она нуждалась в поддержке. — Флориан права в одном. Нам действительно необходимо выиграть время. Как только они начнут настоящий штурм, станет очевидным, как мало у нас осталось боеприпасов и людей. Ладно…
Флора повела плечом:
— Я что-нибудь придумаю, Аш. Забудь ты об этом олене. Где можно назначить место встречи?
— На мосту, — предложил Джон де Вир. — Остались еще целые мосты? Это была бы нейтральная территория…
— Нет! — зарычал Ла Марш. — Нет!
— Безумие, милорд! — воскликнул Филип Тернан. — Нам ли не знать, какое предательское место — мосты! Дед покойного герцога, герцог Иоанн, был предательски убит на мосту во время перемирия, тем порождением французской шлюхи. note 101 Они отрубили ему правую руку, подлые изменники.
— О! — Де Вир приподнял светлую бровь. — Значит, мост отпадает.
Аш пришлось закашляться, чтобы скрыть неуместное хихиканье.
— Где же тогда? Только не на открытом месте. Даже если Гелимер будет стоять рядом, им стоит поточнее навести метатель греческого огня, чтобы добраться до нас прежде, чем мы скроемся за стенами.
Молчание, только стреляют угольки в камине. Роберт Ансельм вдруг рассмеялся. Аш покосилась на него:
— Выкладывай. Надумал чего-нибудь?
Роберт перевел взгляд с нее на де Вира и поднялся на ноги. Давно не бритая макушка блестела. Он переспросил:
— Вам нужно укрытие, босс, так ведь?
Полковник Баязет быстро сказал что-то своему переводчику. Войник не успел открыть рот, как Роберт понимающе кивнул:
— Верно, ваши ребята в Мореа пару раз так делали. Выстроить крошечную крепость на ничейной земле, чтоб парламентеры в ней и встречались. Если кто-то нарушит перемирие, так уж погибнут и те, и эти. — Ансельм дернул плечом. — Не пройдет, баши. Они могут достать нас по дороге, туда или обратно.
Турок вскинул руки:
— Что, план?
— Встретиться под землей. В подкопе.
— В под… — Аш не договорила. Роберт Ансельм смотрел ей прямо в глаза. И вином от него вроде не пахло, даже той перебродившей мерзостью, которую подручные Генри Бранта стряпали из свиных помоев. Он стоял, не склоняя головы.
Аш задумалась: «Неужели это ради де Вира, старого босса? Или он наконец собрался шевельнуть пальцем в мою пользу? Да как бы там ни было, мне-то какое дело? — А вот и дело. Я бы предпочла, чтобы он старался ради меня».
— Подкоп… — повторила она задумчиво. — Ты предлагаешь встретиться с визиготами в туннеле…
На этот раз рассмеялся де Вир, и Джон присоединился к старшему брату. Виконт Бомон весело подхватил по-английски:
— И попросить их подождать с переговорами, пока мы прокопаем подходящий подземный ход, не так ли, мастер Ансельм?
Ансельм опустил руку на рукоять меча и взглянул на Аш. Она кивнула.
Роберт добавил:
— Гелимер не решится прибегнуть к артиллерии. Провалится свод… — он хлопнул ладонью о ладонь, поясняя свою мысль. — …и все покойники. А сражение в тоннеле превратится в кровавую баню, с тем же результатом: никто не выйдет оттуда живым, не исключая и Гелимера. Возьмем с собой турецкого полковника, и считай, мы надежно прикрыты.
Загудели голоса: военный совет погрузился в обсуждение предложенного плана. Аш покосилась на Ансельма: Роберт смотрел на нее — на нее, а не на Оксфорда. Она снова кивнула ему:
— Только не Флориан. Этого достаточно, чтобы прикрыть тебя, меня, де Ла Марша, но только не герцогиню. По крайней мере… — Аш радостно вскинулась, осененная новой идеей, — не в первый раз. Так и скажем Гелимеру. Сегодня у нас что, двадцать третье? Три-четыре дня протянем, до Рождества, а то и дольше. Мы выигрываем время… и выиграем еще, если сумеем убедить Гелимера, что Флориан появится после начала переговоров.
Эти мысли вслух оборвала Флора:
— Если бы это ты сидела там, под стенами, наверняка атаковала бы, чтоб поторопить нас с началом переговоров.
— Да и Гелимер не глупей меня. Людей мы потеряем. — Озабоченное выражение на ее лице сменилось досадой, и Аш снова повернулась к Ансельму. — Не выйдет с подкопом, Роберт. У нас просто не хватит времени провести мину под стеной наружу.
— И не надо. Я знаю, где они начали подкоп. Под Белой башней. Мы же сами подводили контрмину. Помнишь, девочка? Когда ребята из команды Анжелотти устроили эту штуку с медведем.
Де Ла Марш оторопело взглянул на рассказчика; граф Оксфорд поперхнулся глотком вина; Флора подскочила:
— Вы мне ничего не рассказывали. Что за медведь?
— Да это было дня через три после Охоты, — скорчила гримаску Аш. — Тогда тушеная медвежатина еще не казалась слишком соблазнительным блюдом. Вот в зверинце Карла и остался медведь.
Роберт Ансельм подхватил:
— Ребята Анжелотти расслышали, что визиготы ведут мину под стену. Крысоголовые прокладывали туннель, подпирая его деревянными слегами. Собирались потом поджечь подпорки, чтоб, когда они рухнут, все сооружение провалилось вместе со стеной. Ну, инженеры Анжелотти заложили контрмину и в один прекрасный день вывели ее в их туннель, а ночью, когда они начали работы, выпустили туда медведя из зверинца.
Аш нахмурилась, припоминая:
— Не просто выпустили, кажется…
— Да, еще утащили из аббатского садика пару ульев. Протолкнули мишку в тоннель, — ухмыльнулся Роберт, — скинули следом ульи и, понятно, поскорее захреначили отверстие…
Лицо Флоры перекосилось: как видно, она представила себе людей в темноте, пчел и взбесившегося зверя.
— Иисусе!
Ее восклицание потонуло в хохоте военных.
— Мы все смотрели, как они вылетели с того конца, — признался Роберт. — А следом медведь! И пчелки! Они запечатали выход и больше туда не совались. Но мы легко могли бы открыть проход. Подобрать трупы…
Хохот вдруг показался Аш грубым и мрачным. Она увидело, как лицо Флоры исказилось отвращением, перестала смеяться…
Флориан опустила взгляд на корону в своих пальцах:
— Стоит попробовать. Надо занять их разговорами. Я бы не хотела увидеть новый штурм. Придется подумать, на какую приманку они клюнут. Скажем, что герцогиня выйдет к ним…. нет! Нет, — повторила Флора с непоколебимой твердостью. — Тут я решаю. Сообщите Агнцу, что я согласна встретиться с Гелимером.
