Джонс Джулия. Пещера Черного Льда

   — Проснись! Проснись!
   Но Аш никак не откликнулась. Она обмякла в его руках, как тряпичная кукла. Райф продолжал трясти ее, не зная, чти тут еще можно сделать.
   Мало-помалу он стал чувствовать, как напрягаются ее плечи. Думая, что она приходит в себя, он отпустил ее и сел на снег, но почему-то не испытал облегчения? Долгий миг спустя ветер утих, поземка улеглась, и руки Аш стали медленно подниматься сами собой, точно рычаги движимой призраками машины.
   По телу Райфа побежали мурашки. Почти не сознавая, что делает, он стал бить ее по плечам кулаками. Нельзя, чтобы она протянула им руки. Он этого не допустит. Он ничего не понимал, но он слышал голоса, и в них не было любви к ней.
   Тело Аш сопротивлялось ему по-своему, упорно и ожесточенно. Кровь уже хлестала ручьем, пропитывая снег под юбкой.
   Аш внезапно перестала сопротивляться и застыла без движения. Холодный пот смочил швы на груди у Райфа. Какой-то миг все было тихо, и ночь вступила в новую фазу мрака.
   Потом рот девушки открылся, и Райф почувствовал металлический запах крови — такой же, как в день гибели своего отца.
   Аш источала колдовскую силу.
   Райф взвыл, призывая Ангуса.

25
ПОДЗЕМЕЛЬЕ СУЛЛОВ

   Пентеро Исс стоял в Зале Рубак посередине Красной Кузницы и смотрел, как Марафис Глазастый ломает меч через колено. В этот самый миг ночь наполнилась чарами. Кожаная одежда Ножа залубенела от грязи и крови, лицо было измазано сажей, ногти выделялись черными полумесяцами. Марафиса снедала ярость. Он не трясся и не изрыгал проклятия — он молча ломал вещи.
   — Шестеро моих людей убиты, еще трое ранены во время погони, а они ушли — все трое. — Марафис поднял вверх две половинки меча. — Вот все, что я получил от Ангуса Лока. Все как есть!
   Тогда Исс и ощутил это: сильную металлическую струю, звучащую, как колокольный звон. Ворожба пронизала комнату, как осадный снаряд. Язык Исса увлажнился, роговица мгновенно высохла, и глаза защипало от солоноватой пыли. От страха свело живот. Но даже в этот исполненный ужаса миг, впитывая отзвуки ворожбы, как мягкая ткань — масло, он все-таки попытался исследовать ее природу.
   Исс дышал ртом — чтобы частички металла осели на языке, и очень быстро узнал, что хотел. Струя не была направленной — ворожил новичок, и находился он где-то близко, к востоку от города. Будь Исс более сильным чародеем, он покинул бы свое тело и пошел по следу неизвестного колдуна. Впрочем, он не так уж в этом нуждался. Он знал, кто пустил струю, и знал, где вероятнее всего искать этого человека.
   Асария. Это ее вкус. Исс ощутил легкий трепет в горле и чреслах. Его названая дочка близко, скорее всего на восточной дороге или где-то над ней, и делает она то, для чего родилась на свет: простирает руки из этого мира в запредельный.
   Внезапно поток остановился, прерванный так быстро, что у Исса свело язык. На мгновение он растерялся, словно наткнувшись на внезапно захлопнувшуюся дверь, но под жестким голубым взглядом Марафиса быстро взял себя в руки. Только чародей способен чувствовать чары — другим это не дано.
   — Никак колика? — спросил Марафис, швырнув обломки меча на великолепный ковер, застилающий Зал Рубак. — Это все перепелиные яйца за ужином. Ели бы лучше мясо.
   Исс промолчал — за пятьдесят лет у него было время привыкнуть к грубым манерам Ножа.
