Джонс Джулия. Ученик пекаря (Книга Слов - 1)

   Джек чувствовал себя почти виноватым за то, что получает такое удовольствие от еды. Он ведь пустился в далекий путь, чтобы найти родных своей матери - на поиски приключений, во всяком случае, - а сам сидит в этой теплой берлоге и уплетает за обе щеки.
   Каждый день Фальк приносил свежую провизию и принимался за стряпню: резал лук и морковь, обдирал кроликов, молол специи. Он явно находил радость в своих простых трудах, и Джек восхищался им. Джек и сам прежде испытывал подобное удовлетворение от своей работы в замке, но с возрастом мечты и стремление к лучшей доле отняли у него это чувство.
   Ему не нравилось сидеть сложа руки, и он предлагал Фальку свою помощь.
   - Нет, - отвечал тот. - Мне приятно работать с дарами природы, и стряпать я люблю. Я беру лишь столько, сколько мне нужно, и ничто у меня не пропадает даром. Кости от жаркого пойдут в завтрашний суп, яблочную кожуру я высушу.
   Джек, не зная, что на это сказать, предложил испечь хлеб.
   - Ты еще слаб, мальчик. С этим придется подождать. Притом у меня только эта печурка - какая из нее пекарня?
   - Я мог бы напечь лепешек, - просительно сказал Джек - ему и правда недоставало хлеба.
   - Хорошо. Джек, я вижу, тебе непременно хочется как-то отблагодарить меня, и я поступил бы нехорошо, если б не позволил тебе этого. - Фальк умел сказать так, что Джек не находил слов в ответ.
   В следующий раз Фальк принес муку и яйца, а Джек принялся замешивать лепешки. За этим занятием он осознал, что его прежняя жизнь осталась позади. Хлеб ему, возможно, придется печь еще не раз, но прошлого уже не вернешь. Быть может, он и поступит в подмастерья к пекарю где-нибудь далеко на востоке - но Джек больше не питал уверенности, что ему этого хочется.
   Он знал, что скоро настанет пора опять отправляться в путь, - ему хорошо у Фалька, но надо и честь знать. Будущее тревожило Джека: Баралис преследует его, денег ни гроша, и идти некуда. Между тем скоро придется решать: забыть ли ему о случае с хлебами, избрав спокойную жизнь пекаря, или повернуть свою жизнь по-иному и самому стать другим.
   Размышляя об этом, Джек замесил негустое тесто, подлив туда пива и воды, посолил и оставил ненадолго - только чтобы дать влаге впитаться: если тесто перестоится, пивные дрожжи заставят его взойти. А за излишне пышные лепешки мастер Фраллит и побить мог.
   Фальк как раз вернулся из очередной таинственной вылазки. Джек все хотел спросить его, куда он ходит, но никак не мог подобрать нужных слов.
   - Да ты, никак, и правда пекарь, - сказал Фальк, увидев тесто.
   - Какой там пекарь - так, подмастерье.
   - Слова! Титулы! Умеешь печь - значит пекарь. И снова Джек не нашел ни слова в ответ.
   Он смазал сковородку свиным салом. Сало зашипело - значит сковорода достаточно раскалилась. В последний раз размешав тесто, Джек стал выливать его кружочками на сковороду. Громкое шипение вскоре затихло, дым рассеялся, и восхитительный аромат лепешек поплыл по шалашу. Не имея деревянной лопаточки, чтобы их переворачивать, Джек воспользовался старым кухонным ножом Фалька.
   Фальк, поначалу наблюдавший за работой Джека с некоторым недоверием, начал все больше интересоваться ею.
   - Ну, Джек, я побежден, - заявил он, когда тот поставил перед ним полное блюдо горячих благоухающих лепешек.
   Когда они, наевшись вдосталь, отдыхали у теплой печки, Фальк предложил вдруг:
   - Расскажи мне о себе.
   Огонь приугас, и ветер затих, словно в ожидании ответа. Время уходило незаметно - и впоследствии Джек не смог бы сказать, сколько длилось его молчание.