Сорок восемь часов спустя, на самое Рождество, герцогиня Бургундии в сопровождении английского графа Оксфорда и капитан-генерала своего войска и под охраной янычарского войска и телохранителей-наемников встретилась для переговоров с королем-калифом Гелимером, которого сопровождали визиготские офицеры и представители союзных визиготской империи государств.
Туннель пропах потом, засохшей кровью, гнилью и мочой: светильники задыхались и чадили в душной сырости.
Аш не снимала руки с рукояти боевого молота, засунутого за пояс: в такой тесноте, чем короче оружие, тем легче развернуться. Она непрестанно стреляла глазами по сторонам — за два дня туннель в отчаянной спешке успели немного расширить, и свежее дерево опор светлело по сторонам и нависало над головой в каких-нибудь восемнадцати дюймах.
Анжелотти, рядом с которым стояли Джасси и один из визиготских инженеров, ободряюще кивнул ей:
— Продержится, босс.
— Если что-нибудь свалится мне на голову, пострадает твоя задница…— рассеянно проговорила Аш, знаком приказывая Роберту поднять повыше фонарь и прислушиваясь к доносившимся с дальнего конца подкопа голосам. От промозглого холода по спине под панцирем гуляли мурашки.
«Надеюсь, хотя бы, раз Флориан с нами, в мелких чудесах недостатка не будет…
Проклятье. Им и священники не понадобятся. Стоит только прихватить с собой голема-землекопа — тысячи тон земли рухнут сверху…»
Она закусила губу — крепко и вполне сознательно. Вопрос едва не сорвался с губ: «Расположение визиготских войск? Командования?»
Но ему и знать неоткуда. Курьеры нескоро добираются отсюда до Карфагена. Раз Фарис не говорит с каменным големом, ему неоткуда знать положение в ее лагере, он не сумеет дать тактический совет. Совершенно бесполезно говорить с Годфри.
Просто очень хочется…
— Там он? — тихо спросил Роберт Ансельм. Под ногами похрустывала галька. Аш прищурилась, всматриваясь в темноту. Голоса, звучавшие впереди, смолкли.
С того конца тоннеля пролился холодный голубой свет. Рабы визиготов открыли стеклянные шары с греческим огнем, маленькие, не больше кулака Аш. В этом мерцании она различила сперва легкий белый пух волос на головах, а затем и знакомые лица невысоко над землей — рабы стояли на коленях по сторонам прохода. Между их рядами возвышались мужчины в кольчугах и роскошных плащах, и среди них выделялся один, в отороченной мехом и расшитой золотыми бусинами мантии, золотые бусины блестят и в бороде: король-калиф Гелимер. Он замер в настороженной неподвижности.
— Подтверждаю, — проговорила она. — Давай остальных. Он здесь.
Знамена не поместились бы под низкими сводами, но на каждом плаще блестели в холодном свете гербы. Надвратная решетка Гелимера, медная голова Фарис, зубчатое белое колесо на черном поле, двуглавый черный орел на золотом. Французские лилии, рассеченные белой и голубой полосами.
Черный двуглавый орел! Аш отыскала взглядом лицо Фридриха Габсбургского.
Насколько она могла видеть, императора Святой Римской империи сопровождал только один человек: высокий германский рыцарь в кольчуге, вооруженный булавой. Перехватив ее взгляд, Фридрих улыбнулся сухой короткой усмешкой. Нашествие и поражение не изменили его: все то же лицо, что тогда, под Нейсом…
— Собственной персоной? Вот сукин сын… — Аш шагнула в сторону, пропуская вперед турецкий конвой де Вира. Янычары выстроились вдоль стен по трое, и между их рядами вперед выступила Флора дель Гиз, окруженная отрядом стражи из Лазоревого Льва: два десятка воинов в кольчугах и саладах, не закрывающих лиц. Бургундцы держались по сторонам сзади. Аш локтем чувствовала локоть Флоры. Полковник Баязет с переводчиком шли рядом с другой стороны, а в затылок дышал Джон де Вир. Перед глазами Аш вдруг вспыхнуло видение: герцог Карл под Оксоном, с пронзенной дротиком грудью, из-под выпуклых пластин кирасы сочится кровь. Ее пробил пот, в ладонях забился пульс.
Аш принялась за знакомую алхимию — превращение страха в боевую готовность: напрягая глаза в неестественном освещении, подсчитывала, сколько вражеских парламентеров вооружено мечами (практически бесполезными в свалке под низкой земляной крышей), сколько — булавами, пиками и чеканами, сколько из людей Гелимера снаряжены в полные доспехи — все! — и с кого в случае чего начинать.
Кто-то из бургундцев у нее за спиной грязно выругался. Когда шествие остановилась, Аш вопросительно оглянулась на него.
— Это же Шарль де Амбуаз, note 102 — пояснил бургундец, Лакомб, указывая на человека с французским гербом. — Правитель Шампани, а ублюдочный жополиз рядом — тот самый, что предал дружбу герцога Карла, — Филип де Комин.
Высокий светловолосый бургундский рыцарь только что не сплюнул на землю при этом имени. Аш кивнула ему, как своему, и негромко попросила:
— Глаз него не спускай. Если двинется, предупреди…
И шагнула вперед, обогнав Флору, между безупречных и бессловесных янычар.
— Мы явились сюда, чтобы вступить в переговоры с королем-калифом, — ее голос глухо звучал в замкнутом пространстве, — а не с половиной лордов Франции и Германии! На то мы не давали своего согласия! Мы уходим.
«Вряд ли можно надеяться на такую удачу: раскрутить новый этап переговоров насчет переговоров еще на пару дней…»
Французский рыцарь, стоявший рядом с маленьким смуглым человечком, в котором Аш, по прошлым визитам ко двору Карла, узнала де Комина, изящно поклонился и непринужденно проговорил:
— Меня зовут де Амбуаз. Мой повелитель Людовик послал меня служить королю-калифу. Я присутствую здесь, дабы подтвердить ее милости герцогине выгоды и блага Рах Karthagiensis. Как и милорд Габсбург, благородный Фридрих.
Шарль де Амбуаз открыто и дружелюбно улыбнулся Аш. Она ответила короткой усмешкой:
— Вы присутствуете здесь как шпион Луи. Как и милорд Фридрих Габсбург, вы желаете видеть, выстоит ли Бургундия против короля-калифа. В каковом случае я посоветовала бы королю-калифу остерегаться удара в спину.
Аш спокойно любовалась, как занервничал Амбуаз.
«Чем больше недоверия удастся посеять среди врагов, тем лучше для нас…»
Перед ней и Флорой располагалось только шестеро янычар — для большего не было место в тесном туннеле. Аш смотрела через их кольчужные плечи — плечи людей, согласившихся стать живыми щитами, — и видела бородатое лицо Гелимера, освещенное голубым сиянием греческого огня.
