Страница:
– Меня просто беспокоит, как ты перенесешь эту встречу. Расстроившись, ты будешь играть еще хуже.
– Хуже, – лениво пробормотала она. – Как я могу играть хуже? По-моему, это невероятно.
– Может быть хуже. – Его голос превратился в мефистофельский бас. – Гораздо хуже.
Она убрала руки и перевернулась на другой бок, обхватив руками подушку.
– Не говори ничего. Мне надо выспаться. Я хочу завтра выглядеть наилучшим образом.
Шрив лежал в темноте, глядя в потолок, и прислушиваясь к ее тихому, ровному дыханию. Она, как всегда, не выносила споров.
– Обычно я пускаю к девочкам посетителей только в приемные дни. Понимаете, посетители нарушают распорядок дня. – Директриса походила на добрую бабушку: кружевной воротничок, очки на носу, седые волосы собраны в аккуратный пучок.
– Я уверена, что это очень хорошее правило.
– По правилам я должна была бы попросить вас уйти, но ради вас я готова сделать исключение, потому что не хочу лишать Рейчел возможности видеть вас и говорить с вами. Конечно, если бы вы были обычной актрисой, то все было бы иначе. Но вы играете леди Макбет. – В голосе женщины послышались почтительные нотки.
Миранда вежливо улыбнулась.
– Вы видели эту пьесу?
– Много лет назад.
– Пожалуйста, приходите сегодня на спектакль. Я оставлю билеты на ваше имя.
– Как мило! – Улыбка директрисы стала ангельской. – О, большое спасибо. Я думаю, моя сестра с удовольствием пойдет со мной. Она будет в восторге.
– Я надеюсь, вам обеим понравится спектакль. И, конечно, мне бы хотелось, чтобы и Рейчел, дочь моей давней приятельницы, тоже пошла, и возможно, кто-то из ее подруг.
Директриса слегка нахмурилась, потом сдалась и улыбнулась.
– Не думаю, что возникнут какие-либо препятствия. Мы возьмем их с собой. Это будет настоящий выход в театр.
– Обещаю играть специально для вас. Для девочек это будет одновременно и образовательный момент и развлечение.
– Абсолютно верно. – Женщина встала. – Если вы пройдете со мной, то сможете встретиться с Рейчел в нашей парадной гостиной.
Она была так красива и так похожа на Френсиса Драммонда, что слезы навернулись Миранде на глаза.
– Мне кажется, я сразу узнала бы тебя, Рейчел.
– В самом деле?
Рейчел не могла скрыть своего удивления. С нескрываемым изумлением она смотрела на прекрасную даму с изысканно уложенными в высокую прическу белокурыми волосами. Для этой встречи Миранда оделась с особой тщательностью, выбрав платье из дорогого лондонского салона. Глубокого сапфирового цвета, оно имело бледно-голубую шелковую подкладку, которую можно было видеть при ходьбе. Из-под турнюра до самого пола каскадом спускались оборки более светлого тона. Они зашуршали, когда Миранда приблизилась к Рейчел и взяла ее руки в свои.
– Ты очень похожа на своего отца.
Это замечание вызвало легкую тень на лице девушки.
– Нет. У моего отца каштановые волосы, карие глаза и пышные усы.
– На твоего родного отца, Френсиса Драммонда.
– Откуда вы знаете это имя?
Слишком рано, одернула она себя. Слишком рано.
– Я знала его.
Рейчел наклонила голову на бок. Прищурившись, она вглядывалась в лицо красивой дамы.
– Он давно умер.
– Тем не менее я его знала.
– Тогда вы должны знать и мою маму тоже.
– Да. – Миранда улыбнулась своей знаменитой улыбкой. – Когда-то она была моей лучшей подругой.
Рейчел высвободила руки из рук Миранды и попятилась.
– Миссис Уилкокс сказала, что вы знаменитая актриса.
– Да, я актриса.
– Она сказала, что ваше имя Миранда, – продолжала Рейчел, любопытство заставило ее голос слегка дрогнуть.
– Это мой сценический псевдоним.
– Вот оно что.
Миранда медлила, пытаясь решить, что сказать этой девочке, которая, казалось, могла тянуть паузу вечно, если это было нужно. Рейчел стояла перед ней, крепко сжав руки, в толстых темно-синих чулках и черных ботинках со шнурками. На нежных щеках горели яркие пятна румянца. Она выглядела взволнованной и неуверенной…
Мысли Миранды нарушила Рейчел.
– Я не знала, что моя мама знакома с актрисой.
– Я не была актрисой всю свою жизнь. Только последние четырнадцать лет.
Рейчел нахмурила лоб и пристально посмотрела на Миранду своими голубыми глазами.
– Четырнадцать лет?
– Верно. – Миранда отвела взгляд. – Я решила зайти и навестить тебя, раз уж оказалась здесь, в Чикаго. Я подумала, что ты, возможно, захочешь побывать в театре. Мы играем «Макбета». Я оставила билеты для тебя и вашей директрисы.
– Она пойдет?
– Она сказала, что будет счастлива. Она собирается взять с собой свою сестру. Я думаю, ты тоже могла бы пойти и даже взять с собой одну из своих подруг.
Рейчел стала серьезной.
– Я никогда не была в театре. Папа не любит театр. Он говорит, что театр нарушает моральные устои.
Миранде захотелось рассмеяться. Уэстфолл, с тех пор как женился на Рут, определенно стал ярым поборником морали. Или это Миранда, ставшая актрисой, заставила его возненавидеть театр как таковой.
– Это же глупо! Это просто одна из принятых форм развлечения. Как чтение книг. Как есть хорошие книги и плохие, так же есть хорошие и плохие пьесы. «Макбет» – одна из лучших.
Рейчел пожала плечами. В ее голосе не было энтузиазма, когда она ответила:
– Возможно, это было бы забавно.
– Тебе часто случалось весело проводить время со своей матерью?
– У нее не было слишком много времени на меня.
– Вот как?
– Папина карьера отнимала у нее много времени. Ради этого они и переехали в Вашингтон. – С некоторым вызовом она вскинула голову. – Они уговаривали и меня поехать с ними, но я отказалась. Там решается вопрос с папиным новым назначением. Им там будет не до меня.
Распознав тщательно отрепетированные слова, Миранда посмотрела в глаза Рейчел. В ее собственных сквозило сочувствие.
– Они будут очень заняты, – объяснила Рейчел. – А я все равно не хотела ехать.
– Я не сомневаюсь в твоих словах. Почему бы нам не присесть? – Миранда указала на диван. Привыкшая импровизировать, она судорожно пыталась решить, что сказать Рейчел, а о чем лучше умолчать.
– К тому же я совсем взрослая, – продолжала Рейчел. – Здесь у миссис Уилкокс я уже заканчиваю свое образование. Потом я поеду к родителям в Вашингтон.
