Джонс Джулия. Ученик пекаря (Книга Слов - 1)

   - Тулей решился изгнать рыцарей. Как видно, власти не выдержали последнего всплеска народного гнева.
   - Хорошо. Я знал, что Тулей последует нашему примеру.
   - В Марльсе на прошлой неделе убили девятерых рыцарей. Выволокли на улицу из укрытия и зарубили, орудуя чем попало: тесаками, ножами и ножницами.
   - Какая неприятность! Полагаю, что происшествие ускорит рассылку страшного письма, предающего нас анафеме. - Тавалиск содрогнулся в притворном страхе.
   - Я думаю, это заставит ужаснуться многих, ваше преосвященство.
   - Марльс всегда был городом дураков. Ну и пусть их - лишь бы мы остались чисты. - Тавалиск широко зевнул. - Что-нибудь еще?
   - Да, есть кое-что, не лишенное интереса для вашего преосвященства.
   - Что же это такое, Гамил?
   - Ночью в город прибыл некий лорд Кравин.
   - Это еще кто такой? - Тавалиск добавил меда в вино.
   - Один из самых видных бренских вельмож.
   - Вот как? - Тавалиск облизнул пальцы. - Что же привело его в Рорн?
   - Коммерция, полагаю. На юге у него широкие деловые интересы.
   - Занятно, очень занятно. Надо бы мне встретиться с этим человеком. Я рад буду завести знакомство с представителем славного города Брена.
   - Я устрою вам эту встречу, ваше преосвященство.
   - Прекрасно. А что поделывает наш рыцарь?
   - Должно быть, приближается к дому Бевлина, ваше преосвященство.
   - Гм-м. Этот рыцарь не так прост. Такие люди, как Старик и Бевлин, пустяками интересоваться не станут. Надо будет заняться этим делом вплотную. Меня не покидает мысль, что все они как-то связаны между собой.
   - Кто, ваше преосвященство?
   - Наш рыцарь и его собратья, Бевлин, Баралис, - архиепископ возбужденно вскинул руки, - словом, все.
   - Умственное расстройство, ваше преосвященство, начинается с того, что человек повсюду видит заговоры.
   - Тебе, Гамил, никогда не понять всей меры опасности и ответственности, сопряженных с высоким постом. Заговоры повсюду - и то, что я это сознаю, лишь свидетельствует о моей проницательности. - Архиепископ допил подслащенное вино. - Можешь идти, Гамил. Я недомогаю и хочу остаться один. Должно быть, я заразился чем-то утром от этого проклятого ворья.
   - Какое несчастье!
   Тавалиск вскинул глаза, уловив в голосе секретаря ехидную нотку, но Гамил уже выходил из комнаты. Архиепископ подумал, не вернуть ли его, но неприятное урчание в желудке убедило Тавалиска не делать этого. Гамил еще успеет поплатиться за свою дерзость.
   Мейбор насквозь продрог - Трафф опаздывал на их новое свидание. Снег покрыл землю, и сливные ямы, надо сознаться, никогда еще не выглядели столь непривлекательно. Мейбор, запахнувшись в плащ, притоптывал ногами. Он начал уже подозревать, что наемник взял его деньги и сбежал, но тот как раз появился в поле зрения. Вид у Траффа был не слишком довольный.
   - Не очень-то подходящая погода для прогулок. - Тонкий плащ наемника плохо защищал его от холода.
   - На конюшне слишком опасно - я больше не стану назначать встречу там.
   - А зачем нам опять встречаться? Я думал, мы вчера уже все обговорили.
   - Вчера мы говорили о моей дочери. Это лишь часть того, что занимает меня, - нетерпеливо бросил Мейбор.
   - Я уже говорил вам, что убить Баралиса не возьмусь.
   - Но мы договорились, что ты будешь поставлять мне сведения. Я дал тебе двести золотых не только за то, чтоб ты женился на моей дочери.
