Джойс Бренда. Опасное влечение

   — Пожалуйста, садитесь.
   Франческа улыбнулась и села. Она чувствовала себя хуже прежнего. Уайли, похоже, влюблен в нее, а она поступила с ним так дурно.
   — Вы, должно быть, слыхали о деле Бартонов, — начала она, когда Уайли уселся напротив.
   — Ужасная трагедия, — сказал он с чувством. Его щеки постепенно приобрели нормальный цвет.
   — Вот это и помешало мне выполнить обещание. Я хорошо знаю обоих близнецов и тяжело переживаю похищение Джонни.
   — Я глубоко сожалею об этом, — горячо проговорил Уайли, подавшись вперед.
   Франческа впервые посмотрела на него внимательно. Надо признать, он довольно приятный.
   — Благодарю вас.
   — Как чувствуют себя миссис и мистер Бартон? Должно быть, они в панике?
   — Да. Но им остается только ждать, когда полиция распутает это дело.
   — Бедная миссис Бартон! — промолвил Уайли.
   Франческа вздрогнула и снова внимательно посмотрела на Уайли. Ей вспомнилось, с каким откровенным обожанием он пялился на Элизу в субботу вечером. Но в этом он не одинок. И все-таки, уж не влюблен ли он в Элизу?
   — Вы давно их знаете? — спросила Франческа.
   — Я знаю их обоих довольно давно, к тому же мы с Робертом играем в гольф в Саратога-Спрингс, где расположены наши виллы. — Он улыбнулся. — Бартоны живут всего в трех милях от нас.
   — Понятно. — Сердце у Франчески забилось чаще. — А я и не знала. — Она прикинула, что Уайли на несколько лет старше ее — он сверстник Эвана, которому уже двадцать пять. Элиза Бартон скорее всего еще на несколько лет старше. — Давно ли Бартоны владеют домом в Саратоге? — наобум спросила она.
   Уайли немного подумал.
   — Они владеют этим домом уже много лет. Я впервые увидел Бартонов у озера, будучи совсем мальчишкой. Тогда мне было лет четырнадцать, а они только что поженились.
   Сердце у Франчески забилось еще сильнее. Уайли может оказаться важным источником информации по делу.
   — В таком случае вы должны знать и близнецов, — предположила она.
   — Я знаю близнецов с самого рождения. — Улыбка сошла с его лица. — Это просто ужасно. Виновника преступления нужно расстрелять.
   — Я с вами полностью согласна. Как вы думаете, кто-нибудь из знакомых Бартонов может втайне ненавидеть Элизу или Роберта? Кто может иметь зуб против одного из них или против обоих? — спросила Франческа.
   Уайли сдвинул светлые брови:
   — Боюсь, что я не знаю, мисс Кахилл. Комиссар Брэгг уже спрашивал меня об этом. К сожалению, я вряд ли смог ему помочь.
   Что-то в его тоне заставило ее задаться вопросом, не безумен ли Уайли. Конечно, эта мысль просто невероятна. Но ведь один из знакомых Бартонов, внешне деликатный и безобидный, и совершил преступление.
   Она должна поделиться своими раздумьями с Брэггом. Франческа встала.
   — Я бы с удовольствием задержалась, но боюсь, что погода ухудшится и я с трудом доберусь домой.
   Уайли мгновенно вскочил.
   — Я не хочу, чтобы вы застряли где-то на полпути. — Он проводил ее к двери и подал ей пальто. — Не могли бы вы назначить завтрак на другое время? — Уайли густо покраснел.
   Она хотела было отказаться, но ведь он близко знаком с Бартонами.
   — Разумеется. — Она почувствовала легкие угрызения совести, принимая его приглашение. — Вас устроит суббота? — В этот день у нее не было занятий в колледже.
   — Замечательно! — со счастливым видом воскликнул Уайли. И, открывая дверь, добавил: — Я провожу вас, если не возражаете.
   — Разумеется, нет, — ответила Франческа.
