Страница:
— Мы здесь, босс, — послышался рядом с ней голос Катерины Хаммель. Только торчащие над головами ее отряда шесты выдавали в них лучников.
За ними, в нарастающем холодном рассвете, Аш увидела вооруженных провостов Герена аб Моргана; десяток женщин из обоза, подоткнувших юбки, держащих в руках отточенные копья на ясеневых древках; Томаса Моргана с большим боевым знаменем Лазоревого Льва. И дальше — лица под боевыми шлемами:, знакомые лица, извивающаяся по мостовой колонна. Всего-то чуть больше трех сотен.
«Не хочу я вести туда этих людей».
— Выводи их, — бросила она Роберту Ансельму. — А мне надо еще дать пинка бургундцам.
Тишина раскололась.
Быстрая череда раскатов и взрывов, докатившаяся с восточного конца города, заставила Аш растянуть губы в диком оскале. Протяжный озноб прошел по телу. Земля под ногами содрогнулась от пушечных залпов, сквозь них Аш расслышала характерное «пламп!» катапульты.
— Давай, Джасси! Лучше поздно, чем хреново никогда!
Люди поспешно перестраивались, выходя на позицию; кто-то со звоном обронил алебарду, в рядах раздались насмешливые выкрики. Сержанты раздавали тычки и приказы, солдаты плевали на дрожащие ладони, чтобы придать окончательный блеск шлемам и пряжкам. «Сколько еще? — прикидывала Аш, вслушиваясь в грохот пальбы. — Сколько нам осталось?»
От длинной колонны бургундцев примчался капитан Джонвилль.
— Они подняли целый легион! — он обернулся за подтверждением к гонцу. — Вывели из траншей… думают, мы пытаемся прорваться через восточный мост… готовятся встретить там…
— Попались, мудаки! Отлично, теперь ждем. Пусть увязнут поглубже.
Аш мысленно отсчитала восемь мучительных минут, коротко кивнула, вышла вперед, к стене, и развернулась к колонне, встав между двумя передними шеренгами арбалетчиков. Бесформенные массы народу, каждая в сто человек. Отрядные вымпелы уже развеваются в смутном предрассветном полумраке, но так мало — едва ли дюжина. Пушкари на стенах, саперы в подкопах: даже при том, что каждый, кто мог удержаться на ногах, встал в ряды, здесь и тринадцати сотен не наберется. Дерьмо…
Она втянула в себя воздух, выкрикнула, перекрывая голосом далекие пушки бургундцев:
— Вот что мы делаем. Атакуем! Они нас не ждут. Они ждут, что мы сдадимся! Мы не сдадимся!
Гул голосов в нескольких ярдах перед ней. Одобрительный, взволнованный, кровожадный, испуганный — все сразу. Многие поглядывают на расчищенную площадку перед воротами: крысиная дыра, за которой поджидают уже, должно быть, освещенные солнцем рытвины и корни — полоса смерти.
Аш склонила набок голову — короткие серебряные пряди разлетелись на ветру, глаза горят — и не спеша оглядела ряды.
— Вы, чумазые негодяи, сами знаете, что делать! Убить Гелимера!
Подхваченный сотнями глоток крик эхом отдался от стены.
В доспехах и накидке с гербом, под знаменем «Леон Аффронте», которое поднял над ее плечом Рочестер, она проорала старый клич, знакомый и наемникам, и бургундцам:
— Нам нужна победа!
— Да!
— Не слышу! Я сказала: нам нужна победа!
— ДА!
— Убить Гелимера!
Волна возбуждения смыла все.
— Босс! — Рикард протягивал Аш ее салад. Она нагнулась, чтоб ему сподручнее было застегнуть наустник и пряжку ремня. Гул мортир, серпентин и органных орудий на востоке редел, становился отрывистым. Она подняла визор забрала, вскинула левую руку с коротким четырехфутовым чеканом.
От городской стены у нее за спиной раскатились глухие удары.
— Ну! Давай, Людмила!
Дружный треск ружейных выстрелов, дрожь чашки катапульты, с размаху врезавшейся в раму, — каждое орудие, аркебуза, пушка на стене у северо-восточных ворот сделала свое дело. Аш поморщилась от гула в ушах, почти не приглушенного шлемом.
«И это все, что у нас есть?»
Она выдохнула, почти не слыша собственного голоса:
— Анжели, давай!
Развернулась лицом к боевым колоннам., уже взвинтившим себя до того же чудесного «хрен с ним!», самоубийственного риска, который помог и ей самой забыть о ворчании сведенных ужасом кишок.
— Я знаю, вы не подведете, ребята! У вас мозгов не хватит признать себя побитыми!
К небу взметнулся громовой крик. Аш не враз разобрала звучавшее на десятке наречий: «Лев! Лев Бургундии! Львица!» и «Дева!»
Что-то дрогнула под ее ногами.
Лед, стянувший лужу грязи, раскололся. Пронесся глухой, долгий, разрывающий камни гул. Камни, щебень и балки градом посыпались с неба: люди, как один, пригнулись, встречая взрыв шлемами и щитами.
Аш подняла голову и забрало.
За расчищенной пустой полосой из каждой щели кладки стены от Сторожевой до Белой башни вырывались клубы пыли.
— Браво, Анжели!
Анжелотти и саперы: всю ночь подводившие мины, расширявшие подкопы под стеной и потевшие, таская на себе мешки с порохом, и молившиеся, чтоб пороха хватило…
Стена еще на миг застыла в неподвижности, и у Аш хватило времени подумать: «Если Анжели не рассчитал и рухнет на эту сторону, нам всем конец», и тут стена раскололась и упала…
Бесшумно и стремительно отвалившись… наружу. Промерзшая земля покачнулась так, что Аш едва удержалась на ногах. Выругавшись, восстановила равновесие. За пыльными вихрями, осыпаясь в ров, валялись обломки двух сотен ярдов каменной кладки. И только открытая полоса в пять или шесть сотен ярдов шириной отделяла их теперь от первой траншеи лагеря визиготов.
— Ну вот, — громко сказала самой себе Аш, над головами столпившихся солдат глядя в широкий пролом, — Дижон теперь беззащитен. Выбора больше нет.
— Святой Георг! — проревел у нее над ухом голос Ансельма.
Томас Морган, повыше вздымая львиное знамя, прокричал:
— Святой Годфри за Бургундию!
Аш проглотила комок в горле, набрала в грудь побольше воздуха и пронзительно гаркнула:
— Вперед!
Труба кричала прямо в ухо, прикрытое шлемом.
Щебень и осколки камней со скрежетом выворачивались из-под ног.
Грудь тяжело вздымалась, дыхание со свистом вырывалось из сухого горла, ноги топтали окаменевшие комья грязи — она бежала среди других латников, видя перед собой только ноги, мощно толкающие промерзшую землю.