Совершенно бесстрастное. Ни гнева, ни колебаний. Он казался старше, чем тогда, в Карфагене, и более воинственным. От носа к губам пролегли глубокие морщины, а под мантией скрывалась длинная кольчуга и панцирь.
Резкий свет и холодная темнота кругом — темнота подкопа не слишком отличается от темноты карфагенского дворца, с нависшими над ней Устами Бога, готовыми разлететься и рухнуть от сотрясения земли. При виде Гелимера Аш почувствовала боль: не зрелище удирающего со своего трона калифа встало перед ней, а видение мертвого Годфри Максимилиана.
— Где герцогиня Бургундии? — легкий тенор Гелимера под нависающим сводом тоже звучал глухо.
Флора, из-за плеча Аш, сухо отозвалась:
— Перед вашими глазами.
Взгляд короля-калифа с усилием оторвался от лица Аш и обратился на высокую женщину в плаще и венце из оленьих рогов. Он заговорил:
— Фортуна войны требует от меня вашей смерти. Однако жестокость мне чужда. Сдайте мне Бургундию, и я пощажу ваших крестьян и горожан. Умрете только вы. За свой народ, герцогиня.
Флора рассмеялась. Аш видела, как поражен Гелимер. В смехе Флоры не было горечи: так смеялся когда-то отрядный лекарь после двух-трех фляжек вина: густым и приятным для уха хрипловатым контральто.
— Сдаться ? После того, как отстояли город? Идите вы! — весело воскликнула Флора. — Я — лекарь отряда наемников. Я не раз видела, что творится в городах, открывших ворота врагу. Для моих горожан, пока не подписан мирный договор, безопаснее оставаться под защитой стен.
Гелимер снова метнул взгляд на Аш, перевел его на лица бургундских рыцарей…
— И у вас не нашлось лучшего предводителя, чем эта… женщина.
Ответом ему было молчание. Но не из страха или неуверенности. Мгновенный взгляд через плечо убедил Аш, что на всех лицах выражалось единодушное презрение.
— Она отличается мудростью и доблестью, — с убийственной вежливостью отозвался наконец граф Оксфорд. — Синьоры, о чем вы желали беседовать с герцогиней?
Аш решила, что ей, рядом с любезным иноземным графом, подобает роль грубоватого вояки, и громко выкрикнула:
— Если им больше нечего предложить, так не о чем и беседовать! Это же несерьезно. Валим домой!
Де Вир исподволь понимающе подмигнул ей.
— Посадите на цепь свою Львицу, — презрительно бросил Оксфорду король-калиф. Аш видела, как мечется его взгляд: от англичанина к бургундской знати за его спиной, от полковника-турка к Флоре дель Гиз.
«Ищет главного», — сообразила она.
Как он рассуждает: англичанин? Только не в Бургундии. Бургундец? Но который? Оливер де Ла Марш, оставшийся в городе?
И тут она заметила, как взгляд прищуренных глазок Гелимера переметнулся на лица французов, и потом на Габсбурга. Всего на мгновенье он выдал себя.
Благослови тебя Бог, Джон де Вир! Во всем ты был прав. Ему нужна Бургундия, но не меньше нужно показать им, что он нас не боится!
Аш усмехнулась про себя и обернулась, чтобы послать ободряющую улыбку Флориан. Она шепнула на ухо подруге, касаясь губами мягких волос под обручем из оленьего рога:
— Лучше бы Гелимеру просто наваливать трупы горами, а не начинать торговаться — а он промахнулся, и теперь они следят за ним, как стервятники, выжидая его слабости.
— Удастся ли заставить его продолжать, Аш?
Она взглянула в лицо Гелимера, живо припомнив скачку по заснеженной пустыне: этот человек и рядом его сын… его сын… как же звали мальчишку? И идет ли еще снег в Карфагене?
Аш жестко рассудила:
— Он в порядке, когда речь идет об армиях. Может, три месяца назад он и взялся за дело не по своим силам — но если бы речь шла только о том, чтобы командовать генералами и легионами, он мог бы выиграть. Если бы не темнота и не холод. Я не знаю, много ли ему известно. Думаю, если дать ему хоть полшанса, он только обрадуется отсрочке.
— Тяните время, — шепнула Флора. — Надо болтать, сколько получится.
Калиф визиготов, обернувшись, слушал человека, шептавшего что-то из-за его плеча, и, по-видимому, не слышал Аш. Он коротко кивнул. Согревшийся от множества сгрудившихся в тесноте тел воздух вдруг застрял у Аш в горле. Коленопреклоненные рабы, державшие светящиеся шары в ажурных железных клетках, казались очень бледными в голубом сиянии, на обветренных лицах топорщились светлые ресницы и брови.
Толпа вооруженных мужчин раздалась, пропуская кого-то вперед из задних рядов отряда короля-калифа. Аш не сразу различила лицо в блеске кольчуг, шлемов и гербов.
Греческий огонь отразился в водопаде волос цвета свежей золы — в этом свете их серебряное сияние померкло. Аш смотрела в знакомое лицо.
— Фарис. — Она улыбнулась в знак приветствия. Женщина не ответила. Темные глаза на безупречном лице смотрели сквозь Аш. Пустота ее взгляда заставила Аш сдвинуть брови. Она уже готова была заговорить, когда заметила, что король-калиф Гелимер, хоть и кажется увлеченным беседой с советником, внимательнейшим образом следит за ней. Встревоженная, она удовольствовалась новым кивком, которого Фарис по-прежнему не заметила. За поясом у визиготки поверх лат и черной накидки, виднелась рукоять кинжала. Если и был меч, Аш не сумела высмотреть его за тесно сгрудившимися телами.
«Почему Гелимер наблюдает за мной ? Ему бы смотреть на герцогиню…
Какая-то хитрость, готовится покушение на Флориан?» Аш потянула носом воздух. Если за передовыми воинами скрываются аркебузиры, запах горящего фитиля должен почувствоваться. Взгляд уловил какое-то движение, и рука тут же легла на рукоять меча. Аш застыла.
Вслед за Фарис сквозь толпу визиготов протолкались двое священников. Они поддерживали под локти высокого жидкобородого амира, мужчину со спутанными седыми волосами и взглядом испуганной совы. За ними, спотыкаясь, пробирался пухлотелый врач-итальянец — Аш узнала Аннибале Вальзачи. И амир — Леофрик!
— Зеленый Христос!.. — Аш только тогда заметила, что стискивает руку Флоры, когда герцогиня поморщилась.
— Это тот амир, что держал тебя в плену? Хозяин каменного голема?
