Страница:
Оливер де Ла Марш хладнокровно кивнул.
— Траншеи очень важны, — Аш дождалась, пока внимание Флориан обратится на нее. — Это оборонительные сооружения. Оборонительные, не наступательные. Флориан, у них за спиной стоят Дикие Машины, подгоняют их. Нам нужно понять, почему они потратили сорок восемь часов на оборону, вместо того чтоб наступать?
Теперь Флориан тоже кивнула, пристально глядя на нее своими зелеными глазами, и Аш принялась выстукивать пальцами по столу, подчеркивая каждую мысль.
— Зачем копать? Почему не атаковать? Я, кажется, догадываюсь, и, если я права, у нас, возможно, еще будет немного времени.
В глазах Лакомба загорелась надежда. Аш присмотрелась к лицам других бургундских офицеров.
— Фарис прекратила штурм стен. Она уперлась на обстреле. Копает траншеи вокруг всего города, чтоб мне провалиться!
— Разве вы не слышите ее приказов, — перебил де Ла Марш. — Разве она не разговаривает с каменным големом, которого и вы слышите?
— Г… святой Годфри сказал мне, что больше не слышит ее. Если он не ошибается, она не обращалась к machina rei militaris со времени нашего с ней разговора в их лагере. Это было еще до того, как мы вошли в город. Это значит, что она больше не говорит с Карфагеном… и мне хочется верить, что я не ошиблась, что последняя атака на северо-западные ворота обошлась без каменного голема.
— Но ведь они почти взяли ворота! — возмутился престарелый камер-советник Тернан. — Что же это, удача безумной женщины?
— Не такой уж хитроумный был замысел! — Аш пришлось перекрикивать заговоривших разом бургундцев. — Фальшивая атака на наш участок стены, а когда ей показалось, что ворота открываются, направила огонь на собственный отряд. О, я понимаю, почему она послала туда парней ван Мандера — в надежде, что моим ребятам будет тяжело драться с прежними соратниками. Только моих ублюдков так просто не проймешь. А она рассчитывала, что подставив под огонь своих наемников вместе с нашими людьми, очистит стены и откроет путь атаке визиготских легионеров. И просчиталась. Прикончила собственный отряд. Теперь во всем Дижоне не найдется желающих перейти на сторону визиготов.
В памяти, вопреки ожиданиям, вспыхнуло не корчащееся в огне тело Людмилы Ростовной, а лицо Бартоломео Сен-Джона, вонзающего четырнадцать дюймов острой стали в собственную глазницу. «Он при мне заказывал этот кинжал у оружейников. А теперь и Джона Стура больше нет».
Аш продолжала, прервав молчание:
— Machina rei militaris предупредила бы ее против столь ненадежного расчета — я в этом уверена, потому что меня бы она точно предупредила, приди мне в голову что-нибудь в этом роде!
Она усмехнулась. По лицам бургундцев не разобрать было, разочарованы ли они земным происхождением голосов своей «Девы», или впечатлены ее тактической сметкой.
— Готова биться от заклад, Фарис больше не использует каменного голема. Она понимает, что стоит сообщить ему какие-то сведения или попросить совета — об этом тут же станет известно нам. Даже Карфаген молчит. Она больше не может получать приказов из столицы. В данный момент она осталась сама по себе.
— И?.. — подстегнул ее голос Оливера де Ла Марша. — Что из этого следует, мадам капитан?
Аш снова вспомнила Фарис, освещенный лампадой профиль, сложенные на коленях руки, обкусанные кончики пальцев.
— Она застыла. Панически боится наделать ошибок. Она знает теперь, что голос каменного голема прослушивается, знает и о существовании Диких Машин. Очень просто. Она больше не может притворяться перед собой, что их нет. Она знает, что они могут с ней сделать… могли бы… — Аш нахмурилась. — И поэтому она не решается больше просить тактических советов. А сама действовать боится.
Раздался тихий голосок епископа Джона:
— А они еще обладают этой силой, мадам, эти ваши machina plena malis, эти Дикие Машины? note 77
В тишине потрескивали горящие поленья. Бургундские офицеры один за другим поворачивались к Аш. Епископ Камбре играл висящим поверх зеленой сутаны вересковым крестом.
— Я их слышу, — Аш наблюдала, как меняются лица. — Возможно, они повреждены, но не признаются. Полагаться на это нельзя. И, хотя я однажды обратилась к ним по просьбе вашей герцогини, повторять этого я не собираюсь — уже потому, что связь работает в обе стороны, и все, что скажут мне Дикие Машины, станет известно визиготам. Стоит им спросить каменного голема, и он повторит для них каждый мой вопрос.
Она кивнула де Ла Маршу:
— Чем меньше известно Диким Машинам, тем лучше. Чем меньше известно Дому Леофрика и королю-калифу, тем лучше.
Заговорил приятель Лакомба, Ромон:
— А король-калиф знает об этих… «Диких Машинах»?
— О да, — Аш послала ему невеселую улыбку. — Они называют пламя над гробницами королей-калифов «пламенем благословения». Так сказал мне в визиготском лагере ариф Альдерик, — она снова принялась беспокойно расхаживать, размышляя вслух:
— До сих пор Фарис молчала о Диких Машинах, но теперь… на ее месте, я бы не стала. Однако если визиготы и поверят ей, они могут сказать себе: «О, у нас теперь сразу много тактических машин, и все на нашей стороне!». Это их еще и вдохновит.
Ансельм поморщился:
— Ага, у этих хватит глупости!
— Во время перемирия, когда я последний раз виделась с Фарис, она призналась, что слышит Дикие Машины. Во время нашей охоты с ней случился припадок… думаю, она наложила в штаны. Сейчас ей уже известно, что у герцога Карла нашелся преемник. Она не может быть уверена, что Дикие Машины повреждены. Стоит преемнице герцога умереть — прости, Флориан — повторится то же самое. Ей придется совершить задуманное Дикими Машинами чудо. Фарис просто используют…
Оливер де Ла Марш обменялся взглядом с епископом Камбре; может быть, просто делясь тревожными мыслями?
— Она сейчас засунула голову в задницу, — с прямолинейной грубостью продолжала Аш, — и ждет, пока все решится без нее. Только не дождется. И нам не стоит засовывать туда же наши головы.
Заговорил незнакомый сотник с отчетливым северным выговором:
— Если она рассчитывает предоставить осаду голоду, холоду и времени, v нас есть время обдумать собственный план.
