Страница:
– Входите. Я вас жду.
На кожаном диване возле камина сидел Танек в белом махровом халате.
– Нет, я вовсе не хотела….
Нелл попятилась.
– Я все равно не сплю. Сижу здесь, думаю о вас. Давайте уж сидеть вместе. Или вы предпочитаете мучиться в одиночестве?
– Я не мучилась.
– Как бы не так! – воскликнул он, но тут же взял себя в руки. – Извините. Я знаю, что с вами все в порядке. Это я мучаюсь. А вы просто пытаетесь выжить. Ладно, идите сюда, придумаем что-нибудь вместе.
Нелл колебалась. Она не хотела быть с ним рядом, когда все ее чувства и мысли были в таком смятении. Танек невесело улыбнулся:
– Да входите же, я вас не укушу.
Никакого раздражения, никакой злости в его голосе не было. Нелл медленно придвинулась. Так-то лучше, смотрел на огонь, не на нее, Нелл осторожно присела на краешек стула.
– Расслабьтесь. Я на вас не накинусь, ни словесно, ни физически. Мой принцип – не добивать раненых.
– А вы меня и не добиваете.
– Еще как добиваю. Впрочем, откуда вам знать мои принципы. – Он достал из кармана платок, бросил ей„ – Утритесь-ка.
Она провела платком по лицу.
– Спасибо.
Наступила тишина, лишь потрескивали дрова в камине. Понемногу Нелл успокаивалась. Молчаливое присутствие Танека почему-то действовало на нее умиротворяюще. Это лучше, чем сидеть одной в ночной тиши. Никслас помогал ей избавиться от кошмаров.
– Так дальше продолжаться не может, – тихо сказал он. – И вы сами это знаете.
Она молчала, не зная, что ответить.
– Мне Таня рассказала про ваши кошмары. Не лучше ли поговорить? Иногда это помогает. Расскажите хоть, что вам снится.
– Нет! – Она кинула на него взгляд, пожала плечами. – Медас.
– Об этом я догадываюсь. Но что еще?
– Джилл, – нервно ответила Нелл. – Кто же еще?
– Что такое горе – мне понятно. Но я не понимаю, зачем нужно себя истязать.
– Джилл мертва, а Мариц разгуливает на свободе.
– Уже лучше. Не самоистязание, а гнев.
Нелл чувствовала себя загнанной в угол. Она была не в состоянии защищаться от его выпадов.
– В общем, я не хочу об этом говорить.
– А надо бы. И вы сами это понимаете. Потому-то и вошли в гостиную. Что еще происходит в вашем сне?
Она нервно сжимала и разжимала пальцы.
– Ну а как вы думаете?
– Вы деретесь с Марицом?
– Да.
– А где Джилл?
Нелл молчала.
– В спальне?
– Я не хочу об этом говорить.
– А где находитесь вы? На балконе?
– Вы слышите выстрелы, доносящиеся снизу?
– Нет. Я слышу только музыкальную шкатулку. «Мы упали, мы упали прямо в розы красные».
Почему он не оставит ее в покое? Она не хочет возвращаться в тот темный страшный мир.
– Где находится Джилл?
Отстань от меня, мысленно молила Нелл, отстань!
– Где она?
– В дверях! – выкрикнула Нелл. – Она стоит в дверях, плачет и смотрит на нас. Теперь вы довольны?
– Да, теперь я доволен. Почему вы не хотели мне это рассказать?
Нелл крепко сжала кулаки.
– Потому что это не ваше дело.
– И все-таки.
«Мы упали, мы упали…»
– Почему вы так скрытничали?
– Да потому что я кричала! – По ее лицу бежали слезы, – Я совершила страшную ошибку! Меня всегда учили, что нужно кричать, если на тебя напали. Я закричала, и Джил выбежала из спальни. Я сама во всем виновата. Если бы я молчала, Джилл бы не проснулась. Он даже не знал бы, что она в спальне. И тогда она осталась бы жива.
– О Господи…
Нелл механически раскачивалась на стуле.
– Это я во всем виновата. Джилл прибежала на крик, и он ее увидел.
– Ни в чем вы не виноваты.
– Не утешайте меня! – свирепо зашипела Нелл. – Вы что, оглохли? Говорю вам: я закричала.
– А что вы еще должны были делать, когда вас режут?
– Я взяла на себя страшный грех. Я погубила свою дочь. Я должна была думать не о себе, а о ней.
Танек схватил ее за плечи и яростно потряс:
– Вы поступили так, как считали правильным. А Мариц все равно до нее добрался бы. Он никогда не оставляет свидетелей.
– Да он бы и не узнал, что она в спальне.
– Он знал.
– Нет, это я закричала и…
– Прекратите! Вы сами сказали, что играла музыкальная шкатулка. – Танек крепко держал ее за плечи. – Поэтому Мариц не мог не понимать, что в соседней комнате есть кто-то еще. Он обязательно бы это проверил.
Нелл потрясенно смотрела на него.
– Вы об этом не подумали?
Она помотала головой.
– Неудивительно. – Танек отвел с ее лица прядь волос. – Теперь я понимаю, почему вы не вините в случившемся меня. Вам непременно нужно было взвалить всю вину на себя.
– Неужели вы думаете, что вы меня успокоили? Я все равно во всем виновата.
– И будете виноваты – до тех пор, пока не простите себя за то, что остались живы.
– Я прощу себя, когда умрет Мариц.
– Вы уверены?
– Не знаю, – прошептала Нелл. – Но надеюсь.
– Я тоже надеюсь, – Он притянул ее к себе. – Я тоже на это надеюсь, Нелл.
Она чувствовала запах его волос, грубая ткань его халата царапала ей щеку. Не было ни страсти, ни чувственности – лишь спокойствие и мир. Долго они простояли так без движения, и Нелл почувствовала себя обновленной и исцеленной.
В конце концов она подняла голову и сказала:
– Вернусь к себе, усну. Иначе завтра буду не в форме. Вы же сами жалуетесь.
– Хорошо. – Но Такек усадил ее рядом с собой на диван, обнял за плечо. – Поговорим об этом завтра.
Нелл расслабилась, ни о чем не думая. Поразительно, что Танек, человек резкий и жесткий, навевал на нее такое спокойствие. Она посидит с ним рядом еще чуть-чуть, а потом пойдет к себе…
Танек же сидел и с отвращением думал, что вынужден выполнять роль не то мамки, не то няньки.
А ведь ему хочется совсем не этого.
Немножко ни к чему не обязывающего секса и эмоциональная дистанция – вот что ему нужно.
В результате секса он не получил, а об эмоциональной дистанции теперь говорить просто смешно.
Сам во всем виноват. Нечего было изображать из себя добрую мамашу.
Но как иначе мог он помочь Нелл? У него затекла рука, но Танек не решался ее убрать.
