Страница:
– Нет! Ты не посмеешь ударить меня! Никогда! – Она наткнулась на угол чемодана, и хотя Шрив протянул руку, чтобы поддержать ее, не удержалась на ногах и упала.
– Миранда…
– Не трогай меня. – Она поднялась на ноги, игнорируя протянутую руку. Ее обида выплеснулась наружу бурным потоком слез. – Не трогай! Лучше держись подальше!
– Что ты, Миранда. – Шрив растерянно отошел. – Не расстраивайся. – Рыдания мешали ей говорить. Все эти бурные эмоции были вызваны вовсе не тем, что он рассердился на нее. Шрив ведь сердился и раньше. Она видела его в гневе во время репетиций, но никогда не реагировала таким образом.
Она отвернулась; ее плечи вздрагивали от рыданий.
– Не трогай меня. Ты не ударишь меня. Больше никто не посмеет меня ударить!
Шрив в недоумении покачал головой. О чем она говорит?
– Миранда, – ласково сказал он. – Миранда, не плачь. – Кончиками пальцев он коснулся ее плеча.
– Нет. – Она попыталась стряхнуть его руку.
– Миранда. – Он понизил голос до умоляющего шепота. – Я вовсе не хотел тебя ударить. Я никогда бы не сделал тебе больно. – Он положил ей руки на плечи.
Нетерпеливым движением она сбросила их и отступила в сторону.
– Не трогай меня. Не приближайся. Я знаю, что ты обо мне думаешь. Знаю!
– Миранда. – Он решил показать твердость. – Держи себя в руках.
– О да. Я должна держать себя в руках. – Она грустно рассмеялась; в ее голосе все еще чувствовались слезы. – Кажется, я позволила своим чувствам взять над собой верх, не так ли? – Она повернулась к Шриву. – Я просто хочу, чтобы ты знал, что я не совершила того, в чем ты меня обвиняешь. Но, конечно, когда девушка уже «погибла»…
– Ты не погибла.
– …тогда каждый, даже мужчина, который «погубил» ее, думает, что она способна выйти на улицу и торговать собой.
Шрив схватил расстроенную девушку за плечи.
– Миранда! Бог мне свидетель, я никогда не думал, что ты торгуешь собой.
– Зачем мне идти и искать кого-то для развлечений, когда ты… когда я… – Слова замерли у нее на губах, потому что она не хотела открыть ему свои истинные чувства из страха, что он посмеется над ней.
– Я и не верил в это, – успокоил он ее. – Честное слово, не верил.
– В самом деле? – Она недоверчиво посмотрела на него. – Ты думал, что я украла деньги у своих товарищей. Может быть, я и сделала это, но мне никогда не платили ни цента за работу.
– Я собирался заплатить тебе, – пробормотал он.
– Тогда почему я не могла взять несколько долларов и поехать на прогулку, хотела бы я знать? Ты ни разу не заплатил мне. Я считала, что я имею право получить хотя бы что-то.
Ее слова заставили Шрива замолчать. Чувство вины холодной волной окатило его. Миранда была права. Он не платил ей жалование. Он привык считать ее своей собственностью. Она напомнила, что не принадлежит ему. Она – независимая личность.
– Ты ошибаешься. – Довольно быстро нашелся он. – Тебе надо было просто прийти ко мне и спросить. Я откладывал для тебя твои деньги. Я… я так поступаю со всеми. Я выступаю в роли банкира, храню все деньги в кассе. Когда кому-то что-то нужно, они приходят ко мне.
– Майк и Джордж приходят к тебе?
– Да.
– И Фредди?
– Ну, Фредди нет. Он предпочитает держать свои деньги у себя. А вот Ада приходит.
– Вот оно что.
Миранда несколько успокоилась. Ее грудь уже не вздымалась так сильно от волнения. Она поникла. Непокорность исчезла.
Шрив осторожно снял с девушки шляпку. Ее пышные волосы золотой волной упали ей на грудь и плечи. Руками, которые неожиданно начали дрожать, она попыталась собрать их в пучок. Нежным движением Шрив отвел ее руки и расправил волосы на плечах девушки.
Он улыбнулся ей своей самой обаятельной улыбкой.
– Я прошу прощения за свои слова. Я так волновался за тебя. Чикаго – небезопасный город. И, честно сказать, я забыл, что сегодня воскресенье.
Миранда устало улыбнулась в ответ.
– Я тоже.
– Когда я обнаружил, что ты ушла, я забеспокоился. Разве ты не знаешь, как я волнуюсь за тебя, Миранда? – Его пальцы прикоснулись к ее вискам, к подбородку, скользнули за ухо. Его губы коснулись ее лба легким поцелуем, похожим на благословение. – Я не знал, куда ты ушла. Прежде ты никогда не уходила. А когда ты не вернулась, я испугался.
Миранда закрыла глаза. От легких прикосновений его пальцев у нее по спине побежали мурашки. Она поежилась.
– Я ездила посмотреть, где живет моя мать. Шрив понимающе кивнул. Ему следовало бы догадаться. Скольких волнений он мог бы избежать. Он нежно взял ее за подбородок и поцеловал. – Ты виделась с ней. Девушка замерла.
– Нет.
– Нет?
– Нет. Эта поездка была напрасной тратой денег. Я жалею, что поехала.
Она не умела убедительно лгать. Щеки у нее покраснели, дыхание участилось, пальцы сжались. Однако Шрив почувствовал облегчение. Если бы ее приняли в семью как блудную дочь, он мог лишиться актрисы и главной приманки для зрителей, которая когда-либо появлялась у «Сыновей Мельпомены». Он привлек ее к своей груди и прижался щекой к ее волосам.
– Мне очень жаль.
– А мне – нет.
– И ты не зашла, чтобы повидаться с ней. – Он обнял девушку за талию и повел ее к жесткой старой тахте. Она была неудобной и скрипучей, но другой здесь не было. – Ты не нашла тот дом?
– Нет, я нашла нужный дом.
Шрив напряг свою память, стараясь припомнить, что она ему говорила о своей прежней жизни.
– Ты видела своего отца?
Они сидели рядом, рука Шрива крепко обнимала ее. Девушка покачала головой.
– Мой отец давно умер.
Свободной рукой он погладил ее растрепавшиеся пряди.
– Так что же ты увидела?
Она резко тряхнула головой и отвернулась.
– Я больше не хочу говорить об этом. Мне жаль, что ты подумал, будто я украла деньги, но я не знала, что могу попросить тебя о них. Я не знала – я думала, что я, возможно, ничего не заработала.
– Ты получишь деньги, как только они тебе понадобятся. Тебе лишь надо попросить их у меня. – Его рука легла ей на плечи.
– Я все возмещу тебе.
– Ты не должна ничего возмещать. – Он положил свободную руку ей на колени. – Ты их заработала.