– Идеальное решение.
Опять молчание, потом Рейчел заговорила вновь.
– Мою сестру тоже звали Миранда. Миранда только ободряюще улыбнулась. Ее сердце учащенно билось.
– Она пропала почти четырнадцать лет назад. Папа говорил, что она убежала из дома и умерла, прежде чем они успели найти ее.
Сестры смотрели в глаза друг другу. Миранда чувствовала себя так, словно ей в сердце вонзили нож. Конечно, она подозревала, что ее считают умершей, но услышать об этом все равно было очень больно.
– Моей сестре было бы уже тридцать лет, если бы она была жива, – продолжала Рейчел.
– Мне тоже тридцать. Но, конечно, в театре мы никогда не говорим, что нам больше двадцати четырех.
– Должна ли я понимать, что вы – моя сестра? – Вопрос прозвучал после долгой паузы, в течение которой Рейчел пристально смотрела в лицо Миранде.
Миранда опустила голову, ее сердце громко стучало.
– А ты хотела бы, чтобы я была ею?
– Не особенно.
Миранда была потрясена до глубины души. Рейчел вела себя совершенно иначе, чем она представляла. Она заставила себя сделать равнодушное выражение лица.
– Я – актриса. Я могу стать кем угодно, если нужно.
– Если бы я была наивным ребенком, меня было бы не трудно обмануть, – добавила Рейчел. – Когда она исчезла, мне было всего три года. Я плохо помню ее. Конечно, я видела ее портрет.
– Я уверена, люди с годами сильно меняются.
Рейчел упрямо поджала губы. Ее голос дрожал от гнева.
– Моя сестра убежала из дома, потому что она не любила меня и маму.
– Нет, – пылко возразила Миранда. – Это неправда. Она не хотела покидать тебя и маму, но она была вынуждена это сделать.
Выражение лица Рейчел не изменилось.
– Почему? – резко спросила она. – Я в это не верю. У нее просто был приступ дурного настроения. Я слышала эту историю много раз. Мама и папа часто спорили из-за этого. Она умерла. Моя сестра умерла. Так сказал папа.
– Значит ты называешь его отцом?
– Он и есть мой отец. Во всех отношениях, кроме одного. Так говорит мама. Мой настоящий отец был убит до моего рождения. Но моя сестра знала его. Та, что умерла.
– Да. Она его знала.
– После того как моя сестра убежала из дома, папа искал и искал ее. Он даже нанял частного детектива. И тогда наконец этот детектив выяснил, что она умерла.
– Как она умерла? – тихо спросила Миранда.
– Она совершила что-то очень плохое. – Взгляд Рейчел стал дерзким. – Ее поместили в исправительный дом. Там она и умерла.
– Она не умерла. Один замечательный человек спас ее.
Рейчел скептически фыркнула.
– Похоже на сказку. Принц спасает Рапунзель [27]из заточения. Я не представляю, зачем вы пришли сюда сегодня. Не понимаю, зачем вам надо было лгать мне.
– А вдруг я все же не лгу? Зачем мне лгать? – Миранда почувствовала, что ее охватывает отчаяние.
Рейчел гордо подняла голову.
– Мой папа очень влиятельный человек. И он станет еще более влиятельным. Чем более высокое положение ты занимаешь, тем больше разных сомнительных людей тянется к тебе. Все они хотят попросить о какой-либо услуге. Они появляются неожиданно. Папа частенько предостерегал меня от таких людей.
– Я уверена, что Бенджамин Уэстфолл всегда хотел стать очень влиятельным. Поэтому он женился на твоей матери, – согласилась Миранда. – Почему ты не спросишь меня о чем-нибудь, что могла знать только Миранда Драммонд?
Рейчел пристально посмотрела на красивую женщину. Потом улыбнулась. У нее на щеке появилась очень симпатичная ямочка.
– Как звали мою собаку?
– Если у тебя была собака, то она появилась после того, как я ушла. Дедушка не разрешал держать в доме животных.
Было видно, что ответ шокировал ее. Улыбка превосходства исчезла с ее лица. Она помедлила, прежде чем задать вопрос:
– Как погиб мой отец?
– Его убили сиу на перевале у форта Галлатин в Вайоминге, – с горечью сообщила ей Миранда. – Он погиб со своим отрядом, пытаясь пробиться назад к форту.
– Вы могли прочитать об этом в газетах или в книге по истории.
Миранда пожала плечами.
– Я не знаю, что рассказать тебе такого, о чем я не могла бы прочитать.
Вдруг Рейчел вновь улыбнулась. Она подняла бровь, будто хотела сказать: «Теперь я вас поймаю».
– Кто такой Веллингтон? Миранда в ответ улыбнулась.
– Лошадь нашего отца. Гнедой жеребец. Веллингтон вернулся в форт, но… командир полка сказал, что уже поздно спасать отряд.
Вдруг взгляд шестнадцатилетней девушки стал совсем взрослым.
– Я читала об этом в отчете. Но он должен был так сказать. Он должен был защищать оставшихся в форте людей. Он вынужден был так сказать.
– Я знаю. Я была там. Он сказал эти слова мне.
– Может быть, вы действительно моя сестра.
– Могу поклясться, что это так.
– Моя сестра. – Злые слезы затуманили голубые глаза девушки, так похожие на глаза Френсиса Драммонда. Она вскочила и начала ходить по комнате. – Нет, вы не можете быть ею. Не можете. Она умерла. Вы не Миранда.
– Мне жаль, что я расстроила тебя. – Слезы заструились по лицу Миранды. Она протянула руки Рейчел. – О Рейчел, я так давно мечтала тебя обнять!
Девушка резко обернулась.
– Не прикасайтесь ко мне. Я думала, что вы умерли. И мама считала вас умершей. Она плакала и горевала. Мне кажется, она так и не оправилась после того, что вы сделали.
– Я вынуждена была бежать. Бенджамин Уэстфолл хотел отослать меня из дома. Я решила уйти сама.
– Куда он хотел отослать вас? В школу? – Лицо Рейчел источало горечь.
– Ну, да…
– И вы убежали, – фыркнула Рейчел. – Очень хорошая мысль. Вам не захотелось ехать в школу, и вы убежали. Мне надо было последовать вашему примеру. Тогда мама просто умерла бы от горя. Вы были избалованы. Вот какой вы были. Вы не могли смириться с тем, что перестали быть любимицей матери.
– Все было совершенно иначе.
– Вы не знаете, как это было, – с упреком бросила Рейчел. – Вас там не было. А я была. Мама во всем обвиняла себя. Она не могла ни есть, ни спать. Она почти лишилась рассудка. Дедушка рвал и метал. Бабушка разрешала мне оставаться в комнате мамы только несколько минут. Я была маленькой, но я помню. Я…
– Рейчел! – Прервала Миранда ее тираду. – Прошу тебя. Я этого не знала.