Ладонь Нелл безвольно лежала у него на бедре, на коже отпечатались следы от ногтей – тактильно стиснула она кулак. Танек нежно провел рукой по красноватому полукружью. Это тоже шрам. Шрам, который вскоре исчезнет. Но есть и иные шрамы, следы душевных ран. Их не видно, но они сохраняются надолго. Что ж, у Танека в душе тоже есть свои шрамы. Стало быть, его и Нелл кое-что объединяет.
Нелл пошевелилась, пробормотала что-то неразборчивое.
– Тише, – прошептал Танек, обнимая ее крепче.
Раз уж я мамаша, думал он, то нужно вести себя соответственным образом. Утешать, убаюкивать, отгонять ночные кошмары.
Он кисло вздохнул. Ему хотелось совсем другого.
13.
На кожаном диване возле камина сидел Танек в белом махровом халате.
– Нет, я вовсе не хотела….
Нелл попятилась.
– Я все равно не сплю. Сижу здесь, думаю о вас. Давайте уж сидеть вместе. Или вы предпочитаете мучиться в одиночестве?
– Я не мучилась.
– Как бы не так! – воскликнул он, но тут же взял себя в руки. – Извините. Я знаю, что с вами все в порядке. Это я мучаюсь. А вы просто пытаетесь выжить. Ладно, идите сюда, придумаем что-нибудь вместе.
Нелл колебалась. Она не хотела быть с ним рядом, когда все ее чувства и мысли были в таком смятении. Танек невесело улыбнулся:
– Да входите же, я вас не укушу.
Никакого раздражения, никакой злости в его голосе не было. Нелл медленно придвинулась. Так-то лучше, смотрел на огонь, не на нее, Нелл осторожно присела на краешек стула.
– Расслабьтесь. Я на вас не накинусь, ни словесно, ни физически. Мой принцип – не добивать раненых.
– А вы меня и не добиваете.
– Еще как добиваю. Впрочем, откуда вам знать мои принципы. – Он достал из кармана платок, бросил ей„ – Утритесь-ка.
Она провела платком по лицу.
– Спасибо.
Наступила тишина, лишь потрескивали дрова в камине. Понемногу Нелл успокаивалась. Молчаливое присутствие Танека почему-то действовало на нее умиротворяюще. Это лучше, чем сидеть одной в ночной тиши. Никслас помогал ей избавиться от кошмаров.
– Так дальше продолжаться не может, – тихо сказал он. – И вы сами это знаете.
Она молчала, не зная, что ответить.
– Мне Таня рассказала про ваши кошмары. Не лучше ли поговорить? Иногда это помогает. Расскажите хоть, что вам снится.
– Нет! – Она кинула на него взгляд, пожала плечами. – Медас.
– Об этом я догадываюсь. Но что еще?
– Джилл, – нервно ответила Нелл. – Кто же еще?
– Что такое горе – мне понятно. Но я не понимаю, зачем нужно себя истязать.
– Джилл мертва, а Мариц разгуливает на свободе.
– Уже лучше. Не самоистязание, а гнев.
Нелл чувствовала себя загнанной в угол. Она была не в состоянии защищаться от его выпадов.
– В общем, я не хочу об этом говорить.
– А надо бы. И вы сами это понимаете. Потому-то и вошли в гостиную. Что еще происходит в вашем сне?
Она нервно сжимала и разжимала пальцы.
– Ну а как вы думаете?
– Вы деретесь с Марицом?
– Да.
– А где Джилл?
Нелл молчала.
– В спальне?
– Я не хочу об этом говорить.
– А где находитесь вы? На балконе?
– Вы слышите выстрелы, доносящиеся снизу?
– Нет. Я слышу только музыкальную шкатулку. «Мы упали, мы упали прямо в розы красные».
Почему он не оставит ее в покое? Она не хочет возвращаться в тот темный страшный мир.
– Где находится Джилл?
Отстань от меня, мысленно молила Нелл, отстань!
– Где она?
– В дверях! – выкрикнула Нелл. – Она стоит в дверях, плачет и смотрит на нас. Теперь вы довольны?
– Да, теперь я доволен. Почему вы не хотели мне это рассказать?
Нелл крепко сжала кулаки.
– Потому что это не ваше дело.
– И все-таки.
«Мы упали, мы упали…»
– Почему вы так скрытничали?
– Да потому что я кричала! – По ее лицу бежали слезы, – Я совершила страшную ошибку! Меня всегда учили, что нужно кричать, если на тебя напали. Я закричала, и Джил выбежала из спальни. Я сама во всем виновата. Если бы я молчала, Джилл бы не проснулась. Он даже не знал бы, что она в спальне. И тогда она осталась бы жива.
– О Господи…
Нелл механически раскачивалась на стуле.
– Это я во всем виновата. Джилл прибежала на крик, и он ее увидел.
– Ни в чем вы не виноваты.
– Не утешайте меня! – свирепо зашипела Нелл. – Вы что, оглохли? Говорю вам: я закричала.
– А что вы еще должны были делать, когда вас режут?
– Я взяла на себя страшный грех. Я погубила свою дочь. Я должна была думать не о себе, а о ней.
Танек схватил ее за плечи и яростно потряс:
– Вы поступили так, как считали правильным. А Мариц все равно до нее добрался бы. Он никогда не оставляет свидетелей.
– Да он бы и не узнал, что она в спальне.
– Он знал.
– Нет, это я закричала и…
– Прекратите! Вы сами сказали, что играла музыкальная шкатулка. – Танек крепко держал ее за плечи. – Поэтому Мариц не мог не понимать, что в соседней комнате есть кто-то еще. Он обязательно бы это проверил.
Нелл потрясенно смотрела на него.
– Вы об этом не подумали?
Она помотала головой.
– Неудивительно. – Танек отвел с ее лица прядь волос. – Теперь я понимаю, почему вы не вините в случившемся меня. Вам непременно нужно было взвалить всю вину на себя.
– Неужели вы думаете, что вы меня успокоили? Я все равно во всем виновата.
– И будете виноваты – до тех пор, пока не простите себя за то, что остались живы.
– Я прощу себя, когда умрет Мариц.
– Вы уверены?
– Не знаю, – прошептала Нелл. – Но надеюсь.
– Я тоже надеюсь, – Он притянул ее к себе. – Я тоже на это надеюсь, Нелл.
Она чувствовала запах его волос, грубая ткань его халата царапала ей щеку. Не было ни страсти, ни чувственности – лишь спокойствие и мир. Долго они простояли так без движения, и Нелл почувствовала себя обновленной и исцеленной.
В конце концов она подняла голову и сказала:
– Вернусь к себе, усну. Иначе завтра буду не в форме. Вы же сами жалуетесь.
– Хорошо. – Но Такек усадил ее рядом с собой на диван, обнял за плечо. – Поговорим об этом завтра.