Тепло его руки проникло сквозь многочисленные слои одежды. У Миранды перехватило дыхание; мышцы внизу живота напряглись. Она не могла поверить, что одно прикосновение его руки способно было вызвать в ней подобную реакцию. Она почувствовала, как краска смущения заливает ей щеки. Она поспешно опустила голову, чтобы скрыть ее.
Эти деньги твои. – Его голос звучал совсем рядом с ее ухом. – Ты заработала их. И даже больше.
Его теплое дыхание касалось ее щеки. Огонь уже пронизывал все ее тело. Она нервно заерзала.
– Спасибо.
Он взял ее за подбородок.
– Миранда, тебе не за что благодарить меня. Это твои деньги. Ты упорно трудилась, чтобы заработать их. Каждый твой выход на сцену становился лучше предыдущего.
– Вчера вечером ты, кажется, так не думал, – упрекнула она его, вспоминая последнюю репетицию, когда она вдруг забыла свои слова и он обвинял ее в дилетантстве.
Он еще крепче прижал Миранду к себе, а его губы коснулись ее щеки.
– Что говорить о репетиции? Мы все устали, потому что слишком долго повторяли эту сцену. К тому же теперь ты знаешь меня. Я только лаю, но не кусаюсь.
Он подкрепил последнюю фразу легкими поцелуями. При слове «кусаюсь» он слегка сжал зубами мочку ее уха. Его дыхание защекотало ей шею.
Миранда попыталась увернуться; тахта заскрипела.
– Шрив…
– У тебя был несчастливый день, Миранда. Ты плакала. Значит, у тебя были серьезные причины для слез. Размышляя об этом, я не могу вспомнить, чтобы я прежде видел тебя плачущей.
– Мне стыдно за саму себя, – прошептала она, опуская голову. – От слез нет никакой пользы.
– Иногда они приносят облегчение. – При каждом слове его теплое дыхание, касавшееся ее уха, вызывало трепет ее тела. Шрив ловко расстегнул на ней платье и, сунув руку под плотную ткань, начал сжимать и ласкать ее грудь. – Но кое-что другое принесет тебе гораздо большее облегчение. – Он опять стал осторожно покусывать ее ухо. – Миранда! Позволь мне любить тебя. Я хочу доставить тебе удовольствие.
Она открыла рот, чтобы сделать глубокий вдох, но губы Шрива тут же прижались к ее губам. Его поцелуй был глубоким, язык проник ей в рот.
Он был прав. Острая потребность в любви и ласке вспыхнула в ней. В этот момент она захотела его больше всего на свете. Ее тело горело огнем, и все же она дрожала.
Он ощутил этот трепет. Его руки и язык почувствовали эту дрожь.
– Миранда?
Она наконец сделала глубокий вдох.
– Прости.
Он крепче прижал ее к своей груди.
– Ты хочешь, чтобы мы сейчас занялись любовью? У тебя был скверный день. Ты чувствуешь себя несчастной. Я могу сделать тебя счастливой.
– Да, пожалуйста, Шрив, – прошептала она. Ее рука легла на его запястье. – Люби меня.
Он опять поцеловал ее.
– Я вижу опять свою милую Миранду. Доверься мне. Тебе надо почувствовать, что кто-то заботится о тебе.
Она очень хотела верить ему.
– Значит, я тебе небезразлична?
Ее умоляющий тон заставил его помедлить. Потом он улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой.
– Как ты можешь сомневаться? Я чуть с ума не сошел от беспокойства за тебя. – Он наклонился и приподнял ее юбки.
В этот день Миранда помылась и оделась с особой тщательностью: шелковые чулки с подвязками, батистовые нижние юбки и панталоны. Вид такого изысканного нижнего белья показался Шриву поразительно сексуальным. Он привык видеть ее в простом грубом белье. В ноздри ему ударил запах лавандового мыла, и его охватила наконец безудержная волна настоящего желания.
– Миранда…
Она подняла глаза. Голос Шрива был хриплым, непохожим на его обычный голос. Он смотрел не в лицо ей, а вниз на ее колени. Внезапно смутившись, она схватила его за руки, но он уже положил руки ей на колени и раздвинул их.
Разрез на панталонах разошелся, открывая курчавые светлые волосы. Шрив больше не мог сдерживать себя.
– Встань.
– Что?
– Держи свои юбки.
– Шрив…
Он прижался лицом к разрезу в теплом белье.
Миранда вскрикнула от неожиданности и смущения. Ее руки судорожно сжали юбки, которые чуть не накрыли Шрива с головой, но он сунул руки ей в панталоны и обхватил ее за ягодицы. Ее запах ударил ему в голову, он почувствовал на губах вкус ее тела. Его язык требовал большего, проникая все глубже, он касался пульсирующей точки, скрытой среди золотистых волос.
Миранда застонала от наслаждения. Несмотря на смущение, на опасение, что он, вероятно, сошел с ума, что то, что он делает с ней, – дурно, восторг ее тела заставил эти мысли уйти. Разведя шире ноги, она подалась вперед, изогнув спину. Жар снизу поднялся до ее напрягшихся грудей, и порозовевшие соски начали ныть.
Оставив юбки, она сжала свои груди. Они отяжелели; соски стали твердыми. Ощущение было невыносимым. Она сжала пальцами один сосок, потом второй, и начала массировать их.
Жар и болезненное напряжение распространялось от того места, которого касался рот Шрива. Миранда опять застонала. Ее пятки уперлись в пол, заставляя напрячься все ее мышцы. Это было невыносимо. Она забилась в пароксизме страсти, вскрикивая от наслаждения и изгибаясь в его руках, совершенно потеряв над собой контроль. Шрив положил ее поперек тахты. Ее голова не попала на подушку, а свесилась с края. Длинные белокурые волосы рассыпались до самого пола.
Сверкая глазами, Шрив встал. Все еще ощущая горячий сладкий вкус ее тела на губах, он расстегнул брюки. Поставив колено на подушку, он одним быстрым движением вошел в нее. Она вздрогнула, открыв глаза и увидев над собой потолок и часть стены за тахтой.
Нечленораздельные звуки сорвались с губ Шрива, когда он начал порывистыми толчками проникать все глубже в нее. Впервые за время их любовных утех он потерял над собой контроль. Он больше не разыгрывал страсть. В этот момент он перестал быть нежным, цивилизованным любовником, а превратился в самца, движимого лишь инстинктом получения удовольствия, для которого словно и было создано его тело.
Его напор не испугал Миранду. Она с радостью приняла его, обхватив ногами и вовлекая все глубже в себя. Изогнув спину, она подставила ему грудь; тахта протестующе заскрипела.
Он склонился над ее грудью и стал ласкать языком ее розовые соски. Миранда застонала от наслаждения. Их тела стали влажными от пота; оказавшаяся в беспорядке одежда опутывала их.
Она почувствовала, как его член увеличивался в ней, и, сжав руками плечи партнера, подалась ему навстречу. Ее ноги все так же крепко обвивали его торс. Она принимала его в себя, прижимаясь все теснее и теснее. Сейчас она снова испытает удовольствие. И наступит облегчение. Непременно!