— Да… Ты ведь в Карфагене с ним не сталкивалась? Да, он. — Аш не сводила глаз с лица старика, оказавшегося в пяти ярдах от нее. — Это он.
«Мало сестры, еще и этот…»
Глубоко под ложечкой возникла боль. Пролеты лестницы, камера, кровь, боль проникающих в тело пальцев — все вырвалось на свободу, раздвигая слои памяти. Аш загнала боль внутрь, не позволив ей отразиться на лице.
На Леофрике была накинута поверх кольчуги роскошная меховая мантия визиготского владыки. Он, казалось, не замечал вцепившихся в его локти священников, смотрел на Аш и недоуменно хмурил брови.
— Приветствую вас, милорд, — она сама услышала хрипотцу в своем голосе.
Джон де Вир поощрительно прошептал над ухом:
— Хорошо, говорите, мадам. Все это дает нам лишнее время.
За спиной лорда-амира пред визиготскими воинами стояло двое рабов: ребенок и толстая женщина. Ни ту, ни другую Аш не могла рассмотреть отчетливо. Девочка баюкала что-то в подоле грязной рубашонки, взрослая женщина пускала слюни.
В жестоком холодном белом сиянии взгляд Леофрика сфокусировался на Аш. Его лицо исказилось. Тишину прорезал вопль:
— Дьяволы! Великие дьяволы! Нас всех погубят великие дьяволы!
Строй янычар перед Аш не дрогнул, только в осанке проявилась напряженная бдительность. Флориан казалась ошеломленной, да и де Вир, хоть и не изменился в лице, но Аш видела, как он поражен. Она взглянула на короля-калифа: на лице визиготского правителя ни малейшего удивления — он явно ожидал чего-то в этом роде.
— Глава Дома Леофриков нездоров, — заметил Гелимер. — В противном случае он сам принес бы вам извинения за свою вспышку.
— Ее спросите! — Леофрик с мольбой рванулся к Гелимеру; священники крепче вцепились в его локти. — Мой повелитель, я не безумен! Спросите у нее. Аш тоже слышала их. Она тоже одна из моих дочерей, Аш слышит их, как и эта…
— Нет, — голос Фарис прорезал его речь, оборвав поток слов. — Я больше не слышу machina rei militaris. Я стала глуха к ее голосу.
Аш потрясение уставилась на нее. Визиготка отвела взгляд.
Аш больше не сомневалась: лжет!
— Ты говорила, что она больше не обращается к каменному голему, — шепнула Флора, словно с сожалением признавала печальный факт.
— Но не потому, что не может, — бросила в ответ Аш, не спуская глаз с Гелимера и замечая, как он морщится, поглядывая на французских эмиссаров. Фридрих Габсбург чуть улыбался: эту высокомерную расчетливую улыбку Аш хорошо помнила с лета под Нейсом; а вот он поймал ее взгляд и слегка приподнял бровь…
— Однако к делу, господа, — Гелимер уперся взглядом в лицо Флоры. — Бургундская ведьма…
Не слыша его, амир Леофрик рассуждал вслух:
— Где же я ошибся?
Флора, которая, по-видимому уже приготовила достойный герцогини ответ, замолчала, не начав. Совсем по-лекарски она уперла кулаки в бока и набросилась на визигота:
— И в чем же вы ошиблись?
Аш выглядывала из-за плеча янычара. Почему-то в пронзительном сиянии греческого огня очень трудно было сосредоточиться на лице Леофрика. Было в этом лице что-то, заставившее ее содрогнуться: взрослые люди в здравом уме так не смотрят. Опять вспомнился Карфаген, Аш захлестнула волна противоречивых чувств: отвращение, жалость и ненависть…
«Он не в себе. Что-то произошло с ним после моего побега. Совершенно не в себе…»
Она отделила чувства от разума, заставила себя думать только о темном тоннеле, разбираться в сумятице голосов и движений.
Леофрик опустил взгляд на девочку-рабыню, стоявшую перед ним, вырвал руку из хватки одного из священников и выхватил у ребенка пятнистую бело-бурую крыску, поднял в ладони и уставился в рубиновые глазки:
— Я все спрашиваю себя — в чем же я ошибся?
Дитя — теперь Аш уверенно узнала Виоланту, чуть подросшую и похудевшую, — подняла руки, потянулась за зверьком. Когда крыса повисла в воздухе, подергивая хвостом и изгибаясь, чтобы лизнуть пальцы девочки, Аш узнала и ее.
Аш почувствовала на себе взгляд: Гелимер снова смотрел на нее с расчетливым настороженным вниманием.
— А, зараза! — выдохнула Аш.
По знаку Гелимера два священника снова обступили Леофрика. Вальзаччи потянулся к его руке, отстраняясь от прикосновений зверька.
Седой старик рассеянно возвратил крысу рабыне.
— Повелитель калиф, — начал он, — опасность…
— За безумием ты скрываешь измену, — перебил его король-калиф, перейдя на беглую карфагенскую латынь, которую, по мнению Аш, могла разобрать только она сама да де Вир, не считая, конечно, свиты визиготов. — Если, чтобы заставить тебя замолчать, придется тебя убить, я это сделаю!
— Я не безумен, — отвечал Леофрик на том же языке. Аш видела озадаченные лица Фридриха и де Амбуаза; второй француз, Комин, загадочно улыбался.
Она оглянулась на де Вира. Англичанин кивнул. Аш дождалась, пока взгляды французов и германцев обратятся к ней и начала отстегивать ремень салада. «Пора помешать кашу в горшке!» Она сняла шлем и тряхнула короткими локонами, показывая себя визиготскому отряду.
— Великий боже, они близнецы! — воскликнул Шарль де Амбуаз. — Бургундская наемница и генерал визиготов? Голоса, лица… что же это?!
— Сестры, как я слышал, — отрывисто вставил де Комин, устремив взгляд на короля-калифа. — Лорд Гелимер, его милость король Франции захочет также узнать, почему ваши генералы сражаются в этой войне на обеих сторонах! Если это война, а не интрига, направленная против Франции!
— Эта женщина, Аш, — отступница, — пренебрежительно бросил Гелимер.
— Вот как? — голос Шарля де Амбуаза прозвучал так оглушительно, что маленькая рабыня съежилась и прижала к груди пестрого зверька. Француз просто кричал на короля-калифа: — Неужто? И что я должен сказать моему повелителю Людовику? Что вы в заговоре с Бургундией и что эта притворная война ведется вами на две стороны! Что Бургундия, исконый враг Франции — ваша союзница! И, хуже того, — француз выбросил руку, указывая на Джона де Вира, — во всем этом участвуют англичане!
Аш прыснула. Никто не услышал ее в хохоте, насмешках и поздравлениях де Виру, в кошачьем концерте, который устроило копье Томаса Рочестера, пока его командир утирал слезы, рыдая от смеха.