 
   В вестибюле полицейского управления Франческа спросила, на месте ли Брэгг. Сержант за письменным столом ответил утвердительно и поинтересовался, какое у нее дело к комиссару.
   Поколебавшись, она сказала:
   — Он друг нашей семьи. Я Франческа Кахилл.
   Сержант удивился, но приказал молодому полицейскому справиться, примет ли комиссар мисс Кахилл. Франческа наблюдала, как полицейский поднимается по лестнице. Не даст ли ей Брэгг от ворот поворот?
   Внезапно она услышала позади кашель и обернулась. Она увидела человека лет тридцати с длинными, закрученными вверх усами. Он протянул ей руку.
   — Я Артур Керланд из газеты «Сан». Я правильно расслышал? Вы дочь Эндрю Кахилла?
   Журналист уже пожимал ей руку.
   — Да, верно, — ответила захваченная врасплох Франческа.
   — Что привело вас на Малберри-стрит? — быстро спросил ее репортер.
   Франческа облизнула вдруг пересохшие губы.
   — Комиссар — друг моего отца.
   — Он красивый парень, — ухмыльнулся Керланд.
   — Я не думаю, что мое дело вас заинтересует.
   — Мы просто разнюхиваем, что и как, — быстро отреагировал репортер. — Не обижайтесь, мисс Кахилл, я не хотел вас обидеть. Вы знаете Бартонов? Они ваши соседи? Они были у вас, когда похитили их сына?
   Франческа смутилась. «Ну и напор!» — подумала она.
   — Да, они наши друзья, — выдавила она, и тут полицейский сообщил, что Брэгг ее примет. Она испытала огромное облегчение и, извинившись перед репортером, направилась вслед за полицейским к лифту.
   — Могу я поговорить с вами, когда вы вернетесь? — крикнул ей вслед Керланд.
   Франческа вошла в лифт, мечтая, чтобы дверь побыстрее закрылась. Наконец лифт двинулся вверх.
   — До чего же бесцеремонный тип, — вполголоса сказала она скорее самой себе, чем полисмену.
   — Они все такие, если позволите мне высказать свое мнение. Как стервятники, все время ищут падаль.
   Франческа ему улыбнулась. Дверь лифта открылась, и он пропустил ее вперед.
   Дверь в кабинет Брэгга была открыта. Он сидел за письменным столом в рубашке с закатанными рукавами, обнажавшей его сильные, мускулистые руки. Галстук у него сбился набок, верхние пуговицы были расстегнуты. Он говорил по телефону. Перед ним были навалены папки, а по столу, казалось, пронесся ураган.
   Воспользовавшись тем, что Брэгг занят, Франческа внимательно разглядывала его. Будь он почище выбрит, выглядел бы поистине потрясающе.
   Брэгг поднял глаза, жестом пригласил ее войти и велел полицейскому закрыть дверь. Тот вышел. Брэгг указал ей на стул.
   — Благодарю. И держите меня в курсе. — Он положил трубку на рычаг и посмотрел на Франческу. — Еще раз здравствуйте, мисс Кахилл, — сказал он и улыбнулся.
   Франческа тоже улыбнулась и вспомнила то, что ей сообщила мать о его происхождении. Так ли уж это важно, что Брэгг — незаконнорожденный? В конце концов, это не его вина. И уж во всяком случае, он хорошо образован и похож на истинного джентльмена.
   Она вздохнула:
   — Я могу пополнить список подозреваемых еще одним человеком, комиссар.
   Его брови поползли вверх, он сложил руки домиком.
   — Ну, рассказывайте.
   Франческа поведала о визите к Уайли, не опустив ни единой детали.
   Брэгг покачал головой:
   — Франческа, вы делаете скоропалительные выводы, и, боюсь, ошибочные. Найдутся десятки… да нет — сотни молодых людей в этом городе, которые открыто восхищаются Элизой Бартон и, вероятно, втайне влюблены в нее. То, что Уайли давно с ней знаком, не дает оснований подозревать его.
   Франческа была несколько раздосадована его довольно прохладным отношением к ее новости, но, с другой стороны, почувствовала облегчение.