Люди натыкались друг на друга. Знамя мелькнуло где-то слева. Она поскользнулась на покачнувшемся под ногой камне или кости, наклонилась к земле — чья-то рука подхватила ее под мышку и толкнула вперед, не задерживаясь ни на шаг.
На фоне неба впереди возникла высокая угловатая тень.
Аш не успела задуматься: «Что?», как тень осталась позади. Ее сапоги проскользили по обледеневшим доскам — она уже миновала их прежде, чем опознала выломанную дверь. По обе стороны от нее валились в мерзлую грязь доски, настилы и ставни. Проскочив самодельный мост, Аш успела бросить взгляд в глубину шестифутовой траншеи…
«Их траншея; первая линия обороны!»
Ансельм и Рикард протопали по мосткам следом за ней. От мешанины цветов рябило в глазах: красные косые кресты, синие с желтым накидки. По левую руку мелькнул изгиб длинного лука; людской гомон, крики медных рожков и звон оружия прорезал щелчок тетивы.
Аш врезалась на бегу в чью-то спину, отлетела назад, потратила мгновенье, отыскивая взглядом знамя и знаменосца — Рочестер все держался за ее левым плечом, и эскорт не отставал, — увидела вокруг множество прикрытых шлемами голов на фоне бледного неба — и («Вот оно!») — знамя Льва.
— Не терять знамени! — проорала Аш. — Вперед! Вперед!
Нога наткнулась на колышек палатки; она споткнулась на бегу; справа блеснул клинок, рубанул по бахроме сосулек на растяжке и запутался в веревках. Она пинком высвободила застрявший меч, не замедлив бега. Какое-то тело рухнуло ей в ноги ничком, руки закинуты над вороненым саладом, меч без ножен цепляет не защищенные сталью бедра.
Аш отпихнула упавшего, подхватила за локоть, подняла на ноги парня из копья Рочестера, взвизгнула:
— Вперед!
Ее окружали бегущие. За два фута ничего не видать за спинами людей. Труба прокричала слева. Решетку забрала залепила серая вуаль: полотно затрещало под ее клинком, кто-то рядом вспорол ткань алебардой: она услышала снизу придушенный вопль и, не задерживаясь, опустила чекан.
Рухнувшая палатка сползла ей под ноги. Над головой мигнуло окрашенное пламенем небо. Смоляной факел влетел в гущу легковооруженных пешников справа от нее, послышались крики, проклятия; факел бесполезно прокатился по мокрой парусине и потух в колдобине, забитой снегом. Люди рванулись вперед с удвоенной скоростью прежде, чем ее разум отметил: «Утоптанная земля: лагерная дорога!»
Латы звенели, люди, задыхаясь, бежали тяжелой рысцой, двое справа упали, и слева один…
Тощий копейщик в кожаной куртке опрокинулся ей под ноги. Аш повалилась ничком прямо на него. Парень вскрикнул. Под ее рукой, сжимающей чекан, что-то хрустнуло. Кто-то схватил ее за шиворот и вздернул на ноги — Ансельм? — а из паха копейщика торчала стрела, покачивалась, когда человек корчился с воплем, и кровь заливала его штаны и ладони.
— Не сбились? — выкрикнул Ансельм, топая рядом с ней с обнаженным мечом в руке. — Куда?..
Аш захлестнула паника. «Не в ту сторону?..»
— Вперед!
Откуда-то доносилось шипение, словно на раскаленный жир выплеснули воду. Общий шум прорезали крики. В легких застыла пустота, жадно требующая воздуха; ноги болели; влажное горячее дыхание мешалось с запахом железа внутри шлема.
Перед Аш вдруг открылось пустое пространство.
Она увидела утоптанную землю дороги, обломки луков…
«Отстаю, потому и пусто…»
Она заставила себя приналечь. Разрыв не уменьшался.
«Зараза, не могу…»
Решетка забрала потемнела. Аш вслепую шагнула, споткнулась, вскинула руку к глазам — пальцы стали мокрыми. Окровавленной перчаткой она вздернула салад, перекосив его набок, захлебнулась запахом. Прямо перед ней мелькали поднимающиеся и опускающиеся лезвия алебард; над их головами реяло широкое полотнище знамени Льва, и рядом — знамя Бургундии.
— Эй, там! — завопила Аш. — Слушать команду, чтоб вас!..
Кто-то налетел на нее сзади — то ли кто-то из людей Рочестера, то ли он сам. Аш неуклюже споткнулась, заскользила каблуками по льду и съехала к краю дороги, увидев поверх шлемов и султанов — визиготских! — дощатые стены барака. Вся свалка, в центре которой она оказалась, медленно оттеснялась вправо, уходя от чего-то слева от нее…
— …Стрелы, трах вас!
Жесткий толчок развернул ее голову вправо. Вывернутую шею пронзила боль. Перед глазами сверкнул наконечник копья. Чекан зацепился за что-то на подъеме… рука в стальных наручах мелькнула перед Аш, копье скользнуло по выпуклому наплечнику, и удар пришелся ей в грудь кирасы, развернув на пол-оборота. Аш высвободила свое оружие. Раздался женский визг. Визигот-копьеносец, оказавшийся в поле зрения Аш, упал к ее ногам.
Она вогнала шип чекана ему в икру, а латник в форме Льва опустил на открывшееся лицо свою палицу. Кровавые осколки зубов и костей лица брызнули ей на нагрудник.
Древко знамени, покосившись, ударило Аш по правому плечу. Тяжелое тело в броне ударило сзади: искалеченный визигот, приподнявшись на колени, цеплялся за пояс латника, вгоняя кинжал ему между ног. Фонтан крови…
«Нельзя было подпускать их так близко…»
Ее все теснили вправо. На обочине Аш чуть не упала: древко знамени, застряв между шлемом и наплечником, клонило к земле.
— Не… задерживаться!
Она рванулась и, высвободившись, развернулась налево. Том Рочестер подхватил соскользнувшее с плеча древко.
Их окружали со всех сторон визиготские белые ливреи и кольчужные доспехи.
Том открыл рот, крича ей что-то.
Клинок меча ударил его спереди по лицу, соскользнув вверх от наустника, и лицо скрылось под широкой струей крови.
Аш обеими руками сжала рукоять чекана, вбила короткий шип под поднятую руку визигота, пробив кольца кольчуги подмышкой. Удар отозвался в руке до самого плеча. Чекан не шел обратно, ей на руки хлынула кровь из развороченной раны. Подбежали люди в красно-синем, оттянули ее в сторону. Аш едва сумела удержать в руках рукоять… «Господи Иисусе, я смотрю не в ту сторону, меня развернуло… где же знамя?»
— Поднять ЗНАМЯ, так вас и так!..
«Будь на виду, двигайся, живи!..»