   - Мне неизвестно, кто я такой. Всего несколько дней назад я думал, что знаю это, но теперь все переменилось. - Джек подождал, не скажет ли чего Фальк, но тот молчал, и как раз его молчание придало Джеку смелости продолжать. Этому человеку он мог довериться. - Около недели назад со мной случилось нечто ужасное. По моей вине сгорел хлеб. Я потерял сознание от страшной боли в голове, а когда очнулся, то увидел, что хлебы едва-едва подрумянились. - Джек почувствовал облегчение, наконец высказав это вслух. Случившееся утратило часть своей власти, когда Джек поделился им с другим.
   - Так вот почему ты ушел из замка?
   - Да. - Фальк не выказал никакого потрясения, и это порадовало Джека. - Вдруг кто-то узнал бы о том, что я сделал. Меня забросали бы камнями.
   - Обитаемые Земли населены дураками, готовыми истребить все, что им непонятно! - гневно воскликнул Фальк. - Называя себя людьми просвещенными, они ничего не смыслят в самых важных вещах. Ворожба - а я нисколько не сомневаюсь, что это ворожба, - никакой не дьявольский дар. Сама по себе она ни хороша, ни дурна - все зависит от человека, который ею занимается.
   - Но в замке все говорят, что это злое дело и занимаются им только дурные люди.
   - Они и правы, и не правы одновременно. К ворожбе прибегают в основном дурные или, скорее, жадные люди. Но так бывает не всегда. Когда-то, много веков назад, ворожба в Обитаемых Землях была обычным делом. Она уходила корнями в седую древность. Но позднее власти стало тревожить то, как распределяется магическая сила: простой работник мог быть одарен ею точно так же, как и вельможа. И тогда властители, чтобы покончить со столь опасным положением вещей, решили искоренить всех чародеев разом. Мечом править проще, чем волшебством.
   Лишь очень немногие чародеи пережили Великую Чистку, и теперь ворожба встречается скорее в слухах, чем на самом деле. Ее время прошло, и в нынешнем мире ей существовать трудно. О ней почти забыли, как и о многих старых искусствах.
   Однако еще есть места, где она процветает. Места, которых не коснулся бег времени и где земля наделена такой же волшебной силой, как и те, кто живет на ней. Но таких мест становится все меньше, как и людей, способных почерпнуть из волшебного источника.
   У Джека в голове все смешалось. Неужели то, что говорит Фальк, правда? Всю жизнь Джеку внушали, что колдовство идет от дьявола, а этот человек вывернул все наизнанку.
   - Так во мне нет зла?
   - В каждом человеке есть и свет, и тьма - так же, как в мире есть день и есть ночь. Не думаю, что ты дурной человек, хотя ты многого мне не рассказываешь. - Фальк посмотрел Джеку в глаза. - Так ты и не сказал мне, кто ты. А твои родители? Откуда они родом?
   Джека охватил гнев. Вот так всегда - все задают одни и те же вопросы, не задумываясь над тем, как тяжело ему на них отвечать.
   - Я - ублюдок! Доволен теперь? Моя мать была шлюха и потеряла счет своим хахалям! - Джек вскочил и швырнул свою чашку в огонь.
   - Где твоя мать теперь?
   Неужто конца не будет его расспросам? Джек смотрел на деревянную плошку, охваченную пламенем. Гнев покинул его так же быстро, как и пришел. Он повернулся к Фальку:
   - Она умерла восемь лет назад. В груди у нее выросла опухоль и съела ее.
   - Как же ты жил один? - В невероятно синих глазах Фалька было столько сочувствия, что Джеку вдруг захотелось рассказать то, чего он еще никому не рассказывал.
   - Да неплохо. В каком-то смысле мне стало даже легче. После ее смерти меня перестали дразнить и можно было делать вид, что я такой же, как все.
   И снова Джек не получил осуждения, которого ожидал.
   - Стыдиться своих родителей - еще не грех. Не следует только принимать на веру то, что говорят другие. Если твою мать прозвали шлюхой, это еще не значит, что она была ею на деле.
   - Но почему... - встрепенулся Джек.