   — Но разве вы не согласны с тем, что в стаде овец скрывается волк в овечьей шкуре? Мы должны помнить об этом.
   Брэгг откинулся на спинку кресла. Окно было открыто, и в комнату вливался свежий морозный воздух.
   — Мы должны помнить?
   Франческа вспыхнула:
   — Простите… Просто я никак не могу забыть об… об ухе!
   Выражение его лица мгновенно изменилось, стало суровым. Комиссар поднялся, вышел из-за стола, повернулся к ней спиной и зашагал по комнате. Было ясно, что он пытается скрыть от нее свое лицо.
   — Вы разыскали Гордино? — с надеждой спросила она, думая о Джоэле Кеннеди.
   Брэгг повернулся к ней, очевидно, взяв себя в руки.
   — Мы работаем над этим круглые сутки, Франческа, — сказал он более мягко. — Я понимаю, вы полны сочувствия. Но прошу вас, позвольте мне вести расследование самому.
   — Я только хочу помочь, — прошептала она.
   — Я знаю. Но будет больше пользы, если вы будете в стороне, — твердо заключил он.
   Ну как же так? Как оставаться в стороне, если она в состоянии принести пользу?
   — Еще что-нибудь? — спросил Брэгг.
   Она встала, нервно сцепив пальцы.
   — Я должна признаться кое в чем, хотя и опасаюсь, что мне от вас влетит… Тем не менее вы должны меня выслушать.
   Брэгг скрестил руки на груди:
   — Так что это за признание?
   Для храбрости девушка глубоко вздохнула.
   — В воскресенье, покидая полицейское управление, я увидела бегущего по улице Джоэла. Я подобрала его и привезла к себе домой…
   Брэгг застонал:
   — О Боже, когда вы чему-нибудь научитесь?
   — Я подумала, что он может пригодиться, мне было его жаль. Его мать умерла от туберкулеза, отец — от… впрочем, это не важно. Я предложила ему работу, привезла домой, накормила и уложила в постель… — Франческа замолчала, чтобы перевести дыхание.
   Брэгг криво улыбнулся:
   — Полагаю, у этой истории печальный конец.
   — К несчастью.
   — Попробую угадать. Маленький воришка удрал с семейными драгоценностями?
   Она встретилась с взглядом его янтарных глаз.
   — Не совсем… он украл кое-что из нашего серебра… Неблагодарный! — воскликнула Франческа, с ужасом подумав о том, что скажет ее мать.
   Брэгг покачал головой:
   — Франческа, не хочется вам это говорить, но вас одурачили. Мать Кеннеди жива и здорова, а вот о его отце я, честно говоря, ничего не знаю. Мэгги Кеннеди швея. Кстати, она честная, трудолюбивая женщина, у нее еще трое малышей, которых нужно прокормить. Живет она в доходном доме, недалеко от Десятой улицы. К сожалению, Джоэл не пошел по стопам матери.
   — Иначе говоря, меня обвели вокруг пальца, — с досадой сказала Франческа.
   Брэгг коротко засмеялся и добавил:
   — Я уже дважды был у Мэгги в надежде найти Джоэла. По крайней мере понятно, почему она его не видела. Хотя он и так редко наведывается домой.
   — Мне очень жаль, — сказала наконец Франческа.
   — Вероятно, хоть теперь вы извлечете кое-какой урок?
   — Полагаю, что да, — признала она.
   Он улыбнулся.
   Она ответила ему тем же.
   Раздался стук, дверь приоткрылась, и Франческа увидела мясистое лицо и лысину какого-то человека.
   — Хейнрич, что у тебя? — рявкнул Брэгг, подходя к нему.
   — Не слишком хорошая новость. — Тот открыл дверь пошире и вошел. Он протянул Брэггу листок. — Вот мой отчет, комиссар.
   Брэгг взял листок, пробежал его глазами и пошатнулся, словно от удара.
   — Что там? — прошептала Франческа в страхе услышать ответ.
   Брэгг словно не замечал ее.
   — Ты уверен? — обратился он к Хейнричу. — Знаешь наверняка?