Сзади напирали люди. Против воли ее сносило все дальше вправо и вперед, по трупам, по спинам в прорванных кольчугах, по пробитым нагрудникам — нога, скользнув в луже крови, застряла между телами, щиколотка подвернулась…
«Зараза, знать бы, куда меня несет…»
Кое-как расчистив немного места вокруг себя и сдвинув назад шлем, Aш огляделась; небо черно от стрел. На лице застывал пот. Синее знамя с желтой головой льва поднималось…
— Босс! — срывающийся мальчишеский басок Рикарда перекрыл шум боя. Древко знамени Лазоревого Льва крепко зажато в его руке. Двое встали плечом к плечу рядом с ней. Форма Льва. Люди Рочестера, ее эскорт. Вот еще трое…
— Что застряли? В душу мать! Жмите вперед!
Она протолкалась к Рикарду, перехватила древко повыше его руки, вскинула вперед и кверху, проорала: «Вперед!» выпустила знамя и рукоятью чекана уперлась в спины, загораживавшие ей дорогу, нажала, приседая в усилии. Двое латников отскочили в стороны.
Впереди, над массой бургундских и визиготских шлемов, блеснул орел легиона. Знамя Льва вдруг качнулось назад, развернувшись в рывке.
Аш медленно отступала под натиском сражавшихся: на три шага, слыша вопли раненых, втоптанных в землю тяжестью окованных сапог. На ее доспехах засыхали красные потеки. Рикард всего раз неловко взмахнул мечом — кажется, никого не зацепив, солдаты перед ней опустили алебарды, уставив наконечники к врагу.
Напор ослабел.
Аш за плечо развернула Рикарда, подтолкнула вперед — «Зараза, где же Роберт?» — и опрокинулась навзничь на утоптанную землю.
Толпа бургундцев — цвета Лоэкта! — навалилась на нее. Аш втянула голову в плечи. По затылку шлема вскользь заскрежетала стрела. Кто-то, споткнувшись о ее тело, навалился сверху, за ним еще двое или трое. Один без шлема, вместе с вцепившимся в его слипшиеся от крови волосы визиготом. Кто-то кинжалом ткнул визигота в пах, тело тяжело обмякло, прижимая Аш к земле. Она сжатой в кулак рукой ткнула ему в лицо, почувствовала, как под стальным суставом лопнуло глазное яблоко, сквозь шлем и толстый подшлемник услышала его пронзительный визг. Тяжесть отвалилась, она с трудом поднялась на ноги.
«Господи, в седло бы. Не видно ни хрена!»
— Где мой долбаный штаб? — в голосе не было силы. — Рикард!. Знамя где? Надо двигаться, застрянем — нам звездец!
Она руками нащупывала дорогу, не оглянувшись на два коротких удара по кирасе, разгребая себе путь в густой мешанине тел. Впереди поднимались и опускались алебарды; она продвигалась туда.
— Вон оно! — Рикард с победным криком развернул ее за плечо. Аш наткнулась взглядом на зажатый в собственной руке меч — «Когда успела? И где чекан?» — и в десяти ярдах, забитых спинами сражавшихся, медленно продвигавшихся вперед, увидела полотнище с «Леон азур пассан гарде».
Открыла рот, чтобы выкрикнуть: «Здорово! давай туда!» и струя пламени полыхнула перед глазами.
В голове звон, онемевшими руками она пыталась нащупать под надвинутым саладом, что осталось от лица. Мгновенное беспамятство миновало; Аш увидела себя стоящей на краю дороги…
Перед ней земля была устлана телами, неподвижными или в корчах зажимающими руками лица. На каждом теле, поперек красных рейтуз, или блестящих кирас, или шлемов, выделялась угольно-черная полоса. Над телами стелился дым, тошная вонь жареного мяса. Рот наполнился густой слюной.
Два обгорелых неузнаваемых лица мелькнули перед ней, разинув в крике изувеченные губы.
Снова шипение: вода, выплеснутая на угли, только в тысячу раз громче. Чья-то нога лягнула ее под коленку. Она рухнула, жестко приземлившись на живот. Сбили, беззащитна! Кинжал отлетел в сторону, Аш в панике шарила по холодной земле, пытаясь подтянуть под себя ноги. Кто-то упал или наступил ей на спину, она ткнулась в землю шлемом, кто-то рядом выкрикивал ее имя.
Краем глаза заметила мелькнувшее белое.
Визиготский назир скорчился, заходясь в крике, рядом с ней, не пытаясь нанести удар, не замечая ее. Вся спина его обуглена дочерна и дымится.
Аш приподнялась на четвереньки. Кто-то перескочил через нее, и она снова вжалась в землю. Еще, еще — человек шесть или семь, в рейтузах и коротких камзолах со значками Льва, блестят на солнце плоские шлемы, в руках занесенные клинки.
Через их головы Аш увидела мраморный овал лица. Блеснула медь за каменным плечом. Низкий гул, словно тяга в камине. Вокруг падают тела, жар бьет в лицо, и она не успевает заслониться локтем. Обожженными глазами разглядела все же голема с наконечником медной трубки от бака с греческим огнем, медленно разворачивавшегося…
Двое со значками Льва припали к земле. Двое вскинули оружие — тяжелые боевые молоты, — и каменные руки голема откололись под ударами: левая в запястье, правая — у локтя. Наконечник трубки со звоном ударился в землю. Еще двое ударили сбоку, а удар алебарды подсек бронзовые сочленения коленей. Каменная туша запрокинулась назад, четверо добивали голема тяжелыми ударами молотов; их предводитель проревел:
— Одним меньше, вперед, вперед!
Аш узнала голос Герена.
— Босс!..
Чья-то рука развернула ее. Латник на голову выше других, в ливрее Льва. Голос Ансельма:
— Сюда! Эй, там, сюда!
Тяжелый одышливый бег; снова задержка в гуще отряда пеших латников и в небе, над головой Ансельма, штандарт Льва… неподвижный.
Неподвижный.
«Мы в дерьме, просрали, застряли…»
«О господи, их тут сотни. Конец».
Все мышцы тела свело судорогой. Она застыла как вкопанная в сумятице битвы, согнувшись вдвое. На мгновенье. Болело сведенное тело, плечи прострелило острая боль, все тело под броней — ключицы, бедра, колени — вспухло синяками. В ушах звенело. В глаз стекала струйка крови — Аш вскинула руку к лицу и увидела, что безымянный палец выбился из-под ремешка правой перчатки и торчит под прямым углом к ладони. Она не чувствовала боли перелома. Из-под внутреннего налокотника текла кровь, одна чашка наколенника пропала; вся левая сторона доспехов от наплечника до поножи была исцарапана и промята ударами стрел, которых она даже не заметила.
«Жаль, что нет бригандина: легче бы двигалась. В этой сбруе я и шага больше не выдержу.
Не могу драться. Сдохла».
Приглушенный шлемом голос Ансельма заорал:
— Держись, девочка!
Она попыталась отодвинуться, но через полшага снова застыла: вопли били в уши сквозь толстую обивку подшлемника. В руках, в ногах — неподъемная тяжесть.