   - Почему люди любят чернить других? Тут все так же, как и с колдовством. Тот, кто непонятен, кто чем-то отличается от них, вызывает ненависть.
   - Да, она была не такой, как они! - Джека охватило волнение. Фальк не только помог ему высказаться, но представил все совсем в ином свете. - Она была чужестранка и пришла в Королевства, будучи уже взрослой.
   - Откуда же она пришла?
   - Не знаю, - потряс головой Джек. - Она никогда мне не говорила. Мне кажется, она кого-то или чего-то боялась.
   - Ага. - Фальк поразмыслил, поглаживая бороду. - Возможно, она боялась не столько за себя, сколько за тебя. Если бы дело касалось только ее одной, почему бы ей было не посвятить тебя в свои тайны? Мне кажется, она скрывала свое прошлое лишь для того, чтобы уберечь тебя.
   Что же это за человек такой, с необыкновенной легкостью опрокидывающий все, во что Джек верил всю свою жизнь? Джек обратился памятью в детство, к утрам на крепостной стене. Вспомнил слова матери: "Пригнись, Джек, вдруг тебя заметят". Кто мог его заметить? Голова Джека бурлила от новых мыслей. Ему казалось, что до разговора с Фальком он смотрел на мир сквозь пивоваренное сито, а теперь все стало ясным и четким.
   - Что касается твоего незаконного происхождения, Джек, то многие большие люди Обитаемых Земель начинали так же. Сам архиепископ Рорнский родился без отца - а теперь об этом никто и не ведает. - Фальк встал и положил руку на плечо Джека. - Мой тебе совет - не питай ненависти к своему отцу.
   Джек отпрянул:
   - Почему вы думаете, будто я его ненавижу?
   - Я сам испытал подобное чувство - ведь и меня тоже дразнили ублюдком. По собственной глупости я позволил злобе погубить мою жизнь. А ведь до двадцати трех лет все у меня шло хорошо. У меня была жена и трое детей, была своя земля. Но однажды ночью я услышал в таверне разговор. Один человек помянул мое имя и сказал, что дела мои идут хорошо. Другой только хмыкнул: "Ублюдок всегда останется ублюдком". Я вцепился ему в горло, и потребовалось четверо мужчин, чтобы оттащить меня прочь. Он чуть не умер, а меня приговорили отработать год на сланцевых рудниках. Все это время, вместо того чтобы думать о семье, я гнил в луже ненависти. Я клял своего отца за то, что он сделал меня предметом общего презрения, и винил его во всем.
   В отличие от тебя я знал, кто он. Отбыв свой срок, я отыскал его, затратив на это много лет. Я кипел гневом и готовился к бою - а увидел перед собой жалкого, скрюченного ревматизмом старика.
   Я поднес к его лицу кулак, и он взмолился о пощаде. Я и по сей день благодарю судьбу за то, что внял его мольбе.
   Мы вместе поужинали и вдоволь наговорились. Он сказал мне, что не женился на моей матери только потому, что она происходила из знатной семьи и ей лучше было остаться незамужней, - ему не на что было содержать жену и ребенка. Сам не знаю, поверил я ему или нет, - это уже не имело значения. Он оказался самым обыкновенным человеком - не злым, не коварным, не заслуживающим кары.
   Я оставил его и вернулся домой. Но моя жена с детьми уехала куда-то, оставив письмо с просьбой их не искать. Дальнейшая моя история чересчур длинна, чтобы ее рассказывать. Я повидал множество городов, говорил с множеством людей, был известен под многими именами. А теперь вот живу здесь один. Я говорю это тебе, Джек, к тому, чтобы ты не повторил моей ошибки. Не трать свое время на выдумку изощренных способов мести. Подобные замыслы в конце концов приведут тебя к гибели. - Фальк поставил чашку и вышел из шалаша, предоставив Джеку поразмыслить над его словами наедине.
   Баралис вызвал к себе наемников, чтобы послать их за девушкой. Как и в прошлый раз, они встретились за воротами замка. Баралис, повинуясь какому-то смутному предчувствию, всякий раз брал с собой Кропа - в присутствии великана-слуги ему было спокойнее. А вот наемникам при виде Кропа сделалось явно не по себе.
