Джонс Джулия. Ученик пекаря (Книга Слов - 1)

   Вот так. Этого будет довольно, чтобы отвратить Карвелла от любых предложений, которые мог бы сделать Фергил относительно своей дочери и Кайлока. Карвелл, может, и не прочь вступить с ним в сговор, но выгода всегда перевесит. Баралис, убежденный, что его слова попали в цель, грациозно раскланялся и отошел. Борьба с потенциальными невестами Кайлока стала, можно сказать, его второй натурой. Сколько уж лет бесчисленные герцоги и лорды пытаются выдать своих дочерей за наследника Четырех Королевств! Но никому пока не удалось, и Баралис числил это среди самых крупных своих достижений. Он как королевский советник имел возможность отваживать нежелательных искателей от глаз и ушей двора - а там, где политика не помогала, всегда оставались чары и яд.
   Он почтительно поцеловал руку госпожи Геллиарны, и старая вдова засмущалась, как девочка. При дворе она считалась самой влиятельной дамой после королевы. Красота ее с годами померкла, зато воля окрепла, и никто не имел на Аринальду такого влияния, как она. Сын ее, многообещающий юноша, был не менее честолюбив, чем мать, - в случае крайности они оба поддержат того, кто сильнее.
   Не то чтобы Баралис намеревался доводить дело до крайности. Нет, все пройдет гладко, но никогда не помешает натянуть навес на случай дождя.
   Лорд Хибрей и его супруга поздоровались с Баралисом особенно сдержанно, будто сообщники. Это отчасти благодаря им он много лет назад сделался лордом. Добрая госпожа никак не могла доносить дитя до срока и родила преждевременно уже шестерых мертвых детей, в том числе четырех сыновей. Баралис помог ей средствами, доступными лишь ему, а взамен получил высокий пост и был пожалован одним из многих свободных титулов. Сделка была честной - теперь у супругов Хибрей трое взрослых детей - две дочери и сын. Баралис был уверен, что они поддержат его в выборе невесты для принца. А если не поддержат - у него найдется чем им пригрозить.
   Лорд Вернал прибыл на праздник прямо с поля битвы: войску вредит его отсутствие - он талантливый полководец. Баралис поднял свой кубок, показывая герою, что пьет за его здоровье. Вернал - добрый приятель Мейбора, но у него есть сыновья, и он, подобно Геллиарне, сделает все, чтобы обеспечить их будущее.
   Вот двое вальдисских рыцарей. Уже пять лет они курсируют между дворами Харвелла и Хелча, играя роль миротворцев. В последние годы у них поубавилось пыла - и Баралис подозревал, что они продолжают свою деятельность не столько ради мира, сколько из-за полезных сведений, которые добывают здесь. Во главе у них стоит опасный глупец. Тирен хорош с герцогом Бренским и, безусловно, снабжает доброго герцога данными о Королевствах. Что ж, пусть рыцари строят из себя шпионов - герцог не услышит ничего сверх того, что война застыла на мертвой точке.
   Баралис решил, что стоит поделиться с лордом Верналом своими подозрениями касательно рыцарей. Ему, Баралису, выгодно насторожить двор известием об интересах, который Брен питает к Королевствам. Страх перед вторжением помог заключить не один союз.
   Баралису удалось поймать взгляд королевы, и она едва заметно кивнула ему. Он лучезарно улыбнулся в ответ. Есть чему радоваться: когда Мейбор и его дочка уберутся с дороги, королева согласится на его предложение. И он сумеет устроить брак принца Кайлока.
   Баралис поискал глазами лорда Мейбора и не сразу его нашел - так много народу столпилось в зале. Ага, вот он, великолепный лорд. Уже успел окружить себя хорошенькими дворяночками, напропалую строит куры и изображает из себя дурака. Между тем на нем отравленное платье. Баралис улыбнулся почти с грустью. Скоро у Мейбора начнет саднить в горле. Еще до утра он отдаст концы, и все, торжественно покивав, скажут, что виной тому неумеренное пьянство и слабое сердце.
