Джойс Бренда. Великолепие

   — Скажи ей, чтобы она любила свою дочь, — бросила Кэролайн, уходя из комнаты — и из его жизни.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ПТИЦА ФЕНИКС, ВОССТАВШАЯ ИЗ ПЕПЛА

Глава 33

   Лондон, декабрь 1812 года
   Кэролайн обмакнула перо и написала: «Беженцы. Глава XIII».
   — Кэролайн! Ты все еще работаешь над своим романом? — Джордж появился в дверях кухни.
   Кэролайн вздрогнула и застыла над листом бумаги, не смея взглянуть на отца. Горячие, жгучие слезы застилали глаза, и нужно было выиграть время и взять себя в руки.
   — Да, — ответила она, положив перо. И, чтобы успокоить отца, улыбнулась.
   — Я только что закрыл лавку, — сообщил Джордж бодрым тоном, не соответствовавшим его тревожному взгляду. — У меня идея. Не пойти ли нам куда-нибудь поужинать?
   — Мне что-то не хочется, папа. К тому же я должна закончить главу.
   Немного помедлив, Джордж сел за стол напротив дочери.
   — Скажи, что тебя тревожит, дорогая. Что произошло с тобой в России?
   — Нечего рассказывать, папа. — Кэролайн отвела взгляд. О том, что произошло, она и писала свой роман, в котором в отличие от многих других не будет счастливого конца. Читателей растрогает до слез печальная судьба героев и их любовь.
   Еще никогда в жизни Кэролайн не чувствовала себя такой одинокой.
   — Иногда мне хочется задушить этого Северьянова своими руками. Не сомневаюсь, это по его вине ты впала в такую меланхолию. — Джордж взял дочь за руку.
   — Не смей так говорить! — Она сердито высвободила руку. — Он самый достойный, самый благородный человек из всех, кого я знаю, папа!
   — Если он такой благородный, то почему разбил твое сердце?
   Кэролайн поднялась, ей не хотелось рассказывать отцу обо всем, что произошло. Она вспомнила обезображенную ножами бандитов и ожогами Мари-Элен, и сердце у нее сжалось от жалости. Да, Николас — человек чести. Теперь он никогда не бросит жену, что бы она ни совершила в прошлом. Для самой же Кэролайн все кончено.
   Это был всего лишь сон, она знала это с самого начала.
   — Мне надо еще поработать, папа. — Кэролайн старалась не встречаться взглядом с отцом.
   — А как же твой Коппервилл? Редактор несколько раз присылал курьера, умоляя тебя дать материал для этой колонки.
   — Коппервилла больше нет. Он умер в Москве. Озадаченный Джордж помолчал. Потом вдруг протянул дочери запечатанное письмо.
   — Тебе пришло письмо от бабушки.
   Кэролайн равнодушно вскрыла конверт.
   — Еще одно приглашение в Мидлендс.
   — Странно, — искренне удивился Джордж. — Сначала она явилась сюда, в лавку, вскоре после твоего отъезда, и потребовала, чтобы я сказал, где ты находишься, а теперь это — четвертое по счету приглашение. Поедешь? Знаешь, по-моему, тебе следует поехать. Ты всегда притворялась, будто тебе нет до нее дела, но я-то знаю, что тебя задевало ее безразличие. Наверное, она хочет восстановить с тобой отношения.
   Кэролайн достала чистый лист бумаги и в четвертый раз написала вежливый отказ.
   — Я не поеду в Мидлендс. Зачем? Прошлое осталось в прошлом. А я живу в настоящем.
   — А как насчет будущего?
   — Будущее меня не интересует.
   В этот момент кто-то громко постучал в дверь лавки, Джордж недовольно заворчал, но потом внезапно оживился:
   — Наверное, это молодой Дэвисон! Я открою ему.
   — Подожди, папа.
   — Если прогонишь его еще раз, он больше никогда не придет, предупреждаю тебя, Кэролайн. Дэвисон — порядочный человек, у него явно благородные намерения, и он по уши влюблен в тебя. Не прогоняй его!
   — Но я не люблю его, — прошептала Кэролайн, однако Джордж не слышал ее, бросившись открывать дверь.
   Кэролайн едва сдерживала слезы. «Ах, Николас, — думала она, — неужели мне суждено всю жизнь тосковать по тебе? Как с этим жить? Уж лучше бы я умерла».