   - Я хочу, чтобы вы доставили девушку ко мне. Она находится к юго-востоку от Харвелла, в четырех сутках быстрой езды. - Взгляд Баралиса давал понять, что ему это известно доподлинно и возражений он не потерпит.
   - А мальчишка? - спросил предводитель. Баралис не собирался говорить, что о мальчике ему ничего не известно. Он не любил показывать другим, что его всеведение имеет свои пределы.
   - Мальчишкой я займусь сам. Он больше не сопровождает Девушку. Баралис веселился, глядя на наемников, которые не могли понять, откуда он все это знает. Чтобы добить их окончательно, он сказал: - И на сей раз, когда схватите девушку, не смейте и пальцем ее тронуть. Она не трактирная потаскуха, чтобы ее насиловала солдатня. - Баралис с удовлетворением отметил проявившиеся на лицах изумление, чувство вины, ненависть и страх. Ступайте - да не подведите меня снова.
   Наемники, сев на коней, тронулись в путь. Баралис сомневался, не слишком ли долго он тянул. Девушка вскоре выберется из леса и пойдет через города и деревни. Ну да пусть - пока ее нет при дворе, помолвка все равно не состоится. А когда ее благополучно доставят в убежище, Баралис вплотную займется поисками Джека. Голубь слабеет и скоро умрет. А ученик пекаря, возможно, ушел уже за много лиг, и новая птица его не найдет. Но Баралис не слишком беспокоился - у него имелись и другие способы розыска.
   - Давай-ка скроемся от этого студеного ветра, Кроп. У меня еще много дел.
   - А мне что прикажете, хозяин? - Кроп держал руку за пазухой, где, конечно, покоилась его драгоценная коробочка. Интересно, что у него там зубы его покойной матери, что ли?
   - Что-нибудь да прикажу - без работы не останешься. - Кроп ухмыльнулся. - Что-нибудь подберу по твоим блестящим способностям.
   На обратном пути к замку Баралис размышлял о королеве. Всем уже стало известно, что здоровье короля улучшилось. Скоро королева обратится к Баралису снова - и тогда они заключат сделку.
   Подойдя к дальнему углу наружной стены, Баралис нащупал крошечный выступ на камне, легонько нажал его - и стена открылась. В ноздри ударил запах сырой земли. Хозяин и слуга вошли в проем, Баралис закрыл за собой стену и углубился в темные подземелья замка.
   Убийца видел, как стена сомкнулась за Баралисом и Кропом. Терпение всегда вознаграждается. Проследив, как Баралис и его слуга потихоньку покинули замок, Скарл решил, что они вернутся тем же путем. Но они свернули с дороги и зачем-то направились к глухой стене.
   Скарл обычно не проявлял своих чувств внешне, но, увидев, как Баралис прошел в стену, не сдержал довольной улыбки. Убийца засел в высокой траве и стал ждать, жуя длинный стебель.
   Выждав время, показавшееся ему достаточным, Скарл подошел к стене. Будучи человеком дотошным, он удостоверился, что выбрал место правильно. В этом ему помогли оставшиеся в грязи отпечатки ног: легкие, будто крадущиеся следы Баралиса и глубокие рытвины Кропа.
   Скарл провел пальцами по гладкому камню. Безуспешно. Скарл, не сдаваясь, продолжал шарить по стене, предусмотрительно встав на следы Баралиса. Холодный серый камень по-прежнему не уступал ему. Убийца не падал духом - его отличало терпение, необходимое в его ремесле. Теперь он ощупывал каждый камень в отдельности, вглядываясь в стену своими зоркими глазами, но так ничего и не нашел.
   Скарл отошел от стены и задумался. Он был уверен, что вход не защищен: такие вещи он чуял нутром. Нет, войти в стену можно - надо только подумать. И Скарл, жуя свою горьковатую травинку, воззрился на стену. Ему отчаянно хотелось проникнуть внутрь. Замок, должно быть, весь пронизан потайными ходами и комнатами. Эти старые замки строились людьми, которые понимали, как полезно иногда скрыться незаметно. Скарлом двигало не только желание подобраться к своей жертве. Он любил секреты, действия исподтишка, обманы, тайные побуждения - все, от чего попахивало плутнями.