   Чувствуя, что сыт по горло обменом любезностями, Баралис решил удалиться в менее людную часть зала. Он выбрал себе угол потемнее, где немногочисленные парочки были слишком распалены любовью либо слишком пьяны, чтобы его замечать. Это вполне устраивало его: он мог наблюдать за дурачествами двора, сам в них не участвуя.
   Убийца напряженно прислушивался, затаившись в своем коридоре. Похоже, вечер уже достиг своего хмельного гребня, необходимого Скарлудля успешного выполнения его задачи. Он в последний раз проверил клинок, больше по привычке, чем из беспокойства, и, сосредоточившись до предела, вышел наружу.
   В закутке, где он оказался, были только двое - старик и молодая девушка; они так смутились, что даже не заметили, откуда появился помешавший им человек. Старик порывался сказать что-то - как видно, в свое оправдание, - но Скарл прервал его, приложив палец к губам. Затем понимающе улыбнулся и легким жестом призвал старика продолжать. Тот, приободрившись, снова ухватился морщинистыми руками за грудки своей юной подруги.
   Убийца скользнул в зал. Яркий свет и шум на миг ошеломили его. Убедившись, что никто на него не смотрит, он двинулся вглубь, прижимаясь к стене. Задевая спиной за гобелены, он старался не выходить из тени. Никто из господ и дам, похоже, не замечал неприметную, крадущуюся вдоль стены фигуру.
   Продвинувшись дальше, убийца увидел свою жертву. Лорд Баралис, весь в черном, пил понемногу из золотого кубка, отчужденно наблюдая за разгулом двора.
   Скарл дошел до конца зала. С потолка здесь свисала огромная атласная драпировка - она прикроет его, пока он будет готовиться. С приобретенной за многие годы сноровкой убийца приподнял роскошную завесу и скользнул за нее. Вжимаясь в камень, он поравнялся со своей жертвой, оказавшись всего в нескольких футах позади Баралиса.
   Выглянув в щелку, Скарл с удовлетворением отметил, что лорд Баралис стоит один, если не считать двух мужчин, упившихся до того, что едва держатся на ногах. Сердце убийцы затрепетало: на это он и надеялся.
   Убийца вынул нож, поднял завесу и с ножом наготове двинулся вперед.
   Лорд Мейбор понимал, что он пьян. Не просто пьян, а пьян до изумления - и это просто замечательно.
   Мало того что все вокруг восхищаются великолепием его наряда - он еще переманил к себе всех юных красавиц двора. Никто так не падок на богатство и красивую наружность, как молодые девушки. А почему бы ему, собственно, не жениться опять? На красивой для разнообразия. Загвоздка в том, что за красавицами никогда ничего не дают, это у дурнушек всегда богатое приданое. Придется, видно, и в этот раз жениться на дурнушке.
   Зачем нужна красивая жена, если столько молодых вострушек готовы залезть к тебе в постель за какой-нибудь золотой медальон или новое платье?
   Мейбор попытался вернуть ясность своему мутному взору. У него осталось убеждение, что королева взглянула на него с откровенной враждебностью. Ничего, утром он выяснит, что стряслось с ее величеством. А вечер слишком хорош, чтобы обращать внимание на выражение лица королевы.
   Он громко потребовал еще эля, и в горле при этом запершило. Недоставало еще подхватить горячку либо оспу. Он и раньше замечал, что ему немного трудно дышать, но приписывал это элю. Этот особый эль очень крепок - ничего удивительного.
   Мейбор за весь вечер ни разу не видел Баралиса и горячо надеялся, что убийца не станет тянуть и уберет этого демона поскорее. Мысль о скорой смерти Баралиса развеселила Мейбора, и он хлебнул еще эля, так приятно холодившего пылающее горло. Ну а теперь пора и поразвлечься.
   Он выбрал самую хорошенькую из окружавших его девиц, пышнобедрую и сероглазую.
   - До чего ж ты хороша, моя душечка! - сказал он, трепля ее по круглому задку и стараясь выговаривать слова внятно. Девушка ответила ему холодным взглядом, но он, не смущаясь, тихонько сжал ее грудь.