   — Это моя работа — отличать живое от мертвого. Этот фрагмент уха взят у трупа, который пролежал почти сутки. Извините, сэр.
   Франческа без сил опустилась в кресло.

Глава 8

   Хейнрич и Брэгг вышли из кабинета, чтобы поговорить с глазу на глаз. Франческа почувствовала, что ее бьет озноб.
   Джонни Бартон мертв!
   Брэгг вернулся в кабинет. Похоже, он не замечал ее присутствия. Франческа с трудом поднялась, опираясь на спинку стула.
   В минуту Брэгг словно постарел на десяток лет. Морщинки под его глазами и вокруг рта стали глубже и заметнее. Насупившись, он подошел к письменному столу. Было очевидно, что он потрясен.
   Франческа положила руку ему на спину.
   — Это не ваша вина! — воскликнула она.
   Брэгг, вздрогнув, посмотрел ей в глаза. Он явно забыл о се присутствии.
   — Если он мертв, это моя вина, — ровным тоном заявил он.
   Франческа хотела было возразить, но вместо этого выдохнула:
   — Если?
   Он отодвинулся, и ее рука скользнула вниз. Почувствовав неловкость, она скрестила руки на груди. Означает ли это, что он ее оттолкнул?
   — Если он мертв. А Хейнрич сказал…
   — Я слышал, что сказал Хейнрич, — оборвал ее Брэгг холодно, даже резко. — Но в этом городе полным-полно трупов, в том числе и детских.
   Ей потребовалось несколько секунд, чтобы осознать сказанное. Она ахнула:
   — Вы думаете, что Джонни, возможно, жив? Что это ухо другого ребенка?
   — Такая вероятность существует. — Комиссар быстро отошел от стола и сел в кресло.
   Но насколько велика эта вероятность? Не тешит ли себя комиссар полиции несбыточными надеждами?
   — Ну а если допустить, что ухо все же принадлежит Джонни? — сказала она.
   Брэгг смотрел в окно, но теперь повернулся в кресле и встретился с ее взглядом.
   — В этом случае преступник явно сумасшедший, но к тому же отличается особой жестокостью, желая заставить Бартонов мучиться и страдать. Я права?
   На висках Брэгга пульсировала жилка.
   — Продолжайте, — мрачно сказал он.
   Франческа почувствовала себя неловко.
   — А если ухо принадлежит другому мертвому ребенку, значит, этот сумасшедший хочет, чтобы мальчик остался жив.
   Эта последняя мысль взволновала ее. В конце концов, оставалась надежда!
   — В любом случае мы имеем дело с сумасшедшим. Он или безумный убийца, или просто безумец. — Брэгг встал. — Сожалею, что вам довелось узнать о последнем повороте в развитии событий. При любых обстоятельствах храните молчание. Я говорю ясно?
   — Никому не скажу ни слова, — запинаясь, пробормотала она.
   — Что вы уже успели рассказать? — резко спросил Брэгг. Не следует забывать, что он удивительно проницателен.
   — Мне пришлось рассказать матери о третьем письме, — вынуждена была признаться Франческа.
   Он поморщился:
   — Лучше бы вы этого не делали.
   — Она никому не скажет! — воскликнула Франческа.
   — Пожалуйста, убедите ее молчать. Вы себе не представляете, мисс Кахилл, на что способны репортеры. Каким-то образом они умудряются выведывать подробности, которые им не следует знать. Я не хочу, чтобы о деталях этого дела писали все газеты города на первых полосах. Это наверняка подвигнет маньяка на другие крайности и затруднит его поиски.
   Франческа подумала о Керланде, ждущем ее внизу, чтобы засыпать новыми вопросами.
   — Я поговорю с мамой, как только вернусь домой.
   — Благодарю вас. А сейчас прошу меня извинить.
   Ей нужно было уходить. И все же она спросила:
   — Вы расскажете об этом Бартонам?
   Он спокойно посмотрел на нее.
   — Позвольте мне открыть вам один секрет. Я потратил на его разгадку двадцать восемь лет своей жизни.