Аш, проходя мимо, коснулась рукой его плеча:
— Что бы она ни затевала, в любую минуту один из квахидов может перехватить командование, и тогда мы влипли.
Де Ла Марш кивнул.
Перехватив его взгляд, Аш двинулась дальше, скрипя дубовыми половицами.
— Предположим, Фарис и дальше будет тянуть под сурдинку… но Карфаген этого долго терпеть не станет. Там нужна покоренная Бургундия. И не нужна зимняя кампания — они и так уже завязли. Власть у калифа Гелимера, амир Леофрик болен… не знаю, обладает ли этот Сиснандус каким-либо влиянием. Сколько времени пройдет прежде, чем Гелимер найдет более… «покладистого» генерала на место Фарис? Что-нибудь от двух до четырех недель. А может, новый командующий уже в пути? И он не станет тянуть с выполнением приказов, сразу бросит войска на штурм. Как, — обратилась она к де Ла Маршу, — звучит правдоподобно?
Оливер де Ла Марш провел рукой по губам. Когда он отнял ладонь, на лице не было и следа улыбки.
— Вы, кажется, очень тонко проникли в суть дела, мадам капитан.
Аш уперла руки в бока:
— Угу. Такая у меня работа.
Кто-то на дальнем конце стола одобрительно рассмеялся. Аш ощутила тончайшее нарушение равновесия в атмосфере собрания: призрак недовольства тем, что кто-то, пусть даже де Ла Марш, осмелился принизить достоинства «Девы Бургундии».
— Если я права, — еще один взгляд в окно, — она засядет за выкопанным ею траншеями и будет ждать, пока мы перемрем с голоду. Но ей не позволят ждать до бесконечности. У нас от пятнадцати минут до четырех недель на размышление, — Аш искривила уголок рта. — Если на четыре недели хватит продовольствия…
Оливер де Ла Марш, судя по всему, погрузился в расчеты. Закончив, снова взглянул на Аш:
— Так. У нее хватает опытных квахидов. Они могут дать ей советы, которые помогут снова обрести уверенность. И она может прибегнуть к machina rei militaris, чтобы разработать план штурма города… хотя, в сущности, в этом нет необходимости.
— Да, и то и другое вполне вероятно. Я сказала, что у нас есть время, но не думаю, что его много. Ладно… — Аш наугад ткнула пальцем в кого-то из офицеров. — Предложения?
— Мы могли бы использовать страничку из их книги magister ingeniator, — неожиданно подал голос Антонио Анжелотти .
Аш помолчала, внимательно глядя на него. Она заставила себя загнать вглубь опасения, что ее ошибочное решение погубит четыреста… нет, теперь две с половиной тысячи человек. В атмосфере зала появилось что-то новое. «Теперь можно составлять планы».
— Говори, Анжелотти.
— Подкоп, — предложил итальянец-канонир. — Дайте мне возможность осмотреть северо-восточную часть городской стены. Может быть, удастся провести подкоп на ту сторону, к западу от заболоченных берегов Оуч, под их северный лагерь. Возможно, удастся вывести этим путем мадонну Флориан. Тогда, даже если город падет, герцогиня будет спасена. И вы, — он взглянул на де Ла Марша, — сможете дать им бой с севера.
Бургундец моргнул.
— Подкоп на такое расстояние? Под этими траншеями, под вражеским лагерем? Да еще на такой глубине, чтоб не быть услышанными? Это потребует невероятного количества времени и бревен на крепление, мессир Анжелотти.
Роберт Ансельм пробормотал:
— Звучит разумно.
— Хорошо, это раз, — подытожила Аш. — Следующий. Вы.
Застигнутый врасплох капитан Ромон выкрикнул:
— Выслать людей с гранатами и порохом! Сжечь их склады!
— Если до них удастся добраться, — Аш покосилась за прозрачное оконное стекло. — От Годфри мы знаем, что на севере у нее три легиона, которые продвигаются к Брюге, Антверпену и Генту. Здесь ей приходится кормить неполных два легиона, а припасы могут доставляться морем… хотя тогда линии снабжения окажутся чертовски растянуты.
Ансельм проворчал:
— Справятся…
— Все же возможно, что нам удастся их пересидеть. Собираясь на войну, они не ожидали, что не найдут провианта на месте. Не думаю, чтобы они предвидели распространение тьмы до самой Иберии — а там все их поля и скот. Но даже если Иберия уже под Тенью, остается Египет, а на подготовку у них было двадцать лет.
На мгновение вместо тусклого солнца за окном, перед глазами встала промозглая тьма в Лионе и Авиньоне; снегопад над Карфагеном.
«Половина христианского мира, которая переживет эту зиму, вымрет с голоду в следующую. Будет страшный голод. Но нам это уже не поможет».
— Любой удачный саботаж — в нашу пользу. Следующий?
Следующий сотник, почти мальчишка, ухмыльнулся:
— У нас есть трофейные ливреи, мадам капитан! В моей сотне найдутся смельчаки, которые рискнут пробраться переодетыми за их траншеи. Правила рыцарства не запрещают диверсий в тылу врага.
Аш едва удержалась, чтобы не ответить: «И не требуют возвращения в виде снаряда для катапульты».
— Если ваши люди сумеют выбраться наружу, — угрюмо сказала она, они могли бы попытаться убить мою сестру.
Лицо епископа Джона выразило сильнейшее отвращение, однако он промолчал. Ничего не сказал и Филип Тернан — впрочем, старик, разморенный сытной едой и теплом камина, кажется, дремал. Остальные живо заинтересовались предложением.
— Уберите Фарис, и Дикие Машины застынут на месте. Подозреваю, что и визиготская армия тоже. Ладно, подробности сейчас обсудим — надо послать команды парами и по четыре человека, но покушение так легко не удастся. Крысоголовые, конечно, охраняют ее двадцать четыре часа в сутки…
— Но это возможно! — воскликнул Ла Марш. — Это бы отрезало Дикие Машины, вызвало замешательство в войсках и могло бы спасти Дижон: дать нам время подготовить прорыв или дождаться подхода армии с севера!
Еще один сотник, имени которого Аш не смогла вспомнить, ядовито заметил:
— Если б знать, где ее искать, милорд. Она может сидеть в штабе в арьергарде вражеской армии, а может удалиться в ближайшую крепость или городок. Конечно, лазутчики могут выследить ее, но сперва надо прорваться самим лазутчикам.