Они оба достигли пика страсти, и их подняла вверх неведомая сила, которая пробудилась в них в этот наивысший миг наслаждения.
Сцена десятая
– «О, что за гордый ум сражен! Вельможи, Бойца, ученого – взор, меч, язык…» [21]
– Вне всякого сомнения, Джордж, – Фредди стоял за кулисами, скрестив на груди руки, – наша милая Миранда исполняет свою лучшую роль.
Джордж с улыбкой взглянул на него.
– Ага, она держит всю публику в напряжении.
– Ей даже не нужно ничего играть, – язвительно продолжал Фредерик. – Офелия влюблена в Гамлета, и это все ясно видят.
Джордж подавил зевок. Недосыпание начинало сказываться на нем.
– Это у нее пройдет. Шрив не обидит девочку. Ада об этом позаботится.
Фредди посмотрел в дырочку в декорации.
– Надеюсь, не слишком быстро. Она заставляет зрителей смотреть на нее, открыв рот. Еще четыре недели такого успеха – и мы сможем выступить в Нью-Йорке, а может быть, даже в Лондоне.
На сцене Офелия сжалась в печальный комочек; ее длинные светлые волосы в беспорядке рассыпались вокруг. Гамлет опустился рядом с ней на колени, взял прядь ее волос и поднес к губам. Его обращенное к Фредди и Джорджу лицо было исполнено страдания. Он задержал шелковистый локон в руке, прежде чем расстаться с ним.
Фредди вдруг недоуменно фыркнул.
– Возможно, не только она страдает от полноты чувств. – Он усмехнулся. – Ирония судьбы! Покоритель женских сердец сам поражен в самое сердце.
Гамлет скрылся за левой кулисой, а на сцену вышли Фредди в роли Клавдия и Джордж в роли Полония.
– «Любовь? Не к ней его мечты стремятся…»
Вся труппа собралась в зеленой комнате, чтобы выслушать лестные отзывы в свой адрес от чикагских театралов. Нынешний «Гамлет» был гораздо более точным воплощением замысла Шекспира, чем прежний. Дуэль между Гамлетом и Лаэртом, которого играл Майк, была единственной сценой, оставшейся от прежней постановки без изменения.
Люди, которые собрались в комнате, привлеченные прежде всего игрой Миранды, либо ценили творчество Шекспира, либо считали, что должны это делать. Вся комната была завалена букетами цветов, преподнесенными Миранде на сцене или присланными за кулисы.
Шрив краем глаза наблюдал за сияющей Мирандой, окруженной толпой молодых людей, которые под недремлющим оком своих матерей осыпали ее комплиментами и пытались пригласить на ужин.
Внезапно он заметил, как она побледнела. Нахмурившись, Шрив взглянул в лицо смуглого мужчины, который с необычной решительностью взял Миранду за руку.
– Миранда!
Она попыталась вырвать руку. Когда ей это не удалось, она бросила отчаянный взгляд на Шрива, который еще больше помрачнел.
– Ты знаешь этого человека?
– Несомненно, она меня знает. Хотя для меня было бы лучше не знать ее. – Его темные глаза, не отрываясь, смотрели на бледное лицо Миранды.
Мужчина явно не располагал к себе: чуть ниже среднего роста, с жидкой темной бородкой, тронутой сединой. Весь его вид выражал глубокое возмущение.
Встревоженный Шрив встал между Мирандой и этим человеком и положил руку на его сухощавое запястье.
– Отпустите ее.
Холодные мрачные глаза взглянули Шриву в лицо. Более высокий мужчина, стоявший сзади, тронул низкорослого за руку.
– Вы выбрали неподходящее время, Уэстфолл.
Разговоры в зеленой комнате смолкли, потом возобновились уже в другом тоне, когда театралы начали поглядывать в их сторону и перешептываться.
Уэстфолл неохотно выпустил руку Миранды. Она тут же спрятала ее за спину. Мужчина стряхнул руку Шрива, потом сдержанно поклонился.
– Я подожду, пока все разойдутся, чтобы поговорить с тобой.
– Нам не о чем разговаривать. – Голос Миранды дрожал.
– А я считаю иначе. Твоя мать очень расстроена твоим исчезновением.
Девушка покачала головой.
– Не настолько, чтобы отказаться от брака с вами.
Он язвительно усмехнулся.
– Да, до этого не дошло.
– Тогда уходите. Я не собираюсь причинять вам беспокойство. Я не сяду вам на шею, и вам не понадобится платить за мое обучение.
– Ах, если бы все было так просто, – уклончиво ответил он. Коротко кивнув, он подошел сначала к Фредди, потом к Майку.
– В чем дело? – сквозь зубы процедил Шрив. – Это – твой отчим?
Миранда молча кивнула, потом машинально улыбнулась высокой статной даме, которая рассыпалась перед ней в комплиментах:
– Со времен восхитительной Агнес Этель я не видела, чтобы кто-то так хорошо играл Офелию.
Уэстфолл уселся на канапе в углу комнаты и закурил сигару. Его спутник занял место рядом. Последний посетитель из числа публики наконец удалился. Шрив расправил плечи и приблизился к Уэстфоллу.
– Вероятно, вы хотите рассказать мне, в чем дело.
Уэстфолл встал.
– Охотно. Я пришел сюда, чтобы забрать мою дочь.
– Он лжет, – воскликнула Миранда. – Я его падчерица. Он не имеет прав на меня.
– Напротив, моя дорогая. Я – муж твоей матери. Я несу за тебя ответственность. К тому же тебе всего шестнадцать…
Его прервал общий возглас удивления, вырвавшийся у «Сыновей Мельпомены». Ада Кокс прижала руки к щекам и уставилась на Миранду.
– Мне не шестнадцать, – с жаром возразила Миранда. – Мне… уже семнадцать.
Шрив шагнул вперед. Его лицо покраснело от гнева, глаза сверкали.
– Тебе действительно семнадцать?
– Д-да.
Отрывистый презрительный смех Фредерика Франклина заставил всех вздрогнуть. Фредди хлопнул Шрива по плечу.
– Не повезло, старина.
Шрив бросил на него злобный взгляд, прежде чем не менее сердито посмотреть на Миранду.
– Это в самом деле твой отчим?
– Уверяю вас, что это правда, – вмешался Уэстфолл. – А если вы, сэр, позволили упасть хоть волосу с ее драгоценной головки, то вы будете немедленно арестованы. Мистер Бледсоу уже готов это сделать.
В подтверждение его слов Бледсоу вытащил из кармана официальный документ. Шрив поднял руки.
– Одну минутку, господа. Конечно, я не причинил никакого вреда ее драгоценной головке. Почему вы решили, что я мог это сделать?
Губы Уэстфолла презрительно скривились.
– Я не дурак, сэр. Вы же мужчина, как я вижу. Хотя кое-кто в вашей труппе вызывает у меня некоторые сомнения. – Он в упор посмотрел на Фредди, который сразу же стушевался. – Как бы то ни было, вы ездили по стране в обществе этой молодой особы. Сегодня она выходила на сцену в одежде, выставляющей напоказ все ее прелести.