   Франческа кивнула.
   — Слова легко срываются с языка. Но слово — не воробей, вылетит — не поймаешь.
   — Я поняла, — сказала Франческа, встретив его взгляд.
   — До свидания. — Уже в дверях он позвал: — Мерфи! Хикки! Ньюмен!
   Он не заметил, как девушка вышла.
 
   Дом Монтроузов стоял на Мэдисон-авеню. Франческа вошла в гостиную вместе с родителями. Это был просторный зал, устланный огромными зелеными, синими и золотистыми восточными коврами. По всему залу стояли кресла и диваны, выдержанные в золотисто-зеленых тонах. Снизу стены были отделаны деревянными панелями, сверху — расписаны сценами из античной мифологии. С потолка свисали две огромные люстры.
   Франческа с порога оглядела гостей. Она сразу же выхватила из толпы невысокую ладную фигуру Паркхерста, которого прежде встречала на светских раутах. Он беседовал с Монтроузом и двумя другими мужчинами.
   Все трое слушали Паркхерста. Его волновало многое, интересно, о чем он с таким пылом говорит сейчас? Франческа переключила внимание на Монтроуза, который был великолепен в черном смокинге. Она вспомнила их вчерашний короткий разговор на лестнице и его благородство. Она знала, что он не расскажет об этом никому, даже Конни.
   Или все-таки расскажет?
   Внезапно он повернулся и в упор посмотрел на нее, словно почувствовав ее взгляд. Франческа отвернулась, но недостаточно быстро — он успел заметить, что она за ним наблюдает. С какой стати ей бояться, ведь она не преступница! Конечно, теперь он считал ее взрослой.
   Монтроуз покинул Паркхерста и подошел к свояченице.
   — Здравствуй, Франческа. Я надеялся, что ты придешь.
   — Мама настояла, — ровным голосом объяснила Франческа, избегая взгляда его удивительно голубых глаз, но тут же пожалела о сказанном.
   Монтроуз улыбнулся:
   — Да, могу себе представить. Вероятно, ты предпочла бы провести время за чтением в библиотеке.
   Франческа вскинула на него глаза. На мгновение ей показалось, что он знает, почему она постоянно сидит в библиотеке. Но уже давно она заставила Конни поклясться хранить молчание о ее поступлении в колледж, и Конни наверняка держит свое слово.
   — Я безнадежный синий чулок, — проговорила она.
   Он посмотрел на нее изучающим взглядом:
   — Знаешь, я иногда удивляюсь тому, до чего ты не похожа на мою жену.
   Франческе стало не по себе, у нее перехватило дыхание и участился пульс.
   — Конни — само совершенство. Она идеальная жена, идеальная мать, идеальная хозяйка. — Франческа пожала плечами. — У меня же множество недостатков, — добавила она.
   Монтроуз рассмеялся:
   — Вы обе уникальны! А мою жену, хотя я ее обожаю, вряд ли назовешь совершенством.
   — Что вас так позабавило? — Конни подошла к ним с приветливой улыбкой. — Рада, что ты пришла, Фрэн.
   Монтроуз улыбнулся жене:
   — Мы говорили о том, насколько ты далека от совершенства. — Он с любовью обнял ее за талию и притянул к себе.
   Конни расплылась в улыбке:
   — Нашли о чем говорить!
   Франческа постаралась не замечать их любящих взглядов и прикосновений.
   — Вообще-то мы говорили о моих недостатках, — уточнила Франческа.
   — О недостатках? Твоих? — Конни обняла сестру. — Ты сегодня очаровательна. — Она посмотрела на Франческу, взглядом спрашивая, почему та сегодня накрасила губы, напудрилась, уложила волосы и надела все украшения.
   — Не более очаровательна, чем ты, — искренне сказала Франческа. Ибо Конни была одной из самых красивых женщин, которых Франческе доводилось видеть. Сестра обладала тем же шармом, что и мать, и ей не нужно было прилагать для этого никаких усилий — все было отпущено ей природои. Ее красное с голубым открытое платье было одновременно и дерзким, и очень простым по крою, так что в нем было трудно отыскать какой-либо изъян. Грудь украшало большое бриллиантовое колье. Руку обвивал широкий бриллиантовый же браслет. Губная помада с оттенком красного вина придавала ей парижский шик.