– Конечно. И вы не подумали об этом. Папа настаивал, чтобы мама вышла за него замуж. Она плакала и плакала, и говорила, что не хочет, но они с дедушкой убедили ее. Они заставили ее выйти за него замуж. И тогда она начала медленно оживать. Мы помогали ей, он и я. Мы вылечили ее.
Миранда смутно вспомнила, как Шрив говорил ей, что ее семья, должно быть, сходит с ума от беспокойства. Он пытался заставить ее покинуть труппу и вернуться в Чикаго. Он даже предлагал ей деньги, но она отказалась.
– А где были вы, когда она плакала? Ездили по стране? Одевались в красивые платья? – Рейчел окинула взглядом нарядное платье Миранды. – Весело проводили время? Ну, позвольте мне сказать вам, что нам было вовсе не до веселья.
У Миранды задрожали руки. Предвкушаемая радость встречи рассеялась как дым. Голубое платье, которое она так тщательно выбирала, чтобы произвести хорошее впечатление, сослужило ей плохую службу. Ей надо было прийти к сестре в рубище и умолять о прощении.
– Мне очень жаль, – прошептала она.
Рейчел направилась к двери. Миранда увидела безобразные ботинки и толстые синие чулки, выглядывавшие из-под подола платья.
– Я не хочу идти в театр, чтобы смотреть ваш спектакль. Я больше не хочу видеть вас. Я скажу миссис Уилкокс, что если вы опять придете, я не хочу вас видеть.
Миранда сидела, опустив голову. Шаги приблизились к двери. Раздался скрип, потом дверь закрылась. Топот шагов превратился в бег и постепенно замер в отдалении.
Миранда закрыла лицо руками и заплакала.
Сцена вторая
– А чего ты ждала? Возвращения блудной сестры?
– Да, – сквозь слезы вымолвила она. – Да. Да! Да!
Шрив развел руками.
– Я и не представлял, насколько ты оторвалась от реальной жизни.
Она посмотрела на него опухшими от слез глазами.
– Неправда. Я жила и работала в театре бок о бок с тобой. Если я оторвалась от реальной жизни, то как же ты сам?
Он грустно посмотрел на нее и покачал головой.
– За очень многое в твоем характере должен отвечать я.
Миранда сделала усилие, чтобы взять себя в руки, вытерла слезы тыльной стороной ладони и постаралась придать своему лицу привычное спокойное выражение. Дальнейшие ее слова были сказаны уже ровным тоном:
– Тебе не в чем себя упрекать. Он опять покачал головой.
– Ты не понимаешь. Ты всегда знала лишь то, что я говорил тебе. А я намеренно многого тебе не говорил. Ты постоянно жила в моей тени.
Она гордо подняла голову.
– Как ты можешь так говорить? Я каждый день играю на сцене, и каждый день встречаюсь со зрителями.
– Вот именно. Ты встречаешься со зрителями. Но ты не живешь среди этих людей. Я всегда стою рядом с тобой, пока они восхищаются тобой и поздравляют тебя. Джордж ведет твои дела, Ада одевает тебя. Мы все ограждаем тебя от всяческих неприятностей.
– Ты говоришь обо мне как о слабоумном ребенке, – пожаловалась она. – По-твоему, я почиваю на постели из лепестков роз. Я много работаю…
Он нежно коснулся ее плеча.
– Я знаю. Но ты актриса. Актеры и актрисы не живут как все прочие люди. Они живут в вымышленном мире, в мире героических поступков и счастливых финалов, радостных встреч и триумфальных побед. В мире длинных фраз и искусственных речей.
– В мире многочасовых репетиций и тяжелой работы, грубой публики и скверных театральных менеджеров, – сердито прервала она его.
– Это верно, но в конце концов все благополучно завершается. Пропавшие дети находятся и возвращаются к своим любящим родителям. Бывшие любовники встречаются через двадцать лет. В жизни все не так. Родители, дети, любовники продолжают жить каждый своей жизнью. Они становятся другими. Давай, расскажи мне. Чего ты ждала от своей сестры?
Миранда медлила. Она обиженно поджала губы, но сейчас они начали дрожать.
– Я предполагала, что она может не поверить мне. Я думала, что мне трудно будет убедить ее в том, кто я такая.
– Но это не вызвало никаких затруднений, верно?
– Да. Она узнала меня.
– Надо быть полоумной, чтобы не узнать тебя. Я уверен, что она видела твои портреты. Ты почти не изменилась. А твоя мать наверняка устроила дома алтарь в память о своей дорогой умершей дочери. И что она сделала после того, как узнала тебя?
Его слова болью отозвались в ее сердце, усилив ее отчаяние.
– Она повела себя так, будто она н-ненавидит меня. Ты бы видел ее. Она обвиняла меня в ужасных поступках. Говорила, что я покинула ее и маму.
– Разве нет? Разве твой побег не означал, что ты их покинула? Ты ни разу не поинтересовалась, что с ними стало. Твоя мать, вероятно, пережила страшные дни, не зная, жива ты или умерла. И всегда надеялась. Плакала в твой день рождения, плакала в канун Рождества. Плакала…
Миранда сжала кулаки.
– Перестань!
– А счастливый конец? – серьезно спросил Шрив. – Он все-таки был?
– Нет. Она сказала, что больше никогда не хочет меня видеть. Моя родная сестра. Когда она была малышкой, я так любила ее. Она обнимала и целовала меня. – Миранда боролась со слезами. – Я не буду плакать. Правда.
Шрив посмотрел на ее склоненную голову.
– Забудь об этом как можно скорее. Мы должны подумать, что нам теперь делать.
– Почему мы?
– Потому что у нас может возникнуть большая проблема. Как нам теперь спрятать этот котел с гнилой рыбой?
Миранда быстро справилась со слезами и сделала несколько глубоких вдохов – свое привычное упражнение, которому научил ее Шрив, чтобы избавиться от страха перед сценой. Она промакнула глаза влажным от слез платком.
– Я не хочу ничего прятать.
– Как же!
Она повернулась к нему, гордо вскинув голову. (Беатриче из «Много шума из ничего»).
– Я говорю серьезно.
Он посмотрел на нее, его презрение отразилось в усмешке, появившейся у него на губах.
– Миранда, ты же хочешь, чтобы она держала в секрете твой непрошенный визит к ней.
– Как ты можешь такое говорить? Я надеялась, что мы станем друзьями. – Она наклонилась вперед и протянула руки, как умоляющая Изабелла.
Он процитировал ей строки из Шекспира:
– «Но нет соблазна опаснее того, что нас ведет на путь греха, пленив нас чистотою…» [29]
Миранда спрятала руки за спину и бросила на него сердитый взгляд.
– Что ты хочешь этим сказать? Если бы ты видел все собственными глазами! Моя маленькая сестренка живет в этой ужасной школе, носит отвратительную форму и уродливые ботинки.