   Так оно и было. Жизнь утратила для нее смысл. У Кэролайн не только было разбито сердце, что-то сломалось в ее душе. Если бы она знала, что любовь способна причинять такие страдания, она с самого начала постаралась бы не попасть в ее сети.
   Все казалось проще, когда она убегала из Петербурга — снова с помощью Алекса. Пока не прошел шок от случившегося, ей казалось, что есть возможность выжить. Но за две недели пути шок постепенно прошел, и Кэролайн погрузилась в это безнадежное состояние.
   В кухню с улыбкой вошел Энтони Дэвисон с красиво завернутым пакетом в руке. Кэролайн поднялась и через силу улыбнулась ему.
   — Надеюсь, я не помешал вам, мисс Браун? Мне хотелось успеть до закрытия лавки, но улица Пэлл-Мэлл была запружена экипажами.
   — Вы ничуть не помешали, — любезно сказала Кэролайн, хотя ей не терпелось вернуться к своему роману, главный герой которого был как две капли воды похож на Николаса.
   — Это для вас. — Энтони протянул ей пакет. — Я решил, что томик Вальтера Скотта доставит вам больше удовольствия, чем букет цветов.
   Кэролайн взглянула на название.
   — «Дева озера». Как мило.
   — Надеюсь, вы с удовольствием прочтете эту поэму, — улыбнулся Энтони.
   — Уверена, — отозвалась Кэролайн, обдумывая следующий эпизод своего романа. — Спасибо.
   — Мисс Браун, не согласитесь ли вы пойти со мной завтра вечером на ужин с танцами?
   — Благодарю за приглашение, Энтони, но я не очень хорошо себя чувствую. Извините.
   У него вытянулось лицо, но он овладел собой и поклонился.
   — Как вам угодно. Ну что ж, желаю приятного вечера.
   — И вам того же, — кивнула Кэролайн. Джордж проводил гостя до двери.
   — Ты в четвертый раз отказываешь ему. Он больше не вернется.
   — Я никогда не полюблю его. Мое сердце принадлежит другому. Я хочу одного — чтобы меня оставили в покое!
   Над дверью снова звякнул колокольчик, и Джордж, не успев дойти до кухни, повернул назад. Кэролайн вытерла слезы, подумав, что это вернулся Энтони, надеясь уговорить ее. Но она услышала, как знакомый голос произнес:
   — Добрый вечер, Браун.
   Кэролайн никак не могла вспомнить, кому принадлежит этот голос. Бросив взгляд на дверь, она с удивлением увидела, что это Стюарт Дэвисон, отец Энтони.
   — Милорд! — воскликнул Джордж. — Какой сюрприз! Вы хотите купить книгу?
   Кэролайн заметила, что отец встревожен. Он действительно очень побледнел. Она поздоровалась с Дэвисоном.
   — А-а, здравствуйте, мисс Браун. Вы уже пришли в себя после всех своих путешествий? — Стюарт Дэвисон улыбнулся ей, но в глазах был холод. — Я не намерен покупать никаких книг, — сказал он, непринужденно направившись в кухню. — Садитесь. — Стюарт Дэвисон выдвинул стулья.
   Кэролайн, почувствовав неладное, украдкой взглянула на отца.
   — Что происходит, милорд? — спросила она.
   — Не спрашивай, Кэролайн, — пробормотал отец. — Делай то, что он говорит. — Потом умоляюще посмотрел на Дэвисона. — Прошу вас, не говорите ничего при дочери.
   — Но я должен воспользоваться ее уникальными способностями!
   — Нет! — в ужасе воскликнул Джордж. — Только не это! Дэвисон стукнул кулаком по столу, и Джордж покорно опустился на стул.
   — Объясните, в чем дело. — потребовала Кэролайн.
   — Дело в том, что ваш отец предал свою страну и только вы можете спасти его от виселицы.
   — Что за вздор! — Кэролайн ухватилась за крышку стола. — Скажи ему, папа!
   Плечи Джорджа вздрагивали, словно он плакал.
   — В течение восьми лет ваш отец был британским курьером, — объяснил Дэвисон. — Неужели вы думали, что он ездил на континент и обратно только ради редких манускриптов?
   — Но ведь курьер — не предатель. Не так ли, папа? Джордж молча смотрел в сторону.
