Джеймс Дина. Сцены страсти

   – Я считаю, что мне нужно немедленно осмотреть эту девушку.
   – Эта девушка абсолютно здорова, – возразила миссис Мортимер, сильнее толкнув Миранду в бок.
   – Она вся горит. Потрогайте ее лоб. Если у нее высокая температура и глубокий грудной кашель, у нее может быть начальная стадия болезни. Когда она поступила сюда?
   – Э-э… я точно не помню. Инспектор взял Миранду за руку.
   – Посмотрите на ее лицо. Красные пятна на щеках. Потом они превратятся в фурункулы. Да! У нее наверняка инфекционный пульмональный туберосис.
   Миранда с трудом подняла голову и встретилась взглядом с черными глазами Шрива Катервуда. Она заморгала глазами, пошатнулась и расплакалась.
   Он встряхнул ее.
   – Эй, не надо расстраиваться. Может быть, у тебя нет этой болезни. Ты кашляешь?
   Она вскинула голову и, вновь взглянув ему в глаза, прочитала в них молчаливый приказ, словно он прокричал ей его громко вслух. Сейчас ее выход. Ее реплика. Она перестала плакать и последним усилием воли подавила в себе слабость, от которой у нее дрожали колени. Боль, терзавшая живот, звон в ушах – все это должно быть забыто. Сейчас ее выход.
   – У тебя болит горло, девушка?
   – Да, сэр, – едва слышно произнесла Миранда.
   – Она просто устала. Теперь, когда она отдохнула, она будет в полном порядке. – Мадам попыталась поскорее увести Миранду из комнаты.
   Инспектор бросил гневный взгляд на миссис Мортимер.
   – Если у этой девушки инфекционный пульмональный туберосис, то она может заразить всех. Вы сами можете заразиться.
   Миссис Мортимер выпустила руку Миранды и отступила в сторону.
   – Мне она кажется совершенно здоровой. Я же сказала вам, что мы дали ей отдохнуть. От слабительного ее немного тошнило.
   Без поддержки Миранда беспомощно зашаталась. От боли во всем теле и тошноты у нее мутилось сознание. Ее реплика. Она начала долго и надрывно кашлять.
   Миссис Мортимер прикрыла рот рукой.
   Миранда опять закашляла. Она бросила быстрый взгляд на суровое лицо мадам. Многие месяцы работы с «Сыновьями Мельпомены» научили ее оценивать публику. Очевидно, ее игра была убедительной. Она продолжала кашлять, не обращая внимания на боль в груди.
   Шрив положил ей руку на плечо.
   – У этой девушки высокая температура. – Он осторожно повернул ее к себе. – Открой рот и скажи: «А».
   Миранда послушно откинула назад голову.
   – А-а-а.
   Он нахмурился.
   – Свежие лезии.
   – Л-лезии?
   – Вид ужасный. Все горло поражено. Лезии могут очень быстро прорваться. Я должен забрать ее отсюда. И чем скорее, тем лучше.
   Миссис Мортимер попятилась к двери.
   – Вы хотите сказать, что у нее эта пальмарная болезнь?
   Инспектор грустно посмотрел в лицо Миранде.
   – Мне бы очень хотелось ошибиться. Девушка так молода. Но инфекционный пульмональный туберосис – болезнь опасная. Я должен отвезти ее в город и показать врачам.
   Миссис Мортимер в волнении сжала руки.
   – Она не может быть больна.
   – Мне хочется надеяться, что я ошибся. Иначе ваше заведение будет закрыто. Мэр уже думает о том, чтобы все здания, где будет обнаружена эта опасная болезнь, предать огню.
   – Предать огню!
   Миранда закашляла сильнее. Побуждаемая страхом разоблачения, она слишком быстро расходовала оставшиеся у нее силы. У нее закружилась голова; черные точки завертелись перед глазами.
   – Смотрите. – Голос инспектора раздался у нее в ушах. – Она сейчас потеряет сознание.
   – Просто ей дали слишком много слабительного, – робко возразила миссис Мортимер.