   - Я и так уже многое рассказал вам, - огрызнулся Трафф. - Ты рассказал мне, что Баралис делал в прошлом, а мне надо знать, что он намерен делать в будущем. Он ведь не только за Меллиандрой гоняется - он строит какие-то планы, и я хочу знать какие.
   - Я рассказал вам все, что знаю. Баралис наемников в свои дела не посвящает.
   - Не лги - ты знаешь больше, чем говоришь. Помни, Баралис не из тех, кто прощает измену. Как он поступит, если вдруг узнает, что один из его людей встречается с его врагом? - Мейбор с удовлетворением отметил, как Трафф изменился в лице - наемник, как видно, имел вескую причину опасаться Баралиса.
   - Я и правда не знаю, что у него на уме. - Трафф замялся. - Но я видел кое-что - может, вам это будет интересно.
   - Продолжай.
   - Так вот, он посылал письма в Брен, тамошнему герцогу. В последний раз он отправил гонца на прошлой неделе.
   - Что еще? - Мейбор недоумевал: какие дела могут быть у Баралиса с герцогом Бренским?
   - Мне сдается, он собирается в путешествие. - Трафф утер прохудившийся нос краем плаща.
   - С чего ты взял?
   - Утром он велел Кропу приготовить все для небольшой поездки.
   - Куда это он? Ведь имений у него нет.
   - Кто его знает - но попусту по такой погоде никто ездить не станет. Трафф был прав - никто без причины не потащится по снегу, да еще когда свежий того и гляди выпадет.
   - Как только узнаешь что-то еще - тотчас же сообщи мне. - Мейбор решил отпустить наемника: больше из Траффа явно ничего не выжмешь. Лорд уже сожалел о заключенной сделке: Трафф оказался далеко не так полезен, как он надеялся. Оставалось утешаться тем, что второй части обещанного наемник не получит.
   Подождав, пока Трафф исчез из виду, Мейбор повернул обратно в замок. Проходя через двор, он был удивлен оживлением, царящим в большом зале: там суетились слуги, словно готовясь к какой-то церемонии. Мейбор подошел ближе и увидел, что королевские гвардейцы облачились в парадные мундиры, а музыканты сходятся на хоры со своими инструментами. Мейбор в полном недоумении поймал какую-то служаночку:
   - Что тут происходит?
   - Сама не знаю, ваша милость. Королева приказала приготовить зал - она хочет сделать какое-то важное сообщение.
   - И когда же? - Мейбор присмотрелся к девушке - она была недурна, только кривоватые зубы немного портили ее. Почтение, с которым она отвечала ему, льстило Мейбору.
   - Мне думается, что скоро, ваша светлость. Мажордом наказывал нам торопиться. - Девушка разрывалась между необходимостью бежать и желанием остаться на месте.
   - Как тебя звать? - Годится, пожалуй, чтобы переспать с ней разок.
   - Бонни, ваша милость.
   - Не зайдешь ли, Бонни, вечерком - разогнать мою тоску?
   Девушка, явно польщенная, кокетливо кивнула и убежала. Мейбор же направился в зал, чтобы занять удобное место и услышать все, что скажет королева.
   Там кипела работа: развешивали знамена, расстилали ковры, зажигали свечи и до блеска натирали деревянные панели. Вскоре начали сходиться придворные в праздничных нарядах - шелест шелка вплетался в гул голосов. Все недоуменно шушукались, собираясь в кучки. Вошел Баралис. На груди у него блестела цепь - знак его сана. "Что за каверза тут готовится?" - думал Мейбор.
   Наконец затрубили рога, и герольд возвестил о прибытии королевы. Все смолкли, глядя, как она идет через зал - в багряных шелках, с золотой диадемой на голове. Мейбор встретился с ней глазами и не понял выражения, с которым она взглянула на него. Принц Кайлок следовал за матерью, смуглый и красивый, весь в черном.