Сражение отодвинулось на несколько ярдов от нее. Там раздавались крики, в невнятных воплях послышались слова, звучали все громче…
«Какого хрена?..»
Над головами людей что-то передавали из рук в руки к знамени, к Роберту Ансельму, который ткнул это что-то ей в руки, машинально сжавшие… визиготскую пику, покачнувшуюся под тяжестью. Аш, выругавшись от боли, перехватила другой рукой, отпустив меч болтаться на темляке, и подняла глаза взглянуть, что нарушило равновесие оружия.
Отрубленная голова. В длинных прядях бороды тяжело раскачивались золотые бусины.
— Гелимер убит! — выкрикнул голос Ансельма. Он ткнул вверх стальной, окровавленной по локоть рукой. — Гелимер убит!
Слева раздался взрыв криков.
— Надо это прекратить, — крикнула Аш, обхватив обеими руками древко копья — Надо… Они знают о его смерти?
— Знамя опущено!
— Что?
— Его знамя! Опущено!
— Пропустите… — Она шагнула вперед, к линии алебардщиков — старому отряду Джона Прайса, которым прежде командовал Караччи, — топорщившейся сзади древками. — Пропустите, туды вас оглоблей, вперед! Живо!
Спины раздались. Она плечом раздвинула крепкие бока, не выпуская из рук тяжелое копье. Роберт Ансельм и знаменщик держались на шаг позади. Ее протолкнули во второй ряд, и древки качнулись над ее плечами, а впереди замелькали истекающие кровью изогнутые лезвия и крюки.
— Гелимер мертв! — пронзительный крик ободрал горло. Отряд подался назад, смыкаясь вокруг нее с поднятыми алебардами. Дальше сверкнули в солнечном луче наконечники пик. Ряд визиготских воинов в кольчугах и пластинчатых доспехах, пестрящий всеми оттенками красного и оранжевого; лица снизу до глаз укрыты черной тканью; мечи и копья наизготовку.
Она всмотрелась — подадут ли назад — и только тогда осознала, что видит перед собой истоптанную землю и валяющиеся на ней тела. Рискнула оглянуться по сторонам, сквозь лес алебард: разрыв в несколько футов медленно расширялся. Видели, как опустилось их знамя… Она двумя руками вскинула пику к голубому небу. Отрубленная голова Гелимера показалась высоко над кишением тел: лицо ярко освещено солнцем, темнеет провал рта, от грубо перерубленного позвоночника тянется красный хвост и торчат кости.
— Король-калиф мертв!
Крик вынес весь воздух из груди. Аш покачнулась. Солдаты рядом с ней, раскрасневшиеся, задыхающиеся, с залитыми слезами лицами, подхватили:
— Король-калиф мертв!
С неба еще сыпались стрелы, слева кричали люди, перекрикивая лязг стали. Голоса сливались в хор, повторяя:
— Король-калиф мертв! Король-калиф мертв!
Руки задрожали; она судорожно стискивала пику со страшной головой. «Вы все ее увидите!»
Расширялся — теперь уж точно расширялся — просвет между рядами сражающихся, открывая землю с поваленными шатрами, опрокинутыми котлами, окровавленным тряпьем и телами, обхватившими ладонями головы. Или тела без голов. В пятнадцати футах впереди Аш отчетливо видела одного из назиров, дико оравшего что-то своему командиру. Ариф поднял голову, взгляд застыл на искаженном лице Гелимера.
С небольшого пригорка, на котором она оказалась, за поваленными палатками были видны шлемы новых сотен: рабы-копьеносцы, пешие визиготские рыцари, лучники; новые и новые ряды, стоявшие плечом к плечу над грудами палаточных полотнищ и разбитых строений, под испещрившими небо отрядными значками. Она опытным взглядом оценила: четыре с половиной — пять тысяч.
Одинокий дальний раскат расколол воздух. Какой-то канонир одним взмахом фитиля задел все восемь запальных отверстий органного орудия — стволы выпалили почти одновременно — с городской стены.
Слышно от города! Здесь больше не стреляют! В тот же миг справа завопили, послышался кашляющий рев греческого огня, клубы черного дыма взметнулись вверх.
— Король-калиф мертв! — снова выкрикнула Аш, разрывая горло каждым словом; слыша пронзительный ясный кларнет своего голоса несущегося над головами, пожарами, криками боли.
«Гелимер — мертв! Долой оружие!»
От возбуждения или от недостатка воздуха — только она снова покачнулась, прислонилась к плечу Ансельма. Он поймал Аш за стальной налокотник, поддержал.
Сердце трепыхнулось, ей почудилось, что весь мир затаил дыхание: ничто не могло помешать визиготским полчищам прокатиться через застывшие перед ними тринадцать сотен человек. «Ничто в целом мире», — метнулась в голове смутная мысль. Сквозь кровавую пелену перед глазами Аш глядела на голубое, как лед, небо и голову Гелимера на пике.
— Выйти из боя! — она выдавила из себя хриплый шепот, оттолкнула Ансельма. — Пошли к Моргану сказать: знамя остановить где есть!
— Понял!
За спиной Аш, передавая приказ, закричали командиры. Она не оборачивалась, дышала с трудом, глаза нестерпимо жгло. Она не видела знакомых гербов и, конечно, не видела «медной головы» Фарис, и знамя с крепостной решеткой Гелимера не показывалось больше, но за оставшейся ничейной полосой — «В тридцати футах?» — поднялось знамя с ярким треугольником: стилизованная гора Санчо Лебриджа.
«Он исполняет приказы».
Чьи теперь? Мертвеца?
— Король — мертв! — выкрикнула Аш. Голос сорвался. Ансельм силком развернул ее, указал. Войско прибывало каждой секундой. «Они займут все пространство за нами, отсюда до города». Знамя Лебриджа качнулось, застряв в людском толпище. «Сколько осталось секунд, прежде чем он начнет отдавать приказы?»
— Вон! — Ансельм указал рукой туда, где новые всадники подъезжали, осторожно выбирая дорогу среди обломков. Предводитель их, в золоченом шлеме, двигался под знаменем с зубчатым колесом в гербе. Черное зубчатое колесо на белом поле.
Aш сказала:
— Герб Леофрика!
Два знамени встретились. Послышались крики.
— Милорды амиры! — выкрикнула Аш. — Калиф Гелимер мертв!
В подтверждение своих слов она качнула пику с насаженной головой. Кровь и спинной мозг ярко блестели, стекая ей на латную перчатку.
Аш жадно глотала воздух, потея на морозе под своей броней, и тревожно глядела на всадников.
Тот, в золоченом шлеме, снял его, оказавшись среди людей в кольчугах и белых туниках. Это был Леофрик.
Пряди седых волос топорщились над его головой. Он тронул шпорой бок кобылы, направив ее прямо по головам мертвых и умирающих, подъехал поближе, так что Аш разглядела его нахмуренные брови. Он глядел на отрубленную голову, то ли в гневе, то ли морщась от утреннего света.