– Директриса бьет ее кнутом?
– Нет.
– Твоя сестра выглядит изможденной? У нее на лице синяки?
– Нет.
– Она умоляла забрать ее оттуда?
– Нет.
Он очень театрально пожал плечами.
– Твои собственные слова обвиняют тебя.
– Черт возьми, это не пьеса!
– Нет, не пьеса. Но ты не можешь перестать играть. Это жизнь твоей сестры. Она заслуживает жить так, как считает нужным. Она ведь не собирается бежать?
Миранда неохотно покачала головой.
– Вот и забудь о ней. И моли Бога, чтобы она не захотела написать письмо Уэстфоллу. Или еще хуже – твоей матери.
– Я просто пыталась ей помочь. Он выставил ее из дома. Так же, как когда-то меня. И моя мать позволила это сделать, как и прежде.
Шрив повысил голос, чтобы заставить ее прислушаться к его словам.
– Он послал ее в одну из самых престижных школ в Чикаго. Вероятно, там учатся многие ее подруги. Она получит прекрасное светское образование. Когда она закончит школу, то сможет поехать в Вашингтон и быть принятой в высшем обществе.
– Он разлучил ее с матерью. Они уехали и оставили ее.
– Она уже достаточно взрослая, чтобы разлучиться с матерью. Ей столько же, сколько было тебе, когда ты сбежала. Я уверен, она сама решила остаться. – Он пристально посмотрел на Миранду. – Она что-нибудь сказала тебе об этом?
Миранда наклонила голову.
– Она просто притворялась.
– Ты же этого не знаешь. – Он развел руками. – Самое главное – заставить всех забыть о твоем визите. Твоя мать считает тебя умершей. Но если ей станет известно, что ты жива, она захочет увидеть тебя. Твоя профессия приведет ее в смущение. А когда она узнает о наших отношениях…
Миранда почти забыла, как она чувствовала себя, когда краснела, но теперь ей пришлось об этом вспомнить.
– Я не подумала, что Рейчел может кому-то рассказать обо мне. Я думала, она будет сердита на него так же, как была я.
– Ты ошиблась в первом случае. И вероятно, ошибаешься во втором. Будем надеяться, что она не захочет причинить боль своей матери. Нам совершенно не нужно, чтобы твой отчим появился здесь. Он может создать нам массу неприятностей.
Миранда вскочила на ноги и погрозила ему пальцем.
– Теперь я понимаю, почему ты так противился моей встрече с сестрой. Мне следовало сразу это понять. Ты беспокоишься о делах.
Шрив и глазом не моргнул.
– Кто-то должен беспокоиться о делах. Наша карьера может пострадать.
– Не говори глупостей. Мы теперь знамениты. Ты – Шрив Катервуд, «Романтическая звезда трех континентов». Я – «Таинственная и очаровательная Миранда». Я взрослая женщина. Он не может явиться с детективом и упрятать меня в исправительный дом. Он ничего не может сделать.
Шрив только махнул рукой и отвернулся. Устало опустившись в кресло, он положил ноги на маленькую скамеечку.
– Он может причинить нам неприятности. Он по-прежнему пользуется влиянием здесь, в Чикаго, а теперь еще и в Вашингтоне. Я полагаю, что он полностью восстановился по службе в армии.
– Он даже не считает нужным ходить в театр, – презрительно сказала Миранда. – Рейчел рассказала мне об этом.
– Ничего удивительного, учитывая то, где он нашел тебя.
– Он же считает, что я умерла.
– Он перестанет так думать, как только твоя сестра расскажет ему о вашей встрече. А может быть, он никогда и не верил, что ты умерла. Может быть, он просто хотел сломать тебя и напугать до полусмерти, чтобы ты впредь не пыталась увидеться с матерью. Скорее всего уже через несколько часов он узнал, что ты убежала.
– Я говорю тебе…
– Нет. – Он поднял руку. – Нет. Позволь мне кое-что сказать тебе, Миранда. Выслушай меня. Ни один театральный агент не захочет неприятностей. Слово здесь, слово там, и наше турне может внезапно прерваться. Ангажементы будут отменены. Более того, дурная слава начнет распространяться, и мы останемся без работы.
– Но у нас контракт.
– Он ничего не будет стоить, если кто-то захочет повредить нам.
Она смотрела в его невозмутимое лицо и мысленно ругала его всеми известными ей словами.
Шрив поднял одну бровь.
– Живая леди Макбет! Если бы ты могла с таким же жаром играть на сцене!
Гнев, печаль, разочарование, отчаяние слились в одном громком крике. Она бросилась на него, растопырив пальцы как когти. Он схватил ее за руки, скрутил их у нее за спиной и прижал ее к себе так, что грудь Миранды оказалась прижатой к его груди. Их лица были в дюйме друг от друга. Он улыбался.
– Не смей, – пригрозила она. – Не смей целовать меня.
– Почему же? Все идет так, как мы репетировали. Прекрасное укрощение. Жаль попусту тратить такую сцену.
– Это не сцена, – прошипела она. Он потерся носом о ее нос.
– Идеальное расстояние.
– Прекрати. – Она начала извиваться в его руках, стараясь высвободиться.
Шрив вздохнул.
– Я отпущу тебя, если ты пообещаешь не царапать мне лицо. Грим поверх царапин ложится очень плохо. И с ним столько хлопот.
Она надула губы.
Он крепче сжал ее руки, подняв голову так, чтобы его лицо оказалось выше.
– И не плюйся! У тебя это никогда не получалось. К тому же ты находишься так близко от меня, что попадешь и в себя тоже.
– Чтоб черти утащили тебя в ад!
Его красивые губы скривились в язвительной усмешке.
– Очень хорошо. Прекрасная интонация. Очаровательное крещендо. Начато достаточно низким тоном, чтобы не сорваться на крик в конце.
Миранда перестала вырываться и замерла.
Медленно, осторожно он отпустил ее руки.
Миранда неловко поднялась, зацепившись ногой за подол своей юбки, и с трудом выпрямилась. От гнева и унижения она была бледна как снег. Никогда еще в своей жизни она не испытывала к нему такой ненависти, как в этот момент. Почти четырнадцать лет он руководил ее жизнью. Он контролировал в ее жизни все: от сна до пробуждения, от появления на публике до самых интимных моментов.
Он научил ее дышать, двигаться. Он поработал над ее необразованной речью и произношением.
Он взял девочку Миранду и сделал ее своим творением, актрисой – «Таинственной и очаровательной Мирандой». Девочка, которая играла на холме с Братом Белого Волка, ушла в прошлое. Ни жеста, ни интонации, ни вздоха не осталось от той Миранды – только то, чему Шрив научил ее. Даже ради спасения своей души она не могла перестать играть. Все чувства, которые он разбудил в ее теле, существовали, чтобы доставлять ему удовольствие.