   Ну конечно! И как он не подумал об этом раньше? Баралис ведь на целый фут выше его. Ноги-то стоят на верном месте, а вот руки ищут ниже, чем следует. Скарл сообразил, почему ему это не пришло в голову сразу: рядом со здоровенным Кропом все кажутся маленькими, даже высокий Баралис. Скарл едва заметно сжал свои тоненькие губы, ничем больше не проявив снедавшего его волнения.
   Вернувшись к стене, он ощупал ее повыше. Пальцы, найдя на гладком камне чуть заметную неровность, вернулись к ней - и стена отворилась перед отступившим в сторону Скарлом.
   Он вошел внутрь, вдохнув затхлый, сырой воздух. Тьма казалась непроницаемой еще не привыкшим к ней глазам. Пошарив в кармане, Скарл нашел огниво и свечку - он ко всему приготовился заранее. Твердой, как подобает при его занятии, рукой он зажег свечу и при слабом огоньке осмотрел стену изнутри. Обнаружив такой же, как снаружи, бугорок, он закрыл потайную дверь.
   Глаза уже немного привыкли к темноте, но без свечи он ничего бы не увидел. Ход вел в обе стороны, и Скарл повернул налево. Коридор, идущий под уклон, скоро превратился в туннель с закругленными стенами. На мокрых стенах рос бледный мох - такой разновидности Скарл никогда еще не встречал. Скарл потрогал мягкую упругую поросль, и на пальцах остался легкий след. Скарл старательно вытер липкую руку об одежду: кто его знает, что это за мох. Не будучи знатоком ядов, он тем не менее знал, что мох иногда используется при их изготовлении.
   Туннель еще какое-то время шел вниз, а потом опять раздвоился. Коридор, выбранный Скарлом, привел его к каменной лестнице. Теперь он наверняка находился под замком. Лестница обещала многое: она винтом вилась вверх, и на каждом ярусе от нее отходило множество коридоров. Поднявшись немного вверх, Скарл наудачу углубился в один из них. Коридор шел прямо, и в него выходило много дверей, частью опечатанных. Скарл начал понимать, сколь велика и сложна сеть тайных переходов.
   Он восхищался людьми, придумавшими и построившими ее, и немного завидовал Баралису, изучившему эти ходы в совершенстве. Скарл тоже желал бы знать, куда ведут все эти двери и коридоры. Пока что он, судя по всему, видел лишь малую их часть. Они наверняка обеспечивают доступ и в спальни, и в кладовые, и в залы собраний. Скарл хорошо понимал пользу, которую дает такой лабиринт. Убийца пересмотрел свое отношение к жертве: магия - не единственное средство, которое Баралис имеет в своем распоряжении.
   Как бы проникнуть отсюда в замок? Открыв наугад одну из дверей, Скарл оказался в тупике. Полагая, что ход все же должен вести куда-то, он ощупал переднюю стену и скоро наткнулся на знакомый бугорок. Скарл отошел, чтобы дать открыться каменной стене.
   Часть замка, в которой он оказался, была ему незнакома, и Скарл с удивлением сообразил, что по-прежнему находится в подземелье, хотя рассчитывал выйти на первый или второй этаж. Дверь, похоже, вывела его в заброшенный застенок - вот и орудия пыток: прогнившая деревянная дыба, колесо, тиски и прочее.
   Скарл осмотрел их как знаток: перед тем как стать наемным убийцей, он одно время служил подручным палача. Всеми этими вещами давно уже не пользовались, притом они безнадежно устарели. Недавно Скарл побывал в Рорне - вот там знают толк в таких инструментах. Рорн - он во всем впереди.
   Скарл стал искать выход из темницы, дав себе клятву изучить сеть тайных ходов досконально. Она могла сослужить ему хорошую службу.