   Чтобы успокоиться окончательно, он окинул взглядом огромный каменный зал. По его стенам ряд за рядом тянулись подвешенные острием вниз красные мечи. Кровавая сталь, нагретая в огромном черном горне соседнего помещения, охлаждалась затем в масле, добываемом из скважин Стыка. Только два человека во всей гвардии знали секрет ее изготовления: Железный Мастер и писец. Говорили, что описание закалки занимает три полных пергаментных листа и что написано там все наоборот, на манер колдовских заклинаний.
   — Асарии больше нет в городе, — повернувшись к Ножу, сказал Исс. — Она где-то восточнее, то ли на дороге, то ли над ней.
   — Я выеду туда через четверть часа. — Марафис неприязненно скривил рот и повернулся, чтобы уйти.
   — Нет. — Исса как-то странно взбудоражило чародейство Асарии. Его отзвуки еще жили в нем, словно лихорадочный жар. Он заставил себя сосредоточиться вопреки грохоту кузницы. — Не сейчас. Я должен побольше узнать о тех, с кем мы имеем дело. Этот неизвестный лучник...
   — Этот ублюдок уложил на месте четырех моих ребят.
   Опять эти собственнические нотки: мои ребята. Иссу не слишком нравилась эта новая черта родительской опеки в Ноже.
   — Каков он с виду?
   — Темноволосый и одет на манер кланника. С серебристым обручем на голове.
   — Стало быть, черноградец. — Иссу полегчало, когда он узнал что-то наверняка, хоть бы такую малость. — Ты говоришь, он застрелил братьев сквозь решетку?
   Марафис, топнув сапогом, вдавил половинки меча в ковер.
   — Через такие дырки разве что сикать впору.
   Исс провел рукой по струящемуся шелку своего одеяния. Как раз в то время он почувствовал еще четыре чародейских всплеска, грубых и отдающих древней кровью. Тогда он подумал, что это старый пес Ангус Лок выучился новым фокусам, но это, как видно, был тот, другой.
   — Видел ты хотя бы издали Асарию или того кланника, когда гнался за Локом по городу?
   — Нет.
   — Значит, эти двое теперь наверняка вместе.
   При мысли, что Асария находится в обществе дикаря кланника, владеющего мастерством древней крови, Исс похолодел. А тут еще Ангус Лок... Пальцы правителя скомкали шелк. Асария принадлежала ему. Он нашел ее и вырастил. Его одного она звала отцом. Одних вооруженных людей теперь недостаточно.
   — Возьмешь с собой Саргу Вейса. Асарию нужно вернуть во что бы то ни стало.
   — Женомуж, — с отвращением бросил Марафис.
   — Да, Женомуж. Он сможет выследить Асарию недоступным тебе способом.
   — Я не взял бы его ни в одну семерку, будь моя воля.
   — Не будь глупцом. Если этот кланник, судя по твоему рассказу, одержим демоном, кто же справится с ним лучше, чем наш собственный демон?
   Марафис пробормотал что-то неразборчивое.
   — Тебе ведь и самому хочется схватить их, правда? Всех троих. Асарию следует доставить ко мне целой и невредимой, но двое других...
   — Они убили моих людей.
   — Вот именно. Кланника можешь прикончить там же на месте, но Ангуса Лока привези в Бочонок для пыток. Он так начинен секретами, что у него шкура лопнет, как только мы вздернем его на дыбу. — Исс бросил быстрый взгляд на Ножа и добавил: — Ты сможешь взять его себе, когда Кайдис с ним закончит.
   — Не шутите со мной, правитель. Я вам не какой-нибудь баронишка.
   — Я не шучу. Тебе нужны Лок и кланник, а в этом деле помощника лучше Сарги Вейса тебе не найти. — Исс начинал выходить из себя. То, что Сарга Вейс будет выслеживать Асарию, вгоняло его в озноб, но время шло, неся с собой новые угрозы, и Асарию нужно было найти. Обыкновенная семерка может легко упустить ее, особенно теперь, когда она под защитой человека, способного убить семерых гвардейцев семью же стрелами. Здесь нужна полная семерка: шестеро солдат и один маг. Именно такие маленькие, быстро передвигающиеся отряды были когда-то проклятием Севера.