Нелл расслабилась, ни о чем не думая. Поразительно, что Танек, человек резкий и жесткий, навевал на нее такое спокойствие. Она посидит с ним рядом еще чуть-чуть, а потом пойдет к себе…
Танек же сидел и с отвращением думал, что вынужден выполнять роль не то мамки, не то няньки.
А ведь ему хочется совсем не этого.
Немножко ни к чему не обязывающего секса и эмоциональная дистанция – вот что ему нужно.
В результате секса он не получил, а об эмоциональной дистанции теперь говорить просто смешно.
Сам во всем виноват. Нечего было изображать из себя добрую мамашу.
Но как иначе мог он помочь Нелл? У него затекла рука, но Танек не решался ее убрать.
Ладонь Нелл безвольно лежала у него на бедре, на коже отпечатались следы от ногтей – тактильно стиснула она кулак. Танек нежно провел рукой по красноватому полукружью. Это тоже шрам. Шрам, который вскоре исчезнет. Но есть и иные шрамы, следы душевных ран. Их не видно, но они сохраняются надолго. Что ж, у Танека в душе тоже есть свои шрамы. Стало быть, его и Нелл кое-что объединяет.
Нелл пошевелилась, пробормотала что-то неразборчивое.
– Тише, – прошептал Танек, обнимая ее крепче.
Раз уж я мамаша, думал он, то нужно вести себя соответственным образом. Утешать, убаюкивать, отгонять ночные кошмары.
Он кисло вздохнул. Ему хотелось совсем другого.
13.
Нелл чуть приоткрыла сонные глаза, когда Танек укладывал ее в постель.
– Все нормально. Спите дальше. – Он накрыл ее одеялом.
Нелл взглянула на него своими прекрасными глазами и прошептала;
– Спокойной ночи.
– Если что-нибудь будет нужно, позовите меня.
– Все хорошо. Спасибо…
Он ушел. Ушел, но в комнате осталась его аура. Умиротворенность и чувственность – как могут уживаться друг с другом два эти ощущения? В данную минуту умиротворенность значила для Нелл гораздо больше, чем секс, но Нелл знала, что это продлится недолго. Однако такая перспектива ее теперь почему-то не пугала. Минувшей ночью их отношения неуловимым образом изменились.
Глупо сопротивляться, сказала она себе, погружаясь в сон. Человек, охраняющий твой сон, не может быть опасен. Да и секс не опасен. Его тоже можно контролировать, а физическая разрядка, кроме пользы, ничего не принесет. Им сидеть здесь, на ранчо, еще несколько недель. Зачем же усложнять друг другу жизнь? Завтра же вечером она сама скажет ему об этом.
От сладостного предвкушения ее охватила дрожь, но Нелл взяла себя в руки. Не стоит придавать сексу значения больше, чем он того заслуживает.
Мариц крепко вцепился в телефонную трубку.
– У меня есть след. Она подружилась с экономкой одного здешнего врача. Может быть, эта баба знает, где ее искать. Я слежу за домом.
– Следишь и больше ничего?
– Я разыщу ее, обещаю.
– Теперь она мне нужна живая. Понял? Обстоятельства изменились. Она стала ключевой фигурой.
– Понял. Вы мне уже говорили.
– Я-то говорил. Но ты-то уразумел?
Вот ублюдок, подумал Мариц и стиснул зубы.
– Я же обещал – я ее найду.
– Ты не можешь справиться с такой элементарной проблемой. Может быть, прислать кого-нибудь в помощь?
– Нет, не нужно, – быстро ответил Мариц. – Ладно, мне пора. Я еще позвоню.
Он повесил трубку. Прислать кого-то в помощь? Испортить всю охоту? Ну уж нет! Ни за что на свете.
Танек отложил книгу. В дверях стояла Нелл.
Она смотрела на него, видела, как свет лампы освещает его обнаженные плечи и темные волосы на груди. Под простыней на нем, кажется, ничего не было.
– Можно войти? – спросила она, глубоко вздохнув.
Танек отложил книгу.
– Хотите поговорить?
– Нет. – Она облизнула губы. – Спасибо.
– Добро пожаловать.
– Я хотела спросить… Вы все еще… – И поспешно закончила: – В общем, если вы не против, я хотела бы заняться с вами любовью.
Танек замер.
– Конечно, я не против. Но могу я спросить, почему вдруг такие перемены?
– Я подумала, что между нами слишком много напряжения. Будет лучше, если…
– Так это в терапевтических целях?
– Да. То есть нет. – Она глубоко вздохнула и выпалила: – Я этого хочу.
Танек широко улыбнулся, протянул ей руку.
– Ура!
Она стянула через голову ночную рубашку, пробежала по комнате и нырнула к нему под простыню.
– Я сама себя ненавижу, – яростно прошептала она. – Давно уже не чувствовала себя такой никчемной. А ведь все казалось мне таким ясным и понятным.
– Так оно и есть. – Он погладил ее по голове. – В чем, собственно, проблема?
– В чем проблема? Во-первых, я не знаю, правильно ли я поступаю. Во-вторых, я убеждаю себя, что поступаю так, как должна поступать сильная, уверенная в себе женщина, а на самом деле скорее всего я просто поддаюсь слабости. И в-третьих, у меня было всего двое мужчин, а у тебя, наверно, два миллиона женщин.
– Ну, все-таки меньше, – хмыкнул Танек.
– В общем, ты меня понимаешь…
– Понимаю. – Он поцеловал ее в висок. – Если ты нервничаешь, просто полежим рядом, привыкнем друг к другу.
Она прижалась к нему, расслабилась. Прямо у ее уха ровно билось его сердце. Все было совсем как минувшей ночью, и Нелл почувствовала себя в безопасности.
– Да, полежим немножко.
– Чтобы ты чувствовала себя уверенней, могу признаться, что мне никогда не приходилось заниматься любовью с Еленой Прекрасной.
– Что-что?
– Разве Джоэл не говорил тебе, что он решил сделать из тебя Елену Прекрасную?
– Нет. – Нелл помолчала и спросила: – Так ты поэтому захотел…
– «Захотел» – слово слишком невыразительное. Я бы сказал: «безумно захотел», «сошел с ума» или что-нибудь в этом роде.
– Не уходи от ответа. Ты захотел меня, потому у меня такое лицо, да?
– Я захотел тебя, потому что ты – Нелл Калдер. Такая, какая ты есть.
– Но с прежней Нелл Калдер ты спать бы не стал. Ты бы на меня и внимания не обратил.
– Неправда, я обратил на тебя внимание. Я запомнил твою улыбку и твои глаза.
– Но спать со мной все равно не стал бы.
Он поднял ей подбородок, заглянул в глаза.
– Что ты хочешь от меня услышать? Нравится ли мне красота? Да, нравится, но внешность в женщине для меня – не все. Ты хочешь спросить, понравилась бы мне сейчас та женщина, которую я видел на Медасе? Да, понравилась бы, потому что теперь я тебя знаю. Я знаю твой потенциал, твое упрямство, твою силу…
– Очень сексуальное описание, – скривилась Нелл.