   — Я абсолютно согласен с Франческой, — улыбнулся Монтроуз. — Дорогая, ты сегодня великолепна, как всегда. Ну а теперь, надеюсь, леди меня извинят. — Учтиво поклонившись, он вернулся к гостям.
   Конни схватила Франческу за руку.
   — Что происходит? — в изумлении спросила она. — Ты моя сестра или самозванка?
   — По-видимому, я самозванка, твоя сестра сидит в библиотеке и занимается. — Франческа собиралась спросить Конни, не проболталась ли та о ее секрете Монтроузу, когда с удивлением увидела новую гостью. — Здесь и Сара Чаннинг, я вижу?
   Конни проследила за ее взглядом. Сара Чаннинг стояла рядом с Джулией и какой-то женщиной, но не участвовала в их разговоре.
   — Эван ухаживает за ней, и, кажется, это серьезно.
   Франческа покачала головой:
   — Как это могло случиться? Ведь она такая молчунья! Сара безумно застенчива и робка. Вряд ли они подходят друг другу.
   Конни пожала плечами:
   — Я не слишком хорошо ее знаю.
   Из толпы вынырнул Эван и в мгновение ока оказался рядом с Сарой. Он был гораздо выше ее и наклонился, обращаясь к ней. Франческа видела, как они улыбнулись друг другу.
   — Насколько это серьезно, как ты полагаешь? — спросила Франческа сестру.
   — Вероятно, об этом следует спросить Эвана, — ответила Конни. Оглядевшись вокруг и удостоверившись, что их никто не подслушивает, она отвела Франческу подальше от гостей. — Мама сказала, что ты нашла третью записку сегодня утром, — прошептала она.
   Франческа вспомнила предупреждение Брэгга.
   — Это она тебе сказала? — негромко, но с раздражением спросила Франческа.
   — Правда, что письмо было в крови? Боже милосердный! Фрэн, есть еще новости? Умоляю, скажи, что они нашли этого милого малыша!
   Франческа закусила губу. Брэгг будет отнюдь не в восторге от того, что ее сестра тоже знает о третьей записке.
   — Конни, помалкивай, прошу тебя. Мне не следовало говорить об этом и маме.
   — Я никому не скажу, — успокоила ее Конни. — Правда, Нейл уже знает.
   Франческа застонала.
   — И Бет.
   — Что? Да как ты могла рассказать это Бет?!
   — Но ведь она моя лучшая подруга! — возразила Конни и похлопала сестру по руке. — Да ты не бойся! Бет не сплетница, Нейл тоже не проболтается. Пошли обедать.
   Бет не сплетница? Да большей болтушки не найти! Франческа некоторое время ошеломленно смотрела вслед сестре, затем, спохватившись, последовала за ней.
   Вокруг ораторствующего Паркхерста собралась целая толпа. Он был сильным и страстным оратором, и его проповеди в пресвитерианской церкви на Мэдисон-сквер привлекали горожан.
   — Я разделяю позицию Лоу, — вступил в разговор Кахилл. — Это будет сокрушительным ударом, если полиция закроет салуны на воскресные дни. Брэгг — человек высоких моральных устоев. Я считаю его настоящим реформатором.
   Франческа подошла поближе, чтобы лучше слышать, ее пульс участился. Брэгг был реформатором, и она искренне этому рада.
   — Интересно, что сделает комиссар Брэгг? Он человек Лоу или вполне самостоятелен? Если он в самом деле сторонник реформ, то должен проводить в жизнь принятые законы, — заявил кто-то из гостей.
   — Брэгг оказался в очень сложном положении, — отозвался Кахилл. — Если он закроет салуны, то сразу резко упадут шансы Лоу на переизбрание. Но если не сделать этого, то он нанесет ущерб своему имиджу реформатора и высоконравственной личности.