   Мелли заметила, что лес начал редеть: в нем попадалось все больше полян и проплешин. Мелькнула даже крыша какого-то домика. Мелли потянуло к жилью, но осторожность пересилила любопытство.
   Мелли шла по лесу уже десять дней и сама удивлялась тому, как быстро приспособилась к походным условиям. Ей, госпоже Меллиандре из замка Харвелл, доставляло удовольствие спать под звездами и пить из бурлящих ручьев.
   Предстоящий выход из леса и радовал ее, и тревожил. Лес по-своему защищал ее от треволнений большого мира. Все было просто: она шла, ела и спала. Теперь она выйдет к людям, и понадобятся деньги и кров. С погодой ей повезло: было, правда, холодно, но снег не падал, а густой лес прикрывал от ветра. Но скоро настанет снежная зима, для которой Мелли слишком легко одета.
   Ах, если бы тот мальчишка не отнял у нее кошелек! Она купила бы седло и путешествовала бы куда быстрее. И что она будет делать, когда у нее кончатся припасы? Оставалась лошадь, но Мелли подозревала, что больше пары серебряных монет за нее не выручит. Да ей и не хотелось расставаться со старым конем.
   В ярком свете холодного утра Мелли стала замечать признаки человеческого жилья: далекий дымок, коротко объеденную траву, расчищенную канаву с водой. Мелли прибавила шагу - лес мало-помалу сменялся открытой местностью. На взгорке показалась крестьянская усадьба, за ней еще одна. Мелли вышла с лошадью на проселочную дорогу.
   К полудню она добралась до небольшой деревушки - там был трактир, но кузницы не имелось. Появление Мелли привлекло внимание поселян: женщины глазели на нее недоверчиво, а мужчины - оценивающе. Она сознавала, что являет собой странное зрелище в мешке поверх платья и в одеяле вместо плаща. Лицо у нее, может, и не такое уж грязное - она умывалась, когда могла, - а вот на голове наверняка воронье гнездо.
   Видя враждебные взгляды, она решила, что в этой деревне лучше не задерживаться. У последнего дома пронзительный женский голос крикнул ей:
   - Иди, иди подобру-поздорову. Нам тут таких не надобно. Ступай в Дувитт - там тебе самое место.
   Мелли ушам не поверила - неужели это к ней так обращаются? Она привыкла только к учтивым, уважительным речам.
   От слов этой злой женщины Мелли стало так горько, как ни разу не было в лесу. Но она решила не ронять достоинства и вышла из деревни, не оглядываясь назад.
   Весь день она шла по дороге, которая постепенно становилась все более широкой и ухоженной. С приходом сумерек вдали показались огни какого-то городка. Чтобы не повторять ошибки, Мелли сняла с себя мешок, пригладила, как могла, волосы и вскоре вступила в город Дувитт.
   Город переживал времена своего расцвета. Расположенный между Харвеллом и рекой Нестор, он был как нельзя лучше приспособлен для извлечения выгоды из войны Четырех Королевств с Халькусом. За пять лет через городок прошли сотни солдат, значительно обогатив его. Хотя Дувитт входил, вне всяких сомнений, в черту Четырех Королевств, его предприимчивые обыватели и халькам не отказывались услужить. Город негласно стал как бы ничейной землей, где усталый солдат, к какой бы армии он ни принадлежал, мог найти приют и чашу холодного, хотя и дороговатого, эля.
   Такой статус имел, конечно, и свои недостатки. Пьяные солдаты не могли долго соблюдать перемирие и постоянно вступали в потасовки. Считалось, однако, что мелкий ущерб и несколько мертвых тел - не столь уж большая плата за процветание. В городе насчитывалось больше таверн, чем где-либо еще в Королевствах, и не один трактирщик, ложась ночью в постель, молился о том, чтобы война длилась вечно.
   Мелли вошла в город с опаской. На улицах толпился народ, но никто не обращал на нее особого внимания. Она с трудом представляла, что станет делать дальше. Может, продать котелки и сковородки, которыми снабдил ее мастер Траут? Дувитт на вид побольше Харвелла, и торговля тут явно бойчее. Мелли заметила, что среди прохожих много солдат, - значит она не слишком сбилась с дороги.