– Сила сексуальна. Ум сексуален. А ты всегда обладала этими качествами, хоть и прятала их за робостью. – Он жалобно воскликнул: – Может быть, прекратим играть в параллели? У меня такое ощущение, что я пытаюсь соблазнить сразу двух разных женщин.
– Извини, мне просто было любопытно.
Она спрятала лицо у него на груди.
– Иногда я чувствую себя так, словно во мне два человека. Но это случается все реже и реже. Та, прежняя Нелл, постепенно угасает.
– Ничего она не угасает. Она сливается с тобой нынешней. – Он провел пальцем по ее нижней губе. – И я тоже хочу с тобой слиться. Ты успела подготовиться? Я торопиться не буду, обещаю.
Нелл услышала, что его сердце бьется все быстрей и быстрей, его мускулы напряглись. Ожидание далось ему нелегко, но он все же не стал ее торопить.
Она приподняла лицо, поцеловала его и прошептала:
– Можешь не сдерживаться.
Она водрузила ему на голову пурпурное картонное канотье и закрепила его резинкой на подбородке. Вид у Джозла был усталый.
Терпеть не могу эти шляпы, – пробурчал он. – В них такой дурацкий вид.
Таня не позволила ему снять канотье.
– Глупости. Вид у тебя просто чудесный. Да и цвет в самый раз. Он хорошо сочетается с твоими волосами.
– У меня волосы не пурпурные. – Джоэл воззрился на ее розовое жоржетовое платье. – Красивое у тебя платье. Ты похожа на цветущий розовый куст. В честь чего праздник?
– Я получила отличную оценку на английском экзамене. Это очень хорошо, особенно если учесть, какой кошмарный язык английский.
Таня чмокнула его в щеку, подтолкнула к лестнице и тоже нацепила бумажное канотье, но не пурпурного, а розового цвета.
– Правда, я очень умная?
– Очень, – улыбнулся Либер.
– Я приготовила жаркое из свинины с картошкой, сделала лимонный десерт. Холестерина – минимум, очень полезно для здоровья. Поскольку ты считаешь себя стариком, тебя такое меню должно радовать.
– Я вовсе не считаю себя стариком, – обиделся Джоэл. – Просто ты для меня слишком молодая.
Она пожала плечами и отправилась в столовую, прикрикнув:
– Поживее, я тебя жду.
На столе, украшенном букетом цветов, стояли свечи. Таня зажгла их и помчалась на кухню. Когда Джоэл появился в столовой, Таня как раз вносила блюдо с жарким. Увидев, что Джоэл так и не снял канотье, Таня осталась очень довольна.
– Садись. Ешь.
За ужином она жизнерадостно болтала о всякой ерунде, а кофе они пили в гостиной.
– Видишь, какая я умница. Разве нет?
– Умница, умница, – улыбнулся он.
Таня очень любила, когда Джоэл улыбался. Она влюбилась в эту улыбку с самого первого дня, когда доктор Либер впервые появился возле ее кровати в госпитале.
– Твой кофе с кофеином. Сам понимаешь, я к тебе подлизываюсь неспроста.
– Я так и знал, что за всем этим кроется какой-то подвох. Никакой отличной оценки ты не получила.
– Получила, но это победа небольшая. Я знала, что сдам экзамен.
– Зачем тогда ты заставляешь меня сидеть в этой дурацкой шляпе?
Таня ухмыльнулась:
– Потому что тебе полезно время от времени выглядеть дураком. – Она встала, прошлась по комнате, остановилась у окна. Лицо ее посерьезнело. – Если бы у тебя было хоть немного мозгов, мы нашли бы повод для праздника. Джоэл тоже вскочил.
– У меня был тяжелый день, Таня. Я не настроен препираться.
– А ты и не препираешься. Если бы ты со мной спорил, я могла бы тебя убедить. Но ты просто говоришь «нет», и все.
– И повторю это снова. С чего ты взяла, что именно сегодня вечером все переменится?
Она резко развернулась.
– Ты дурак! – дрожащим голосом выкрикнула она. – Ты ведешь себя как паршивый Дон Кихот. Почему бы тебе не поступить так, как поступают нормальные мужики? Бери то, что тебе дают, и будь счастлив.
– А инстинкт самосохранения? Не хочу быть несчастным, когда ты наконец поймешь, что я тебе не пара… Ну что с тобой? – Он озабоченно нахмурился. – У тебя действительно расстроенный вид.
– Еще бы! А ты думал, я буду радостно смеяться? Каждая минута жизни бесценна, а ты теряешь попусту время и обворовываешь нас обоих. – Она сложила руки на груди, чтобы унять дрожь. – Откуда ты можешь знать… – но не договорила и отвернулась. – Ладно, иди. Ты ничего не понимаешь. Ты просто тупица.
– Таня, – мягко и осторожно сказал Джоал. – Я поступаю так, как считаю правильным. Жизнь действительно бесценна, и я не хочу тебе ее портить.
– Катись отсюда.
Она смотрела невидящим взглядом в окно, борясь со слезами.
– Ну, Таня же…
Она молчала, и Джоэл, немного потоптавшись на месте, вышел из комнаты.
Таня не надеялась, что ей удастся так просто его переубедить. Но сегодня вечером у нее не было ни одного шанса. Неудачно выбран момент; Джоэл устал, чувствовал себя старым и измученным. Надо было отменить всю затею, как только она увидела, в каком виде сегодня он пришел с работы.
Но не сдаваться же? Нужно пытаться снова и снова. В последние дни у Тани возникло какое-то странное чувство, будто времени у нее осталось немного…
Она смотрела в темноту. Что за бредовые фантазии? Никто за ней не следит. Иначе этот человек хоть раз да попался бы ей на глаза.
Где ты там, подонок? Что тебе от меня нужно?
Тени прошлого, это они бередят ей душу. Никого там в темноте нет.
Спасибо, Таня, что пригласила меня на вечеринку. Я здесь, рядом. Я никуда не делся. Она отошла от окна, и Мариц отложил бинокль русского производства.
Все произойдет в доме – это решено.
Ведь она чувствует себя там в полной безопасности.
– Ура! – задыхаясь, воскликнула она. – Ты побежден!
– Не очень-то заносись. – Николас с трудом сдерживал улыбку. – Тебе пришлось со мной повозиться.
– Но я все-таки сделала это! – Она свирепо оскалилась. – Теперь ты в полной моей власти. – В полнейшей.
– И оставь этот снисходительный тон.
– На тебя не угодишь. Я всего лишь признал очевидный факт.
– Признайся заодно, что ты мной гордишься.
– Невероятно горжусь.
Нелл была так довольна собой, что буквально захлебывалась от радости.
– Как там насчет наград и наказаний? Что я за это получу?
Николас лукаво заулыбался.
– А чего бы ты хотела?