   Миранда почувствовала, как напряглась лежавшая у нее на плече рука Шрива. Он крепче прижал девушку к себе.
   – Будет лучше, если я увезу ее отсюда, – настойчиво произнес он.
   Протиснувшись в дверь мимо миссис Мортимер, он почти понес Миранду в холл.
   – Эй, что здесь происходит?
   Миранда тихо застонала.
   Инспектор обернулся. К ним приближалась мощная женщина с руками и ногами, похожими на огромные окорока.
   – Кто вы, черт возьми, и туда тащите эту девушку?
   – Она больна. Я забираю ее отсюда.
   – Нет у нее никакой такой болезни, которую нужно лечить, – возразила женщина.
   – Все в порядке, Хетти.
   Хетти недоверчиво уставилась на миссис Мортимер, стоявшую на пороге.
   – Но она только поступила к нам.
   – Ага, – вмешался инспектор. – Значит, она новенькая. И вы определенно не хотели рассказать мне о ней. Об этом я тоже напишу в своем отчете.
   – Она не обычная девушка, – слабо возразила мадам. – Я просто забыла о ней.
   Кустистые брови инспектора почти сошлись на переносице.
   – Вы хотите сказать, что здесь у вас есть девушки, которых вы принимаете прямо с улицы? Вам их должен направлять только суд. Вы превышаете свои полномочия. Вы забываете, каким заведением вы руководите.
   – Мистер Толлифер…
   Не обращая внимания на умоляющий тон мадам, он помог Миранде спуститься с лестницы.
   – Где туфли этой девушки?
   – Она только поступила сюда. Ей еще не выдали обувь.
   – Ну, найдите ей что-нибудь.
   – Не надо, – слабо запротестовала Миранда. Ее голос был так тих, что его мог расслышать только Шрив. – Пожалуйста, забери меня отсюда.
   В ответ он крепче сжал ее плечи. Миранда громко застонала. Он так сильно прижимал ее к себе, что она едва могла дышать.
   – Ладно, не стоит. Я считаю, самым разумным будет скорее увезти ее отсюда, пока болезнь не распространилась.
   Они прошли по коридору мимо той ужасной комнаты, где держали Миранду. Отвратительный запах исходил оттуда.
   – Самое лучшее, если вы сожжете все в этой комнате, – сказал инспектор женщинам. – Если на полу остались следы крови и нечистот, вы подвергаете опасности других девушек.
   – Боже правый, – произнесла наконец Хетти. – Вы хотите сказать, что она в самом деле больна?
   – Все признаки налицо. – Они дошли до входной двери. Инспектор обернулся. Его лицо было хмурым. – Плохая характеристика для вашего заведения, – заметил он как бы между прочим, открывая дверь. – Сколько замечаний вы уже получили? Четыре? Или пять?
   – Мистер Толлифер, – миссис Мортимер подобострастно улыбнулась. – Почему бы вам не зайти в мой кабинет? Вы можете оставить девушку здесь. С ней ничего не случится. Хетти за ней присмотрит. Я уверена, что я могла бы кое-что сказать – или сделать, – чтобы вы изменили свое мнение. Ваша работа, вероятно, не слишком хорошо оплачивается.
   Сильный порыв ветра с озера проник под свободное платье Миранды. Девушка задрожала. Ее голова поникла. Она опять закашляла. Чтобы не упасть, ей пришлось ухватиться за руку Шрива.
   – Забери меня отсюда, – пробормотала она. – Я больше не выдержу.
   Он прижал ее к себе.
   – В любом другом случае, миссис Мортимер, я бы согласился пойти с вами на компромисс, но это по-настоящему серьезное дело. Непременно сообщите в департамент, если еще кто-то из девушек заболеет.
   Он спустился с крыльца и резко свистнул. Из-за угла появился наемный экипаж. Сквозь застилавший ей глаза туман Миранда узнала Майка Лонигана на козлах.
   – Прощайте, дамы, – сказал Шрив Катервуд. – Позаботьтесь сжечь ту комнату. Очень неприятное дело.