   — Не хотел бы я оказаться в его шкуре, — сказал кто-то. — Тем более после этого ужасного похищения. Пресса уже обвиняет его в некомпетентности.
   Франческа так громко ахнула, что все повернулись в ее сторону. Господи, как могут газетчики быть столь несправедливы к Брэггу, который работает день и ночь, чтобы раскрыть это преступление? Как же так?
   — Все в столовую! — Конни воспользовалась внезапной паузой.
   Гости, повинуясь, выходили, на ходу обсуждая попытки Брэгга раскрыть дело о похищении. У Франчески защемило сердце: что будет, если Брэггу не удастся вернуть Джонни живым?
   Франческа вдруг поняла, что он, без сомнения, лишится должности комиссара полиции.
   Она поравнялась с отцом.
   — Папа, комиссар собирается сегодня к нам на ужин?
   — Он прислал свои извинения, — ответил Кахилл, беря дочь под руку. — Могу я проводить мою прекрасную дочь, этот очаровательный синий чулок, в столовую?
   Франческа угрюмо кивнула. Она почувствовала страшное разочарование, отчего ее и без того плохое настроение совсем испортилось.
   Занятия по французской литературе начинались в десять утра, и уже без четверти восемь Франческа, одевшись, спустилась к завтраку. Отец сидел во главе стола, потягивал кофе и читал «Таймс».
   — Доброе утро, папа. — Франческа с улыбкой села рядом с ним.
   Отец бегло улыбнулся.
   — Доброе утро, Франческа, ты только взгляни! — Он передал ей газету.
   Заголовок на первой полосе буквально кричал: «Есть новые письма, но нет никаких следов пропавшего наследника Бартонов!»
   Франческа оцепенела, вспомнив вчерашнее требование Брэгга молчать обо всем, что ей известно. Одновременно она представила себе, как мать рассказывает новость сестре, а Конни — Нейлу и Бет. Она начала читать, чувствуя, что у нее трясутся руки: «Третье и четвертое письма были обнаружены с интервалом в несколько часов; одно было испачкано кровью, другое содержало фрагмент человеческого уха». Она ошеломленно подняла глаза на отца.
   — Ты представляешь, что это за монстр?! — воскликнул Кахилл и стукнул кулаком о стол. — Хотя комиссар и отказывается от комментариев, похоже, что бедного мальчугана убили!
   Она рассказала матери лишь о третьем письме. Кто же узнал о существовании четвертого? И что испытали Бартоны, увидев газету?
   — Ужасно! — прошептала Франческа.
   — Это более чем ужасно, — сказал отец. — Твоя мать сказала мне, что третье письмо нашла ты, Франческа.
   Франческа смутилась. Вот так у них в семье хранят секреты.
   — Папа… — начала она.
   — Не надо! — Он поднял руку. — Я хорошо тебя знаю, дорогая. Я понимаю, что ты искренне хочешь помочь найти этого ребенка. Но я не желаю, чтобы ты участвовала в этом деле. Понятно? — Отец был весьма серьезен и озабочен.
   Она кивнула, чувствуя, как у нее колотится сердце. В комнату вошел Эван и сел напротив сестры.
   — Доброе утро! Почему все такие мрачные? — Он улыбнулся, но затем увидел газетные заголовки. — Позвольте? — уже серьезно спросил он.
   Франческа протянула ему газету. Уже подали тосты, мармелад, яйца всмятку, сосиски и бекон, однако у Франчески не было ни малейшего аппетита.
   — Твоя сестра нашла третье письмо, — заметил Кахилл, принимаясь за яйца и бекон.
   — Отец прав. — Эван отложил газету. — Держись от этого дела подальше, оставь его полиции. У них есть опыт в решении подобных дел.
   Франческа трясущимися руками налила себе чаю.
   — Я не собиралась в это ввязываться. Просто мне удалось расшифровать подсказки. И потом, Джонни, может быть, еще жив.
   Она тут же пожалела о своих словах. К счастью, никто не догадался, что это предположение комиссара Брэгга.