– Все. Хочу получить твое поместье, Сэма, а также весь мир.
– Всего за один удачный бросок?
– Это был шикарный, фантастический бросок.
– Не спорю. Но поместье и Сэма ты не получишь. А все остальное – пожалуйста.
– Ладно. – Она задрала ему рубашку и провела рукой по волосам на его груди. – Тогда тебя, прямо здесь и сейчас.
– Боже, какие мы стали агрессивные.
Она наклонилась и чуть куснула его за грудь. Жилка, едва заметно пульсировавшая у него на шее, участила биение.
– Прямо сейчас! – потребовала Нелл.
Ганек не двигался.
– Это называется – сорвать занятие.
– Я требую награду. Все должно быть по-честному.
– Ну, если ты настаиваешь. – Он сел, сорвал через голову рубашку, – Мне остается лишь подчиняться насилию.
Нелл фыркнула. Чего Николас совершенно не умел, так это подчиняться. Он бывал с ней то нежен, то груб, но неизменно тон задавал он, и умел делать это так, что каждый миг любви превращался в наслаждение. Нелл и не подозревала, как много в Николасе бурной, чисто языческой чувственности.
Да и в ней самой тоже. Казалось, в душе Нелл распахнулись какие-то невидимые ворота. Теперь она чувствовала себя совершенно свободной, не то что с Ричардом. Тогда она в первую очередь думала не о своем, а о его удовольствии, и чувствовала себя виноватой, если что-то получалось не так. С Николасом все было по-другому: в сексе они были равны, одинаково смелы и свободны.
– Я рада, что ты наконец это понял, – заявила Нелл, стягивая свитер и снимая лифчик.
Она наклонилась к нему, потерлась грудью о его торс.
– У меня нет выбора. Я полностью капитулировал.
Внезапно он приподнялся и куснул ее зубами за грудь.
Нелл задохнулась, вцепилась пальцами ему в волосы. Но Николас высвободился, чтобы снять остальную одежду.
– Быстрее! – прикрикнул он на Нелл.
Но она и сама не желала терять времени. Во все стороны полетела одежда, а затем Нелл и Николас рухнули на мат. Танек крепко взял Нелл за бедра и глубоко вошел в нее. Она вцепилась ногтями ему в плечи, отдаваясь быстрому мощному ритму.
Внезапно он перевернул ее, и Нелл оказалась сверху.
– Это еще зачем? – задыхаясь, спросила она.
– Я подумал, что сегодня ты предпочтешь занять командные высоты. – Танек улыбнулся. – Тут уж я ничем не смогу тебе противиться.
Их тела так переплелись, что казались единым целым, и Нелл выдохнула:
– Что-то не похоже…
– А на что похоже?
– Такое ощущение, будто ты берешь меня на таран.
Он рванулся кверху, и Нелл утратила дар речи.
– Двигайся живее! – прошептал он. – Работай! Чтоб я тебя чувствовал.
И она радостно, исступленно повиновалась.
Наконец достигнув высшей точки наслаждения, Нелл рухнула на Николаса, совершенно обессиленная.
Она была покрыта потом и вся дрожала, припав к его груди. Танек же с трудом удерживался от смеха.
– В чем дело? – с трудом разомкнула она уста.
– Вряд ли я теперь смогу спокойно заниматься спортом на этом мате. Каждый раз мне будет хотеться прервать тренировку и содрать с тебя одежду. – Он поцеловал ее. – Говорил же я тебе, нельзя нарушать учебную дисциплину. – Он помог ей подняться. – Идем в душ.
– Я не могу пошевелиться.
Нелл обхватила его за талию, прижалась. Ощущать рядом его тело – стройное, сильное, мускулистое – было невыразимо приятно.
– После такой награды я совсем выдохлась. По-моему, я сейчас растаю.
– Ну уж нет. Михаэла нипочем не согласится делать лишнюю работу.
Он подхватил Нелл на руки и понес ее в душ, поставил под горячую воду, сам стал рядом и стал массировать ей живот. О, какие чудесные у него руки! Нелл все не могла на них насмотреться. Николас оказался таким нежным и ласковым. Он все время то гладил, то просто касался ее тела – даже когда они не занимались любовью.
Как чудесно стоять здесь, под горячей водой, мечтательно думала она. Так безопасно, так спокойно, так уютно.
– Я слышал прошлой ночью то же самое, – прошептал Николас ей на ухо. – Опять сон?
В окутывавшем ее блаженстве появилась трещина.
– Да.
– Этого не было уже несколько дней. – Он слегка куснул ее за мочку уха. – Я надеялся, что кошмаров больше не будет.
Нелл покачала головой.
– Я хочу, чтобы сегодня ночью ты спала со мной.
– Что?
Он взял мыло, стал намыливать ей плечи.
– Хочу, чтобы ты провела ночь в моей постели. Тогда я смогу проснуться и, если понадобится, тебя успокоить.
– Ты хочешь быть рядом, чтобы разбудить меня, если начнется кошмар?
– Ну, не только это. – Он намыливал ей груди. – В конце концов, кому будет от этого хуже? Все равно ты чуть ли не всю ночь проводишь у меня в постели.
Нелл сама не могла понять, почему это предложение ей не по душе. Ведь избавиться от ночного кошмара было бы таким облегчением!
В том-то и дело, подумала она. Николас хочет опутать ее паутиной радости и покоя. Ее жизнь стала слишком приятной. Ночной кошмар – невыносимая мука, но в то же время и напоминание о долге.
– Нет, – сказала она.
Танек на мгновение замер, потом вновь принялся ее массировать.
– Как хочешь. Если передумаешь – предложение остается в силе.
Никаких уговоров, никакого нажима. С ним так легко и просто. Неужто он не понимает, что самой своей покладистостью связывает ее еще больше? Должно быть, понимает. Ведь он очень умен.
– Ты по-прежнему хочешь, чтобы я оставила Марица в покое?
– Конечно, хочу. – Николас усмехнулся. – Я даже пожертвовал ради этого своим телом. Или ты думаешь, что мне доставляет удовольствие заниматься с тобой всем этим?
Она прижалась к нему. Нет, он ее не обманывает. Николас – человек честный. Это настоящее чудо: юмор, честность и восхитительный секс – все сразу. Можно не опасаться подвоха.
– Я подозреваю, что именно так оно и есть, – шутливо откликнулась она.
Он погладил ее по шее, и Нелл чуть не замурлыкала от удовольствия.
– И правильно подозреваешь. Рад, что избиения, которым я подвергаю тебя в спортзале, не привели к мозговой травме.
– Это еще ничего не значит, – возразил Танек.
– Конечно, не значит. Он – настоящий ас своего дела, к тому же получает удовольствие от охоты. Я стараюсь держать руку на пульсе. Фил вывел систему сигнализации в доме Джоэла Либера на мой пейджер. Если что – я тут как тут. Больше ничего сделать пока не могу. – Он помолчал. – Кроме того, мне позвонил Коннерс из Афин.