— Хорошо, — Аш прекратила расхаживать, встала у дальнего конца стола, обводя взглядом лица бургундских рыцарей. — Хорошо, что-нибудь еще?
— Выслать герольдов.
Голос принадлежал Флориан. Аш в изумлении взглянула на нее.
— Надо выслать герольдов, Если ты права, и Фарис стало известно что-то очень для нее неприятное, она может согласиться на переговоры. Надо поторговаться.
Аш показалось, что лицо Ла Марша скрывает изрядную долю скептицизма, однако рыцарь спокойно согласился:
— Дворцовые герольды готовы, ваша милость.
— Еще?
Роберт Ансельм проворчал:
— Можно было бы устроить мощную вылазку, если придумать, как перебраться через эти траншеи, босс… только я даже не представляю силы городского гарнизона.
«Спасибо, Роберт».
— Хорошее замечание, — круговращение вокруг стола наконец привело Аш к ее собственному креслу. Она оперлась на высокую резную спинку, глядя на Оливера Ла Марша:
— Вы не хотите обрисовать общую картину?
— Мадам капитан.
Оливер де Ла Марш выложил перед собой на стол испещренный чернильными записями лист, но заглядывать в него не стал. Смотрел он только на Флориан — взвешивая, как поняла вдруг Аш, — насколько эта изгнанная из родного дома бургундская дворянка отличается от человека, за которым он много лет следовал в битвах и в делах мира. «Всего два дня как умер Карл. Господи, как же ему, должно быть, одиноко!»
Филип Тернан приоткрыл затянутые пленкой, словно у ящерицы, глаза и произнес вполне бодрым голосом:
— Силы у нас уже не те, что прежде. Было время, когда я мог представить к услугам вашей милости сотню советников, среди которых сам я был первым; сотню капелланов…
Оливер де Ла Марш взмахом руки оборвал речь старика. Аш заметила во взглядах, которыми обменялись старые придворные, полное взаимопонимание. Чуть дрогнувшим голосом Оливер де Ла Марш продолжал:
— Под Оксоном мы понесли тяжелые потери, ваша милость. До того сражения я мог предоставить в ваше распоряжение две тысячи человек одного только личного войска. Под знаменами Оксона пали сорок конных дворян и вассалов герцога и четыреста рыцарей. В живых осталось пятьдесят.
По залу прошла волна печали. Аш почувствовала, что она не чужая в общем горе, и поняла: они видели меня у северо-западных ворот. И под Оксоном тоже.
Ла Марш продолжал:
— Я сам привел в Дижон то, что осталось от шестнадцати сотен конных стрелков и рыцарской пехоты. Нас теперь триста человек.
Он спокойно смотрел в глаза Флоры дель Гиз.
— В том сражении мы потеряли бомбарды, мортиры и серпентины. И тысячу сто пять человек убитыми, — он опустил взгляд на косые наклонные строчки листка. — Конных стрелков — до трех тысяч, пеших лучников восемь сотен, пикинеров более пятнадцати сотен.
Лакомб, Ромон и еще двое-трое офицеров сидели, уставившись в стол.
Флориан молчала. Аш видела, как беззвучно шевелятся ее губы. При этом перечислении ей стало дурно — вспомнилось полутемное сырое утро, рассеченное струями греческого огня. Лекарю хуже, подумалось ей, хирург видит не саму бойню, а только ее результаты.
— Ваша милость, я все еще могу предоставить вам отряд стрелков, но теперь в нем один капитан вместо двух, двадцать, а не сорок человек. Это ваши телохранители. Они умрут, защищая вашу жизнь. Что до остальных, я переформировал отряды Берга, Лоэкта и Сен-Сина, — он кивнул трем сотникам. — Я бы считал себя богачом, наберись сейчас в Дижоне три полных отряда. Наши силы составляют главным образом рыцари, пешие лучники и аркебузиры, а также пикинеры. Всего не более двух тысяч человек.
— У Льва осталось сорок восемь копий, — вставил Роберт Ансельм. — В основном пешие латники, лучники и стрелки, несколько пушек. Все легкие орудия остались в Карфагене. Если только крысоголовые не отправили их морем вслед за нами, и они не ждут нас в их лагере.
Анжелотти сердито покосился на приятеля.
Де Ла Марш заметил:
— Дозорных на башнях и на стенах достаточно, чтобы предупредить о внезапной атаке. Если все встанут под знамена по сигналу, у нас хватит сил, чтобы отбить штурм на любом участке стены. Возможно, и на двух одновременно, — он открыл рот, чтобы продолжить мысль, но прикусил язык.
Мы с трудом удержали одни ворота. У них хватает людей для отражения двух атак сразу, а может, и трех.
О прорыве и думать нечего.
Аш вскочила с кресла, не замечая, что царапает золоченый резной дуб, цепляет острыми краями латных пластин кожаную обивку. Мучительная тревога не давала ей сидеть спокойно, требовала движения.
— Отряды должны сменяться на постах. Никому не оставаться на одном и том же участке стены более чем на двадцать четыре часа.
Лакомб, мимо которого она проходила, поморщился.
— Скажут, мадам, что вы щадите своих людей — и моих — желая избавить их от опасного поста на северо-западном участке.
— Пусть говорят, — Аш остановилась. — Я не хочу, чтоб тряпичноголовые могли заранее определить, с каким из наших отрядов им предстоит иметь дело. Нам ни к чему заводить близкое знакомство — позволяющее подкупить часовых, чтобы они открыли ворота. Так что пусть уж будет по-моему, согласны?
Лакомб коротко кивнул:
— Я позабочусь об этом, мадам капитан.
— Просто «капитан». Или «капитан-генерал». Или… — она усмехнулась: — Просто «босс».
Аш пришлось выдержать пристальный взгляд — словно не этот самый Лакомб сотню раз повторял это слово за прошедшие сорок восемь часов на стене — прежде, чем он сдался:
— Будет сделано, босс.
Шелковый камзол под латами взмок от свежего пота. Две тысячи пятьсот человек, а защищать придется целые мили стены!..
— Ладно, — как ни в чем не бывало продолжала Аш, обходя кресло де Ла Марша. — Итак, к делу. Мессиры, посылая к вам отца Пастона — перед охотой, — я уже знала, что визиготами получено донесение из Фландрии, — она повысила голос, перекрывая заинтересованный шепоток. — К этому времени я диктовала во сне! Пусть ваш или мой клерк прочитает… Нам следует знать, ожидать ли подхода армии с севера, и… вероятно, это было самое свежее сообщение?