   — Ладно, — проворчал Марафис. — Я возьму его, но не смогу поручиться за его сохранность.
   Исс выжал из себя улыбку.
   — Дело твое. — Возможно, это даже к лучшему, если Нож с его кулачищами присмотрит за Вейсом. — Пришли его ко мне перед отъездом.
   — Сюда? — Нож дернул головой, указав на увешанные красной сталью стены, на шипы и шлемы с железными птицами, на статую собачника в полный рост перед большим камином, изваянную из мрамора такой черноты, что глазам было больно, на гобелены, приколоченные к потолку за неимением лучшего места, — гобелены с изображением Томаса Мара, Терона и Рангора Пенгаронов, Белого Вепря и дюжины других героев, вооруженных до зубов и омытых кровью.
   Исс понял, что имел в виду Нож.
   — Нет... я встречусь с ним в караульной.
   Это вызвало у Марафиса улыбку.
   — Там нынче много сердитых братьев.
   Исс с невинным видом пожал плечами:
   — Значит, ему не будет одиноко, если я немного задержусь.

* * *

   — Держи ее рот заткнутым, пока она не очнется. — Ангус выпрямился, с гримасой разминая затекшие мышцы. Прижав кулак к окровавленному отверстию на груди своего полушубка, он сосчитал до двенадцати и сказал: — Хлебни еще малость призрачного питья. Впереди у нас долгая ночь.
   Райф стоял на коленях над безжизненным телом Аш. Ангус нашел их час назад, привлеченный криком Райфа. Дрожа от изнеможения, с пожелтевшими от ранней стадии обморожения пальцами и черным от засохшей крови лицом, он только мельком взглянул на Райфа и сразу занялся Аш. Скатав замшевый лоскут в шар, он сунул его девушке в рот и сжал ей челюсти так, чтобы ничего, даже дыхание, не выходило наружу. Райф почувствовал, что колдовство погасло сразу, как потушенная свеча. Еще до того, как запах металла рассеялся, Ангус развел небольшой костерок, полив хворост водкой, растопил снег в жестяной миске и добавил в кипящую воду сухих трав и кореньев.
   Отвар вскоре приобрел желтовато-зеленоватый цвет и стал пахнуть, как Старый лес весной.
   — Кровохлебка останавливает кровь, валериана успокаивает ум, — пояснил Ангус.
   В это время Райф заметил, что у дяди больше нет меча. Овчинные ножны болтались пустые, искромсанные и окровавленные. Райф отвел взгляд. Даже и думать не хотелось, что пришлось испытать Ангусу, прежде чем добраться сюда.
   Вскипятив свой отвар, Ангус опустился на колени рядом с Райфом, вынул кляп у Аш изо рта и стал потихоньку вливать дымящийся напиток ей в горло. При этом он шептал слова, которых Райф не разбирал, и покачивал Аш у себя на груди. Напоив ее, он посмотрел на Райфа.
   — Отвернись-ка. — Приказ был суров, и Райф повиновался. За спиной у него рвалась ткань, лилась вода и отжимались тряпки. — Достань чистую рубаху из моей котомки. — Райф достал, не глядя на Аш. Он дивился, как Ангус может делать все это с открытой раной в груди. Ее надо было промыть и зашить, но Райф знал, что дядя в напоминаниях не нуждается. Ангус завязал какой-то узел, за чем последовал целый ряд приказов: — Мне нужен жир. Нагретый воск. Серебряный флакон из моей котомки. Всю твою запасную одежду надо будет подогнать по ее мерке. Выколоти лед из моих оленьих рукавиц и согрей их над огнем. Живее — у нас мало времени.
   Райф не знал, долго ли он возился с дядиными поручениями, но постоянное усиление мороза показывало, что время идет. Ночь стала темной и тихой, словно запечатанный гроб. Голубое спиртовое пламя давало больше тепла, чем света, и Райф удивлялся, как дядя еще что-то видит. Сделав все, что требовалось, Ангус снова заткнул Аш рот и велел Райфу следить за ней, пока он будет заниматься собственными ранами.