– О Боже! – Миранда закрыла лицо руками.
Ада выступила вперед и обняла девушку.
– Ну что ты, дорогая. Вы совершенно не правы, мистер…
– Уэстфолл.
– Мистер Уэстфолл! Мы подобрали бедную девушку и дали ей пищу и кров. Мы научили ее нашему искусству. Я обращалась с ней как с собственной дочерью. Никто к ней и пальцем не прикоснулся.
– Конечно. – Шрив вмешался в разговор, улыбаясь своей самой очаровательной улыбкой. – По правде говоря, мы несколько месяцев несли расходы по ее содержанию. Я предлагал ей деньги, предлагал оплатить ее дорогу домой, не так ли, Миранда?
Она печально кивнула, высвободившись из объятий Ады, потом с надеждой обвела взглядом стоявших вокруг актеров. Ее друзья. Она считала их своими друзьями, упорно работала ради них. А сейчас они стояли с суровыми лицами и смотрели на нее как чужие.
– Шрив…
Он нахмурился.
– Она хотела стать актрисой. Конечно, мы не взяли бы ее, но в этот момент нас покинула наша ведущая актриса. Нам нужен был кто-то, чтобы заменить ее. Миранда играла ужасно, и мы, как могли, сглаживали ее промахи своей игрой. Так что вы счастливо избавляете нас от необходимости увольнять ее.
Его слова были тяжелым ударом по ее самолюбию. Слезы навернулись Миранде на глаза, но она гордо вскинула голову и заморгала, не давая слезам пролиться. Лишь наполовину правдивый рассказ Шрива выставил ее в неприглядном свете. Она не хотела, чтобы слезы стали подтверждением его слов. Миранда была уверена, что неплохо играла, по крайней мере, сегодня. Или они все время лгали ей?
Она переводила взгляд с одного лица на другое. Фредди насмешливо улыбался. Джордж глядел на нее сочувственно. Майк опустил глаза перед ее умоляющим взглядом. Шрив смотрел прямо на Уэстфолла. Миранда обратилась к единственному человеку, который всегда был на ее стороне.
– Ада…
Костюмерша нежно похлопала ее по плечу.
– Твоя мама ждет тебя, детка. Тебе повезло, понимаешь? Лучше возвращайся домой со своим отчимом. Сколько же тебе можно странствовать с труппой по всей стране.
Уэстфолл перевел недоверчивый взгляд с одного на другого, но спорить не стал.
– Забирай свои вещи, Миранда. Мы уходим.
Шрив увидел, как она, понурив голову, пошла к двери, сопровождаемая Адой. Он откашлялся.
– Я знаю, как вы должны быть счастливы, что можете вернуть ее матери.
– Матери. Да, конечно я рад.
Шрив встал на пути Уэстфолла. Он действовал с расчетом.
– Ну вот и хорошо. Очень хорошо. Дело в том, что мы достаточно потратились на нее. На еду прежде всего. Потом расходы на гостиницы, одежду, уроки. Она должна была сама зарабатывать на свое содержание, но играла она ужасно. По сравнению с ней даже пугало в огороде выглядело бы более талантливым.
Уэстфолл усмехнулся, услышав намек на материальную компенсацию. Он окинул высокую, элегантную фигуру Шрива презрительным взглядом.
Миранда гневно взглянула на своего возлюбленного. Как он мог так говорить? Как он мог?
Он не обращал на нее внимания.
– Труппа должна будет потратить деньги, чтобы найти и обучить новую актрису. Должно же быть какое-то вознаграждение за то, что мы приютили беглянку и заботились о ней, пока она не смогла вернуться в лоно семьи.
– Ах да, вознаграждение. Вы хотите получить деньги, не так ли?
– Это было бы справедливо. Уэстфолл осклабился.
– Вы, мой подлый друг, можете считать, что вам повезло – я не стану привлекать вас к суду. Вы, вероятно, похитили девушку. Или обманом заманили ее к себе. Радуйтесь, что я не упрятал вас в тюрьму за совращение малолетней.
– Я ни в чем не виноват. – Шрив попятился, протестующе подняв руки. – Я ее и пальцем не тронул. Она ведь всего лишь ребенок. За кого вы меня принимаете?
Уэстфолл не снизошел до ответа, а молча направился к двери.
Бледсоу пошел за ним, но Шрив схватил сыщика за руку.
– Скажите, – с мольбой спросил он, – он не причинит мне вреда? Я не прикасался к ней. За кого он меня принимает?
Бледсоу взглянул на руку актера, потом спокойно высвободился.
– За идиота.
– Куда мы едем?
Уэстфолл не ответил. Стук копыт гулко раздавался на темных, почти безлюдных улицах.
– Эта дорога не ведет к вашему дому. Он взглянул на девушку.
– Значит, ты шпионила.
– Не шпионила. Я хотела повидаться с матерью и сестрой. Когда-нибудь, когда вас не будет дома.
– Я так и предполагал. Вот поэтому я и не стал допускать, чтобы все это продолжалось. Кто-нибудь мог узнать тебя на сцене. И тогда пострадала бы моя репутация.
– А вы ведь не могли допустить такое, верно?
Он злобно взглянул на Миранду.
– Конечно, не мог.
– Особенно после того, как, убив моего отца, вы женились на моей матери.
Уэстфолл вздрогнул, когда ее выпад попал в цель.
– Что ты сказала?
– В Сент-Луисе я встретила Рида Филлипса. Он все рассказал мне.
– Филлипс – лжец. Разочарованный в жизни, подавленный человек скажет что угодно, чтобы оправдать свою несостоятельность.
– Вы убили моего отца. Вы послали его умирать и не выслали подмогу, чтобы спасти его, когда он попал в засаду. Я видела тело, когда его принесли в форт. У него было перерезано горло. С него сняли скальп. Мы все слышали выстрелы, но вы отказались послать подкрепление. Потому что вы хотели, чтобы он погиб.
Лицо Уэстфолла виднелось неясным белым овалом в полумраке кареты.
– Я должен был защитить форт.
– Вы хотели видеть моего отца мертвым, чтобы жениться на моей матери. Но ведь у вас была жена. Вы и ее убили?
– Замолчи! – Он размахнулся и сильно ударил ее по щеке. Удар заставил Миранду вскрикнуть.
Сидя на козлах наемной кареты, Паркер Бледсоу вздрогнул и втянул голову в плечи.
Уэстфолл ударил ее вновь, и на этот раз так сильно, что девушка упала на колени на пол кареты.
– Держи свой рот на замке.
– Убийца, – бросила она и потянулась к ручке двери.
Он схватил ее за волосы и поволок назад.
– А знаешь, что я хочу сделать с тобой, моя испорченная, развратная падчерица? – Он так дернул ее за волосы, что слезы полились у нее из глаз. Она никак не могла вырваться. – Моя лживая, злобная, преступная падчерица.