– Хуже, – лениво пробормотала она. – Как я могу играть хуже? По-моему, это невероятно.
– Может быть хуже. – Его голос превратился в мефистофельский бас. – Гораздо хуже.
Она убрала руки и перевернулась на другой бок, обхватив руками подушку.
– Не говори ничего. Мне надо выспаться. Я хочу завтра выглядеть наилучшим образом.
Шрив лежал в темноте, глядя в потолок, и прислушиваясь к ее тихому, ровному дыханию. Она, как всегда, не выносила споров.
– Обычно я пускаю к девочкам посетителей только в приемные дни. Понимаете, посетители нарушают распорядок дня. – Директриса походила на добрую бабушку: кружевной воротничок, очки на носу, седые волосы собраны в аккуратный пучок.
– Я уверена, что это очень хорошее правило.
– По правилам я должна была бы попросить вас уйти, но ради вас я готова сделать исключение, потому что не хочу лишать Рейчел возможности видеть вас и говорить с вами. Конечно, если бы вы были обычной актрисой, то все было бы иначе. Но вы играете леди Макбет. – В голосе женщины послышались почтительные нотки.
Миранда вежливо улыбнулась.
– Вы видели эту пьесу?
– Много лет назад.
– Пожалуйста, приходите сегодня на спектакль. Я оставлю билеты на ваше имя.
– Как мило! – Улыбка директрисы стала ангельской. – О, большое спасибо. Я думаю, моя сестра с удовольствием пойдет со мной. Она будет в восторге.
– Я надеюсь, вам обеим понравится спектакль. И, конечно, мне бы хотелось, чтобы и Рейчел, дочь моей давней приятельницы, тоже пошла, и возможно, кто-то из ее подруг.
Директриса слегка нахмурилась, потом сдалась и улыбнулась.
– Не думаю, что возникнут какие-либо препятствия. Мы возьмем их с собой. Это будет настоящий выход в театр.
– Обещаю играть специально для вас. Для девочек это будет одновременно и образовательный момент и развлечение.
– Абсолютно верно. – Женщина встала. – Если вы пройдете со мной, то сможете встретиться с Рейчел в нашей парадной гостиной.
Она была так красива и так похожа на Френсиса Драммонда, что слезы навернулись Миранде на глаза.
– Мне кажется, я сразу узнала бы тебя, Рейчел.
– В самом деле?
Рейчел не могла скрыть своего удивления. С нескрываемым изумлением она смотрела на прекрасную даму с изысканно уложенными в высокую прическу белокурыми волосами. Для этой встречи Миранда оделась с особой тщательностью, выбрав платье из дорогого лондонского салона. Глубокого сапфирового цвета, оно имело бледно-голубую шелковую подкладку, которую можно было видеть при ходьбе. Из-под турнюра до самого пола каскадом спускались оборки более светлого тона. Они зашуршали, когда Миранда приблизилась к Рейчел и взяла ее руки в свои.
– Ты очень похожа на своего отца.
Это замечание вызвало легкую тень на лице девушки.
– Нет. У моего отца каштановые волосы, карие глаза и пышные усы.
– На твоего родного отца, Френсиса Драммонда.
– Откуда вы знаете это имя?
Слишком рано, одернула она себя. Слишком рано.
– Я знала его.
Рейчел наклонила голову на бок. Прищурившись, она вглядывалась в лицо красивой дамы.
– Он давно умер.
– Тем не менее я его знала.
– Тогда вы должны знать и мою маму тоже.
– Да. – Миранда улыбнулась своей знаменитой улыбкой. – Когда-то она была моей лучшей подругой.
Рейчел высвободила руки из рук Миранды и попятилась.
– Миссис Уилкокс сказала, что вы знаменитая актриса.
– Да, я актриса.
– Она сказала, что ваше имя Миранда, – продолжала Рейчел, любопытство заставило ее голос слегка дрогнуть.
– Это мой сценический псевдоним.
– Вот оно что.
Миранда медлила, пытаясь решить, что сказать этой девочке, которая, казалось, могла тянуть паузу вечно, если это было нужно. Рейчел стояла перед ней, крепко сжав руки, в толстых темно-синих чулках и черных ботинках со шнурками. На нежных щеках горели яркие пятна румянца. Она выглядела взволнованной и неуверенной…
Мысли Миранды нарушила Рейчел.
– Я не знала, что моя мама знакома с актрисой.
– Я не была актрисой всю свою жизнь. Только последние четырнадцать лет.
Рейчел нахмурила лоб и пристально посмотрела на Миранду своими голубыми глазами.
– Четырнадцать лет?
– Верно. – Миранда отвела взгляд. – Я решила зайти и навестить тебя, раз уж оказалась здесь, в Чикаго. Я подумала, что ты, возможно, захочешь побывать в театре. Мы играем «Макбета». Я оставила билеты для тебя и вашей директрисы.
– Она пойдет?
– Она сказала, что будет счастлива. Она собирается взять с собой свою сестру. Я думаю, ты тоже могла бы пойти и даже взять с собой одну из своих подруг.
Рейчел стала серьезной.
– Я никогда не была в театре. Папа не любит театр. Он говорит, что театр нарушает моральные устои.
Миранде захотелось рассмеяться. Уэстфолл, с тех пор как женился на Рут, определенно стал ярым поборником морали. Или это Миранда, ставшая актрисой, заставила его возненавидеть театр как таковой.
– Это же глупо! Это просто одна из принятых форм развлечения. Как чтение книг. Как есть хорошие книги и плохие, так же есть хорошие и плохие пьесы. «Макбет» – одна из лучших.
Рейчел пожала плечами. В ее голосе не было энтузиазма, когда она ответила:
– Возможно, это было бы забавно.
– Тебе часто случалось весело проводить время со своей матерью?
– У нее не было слишком много времени на меня.
– Вот как?
– Папина карьера отнимала у нее много времени. Ради этого они и переехали в Вашингтон. – С некоторым вызовом она вскинула голову. – Они уговаривали и меня поехать с ними, но я отказалась. Там решается вопрос с папиным новым назначением. Им там будет не до меня.
Распознав тщательно отрепетированные слова, Миранда посмотрела в глаза Рейчел. В ее собственных сквозило сочувствие.
– Они будут очень заняты, – объяснила Рейчел. – А я все равно не хотела ехать.
– Я не сомневаюсь в твоих словах. Почему бы нам не присесть? – Миранда указала на диван. Привыкшая импровизировать, она судорожно пыталась решить, что сказать Рейчел, а о чем лучше умолчать.
– К тому же я совсем взрослая, – продолжала Рейчел. – Здесь у миссис Уилкокс я уже заканчиваю свое образование. Потом я поеду к родителям в Вашингтон.
– Идеальное решение.
Опять молчание, потом Рейчел заговорила вновь.