За ними, в нарастающем холодном рассвете, Аш увидела вооруженных провостов Герена аб Моргана; десяток женщин из обоза, подоткнувших юбки, держащих в руках отточенные копья на ясеневых древках; Томаса Моргана с большим боевым знаменем Лазоревого Льва. И дальше — лица под боевыми шлемами:, знакомые лица, извивающаяся по мостовой колонна. Всего-то чуть больше трех сотен.
«Не хочу я вести туда этих людей».
— Выводи их, — бросила она Роберту Ансельму. — А мне надо еще дать пинка бургундцам.
Тишина раскололась.
Быстрая череда раскатов и взрывов, докатившаяся с восточного конца города, заставила Аш растянуть губы в диком оскале. Протяжный озноб прошел по телу. Земля под ногами содрогнулась от пушечных залпов, сквозь них Аш расслышала характерное «пламп!» катапульты.
— Давай, Джасси! Лучше поздно, чем хреново никогда!
Люди поспешно перестраивались, выходя на позицию; кто-то со звоном обронил алебарду, в рядах раздались насмешливые выкрики. Сержанты раздавали тычки и приказы, солдаты плевали на дрожащие ладони, чтобы придать окончательный блеск шлемам и пряжкам. «Сколько еще? — прикидывала Аш, вслушиваясь в грохот пальбы. — Сколько нам осталось?»
От длинной колонны бургундцев примчался капитан Джонвилль.
— Они подняли целый легион! — он обернулся за подтверждением к гонцу. — Вывели из траншей… думают, мы пытаемся прорваться через восточный мост… готовятся встретить там…
— Попались, мудаки! Отлично, теперь ждем. Пусть увязнут поглубже.
Аш мысленно отсчитала восемь мучительных минут, коротко кивнула, вышла вперед, к стене, и развернулась к колонне, встав между двумя передними шеренгами арбалетчиков. Бесформенные массы народу, каждая в сто человек. Отрядные вымпелы уже развеваются в смутном предрассветном полумраке, но так мало — едва ли дюжина. Пушкари на стенах, саперы в подкопах: даже при том, что каждый, кто мог удержаться на ногах, встал в ряды, здесь и тринадцати сотен не наберется. Дерьмо…
Она втянула в себя воздух, выкрикнула, перекрывая голосом далекие пушки бургундцев:
— Вот что мы делаем. Атакуем! Они нас не ждут. Они ждут, что мы сдадимся! Мы не сдадимся!
Гул голосов в нескольких ярдах перед ней. Одобрительный, взволнованный, кровожадный, испуганный — все сразу. Многие поглядывают на расчищенную площадку перед воротами: крысиная дыра, за которой поджидают уже, должно быть, освещенные солнцем рытвины и корни — полоса смерти.
Аш склонила набок голову — короткие серебряные пряди разлетелись на ветру, глаза горят — и не спеша оглядела ряды.
— Вы, чумазые негодяи, сами знаете, что делать! Убить Гелимера!
Подхваченный сотнями глоток крик эхом отдался от стены.
В доспехах и накидке с гербом, под знаменем «Леон Аффронте», которое поднял над ее плечом Рочестер, она проорала старый клич, знакомый и наемникам, и бургундцам:
— Нам нужна победа!
— Да!
— Не слышу! Я сказала: нам нужна победа!
— ДА!
— Убить Гелимера!
Волна возбуждения смыла все.
— Босс! — Рикард протягивал Аш ее салад. Она нагнулась, чтоб ему сподручнее было застегнуть наустник и пряжку ремня. Гул мортир, серпентин и органных орудий на востоке редел, становился отрывистым. Она подняла визор забрала, вскинула левую руку с коротким четырехфутовым чеканом.
От городской стены у нее за спиной раскатились глухие удары.
— Ну! Давай, Людмила!
Дружный треск ружейных выстрелов, дрожь чашки катапульты, с размаху врезавшейся в раму, — каждое орудие, аркебуза, пушка на стене у северо-восточных ворот сделала свое дело. Аш поморщилась от гула в ушах, почти не приглушенного шлемом.
«И это все, что у нас есть?»
Она выдохнула, почти не слыша собственного голоса:
— Анжели, давай!
Развернулась лицом к боевым колоннам., уже взвинтившим себя до того же чудесного «хрен с ним!», самоубийственного риска, который помог и ей самой забыть о ворчании сведенных ужасом кишок.
— Я знаю, вы не подведете, ребята! У вас мозгов не хватит признать себя побитыми!
К небу взметнулся громовой крик. Аш не враз разобрала звучавшее на десятке наречий: «Лев! Лев Бургундии! Львица!» и «Дева!»
Что-то дрогнула под ее ногами.
Лед, стянувший лужу грязи, раскололся. Пронесся глухой, долгий, разрывающий камни гул. Камни, щебень и балки градом посыпались с неба: люди, как один, пригнулись, встречая взрыв шлемами и щитами.
Аш подняла голову и забрало.
За расчищенной пустой полосой из каждой щели кладки стены от Сторожевой до Белой башни вырывались клубы пыли.
— Браво, Анжели!
Анжелотти и саперы: всю ночь подводившие мины, расширявшие подкопы под стеной и потевшие, таская на себе мешки с порохом, и молившиеся, чтоб пороха хватило…
Стена еще на миг застыла в неподвижности, и у Аш хватило времени подумать: «Если Анжели не рассчитал и рухнет на эту сторону, нам всем конец», и тут стена раскололась и упала…
Бесшумно и стремительно отвалившись… наружу. Промерзшая земля покачнулась так, что Аш едва удержалась на ногах. Выругавшись, восстановила равновесие. За пыльными вихрями, осыпаясь в ров, валялись обломки двух сотен ярдов каменной кладки. И только открытая полоса в пять или шесть сотен ярдов шириной отделяла их теперь от первой траншеи лагеря визиготов.
— Ну вот, — громко сказала самой себе Аш, над головами столпившихся солдат глядя в широкий пролом, — Дижон теперь беззащитен. Выбора больше нет.
— Святой Георг! — проревел у нее над ухом голос Ансельма.
Томас Морган, повыше вздымая львиное знамя, прокричал:
— Святой Годфри за Бургундию!
Аш проглотила комок в горле, набрала в грудь побольше воздуха и пронзительно гаркнула:
— Вперед!
4
Труба кричала прямо в ухо, прикрытое шлемом.
Щебень и осколки камней со скрежетом выворачивались из-под ног.
Грудь тяжело вздымалась, дыхание со свистом вырывалось из сухого горла, ноги топтали окаменевшие комья грязи — она бежала среди других латников, видя перед собой только ноги, мощно толкающие промерзшую землю.
Люди натыкались друг на друга. Знамя мелькнуло где-то слева. Она поскользнулась на покачнувшемся под ногой камне или кости, наклонилась к земле — чья-то рука подхватила ее под мышку и толкнула вперед, не задерживаясь ни на шаг.