   Рога умолкли, и королева обратилась лицом ко двору, выжидая. В зале воцарилось напряженное молчание, и в тишине прозвучал ее голос:
   - Я собрала вас сегодня, чтобы поделиться с вами доброй вестью. Королева сделала многозначительную паузу. - Король Лескет и я приняли решение относительно предстоящего обручения сына нашего, принца Кайлока. В зале поднялся гул. Мейбор едва верил собственным ушам. Только что отвергли его дочь - и уже нашли новую невесту? Королева продолжала: - Наш сын намерен заключить блестящий союз к вящей славе нашей возлюбленной родины. Принц Кайлок обручается с Катериной Бренской. - В зале послышались взволнованные возгласы, помешавшие королеве продолжать.
   Брен. Уже второй раз за день Мейбор слышал это слово. О совпадении не может быть и речи - за всем этим стоит Баралис: и покушения на его, Мейбора, жизнь, и похищение Меллиандры - все делалось для того, чтобы Кайлок мог жениться на ставленнице Баралиса. Ловко же советник обошел королеву. Чем он соблазнил ее - или чем ей пригрозил?
   Королева продолжила свою речь, но Мейбор не слушал ее больше. Какой же он был дурак - позволил Баралису стащить трон у себя из-под носа! Это его, Мейбора, дочь должны были сегодня провозгласить невестой, это он должен был стать нареченным отцом короля и всей страны! Теперь все пропало.
   Но королева еще ответит за это. Она нанесла ему пощечину, согласившись с выбором Баралиса. Она даже не сдержала обещания уведомить его первым - он узнал это вместе со всем двором и со слугами.
   Но почему Брен? Ведь это безумие - заключать союз со столь могущественной державой. Четыре Королевства неизбежно пострадают от такого брака - или Баралис считает себя достаточно умным, чтобы вертеть и герцогом?
   Мейбор вновь стал прислушиваться к словам королевы:
   - И наконец, я имею честь объявить, что посланником принца Кайлока при Бренском дворе назначается королевский советник лорд Баралис.
   Мейбор скорчил гримасу. Как видно, Баралис вездесущ.
   Королева и принц двинулись через зал, принимая поздравления придворных. Мейбор сомневался в искренности этих льстивых возгласов. Поравнявшись с ним, королева подала ему руку и шепнула:
   - Завтра у меня.
   Глава 29
   Солнце легло Таулу на лицо, и он проснулся освеженным. Ставни были приотворены - он не помнил, как открывал их, - и комнату выстудило. Вскочив с постели, Таул закрыл окно и бросил мимолетный взгляд наружу. День был на редкость хорош: солнце сияло с ярко-синего неба, отражаясь от снега.
   Таул чувствовал какое-то странное успокоение. Он правильно сделал, заехав к Бевлину. С его плеч точно свалился тяжкий груз. Грядущее, казавшееся прежде таким унылым, теперь сулило надежду - он сильный, и нет для него ничего невозможного - он непременно найдет того, кого ищет.
   Таул с легким чувством вины вспомнил, что солгал мудрецу. Сегодня он без утайки скажет Бевлину, куда и почему едет. Ларн внезапно потерял над ним свою власть. Таул расскажет Бевлину о своей поездке туда, и вдвоем они, быть может, придумают, как остановить творящиеся на острове ужасы.
   Таул смочил свой мыльный камень и побрился. Зеркала не было, и он проделал это на ощупь. Потом ополоснул лицо, рассмеявшись, когда вода ожгла его холодом. И достал из котомки новый камзол, чтобы оказать честь хозяину дома.
   Было совсем еще рано. Если удастся, он потихоньку проберется на кухню и приготовит завтрак, прежде чем Бевлин с мальчиком проснутся. Таул сохранил живейшее воспоминание о стряпне Бевлина - уж лучше он сам будет готовить, покуда они здесь. От стариковской жареной утки с души воротит.
   Таул открыл дверь и поморщился от громкого скрипа - вышел потихоньку, называется. Он спустился на кухню. Бевлин еще не вставал, и очаг, к досаде Таула, угас - придется разводить огонь заново. Дрова лежали в углу. На пути к ним Таул краем глаза заметил нечто необычное и обернулся.