– Мою сестру тоже звали Миранда. Миранда только ободряюще улыбнулась. Ее сердце учащенно билось.
– Она пропала почти четырнадцать лет назад. Папа говорил, что она убежала из дома и умерла, прежде чем они успели найти ее.
Сестры смотрели в глаза друг другу. Миранда чувствовала себя так, словно ей в сердце вонзили нож. Конечно, она подозревала, что ее считают умершей, но услышать об этом все равно было очень больно.
– Моей сестре было бы уже тридцать лет, если бы она была жива, – продолжала Рейчел.
– Мне тоже тридцать. Но, конечно, в театре мы никогда не говорим, что нам больше двадцати четырех.
– Должна ли я понимать, что вы – моя сестра? – Вопрос прозвучал после долгой паузы, в течение которой Рейчел пристально смотрела в лицо Миранде.
Миранда опустила голову, ее сердце громко стучало.
– А ты хотела бы, чтобы я была ею?
– Не особенно.
Миранда была потрясена до глубины души. Рейчел вела себя совершенно иначе, чем она представляла. Она заставила себя сделать равнодушное выражение лица.
– Я – актриса. Я могу стать кем угодно, если нужно.
– Если бы я была наивным ребенком, меня было бы не трудно обмануть, – добавила Рейчел. – Когда она исчезла, мне было всего три года. Я плохо помню ее. Конечно, я видела ее портрет.
– Я уверена, люди с годами сильно меняются.
Рейчел упрямо поджала губы. Ее голос дрожал от гнева.
– Моя сестра убежала из дома, потому что она не любила меня и маму.
– Нет, – пылко возразила Миранда. – Это неправда. Она не хотела покидать тебя и маму, но она была вынуждена это сделать.
Выражение лица Рейчел не изменилось.
– Почему? – резко спросила она. – Я в это не верю. У нее просто был приступ дурного настроения. Я слышала эту историю много раз. Мама и папа часто спорили из-за этого. Она умерла. Моя сестра умерла. Так сказал папа.
– Значит ты называешь его отцом?
– Он и есть мой отец. Во всех отношениях, кроме одного. Так говорит мама. Мой настоящий отец был убит до моего рождения. Но моя сестра знала его. Та, что умерла.
– Да. Она его знала.
– После того как моя сестра убежала из дома, папа искал и искал ее. Он даже нанял частного детектива. И тогда наконец этот детектив выяснил, что она умерла.
– Как она умерла? – тихо спросила Миранда.
– Она совершила что-то очень плохое. – Взгляд Рейчел стал дерзким. – Ее поместили в исправительный дом. Там она и умерла.
– Она не умерла. Один замечательный человек спас ее.
Рейчел скептически фыркнула.
– Похоже на сказку. Принц спасает Рапунзель [27]из заточения. Я не представляю, зачем вы пришли сюда сегодня. Не понимаю, зачем вам надо было лгать мне.
– А вдруг я все же не лгу? Зачем мне лгать? – Миранда почувствовала, что ее охватывает отчаяние.
Рейчел гордо подняла голову.
– Мой папа очень влиятельный человек. И он станет еще более влиятельным. Чем более высокое положение ты занимаешь, тем больше разных сомнительных людей тянется к тебе. Все они хотят попросить о какой-либо услуге. Они появляются неожиданно. Папа частенько предостерегал меня от таких людей.
– Я уверена, что Бенджамин Уэстфолл всегда хотел стать очень влиятельным. Поэтому он женился на твоей матери, – согласилась Миранда. – Почему ты не спросишь меня о чем-нибудь, что могла знать только Миранда Драммонд?
Рейчел пристально посмотрела на красивую женщину. Потом улыбнулась. У нее на щеке появилась очень симпатичная ямочка.
– Как звали мою собаку?
– Если у тебя была собака, то она появилась после того, как я ушла. Дедушка не разрешал держать в доме животных.
Было видно, что ответ шокировал ее. Улыбка превосходства исчезла с ее лица. Она помедлила, прежде чем задать вопрос:
– Как погиб мой отец?
– Его убили сиу на перевале у форта Галлатин в Вайоминге, – с горечью сообщила ей Миранда. – Он погиб со своим отрядом, пытаясь пробиться назад к форту.
– Вы могли прочитать об этом в газетах или в книге по истории.
Миранда пожала плечами.
– Я не знаю, что рассказать тебе такого, о чем я не могла бы прочитать.
Вдруг Рейчел вновь улыбнулась. Она подняла бровь, будто хотела сказать: «Теперь я вас поймаю».
– Кто такой Веллингтон? Миранда в ответ улыбнулась.
– Лошадь нашего отца. Гнедой жеребец. Веллингтон вернулся в форт, но… командир полка сказал, что уже поздно спасать отряд.
Вдруг взгляд шестнадцатилетней девушки стал совсем взрослым.
– Я читала об этом в отчете. Но он должен был так сказать. Он должен был защищать оставшихся в форте людей. Он вынужден был так сказать.
– Я знаю. Я была там. Он сказал эти слова мне.
– Может быть, вы действительно моя сестра.
– Могу поклясться, что это так.
– Моя сестра. – Злые слезы затуманили голубые глаза девушки, так похожие на глаза Френсиса Драммонда. Она вскочила и начала ходить по комнате. – Нет, вы не можете быть ею. Не можете. Она умерла. Вы не Миранда.
– Мне жаль, что я расстроила тебя. – Слезы заструились по лицу Миранды. Она протянула руки Рейчел. – О Рейчел, я так давно мечтала тебя обнять!
Девушка резко обернулась.
– Не прикасайтесь ко мне. Я думала, что вы умерли. И мама считала вас умершей. Она плакала и горевала. Мне кажется, она так и не оправилась после того, что вы сделали.
– Я вынуждена была бежать. Бенджамин Уэстфолл хотел отослать меня из дома. Я решила уйти сама.
– Куда он хотел отослать вас? В школу? – Лицо Рейчел источало горечь.
– Ну, да…
– И вы убежали, – фыркнула Рейчел. – Очень хорошая мысль. Вам не захотелось ехать в школу, и вы убежали. Мне надо было последовать вашему примеру. Тогда мама просто умерла бы от горя. Вы были избалованы. Вот какой вы были. Вы не могли смириться с тем, что перестали быть любимицей матери.
– Все было совершенно иначе.
– Вы не знаете, как это было, – с упреком бросила Рейчел. – Вас там не было. А я была. Мама во всем обвиняла себя. Она не могла ни есть, ни спать. Она почти лишилась рассудка. Дедушка рвал и метал. Бабушка разрешала мне оставаться в комнате мамы только несколько минут. Я была маленькой, но я помню. Я…
– Рейчел! – Прервала Миранда ее тираду. – Прошу тебя. Я этого не знала.