На фоне неба впереди возникла высокая угловатая тень.
Аш не успела задуматься: «Что?», как тень осталась позади. Ее сапоги проскользили по обледеневшим доскам — она уже миновала их прежде, чем опознала выломанную дверь. По обе стороны от нее валились в мерзлую грязь доски, настилы и ставни. Проскочив самодельный мост, Аш успела бросить взгляд в глубину шестифутовой траншеи…
«Их траншея; первая линия обороны!»
Ансельм и Рикард протопали по мосткам следом за ней. От мешанины цветов рябило в глазах: красные косые кресты, синие с желтым накидки. По левую руку мелькнул изгиб длинного лука; людской гомон, крики медных рожков и звон оружия прорезал щелчок тетивы.
Аш врезалась на бегу в чью-то спину, отлетела назад, потратила мгновенье, отыскивая взглядом знамя и знаменосца — Рочестер все держался за ее левым плечом, и эскорт не отставал, — увидела вокруг множество прикрытых шлемами голов на фоне бледного неба — и («Вот оно!») — знамя Льва.
— Не терять знамени! — проорала Аш. — Вперед! Вперед!
Нога наткнулась на колышек палатки; она споткнулась на бегу; справа блеснул клинок, рубанул по бахроме сосулек на растяжке и запутался в веревках. Она пинком высвободила застрявший меч, не замедлив бега. Какое-то тело рухнуло ей в ноги ничком, руки закинуты над вороненым саладом, меч без ножен цепляет не защищенные сталью бедра.
Аш отпихнула упавшего, подхватила за локоть, подняла на ноги парня из копья Рочестера, взвизгнула:
— Вперед!
Ее окружали бегущие. За два фута ничего не видать за спинами людей. Труба прокричала слева. Решетку забрала залепила серая вуаль: полотно затрещало под ее клинком, кто-то рядом вспорол ткань алебардой: она услышала снизу придушенный вопль и, не задерживаясь, опустила чекан.
Рухнувшая палатка сползла ей под ноги. Над головой мигнуло окрашенное пламенем небо. Смоляной факел влетел в гущу легковооруженных пешников справа от нее, послышались крики, проклятия; факел бесполезно прокатился по мокрой парусине и потух в колдобине, забитой снегом. Люди рванулись вперед с удвоенной скоростью прежде, чем ее разум отметил: «Утоптанная земля: лагерная дорога!»
Латы звенели, люди, задыхаясь, бежали тяжелой рысцой, двое справа упали, и слева один…
Тощий копейщик в кожаной куртке опрокинулся ей под ноги. Аш повалилась ничком прямо на него. Парень вскрикнул. Под ее рукой, сжимающей чекан, что-то хрустнуло. Кто-то схватил ее за шиворот и вздернул на ноги — Ансельм? — а из паха копейщика торчала стрела, покачивалась, когда человек корчился с воплем, и кровь заливала его штаны и ладони.
— Не сбились? — выкрикнул Ансельм, топая рядом с ней с обнаженным мечом в руке. — Куда?..
Аш захлестнула паника. «Не в ту сторону?..»
— Вперед!
Откуда-то доносилось шипение, словно на раскаленный жир выплеснули воду. Общий шум прорезали крики. В легких застыла пустота, жадно требующая воздуха; ноги болели; влажное горячее дыхание мешалось с запахом железа внутри шлема.
Перед Аш вдруг открылось пустое пространство.
Она увидела утоптанную землю дороги, обломки луков…
«Отстаю, потому и пусто…»
Она заставила себя приналечь. Разрыв не уменьшался.
«Зараза, не могу…»
Решетка забрала потемнела. Аш вслепую шагнула, споткнулась, вскинула руку к глазам — пальцы стали мокрыми. Окровавленной перчаткой она вздернула салад, перекосив его набок, захлебнулась запахом. Прямо перед ней мелькали поднимающиеся и опускающиеся лезвия алебард; над их головами реяло широкое полотнище знамени Льва, и рядом — знамя Бургундии.
— Эй, там! — завопила Аш. — Слушать команду, чтоб вас!..
Кто-то налетел на нее сзади — то ли кто-то из людей Рочестера, то ли он сам. Аш неуклюже споткнулась, заскользила каблуками по льду и съехала к краю дороги, увидев поверх шлемов и султанов — визиготских! — дощатые стены барака. Вся свалка, в центре которой она оказалась, медленно оттеснялась вправо, уходя от чего-то слева от нее…
— …Стрелы, трах вас!
Жесткий толчок развернул ее голову вправо. Вывернутую шею пронзила боль. Перед глазами сверкнул наконечник копья. Чекан зацепился за что-то на подъеме… рука в стальных наручах мелькнула перед Аш, копье скользнуло по выпуклому наплечнику, и удар пришелся ей в грудь кирасы, развернув на пол-оборота. Аш высвободила свое оружие. Раздался женский визг. Визигот-копьеносец, оказавшийся в поле зрения Аш, упал к ее ногам.
Она вогнала шип чекана ему в икру, а латник в форме Льва опустил на открывшееся лицо свою палицу. Кровавые осколки зубов и костей лица брызнули ей на нагрудник.
Древко знамени, покосившись, ударило Аш по правому плечу. Тяжелое тело в броне ударило сзади: искалеченный визигот, приподнявшись на колени, цеплялся за пояс латника, вгоняя кинжал ему между ног. Фонтан крови…
«Нельзя было подпускать их так близко…»
Ее все теснили вправо. На обочине Аш чуть не упала: древко знамени, застряв между шлемом и наплечником, клонило к земле.
— Не… задерживаться!
Она рванулась и, высвободившись, развернулась налево. Том Рочестер подхватил соскользнувшее с плеча древко.
Их окружали со всех сторон визиготские белые ливреи и кольчужные доспехи.
Том открыл рот, крича ей что-то.
Клинок меча ударил его спереди по лицу, соскользнув вверх от наустника, и лицо скрылось под широкой струей крови.
Аш обеими руками сжала рукоять чекана, вбила короткий шип под поднятую руку визигота, пробив кольца кольчуги подмышкой. Удар отозвался в руке до самого плеча. Чекан не шел обратно, ей на руки хлынула кровь из развороченной раны. Подбежали люди в красно-синем, оттянули ее в сторону. Аш едва сумела удержать в руках рукоять… «Господи Иисусе, я смотрю не в ту сторону, меня развернуло… где же знамя?»
— Поднять ЗНАМЯ, так вас и так!..
«Будь на виду, двигайся, живи!..»