   Провожая взглядом экипаж, Хетти спросила миссис Мортимер:
   – Что вы скажете об этой девушке?
   – Ну, я не собираюсь возвращать деньги, которые мне за нее заплатили, можешь не сомневаться, – твердо заявила мадам. – В конце концов не моя вина, если она заболеет и умрет. Я использую эти деньги на благие дела.
   Хетти кивнула, ее толстые губы тронула язвительная усмешка.
   – А если они придут и захотят ее увидеть? Миссис Мортимер ни секунду не колебалась.
   – Когда это бывало, чтобы кто-то возвращался? Они стараются поскорее забыть, что такая девушка вообще существовала. Ну, а когда придут, тогда и будем об этом думать. А пока сделаем вид, что она находится в одной из комнат.
   Экипаж медленно двигался по шумным улицам Чикаго. Шрив прижимал к себе Миранду. Время от времени колеса попадали в колдобину. Каждый толчок заставлял девушку вздрагивать. Жар и нездоровый запах, исходивший от нее, убедили Шрива, что он, к сожалению, не солгал миссис Мортимер. Миранда была больна.
   Она еще совсем ребенок. Как же он мог поверить в правдивость ее слов, когда она назвала ему свой возраст! Он прижался щекой к ее волосам. В душе он проклинал себя за то, что позволил отчиму Миранды забрать ее даже на двадцать четыре часа. Он послал Джорджа за ними, надеясь связаться с ней до того, как их ангажемент будет аннулирован. Потом, когда он узнал, что ее отвезли в мрачный дом с решетками на окнах, он сразу же отправился выяснять, куда же она попала.
   Шрив потерял дар речи, узнав, что Миранду поместили в исправительный дом для несовершеннолетних проституток, печально известный плохим обращением с содержавшимися в нем девушками и нелегальными абортами. Отчим Миранды, должно быть, каким-то образом узнал, что она была любовницей Шрива. От этой мысли он покраснел и крепче прижал к себе девушку.
   Она что-то пробормотала и потянула его за рубашку.
   – Что?
   – Шрив, ты пришел за мной.
   – Конечно. Ты нужна мне сегодня на спектакле. – Его голос прозвучал необычно хрипло и неуверенно.
   – Не знаю, – прошептала она, – не знаю, смогу ли я выйти на сцену. Мне очень плохо.
   – Плотный завтрак и горячая ванна – и ты будешь в полном порядке, – сказал он с наигранной бодростью.
   Она на минуту замолчала.
   – Я не думала, что ты придешь. Я причинила тебе столько неприятностей.
   – О, мы бывали и не в таких переделках. Почти после каждого спектакля случается что-то непредвиденное. Актеры к этому привыкли. Такова наша профессия. Отдыхай пока. Ада ждет, чтобы позаботиться о тебе.
   – Правда?
   – Ужасно беспокоится. Ты же знаешь Аду. Мы не оставляли тебя одну. Джордж все время следовал за тобой. Он видел, как тебя привезли в этот дом. Он пришел в театр и все рассказал.
   Миранда молчала. Шрив решил, что она опять впала в забытье, но она поежилась.
   – Это было ужасно.
   Шрив почувствовал, как горячие слезы закапали ему на рубашку.
   – Не думай больше об этом. Все кончилось. Ты не вернешься туда.
   – Я не знаю, что мне дали, но меня тошнило. – Она задрожала и вцепилась в лацкан его сюртука. – Мне… мне было очень плохо.
   – Я знаю.
   – Ты не можешь этого знать.
   – Я видел комнату, где ты была. Я видел…
   – О нет. – Она начала плакать. – Мне так стыдно. Ты видел…
   Шрив вынул из кармана платок и сунул его ей в руку.
   – Тише. Я взрослый мужчина. Я знаю, как ты устроена. И я знаю, что они с тобой сделали и почему.
   – Она сказала: это для того, чтобы вывести из меня яд. Но во мне нет никакого яда.