Флора повела плечом:
— Я что-нибудь придумаю, Аш. Забудь ты об этом олене. Где можно назначить место встречи?
— На мосту, — предложил Джон де Вир. — Остались еще целые мосты? Это была бы нейтральная территория…
— Нет! — зарычал Ла Марш. — Нет!
— Безумие, милорд! — воскликнул Филип Тернан. — Нам ли не знать, какое предательское место — мосты! Дед покойного герцога, герцог Иоанн, был предательски убит на мосту во время перемирия, тем порождением французской шлюхи. note 101 Они отрубили ему правую руку, подлые изменники.
— О! — Де Вир приподнял светлую бровь. — Значит, мост отпадает.
Аш пришлось закашляться, чтобы скрыть неуместное хихиканье.
— Где же тогда? Только не на открытом месте. Даже если Гелимер будет стоять рядом, им стоит поточнее навести метатель греческого огня, чтобы добраться до нас прежде, чем мы скроемся за стенами.
Молчание, только стреляют угольки в камине. Роберт Ансельм вдруг рассмеялся. Аш покосилась на него:
— Выкладывай. Надумал чего-нибудь?
Роберт перевел взгляд с нее на де Вира и поднялся на ноги. Давно не бритая макушка блестела. Он переспросил:
— Вам нужно укрытие, босс, так ведь?
Полковник Баязет быстро сказал что-то своему переводчику. Войник не успел открыть рот, как Роберт понимающе кивнул:
— Верно, ваши ребята в Мореа пару раз так делали. Выстроить крошечную крепость на ничейной земле, чтоб парламентеры в ней и встречались. Если кто-то нарушит перемирие, так уж погибнут и те, и эти. — Ансельм дернул плечом. — Не пройдет, баши. Они могут достать нас по дороге, туда или обратно.
Турок вскинул руки:
— Что, план?
— Встретиться под землей. В подкопе.
— В под… — Аш не договорила. Роберт Ансельм смотрел ей прямо в глаза. И вином от него вроде не пахло, даже той перебродившей мерзостью, которую подручные Генри Бранта стряпали из свиных помоев. Он стоял, не склоняя головы.
Аш задумалась: «Неужели это ради де Вира, старого босса? Или он наконец собрался шевельнуть пальцем в мою пользу? Да как бы там ни было, мне-то какое дело? — А вот и дело. Я бы предпочла, чтобы он старался ради меня».
— Подкоп… — повторила она задумчиво. — Ты предлагаешь встретиться с визиготами в туннеле…
На этот раз рассмеялся де Вир, и Джон присоединился к старшему брату. Виконт Бомон весело подхватил по-английски:
— И попросить их подождать с переговорами, пока мы прокопаем подходящий подземный ход, не так ли, мастер Ансельм?
Ансельм опустил руку на рукоять меча и взглянул на Аш. Она кивнула.
Роберт добавил:
— Гелимер не решится прибегнуть к артиллерии. Провалится свод… — он хлопнул ладонью о ладонь, поясняя свою мысль. — …и все покойники. А сражение в тоннеле превратится в кровавую баню, с тем же результатом: никто не выйдет оттуда живым, не исключая и Гелимера. Возьмем с собой турецкого полковника, и считай, мы надежно прикрыты.
Загудели голоса: военный совет погрузился в обсуждение предложенного плана. Аш покосилась на Ансельма: Роберт смотрел на нее — на нее, а не на Оксфорда. Она снова кивнула ему:
— Только не Флориан. Этого достаточно, чтобы прикрыть тебя, меня, де Ла Марша, но только не герцогиню. По крайней мере… — Аш радостно вскинулась, осененная новой идеей, — не в первый раз. Так и скажем Гелимеру. Сегодня у нас что, двадцать третье? Три-четыре дня протянем, до Рождества, а то и дольше. Мы выигрываем время… и выиграем еще, если сумеем убедить Гелимера, что Флориан появится после начала переговоров.
Эти мысли вслух оборвала Флора:
— Если бы это ты сидела там, под стенами, наверняка атаковала бы, чтоб поторопить нас с началом переговоров.
— Да и Гелимер не глупей меня. Людей мы потеряем. — Озабоченное выражение на ее лице сменилось досадой, и Аш снова повернулась к Ансельму. — Не выйдет с подкопом, Роберт. У нас просто не хватит времени провести мину под стеной наружу.
— И не надо. Я знаю, где они начали подкоп. Под Белой башней. Мы же сами подводили контрмину. Помнишь, девочка? Когда ребята из команды Анжелотти устроили эту штуку с медведем.
Де Ла Марш оторопело взглянул на рассказчика; граф Оксфорд поперхнулся глотком вина; Флора подскочила:
— Вы мне ничего не рассказывали. Что за медведь?
— Да это было дня через три после Охоты, — скорчила гримаску Аш. — Тогда тушеная медвежатина еще не казалась слишком соблазнительным блюдом. Вот в зверинце Карла и остался медведь.
Роберт Ансельм подхватил:
— Ребята Анжелотти расслышали, что визиготы ведут мину под стену. Крысоголовые прокладывали туннель, подпирая его деревянными слегами. Собирались потом поджечь подпорки, чтоб, когда они рухнут, все сооружение провалилось вместе со стеной. Ну, инженеры Анжелотти заложили контрмину и в один прекрасный день вывели ее в их туннель, а ночью, когда они начали работы, выпустили туда медведя из зверинца.
Аш нахмурилась, припоминая:
— Не просто выпустили, кажется…
— Да, еще утащили из аббатского садика пару ульев. Протолкнули мишку в тоннель, — ухмыльнулся Роберт, — скинули следом ульи и, понятно, поскорее захреначили отверстие…
Лицо Флоры перекосилось: как видно, она представила себе людей в темноте, пчел и взбесившегося зверя.
— Иисусе!
Ее восклицание потонуло в хохоте военных.
— Мы все смотрели, как они вылетели с того конца, — признался Роберт. — А следом медведь! И пчелки! Они запечатали выход и больше туда не совались. Но мы легко могли бы открыть проход. Подобрать трупы…
Хохот вдруг показался Аш грубым и мрачным. Она увидело, как лицо Флоры исказилось отвращением, перестала смеяться…
Флориан опустила взгляд на корону в своих пальцах:
— Стоит попробовать. Надо занять их разговорами. Я бы не хотела увидеть новый штурм. Придется подумать, на какую приманку они клюнут. Скажем, что герцогиня выйдет к ним…. нет! Нет, — повторила Флора с непоколебимой твердостью. — Тут я решаю. Сообщите Агнцу, что я согласна встретиться с Гелимером.