   Кровь - темная, застывшая кровь. Таул замер на месте. Бевлин лежал на скамье в окровавленной одежде. Таул, охваченный страхом, заставил себя подойти к нему. Он коснулся мудреца - тот давно уже окоченел. "Нет, беззвучно выдохнул Таул. - Нет".
   В кухне стоял тяжкий запах крови. Таул обнял старика и прижал к груди, отчаянно пытаясь его отогреть. Какой Бевлин легкий, какой хрупкий! Таул баюкал его, как ребенка, и слезы катились по щекам рыцаря, падая на тело старика. "Нет. Нет. Нет", - шептал Таул, сотрясаясь от рыданий. Он знал твердо: это сделал он. Это не подлежало сомнению. Демоны ввергли его в пропасть, и тяжесть вины убыстряла падение.
   На болотах стоял дивный летний день. Камыш зеленел, и над ним кружили бабочки. Таул рад был вернуться домой. Три года прошло с его ухода. За эти три года он получил два кольца - рука еще болела от свежего ожога. Разумнее было бы перевязать рану, но гордость не позволяла. Пусть все видят, что он - рыцарь Вальдиса, только что пожалованный вторым кольцом.
   Скоро он отправится на дальний юг в поисках сокровищ. Если удача поможет ему, он найдет золото. Если небо поможет ему, он приобретет заслугу перед Богом. Будущее зависело только от него, и Таулу не терпелось начать.
   Конь поднялся на пригорок, и Таул увидел внизу свою деревню. Волнение охватило его - радостное, лишенное тревоги: вот он и дома. Все тут по-прежнему: амбар старого Хокера все так же угрожает завалиться, выгон так же запущен. Мальчишки по-прежнему крутятся у околицы - ищут, с кем бы подраться, или девчонок высматривают.
   Таул пришпорил коня. Женщины оглядывались на него - на болотах не часто встретишь верхового. В ответ на эти взгляды он учтиво склонял голову, как учили его в Вальдисе. Его красивый плащ тоже обращал на себе внимание, а в сапоги можно было глядеться, как в зеркало. Но никто не проявлял особого дружелюбия - вероятно, люди не узнавали Таула.
   По узкой тропке он ехал к своему дому, и на сердце было легко. Он вез сестрам подарки: Саре - шелковое платье, Анне - бисерный браслет. А малыш получит игрушечный кораблик с настоящими парусами. Как они все удивятся - и как обрадуются! Они задушат брата поцелуями. Таул улыбнулся, и что-то стиснуло ему горло - слишком долго он не был дома.
   Как ни странно, он не узнавал родных мест. Уже его хижина должна была показаться. Таул галопом пустился вперед, забрызгав грязью сапоги, - и натянул поводья, увидев перед собой пожарище. На обгорелой земле громоздились черные остатки стен и стропил. Только каменный очаг уцелел.
   Таулу стало дурно от ужаса. Это его дом - и похоже, что сгорел он уже давно. Таул развернул коня и поскакал обратно в деревню, где остановил первую же встреченую женщину:
   - Что случилось с хижиной на болоте?
   Женщина хлопнула себя по губам - на болотах этим знаком отводят беду.
   - Сгорела дотла - и все трое детишек вместе с ней. Бросили их, бедняжек.
   Все поплыло перед Таулом. Он намотал поводья на кулак.
   - Кто погиб?
   Женщина смотрела на его руку - из-под ремня выступила кровь.
   - Да ты здоров ли, молодой человек?
   - Кто погиб?
   - Две сестрички, красивые обе девчушки, и малыш. Старший-то брат их кинул - живите, мол, как знаете. Это ведь ты и есть, верно? Я тебя по волосам признала. - Она грустно покачала головой. У Таула так сжалось горло, что он не мог говорить.
   - Я оставил их на отца, - вымолвил он наконец - не столько женщине, сколько себе.
   - Да что с него проку, с негодника? Поболтался тут еще пару недель после твоего ухода да подался в Ланхольт. С тех пор мы его и не видели. Да ты, парень, не убивайся так. И я хороша - выложила тебе все напрямик.
   - Как это случилось?