   Он вытер ей слезы и погладил по спине.
   – Конечно, нет. – И нет ребенка, от которого эти негодяи хотели избавиться.
   – Он велел дать мне две полные ложки.
   – Мне надо было врезать ему хорошенько и не отдавать ему тебя. – Шрив едва сдерживал свой гнев. Если Миранда была беременна, то теперь она потеряла их ребенка. Он даже сам удивился, как сильно вдруг разозлился.
   – Я не виню тебя за то, что ты этого не сделал, – прошептала она. – Я солгала тебе.
   – Я не догадывался о том, что он задумал. Ты сказала, что он твой отчим?
   Слезы вновь полились у нее из глаз.
   – Да.
   – Неудивительно, что ты убежала из дома.
   – Он убил моего отца.
   – Боже! И твоя мать все равно вышла за него замуж?
   – Она ничего не знала. Она и сейчас не знает. Она хорошая мать. Замечательная. У меня есть маленькая сестренка Рейчел. Он пришел и предложил маме выйти за него замуж. Она была так одинока и несчастна. Мы жили у дедушки с бабушкой из милости.
   – Это очень печально.
   – Да.
   Шрив больше не стал расспрашивать. Они продолжали путь молча. Наконец они приехали в гостиницу. Несмотря на протесты Миранды, он не позволил ей идти.
   – Я отнесу тебя в комнату Ады.
   – Не… в нашу? – тихо спросила она.
   – «Нашей» не будет, Миранда. До тех пор, пока ты не станешь взрослой.
   Его лицо было таким строгим, что она не решилась протестовать. Тщательно скрывая ее лицо, он пронес ее через вестибюль с гордым видом Макбета, короля Шотландии.
   На верхней площадке лестницы он помедлил и посмотрел ей в лицо.
   – Как твое настоящее имя?
   – Миранда.
   – Миранда… а дальше?
   – Просто Миранда. Я не буду носить другого имени, пока не сделаю то, что должна сделать.
   Шрив грозно нахмурился.
   – Что именно?
   – Пока не знаю. – Ее лицо было усталым. Глаза закрывались. Она прижала голову к его плечу. – Я действительно не знаю.

Сцена двенадцатая

   Это была отличная пьеса. ^[23]

   – Бедняжка моя. – Наклонившись над ванной, Ада начала намыливать Миранде голову. – Сколько же тебе пришлось всего вынести.
   Миранда не ответила. За столом она смогла проглотить лишь несколько кусочков бифштекса с картошкой, которые Джордж самолично принес ей из столовой. Даже сейчас ее измученный желудок угрожал исторгнуть все обратно. Миранду бросало то в жар, то в холод. В ушах у нее гудело, виски страшно ломило.
   Она закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Шрив ждал, что вечером она выйдет на сцену. Он повторил это несколько раз. Они решили сбрить ей брови и нарисовать их по-другому, ярче накрасить губы, наложить более густой грим и с помощью накладок увеличить грудь и бедра. На случай если кто-нибудь решит зайти за кулисы, чтобы навести о ней справки, они наняли девушку с длинными белокурыми волосами, слегка похожую на Миранду, которая должна была находиться в ее гримерной. Ее собирались одеть в такой же костюм, как у Миранды, и представлять всем как Миранду.
   Когда Ада поведала Миранде об этом плане, девушка начала нервничать, опасаясь, что из этого ничего не получится.
   Теперь она должна взять себя в руки. Просто обязана. Она не может подвести своих друзей. Они так заботились о ней, спасали ее. Она не сомневалась, что обязана им своей жизнью.
   – …тебе повезло, что ты работаешь у Шриви. Ты, может быть, так не думаешь, потому что он кажется тебе таким эгоистичным. Кричит как демон и капризен как принц, когда дело касается театра, но его эгоизм вполне понятен и идет только на пользу дела. Чтобы получить то, что он хочет, он готов драться как тигр…
   Под бормотание Ады Миранда почти задремала. А потом, когда Ада вытирала ее тело полотенцем и надевала на нее ночную сорочку, она молча стояла перед ней как беспомощный ребенок.