   С собой он обращался куда круче, чем с девушкой. То и дело прикладываясь к кроличьей фляжке, он сам промыл и зашил свою рану. Крови было много, и Ангус, мучимый болью и нетерпением, ругался, как молотобоец. Когда он закончил работу, его грудь стянули безобразные черные швы. Райфу они показались похожими на кучу дохлых пауков, но он промолчал. Ангус раскидал костер.
   — Приготовь лошадей, а я разбужу девушку. Ты уже принял питье?
   Райф помотал головой. Это снадобье так же обманчиво, как ложные виды, возникающие в воздухе в ясные холодные дни на Пустых Землях. Уж лучше оставаться обессиленным.
   Он встал, стряхнул снег с лохматых штанов и пошел к лошадям. Лось приветствовал его тихим фырканьем и ткнулся ему головой в грудь. Хороший он коняга, в самый раз подходящий для долгих переходов по глубокому снегу. Райф очистил от инея его ресницы и ноздри.
   — Для тебя день тоже был длинным, — сказал он, подумав об Орвине Шенке и о том, каких хороших лошадей он выращивает. — Еще немного — и отдохнем.
   Сзади послышался слабый стон, и Райф посмотрел через плечо Лося на склоненного над Аш Ангуса.
   — Проснись, девочка, проснись. Все хорошо. Ты среди друзей.
   Аш открыла глаза. В них промелькнуло настороженное, звериное выражение, и она отпрянула от прикосновения Ангуса. Тот отпустил ее, хоть и неохотно, как почувствовал Райф.
   — Все хорошо, — повторил он мягко. — Я Ангус, а это Райф, и мы отвезем тебя в безопасное место.
   — Долго ли я... спала? — Аш нахмурилась и скривила рот, словно отведала что-то неприятное.
   — Совсем чуточку. — Ангус встал и протянул ей руку. Поднявшись, она посмотрела вокруг, оглядев Райфа, лошадей и себя. — Твое платье застыло что твоя деревяшка, вот мне и пришлось его снять. — Аш опустила глаза и принялась перевязывать какую-то тесьму у подбородка. Ангус, не разделяя ее смущения, хлопнул в ладоши. — Пожалуй, пора трогаться, Райф. Сверни одеяла. Аш я посажу с собой на гнедого.
   Несмотря на беззаботный тон Ангуса, они свернули лагерь быстро, засыпали остатки костра и набили пустые мехи снегом. Райф повернул Лося к дороге, но Ангус остановил его, едва заметно кивнув в сторону города.
   — Поедем лучше поверху.
   Это означало, что ехать придется без дороги. Ангус прокладывал собственную тропу через дрок и худосочные сосны с бледной и примолкшей Аш за спиной. Райф следовал за ними. По скорому ходу дядиного коня и кивку в сторону Вениса он понял, что погоня за ними весьма возможна.
   Эта мысль отнюдь не облегчала дорогу. Райф поймал себя на сожалении о том, что не вынул стрелы из мертвых тел у Тупиковых ворот. Ангус потерял свой меч, лук без стрел бесполезен — теперь им нечем обороняться, кроме пары ножей и отцовского полумеча. Впрочем, оба они драться не в состоянии, а уйти далеко теперь, когда гнедой несет на себе двойной груз, будет не так-то просто.
   Хмурясь, Райф сосредоточил внимание на Аш. Она была теперь одета в синюю шерстяную рубаху, дар Ангуса, а также в куртку и штаны дубленой кожи, раньше принадлежавшие Дрею. Райф не мог не признать, что все это ей идет. Волосы, выбившиеся из-под лисьего капюшона, отливали серебром при слабом свечении снега. Почему Ангус рискнул всем, чтобы спасти ее? И что было бы, не подоспей он вовремя, чтобы остановить ее колдовство? Райф решил, что задумываться об этом не стоит, и стал смотреть на дорогу.