   - Толком никто не знает, но голова думает, что одна из девочек, младшая, поди, подлила в огонь гусиного жира. Денег-то на топливо у них не было, а все, что было, они уже сожгли. От жира-то пожар и приключился.
   Кровь уже капала из руки Таула на гриву коня.
   - Ты отпустил бы поводья, парень.
   - Когда случился пожар? - едва слышно прошептал он.
   - Да уж года три будет - вот ушел ты, а через пару месяцев дом и сгорел. Я вспомнила теперь - ты тогда в рыцари подался.
   Почти три года назад! Все это время он думал, что его сестры благополучно живут на болотах, а их уже не было в живых. Какая боль! Анна и Сара погибли, и ради чего? Ради этих вот двух колец на коже.
   Всего несколько часов назад эти метины были для него всем на свете теперь они обратились в позорное клеймо. За них его сестры расплатились жизнью.
   Таул выхватил меч - и женщина, снова коснувшись губ, шарахнулась прочь. Таул поднял клинок, ничего не видя из-за слез, и рубанул им по руке, прямо по кольцам. Приняв боль как должное, он отшвырнул от себя меч, тряхнул поводьями и умчался прочь, как демон.
   Мейбор, проснувшись, ощутил рядом тепло служаночки Бонни. Она спала, сомкнув губы, и казалась краше теперь, когда кривых зубов не было видно. Мейбору не хотелось больше любви, и он растолкал ее:
   - Вставай-ка, девушка, и убирайся.
   Она всполошилась и послушно принялась натягивать на себя одежду. Мейбор, обычно любивший смотреть, как женщина одевается, равнодушно отвернулся. Девушка оделась и кашлянула, что бы привлечь его внимание, ждет, поди, когда он ей что-нибудь подарит или назначит новое свидание. Но Мейбор не хотел больше ее видеть - ведь она стала свидетельницей его слабости. Он швырнул ей золотой, проследив с отвращением, как жадно она схватила монету.
   Потом встал и подошел к зеркалу, как повелось у него чуть ли не каждое утро с кануна зимы. Язвы на лице почти все зажили, осталась только легкая краснота. Да, снаружи яд почти не оставил следов, но Мейбор знал, что его горло и легкие никогда уже не станут прежними. Он дышал теперь со свистом, точно старик.
   Крандл подал завтрак: теплые рогалики с маслом и копченую селедку. Это была любимая утренняя еда Мейбора - слуга, видно, решил его побаловать: Крандл знает, что его хозяин хотел выдать Меллиандру за принца Кайлока. Хорошо, что об этом известно лишь немногим, - какое унижение испытал бы Мейбор, если б весь двор знал о его неудавшейся попытке выдать дочь за наследника!
   - Ее величество желает сей же час видеть вас у себя, ваша милость.
   - Хорошо.
   Ишь как ей не терпится: ведь солнце только что встало. Мейбор знал наперед: королева пококетничает немного, спросит, удобно ли ему в новой кровати, а после попросит не лишать ее преданности и поддержки. Мейбор положил селедку на хлеб, вдыхая аппетитный запах. Ну нет, он ей не лакей, и никаких обещаний она от него не услышит. Пусть помучается - он не собирается оставаться у нее на побегушках.
   - Крандл, принеси мне еще селедки да приготовь ванну.
   - Но королева ждет, ваша милость.
   - Ничего, подождет, - отрезал Мейбор, и слуга послушно удалился.
   Плотно поев и помывшись, Мейбор не спеша направился к королеве. Он тщательно обдумал свой наряд. Баралис вчера надел свою цепь - Мейбор не занимал при дворе никакой должности, зато владел самым большим в Четырех Королевствах собранием драгоценностей. Сегодня он надел на шею крученый золотой обруч с двумя парными сапфирами - огромными и синими, как ночь. При одном лишь взгляде было ясно, что им нет цены: и один такой камень мог стоить целое состояние, а стоимость двух, да еще парных, не укладывалась в воображении. Как известно, королева предпочитает сапфиры всем остальным камням - вот и пускай полюбуется.