Де Ла Марш нахмурился, роясь в груде бумаг, разбросанных по столу. Ему на помощь пришел писец с выбритой тонзурой, сопровождавший епископа. Аш угадала движение за спиной, посторонилась, и смущенный Рикард выхватил из пачки нужный документ.
— Рука отца Пастона, босс, — пояснил он. — Прочитать?
Он привычно взглянул на Аш, ожидая разрешения; она так же привычно кивнула в ответ и только потом заметила сдержанную улыбку герцогини Флориан. Кстати, сотники вообще не увидели в происходящем ничего странного.
Парнишка пристроился у стола в пятне солнечного света и развернул сложенный лист бумаги. Аш, даже вверх ногами, узнала ровный беглый почерк.
— Это часть того, что услышал Годфри через каменного голема? — Флориан сама потянулась за кувшином и налила себе вина, не позаботившись подозвать пажа. Де Ла Марш насупился: нарушение этикета — «герцогине не подобает так себя вести», но, с другой стороны: не подобает осуждать своего суверена!
— Да. Сообщение Фарис, прежде чем она прекратила использовать машину.
Флориан постучала кубком о стол.
— Так. Там есть что-нибудь о герцогине Маргарите? Каковы ее силы, где находятся, с кем ведут сражения?
В памяти промелькнули диктовавшиеся в ранний предрассветный час слова. Аш заметила:
— Строго говоря, ее теперь следует именовать Маргаритой Йоркской, вдовой герцогиней Бургундской.
«А еще могут возникнуть проблемы с законной наследницей Карла, его дочерью Марией, — Аш всмотрелась в лица бургундцев. — Нет. Флориан загнала оленя. Вы посмотрите на них: несокрушимая твердость!»
Она снова кивнула Рикарду. Его палец пробежал по строчкам. Парень беззвучно шевелил губами, пока не дошел до места, которое следовало прочитать вслух.
— Нам покорился город Ле Кротой, сего дня, тринадцатого под знаком Скорпиона, note 78 — заметив, что капитаны напряженно прислушиваются, Рикард стал читать громче. — Слава королю-калифу Гелимеру, под рукой Единого Истиного Бога, помнящему, что его договор с королем франков Луи вынудил вышеозначенного оказать нам помощь. Поскольку бургундский город Кротой расположен близ границ Франции, мы потребовали пропустить наши войска через французскую территорию и пополнить снабжение наших легионов, что он и исполнил. И потому мы внезапно обрушились на Кротой.
— Коварный маленький ублюдок! — пробормотала Аш. — Король Луи, я хочу сказать.
Оливер де Ла Марш прокашлялся:
— Мне известно, что миледи Маргарита, будучи не только герцогиней Бургундии, но и сестрой короля Англии, намеревалась писать к королю Людовику и просить его о помощи. Паук давно оказывает поддержку в английской междоусобице обеим сторонам. Была надежда, что он отступится от союза с Анжуйкой note 79 в пользу Йорка, и, следовательно, в нашу. С тех пор, как ее брат Эдуард получил корону, Лун сделал пируэт в его сторону и выплачивал ему пенсию.
— Ему ни к чему скопление англо-бургундских войск у самой французской границы, — заметила Флориан, и, в ответ на недоумевающие взгляды, добавила, пожав плечами. — Я внимательно слушала мессира Тернана и других своих советников. Луи видит в визиготах полезный противовес Бургундии и Англии.
— И французы рассчитывают, что король-калиф удержит завоеванные земли, — вставила Аш. — Сейчас они наверняка до поноса перепуганы распространением Тьмы — они, конечно, уже знают, что Тьма дошла до самой Иберии, житницы Карфагена. Луи, быть может, рассчитывает, что визиготы способны вернуть ему солнце!
— А они могут? — вырвалось у Рикарда.
Парень тут же вспыхнул: — Простите, милорд де Ла Марш.
— Рикард — один из моих младших офицеров, милорд, — ловко вставила Аш. — Я на штабных совещаниях разрешаю высказываться каждому. Выслушав всех, мне легче принимать собственные решения.
Флора обратилась к мальчику:
— Рикард, если бы визиготам было по силам избавиться от Тьмы, думаю, они бы это уже сделали.
Лакомб и еще двое: Берже? Лоэкт? одобрительно заворчали.
— Продолжай, — приказала Аш.
Рикард без запинки читал:
— Франкская женщина со своим войском отступила от Ле Кротой и, вероятно, направится к Брюгге, Генту или Антверпену. Да будет известно великому калифу, что неразумием своего канцлера она была вынуждена низложить штаты в Генте. note 80
— Что за канцлер? — Аш оглянулась на Тернана.
За него ответила Флориан:
— Гильом Гугоне, лорд Саллан, канцлер Бургундии, — она словно повторяла выученное наизусть. Мне говорили, что он здорово выбивает налоги. Он сможет оплатить содержание войска. Он хороший оратор… был с Маргарет и прежде, во Фландрии и Брабанте.
Филип Тернан согласно склонил голову.
— Может, Гугоне и сумеет содержать армию, — рявкнул Оливер де Ла Марш, — но сомневаюсь, что даже война заставит кого-нибудь доверять ему. Этот человек нажил себе множество политических врагов в Генте и Брюгге. Поклонник сильной руки, мадам. Если Гильом Гугоне заставил Маргариту низложить штаты, значит, города на грани бунта.
— Кажется, командует армией все еще Филип де Ла Рош? — задумалась вслух Аш.
Кто-то из сотников воскликнул:
— Он — один из бастардов отца покойного герцога! Он, по крайней мере, обязан ему верностью! note 81
Аш перехватила взгляд Флориан. Не было нужды произносить вслух «профессиональная ревность» — по лицу Флоры видно было, что она разделяет мысли Аш.
— Рикард?
— Франкская женщина еще сохранила армию, благодаря ее верности еретической вере. Знай, великий Гелимер, что она не клянется ни именем Господа, ни именами святых, и, где бы ни пребывала ее армия, трижды в день служит мессу. Она путешествует, как подобает знатной даме, сидя в седле боком, и всегда в сопровождении священника, и с ней музыканты и хор, чтобы петь мессы. Мое сердце холодеет, король-калиф, когда я сообщаю тебе, какую поддержку она находит в простом народе, который все еще чтит имя ее мужа.