   Склон над восточным трактом изобиловал ямами и рытвинами, скрытыми под снегом. На жгучем морозе было трудно дышать и даже смотреть. Все трое молчали. Ангус, похоже, знал, куда едет, ибо в каждом шаге его коня чувствовалась решимость, несколько успокаивающая Райфа. Ангус всегда находил какие-то особые пути и потайные тропы.
   Пробираясь через рощу высоких сосен, Райф услышал какой-то шум на дороге внизу. Топот копыт, звяканье сбруи и чей-то хриплый кашель ползли вверх по склону вместе с поднимающимся туманом. Ангус молча прибавил шагу. Почти все металлические части на сбруе Лося и гнедого обмотали овчиной, чтобы не обморозить лошадей, и те двигались почти бесшумно.
   Почва постепенно стала выравниваться, и перед ними открылось подобие тропы, узкой и усеянной оленьим пометом. Ехать стало легче, и Райф не сразу сообразил, что они вернулись на какой-то дальний восточный склон Смертельной горы. Ровный ход коня убаюкал Аш, и она прислонилась головой к плечу Ангуса. Райф почему-то больше не беспокоился за нее: он знал, что это обыкновенный вызванный усталостью сон — не тот, что одолевал ее прежде.
   Немного погодя он решился заговорить с Ангусом.
   — Куда мы едем?
   — Так и знал, что ты спросишь. — Голос Ангуса был тише, чем ползущий по земле туман. — Если твоему старому дядьке не изменяет память, где-то рядом с этой тропой должен быть подземный ход, идущий под восточной дорогой.
   Мысль о подземном ходе не слишком ободрила Райфа.
   — А если наши преследователи тоже заберутся туда?
   — Нет, парень. Семерка скорее всего останется на дороге и будет ждать, когда мы вернемся туда. Они знают, что эта тропа никуда не ведет.
   — Так им известно, что мы здесь, наверху?
   — Если у них полная семерка, то известно.
   — Полная семерка?
   — Шесть солдат и один маг. Именно так выслеживали колдунов в прошлые века. Ингар Раскованный, Красный Священник Сирас, Маормор из Транс-Вора, Асанна Горная Королева — все они использовали такие семерки. Чтобы найти колдуна, нужен другой колдун. Одной силы тут недостаточно. Некоторые мастера древней науки способны управлять воздухом, землей и водой. Они могут расколоть лед, по которому едут враги, наслать на них бурю или заставить землю разверзнуться под ними во время ночлега. Могут свести с ума собак следопытов, чтобы те накинулись на своих собратьев по своре и вселить колдовскую искру в сердце коня. — Ангус искоса посмотрел на племянника.
   Щеки у Райфа запылали, и он рванул поводья.
   — Опытный чародей способен на многое. Он обучен отклонять силу, превышающую его собственную, ограждать своих сотоварищей путем заклинаний и запускать когти в другого мага, постепенно вытягивая из него силу. Он может сбить с толку врага, наслав на него тонкую колдовскую сеть — мару. — Ангус нахмурился в облаке тумана. — И выслеживает колдунов не хуже ищейки.
   Райф вздрогнул. Туман колыхался вокруг них, тяжелый и мокрый, как море, и видно стало не больше, чем на десять шагов вперед.
   — А как они это делают?
   — Они вынюхивают не человека, а колдовство. — Ангус оглянулся через плечо, пронзив Райфа своими медными глазами. — Всякое колдовство оставляет след, который можно учуять. Маги чувствуют на вкус кровь ворожащего человека, чуют металл, оставленный им в воздухе. Даже недели спустя осадок еще держится на волосах и одежде чародея, оставляя за ним след, как помеченные деревья — за оленем.
   — Значит, то, что сделала Аш...
   — Да, парень. В это самое время семерка скорее всего идет по ее следу.
   — Как же мы тогда можем надеяться уйти? Если мы даже найдем путь с горы, они узнают об этом.
   Ангус помолчал, направляя гнедого через скопление маслянистых скал. Аш, потревоженная переменой шага, тихо вздохнула и поудобнее устроилась за спиной Ангуса. Ангус заговорил снова, и Райф напрягся, чтобы расслышать его.