– Миранда…
– Не трогай меня. – Она поднялась на ноги, игнорируя протянутую руку. Ее обида выплеснулась наружу бурным потоком слез. – Не трогай! Лучше держись подальше!
– Что ты, Миранда. – Шрив растерянно отошел. – Не расстраивайся. – Рыдания мешали ей говорить. Все эти бурные эмоции были вызваны вовсе не тем, что он рассердился на нее. Шрив ведь сердился и раньше. Она видела его в гневе во время репетиций, но никогда не реагировала таким образом.
Она отвернулась; ее плечи вздрагивали от рыданий.
– Не трогай меня. Ты не ударишь меня. Больше никто не посмеет меня ударить!
Шрив в недоумении покачал головой. О чем она говорит?
– Миранда, – ласково сказал он. – Миранда, не плачь. – Кончиками пальцев он коснулся ее плеча.
– Нет. – Она попыталась стряхнуть его руку.
– Миранда. – Он понизил голос до умоляющего шепота. – Я вовсе не хотел тебя ударить. Я никогда бы не сделал тебе больно. – Он положил ей руки на плечи.
Нетерпеливым движением она сбросила их и отступила в сторону.
– Не трогай меня. Не приближайся. Я знаю, что ты обо мне думаешь. Знаю!
– Миранда. – Он решил показать твердость. – Держи себя в руках.
– О да. Я должна держать себя в руках. – Она грустно рассмеялась; в ее голосе все еще чувствовались слезы. – Кажется, я позволила своим чувствам взять над собой верх, не так ли? – Она повернулась к Шриву. – Я просто хочу, чтобы ты знал, что я не совершила того, в чем ты меня обвиняешь. Но, конечно, когда девушка уже «погибла»…
– Ты не погибла.
– …тогда каждый, даже мужчина, который «погубил» ее, думает, что она способна выйти на улицу и торговать собой.
Шрив схватил расстроенную девушку за плечи.
– Миранда! Бог мне свидетель, я никогда не думал, что ты торгуешь собой.
– Зачем мне идти и искать кого-то для развлечений, когда ты… когда я… – Слова замерли у нее на губах, потому что она не хотела открыть ему свои истинные чувства из страха, что он посмеется над ней.
– Я и не верил в это, – успокоил он ее. – Честное слово, не верил.
– В самом деле? – Она недоверчиво посмотрела на него. – Ты думал, что я украла деньги у своих товарищей. Может быть, я и сделала это, но мне никогда не платили ни цента за работу.
– Я собирался заплатить тебе, – пробормотал он.
– Тогда почему я не могла взять несколько долларов и поехать на прогулку, хотела бы я знать? Ты ни разу не заплатил мне. Я считала, что я имею право получить хотя бы что-то.
Ее слова заставили Шрива замолчать. Чувство вины холодной волной окатило его. Миранда была права. Он не платил ей жалование. Он привык считать ее своей собственностью. Она напомнила, что не принадлежит ему. Она – независимая личность.
– Ты ошибаешься. – Довольно быстро нашелся он. – Тебе надо было просто прийти ко мне и спросить. Я откладывал для тебя твои деньги. Я… я так поступаю со всеми. Я выступаю в роли банкира, храню все деньги в кассе. Когда кому-то что-то нужно, они приходят ко мне.
– Майк и Джордж приходят к тебе?
– Да.
– И Фредди?
– Ну, Фредди нет. Он предпочитает держать свои деньги у себя. А вот Ада приходит.
– Вот оно что.
Миранда несколько успокоилась. Ее грудь уже не вздымалась так сильно от волнения. Она поникла. Непокорность исчезла.
Шрив осторожно снял с девушки шляпку. Ее пышные волосы золотой волной упали ей на грудь и плечи. Руками, которые неожиданно начали дрожать, она попыталась собрать их в пучок. Нежным движением Шрив отвел ее руки и расправил волосы на плечах девушки.
Он улыбнулся ей своей самой обаятельной улыбкой.
– Я прошу прощения за свои слова. Я так волновался за тебя. Чикаго – небезопасный город. И, честно сказать, я забыл, что сегодня воскресенье.
Миранда устало улыбнулась в ответ.
– Я тоже.
– Когда я обнаружил, что ты ушла, я забеспокоился. Разве ты не знаешь, как я волнуюсь за тебя, Миранда? – Его пальцы прикоснулись к ее вискам, к подбородку, скользнули за ухо. Его губы коснулись ее лба легким поцелуем, похожим на благословение. – Я не знал, куда ты ушла. Прежде ты никогда не уходила. А когда ты не вернулась, я испугался.
Миранда закрыла глаза. От легких прикосновений его пальцев у нее по спине побежали мурашки. Она поежилась.
– Я ездила посмотреть, где живет моя мать. Шрив понимающе кивнул. Ему следовало бы догадаться. Скольких волнений он мог бы избежать. Он нежно взял ее за подбородок и поцеловал. – Ты виделась с ней. Девушка замерла.
– Нет.
– Нет?
– Нет. Эта поездка была напрасной тратой денег. Я жалею, что поехала.
Она не умела убедительно лгать. Щеки у нее покраснели, дыхание участилось, пальцы сжались. Однако Шрив почувствовал облегчение. Если бы ее приняли в семью как блудную дочь, он мог лишиться актрисы и главной приманки для зрителей, которая когда-либо появлялась у «Сыновей Мельпомены». Он привлек ее к своей груди и прижался щекой к ее волосам.
– Мне очень жаль.
– А мне – нет.
– И ты не зашла, чтобы повидаться с ней. – Он обнял девушку за талию и повел ее к жесткой старой тахте. Она была неудобной и скрипучей, но другой здесь не было. – Ты не нашла тот дом?
– Нет, я нашла нужный дом.
Шрив напряг свою память, стараясь припомнить, что она ему говорила о своей прежней жизни.
– Ты видела своего отца?
Они сидели рядом, рука Шрива крепко обнимала ее. Девушка покачала головой.
– Мой отец давно умер.
Свободной рукой он погладил ее растрепавшиеся пряди.
– Так что же ты увидела?
Она резко тряхнула головой и отвернулась.
– Я больше не хочу говорить об этом. Мне жаль, что ты подумал, будто я украла деньги, но я не знала, что могу попросить тебя о них. Я не знала – я думала, что я, возможно, ничего не заработала.
– Ты получишь деньги, как только они тебе понадобятся. Тебе лишь надо попросить их у меня. – Его рука легла ей на плечи.
– Я все возмещу тебе.
– Ты не должна ничего возмещать. – Он положил свободную руку ей на колени. – Ты их заработала.
Тепло его руки проникло сквозь многочисленные слои одежды. У Миранды перехватило дыхание; мышцы внизу живота напряглись. Она не могла поверить, что одно прикосновение его руки способно было вызвать в ней подобную реакцию. Она почувствовала, как краска смущения заливает ей щеки. Она поспешно опустила голову, чтобы скрыть ее.