Сорок восемь часов спустя, на самое Рождество, герцогиня Бургундии в сопровождении английского графа Оксфорда и капитан-генерала своего войска и под охраной янычарского войска и телохранителей-наемников встретилась для переговоров с королем-калифом Гелимером, которого сопровождали визиготские офицеры и представители союзных визиготской империи государств.
Туннель пропах потом, засохшей кровью, гнилью и мочой: светильники задыхались и чадили в душной сырости.
Аш не снимала руки с рукояти боевого молота, засунутого за пояс: в такой тесноте, чем короче оружие, тем легче развернуться. Она непрестанно стреляла глазами по сторонам — за два дня туннель в отчаянной спешке успели немного расширить, и свежее дерево опор светлело по сторонам и нависало над головой в каких-нибудь восемнадцати дюймах.
Анжелотти, рядом с которым стояли Джасси и один из визиготских инженеров, ободряюще кивнул ей:
— Продержится, босс.
— Если что-нибудь свалится мне на голову, пострадает твоя задница…— рассеянно проговорила Аш, знаком приказывая Роберту поднять повыше фонарь и прислушиваясь к доносившимся с дальнего конца подкопа голосам. От промозглого холода по спине под панцирем гуляли мурашки.
«Надеюсь, хотя бы, раз Флориан с нами, в мелких чудесах недостатка не будет…
Проклятье. Им и священники не понадобятся. Стоит только прихватить с собой голема-землекопа — тысячи тон земли рухнут сверху…»
Она закусила губу — крепко и вполне сознательно. Вопрос едва не сорвался с губ: «Расположение визиготских войск? Командования?»
Но ему и знать неоткуда. Курьеры нескоро добираются отсюда до Карфагена. Раз Фарис не говорит с каменным големом, ему неоткуда знать положение в ее лагере, он не сумеет дать тактический совет. Совершенно бесполезно говорить с Годфри.
Просто очень хочется…
— Там он? — тихо спросил Роберт Ансельм. Под ногами похрустывала галька. Аш прищурилась, всматриваясь в темноту. Голоса, звучавшие впереди, смолкли.
С того конца тоннеля пролился холодный голубой свет. Рабы визиготов открыли стеклянные шары с греческим огнем, маленькие, не больше кулака Аш. В этом мерцании она различила сперва легкий белый пух волос на головах, а затем и знакомые лица невысоко над землей — рабы стояли на коленях по сторонам прохода. Между их рядами возвышались мужчины в кольчугах и роскошных плащах, и среди них выделялся один, в отороченной мехом и расшитой золотыми бусинами мантии, золотые бусины блестят и в бороде: король-калиф Гелимер. Он замер в настороженной неподвижности.
— Подтверждаю, — проговорила она. — Давай остальных. Он здесь.
Знамена не поместились бы под низкими сводами, но на каждом плаще блестели в холодном свете гербы. Надвратная решетка Гелимера, медная голова Фарис, зубчатое белое колесо на черном поле, двуглавый черный орел на золотом. Французские лилии, рассеченные белой и голубой полосами.
Черный двуглавый орел! Аш отыскала взглядом лицо Фридриха Габсбургского.
Насколько она могла видеть, императора Святой Римской империи сопровождал только один человек: высокий германский рыцарь в кольчуге, вооруженный булавой. Перехватив ее взгляд, Фридрих улыбнулся сухой короткой усмешкой. Нашествие и поражение не изменили его: все то же лицо, что тогда, под Нейсом…
— Собственной персоной? Вот сукин сын… — Аш шагнула в сторону, пропуская вперед турецкий конвой де Вира. Янычары выстроились вдоль стен по трое, и между их рядами вперед выступила Флора дель Гиз, окруженная отрядом стражи из Лазоревого Льва: два десятка воинов в кольчугах и саладах, не закрывающих лиц. Бургундцы держались по сторонам сзади. Аш локтем чувствовала локоть Флоры. Полковник Баязет с переводчиком шли рядом с другой стороны, а в затылок дышал Джон де Вир. Перед глазами Аш вдруг вспыхнуло видение: герцог Карл под Оксоном, с пронзенной дротиком грудью, из-под выпуклых пластин кирасы сочится кровь. Ее пробил пот, в ладонях забился пульс.
Аш принялась за знакомую алхимию — превращение страха в боевую готовность: напрягая глаза в неестественном освещении, подсчитывала, сколько вражеских парламентеров вооружено мечами (практически бесполезными в свалке под низкой земляной крышей), сколько — булавами, пиками и чеканами, сколько из людей Гелимера снаряжены в полные доспехи — все! — и с кого в случае чего начинать.
Кто-то из бургундцев у нее за спиной грязно выругался. Когда шествие остановилась, Аш вопросительно оглянулась на него.
— Это же Шарль де Амбуаз, note 102 — пояснил бургундец, Лакомб, указывая на человека с французским гербом. — Правитель Шампани, а ублюдочный жополиз рядом — тот самый, что предал дружбу герцога Карла, — Филип де Комин.
Высокий светловолосый бургундский рыцарь только что не сплюнул на землю при этом имени. Аш кивнула ему, как своему, и негромко попросила:
— Глаз него не спускай. Если двинется, предупреди…
И шагнула вперед, обогнав Флору, между безупречных и бессловесных янычар.
— Мы явились сюда, чтобы вступить в переговоры с королем-калифом, — ее голос глухо звучал в замкнутом пространстве, — а не с половиной лордов Франции и Германии! На то мы не давали своего согласия! Мы уходим.
«Вряд ли можно надеяться на такую удачу: раскрутить новый этап переговоров насчет переговоров еще на пару дней…»
Французский рыцарь, стоявший рядом с маленьким смуглым человечком, в котором Аш, по прошлым визитам ко двору Карла, узнала де Комина, изящно поклонился и непринужденно проговорил:
— Меня зовут де Амбуаз. Мой повелитель Людовик послал меня служить королю-калифу. Я присутствую здесь, дабы подтвердить ее милости герцогине выгоды и блага Рах Karthagiensis. Как и милорд Габсбург, благородный Фридрих.
Шарль де Амбуаз открыто и дружелюбно улыбнулся Аш. Она ответила короткой усмешкой:
— Вы присутствуете здесь как шпион Луи. Как и милорд Фридрих Габсбург, вы желаете видеть, выстоит ли Бургундия против короля-калифа. В каковом случае я посоветовала бы королю-калифу остерегаться удара в спину.
Аш спокойно любовалась, как занервничал Амбуаз.
«Чем больше недоверия удастся посеять среди врагов, тем лучше для нас…»
Перед ней и Флорой располагалось только шестеро янычар — для большего не было место в тесном туннеле. Аш смотрела через их кольчужные плечи — плечи людей, согласившихся стать живыми щитами, — и видела бородатое лицо Гелимера, освещенное голубым сиянием греческого огня.