   – Сейчас забирайся в кровать и постарайся заснуть, детка.
   – А утренний спектакль…
   – Ты не можешь в нем участвовать. Миранда протестующе замотала головой.
   Боль заставила ее пошатнуться и прижать руки к вискам.
   – Видишь. Что я тебе говорила?
   – Я должна выступать. Шрив…
   – Он сам велел мне уложить тебя в постель. Я разбужу тебя перед вечерним спектаклем. Тогда вы с ним все и обсудите. – Нежные руки подвели ее к постели. Миранда опустилась на мягкий матрас, и Ада укрыла ее одеялом до самого подбородка. Не успела Ада вернуться к ванне, чтобы вылить воду и все убрать, как девушка уже заснула.
 
   – Вот ваши деньги, Бледсоу. И рекомендательное письмо на случай, если оно вам потребуется. Вы отлично поработали. – Уэстфолл протянул ему конверт.
   Паркер Бледсоу спокойно посмотрел на него и покачал головой.
   – Видите ли, сэр, я не могу взять эти деньги.
   Полковник удивленно взглянул на него.
   – Не можете взять?
   – Не могу, сэр. По правилам нашего бюро я не могу брать деньги за расследование, которое привело к преступным действиям.
   Уэстфолл нахмурил брови и спрятал конверт.
   – Что вы хотите этим сказать?
   Бледсоу поднял крышку коробки для сигар на письменном столе Уэстфолла и выбрал себе одну. Зажав сигару между указательным и средним пальцами, он смерил взглядом своего клиента.
   – Полковник Уэстфолл, вы прекрасно знаете, что я имел в виду. Вы забрали девушку и упрятали ее в исправительный дом без суда и следствия. Она не получила никакого решения суда. Это незаконно.
   У полковника нервно задергалась щека.
   – Вы ошибаетесь, мистер Бледсоу. Я ее законный опекун. Она вела распутный образ жизни. Вы сами видели ее на сцене. Пресса могла пронюхать о слушании дела в суде. Это могло причинить семье большие неприятности. – Он посмотрел на Бледсоу, стараясь понять, какое действие возымели его слова. Выражение лица сыщика оставалось невозмутимым. – Я просто определил ее в исправительный дом для ее же собственного блага. – Он опять достал конверт. – В этом нет ничего незаконного. Возьмите это, и вы свободны.
   Паркер Бледсоу не двинулся с места.
   – Нет, есть, сэр. Это ведь был не частный санаторий. Только в этом случае вы имели бы право поступить так, как вы поступили. Но здесь случай совершенно другой. Это исправительное заведение принадлежит городу и подчиняется муниципальным законам. Чтобы кого-то направить туда, должно состояться судебное разбирательство.
   – Но те девушки, которые там находились, не были…
   – Этого я не знаю, сэр. Я знаю только то, что требует закон. А вы его нарушили.
   – Но послушайте…
   – Если мне придется давать отчет своему начальству, я буду вынужден рассказать правду. Правила нашего бюро предписывают, что я не только должен отказаться от гонорара, но еще и обязан поставить в известность представителей закона. Мы проведем совместное расследование…
   – Расследование? – Лицо Уэстфолла не выдало его страха, но внутри у него появился неприятный холодок. Когда же все это кончится?
   – Верно. Таков закон.
   Уэстфолл откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Его мысли метались как мыши в мышеловке. Он лихорадочно искал выход. В комнате громко тикали часы.
   – Но с другой стороны, – продолжал Бледсоу с чуть заметным волнением в голосе, – поработав дополнительно, я мог бы составить отчет, который удовлетворил бы мое начальство.
   Уэстфолл расслабился. Холод в груди исчез. Проклятый шантажист.
   – Сколько времени займет ваша дополнительная работа?
   – Дней десять, я думаю, будет вполне достаточно.
   – Понимаю.
   – Я буду работать сверхурочно, так что оплата должна быть в двойном размере.