Эти деньги твои. – Его голос звучал совсем рядом с ее ухом. – Ты заработала их. И даже больше.
Его теплое дыхание касалось ее щеки. Огонь уже пронизывал все ее тело. Она нервно заерзала.
– Спасибо.
Он взял ее за подбородок.
– Миранда, тебе не за что благодарить меня. Это твои деньги. Ты упорно трудилась, чтобы заработать их. Каждый твой выход на сцену становился лучше предыдущего.
– Вчера вечером ты, кажется, так не думал, – упрекнула она его, вспоминая последнюю репетицию, когда она вдруг забыла свои слова и он обвинял ее в дилетантстве.
Он еще крепче прижал Миранду к себе, а его губы коснулись ее щеки.
– Что говорить о репетиции? Мы все устали, потому что слишком долго повторяли эту сцену. К тому же теперь ты знаешь меня. Я только лаю, но не кусаюсь.
Он подкрепил последнюю фразу легкими поцелуями. При слове «кусаюсь» он слегка сжал зубами мочку ее уха. Его дыхание защекотало ей шею.
Миранда попыталась увернуться; тахта заскрипела.
– Шрив…
– У тебя был несчастливый день, Миранда. Ты плакала. Значит, у тебя были серьезные причины для слез. Размышляя об этом, я не могу вспомнить, чтобы я прежде видел тебя плачущей.
– Мне стыдно за саму себя, – прошептала она, опуская голову. – От слез нет никакой пользы.
– Иногда они приносят облегчение. – При каждом слове его теплое дыхание, касавшееся ее уха, вызывало трепет ее тела. Шрив ловко расстегнул на ней платье и, сунув руку под плотную ткань, начал сжимать и ласкать ее грудь. – Но кое-что другое принесет тебе гораздо большее облегчение. – Он опять стал осторожно покусывать ее ухо. – Миранда! Позволь мне любить тебя. Я хочу доставить тебе удовольствие.
Она открыла рот, чтобы сделать глубокий вдох, но губы Шрива тут же прижались к ее губам. Его поцелуй был глубоким, язык проник ей в рот.
Он был прав. Острая потребность в любви и ласке вспыхнула в ней. В этот момент она захотела его больше всего на свете. Ее тело горело огнем, и все же она дрожала.
Он ощутил этот трепет. Его руки и язык почувствовали эту дрожь.
– Миранда?
Она наконец сделала глубокий вдох.
– Прости.
Он крепче прижал ее к своей груди.
– Ты хочешь, чтобы мы сейчас занялись любовью? У тебя был скверный день. Ты чувствуешь себя несчастной. Я могу сделать тебя счастливой.
– Да, пожалуйста, Шрив, – прошептала она. Ее рука легла на его запястье. – Люби меня.
Он опять поцеловал ее.
– Я вижу опять свою милую Миранду. Доверься мне. Тебе надо почувствовать, что кто-то заботится о тебе.
Она очень хотела верить ему.
– Значит, я тебе небезразлична?
Ее умоляющий тон заставил его помедлить. Потом он улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой.
– Как ты можешь сомневаться? Я чуть с ума не сошел от беспокойства за тебя. – Он наклонился и приподнял ее юбки.
В этот день Миранда помылась и оделась с особой тщательностью: шелковые чулки с подвязками, батистовые нижние юбки и панталоны. Вид такого изысканного нижнего белья показался Шриву поразительно сексуальным. Он привык видеть ее в простом грубом белье. В ноздри ему ударил запах лавандового мыла, и его охватила наконец безудержная волна настоящего желания.
– Миранда…
Она подняла глаза. Голос Шрива был хриплым, непохожим на его обычный голос. Он смотрел не в лицо ей, а вниз на ее колени. Внезапно смутившись, она схватила его за руки, но он уже положил руки ей на колени и раздвинул их.
Разрез на панталонах разошелся, открывая курчавые светлые волосы. Шрив больше не мог сдерживать себя.
– Встань.
– Что?
– Держи свои юбки.
– Шрив…
Он прижался лицом к разрезу в теплом белье.
Миранда вскрикнула от неожиданности и смущения. Ее руки судорожно сжали юбки, которые чуть не накрыли Шрива с головой, но он сунул руки ей в панталоны и обхватил ее за ягодицы. Ее запах ударил ему в голову, он почувствовал на губах вкус ее тела. Его язык требовал большего, проникая все глубже, он касался пульсирующей точки, скрытой среди золотистых волос.
Миранда застонала от наслаждения. Несмотря на смущение, на опасение, что он, вероятно, сошел с ума, что то, что он делает с ней, – дурно, восторг ее тела заставил эти мысли уйти. Разведя шире ноги, она подалась вперед, изогнув спину. Жар снизу поднялся до ее напрягшихся грудей, и порозовевшие соски начали ныть.
Оставив юбки, она сжала свои груди. Они отяжелели; соски стали твердыми. Ощущение было невыносимым. Она сжала пальцами один сосок, потом второй, и начала массировать их.
Жар и болезненное напряжение распространялось от того места, которого касался рот Шрива. Миранда опять застонала. Ее пятки уперлись в пол, заставляя напрячься все ее мышцы. Это было невыносимо. Она забилась в пароксизме страсти, вскрикивая от наслаждения и изгибаясь в его руках, совершенно потеряв над собой контроль. Шрив положил ее поперек тахты. Ее голова не попала на подушку, а свесилась с края. Длинные белокурые волосы рассыпались до самого пола.
Сверкая глазами, Шрив встал. Все еще ощущая горячий сладкий вкус ее тела на губах, он расстегнул брюки. Поставив колено на подушку, он одним быстрым движением вошел в нее. Она вздрогнула, открыв глаза и увидев над собой потолок и часть стены за тахтой.
Нечленораздельные звуки сорвались с губ Шрива, когда он начал порывистыми толчками проникать все глубже в нее. Впервые за время их любовных утех он потерял над собой контроль. Он больше не разыгрывал страсть. В этот момент он перестал быть нежным, цивилизованным любовником, а превратился в самца, движимого лишь инстинктом получения удовольствия, для которого словно и было создано его тело.
Его напор не испугал Миранду. Она с радостью приняла его, обхватив ногами и вовлекая все глубже в себя. Изогнув спину, она подставила ему грудь; тахта протестующе заскрипела.
Он склонился над ее грудью и стал ласкать языком ее розовые соски. Миранда застонала от наслаждения. Их тела стали влажными от пота; оказавшаяся в беспорядке одежда опутывала их.
Она почувствовала, как его член увеличивался в ней, и, сжав руками плечи партнера, подалась ему навстречу. Ее ноги все так же крепко обвивали его торс. Она принимала его в себя, прижимаясь все теснее и теснее. Сейчас она снова испытает удовольствие. И наступит облегчение. Непременно!
Они оба достигли пика страсти, и их подняла вверх неведомая сила, которая пробудилась в них в этот наивысший миг наслаждения.