   - Рада видеть вас у себя, лорд Мейбор. - Королева протянула ему руку для поцелуя, ничем не показав своего недовольства, хотя он и заставил ее ждать. Мейбор взял ее руку, но не поднес к губам. Их глаза встретились, и королева первая отвела взгляд. Отступив немного назад, она сказала: - Мое вчерашнее объявление должно было вызвать у вас некоторую досаду. - Мейбор ничем не возразил на это, и ей пришлось добавить: - Мне жаль, что вы услышали о предстоящем событии вот так, прилюдно.
   - Вы, помнится, обещали мне, что я узнаю об этом первым.
   - Да, обещала, - кротко созналась она. - И могу сказать в свою защиту лишь то, что все произошло слишком быстро.
   - Да, вы не замедлили найти замену моей дочери, - огрызнулся Мейбор, не видя больше смысла в учтивых манерах.
   - Лорд Мейбор, вы, думается мне, забыли, что это ваша же дочь навлекла на вас несчастье. Если бы ей не вздумалось убегать из дома, все для нас обоих обернулось бы совсем по-иному.
   - Ведь это лорд Баралис придумал, - сказал Мейбор, намеренно пропустив ее слова мимо ушей, - поженить Кайлока с Катериной Бренской? - Королева опустила глаза - иного ответа ему и не нужно было. - Он принудил вас к этому?
   - Ничего подобного, лорд Мейбор, - отчеканила королева. - Если предложение исходило от лорда Баралиса, то решение приняла я сама.
   Мейбор не сомневался, что она верит в то, что говорит, но он знал, как Баралис умеет добиваться своего, внушая людям, что так им же будет лучше. Кто знает, что нашептал советник на ухо королеве?
   - Я пригласила вас не для того, чтобы оспаривать мое решение, - с мягким упреком сказала она. Но Мейбор не имел охоты вести окольные речи.
   - Для чего же тогда? Чтобы увериться в моей преданности? Моей поддержке? Или попытаться купить их, пожаловав мне еще одну красивую кровать?
   - Лорд Мейбор, я понимаю вашу горечь, но все же выслушайте меня, прежде чем обвинять. Вы присутствовали при том, как я назначила Баралиса послом Кайлока. Но вторым послом я хочу назначить вас. Вы будете представлять в Брене меня и короля, будете вести переговоры о помолвке. Мне нет нужды говорить вам, как мало я доверяю Баралису. У меня будет легче на душе, если вы присмотрите за ним. - Королева помолчала, дав Мейбору время оценить ее предложение. Он постарался не выказать никаких чувств. - И разумеется, вы в качестве посла короны будете стоять выше лорда Баралиса. Слабая улыбка тронула бледные губы королевы.
   Вот так неожиданность, подумал Мейбор. Да, королеве не откажешь в изобретательности. Одним-единственным ходом она хочет вернуть его преданность и взять под надзор Баралиса - а кто знает, может, и Баралису предложено надзирать за ним? Это большое искушение: поехать в Брен, оказаться во главе событий и притом стать бельмом на глазу у Баралиса тому, уж верно, придется не по вкусу и присутствие Мейбора, и его главенство.
   Королева, видя, что он молчит, решила, что он колеблется.
   - Должна предупредить вас, лорд Мейбор: я назначу вас послом короны лишь в том случае, если вы пообещаете мне, что враждебные чувства не повлияют на ясность вашего суждения. Мне нужно, чтобы этот брак состоялся, и я не потерплю никаких попыток помешать ему.
   - Ваше величество оказывает мне великую честь, - смиренно, чтобы рассеять подозрения, сказал Мейбор.
   - Какой же ответ вы дадите мне, Мейбор? - дружески, опустив титул, спросила она.
   - Я с радостью поеду в Брен послом короны, - с легким поклоном ответил он, и она нежно поцеловала его в щеку.
   - Я рада, что вы согласились, - с неподдельным облегчением сказала она: ей снова удалось прибрать его к рукам. - Взгляните на свою будущую королеву, - сказала она, подав ему какую-то вещицу. Мейбор увидел перед собой миниатюрный портрет златокудрой девушки - красивой, бесспорно, но не столь живой, как его дочь. Он вернул портрет, так и не сумев выжать из себя похвалу.