Сзади напирали люди. Против воли ее сносило все дальше вправо и вперед, по трупам, по спинам в прорванных кольчугах, по пробитым нагрудникам — нога, скользнув в луже крови, застряла между телами, щиколотка подвернулась…
«Зараза, знать бы, куда меня несет…»
Кое-как расчистив немного места вокруг себя и сдвинув назад шлем, Aш огляделась; небо черно от стрел. На лице застывал пот. Синее знамя с желтой головой льва поднималось…
— Босс! — срывающийся мальчишеский басок Рикарда перекрыл шум боя. Древко знамени Лазоревого Льва крепко зажато в его руке. Двое встали плечом к плечу рядом с ней. Форма Льва. Люди Рочестера, ее эскорт. Вот еще трое…
— Что застряли? В душу мать! Жмите вперед!
Она протолкалась к Рикарду, перехватила древко повыше его руки, вскинула вперед и кверху, проорала: «Вперед!» выпустила знамя и рукоятью чекана уперлась в спины, загораживавшие ей дорогу, нажала, приседая в усилии. Двое латников отскочили в стороны.
Впереди, над массой бургундских и визиготских шлемов, блеснул орел легиона. Знамя Льва вдруг качнулось назад, развернувшись в рывке.
Аш медленно отступала под натиском сражавшихся: на три шага, слыша вопли раненых, втоптанных в землю тяжестью окованных сапог. На ее доспехах засыхали красные потеки. Рикард всего раз неловко взмахнул мечом — кажется, никого не зацепив, солдаты перед ней опустили алебарды, уставив наконечники к врагу.
Напор ослабел.
Аш за плечо развернула Рикарда, подтолкнула вперед — «Зараза, где же Роберт?» — и опрокинулась навзничь на утоптанную землю.
Толпа бургундцев — цвета Лоэкта! — навалилась на нее. Аш втянула голову в плечи. По затылку шлема вскользь заскрежетала стрела. Кто-то, споткнувшись о ее тело, навалился сверху, за ним еще двое или трое. Один без шлема, вместе с вцепившимся в его слипшиеся от крови волосы визиготом. Кто-то кинжалом ткнул визигота в пах, тело тяжело обмякло, прижимая Аш к земле. Она сжатой в кулак рукой ткнула ему в лицо, почувствовала, как под стальным суставом лопнуло глазное яблоко, сквозь шлем и толстый подшлемник услышала его пронзительный визг. Тяжесть отвалилась, она с трудом поднялась на ноги.
«Господи, в седло бы. Не видно ни хрена!»
— Где мой долбаный штаб? — в голосе не было силы. — Рикард!. Знамя где? Надо двигаться, застрянем — нам звездец!
Она руками нащупывала дорогу, не оглянувшись на два коротких удара по кирасе, разгребая себе путь в густой мешанине тел. Впереди поднимались и опускались алебарды; она продвигалась туда.
— Вон оно! — Рикард с победным криком развернул ее за плечо. Аш наткнулась взглядом на зажатый в собственной руке меч — «Когда успела? И где чекан?» — и в десяти ярдах, забитых спинами сражавшихся, медленно продвигавшихся вперед, увидела полотнище с «Леон азур пассан гарде».
Открыла рот, чтобы выкрикнуть: «Здорово! давай туда!» и струя пламени полыхнула перед глазами.
В голове звон, онемевшими руками она пыталась нащупать под надвинутым саладом, что осталось от лица. Мгновенное беспамятство миновало; Аш увидела себя стоящей на краю дороги…
Перед ней земля была устлана телами, неподвижными или в корчах зажимающими руками лица. На каждом теле, поперек красных рейтуз, или блестящих кирас, или шлемов, выделялась угольно-черная полоса. Над телами стелился дым, тошная вонь жареного мяса. Рот наполнился густой слюной.
Два обгорелых неузнаваемых лица мелькнули перед ней, разинув в крике изувеченные губы.
Снова шипение: вода, выплеснутая на угли, только в тысячу раз громче. Чья-то нога лягнула ее под коленку. Она рухнула, жестко приземлившись на живот. Сбили, беззащитна! Кинжал отлетел в сторону, Аш в панике шарила по холодной земле, пытаясь подтянуть под себя ноги. Кто-то упал или наступил ей на спину, она ткнулась в землю шлемом, кто-то рядом выкрикивал ее имя.
Краем глаза заметила мелькнувшее белое.
Визиготский назир скорчился, заходясь в крике, рядом с ней, не пытаясь нанести удар, не замечая ее. Вся спина его обуглена дочерна и дымится.
Аш приподнялась на четвереньки. Кто-то перескочил через нее, и она снова вжалась в землю. Еще, еще — человек шесть или семь, в рейтузах и коротких камзолах со значками Льва, блестят на солнце плоские шлемы, в руках занесенные клинки.
Через их головы Аш увидела мраморный овал лица. Блеснула медь за каменным плечом. Низкий гул, словно тяга в камине. Вокруг падают тела, жар бьет в лицо, и она не успевает заслониться локтем. Обожженными глазами разглядела все же голема с наконечником медной трубки от бака с греческим огнем, медленно разворачивавшегося…
Двое со значками Льва припали к земле. Двое вскинули оружие — тяжелые боевые молоты, — и каменные руки голема откололись под ударами: левая в запястье, правая — у локтя. Наконечник трубки со звоном ударился в землю. Еще двое ударили сбоку, а удар алебарды подсек бронзовые сочленения коленей. Каменная туша запрокинулась назад, четверо добивали голема тяжелыми ударами молотов; их предводитель проревел:
— Одним меньше, вперед, вперед!
Аш узнала голос Герена.
— Босс!..
Чья-то рука развернула ее. Латник на голову выше других, в ливрее Льва. Голос Ансельма:
— Сюда! Эй, там, сюда!
Тяжелый одышливый бег; снова задержка в гуще отряда пеших латников и в небе, над головой Ансельма, штандарт Льва… неподвижный.
Неподвижный.
«Мы в дерьме, просрали, застряли…»
«О господи, их тут сотни. Конец».
Все мышцы тела свело судорогой. Она застыла как вкопанная в сумятице битвы, согнувшись вдвое. На мгновенье. Болело сведенное тело, плечи прострелило острая боль, все тело под броней — ключицы, бедра, колени — вспухло синяками. В ушах звенело. В глаз стекала струйка крови — Аш вскинула руку к лицу и увидела, что безымянный палец выбился из-под ремешка правой перчатки и торчит под прямым углом к ладони. Она не чувствовала боли перелома. Из-под внутреннего налокотника текла кровь, одна чашка наколенника пропала; вся левая сторона доспехов от наплечника до поножи была исцарапана и промята ударами стрел, которых она даже не заметила.
«Жаль, что нет бригандина: легче бы двигалась. В этой сбруе я и шага больше не выдержу.
Не могу драться. Сдохла».
Приглушенный шлемом голос Ансельма заорал:
— Держись, девочка!
Она попыталась отодвинуться, но через полшага снова застыла: вопли били в уши сквозь толстую обивку подшлемника. В руках, в ногах — неподъемная тяжесть.