Сцена десятая
И вы меня еще зовете дочкой! [20]
– «О, что за гордый ум сражен! Вельможи, Бойца, ученого – взор, меч, язык…» [21]
– Вне всякого сомнения, Джордж, – Фредди стоял за кулисами, скрестив на груди руки, – наша милая Миранда исполняет свою лучшую роль.
Джордж с улыбкой взглянул на него.
– Ага, она держит всю публику в напряжении.
– Ей даже не нужно ничего играть, – язвительно продолжал Фредерик. – Офелия влюблена в Гамлета, и это все ясно видят.
Джордж подавил зевок. Недосыпание начинало сказываться на нем.
– Это у нее пройдет. Шрив не обидит девочку. Ада об этом позаботится.
Фредди посмотрел в дырочку в декорации.
– Надеюсь, не слишком быстро. Она заставляет зрителей смотреть на нее, открыв рот. Еще четыре недели такого успеха – и мы сможем выступить в Нью-Йорке, а может быть, даже в Лондоне.
На сцене Офелия сжалась в печальный комочек; ее длинные светлые волосы в беспорядке рассыпались вокруг. Гамлет опустился рядом с ней на колени, взял прядь ее волос и поднес к губам. Его обращенное к Фредди и Джорджу лицо было исполнено страдания. Он задержал шелковистый локон в руке, прежде чем расстаться с ним.
Фредди вдруг недоуменно фыркнул.
– Возможно, не только она страдает от полноты чувств. – Он усмехнулся. – Ирония судьбы! Покоритель женских сердец сам поражен в самое сердце.
Гамлет скрылся за левой кулисой, а на сцену вышли Фредди в роли Клавдия и Джордж в роли Полония.
– «Любовь? Не к ней его мечты стремятся…»
Вся труппа собралась в зеленой комнате, чтобы выслушать лестные отзывы в свой адрес от чикагских театралов. Нынешний «Гамлет» был гораздо более точным воплощением замысла Шекспира, чем прежний. Дуэль между Гамлетом и Лаэртом, которого играл Майк, была единственной сценой, оставшейся от прежней постановки без изменения.
Люди, которые собрались в комнате, привлеченные прежде всего игрой Миранды, либо ценили творчество Шекспира, либо считали, что должны это делать. Вся комната была завалена букетами цветов, преподнесенными Миранде на сцене или присланными за кулисы.
Шрив краем глаза наблюдал за сияющей Мирандой, окруженной толпой молодых людей, которые под недремлющим оком своих матерей осыпали ее комплиментами и пытались пригласить на ужин.
Внезапно он заметил, как она побледнела. Нахмурившись, Шрив взглянул в лицо смуглого мужчины, который с необычной решительностью взял Миранду за руку.
– Миранда!
Она попыталась вырвать руку. Когда ей это не удалось, она бросила отчаянный взгляд на Шрива, который еще больше помрачнел.
– Ты знаешь этого человека?
– Несомненно, она меня знает. Хотя для меня было бы лучше не знать ее. – Его темные глаза, не отрываясь, смотрели на бледное лицо Миранды.
Мужчина явно не располагал к себе: чуть ниже среднего роста, с жидкой темной бородкой, тронутой сединой. Весь его вид выражал глубокое возмущение.
Встревоженный Шрив встал между Мирандой и этим человеком и положил руку на его сухощавое запястье.
– Отпустите ее.
Холодные мрачные глаза взглянули Шриву в лицо. Более высокий мужчина, стоявший сзади, тронул низкорослого за руку.
– Вы выбрали неподходящее время, Уэстфолл.
Разговоры в зеленой комнате смолкли, потом возобновились уже в другом тоне, когда театралы начали поглядывать в их сторону и перешептываться.
Уэстфолл неохотно выпустил руку Миранды. Она тут же спрятала ее за спину. Мужчина стряхнул руку Шрива, потом сдержанно поклонился.
– Я подожду, пока все разойдутся, чтобы поговорить с тобой.
– Нам не о чем разговаривать. – Голос Миранды дрожал.
– А я считаю иначе. Твоя мать очень расстроена твоим исчезновением.
Девушка покачала головой.
– Не настолько, чтобы отказаться от брака с вами.
Он язвительно усмехнулся.
– Да, до этого не дошло.
– Тогда уходите. Я не собираюсь причинять вам беспокойство. Я не сяду вам на шею, и вам не понадобится платить за мое обучение.
– Ах, если бы все было так просто, – уклончиво ответил он. Коротко кивнув, он подошел сначала к Фредди, потом к Майку.
– В чем дело? – сквозь зубы процедил Шрив. – Это – твой отчим?
Миранда молча кивнула, потом машинально улыбнулась высокой статной даме, которая рассыпалась перед ней в комплиментах:
– Со времен восхитительной Агнес Этель я не видела, чтобы кто-то так хорошо играл Офелию.
Уэстфолл уселся на канапе в углу комнаты и закурил сигару. Его спутник занял место рядом. Последний посетитель из числа публики наконец удалился. Шрив расправил плечи и приблизился к Уэстфоллу.
– Вероятно, вы хотите рассказать мне, в чем дело.
Уэстфолл встал.
– Охотно. Я пришел сюда, чтобы забрать мою дочь.
– Он лжет, – воскликнула Миранда. – Я его падчерица. Он не имеет прав на меня.
– Напротив, моя дорогая. Я – муж твоей матери. Я несу за тебя ответственность. К тому же тебе всего шестнадцать…
Его прервал общий возглас удивления, вырвавшийся у «Сыновей Мельпомены». Ада Кокс прижала руки к щекам и уставилась на Миранду.
– Мне не шестнадцать, – с жаром возразила Миранда. – Мне… уже семнадцать.
Шрив шагнул вперед. Его лицо покраснело от гнева, глаза сверкали.
– Тебе действительно семнадцать?
– Д-да.
Отрывистый презрительный смех Фредерика Франклина заставил всех вздрогнуть. Фредди хлопнул Шрива по плечу.
– Не повезло, старина.
Шрив бросил на него злобный взгляд, прежде чем не менее сердито посмотреть на Миранду.
– Это в самом деле твой отчим?
– Уверяю вас, что это правда, – вмешался Уэстфолл. – А если вы, сэр, позволили упасть хоть волосу с ее драгоценной головки, то вы будете немедленно арестованы. Мистер Бледсоу уже готов это сделать.
В подтверждение его слов Бледсоу вытащил из кармана официальный документ. Шрив поднял руки.
– Одну минутку, господа. Конечно, я не причинил никакого вреда ее драгоценной головке. Почему вы решили, что я мог это сделать?
Губы Уэстфолла презрительно скривились.
– Я не дурак, сэр. Вы же мужчина, как я вижу. Хотя кое-кто в вашей труппе вызывает у меня некоторые сомнения. – Он в упор посмотрел на Фредди, который сразу же стушевался. – Как бы то ни было, вы ездили по стране в обществе этой молодой особы. Сегодня она выходила на сцену в одежде, выставляющей напоказ все ее прелести.