   - Лорд Мейбор, держите себя в руках! - возмущенно вскричала девушка. Мейбор не внял ее призыву, поглощенный соблазнительными очертаниями ее тыльной части, - он только ухмыльнулся и запустил руку поглубже в складки платья, нащупывая ягодицу. Девушка сердито вырвалась и выплеснула содержимое своего кубка прямо в лицо Мейбору.
   - Ах ты сучка! - завопил он, поводя вокруг глазами в поисках сочувствия, но встретил лишь холодные взоры или откровенный смех. А мерзкий фруктовый пунш насквозь промочил его великолепный камзол.
   Его унизили на глазах у всего двора, сделали из него посмешище. Придется покинуть праздник, чтобы снять с себя мокрое, липкое платье. Эта сероглазая лисица погубила камзол! Больше уж его не наденешь. Разъяренный Мейбор ринулся прочь из зала, заставляя всех поспешно расступаться перед собой.
   Баралис видел, что в передней половине зала что-то происходит, но не мог разобрать что. Должно быть, кто-то из пьяных лордов свалял дурака, презрительно решил он.
   Он поднес к губам золотой кубок, но тут услышал позади легкий шорох атласа - и в тот же миг понял, что это за звук.
   Он молниеносно обернулся, выплеснув назад всю свою мощь. Лицо человека с занесенным для удара ножом исказилось от ужаса при встрече с посланной Баралисом волной. Глаза убийцы лопнули от жара - с воплем, полным муки, он выронил нож и закрыл руками лицо. Поздно: кожа уже чернела и обугливалась, а миг спустя все тело вспыхнуло, как факел.
   Атласная завеса занялась, и убийца метнулся назад, держась за лицо, которого больше не было. Баралис утратил власть над стихией, которую выпустил на волю, - он мог лишь угрюмо наблюдать, как огонь пожирает почерневшее тело.
   Волна задела и его, опалив кожу и волосы. Баралис отступил назад, чтобы не пострадать еще больше, и невыразимая слабость овладела им. Никогда прежде он не производил столь мощных выплесков. Дрожащий и обессиленный, он пятился прочь от огня, опираясь на одну лишь силу воли.
   Бевлин сидел за поздним ужином, вкушая жареную утку, и тут его кишки обратились в кисель. Волна магической силы докатилась до него. Он выронил нож, не замечая, что струйка жира течет по подбородку. Волосы на руках и затылке встали дыбом, и он весь похолодел. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо прежде сталкивался с выплеском такой силы.
   Кто бы ни прибег этой ночью к чарам, мощь его очень велика. Но чародей - Бевлин знал это - не сумел вернуть свою силу обратно: она ушла, рассеявшись в мире. Мудрец покачал головой: тот, кто выплеснул такую силу без возврата, должен быть полностью истощен и теперь находится на грани обморока... если не хуже.
   Мудрец, ощутив внезапно большую усталость, встал и закрыл книгу, которую читал. А после отправился в постель, предоставив утке медленно остывать, покрываясь жиром, - у него пропал аппетит.
   Мейбор, сняв с себя мокрую одежду, прилег. Ему нездоровилось: в горле пылал огонь, и было трудно дышать. Слабым голосом Мейбор позвал слугу. Крандл прибежал и был потрясен видом своего господина.
   - Чего ты на меня вылупился, дурак? У меня что, вторая голова отросла?
   - Нет, господин, но вы весь горите, и какая-то сыпь выступила у вас на лице и на шее.
   - Какая еще сыпь? - Мейбору становилось все труднее говорить. Принеси мне воды да подай зеркало.
   - Да, ваша милость. - Верный Крандл бросился исполнять приказание. Мейбор положил руку на горло, ощутив сильный жар. Вырвав из рук вернувшегося слуги осколок зеркала, Мейбор ужаснулся тому, что увидел. Кожа вокруг носа и рта, а также на горле покраснела и воспалилась.