Совершенно бесстрастное. Ни гнева, ни колебаний. Он казался старше, чем тогда, в Карфагене, и более воинственным. От носа к губам пролегли глубокие морщины, а под мантией скрывалась длинная кольчуга и панцирь.
Резкий свет и холодная темнота кругом — темнота подкопа не слишком отличается от темноты карфагенского дворца, с нависшими над ней Устами Бога, готовыми разлететься и рухнуть от сотрясения земли. При виде Гелимера Аш почувствовала боль: не зрелище удирающего со своего трона калифа встало перед ней, а видение мертвого Годфри Максимилиана.
— Где герцогиня Бургундии? — легкий тенор Гелимера под нависающим сводом тоже звучал глухо.
Флора, из-за плеча Аш, сухо отозвалась:
— Перед вашими глазами.
Взгляд короля-калифа с усилием оторвался от лица Аш и обратился на высокую женщину в плаще и венце из оленьих рогов. Он заговорил:
— Фортуна войны требует от меня вашей смерти. Однако жестокость мне чужда. Сдайте мне Бургундию, и я пощажу ваших крестьян и горожан. Умрете только вы. За свой народ, герцогиня.
Флора рассмеялась. Аш видела, как поражен Гелимер. В смехе Флоры не было горечи: так смеялся когда-то отрядный лекарь после двух-трех фляжек вина: густым и приятным для уха хрипловатым контральто.
— Сдаться ? После того, как отстояли город? Идите вы! — весело воскликнула Флора. — Я — лекарь отряда наемников. Я не раз видела, что творится в городах, открывших ворота врагу. Для моих горожан, пока не подписан мирный договор, безопаснее оставаться под защитой стен.
Гелимер снова метнул взгляд на Аш, перевел его на лица бургундских рыцарей…
— И у вас не нашлось лучшего предводителя, чем эта… женщина.
Ответом ему было молчание. Но не из страха или неуверенности. Мгновенный взгляд через плечо убедил Аш, что на всех лицах выражалось единодушное презрение.
— Она отличается мудростью и доблестью, — с убийственной вежливостью отозвался наконец граф Оксфорд. — Синьоры, о чем вы желали беседовать с герцогиней?
Аш решила, что ей, рядом с любезным иноземным графом, подобает роль грубоватого вояки, и громко выкрикнула:
— Если им больше нечего предложить, так не о чем и беседовать! Это же несерьезно. Валим домой!
Де Вир исподволь понимающе подмигнул ей.
— Посадите на цепь свою Львицу, — презрительно бросил Оксфорду король-калиф. Аш видела, как мечется его взгляд: от англичанина к бургундской знати за его спиной, от полковника-турка к Флоре дель Гиз.
«Ищет главного», — сообразила она.
Как он рассуждает: англичанин? Только не в Бургундии. Бургундец? Но который? Оливер де Ла Марш, оставшийся в городе?
И тут она заметила, как взгляд прищуренных глазок Гелимера переметнулся на лица французов, и потом на Габсбурга. Всего на мгновенье он выдал себя.
Благослови тебя Бог, Джон де Вир! Во всем ты был прав. Ему нужна Бургундия, но не меньше нужно показать им, что он нас не боится!
Аш усмехнулась про себя и обернулась, чтобы послать ободряющую улыбку Флориан. Она шепнула на ухо подруге, касаясь губами мягких волос под обручем из оленьего рога:
— Лучше бы Гелимеру просто наваливать трупы горами, а не начинать торговаться — а он промахнулся, и теперь они следят за ним, как стервятники, выжидая его слабости.
— Удастся ли заставить его продолжать, Аш?
Она взглянула в лицо Гелимера, живо припомнив скачку по заснеженной пустыне: этот человек и рядом его сын… его сын… как же звали мальчишку? И идет ли еще снег в Карфагене?
Аш жестко рассудила:
— Он в порядке, когда речь идет об армиях. Может, три месяца назад он и взялся за дело не по своим силам — но если бы речь шла только о том, чтобы командовать генералами и легионами, он мог бы выиграть. Если бы не темнота и не холод. Я не знаю, много ли ему известно. Думаю, если дать ему хоть полшанса, он только обрадуется отсрочке.
— Тяните время, — шепнула Флора. — Надо болтать, сколько получится.
Калиф визиготов, обернувшись, слушал человека, шептавшего что-то из-за его плеча, и, по-видимому, не слышал Аш. Он коротко кивнул. Согревшийся от множества сгрудившихся в тесноте тел воздух вдруг застрял у Аш в горле. Коленопреклоненные рабы, державшие светящиеся шары в ажурных железных клетках, казались очень бледными в голубом сиянии, на обветренных лицах топорщились светлые ресницы и брови.
Толпа вооруженных мужчин раздалась, пропуская кого-то вперед из задних рядов отряда короля-калифа. Аш не сразу различила лицо в блеске кольчуг, шлемов и гербов.
Греческий огонь отразился в водопаде волос цвета свежей золы — в этом свете их серебряное сияние померкло. Аш смотрела в знакомое лицо.
— Фарис. — Она улыбнулась в знак приветствия. Женщина не ответила. Темные глаза на безупречном лице смотрели сквозь Аш. Пустота ее взгляда заставила Аш сдвинуть брови. Она уже готова была заговорить, когда заметила, что король-калиф Гелимер, хоть и кажется увлеченным беседой с советником, внимательнейшим образом следит за ней. Встревоженная, она удовольствовалась новым кивком, которого Фарис по-прежнему не заметила. За поясом у визиготки поверх лат и черной накидки, виднелась рукоять кинжала. Если и был меч, Аш не сумела высмотреть его за тесно сгрудившимися телами.
«Почему Гелимер наблюдает за мной ? Ему бы смотреть на герцогиню…
Какая-то хитрость, готовится покушение на Флориан?» Аш потянула носом воздух. Если за передовыми воинами скрываются аркебузиры, запах горящего фитиля должен почувствоваться. Взгляд уловил какое-то движение, и рука тут же легла на рукоять меча. Аш застыла.
Вслед за Фарис сквозь толпу визиготов протолкались двое священников. Они поддерживали под локти высокого жидкобородого амира, мужчину со спутанными седыми волосами и взглядом испуганной совы. За ними, спотыкаясь, пробирался пухлотелый врач-итальянец — Аш узнала Аннибале Вальзачи. И амир — Леофрик!
— Зеленый Христос!.. — Аш только тогда заметила, что стискивает руку Флоры, когда герцогиня поморщилась.
— Это тот амир, что держал тебя в плену? Хозяин каменного голема?
— Да… Ты ведь в Карфагене с ним не сталкивалась? Да, он. — Аш не сводила глаз с лица старика, оказавшегося в пяти ярдах от нее. — Это он.