– О Боже! – Миранда закрыла лицо руками.
Ада выступила вперед и обняла девушку.
– Ну что ты, дорогая. Вы совершенно не правы, мистер…
– Уэстфолл.
– Мистер Уэстфолл! Мы подобрали бедную девушку и дали ей пищу и кров. Мы научили ее нашему искусству. Я обращалась с ней как с собственной дочерью. Никто к ней и пальцем не прикоснулся.
– Конечно. – Шрив вмешался в разговор, улыбаясь своей самой очаровательной улыбкой. – По правде говоря, мы несколько месяцев несли расходы по ее содержанию. Я предлагал ей деньги, предлагал оплатить ее дорогу домой, не так ли, Миранда?
Она печально кивнула, высвободившись из объятий Ады, потом с надеждой обвела взглядом стоявших вокруг актеров. Ее друзья. Она считала их своими друзьями, упорно работала ради них. А сейчас они стояли с суровыми лицами и смотрели на нее как чужие.
– Шрив…
Он нахмурился.
– Она хотела стать актрисой. Конечно, мы не взяли бы ее, но в этот момент нас покинула наша ведущая актриса. Нам нужен был кто-то, чтобы заменить ее. Миранда играла ужасно, и мы, как могли, сглаживали ее промахи своей игрой. Так что вы счастливо избавляете нас от необходимости увольнять ее.
Его слова были тяжелым ударом по ее самолюбию. Слезы навернулись Миранде на глаза, но она гордо вскинула голову и заморгала, не давая слезам пролиться. Лишь наполовину правдивый рассказ Шрива выставил ее в неприглядном свете. Она не хотела, чтобы слезы стали подтверждением его слов. Миранда была уверена, что неплохо играла, по крайней мере, сегодня. Или они все время лгали ей?
Она переводила взгляд с одного лица на другое. Фредди насмешливо улыбался. Джордж глядел на нее сочувственно. Майк опустил глаза перед ее умоляющим взглядом. Шрив смотрел прямо на Уэстфолла. Миранда обратилась к единственному человеку, который всегда был на ее стороне.
– Ада…
Костюмерша нежно похлопала ее по плечу.
– Твоя мама ждет тебя, детка. Тебе повезло, понимаешь? Лучше возвращайся домой со своим отчимом. Сколько же тебе можно странствовать с труппой по всей стране.
Уэстфолл перевел недоверчивый взгляд с одного на другого, но спорить не стал.
– Забирай свои вещи, Миранда. Мы уходим.
Шрив увидел, как она, понурив голову, пошла к двери, сопровождаемая Адой. Он откашлялся.
– Я знаю, как вы должны быть счастливы, что можете вернуть ее матери.
– Матери. Да, конечно я рад.
Шрив встал на пути Уэстфолла. Он действовал с расчетом.
– Ну вот и хорошо. Очень хорошо. Дело в том, что мы достаточно потратились на нее. На еду прежде всего. Потом расходы на гостиницы, одежду, уроки. Она должна была сама зарабатывать на свое содержание, но играла она ужасно. По сравнению с ней даже пугало в огороде выглядело бы более талантливым.
Уэстфолл усмехнулся, услышав намек на материальную компенсацию. Он окинул высокую, элегантную фигуру Шрива презрительным взглядом.
Миранда гневно взглянула на своего возлюбленного. Как он мог так говорить? Как он мог?
Он не обращал на нее внимания.
– Труппа должна будет потратить деньги, чтобы найти и обучить новую актрису. Должно же быть какое-то вознаграждение за то, что мы приютили беглянку и заботились о ней, пока она не смогла вернуться в лоно семьи.
– Ах да, вознаграждение. Вы хотите получить деньги, не так ли?
– Это было бы справедливо. Уэстфолл осклабился.
– Вы, мой подлый друг, можете считать, что вам повезло – я не стану привлекать вас к суду. Вы, вероятно, похитили девушку. Или обманом заманили ее к себе. Радуйтесь, что я не упрятал вас в тюрьму за совращение малолетней.
– Я ни в чем не виноват. – Шрив попятился, протестующе подняв руки. – Я ее и пальцем не тронул. Она ведь всего лишь ребенок. За кого вы меня принимаете?
Уэстфолл не снизошел до ответа, а молча направился к двери.
Бледсоу пошел за ним, но Шрив схватил сыщика за руку.
– Скажите, – с мольбой спросил он, – он не причинит мне вреда? Я не прикасался к ней. За кого он меня принимает?
Бледсоу взглянул на руку актера, потом спокойно высвободился.
– За идиота.
– Куда мы едем?
Уэстфолл не ответил. Стук копыт гулко раздавался на темных, почти безлюдных улицах.
– Эта дорога не ведет к вашему дому. Он взглянул на девушку.
– Значит, ты шпионила.
– Не шпионила. Я хотела повидаться с матерью и сестрой. Когда-нибудь, когда вас не будет дома.
– Я так и предполагал. Вот поэтому я и не стал допускать, чтобы все это продолжалось. Кто-нибудь мог узнать тебя на сцене. И тогда пострадала бы моя репутация.
– А вы ведь не могли допустить такое, верно?
Он злобно взглянул на Миранду.
– Конечно, не мог.
– Особенно после того, как, убив моего отца, вы женились на моей матери.
Уэстфолл вздрогнул, когда ее выпад попал в цель.
– Что ты сказала?
– В Сент-Луисе я встретила Рида Филлипса. Он все рассказал мне.
– Филлипс – лжец. Разочарованный в жизни, подавленный человек скажет что угодно, чтобы оправдать свою несостоятельность.
– Вы убили моего отца. Вы послали его умирать и не выслали подмогу, чтобы спасти его, когда он попал в засаду. Я видела тело, когда его принесли в форт. У него было перерезано горло. С него сняли скальп. Мы все слышали выстрелы, но вы отказались послать подкрепление. Потому что вы хотели, чтобы он погиб.
Лицо Уэстфолла виднелось неясным белым овалом в полумраке кареты.
– Я должен был защитить форт.
– Вы хотели видеть моего отца мертвым, чтобы жениться на моей матери. Но ведь у вас была жена. Вы и ее убили?
– Замолчи! – Он размахнулся и сильно ударил ее по щеке. Удар заставил Миранду вскрикнуть.
Сидя на козлах наемной кареты, Паркер Бледсоу вздрогнул и втянул голову в плечи.
Уэстфолл ударил ее вновь, и на этот раз так сильно, что девушка упала на колени на пол кареты.
– Держи свой рот на замке.
– Убийца, – бросила она и потянулась к ручке двери.
Он схватил ее за волосы и поволок назад.
– А знаешь, что я хочу сделать с тобой, моя испорченная, развратная падчерица? – Он так дернул ее за волосы, что слезы полились у нее из глаз. Она никак не могла вырваться. – Моя лживая, злобная, преступная падчерица.