– Конечно. И вы не подумали об этом. Папа настаивал, чтобы мама вышла за него замуж. Она плакала и плакала, и говорила, что не хочет, но они с дедушкой убедили ее. Они заставили ее выйти за него замуж. И тогда она начала медленно оживать. Мы помогали ей, он и я. Мы вылечили ее.
Миранда смутно вспомнила, как Шрив говорил ей, что ее семья, должно быть, сходит с ума от беспокойства. Он пытался заставить ее покинуть труппу и вернуться в Чикаго. Он даже предлагал ей деньги, но она отказалась.
– А где были вы, когда она плакала? Ездили по стране? Одевались в красивые платья? – Рейчел окинула взглядом нарядное платье Миранды. – Весело проводили время? Ну, позвольте мне сказать вам, что нам было вовсе не до веселья.
У Миранды задрожали руки. Предвкушаемая радость встречи рассеялась как дым. Голубое платье, которое она так тщательно выбирала, чтобы произвести хорошее впечатление, сослужило ей плохую службу. Ей надо было прийти к сестре в рубище и умолять о прощении.
– Мне очень жаль, – прошептала она.
Рейчел направилась к двери. Миранда увидела безобразные ботинки и толстые синие чулки, выглядывавшие из-под подола платья.
– Я не хочу идти в театр, чтобы смотреть ваш спектакль. Я больше не хочу видеть вас. Я скажу миссис Уилкокс, что если вы опять придете, я не хочу вас видеть.
Миранда сидела, опустив голову. Шаги приблизились к двери. Раздался скрип, потом дверь закрылась. Топот шагов превратился в бег и постепенно замер в отдалении.
Миранда закрыла лицо руками и заплакала.
Сцена вторая
Так я дурак? [28]
– А чего ты ждала? Возвращения блудной сестры?
– Да, – сквозь слезы вымолвила она. – Да. Да! Да!
Шрив развел руками.
– Я и не представлял, насколько ты оторвалась от реальной жизни.
Она посмотрела на него опухшими от слез глазами.
– Неправда. Я жила и работала в театре бок о бок с тобой. Если я оторвалась от реальной жизни, то как же ты сам?
Он грустно посмотрел на нее и покачал головой.
– За очень многое в твоем характере должен отвечать я.
Миранда сделала усилие, чтобы взять себя в руки, вытерла слезы тыльной стороной ладони и постаралась придать своему лицу привычное спокойное выражение. Дальнейшие ее слова были сказаны уже ровным тоном:
– Тебе не в чем себя упрекать. Он опять покачал головой.
– Ты не понимаешь. Ты всегда знала лишь то, что я говорил тебе. А я намеренно многого тебе не говорил. Ты постоянно жила в моей тени.
Она гордо подняла голову.
– Как ты можешь так говорить? Я каждый день играю на сцене, и каждый день встречаюсь со зрителями.
– Вот именно. Ты встречаешься со зрителями. Но ты не живешь среди этих людей. Я всегда стою рядом с тобой, пока они восхищаются тобой и поздравляют тебя. Джордж ведет твои дела, Ада одевает тебя. Мы все ограждаем тебя от всяческих неприятностей.
– Ты говоришь обо мне как о слабоумном ребенке, – пожаловалась она. – По-твоему, я почиваю на постели из лепестков роз. Я много работаю…
Он нежно коснулся ее плеча.
– Я знаю. Но ты актриса. Актеры и актрисы не живут как все прочие люди. Они живут в вымышленном мире, в мире героических поступков и счастливых финалов, радостных встреч и триумфальных побед. В мире длинных фраз и искусственных речей.
– В мире многочасовых репетиций и тяжелой работы, грубой публики и скверных театральных менеджеров, – сердито прервала она его.
– Это верно, но в конце концов все благополучно завершается. Пропавшие дети находятся и возвращаются к своим любящим родителям. Бывшие любовники встречаются через двадцать лет. В жизни все не так. Родители, дети, любовники продолжают жить каждый своей жизнью. Они становятся другими. Давай, расскажи мне. Чего ты ждала от своей сестры?
Миранда медлила. Она обиженно поджала губы, но сейчас они начали дрожать.
– Я предполагала, что она может не поверить мне. Я думала, что мне трудно будет убедить ее в том, кто я такая.
– Но это не вызвало никаких затруднений, верно?
– Да. Она узнала меня.
– Надо быть полоумной, чтобы не узнать тебя. Я уверен, что она видела твои портреты. Ты почти не изменилась. А твоя мать наверняка устроила дома алтарь в память о своей дорогой умершей дочери. И что она сделала после того, как узнала тебя?
Его слова болью отозвались в ее сердце, усилив ее отчаяние.
– Она повела себя так, будто она н-ненавидит меня. Ты бы видел ее. Она обвиняла меня в ужасных поступках. Говорила, что я покинула ее и маму.
– Разве нет? Разве твой побег не означал, что ты их покинула? Ты ни разу не поинтересовалась, что с ними стало. Твоя мать, вероятно, пережила страшные дни, не зная, жива ты или умерла. И всегда надеялась. Плакала в твой день рождения, плакала в канун Рождества. Плакала…
Миранда сжала кулаки.
– Перестань!
– А счастливый конец? – серьезно спросил Шрив. – Он все-таки был?
– Нет. Она сказала, что больше никогда не хочет меня видеть. Моя родная сестра. Когда она была малышкой, я так любила ее. Она обнимала и целовала меня. – Миранда боролась со слезами. – Я не буду плакать. Правда.
Шрив посмотрел на ее склоненную голову.
– Забудь об этом как можно скорее. Мы должны подумать, что нам теперь делать.
– Почему мы?
– Потому что у нас может возникнуть большая проблема. Как нам теперь спрятать этот котел с гнилой рыбой?
Миранда быстро справилась со слезами и сделала несколько глубоких вдохов – свое привычное упражнение, которому научил ее Шрив, чтобы избавиться от страха перед сценой. Она промакнула глаза влажным от слез платком.
– Я не хочу ничего прятать.
– Как же!
Она повернулась к нему, гордо вскинув голову. (Беатриче из «Много шума из ничего»).
– Я говорю серьезно.
Он посмотрел на нее, его презрение отразилось в усмешке, появившейся у него на губах.
– Миранда, ты же хочешь, чтобы она держала в секрете твой непрошенный визит к ней.
– Как ты можешь такое говорить? Я надеялась, что мы станем друзьями. – Она наклонилась вперед и протянула руки, как умоляющая Изабелла.
Он процитировал ей строки из Шекспира:
– «Но нет соблазна опаснее того, что нас ведет на путь греха, пленив нас чистотою…» [29]
Миранда спрятала руки за спину и бросила на него сердитый взгляд.
– Что ты хочешь этим сказать? Если бы ты видел все собственными глазами! Моя маленькая сестренка живет в этой ужасной школе, носит отвратительную форму и уродливые ботинки.