Танек насторожился.
– Подтвердилось?
– Да, причем с массой деталей. Пошлю тебе отчет по факсу.
– Ты не хочешь ей все рассказать? Смотри, у тебя будут большие проблемы.
– А то я сам не знаю. Ладно, жду твоего факса. – И Николас повесил трубку.
– Все нормально. Спите дальше. – Он накрыл ее одеялом.
Нелл взглянула на него своими прекрасными глазами и прошептала;
– Спокойной ночи.
– Если что-нибудь будет нужно, позовите меня.
– Все хорошо. Спасибо…
Он ушел. Ушел, но в комнате осталась его аура. Умиротворенность и чувственность – как могут уживаться друг с другом два эти ощущения? В данную минуту умиротворенность значила для Нелл гораздо больше, чем секс, но Нелл знала, что это продлится недолго. Однако такая перспектива ее теперь почему-то не пугала. Минувшей ночью их отношения неуловимым образом изменились.
Глупо сопротивляться, сказала она себе, погружаясь в сон. Человек, охраняющий твой сон, не может быть опасен. Да и секс не опасен. Его тоже можно контролировать, а физическая разрядка, кроме пользы, ничего не принесет. Им сидеть здесь, на ранчо, еще несколько недель. Зачем же усложнять друг другу жизнь? Завтра же вечером она сама скажет ему об этом.
От сладостного предвкушения ее охватила дрожь, но Нелл взяла себя в руки. Не стоит придавать сексу значения больше, чем он того заслуживает.
* * *
– Ты ее до сих пор не нашел? – негромко спросил Гардо. – Чем же ты там занимаешься, черт бы тебя побрал?Мариц крепко вцепился в телефонную трубку.
– У меня есть след. Она подружилась с экономкой одного здешнего врача. Может быть, эта баба знает, где ее искать. Я слежу за домом.
– Следишь и больше ничего?
– Я разыщу ее, обещаю.
– Теперь она мне нужна живая. Понял? Обстоятельства изменились. Она стала ключевой фигурой.
– Понял. Вы мне уже говорили.
– Я-то говорил. Но ты-то уразумел?
Вот ублюдок, подумал Мариц и стиснул зубы.
– Я же обещал – я ее найду.
– Ты не можешь справиться с такой элементарной проблемой. Может быть, прислать кого-нибудь в помощь?
– Нет, не нужно, – быстро ответил Мариц. – Ладно, мне пора. Я еще позвоню.
Он повесил трубку. Прислать кого-то в помощь? Испортить всю охоту? Ну уж нет! Ни за что на свете.
Танек отложил книгу. В дверях стояла Нелл.
* * *
– Да?Она смотрела на него, видела, как свет лампы освещает его обнаженные плечи и темные волосы на груди. Под простыней на нем, кажется, ничего не было.
– Можно войти? – спросила она, глубоко вздохнув.
Танек отложил книгу.
– Хотите поговорить?
– Нет. – Она облизнула губы. – Спасибо.
– Добро пожаловать.
– Я хотела спросить… Вы все еще… – И поспешно закончила: – В общем, если вы не против, я хотела бы заняться с вами любовью.
Танек замер.
– Конечно, я не против. Но могу я спросить, почему вдруг такие перемены?
– Я подумала, что между нами слишком много напряжения. Будет лучше, если…
– Так это в терапевтических целях?
– Да. То есть нет. – Она глубоко вздохнула и выпалила: – Я этого хочу.
Танек широко улыбнулся, протянул ей руку.
– Ура!
Она стянула через голову ночную рубашку, пробежала по комнате и нырнула к нему под простыню.
– Я сама себя ненавижу, – яростно прошептала она. – Давно уже не чувствовала себя такой никчемной. А ведь все казалось мне таким ясным и понятным.
– Так оно и есть. – Он погладил ее по голове. – В чем, собственно, проблема?
– В чем проблема? Во-первых, я не знаю, правильно ли я поступаю. Во-вторых, я убеждаю себя, что поступаю так, как должна поступать сильная, уверенная в себе женщина, а на самом деле скорее всего я просто поддаюсь слабости. И в-третьих, у меня было всего двое мужчин, а у тебя, наверно, два миллиона женщин.
– Ну, все-таки меньше, – хмыкнул Танек.
– В общем, ты меня понимаешь…
– Понимаю. – Он поцеловал ее в висок. – Если ты нервничаешь, просто полежим рядом, привыкнем друг к другу.
Она прижалась к нему, расслабилась. Прямо у ее уха ровно билось его сердце. Все было совсем как минувшей ночью, и Нелл почувствовала себя в безопасности.
– Да, полежим немножко.
– Чтобы ты чувствовала себя уверенней, могу признаться, что мне никогда не приходилось заниматься любовью с Еленой Прекрасной.
– Что-что?
– Разве Джоэл не говорил тебе, что он решил сделать из тебя Елену Прекрасную?
– Нет. – Нелл помолчала и спросила: – Так ты поэтому захотел…
– «Захотел» – слово слишком невыразительное. Я бы сказал: «безумно захотел», «сошел с ума» или что-нибудь в этом роде.
– Не уходи от ответа. Ты захотел меня, потому у меня такое лицо, да?
– Я захотел тебя, потому что ты – Нелл Калдер. Такая, какая ты есть.
– Но с прежней Нелл Калдер ты спать бы не стал. Ты бы на меня и внимания не обратил.
– Неправда, я обратил на тебя внимание. Я запомнил твою улыбку и твои глаза.
– Но спать со мной все равно не стал бы.
Он поднял ей подбородок, заглянул в глаза.
– Что ты хочешь от меня услышать? Нравится ли мне красота? Да, нравится, но внешность в женщине для меня – не все. Ты хочешь спросить, понравилась бы мне сейчас та женщина, которую я видел на Медасе? Да, понравилась бы, потому что теперь я тебя знаю. Я знаю твой потенциал, твое упрямство, твою силу…
– Очень сексуальное описание, – скривилась Нелл.
– Сила сексуальна. Ум сексуален. А ты всегда обладала этими качествами, хоть и прятала их за робостью. – Он жалобно воскликнул: – Может быть, прекратим играть в параллели? У меня такое ощущение, что я пытаюсь соблазнить сразу двух разных женщин.
– Извини, мне просто было любопытно.
Она спрятала лицо у него на груди.
– Иногда я чувствую себя так, словно во мне два человека. Но это случается все реже и реже. Та, прежняя Нелл, постепенно угасает.
– Ничего она не угасает. Она сливается с тобой нынешней. – Он провел пальцем по ее нижней губе. – И я тоже хочу с тобой слиться. Ты успела подготовиться? Я торопиться не буду, обещаю.
Нелл услышала, что его сердце бьется все быстрей и быстрей, его мускулы напряглись. Ожидание далось ему нелегко, но он все же не стал ее торопить.