   — Я знаю своего отца, лорд Дэвисон. Он любит свою страну. И никогда не предал бы Англию ни во время мира, ни во время войны.
   Дэвисон злобно рассмеялся.
   — Тем не менее Браун продавал информацию французским агентам в течение восьми лет. А это преступление карается смертной казнью. — Дэвисон повернулся к Джорджу:
   — Подтвердите это.
   «Не может быть, — думала Кэролайн, — Это не правда. Мой мир и без того уже рухнул. А теперь еще отец… Нет, только не он, только не он».
   — Кэролайн, я делал это ради тебя, — сказал Джордж. — Я так люблю тебя. В тебе вся моя жизнь! Мы отчаянно нуждались в деньгах, чтобы не остаться без крыши над головой. Поэтому я и решился на такое, да простит меня Господь!
   — А теперь вернемся к вам, мисс Браун, — сказал Дэвисон.
   — Нет! — вскрикнул Джордж. — Все, что угодно, только не втягивайте в это ее.
   — Если ваша дочь откажется от сотрудничества, я позабочусь о том, чтобы вас повесили. Свою безопасность, голубчик, я обеспечил, поскольку не намерен болтаться на виселице вместе с вами.
   — Вы тоже замешаны в этом? — насторожилась Кэролайн.
   — Ваши домыслы ни к чему, мисс Браун. Относительно моей деятельности нет никаких улик, а вот доказательств, подтверждающих предательство вашего отца, у меня предостаточно, причем настолько веских, что его можно казнить хоть завтра. — Дэвисон усмехнулся. — Но я не предъявлю их, если вы выполните мою просьбу.
   — Что вы от меня хотите?
   — Вчера в Лондон прибыл Северьянов. Нам нужно получить от князя определенную информацию, а вы, уверен сумеете выудить ее.
   Кэролайн ушла в свою комнату, свернулась калачиком на постели и уткнулась в подушку, с трудом сдерживая слезы. Северьянов в Лондоне. Отец оказался предателем. И если она откажется шпионить за Николасом, отца повесят. Она не знала, зачем Николас приехал в Лондон, но была уверена, что к ней это не имеет никакого отношения. Дэвисон велел ей узнать, правда ли, что русские намерены заключить тайный договор с Пруссией о нанесении совместного удара по армии Наполеона. Когда Дэвисон сказал это, Кэролайн решила, что он свихнулся. Каким образом могла она получить такие сведения?
   Но Дэвисон объяснил, что для этого ей следует возобновить близкие отношения с Николасом, и дал неделю фока на то, чтобы она разузнала все подробности этого договора, если таковой действительно будет заключен. Он уже знал, что из Лондона Николас намерен отправиться в Бреслау. Кэролайн предстояло поехать туда вместе с ним и присылать Дэвисону подробные отчеты о том, как продвигаются дела.
   Мысль о том, чтобы использовать и предать Николаса, внушала Кэролайн отвращение. Но не могла же она допустить, чтобы отца повесили! Что делать?
   — Кэролайн, — нерешительно начал Джордж, входя в комнату, — пришла твоя бабушка, она хочет видеть тебя.
   — А я не хочу никого видеть.
   Джордж присел рядом с ней на кровать.
   — Я так люблю тебя, Кэролайн! После смерти Маргарет ты — все, что осталось у меня в жизни. Книжная лавка совсем не приносила дохода, нечем было даже заплатить арендную плату. А я мечтал, чтобы у тебя был дом и ты ни в чем не нуждалась. Так и попался… Но сейчас прошу тебя не играть в эти игры с Северьяновым. Не жертвуй собой ради меня!
   Не успела Кэролайн ответить отцу, что у нее нет выбора, как заметила стоявшую на пороге леди Стаффорд. Интересно, поняла ли старая леди, о чем они говорили?
   — Я послала тебе три приглашения в Мидлендс и трижды получила отказ. Послав четвертое, я решила приехать сама и узнать подлинную причину твоих отказов. Так в какие игры ты намерена играть с этим обворожительным русским князем? И почему он вернулся в Лондон? Приехал за тобой? Ваш роман продолжается?
   Кэролайн вспыхнула. Джордж, застонав, уныло опустил голову.
   — Вы подслушали разговор, не предназначенный для посторонних ушей, леди Стаффорд, — сказала Кэролайн.