   - Что такое? - вскричал он, растерянный и пораженный. Слуга принес воды, но как будто остерегался подходить к хозяину слишком близко.
   - Может, вы просто выпили лишнего, - осторожно сказал он. Мейбор глотнул холодной воды, бальзамом оросившей больное горло.
   - А ну как это оспа, Крандл? Смотри - я тебе яйца оторву, если ты скажешь об этом хоть одной живой душе.
   Оспы при дворе боялись как огня; довольно было слуха, что кто-то заболел ею, чтобы все отшатнулись от несчастного. Заболевшие оспой тщательно это скрывали.
   - Ни словечка никому не скажу, ваша милость.
   Дышать становилось все труднее. Мейбор знаком велел слуге взбить подушки, думая, что почувствует себя лучше, когда сядет. Крандлу волей-неволей пришлось приподнимать тяжелого Мейбора. Дышать стало чуть легче.
   - Этак я весь праздник здесь пролежу, - пожаловался лорд. - Я только и успел, что пропустить пару кувшинов эля.
   - Может, это и к лучшему, что вы ушли рано, ваша милость, - по крайней мере никто не заметил, в каком вы состоянии. - Крандл еще не видел промокшего камзола и не знал истинной причины, по которой его хозяин покинул бал.
   - Ну, ты не зарывайся! - Мейбор скорее простонал это, чем прокричал, дыхание опять перехватило. Лорд закашлялся, содрогаясь всем телом, и с ужасом увидел, что его сорочка оросилась кровью.
   Что это за болезнь, овладевшая им так внезапно? Еще днем он скакал верхом по полям и чувствовал себя здоровым, как всегда. И вот всего несколько часов спустя он кашляет кровью и задыхается. Испуганный Мейбор затих на подушках и скоро погрузился в беспокойный одышливый сон.
   Кроп услышал за дверью слабый шум. Он сидел в хозяйских покоях, как полагалось ему в отсутствие Баралиса. Пойти посмотреть, отчего этот шум? Да нет, проникнуть сюда все равно никто не сможет без дозволения Баралиса. Может, это дети шалят - те, что вечно дразнят Кропа и бегают за ним по пятам. Затаились за дверью и ждут, когда он выйдет, чтобы плеснуть в него прокисшим молоком - однажды они уже проделали такое. Решив, что это дети, Кроп вернулся к своим книжкам.
   Читать он не умел, но больше всего на свете любил рассматривать картинки. Хозяин, подметив это, подарил Кропу несколько книг с чудесными изображениями всяких растений, насекомых, зверей и рыб. Кроп дорожил ими как зеницей ока. Он перелистывал их несчетное количество раз, никогда не забывая перед этим тщательно вымыть руки.
   Сегодня он листал свою любимую книгу, где на картинках изображались цветы. Целиком погрузившись в это занятие, он не сразу услышал, что шум повторился. На этот раз он сообразил, что дети, пожалуй, уже спят, и открыл тяжелую дверь. На полу у его ног лежал Баралис.
   Кроп, не теряя времени, подхватил хозяина на руки, отнес в спальню и поразительно бережно для такого великана уложил в постель.
   Что ж дальше делать? Заметив, что Баралис дрожит, Кроп поспешил укрыть его несколькими одеялами. Потом принес воды, чистую тряпицу и стал смачивать холодной водой горячий лоб своего господина. Хозяин, похоже, обжегся: кожа на его лице и руках покраснела и вздулась.
   Кроп, соображая, что надо делать при ожогах, вспомнил, что у Баралиса есть особые мази на этот случай. Он пошел в библиотеку, порылся в хранившихся там лекарствах и нашел, как он надеялся, ту самую мазь. Он вылил немного на ладонь, чтобы удостовериться. Мазь была маслянистая, приятная на ощупь и прохладная. С великой бережностью Кроп смазал ею лицо и руки Баралиса - и жар вроде бы немного поутих.
   Под конец Кроп налил в кубок густого темного вина и, поддерживая голову Баралиса, влил немного хозяину в рот. То, что пролилось мимо, Кроп заботливо вытер мягкой салфеткой.