Она приподняла лицо, поцеловала его и прошептала:
– Можешь не сдерживаться.
* * *
– Иди приведи себя в порядок. Сегодня у нас праздник, – объявила Таня, едва Джоэл переступил порог.Она водрузила ему на голову пурпурное картонное канотье и закрепила его резинкой на подбородке. Вид у Джозла был усталый.
Терпеть не могу эти шляпы, – пробурчал он. – В них такой дурацкий вид.
Таня не позволила ему снять канотье.
– Глупости. Вид у тебя просто чудесный. Да и цвет в самый раз. Он хорошо сочетается с твоими волосами.
– У меня волосы не пурпурные. – Джоэл воззрился на ее розовое жоржетовое платье. – Красивое у тебя платье. Ты похожа на цветущий розовый куст. В честь чего праздник?
– Я получила отличную оценку на английском экзамене. Это очень хорошо, особенно если учесть, какой кошмарный язык английский.
Таня чмокнула его в щеку, подтолкнула к лестнице и тоже нацепила бумажное канотье, но не пурпурного, а розового цвета.
– Правда, я очень умная?
– Очень, – улыбнулся Либер.
– Я приготовила жаркое из свинины с картошкой, сделала лимонный десерт. Холестерина – минимум, очень полезно для здоровья. Поскольку ты считаешь себя стариком, тебя такое меню должно радовать.
– Я вовсе не считаю себя стариком, – обиделся Джоэл. – Просто ты для меня слишком молодая.
Она пожала плечами и отправилась в столовую, прикрикнув:
– Поживее, я тебя жду.
На столе, украшенном букетом цветов, стояли свечи. Таня зажгла их и помчалась на кухню. Когда Джоэл появился в столовой, Таня как раз вносила блюдо с жарким. Увидев, что Джоэл так и не снял канотье, Таня осталась очень довольна.
– Садись. Ешь.
За ужином она жизнерадостно болтала о всякой ерунде, а кофе они пили в гостиной.
– Видишь, какая я умница. Разве нет?
– Умница, умница, – улыбнулся он.
Таня очень любила, когда Джоэл улыбался. Она влюбилась в эту улыбку с самого первого дня, когда доктор Либер впервые появился возле ее кровати в госпитале.
– Твой кофе с кофеином. Сам понимаешь, я к тебе подлизываюсь неспроста.
– Я так и знал, что за всем этим кроется какой-то подвох. Никакой отличной оценки ты не получила.
– Получила, но это победа небольшая. Я знала, что сдам экзамен.
– Зачем тогда ты заставляешь меня сидеть в этой дурацкой шляпе?
Таня ухмыльнулась:
– Потому что тебе полезно время от времени выглядеть дураком. – Она встала, прошлась по комнате, остановилась у окна. Лицо ее посерьезнело. – Если бы у тебя было хоть немного мозгов, мы нашли бы повод для праздника. Джоэл тоже вскочил.
– У меня был тяжелый день, Таня. Я не настроен препираться.
– А ты и не препираешься. Если бы ты со мной спорил, я могла бы тебя убедить. Но ты просто говоришь «нет», и все.
– И повторю это снова. С чего ты взяла, что именно сегодня вечером все переменится?
Она резко развернулась.
– Ты дурак! – дрожащим голосом выкрикнула она. – Ты ведешь себя как паршивый Дон Кихот. Почему бы тебе не поступить так, как поступают нормальные мужики? Бери то, что тебе дают, и будь счастлив.
– А инстинкт самосохранения? Не хочу быть несчастным, когда ты наконец поймешь, что я тебе не пара… Ну что с тобой? – Он озабоченно нахмурился. – У тебя действительно расстроенный вид.
– Еще бы! А ты думал, я буду радостно смеяться? Каждая минута жизни бесценна, а ты теряешь попусту время и обворовываешь нас обоих. – Она сложила руки на груди, чтобы унять дрожь. – Откуда ты можешь знать… – но не договорила и отвернулась. – Ладно, иди. Ты ничего не понимаешь. Ты просто тупица.
– Таня, – мягко и осторожно сказал Джоал. – Я поступаю так, как считаю правильным. Жизнь действительно бесценна, и я не хочу тебе ее портить.
– Катись отсюда.
Она смотрела невидящим взглядом в окно, борясь со слезами.
– Ну, Таня же…
Она молчала, и Джоэл, немного потоптавшись на месте, вышел из комнаты.
Таня не надеялась, что ей удастся так просто его переубедить. Но сегодня вечером у нее не было ни одного шанса. Неудачно выбран момент; Джоэл устал, чувствовал себя старым и измученным. Надо было отменить всю затею, как только она увидела, в каком виде сегодня он пришел с работы.
Но не сдаваться же? Нужно пытаться снова и снова. В последние дни у Тани возникло какое-то странное чувство, будто времени у нее осталось немного…
Она смотрела в темноту. Что за бредовые фантазии? Никто за ней не следит. Иначе этот человек хоть раз да попался бы ей на глаза.
Где ты там, подонок? Что тебе от меня нужно?
Тени прошлого, это они бередят ей душу. Никого там в темноте нет.
* * *
Мариц подумал, что в этой дурацкой шляпе вид у нее особенно аппетитный. Но выражение лица совсем не праздничное, настороженное. Это благодаря ему, Марицу.Спасибо, Таня, что пригласила меня на вечеринку. Я здесь, рядом. Я никуда не делся. Она отошла от окна, и Мариц отложил бинокль русского производства.
Все произойдет в доме – это решено.
Ведь она чувствует себя там в полной безопасности.
* * *
Нелл увернулась от удара, сделала Николасу подсечку, сбила его с ног и уселась сверху.– Ура! – задыхаясь, воскликнула она. – Ты побежден!
– Не очень-то заносись. – Николас с трудом сдерживал улыбку. – Тебе пришлось со мной повозиться.
– Но я все-таки сделала это! – Она свирепо оскалилась. – Теперь ты в полной моей власти. – В полнейшей.
– И оставь этот снисходительный тон.
– На тебя не угодишь. Я всего лишь признал очевидный факт.
– Признайся заодно, что ты мной гордишься.
– Невероятно горжусь.
Нелл была так довольна собой, что буквально захлебывалась от радости.
– Как там насчет наград и наказаний? Что я за это получу?
Николас лукаво заулыбался.
– А чего бы ты хотела?
– Все. Хочу получить твое поместье, Сэма, а также весь мир.
– Всего за один удачный бросок?
– Это был шикарный, фантастический бросок.
– Не спорю. Но поместье и Сэма ты не получишь. А все остальное – пожалуйста.
– Ладно. – Она задрала ему рубашку и провела рукой по волосам на его груди. – Тогда тебя, прямо здесь и сейчас.
– Боже, какие мы стали агрессивные.
Она наклонилась и чуть куснула его за грудь. Жилка, едва заметно пульсировавшая у него на шее, участила биение.