— Траншеи очень важны, — Аш дождалась, пока внимание Флориан обратится на нее. — Это оборонительные сооружения. Оборонительные, не наступательные. Флориан, у них за спиной стоят Дикие Машины, подгоняют их. Нам нужно понять, почему они потратили сорок восемь часов на оборону, вместо того чтоб наступать?
Теперь Флориан тоже кивнула, пристально глядя на нее своими зелеными глазами, и Аш принялась выстукивать пальцами по столу, подчеркивая каждую мысль.
— Зачем копать? Почему не атаковать? Я, кажется, догадываюсь, и, если я права, у нас, возможно, еще будет немного времени.
В глазах Лакомба загорелась надежда. Аш присмотрелась к лицам других бургундских офицеров.
— Фарис прекратила штурм стен. Она уперлась на обстреле. Копает траншеи вокруг всего города, чтоб мне провалиться!
— Разве вы не слышите ее приказов, — перебил де Ла Марш. — Разве она не разговаривает с каменным големом, которого и вы слышите?
— Г… святой Годфри сказал мне, что больше не слышит ее. Если он не ошибается, она не обращалась к machina rei militaris со времени нашего с ней разговора в их лагере. Это было еще до того, как мы вошли в город. Это значит, что она больше не говорит с Карфагеном… и мне хочется верить, что я не ошиблась, что последняя атака на северо-западные ворота обошлась без каменного голема.
— Но ведь они почти взяли ворота! — возмутился престарелый камер-советник Тернан. — Что же это, удача безумной женщины?
— Не такой уж хитроумный был замысел! — Аш пришлось перекрикивать заговоривших разом бургундцев. — Фальшивая атака на наш участок стены, а когда ей показалось, что ворота открываются, направила огонь на собственный отряд. О, я понимаю, почему она послала туда парней ван Мандера — в надежде, что моим ребятам будет тяжело драться с прежними соратниками. Только моих ублюдков так просто не проймешь. А она рассчитывала, что подставив под огонь своих наемников вместе с нашими людьми, очистит стены и откроет путь атаке визиготских легионеров. И просчиталась. Прикончила собственный отряд. Теперь во всем Дижоне не найдется желающих перейти на сторону визиготов.
В памяти, вопреки ожиданиям, вспыхнуло не корчащееся в огне тело Людмилы Ростовной, а лицо Бартоломео Сен-Джона, вонзающего четырнадцать дюймов острой стали в собственную глазницу. «Он при мне заказывал этот кинжал у оружейников. А теперь и Джона Стура больше нет».
Аш продолжала, прервав молчание:
— Machina rei militaris предупредила бы ее против столь ненадежного расчета — я в этом уверена, потому что меня бы она точно предупредила, приди мне в голову что-нибудь в этом роде!
Она усмехнулась. По лицам бургундцев не разобрать было, разочарованы ли они земным происхождением голосов своей «Девы», или впечатлены ее тактической сметкой.
— Готова биться от заклад, Фарис больше не использует каменного голема. Она понимает, что стоит сообщить ему какие-то сведения или попросить совета — об этом тут же станет известно нам. Даже Карфаген молчит. Она больше не может получать приказов из столицы. В данный момент она осталась сама по себе.
— И?.. — подстегнул ее голос Оливера де Ла Марша. — Что из этого следует, мадам капитан?
Аш снова вспомнила Фарис, освещенный лампадой профиль, сложенные на коленях руки, обкусанные кончики пальцев.
— Она застыла. Панически боится наделать ошибок. Она знает теперь, что голос каменного голема прослушивается, знает и о существовании Диких Машин. Очень просто. Она больше не может притворяться перед собой, что их нет. Она знает, что они могут с ней сделать… могли бы… — Аш нахмурилась. — И поэтому она не решается больше просить тактических советов. А сама действовать боится.
Раздался тихий голосок епископа Джона:
— А они еще обладают этой силой, мадам, эти ваши machina plena malis, эти Дикие Машины? note 77
В тишине потрескивали горящие поленья. Бургундские офицеры один за другим поворачивались к Аш. Епископ Камбре играл висящим поверх зеленой сутаны вересковым крестом.
— Я их слышу, — Аш наблюдала, как меняются лица. — Возможно, они повреждены, но не признаются. Полагаться на это нельзя. И, хотя я однажды обратилась к ним по просьбе вашей герцогини, повторять этого я не собираюсь — уже потому, что связь работает в обе стороны, и все, что скажут мне Дикие Машины, станет известно визиготам. Стоит им спросить каменного голема, и он повторит для них каждый мой вопрос.
Она кивнула де Ла Маршу:
— Чем меньше известно Диким Машинам, тем лучше. Чем меньше известно Дому Леофрика и королю-калифу, тем лучше.
Заговорил приятель Лакомба, Ромон:
— А король-калиф знает об этих… «Диких Машинах»?
— О да, — Аш послала ему невеселую улыбку. — Они называют пламя над гробницами королей-калифов «пламенем благословения». Так сказал мне в визиготском лагере ариф Альдерик, — она снова принялась беспокойно расхаживать, размышляя вслух:
— До сих пор Фарис молчала о Диких Машинах, но теперь… на ее месте, я бы не стала. Однако если визиготы и поверят ей, они могут сказать себе: «О, у нас теперь сразу много тактических машин, и все на нашей стороне!». Это их еще и вдохновит.
Ансельм поморщился:
— Ага, у этих хватит глупости!
— Во время перемирия, когда я последний раз виделась с Фарис, она призналась, что слышит Дикие Машины. Во время нашей охоты с ней случился припадок… думаю, она наложила в штаны. Сейчас ей уже известно, что у герцога Карла нашелся преемник. Она не может быть уверена, что Дикие Машины повреждены. Стоит преемнице герцога умереть — прости, Флориан — повторится то же самое. Ей придется совершить задуманное Дикими Машинами чудо. Фарис просто используют…
Оливер де Ла Марш обменялся взглядом с епископом Камбре; может быть, просто делясь тревожными мыслями?
— Она сейчас засунула голову в задницу, — с прямолинейной грубостью продолжала Аш, — и ждет, пока все решится без нее. Только не дождется. И нам не стоит засовывать туда же наши головы.
Заговорил незнакомый сотник с отчетливым северным выговором:
— Если она рассчитывает предоставить осаду голоду, холоду и времени, v нас есть время обдумать собственный план.