   Баралис за все это время ни разу не пошевельнулся. Кроп забеспокоился, что дело тут не только в ожогах. Но что он мог сделать еще? Кроп подбросил дров в огонь и сел рядом с хозяином, продолжая смачивать ему лоб. Он проведет так всю ночь - только бы хозяину не стало хуже.
   Глава 11
   Таул спускался к гавани. Рассвет едва брезжил, и было холодно пришлось закутаться в плащ. Когда он повернул за угол, соленый воздух дохнул в лицо и показалось свинцово-серое море, которое Рорн считал своей собственностью.
   Выйдя на набережную, Таул направился на север мимо стоящих рядами кораблей и лодок. Было здесь множество рыбацких суденышек, несколько мощных военных кораблей, яркие увеселительные барки и торговые суда. Никогда еще Таул не видывал такого разнообразия: вот южные корабли, на которых яркими красками выписаны сказочные морские чудища либо голые женщины, вот рорнские с желтыми парусами, вот тулейские, крытые красивым лаком, но более ничем не украшенные.
   Наконец Таул дошел до северной гавани и торопливо зашагал вдоль причала, сознавая, что опаздывает, - уже совсем рассвело. Вскоре он нашел то, что искал: двухмачтовое судно под названием "Чудаки-рыбаки". На борту причальные концы - "Чудаки" готовились ставить паруса.
   Таул взошел по трапу и тут же услышал окрик:
   - Эй ты, куда прешь? - Кричал маленький краснолицый человечек с волосами под стать лицу.
   - Это я плыву на Ларн. Капитан Квейн дал согласие.
   - Борковы ядра! Ты тот самый сумасшедший? - Таул только кивнул в ответ. - Ну так поднимайся, да поживее. - Таул поднялся на борт, где рыжий мореход смерил его придирчивым взглядом. - В море тебе придется худо. Я это с первого взгляда могу сказать.
   - Мне и раньше доводилось плавать, - заметил Таул.
   - Воображаю себе. Увеселительная прогулка вниз по Силбуру, - плюнул моряк. - Нет, ты не создан для моря и выблюешь себе все кишки, как только мы поднимем якорь. - Но Таул вправду уже несколько раз выходил в море и, хотя не испытал от этого особого удовольствия, морской болезнью тоже не страдал. - Как тебя звать-то?
   - Таул.
   - Таул! - снова плюнул рыжий. - Я бы постыдился выходить в море с таким имечком.
   Таул решил, что пора повидать капитана, не желая больше стоять тут и выслушивать дальнейшие оскорбления.
   - Я хотел бы поговорить с капитаном Квейном.
   - Капитан! - взревел рыжий так, что у Таула зазвенело в ушах, и на палубу вышел другой человек, тоже рыжий.
   - Опаздываешь, - сказал он, оглядев Таула с головы до ног.
   - Я не знал, что северная гавань так далеко.
   - Морю твои оправдания не нужны. Попробуй объясни ему, почему ты опоздал, - отрезал капитан, - может, оно сделает исключение ради тебя и маленько задержит прилив. - Таул стал жалеть, что взошел на борт "Чудаков-рыбаков". Капитан же взревел, не уступая силой голоса своему матросу: - Все наверх!
   Десять матросов выскочили на палубу, и работа закипела. Капитан заметил, что Таул считает людей, и сказал:
   - Одного из-за тебя пришлось оставить. - Он явно ждал, когда Таул спросит почему, и Таул доставил ему это удовольствие.
   - Почему, капитан Квейн?
   - Почему? Я скажу тебе почему. Одиннадцать матросов, я да ты получается тринадцать. Никто, если он в здравом рассудке, не поднимает паруса, когда у него тринадцать человек на борту. Плыть на Ларн - само по себе безумие, а плыть на Ларн с тринадцатью людьми - и вовсе самоубийство. И никакое золото, парень, не возместит мне потерю моего корабля. При первой же опасности мы повернем обратно в Рорн так резво, что и чайки нас обгадить не успеют. - Тут бравый капитан повернулся и ушел, предоставив Таулу поразмыслить над сказанным.