– Директриса бьет ее кнутом?
– Нет.
– Твоя сестра выглядит изможденной? У нее на лице синяки?
– Нет.
– Она умоляла забрать ее оттуда?
– Нет.
Он очень театрально пожал плечами.
– Твои собственные слова обвиняют тебя.
– Черт возьми, это не пьеса!
– Нет, не пьеса. Но ты не можешь перестать играть. Это жизнь твоей сестры. Она заслуживает жить так, как считает нужным. Она ведь не собирается бежать?
Миранда неохотно покачала головой.
– Вот и забудь о ней. И моли Бога, чтобы она не захотела написать письмо Уэстфоллу. Или еще хуже – твоей матери.
– Я просто пыталась ей помочь. Он выставил ее из дома. Так же, как когда-то меня. И моя мать позволила это сделать, как и прежде.
Шрив повысил голос, чтобы заставить ее прислушаться к его словам.
– Он послал ее в одну из самых престижных школ в Чикаго. Вероятно, там учатся многие ее подруги. Она получит прекрасное светское образование. Когда она закончит школу, то сможет поехать в Вашингтон и быть принятой в высшем обществе.
– Он разлучил ее с матерью. Они уехали и оставили ее.
– Она уже достаточно взрослая, чтобы разлучиться с матерью. Ей столько же, сколько было тебе, когда ты сбежала. Я уверен, она сама решила остаться. – Он пристально посмотрел на Миранду. – Она что-нибудь сказала тебе об этом?
Миранда наклонила голову.
– Она просто притворялась.
– Ты же этого не знаешь. – Он развел руками. – Самое главное – заставить всех забыть о твоем визите. Твоя мать считает тебя умершей. Но если ей станет известно, что ты жива, она захочет увидеть тебя. Твоя профессия приведет ее в смущение. А когда она узнает о наших отношениях…
Миранда почти забыла, как она чувствовала себя, когда краснела, но теперь ей пришлось об этом вспомнить.
– Я не подумала, что Рейчел может кому-то рассказать обо мне. Я думала, она будет сердита на него так же, как была я.
– Ты ошиблась в первом случае. И вероятно, ошибаешься во втором. Будем надеяться, что она не захочет причинить боль своей матери. Нам совершенно не нужно, чтобы твой отчим появился здесь. Он может создать нам массу неприятностей.
Миранда вскочила на ноги и погрозила ему пальцем.
– Теперь я понимаю, почему ты так противился моей встрече с сестрой. Мне следовало сразу это понять. Ты беспокоишься о делах.
Шрив и глазом не моргнул.
– Кто-то должен беспокоиться о делах. Наша карьера может пострадать.
– Не говори глупостей. Мы теперь знамениты. Ты – Шрив Катервуд, «Романтическая звезда трех континентов». Я – «Таинственная и очаровательная Миранда». Я взрослая женщина. Он не может явиться с детективом и упрятать меня в исправительный дом. Он ничего не может сделать.
Шрив только махнул рукой и отвернулся. Устало опустившись в кресло, он положил ноги на маленькую скамеечку.
– Он может причинить нам неприятности. Он по-прежнему пользуется влиянием здесь, в Чикаго, а теперь еще и в Вашингтоне. Я полагаю, что он полностью восстановился по службе в армии.
– Он даже не считает нужным ходить в театр, – презрительно сказала Миранда. – Рейчел рассказала мне об этом.
– Ничего удивительного, учитывая то, где он нашел тебя.
– Он же считает, что я умерла.
– Он перестанет так думать, как только твоя сестра расскажет ему о вашей встрече. А может быть, он никогда и не верил, что ты умерла. Может быть, он просто хотел сломать тебя и напугать до полусмерти, чтобы ты впредь не пыталась увидеться с матерью. Скорее всего уже через несколько часов он узнал, что ты убежала.
– Я говорю тебе…
– Нет. – Он поднял руку. – Нет. Позволь мне кое-что сказать тебе, Миранда. Выслушай меня. Ни один театральный агент не захочет неприятностей. Слово здесь, слово там, и наше турне может внезапно прерваться. Ангажементы будут отменены. Более того, дурная слава начнет распространяться, и мы останемся без работы.
– Но у нас контракт.
– Он ничего не будет стоить, если кто-то захочет повредить нам.
Она смотрела в его невозмутимое лицо и мысленно ругала его всеми известными ей словами.
Шрив поднял одну бровь.
– Живая леди Макбет! Если бы ты могла с таким же жаром играть на сцене!
Гнев, печаль, разочарование, отчаяние слились в одном громком крике. Она бросилась на него, растопырив пальцы как когти. Он схватил ее за руки, скрутил их у нее за спиной и прижал ее к себе так, что грудь Миранды оказалась прижатой к его груди. Их лица были в дюйме друг от друга. Он улыбался.
– Не смей, – пригрозила она. – Не смей целовать меня.
– Почему же? Все идет так, как мы репетировали. Прекрасное укрощение. Жаль попусту тратить такую сцену.
– Это не сцена, – прошипела она. Он потерся носом о ее нос.
– Идеальное расстояние.
– Прекрати. – Она начала извиваться в его руках, стараясь высвободиться.
Шрив вздохнул.
– Я отпущу тебя, если ты пообещаешь не царапать мне лицо. Грим поверх царапин ложится очень плохо. И с ним столько хлопот.
Она надула губы.
Он крепче сжал ее руки, подняв голову так, чтобы его лицо оказалось выше.
– И не плюйся! У тебя это никогда не получалось. К тому же ты находишься так близко от меня, что попадешь и в себя тоже.
– Чтоб черти утащили тебя в ад!
Его красивые губы скривились в язвительной усмешке.
– Очень хорошо. Прекрасная интонация. Очаровательное крещендо. Начато достаточно низким тоном, чтобы не сорваться на крик в конце.
Миранда перестала вырываться и замерла.
Медленно, осторожно он отпустил ее руки.
Миранда неловко поднялась, зацепившись ногой за подол своей юбки, и с трудом выпрямилась. От гнева и унижения она была бледна как снег. Никогда еще в своей жизни она не испытывала к нему такой ненависти, как в этот момент. Почти четырнадцать лет он руководил ее жизнью. Он контролировал в ее жизни все: от сна до пробуждения, от появления на публике до самых интимных моментов.
Он научил ее дышать, двигаться. Он поработал над ее необразованной речью и произношением.
Он взял девочку Миранду и сделал ее своим творением, актрисой – «Таинственной и очаровательной Мирандой». Девочка, которая играла на холме с Братом Белого Волка, ушла в прошлое. Ни жеста, ни интонации, ни вздоха не осталось от той Миранды – только то, чему Шрив научил ее. Даже ради спасения своей души она не могла перестать играть. Все чувства, которые он разбудил в ее теле, существовали, чтобы доставлять ему удовольствие.