Аш, проходя мимо, коснулась рукой его плеча:
— Что бы она ни затевала, в любую минуту один из квахидов может перехватить командование, и тогда мы влипли.
Де Ла Марш кивнул.
Перехватив его взгляд, Аш двинулась дальше, скрипя дубовыми половицами.
— Предположим, Фарис и дальше будет тянуть под сурдинку… но Карфаген этого долго терпеть не станет. Там нужна покоренная Бургундия. И не нужна зимняя кампания — они и так уже завязли. Власть у калифа Гелимера, амир Леофрик болен… не знаю, обладает ли этот Сиснандус каким-либо влиянием. Сколько времени пройдет прежде, чем Гелимер найдет более… «покладистого» генерала на место Фарис? Что-нибудь от двух до четырех недель. А может, новый командующий уже в пути? И он не станет тянуть с выполнением приказов, сразу бросит войска на штурм. Как, — обратилась она к де Ла Маршу, — звучит правдоподобно?
Оливер де Ла Марш провел рукой по губам. Когда он отнял ладонь, на лице не было и следа улыбки.
— Вы, кажется, очень тонко проникли в суть дела, мадам капитан.
Аш уперла руки в бока:
— Угу. Такая у меня работа.
Кто-то на дальнем конце стола одобрительно рассмеялся. Аш ощутила тончайшее нарушение равновесия в атмосфере собрания: призрак недовольства тем, что кто-то, пусть даже де Ла Марш, осмелился принизить достоинства «Девы Бургундии».
— Если я права, — еще один взгляд в окно, — она засядет за выкопанным ею траншеями и будет ждать, пока мы перемрем с голоду. Но ей не позволят ждать до бесконечности. У нас от пятнадцати минут до четырех недель на размышление, — Аш искривила уголок рта. — Если на четыре недели хватит продовольствия…
Оливер де Ла Марш, судя по всему, погрузился в расчеты. Закончив, снова взглянул на Аш:
— Так. У нее хватает опытных квахидов. Они могут дать ей советы, которые помогут снова обрести уверенность. И она может прибегнуть к machina rei militaris, чтобы разработать план штурма города… хотя, в сущности, в этом нет необходимости.
— Да, и то и другое вполне вероятно. Я сказала, что у нас есть время, но не думаю, что его много. Ладно… — Аш наугад ткнула пальцем в кого-то из офицеров. — Предложения?
— Мы могли бы использовать страничку из их книги magister ingeniator, — неожиданно подал голос Антонио Анжелотти .
Аш помолчала, внимательно глядя на него. Она заставила себя загнать вглубь опасения, что ее ошибочное решение погубит четыреста… нет, теперь две с половиной тысячи человек. В атмосфере зала появилось что-то новое. «Теперь можно составлять планы».
— Говори, Анжелотти.
— Подкоп, — предложил итальянец-канонир. — Дайте мне возможность осмотреть северо-восточную часть городской стены. Может быть, удастся провести подкоп на ту сторону, к западу от заболоченных берегов Оуч, под их северный лагерь. Возможно, удастся вывести этим путем мадонну Флориан. Тогда, даже если город падет, герцогиня будет спасена. И вы, — он взглянул на де Ла Марша, — сможете дать им бой с севера.
Бургундец моргнул.
— Подкоп на такое расстояние? Под этими траншеями, под вражеским лагерем? Да еще на такой глубине, чтоб не быть услышанными? Это потребует невероятного количества времени и бревен на крепление, мессир Анжелотти.
Роберт Ансельм пробормотал:
— Звучит разумно.
— Хорошо, это раз, — подытожила Аш. — Следующий. Вы.
Застигнутый врасплох капитан Ромон выкрикнул:
— Выслать людей с гранатами и порохом! Сжечь их склады!
— Если до них удастся добраться, — Аш покосилась за прозрачное оконное стекло. — От Годфри мы знаем, что на севере у нее три легиона, которые продвигаются к Брюге, Антверпену и Генту. Здесь ей приходится кормить неполных два легиона, а припасы могут доставляться морем… хотя тогда линии снабжения окажутся чертовски растянуты.
Ансельм проворчал:
— Справятся…
— Все же возможно, что нам удастся их пересидеть. Собираясь на войну, они не ожидали, что не найдут провианта на месте. Не думаю, чтобы они предвидели распространение тьмы до самой Иберии — а там все их поля и скот. Но даже если Иберия уже под Тенью, остается Египет, а на подготовку у них было двадцать лет.
На мгновение вместо тусклого солнца за окном, перед глазами встала промозглая тьма в Лионе и Авиньоне; снегопад над Карфагеном.
«Половина христианского мира, которая переживет эту зиму, вымрет с голоду в следующую. Будет страшный голод. Но нам это уже не поможет».
— Любой удачный саботаж — в нашу пользу. Следующий?
Следующий сотник, почти мальчишка, ухмыльнулся:
— У нас есть трофейные ливреи, мадам капитан! В моей сотне найдутся смельчаки, которые рискнут пробраться переодетыми за их траншеи. Правила рыцарства не запрещают диверсий в тылу врага.
Аш едва удержалась, чтобы не ответить: «И не требуют возвращения в виде снаряда для катапульты».
— Если ваши люди сумеют выбраться наружу, — угрюмо сказала она, они могли бы попытаться убить мою сестру.
Лицо епископа Джона выразило сильнейшее отвращение, однако он промолчал. Ничего не сказал и Филип Тернан — впрочем, старик, разморенный сытной едой и теплом камина, кажется, дремал. Остальные живо заинтересовались предложением.
— Уберите Фарис, и Дикие Машины застынут на месте. Подозреваю, что и визиготская армия тоже. Ладно, подробности сейчас обсудим — надо послать команды парами и по четыре человека, но покушение так легко не удастся. Крысоголовые, конечно, охраняют ее двадцать четыре часа в сутки…
— Но это возможно! — воскликнул Ла Марш. — Это бы отрезало Дикие Машины, вызвало замешательство в войсках и могло бы спасти Дижон: дать нам время подготовить прорыв или дождаться подхода армии с севера!
Еще один сотник, имени которого Аш не смогла вспомнить, ядовито заметил:
— Если б знать, где ее искать, милорд. Она может сидеть в штабе в арьергарде вражеской армии, а может удалиться в ближайшую крепость или городок. Конечно, лазутчики могут выследить ее, но сперва надо прорваться самим лазутчикам.