   Таул решил, что лучше спуститься вниз, и спросил своего знакомца, как пройти к себе в каюту.
   - В каюту! Слыхали, ребята? Он хочет знать, где его каюта. Мало ему, что он вынуждает нас идти на проклятый Богом остров, так ему еще и каюту подавай. В следующий раз он попросит испечь ему торт.
   Таул собрался прекратить эти насмешки, но тут вмешался другой матрос:
   - Отстань от него, Карвер, можно подумать, что ты боишься идти на Ларн.
   - Ничего я не боюсь, - огрызнулся тот. - Я хаживал в места и похуже твоего Ларна.
   - Так вот, если ты не закрепишь этот шкот, мы и вовсе никуда не пойдем. - Карвер, с упреком посмотрев на товарища, занялся делом, а тот сказал: - Добрый день, приятель. Меня звать Файлер. Ты не обращай на Карвера внимания - он только языком горазд трепать.
   - Да я и не обращаю. Я как раз собирался сказать ему, что не прочь бы съесть кусочек торта. - Таул усмехнулся, а моряк с размаху хлопнул его по спине.
   - Ты придешься впору на "Чудаках", можешь не сомневаться. Тут у нас человеку требуются две вещи: чувство юмора и умение плавать. Ну а стряпать ты умеешь? - весело подмигнул Файлер.
   - И даже неплохо, - несколько удивившись, ответил Таул.
   - Вот и ладно. Своего кока мы оставили на берегу, чтобы освободить тебе место. Так что можешь это место занять. Коку чем хорошо - он и спит у себя на камбузе, в собственных апартаментах, так сказать. - Файлер широко улыбнулся, показав крупные желтые зубы с множеством прогалов. У Таула возникло отчетливое чувство, что моряк над ним издевается. - Давай-ка я тебя провожу. Ребята весь вчерашний день не ели, а ничто так не повышает аппетит, как постановка парусов.
   Файлер провел Таула вниз и проводил по узкому проходу в тесную каморку.
   - Вот ты и на месте, приятель. Припасы под столом и в кладовке. А я пошел - без кормчего корабль не отплывет.
   Каморка не походила ни на одну из кухонь, где Таулу доводилось бывать. Тут ничего не было, кроме длинного деревянного стола - с бортами, чтобы горшки и плошки не падали, - да кирпичной плиты странного вида.
   Таул понятия не имел, как ее растопить, да и дров нигде не видел. Придется команде удовольствоваться холодным завтраком. Под столом обнаружились мешки с овощами, большей частью проросшими: репой, морковью и пастернаком. Очень незавидная еда, если есть их сырыми. Таул злорадно усмехнулся. Команда "Чудаков-рыбаков" надолго запомнит этот завтрак!
   Тавалиск, погрузив пухлые короткопалые ноги в таз с водой, пытался разбить скорлупу огромного живого омара. Он долбил ее серебряным молоточком, торопясь поскорее добраться до нежного белого мяса. Стук в дверь привел архиепископа в сильное раздражение.
   - Войдите, - крикнул он, со злости обрывая омару ноги. Вошел секретарь. - Ну что там еще, Гамил? - капризно спросил Тавалиск. В омаре еще теплилась кое-какая жизнь, и он доказал это, попытавшись цапнуть архиепископа за палец своей громадной клешней. В ответ на это Тавалиск треснул омара по голове так, что мясо и скорлупа полетели во все стороны.
   - Я полагал, что вы захотите узнать новости о рыцаре, ваше преосвященство.
   - Говори, я слушаю. - Тавалиск с удовлетворением отметил, что удар доконал омара: тот теперь только и мог, что сучить единственной оставшейся ногой.
   - Наш рыцарь, ваше преосвященство, с утра пораньше отправился в путь.
   - Хорошо, Гамил, ближе к делу. - Тавалиск огляделся в поисках оторванных ног, не собираясь дать пропасть содержащемуся в них сочному мясу.
   - Он умудрился нанять себе корабль, ваше преосвященство.