   – Конечно. – Уэстфолл осторожно положил конверт на стол. – Допустим, я выдам вам чек, который вы представите своему бюро. И выпишу еще один авансом – за услуги, которые вы мне окажете. Это вас удовлетворяет?
   Бледсоу улыбнулся. Он отвел взгляд, обнаружив, что держит в руке незажженную сигару.
   – Это покроет все расходы.
   Пока Уэстфолл выписывал чек, Паркер Бледсоу зажег спичку, потом не спеша раскурил сигару и выпустил кольцо дыма в потолок.
   – Пожалуйста, – спокойно сказал Уэстфолл.
   Усмехнувшись, Бледсоу взял оба конверта. Сунув их во внутренний карман сюртука, он надел шляпу.
   – Мне доставило удовольствие работать на вас, сэр. Если вам вновь потребуются мои услуги, дайте мне знать.
   – Не беспокойтесь. – Уэстфолл проводил его до двери. – Я свяжусь с вами.
 
   Бледсоу покинул свою контору поздно вечером. Конверт с его гонораром вместе со вторым чеком лежал у него в кармане. Он был доволен собой, доволен проделанной работой. Бенджамин Уэстфолл отреагировал на его заявление как настоящий джентльмен. Как армейский офицер, привыкший командовать, он мог бы в гневе совершить какой-нибудь непредсказуемый поступок. Бледсоу рисковал и испытал огромное облегчение, когда полковник вручил ему чек.
   Хорошие манеры всегда облегчают ведение любых дел. Если человек попался, то уж он попался. У воспитанных людей хватает ума смириться со своим поражением, понимая, что они несут ответственность за собственные поступки, а потом забывают о случившемся. Бледсоу вовсе не волновала судьба девушки, порученной «нежным» заботам миссис Мортимер. Она, без сомнения, заслужила то, что получила. Пройдет несколько лет – и она выйдет оттуда печальной, но умудренной опытом женщиной.
   Бледсоу прошел мимо уличного фонаря, свернул за угол и вышел на темную боковую улицу. Его гостиница находилась всего в двух кварталах отсюда. Он уже предвкушал стаканчик виски перед ужином.
   Позади он услышал топот копыт. Он бросил взгляд через плечо. Из-за угла выехал одинокий всадник. Широкополая шляпа бросала тень на его лицо.
   Бледсоу не обратил на него особого внимания. Он был голоден; ночной воздух пробирал его до костей. Он поднял воротник и прибавил шагу.
   Всадник пустил лошадь галопом. В конце улицы он уже мчался во весь опор; подковы высекали на мостовой искры. Бледсоу остановился, чтобы пропустить всадника, а когда он оглянулся, тот неожиданно выхватил из ножен кавалерийскую саблю и клинок сверкнул в свете фонаря. Раздался глухой удар – и голова Паркера Бледсоу отделилась от тела.
   Лошадь промчалась дальше по улице. Всадник повернул ее и поскакал назад. Возле тела он остановился; кровь все еще текла по булыжникам мостовой. Убедившись, что улица была по-прежнему пустынна, всадник спешился и наклонился над трупом. Из правого кармана Бледсоу он достал два конверта, а из левого – маленький блокнот, куда сыщик заносил свои заметки по поводу проделанной работы, затем он тщательно вытер саблю о брюки убитого.
   Вскочив в седло, всадник удалился той же дорогой, которой приехал.
 
   – «Сударыня, могу я прилечь к вам на колени?» ^[24]
   Миранда едва слышала голос Шрива, так сильно у нее шумело в ушах. Он взял ее за руку и уверенно повел к креслу. Ее губы с трудом разжались.
   – «Нет, мой принц».
   Он усадил ее, а сам опустился перед ней, положив руки ей на колени и опустив на них подбородок. В таком положении он произнес свою следующую реплику:
   – «Я хочу сказать: положить голову к вам на колени?»