— Хорошо, — Аш прекратила расхаживать, встала у дальнего конца стола, обводя взглядом лица бургундских рыцарей. — Хорошо, что-нибудь еще?
— Выслать герольдов.
Голос принадлежал Флориан. Аш в изумлении взглянула на нее.
— Надо выслать герольдов, Если ты права, и Фарис стало известно что-то очень для нее неприятное, она может согласиться на переговоры. Надо поторговаться.
Аш показалось, что лицо Ла Марша скрывает изрядную долю скептицизма, однако рыцарь спокойно согласился:
— Дворцовые герольды готовы, ваша милость.
— Еще?
Роберт Ансельм проворчал:
— Можно было бы устроить мощную вылазку, если придумать, как перебраться через эти траншеи, босс… только я даже не представляю силы городского гарнизона.
«Спасибо, Роберт».
— Хорошее замечание, — круговращение вокруг стола наконец привело Аш к ее собственному креслу. Она оперлась на высокую резную спинку, глядя на Оливера Ла Марша:
— Вы не хотите обрисовать общую картину?
— Мадам капитан.
Оливер де Ла Марш выложил перед собой на стол испещренный чернильными записями лист, но заглядывать в него не стал. Смотрел он только на Флориан — взвешивая, как поняла вдруг Аш, — насколько эта изгнанная из родного дома бургундская дворянка отличается от человека, за которым он много лет следовал в битвах и в делах мира. «Всего два дня как умер Карл. Господи, как же ему, должно быть, одиноко!»
Филип Тернан приоткрыл затянутые пленкой, словно у ящерицы, глаза и произнес вполне бодрым голосом:
— Силы у нас уже не те, что прежде. Было время, когда я мог представить к услугам вашей милости сотню советников, среди которых сам я был первым; сотню капелланов…
Оливер де Ла Марш взмахом руки оборвал речь старика. Аш заметила во взглядах, которыми обменялись старые придворные, полное взаимопонимание. Чуть дрогнувшим голосом Оливер де Ла Марш продолжал:
— Под Оксоном мы понесли тяжелые потери, ваша милость. До того сражения я мог предоставить в ваше распоряжение две тысячи человек одного только личного войска. Под знаменами Оксона пали сорок конных дворян и вассалов герцога и четыреста рыцарей. В живых осталось пятьдесят.
По залу прошла волна печали. Аш почувствовала, что она не чужая в общем горе, и поняла: они видели меня у северо-западных ворот. И под Оксоном тоже.
Ла Марш продолжал:
— Я сам привел в Дижон то, что осталось от шестнадцати сотен конных стрелков и рыцарской пехоты. Нас теперь триста человек.
Он спокойно смотрел в глаза Флоры дель Гиз.
— В том сражении мы потеряли бомбарды, мортиры и серпентины. И тысячу сто пять человек убитыми, — он опустил взгляд на косые наклонные строчки листка. — Конных стрелков — до трех тысяч, пеших лучников восемь сотен, пикинеров более пятнадцати сотен.
Лакомб, Ромон и еще двое-трое офицеров сидели, уставившись в стол.
Флориан молчала. Аш видела, как беззвучно шевелятся ее губы. При этом перечислении ей стало дурно — вспомнилось полутемное сырое утро, рассеченное струями греческого огня. Лекарю хуже, подумалось ей, хирург видит не саму бойню, а только ее результаты.
— Ваша милость, я все еще могу предоставить вам отряд стрелков, но теперь в нем один капитан вместо двух, двадцать, а не сорок человек. Это ваши телохранители. Они умрут, защищая вашу жизнь. Что до остальных, я переформировал отряды Берга, Лоэкта и Сен-Сина, — он кивнул трем сотникам. — Я бы считал себя богачом, наберись сейчас в Дижоне три полных отряда. Наши силы составляют главным образом рыцари, пешие лучники и аркебузиры, а также пикинеры. Всего не более двух тысяч человек.
— У Льва осталось сорок восемь копий, — вставил Роберт Ансельм. — В основном пешие латники, лучники и стрелки, несколько пушек. Все легкие орудия остались в Карфагене. Если только крысоголовые не отправили их морем вслед за нами, и они не ждут нас в их лагере.
Анжелотти сердито покосился на приятеля.
Де Ла Марш заметил:
— Дозорных на башнях и на стенах достаточно, чтобы предупредить о внезапной атаке. Если все встанут под знамена по сигналу, у нас хватит сил, чтобы отбить штурм на любом участке стены. Возможно, и на двух одновременно, — он открыл рот, чтобы продолжить мысль, но прикусил язык.
Мы с трудом удержали одни ворота. У них хватает людей для отражения двух атак сразу, а может, и трех.
О прорыве и думать нечего.
Аш вскочила с кресла, не замечая, что царапает золоченый резной дуб, цепляет острыми краями латных пластин кожаную обивку. Мучительная тревога не давала ей сидеть спокойно, требовала движения.
— Отряды должны сменяться на постах. Никому не оставаться на одном и том же участке стены более чем на двадцать четыре часа.
Лакомб, мимо которого она проходила, поморщился.
— Скажут, мадам, что вы щадите своих людей — и моих — желая избавить их от опасного поста на северо-западном участке.
— Пусть говорят, — Аш остановилась. — Я не хочу, чтоб тряпичноголовые могли заранее определить, с каким из наших отрядов им предстоит иметь дело. Нам ни к чему заводить близкое знакомство — позволяющее подкупить часовых, чтобы они открыли ворота. Так что пусть уж будет по-моему, согласны?
Лакомб коротко кивнул:
— Я позабочусь об этом, мадам капитан.
— Просто «капитан». Или «капитан-генерал». Или… — она усмехнулась: — Просто «босс».
Аш пришлось выдержать пристальный взгляд — словно не этот самый Лакомб сотню раз повторял это слово за прошедшие сорок восемь часов на стене — прежде, чем он сдался:
— Будет сделано, босс.
Шелковый камзол под латами взмок от свежего пота. Две тысячи пятьсот человек, а защищать придется целые мили стены!..
— Ладно, — как ни в чем не бывало продолжала Аш, обходя кресло де Ла Марша. — Итак, к делу. Мессиры, посылая к вам отца Пастона — перед охотой, — я уже знала, что визиготами получено донесение из Фландрии, — она повысила голос, перекрывая заинтересованный шепоток. — К этому времени я диктовала во сне! Пусть ваш или мой клерк прочитает… Нам следует знать, ожидать ли подхода армии с севера, и… вероятно, это было самое свежее сообщение?