   - Корабль? Что за корабль? - Тавалиск, решив разбить скорлупу окончательно, снова взялся долбить омара.
   - Небольшой двухмачтовый парусник под названием "Чудаки-рыбаки".
   - "Чудаки-рыбаки"? - Тавалиск отложил молоточек и опытными руками вскрыл панцирь, обнажив сероватую опаловую мякоть.
   - Да, ваше преосвященство. Я выяснил - капитана зовут Квейн. Обычно они возят рыбу из Марльса.
   - Из Марльса? Как интересно! Мой дружок как раз оттуда. - Тавалиск указал на растерзанного омара, из которого на блюдо стекал зеленоватый сок.
   - Но на этот раз, мне кажется, корабль пойдет не в Марльс, ваше преосвященство.
   - Значит, они отплыли? С рыцарем на борту? - Тавалиск отрезал себе солидный кусок мякоти.
   - Да, ваше преосвященство, как только рассвело.
   - И в какую же сторону они направились? - Мясо было теплое и соленое. Из всех блюд Тавалиск больше всего любил только что убитого омара. Этот, впрочем, был все еще жив: одна нога слабо подергивалась. Архиепископ, улыбнувшись, снова взялся за молоток. Занятно смотреть, как то, что ты ешь, упорно борется за жизнь.
   - Трудно сказать, в какую, ваше преосвященство, но я поспрашивал, и мне сказали, что судно идет на Ларн.
   - Надо же, как любопытно! Наш рыцарь проявил недюжинную предприимчивость. Как ты думаешь, где он взял деньги? - Последний удар наконец-то прикончил жалкое создание, и можно было наслаждаться трапезой без помех.
   - У меня есть подозрение, ваше преосвященство, что тут не обошлось без Старика.
   - Думаю, что твое подозрение оправданно, Гамил. Но с чего бы Старик стал помогать нашему рыцарю? - Тавалиск вскрыл сочную шейку, пуская слюнки от предвкушения. - Тут, вероятно, опять замешался этот чертов надоеда Бевлин. Он крайне неразборчив в выборе друзей и, возможно, попросил Старика присмотреть за своим юным рыцарем. - Что-то куснуло Тавалиска за язык, и он ощутил явственный, но не лишенный приятности вкус крови. Осколок скорлупы. Коварное ракообразное мстит ему с того света! - Гамил, есть у нас шпионы на Ларне? - спросил Тавалиск, набивая рот мякотью шейки, - собственная кровь послужила отличной приправой.
   - Ни у кого нет шпионов на Ларне, ваше преосвященство.
   - Это разочаровывает, - с набитым ртом выговорил Тавалиск. Прожевав наконец шейку, он осушил кубок легкого вина. - Скажи, Гамил, не испытал ли ты прошедшей ночью чего-нибудь необычного?
   - Необычного, ваше преосвященство?
   - А вот я почувствовал кое-что - оно меня разбудило. - Тавалиск оторвал оставшуюся ногу и высасывал из нее мясо.
   - Что же это было, ваше преосвященство?
   - Отзвуки чародейства - так мне показалось. Чертовски мощного к тому же. Несколько недель назад я ощутил нечто подобное - возможно, в обоих случаях действовал один и тот же человек. Полезно было бы узнать, кто владеет такой силой. - Тавалиск разгрыз клешню. - Займись-ка этим, Гамил. Тавалиск осмотрел омара, ища, не осталось ли где мяса, и, не найдя ничего, обратился к блюду с вишнями.
   - С вашего разрешения я покину вас, ваше преосвященство, - меня ждут дела.
   Тавалиск сощурил глаза.
   - Прежде чем ты уйдешь, Гамил, я попрошу тебя немного убрать здесь - я слегка напачкал с этим омаром. Мне известно, как ты любишь чистоту и порядок.
   Мелли проснулась от того, что кто-то ее тряс. Ее подняли с земли и поставили на ноги. Голос тетушки Грил вопил:
   - Да, мастер Хальбит, это она, воровка, и есть.