– Прямо сейчас! – потребовала Нелл.
Ганек не двигался.
– Это называется – сорвать занятие.
– Я требую награду. Все должно быть по-честному.
– Ну, если ты настаиваешь. – Он сел, сорвал через голову рубашку, – Мне остается лишь подчиняться насилию.
Нелл фыркнула. Чего Николас совершенно не умел, так это подчиняться. Он бывал с ней то нежен, то груб, но неизменно тон задавал он, и умел делать это так, что каждый миг любви превращался в наслаждение. Нелл и не подозревала, как много в Николасе бурной, чисто языческой чувственности.
Да и в ней самой тоже. Казалось, в душе Нелл распахнулись какие-то невидимые ворота. Теперь она чувствовала себя совершенно свободной, не то что с Ричардом. Тогда она в первую очередь думала не о своем, а о его удовольствии, и чувствовала себя виноватой, если что-то получалось не так. С Николасом все было по-другому: в сексе они были равны, одинаково смелы и свободны.
– Я рада, что ты наконец это понял, – заявила Нелл, стягивая свитер и снимая лифчик.
Она наклонилась к нему, потерлась грудью о его торс.
– У меня нет выбора. Я полностью капитулировал.
Внезапно он приподнялся и куснул ее зубами за грудь.
Нелл задохнулась, вцепилась пальцами ему в волосы. Но Николас высвободился, чтобы снять остальную одежду.
– Быстрее! – прикрикнул он на Нелл.
Но она и сама не желала терять времени. Во все стороны полетела одежда, а затем Нелл и Николас рухнули на мат. Танек крепко взял Нелл за бедра и глубоко вошел в нее. Она вцепилась ногтями ему в плечи, отдаваясь быстрому мощному ритму.
Внезапно он перевернул ее, и Нелл оказалась сверху.
– Это еще зачем? – задыхаясь, спросила она.
– Я подумал, что сегодня ты предпочтешь занять командные высоты. – Танек улыбнулся. – Тут уж я ничем не смогу тебе противиться.
Их тела так переплелись, что казались единым целым, и Нелл выдохнула:
– Что-то не похоже…
– А на что похоже?
– Такое ощущение, будто ты берешь меня на таран.
Он рванулся кверху, и Нелл утратила дар речи.
– Двигайся живее! – прошептал он. – Работай! Чтоб я тебя чувствовал.
И она радостно, исступленно повиновалась.
Наконец достигнув высшей точки наслаждения, Нелл рухнула на Николаса, совершенно обессиленная.
Она была покрыта потом и вся дрожала, припав к его груди. Танек же с трудом удерживался от смеха.
– В чем дело? – с трудом разомкнула она уста.
– Вряд ли я теперь смогу спокойно заниматься спортом на этом мате. Каждый раз мне будет хотеться прервать тренировку и содрать с тебя одежду. – Он поцеловал ее. – Говорил же я тебе, нельзя нарушать учебную дисциплину. – Он помог ей подняться. – Идем в душ.
– Я не могу пошевелиться.
Нелл обхватила его за талию, прижалась. Ощущать рядом его тело – стройное, сильное, мускулистое – было невыразимо приятно.
– После такой награды я совсем выдохлась. По-моему, я сейчас растаю.
– Ну уж нет. Михаэла нипочем не согласится делать лишнюю работу.
Он подхватил Нелл на руки и понес ее в душ, поставил под горячую воду, сам стал рядом и стал массировать ей живот. О, какие чудесные у него руки! Нелл все не могла на них насмотреться. Николас оказался таким нежным и ласковым. Он все время то гладил, то просто касался ее тела – даже когда они не занимались любовью.
Как чудесно стоять здесь, под горячей водой, мечтательно думала она. Так безопасно, так спокойно, так уютно.
– Я слышал прошлой ночью то же самое, – прошептал Николас ей на ухо. – Опять сон?
В окутывавшем ее блаженстве появилась трещина.
– Да.
– Этого не было уже несколько дней. – Он слегка куснул ее за мочку уха. – Я надеялся, что кошмаров больше не будет.
Нелл покачала головой.
– Я хочу, чтобы сегодня ночью ты спала со мной.
– Что?
Он взял мыло, стал намыливать ей плечи.
– Хочу, чтобы ты провела ночь в моей постели. Тогда я смогу проснуться и, если понадобится, тебя успокоить.
– Ты хочешь быть рядом, чтобы разбудить меня, если начнется кошмар?
– Ну, не только это. – Он намыливал ей груди. – В конце концов, кому будет от этого хуже? Все равно ты чуть ли не всю ночь проводишь у меня в постели.
Нелл сама не могла понять, почему это предложение ей не по душе. Ведь избавиться от ночного кошмара было бы таким облегчением!
В том-то и дело, подумала она. Николас хочет опутать ее паутиной радости и покоя. Ее жизнь стала слишком приятной. Ночной кошмар – невыносимая мука, но в то же время и напоминание о долге.
– Нет, – сказала она.
Танек на мгновение замер, потом вновь принялся ее массировать.
– Как хочешь. Если передумаешь – предложение остается в силе.
Никаких уговоров, никакого нажима. С ним так легко и просто. Неужто он не понимает, что самой своей покладистостью связывает ее еще больше? Должно быть, понимает. Ведь он очень умен.
– Ты по-прежнему хочешь, чтобы я оставила Марица в покое?
– Конечно, хочу. – Николас усмехнулся. – Я даже пожертвовал ради этого своим телом. Или ты думаешь, что мне доставляет удовольствие заниматься с тобой всем этим?
Она прижалась к нему. Нет, он ее не обманывает. Николас – человек честный. Это настоящее чудо: юмор, честность и восхитительный секс – все сразу. Можно не опасаться подвоха.
– Я подозреваю, что именно так оно и есть, – шутливо откликнулась она.
Он погладил ее по шее, и Нелл чуть не замурлыкала от удовольствия.
– И правильно подозреваешь. Рад, что избиения, которым я подвергаю тебя в спортзале, не привели к мозговой травме.
* * *
– Я тенью следую за Таней, но никаких признаков слежки не обнаружил, – сказал Джейми по телефону. – Марица не видно.– Это еще ничего не значит, – возразил Танек.
– Конечно, не значит. Он – настоящий ас своего дела, к тому же получает удовольствие от охоты. Я стараюсь держать руку на пульсе. Фил вывел систему сигнализации в доме Джоэла Либера на мой пейджер. Если что – я тут как тут. Больше ничего сделать пока не могу. – Он помолчал. – Кроме того, мне позвонил Коннерс из Афин.
Танек насторожился.
– Подтвердилось?
– Да, причем с массой деталей. Пошлю тебе отчет по факсу.
– Ты не хочешь ей все рассказать? Смотри, у тебя будут большие проблемы.
– А то я сам не знаю. Ладно, жду твоего факса. – И Николас повесил трубку.