Де Ла Марш нахмурился, роясь в груде бумаг, разбросанных по столу. Ему на помощь пришел писец с выбритой тонзурой, сопровождавший епископа. Аш угадала движение за спиной, посторонилась, и смущенный Рикард выхватил из пачки нужный документ.
— Рука отца Пастона, босс, — пояснил он. — Прочитать?
Он привычно взглянул на Аш, ожидая разрешения; она так же привычно кивнула в ответ и только потом заметила сдержанную улыбку герцогини Флориан. Кстати, сотники вообще не увидели в происходящем ничего странного.
Парнишка пристроился у стола в пятне солнечного света и развернул сложенный лист бумаги. Аш, даже вверх ногами, узнала ровный беглый почерк.
— Это часть того, что услышал Годфри через каменного голема? — Флориан сама потянулась за кувшином и налила себе вина, не позаботившись подозвать пажа. Де Ла Марш насупился: нарушение этикета — «герцогине не подобает так себя вести», но, с другой стороны: не подобает осуждать своего суверена!
— Да. Сообщение Фарис, прежде чем она прекратила использовать машину.
Флориан постучала кубком о стол.
— Так. Там есть что-нибудь о герцогине Маргарите? Каковы ее силы, где находятся, с кем ведут сражения?
В памяти промелькнули диктовавшиеся в ранний предрассветный час слова. Аш заметила:
— Строго говоря, ее теперь следует именовать Маргаритой Йоркской, вдовой герцогиней Бургундской.
«А еще могут возникнуть проблемы с законной наследницей Карла, его дочерью Марией, — Аш всмотрелась в лица бургундцев. — Нет. Флориан загнала оленя. Вы посмотрите на них: несокрушимая твердость!»
Она снова кивнула Рикарду. Его палец пробежал по строчкам. Парень беззвучно шевелил губами, пока не дошел до места, которое следовало прочитать вслух.
— Нам покорился город Ле Кротой, сего дня, тринадцатого под знаком Скорпиона, note 78 — заметив, что капитаны напряженно прислушиваются, Рикард стал читать громче. — Слава королю-калифу Гелимеру, под рукой Единого Истиного Бога, помнящему, что его договор с королем франков Луи вынудил вышеозначенного оказать нам помощь. Поскольку бургундский город Кротой расположен близ границ Франции, мы потребовали пропустить наши войска через французскую территорию и пополнить снабжение наших легионов, что он и исполнил. И потому мы внезапно обрушились на Кротой.
— Коварный маленький ублюдок! — пробормотала Аш. — Король Луи, я хочу сказать.
Оливер де Ла Марш прокашлялся:
— Мне известно, что миледи Маргарита, будучи не только герцогиней Бургундии, но и сестрой короля Англии, намеревалась писать к королю Людовику и просить его о помощи. Паук давно оказывает поддержку в английской междоусобице обеим сторонам. Была надежда, что он отступится от союза с Анжуйкой note 79 в пользу Йорка, и, следовательно, в нашу. С тех пор, как ее брат Эдуард получил корону, Лун сделал пируэт в его сторону и выплачивал ему пенсию.
— Ему ни к чему скопление англо-бургундских войск у самой французской границы, — заметила Флориан, и, в ответ на недоумевающие взгляды, добавила, пожав плечами. — Я внимательно слушала мессира Тернана и других своих советников. Луи видит в визиготах полезный противовес Бургундии и Англии.
— И французы рассчитывают, что король-калиф удержит завоеванные земли, — вставила Аш. — Сейчас они наверняка до поноса перепуганы распространением Тьмы — они, конечно, уже знают, что Тьма дошла до самой Иберии, житницы Карфагена. Луи, быть может, рассчитывает, что визиготы способны вернуть ему солнце!
— А они могут? — вырвалось у Рикарда.
Парень тут же вспыхнул: — Простите, милорд де Ла Марш.
— Рикард — один из моих младших офицеров, милорд, — ловко вставила Аш. — Я на штабных совещаниях разрешаю высказываться каждому. Выслушав всех, мне легче принимать собственные решения.
Флора обратилась к мальчику:
— Рикард, если бы визиготам было по силам избавиться от Тьмы, думаю, они бы это уже сделали.
Лакомб и еще двое: Берже? Лоэкт? одобрительно заворчали.
— Продолжай, — приказала Аш.
Рикард без запинки читал:
— Франкская женщина со своим войском отступила от Ле Кротой и, вероятно, направится к Брюгге, Генту или Антверпену. Да будет известно великому калифу, что неразумием своего канцлера она была вынуждена низложить штаты в Генте. note 80
— Что за канцлер? — Аш оглянулась на Тернана.
За него ответила Флориан:
— Гильом Гугоне, лорд Саллан, канцлер Бургундии, — она словно повторяла выученное наизусть. Мне говорили, что он здорово выбивает налоги. Он сможет оплатить содержание войска. Он хороший оратор… был с Маргарет и прежде, во Фландрии и Брабанте.
Филип Тернан согласно склонил голову.
— Может, Гугоне и сумеет содержать армию, — рявкнул Оливер де Ла Марш, — но сомневаюсь, что даже война заставит кого-нибудь доверять ему. Этот человек нажил себе множество политических врагов в Генте и Брюгге. Поклонник сильной руки, мадам. Если Гильом Гугоне заставил Маргариту низложить штаты, значит, города на грани бунта.
— Кажется, командует армией все еще Филип де Ла Рош? — задумалась вслух Аш.
Кто-то из сотников воскликнул:
— Он — один из бастардов отца покойного герцога! Он, по крайней мере, обязан ему верностью! note 81
Аш перехватила взгляд Флориан. Не было нужды произносить вслух «профессиональная ревность» — по лицу Флоры видно было, что она разделяет мысли Аш.
— Рикард?
— Франкская женщина еще сохранила армию, благодаря ее верности еретической вере. Знай, великий Гелимер, что она не клянется ни именем Господа, ни именами святых, и, где бы ни пребывала ее армия, трижды в день служит мессу. Она путешествует, как подобает знатной даме, сидя в седле боком, и всегда в сопровождении священника, и с ней музыканты и хор, чтобы петь мессы. Мое сердце холодеет, король-калиф, когда я сообщаю тебе, какую поддержку она находит в простом народе, который все еще чтит имя ее мужа.