   — Выслеживать кого-то колдовским способом — дело рискованное. Порой чародею приходится принимать особые снадобья и покидать свое тело, а такое даром никогда не проходит. Это выжимает все соки из человека, делая его слабым, как загнанная лошадь. Бывает, что чародей, покидающий свое тело, так и не возвращается назад. Небосвод искушает их, маня к себе своей холодной, сверкающей твердью. Им кажется, что там таятся великие тайны, открывающиеся лишь перед смертью, — и маги, не в силах устоять, бросают свои тела навсегда. Их мозг умирает в тот самый миг, когда дух соприкасается с крышей мира, но тело может пролежать еще много недель.
   У Райфа даже легкие ныли от холода. Он взглянул в черный провал неба, понимая, как оно может искушать человека. Ангус проследил за его взглядом.
   — Я не уверен, что нас будут выслеживать этой ночью таким образом да еще так близко от города. Уж слишком велика цена. Всякий раз, когда человек прибегает к древнему знанию, он отнимает что-то от себя, а расплачивается за это его тело. У разных людей это происходит по-разному. У одних, я видел, идет кровь изо рта, другие трясутся, как в лихорадке. Некоторые даже теряют память или разум. Я знал одного из Гончих Бури, жившего на высотах Стыка, так он терял часть своего тела каждый раз, как насылал бурю. Увидев его впервые, я подумал, что он побывал в огне — руки и ноги у него были черные, как обгорелые ветки, и мертвые.
   Райф отвернулся. Он питал ненависть ко всякому колдовству. Кланники у себя такого не допускали. Сила ума, духа и тела — вот что ценится в клановых землях. Только слабые и отвергнутые всеми прибегают к колдовству. Райф помнил, как одним зимним утром Дагро Черный Град и Кот Мэрдок во дворе избили дубинками до бесчувствия одну темноволосую девушку. Он уже позабыл, кто она была — то ли сестра Кро Баннеринга, то ли дочь Мета Ганло, но люди заметили, что она подзывает к себе животных без слов. Неделю спустя она умерла, и никто, даже ее родные, не пожалели о ней. Была еще Безумная Бинни, живущая в ветхой хижине на сваях над Холодным озером, — ее изгнали из круглого дома тридцать лет назад. Говорили, что она умеет заставить овец скидывать приплод и предсказывать, какой зимой умрет больше всего народу.
   — Почти все маги нуждаются в отдыхе после ворожбы, — нарушил его мысли Ангус. — Одним нужно просто выспаться, другие принимают лекарства, придающие силу.
   — Вроде призрачного питья?
   — Да, вроде него.
   Райф, видя, что Ангус все время наблюдает за ним, вдруг понял, с какой целью дядя говорит все это. «Прими себя таким, как есть, — подразумевалось в его речи. — Из моих объяснений следует, что ты владеешь древним знанием. Я предупредил тебя об опасностях этого дара и оповестил о твоих пределах. Теперь учись жить с этим и перевари свою неприязнь».
   Туман вливался в рот Ангуса, когда он говорил, и выходил обратно.
   — Не все люди осуждают древнее знание. Есть места, которые не смогли бы существовать без нее, где она переплетена с историей так тесно, что людей невозможно отделить от их чар. Быть может, мы с тобой еще отправимся туда однажды.
   Райф промолчал. Он не хотел больше этого слушать. Он тосковал по клану, представляя, как едет по глубокому белому снегу на выгоне, как стреляет во дворе по мишеням вместе с Дреем, как сидит у Большого Очага так близко, что горячее желтое пламя опаляет щеки.
   — Девушка просыпается, — сказал он через некоторое время. Ангус прищурился, и миг спустя Аш зашевелилась у него за спиной. Райф понял, что выдал себя: сказал, что она просыпается, когда дядя ничего еще не чувствовал. Он натянул поводья, желая остаться позади.
   Аш и Ангус немного поговорили, и она взяла из поклажи мех с водой и вяленое мясо. Райфу показалось, что она немного посвежела после сна. Он тоже попил воды, следуя ее примеру. От загустевшего ледяного питья внутри у него все онемело.