   - Когда нам предстоит отправиться в Брен?
   - Не позже чем через десять дней. Баралис уже занялся приготовлениями.
   - Путешествие будет трудным. Погода очень плохая, и нам придется пересечь Халькус. - Мыслями Мейбор уже был в пути. Придется королеве разрешить ему взять в поход его собственных людей. Ему будет спокойнее по ночам в окружении преданных воинов.
   - Вас будет сопровождать сотня королевских гвардейцев.
   - Для пущей верности я бы взял два десятка своих.
   - В добрый час! - Королева, показав в улыбке мелкие белые зубы, перешла к столику, где ожидал штоф с вином и два бокала. Значит, она была уверена в успехе? Королева перехватила взгляд, брошенный Мейбором на два бокала. - Можно ли упрекать женщину за то, что она надеется? - сказала она, разливая вино, и подала Мейбору бокал. - За Брен, - провозгласила она, подняв свой. - И за то, чтобы он стал самым выгодным нашим союзником.
   - За Брен, - отозвался Мейбор.
   Джек не знал спокойного сна после того, что случилось у охотничьего домика, а в последние две ночи стало совсем худо. Его беспрестанно осаждали кошмары. Ему виделось, как один человек закалывает другого при лунном свете. Даже днем, на бледном зимнем солнце, Джек содрогался, вспоминая свой сон.
   Много дней подряд они шли по восточной дороге. Джек начинал уже думать, что их преследователи сдались - на дороге не попадалось никого, кроме крестьян, лудильщиков да торговцев. Грязь сменилась утоптанным снегом, и Джек с Мелли, расхрабрившись, шагали по ней, а не по лесу. Но по-прежнему ныряли в ров или в кусты, заслышав стук копыт.
   Джек полагал, что погоню за ними затрудняет снег: все следы засыпало, и даже собаки не могли учуять беглецов.
   К несчастью, из-за того же снега им все труднее становилось находить места для ночевки. Ночлег на снегу грозил обморожением, да к тому же на белом их могли заметить еще издали. Прошлой ночью они забрались в чей-то хлев и спали на сене с коровами. Мелли, проснувшись рано, обнаружила хозяйский запас сыров - и красные круги ввели ее в соблазн. Джек не хотел ничего брать, но Мелли настояла, сказав, что ее и так уже ославили конокрадкой, - если она украдет еще и сыр, большой разницы не будет. Джек не нашел, что на это возразить, и его котомка стала немного тяжелее.
   Вчера им на пути попалась деревня. Они увидели дым над деревьями за поворотом, и Джек предложил зайти в селение, чтобы купить еды, в которой они крайне нуждались, но Мелли упросила его не делать этого. Она боялась не столько за себя, подозревал Джек, сколько за него. Случай с наемниками потряс ее до глубины души. Джек то и дело ловил на себе ее настороженный взгляд.
   Что она должна думать о нем? Что она чувствует? Страх? Вряд ли. Не такая она девушка, чтобы бояться какого-то пекарского ученика. Правда, он не простой пекарский ученик - Мелли тоже понимала это и после происшествия с наемниками относилась к нему по-другому. Почти с уважением.
   Такое уважение испытывает охотник перед пойманным в капкан медведем. Джек улыбнулся. Вот кем, значит, он кажется благодаря своей силе - опасным зверем? А все-таки хорошо что Мелли больше не пренебрегает им. И вообще дела обстоят не так уж плохо: он начал новую жизнь, став на путь приключений; возможно, ему удастся узнать что-нибудь о матери, он избавился от вздорного мастера Фраллита, и рядом с ним шагает красивая девушка.
   Джек рассмеялся вслух: прямо герой из книги Баралиса, да и только. Кто-то, пожалуй, даже позавидует ему.
   Мелли, набиравшая воду в ручье, бегом вернулась обратно, услышав его смех.