   Мелли не знала, куда бы поставить лошадь, и жалела, что не догадалась привязать ее к дереву где-нибудь за городом. Наконец Мелли решила оставить коня у деревянной уличной коновязи - не уведут же его вот так, у всех на глазах? Собственная боязливость вызвала у нее улыбку - вряд ли вор позарится на ее конягу.
   - Не скажешь ли, где я могла бы кое-что продать? - спросила Мелли у проходившего мимо мальчишки.
   Тот сразу заинтересовался.
   - А что продать-то? - спросил он с деланной небрежностью.
   - Две оловянные плошки с блюдом да медный котелок. Интерес мальчика заметно угас.
   - Попробуй обратиться к мастеру Хаддлу, через два дома отсюда. - И юнец, не дожидаясь благодарности, ушел на поиски более выгодной сделки.
   Мелли, последовав его совету, вошла в маленькую, довольно грязную лавчонку, загроможденную товарами всякого рода. Лавочник, окинув взглядом ее жалкий наряд, тут же отвернулся, продолжив разговор с покупательницей.
   - Хорошо, тетушка Грил, постараемся починить ваши сапожки завтра к этому часу.
   - Да уж постарайтесь - да чтобы сшиты они были не на живую нитку.
   - Я сам присмотрю, чтобы мой парень шил как следует.
   - Вот и хорошо. Спокойной вам ночи. - Женщина уже хотела уйти, но увидела Мелли и с прищуром оглядела ее с головы до ног.
   - Чего тебе, девушка? - совсем другим тоном спросил лавочник.
   - Хочу кое-что продать, - важно ответила Мелли.
   - Что у тебя там?
   - Две оловянные плошки, блюдо и медный котелок.
   - Мне такого не надо. Ступай-ка прочь!
   Мелли, вспыхнув от гнева и смущения, выскочила из лавки и направилась к лошади, но кто-то тронул ее за руку. Обернувшись, Мелли увидела женщину, отдававшую сапоги в починку.
   - К чему так спешить, милочка? У тебя, верно, денег нет и ночевать негде? - Не дождавшись ответа, женщина продолжала: - У тебя, я вижу, хорошенькое личико, если грязь с него смыть.
   Мелли, вспыхнув еще пуще, попыталась обойти женщину, преграждавшую ей дорогу, но та не уступала.
   - Пойдем, я накормлю тебя хорошей горячей едой и устрою на ночь.
   - С какой это стати? - подозрительно спросила Мелли. В глазах женщины сверкнул хитрый огонек.
   - В обмен на твою утварь, конечно.
   Мелли не поверила ей, но мысль о горячей пище и теплой постели соблазняла.
   - А лошадь найдется где поставить?
   - Само собой, милочка. Ступай за мной, а за лошадью я пришлю мальчика.
   Они пришли к большой таверне, и женщина, заметив недоуменный взгляд Мелли, пояснила:
   - У меня комнаты тут, наверху. И для тебя место найдется.
   Чтобы добраться до лестницы на задах, им пришлось пересечь весь зал, и какой-то мужчина крикнул спутнице Мелли:
   - Тетушка Грил, да у вас, никак, новенькая?
   Той это как будто пришлось не по вкусу, и она поторопила Мелли. Девушка не вникла в суть вопроса и почти сразу забыла о нем.
   - Вот твоя комната, милочка. Сейчас позабочусь о еде и горячей ванне.
   Мелли оглядела комнату, где помещалась кровать, комод и умывальник. После лесных просторов ей показалось тут тесновато. Но она воспрянула духом, когда тетушка Грил явилась с подносом, уставленным разными ароматными яствами: тут был горячий пирог с дичью, густой луковый суп, ломкий белый сыр и свежий хлеб с маслом. Поставив поднос, тетушка, к радости Мелли, ушла опять, и можно было уплетать за обе щеки, никого не стесняясь. Наевшись, Мелли завернула остатки пирога и сыра в тряпицу. Потом, спохватившись, достала плошки и котелок и поставила их на комод: никто не скажет, что она не платит свои долги.