Сражение отодвинулось на несколько ярдов от нее. Там раздавались крики, в невнятных воплях послышались слова, звучали все громче…
«Какого хрена?..»
Над головами людей что-то передавали из рук в руки к знамени, к Роберту Ансельму, который ткнул это что-то ей в руки, машинально сжавшие… визиготскую пику, покачнувшуюся под тяжестью. Аш, выругавшись от боли, перехватила другой рукой, отпустив меч болтаться на темляке, и подняла глаза взглянуть, что нарушило равновесие оружия.
Отрубленная голова. В длинных прядях бороды тяжело раскачивались золотые бусины.
— Гелимер убит! — выкрикнул голос Ансельма. Он ткнул вверх стальной, окровавленной по локоть рукой. — Гелимер убит!
Слева раздался взрыв криков.
— Надо это прекратить, — крикнула Аш, обхватив обеими руками древко копья — Надо… Они знают о его смерти?
— Знамя опущено!
— Что?
— Его знамя! Опущено!
— Пропустите… — Она шагнула вперед, к линии алебардщиков — старому отряду Джона Прайса, которым прежде командовал Караччи, — топорщившейся сзади древками. — Пропустите, туды вас оглоблей, вперед! Живо!
Спины раздались. Она плечом раздвинула крепкие бока, не выпуская из рук тяжелое копье. Роберт Ансельм и знаменщик держались на шаг позади. Ее протолкнули во второй ряд, и древки качнулись над ее плечами, а впереди замелькали истекающие кровью изогнутые лезвия и крюки.
— Гелимер мертв! — пронзительный крик ободрал горло. Отряд подался назад, смыкаясь вокруг нее с поднятыми алебардами. Дальше сверкнули в солнечном луче наконечники пик. Ряд визиготских воинов в кольчугах и пластинчатых доспехах, пестрящий всеми оттенками красного и оранжевого; лица снизу до глаз укрыты черной тканью; мечи и копья наизготовку.
Она всмотрелась — подадут ли назад — и только тогда осознала, что видит перед собой истоптанную землю и валяющиеся на ней тела. Рискнула оглянуться по сторонам, сквозь лес алебард: разрыв в несколько футов медленно расширялся. Видели, как опустилось их знамя… Она двумя руками вскинула пику к голубому небу. Отрубленная голова Гелимера показалась высоко над кишением тел: лицо ярко освещено солнцем, темнеет провал рта, от грубо перерубленного позвоночника тянется красный хвост и торчат кости.
— Король-калиф мертв!
Крик вынес весь воздух из груди. Аш покачнулась. Солдаты рядом с ней, раскрасневшиеся, задыхающиеся, с залитыми слезами лицами, подхватили:
— Король-калиф мертв!
С неба еще сыпались стрелы, слева кричали люди, перекрикивая лязг стали. Голоса сливались в хор, повторяя:
— Король-калиф мертв! Король-калиф мертв!
Руки задрожали; она судорожно стискивала пику со страшной головой. «Вы все ее увидите!»
Расширялся — теперь уж точно расширялся — просвет между рядами сражающихся, открывая землю с поваленными шатрами, опрокинутыми котлами, окровавленным тряпьем и телами, обхватившими ладонями головы. Или тела без голов. В пятнадцати футах впереди Аш отчетливо видела одного из назиров, дико оравшего что-то своему командиру. Ариф поднял голову, взгляд застыл на искаженном лице Гелимера.
С небольшого пригорка, на котором она оказалась, за поваленными палатками были видны шлемы новых сотен: рабы-копьеносцы, пешие визиготские рыцари, лучники; новые и новые ряды, стоявшие плечом к плечу над грудами палаточных полотнищ и разбитых строений, под испещрившими небо отрядными значками. Она опытным взглядом оценила: четыре с половиной — пять тысяч.
Одинокий дальний раскат расколол воздух. Какой-то канонир одним взмахом фитиля задел все восемь запальных отверстий органного орудия — стволы выпалили почти одновременно — с городской стены.
Слышно от города! Здесь больше не стреляют! В тот же миг справа завопили, послышался кашляющий рев греческого огня, клубы черного дыма взметнулись вверх.
— Король-калиф мертв! — снова выкрикнула Аш, разрывая горло каждым словом; слыша пронзительный ясный кларнет своего голоса несущегося над головами, пожарами, криками боли.
«Гелимер — мертв! Долой оружие!»
От возбуждения или от недостатка воздуха — только она снова покачнулась, прислонилась к плечу Ансельма. Он поймал Аш за стальной налокотник, поддержал.
Сердце трепыхнулось, ей почудилось, что весь мир затаил дыхание: ничто не могло помешать визиготским полчищам прокатиться через застывшие перед ними тринадцать сотен человек. «Ничто в целом мире», — метнулась в голове смутная мысль. Сквозь кровавую пелену перед глазами Аш глядела на голубое, как лед, небо и голову Гелимера на пике.
— Выйти из боя! — она выдавила из себя хриплый шепот, оттолкнула Ансельма. — Пошли к Моргану сказать: знамя остановить где есть!
— Понял!
За спиной Аш, передавая приказ, закричали командиры. Она не оборачивалась, дышала с трудом, глаза нестерпимо жгло. Она не видела знакомых гербов и, конечно, не видела «медной головы» Фарис, и знамя с крепостной решеткой Гелимера не показывалось больше, но за оставшейся ничейной полосой — «В тридцати футах?» — поднялось знамя с ярким треугольником: стилизованная гора Санчо Лебриджа.
«Он исполняет приказы».
Чьи теперь? Мертвеца?
— Король — мертв! — выкрикнула Аш. Голос сорвался. Ансельм силком развернул ее, указал. Войско прибывало каждой секундой. «Они займут все пространство за нами, отсюда до города». Знамя Лебриджа качнулось, застряв в людском толпище. «Сколько осталось секунд, прежде чем он начнет отдавать приказы?»
— Вон! — Ансельм указал рукой туда, где новые всадники подъезжали, осторожно выбирая дорогу среди обломков. Предводитель их, в золоченом шлеме, двигался под знаменем с зубчатым колесом в гербе. Черное зубчатое колесо на белом поле.
Aш сказала:
— Герб Леофрика!
Два знамени встретились. Послышались крики.
— Милорды амиры! — выкрикнула Аш. — Калиф Гелимер мертв!
В подтверждение своих слов она качнула пику с насаженной головой. Кровь и спинной мозг ярко блестели, стекая ей на латную перчатку.
Аш жадно глотала воздух, потея на морозе под своей броней, и тревожно глядела на всадников.
Тот, в золоченом шлеме, снял его, оказавшись среди людей в кольчугах и белых туниках. Это был Леофрик.
Пряди седых волос топорщились над его головой. Он тронул шпорой бок кобылы, направив ее прямо по головам мертвых и умирающих, подъехал поближе, так что Аш разглядела его нахмуренные брови. Он глядел на отрубленную голову, то ли в гневе, то ли морщась от утреннего света.