«Мало сестры, еще и этот…»
Глубоко под ложечкой возникла боль. Пролеты лестницы, камера, кровь, боль проникающих в тело пальцев — все вырвалось на свободу, раздвигая слои памяти. Аш загнала боль внутрь, не позволив ей отразиться на лице.
На Леофрике была накинута поверх кольчуги роскошная меховая мантия визиготского владыки. Он, казалось, не замечал вцепившихся в его локти священников, смотрел на Аш и недоуменно хмурил брови.
— Приветствую вас, милорд, — она сама услышала хрипотцу в своем голосе.
Джон де Вир поощрительно прошептал над ухом:
— Хорошо, говорите, мадам. Все это дает нам лишнее время.
За спиной лорда-амира пред визиготскими воинами стояло двое рабов: ребенок и толстая женщина. Ни ту, ни другую Аш не могла рассмотреть отчетливо. Девочка баюкала что-то в подоле грязной рубашонки, взрослая женщина пускала слюни.
В жестоком холодном белом сиянии взгляд Леофрика сфокусировался на Аш. Его лицо исказилось. Тишину прорезал вопль:
— Дьяволы! Великие дьяволы! Нас всех погубят великие дьяволы!
4
Строй янычар перед Аш не дрогнул, только в осанке проявилась напряженная бдительность. Флориан казалась ошеломленной, да и де Вир, хоть и не изменился в лице, но Аш видела, как он поражен. Она взглянула на короля-калифа: на лице визиготского правителя ни малейшего удивления — он явно ожидал чего-то в этом роде.
— Глава Дома Леофриков нездоров, — заметил Гелимер. — В противном случае он сам принес бы вам извинения за свою вспышку.
— Ее спросите! — Леофрик с мольбой рванулся к Гелимеру; священники крепче вцепились в его локти. — Мой повелитель, я не безумен! Спросите у нее. Аш тоже слышала их. Она тоже одна из моих дочерей, Аш слышит их, как и эта…
— Нет, — голос Фарис прорезал его речь, оборвав поток слов. — Я больше не слышу machina rei militaris. Я стала глуха к ее голосу.
Аш потрясение уставилась на нее. Визиготка отвела взгляд.
Аш больше не сомневалась: лжет!
— Ты говорила, что она больше не обращается к каменному голему, — шепнула Флора, словно с сожалением признавала печальный факт.
— Но не потому, что не может, — бросила в ответ Аш, не спуская глаз с Гелимера и замечая, как он морщится, поглядывая на французских эмиссаров. Фридрих Габсбург чуть улыбался: эту высокомерную расчетливую улыбку Аш хорошо помнила с лета под Нейсом; а вот он поймал ее взгляд и слегка приподнял бровь…
— Однако к делу, господа, — Гелимер уперся взглядом в лицо Флоры. — Бургундская ведьма…
Не слыша его, амир Леофрик рассуждал вслух:
— Где же я ошибся?
Флора, которая, по-видимому уже приготовила достойный герцогини ответ, замолчала, не начав. Совсем по-лекарски она уперла кулаки в бока и набросилась на визигота:
— И в чем же вы ошиблись?
Аш выглядывала из-за плеча янычара. Почему-то в пронзительном сиянии греческого огня очень трудно было сосредоточиться на лице Леофрика. Было в этом лице что-то, заставившее ее содрогнуться: взрослые люди в здравом уме так не смотрят. Опять вспомнился Карфаген, Аш захлестнула волна противоречивых чувств: отвращение, жалость и ненависть…
«Он не в себе. Что-то произошло с ним после моего побега. Совершенно не в себе…»
Она отделила чувства от разума, заставила себя думать только о темном тоннеле, разбираться в сумятице голосов и движений.
Леофрик опустил взгляд на девочку-рабыню, стоявшую перед ним, вырвал руку из хватки одного из священников и выхватил у ребенка пятнистую бело-бурую крыску, поднял в ладони и уставился в рубиновые глазки:
— Я все спрашиваю себя — в чем же я ошибся?
Дитя — теперь Аш уверенно узнала Виоланту, чуть подросшую и похудевшую, — подняла руки, потянулась за зверьком. Когда крыса повисла в воздухе, подергивая хвостом и изгибаясь, чтобы лизнуть пальцы девочки, Аш узнала и ее.
Аш почувствовала на себе взгляд: Гелимер снова смотрел на нее с расчетливым настороженным вниманием.
— А, зараза! — выдохнула Аш.
По знаку Гелимера два священника снова обступили Леофрика. Вальзаччи потянулся к его руке, отстраняясь от прикосновений зверька.
Седой старик рассеянно возвратил крысу рабыне.
— Повелитель калиф, — начал он, — опасность…
— За безумием ты скрываешь измену, — перебил его король-калиф, перейдя на беглую карфагенскую латынь, которую, по мнению Аш, могла разобрать только она сама да де Вир, не считая, конечно, свиты визиготов. — Если, чтобы заставить тебя замолчать, придется тебя убить, я это сделаю!
— Я не безумен, — отвечал Леофрик на том же языке. Аш видела озадаченные лица Фридриха и де Амбуаза; второй француз, Комин, загадочно улыбался.
Она оглянулась на де Вира. Англичанин кивнул. Аш дождалась, пока взгляды французов и германцев обратятся к ней и начала отстегивать ремень салада. «Пора помешать кашу в горшке!» Она сняла шлем и тряхнула короткими локонами, показывая себя визиготскому отряду.
— Великий боже, они близнецы! — воскликнул Шарль де Амбуаз. — Бургундская наемница и генерал визиготов? Голоса, лица… что же это?!
— Сестры, как я слышал, — отрывисто вставил де Комин, устремив взгляд на короля-калифа. — Лорд Гелимер, его милость король Франции захочет также узнать, почему ваши генералы сражаются в этой войне на обеих сторонах! Если это война, а не интрига, направленная против Франции!
— Эта женщина, Аш, — отступница, — пренебрежительно бросил Гелимер.
— Вот как? — голос Шарля де Амбуаза прозвучал так оглушительно, что маленькая рабыня съежилась и прижала к груди пестрого зверька. Француз просто кричал на короля-калифа: — Неужто? И что я должен сказать моему повелителю Людовику? Что вы в заговоре с Бургундией и что эта притворная война ведется вами на две стороны! Что Бургундия, исконый враг Франции — ваша союзница! И, хуже того, — француз выбросил руку, указывая на Джона де Вира, — во всем этом участвуют англичане!
Аш прыснула. Никто не услышал ее в хохоте, насмешках и поздравлениях де Виру, в кошачьем концерте, который устроило копье Томаса Рочестера, пока его командир утирал слезы, рыдая от смеха.