   Она должна была отпрянуть в испуге, но ей удалось лишь слабо покачать головой. От этого движения в голове у нее немного прояснилось, но боль в висках стала нестерпимой. Она подняла бледное, искаженное болью лицо и рассеянно обвела взглядом зал. Публика увидела ее муки. Ее голос прозвучал как эхо.
   – «Да, мой принц».
   Шрив поднял голову и бросил взгляд в сторону Фредди и немолодой актрисы, игравших соответственно Клавдия и Гертруду. Положив руку на колени Миранды, он почти просунул ее между ног девушки. Публика издала возглас удивления.
   – «Вы думаете, у меня были грубые мысли?»
   Король и королева были явно шокированы. Зрители начали перешептываться: одни в тайном смущении, другие в предвкушении чего-то необычного.
   – «Я ничего не думаю, мой принц». Его рука скрылась у нее между ног.
   – «Прекрасная мысль – лежать между девичьих ног».
   Миранда теряла сознание. Она чувствовала, что проваливается в пустоту. Тогда он ущипнул ее неожиданно сильно. Его пальцы сдавили чувствительное место на ее теле, прикрытом лишь тонкой тканью ее сценического костюма, и заставили ее едва ли не подпрыгнуть на месте.
   – «Что, мой принц?» – Она почти выкрикнула свои слова. Публика засмеялась.
   Шрив подмигнул зрителям.
   – «Ничего».
   Они не поверили ему. В зале опять раздался смех.
   – «Вам весело, мой принц?» – Она сильнее выделила эту фразу, чем требовалось по роли.
   – «Кому? Мне?» – Он отрезал все ее последующие реплики и перешел прямо к своему монологу, после которого началась пьеса в пьесе.
   Миранда откинулась на спинку кресла. У нее дрожали руки и ноги, на лбу выступил пот. Она незаметно вытерла пот широким рукавом своего костюма.
   Шрив по-прежнему держал руку у нее между ног. Теперь он осторожно потирал то место, которое только что ущипнул. Как бы больна Миранда ни была, его прикосновение возбуждало ее. Она уже не могла сидеть спокойно.
   – Молодец, – шепнул Шрив. Он сидел спиной к зрителям, следя за ходом пьесы и за королем.
   – Я не знаю, смогу ли я продолжать, – прошептала она в ответ.
   – Не волнуйся. – Настало время ее реплики, но Шрив сам сказал ее слова, переплетая их со своими, и сам же себе ответил. Это было непохоже на то, что написал Шекспир, но публика ничего не заметила.
   Действие продолжалось. Актеры, Майк и Джордж, играли свою сцену. Шрив – Гамлет – объявил о причине убийства. Миранда сумела подать свою реплику. Выбежавший на сцену Фредди обратил страстные слова к дальнему балкону и скрылся, взмахнув отороченной горностаем мантией.
   Миранда поднялась, сделала пару шагов и упала. Шрив бросился к ней через сцену, взял ее на руки и так продолжал произносить свой монолог. Белокурые волосы Миранды свисали до самого пола, пока он заявлял, что «готов поручиться за слова призрака тысячью золотых». Наконец бархатный занавес опустился.
   Публика разразилась аплодисментами и восторженными возгласами. Спектакль был не совсем шекспировским, зато очень волнующим.
   Шрив отнес Миранду на кровать, поставленную за кулисами. Ада поспешила принести ей чашку холодного чая.
   – Я ничего не хочу, – пробормотала Миранда.
   Шрив уложил ее и коснулся пальцем ее губ.
   – Прекрасная работа. Зрители в восторге. Ты настоящая актриса.
   Миранда слабо улыбнулась.
   – Ты уже дважды спас мне жизнь.
   – Дважды? – Он наклонился и поцеловал ее в лоб. Ее кожа была влажной и соленой от выступившего пота.
   – В Сент-Луисе ты оставил меня в труппе. Ты не отослал меня назад к отчиму. Он бы убил меня. Я знаю, он сделал бы это, если бы я не убежала с тобой.
   – Не думай больше о нем.
   – Меня уже не было бы в живых, если бы ты не был таким храбрым.