   Они приближались к верхнему краю границы леса; местность становилась все более голой и каменистой. Тропу обступили скалы, с которых непрестанные ветры сдували весь снег. Сосны с гладкими, как кость, стволами и сморщенными серыми иглами жались к земле. Сильно пахло смолой, и туман стал липким, как будто тоже пропитался ею.
   Сделав несколько крутых поворотов, Ангус неожиданно для Райфа скомандовал остановку и спешился.
   — Жди здесь, — сказал он, передавая Райфу поводья. Когда Райф сам спрыгнул с коня, Ангус уже исчез в тумане, провожаемый взглядом Аш.
   Настала тишина. Говорить Райфу не хотелось. Он чувствовал глухую обиду против девушки, как будто она подкралась к нему, пока он спал, надрезала ему запястье и побраталась с ним против его воли. Ему не оставили выбора, и тем не менее он чувствовал себя связанным. А ведь она совсем еще девчонка, худенькая, с красным от мороза лицом и сбившимися в колтун волосами. Только глаза у нее красивые: огромные, серые и блестят, как отполированный металл, то ли серебро, то ли сталь.
   — Спешились? Вот и ладно, дальше пойдем пешком, — сказал голос Ангуса из тумана. — Срежь ветку с той лиственницы, Райф, и сделай факел. Обдери кору, чтоб сок выступил.
   Райф рад был заняться чем-нибудь. Он срезал целых три ветки, измазав свои собачьи рукавицы смолой, обстругал ножом, оставив завитки, и поджег одну своим огнивом. Он хорошо умел разводить костры на снегу, и приятно было делать своими руками простые и честные вещи.
   Ангус в это время отряхнул снег с лошадей. Аш шептала Лосю что-то ласковое, почесывая его за ушами, а Лось фыркал от удовольствия, как дурак. Предатель, подумал Райф сердито.
   Ангус повел их в глубокую лощину между скалами. Ее обледенелые стены становились все выше над все более узкой и крутой тропой. Вскоре стены сомкнулись над головой, и Райфу показалось, что они вошли внутрь горы. Тот же маслянистый камень, что встречался им наверху, ярко отражал свет. Факел Райфа, лизнув его мокрую поверхность, зашипел. Туман тянулся за копытами лошадей, как морская пена. Стало заметно холоднее.
   Потом сквозняк вдруг прекратился, и канал, по которому весной, наверно, сбегала талая вода, превратился в подземный ход.
   Швы на груди Райфа зудели, и холодный амулет давил на кожу словно окаменелый.
   — Теперь чур не отставать, — сказал Ангус. — Не все пути здесь ведут куда нам нужно. Ты, Райф, ступай вперед с факелом, а ты, Аш, присматривай за Лосем да не забывай жевать рутовые листочки.
   Став во главе отряда, Райф заметил, как изменилась скала под ногами. Неровный еще несколько минут назад камень превратился в гладкий обработанный зубилом пол. Стены оставили шероховатыми, сгладив только самые острые углы. Вдалеке что-то капало, словно с протекающей крыши, — минеральное масло или вода. Тени собирались здесь, точно дождевая вода в канаве.
   Первая мысль Райфа была о Эффи: ей бы тут понравилось. Никто не знает пещеры на землях клана лучше, чем она. Если она и выходит летом из круглого дома, то лишь для того, чтобы полазить по пещерам вокруг Клина. Райф улыбнулся, вспомнив, как одним летним утром прождал ее несколько часов, пока она исследовала лаз чуть шире собственной головы. Он туда не пролез бы, а Тем задал бы ему трепку, если бы он вернулся домой без сестры.
   — Что это за место? — спросила Аш.
   Райфу было трудно отвлечься от воспоминаний, и он испытал внезапную неприязнь к девушке только за то, что она не была Эффи. Не была она и той, за кого себя выдавала. Голос у нее звучал властно и настойчиво, и она ничуть не походила на нищенок, о которых рассказывали Турби Флап и Кот Мэрдок.