   — Да, подслушала, — ничуть не смутилась старая леди. — Но я не посторонняя. Почему у вас обоих такой унылый вид? А ты, — обратилась она к Кэролайн, — кажется, даже плакала? И когда же приедешь в Мидлендс?
   — Я не приеду, потому что занята, — сердито буркнула Кэролайн.
   — Занята? Чем? Играми с князем?
   — Я пишу роман.
   — Что за вздор! И это после блестящей сатиры Коппервилла! Что с тобой стряслось, девочка моя?
   Старая леди решительно опустилась на кровать рядом с зятем. Это было так невероятно, что Кэролайн вытаращила глаза.
   — Я обо всем догадалась, и очерки Коппервилла доставляли мне огромное удовольствие. Они остроумны и забавны, дорогая девочка. Но когда он описал нашу с тобой встречу, я подумала: что-то тут не так, и отправилась прямиком к главному редактору «Кроникл». Твой редактор не хотел давать мне никаких сведений, пока я не назвала твое имя. Он был потрясен, Кэролайн, узнав, что ты писала о себе и что ты моя внучка, — рассмеялась леди Стаффорд.
   — Придется, наверное, серьезно поговорить с Тафтом.
   — Странно, что с тех пор, как ты вернулась, Коппервилл ничего не напечатал, а ты вдруг начала писать роман. Что случилось? Князь разбил твое сердце? — Она вгляделась в лицо Кэролайн. — Судя по твоему виду, так оно и есть.
   — Даже если это и так, вас это не касается. Тяжело опираясь на трость, старая леди поднялась.
   — Я хочу помочь, — сказала она. — Но как мне это сделать, если я не знаю, что вас обоих тревожит.
   Ах, как было бы хорошо рассказать обо всем мудрому верному человеку и облегчить душу! Но прошлое не осталось в прошлом. Кэролайн не могла его забыть.
   — Не кажется ли вам, что вы несколько опоздали со своей помощью?
   Эдит насторожилась:
   — Что ты имеешь в виду?
   — Разве не помните, как в один морозный день прогнали меня и мою мать? Вы не пожелали помочь нам тогда, и мы чуть не лишились дома и лавки, а моя мать вскоре умерла. И возможно, совсем не от воспаления легких.
   Эдит побледнела как полотно.
   — А если я теперь поняла, что была тогда упрямой, глупой, одинокой гордячкой? А если я сейчас хочу исправить ту ужасную ошибку? — глухо проговорила она.
   Кэролайн метнулась к двери и выбежала из комнаты.

Глава 34

   На этот раз Николас остановился в сент-джеймской гостинице, где он, его дочь, ее гувернантка, овдовевшая русская дворянка, и слуги занимали весь верхний этаж. Князь предполагал пробыть в Лондоне две недели. За это время, до отъезда в Бреслау, он надеялся урегулировать одно дело личного характера.
   Дело это касалось Кэролайн.
   Николас с пером в руке сидел за письменным столом в стиле Людовика XVI в роскошном меблированном кабинете, примыкавшем к городской спальне. Что должен написать человек в подобной ситуации? Может, начать с извинений? Или сразу признаться в своих чувствах? Он никогда еще ни о ком не тосковал так сильно, как о Кэролайн в течение последних двух с половиной месяцев. А что, если объясниться в любви и изложить свои намерения? Но князь боялся. Одно дело — понимать, что любовь — драгоценное чувство, от которого нельзя отказываться, когда Москва объята огнем и кругом хозяйничают французы, и совсем другое — теперь, когда сердце Кэролайн разбито. Ведь она испытала настоящее потрясение, увидев воскресшую из мертвых Мари-Элен. Впрочем, он тоже был потрясен.
   Теперь Мари-Элен умерла. Случившееся оставило глубокие рубцы и шрамы не только на ее теле, но, главное, на психике. Она потеряла рассудок, но, разумеется, не в Твери. Однажды ночью, через месяц после своего возвращения в Петербург, княгиня во время грозы сбежала из дома в одной ночной сорочке. Ее тело нашли только через четыре дня.
   Никто не знал, было ли это самоубийством, или она окончательно лишилась рассудка? Теперь это уже не имело значения. Важно было другое: князь понял, что не может жить без Кэролайн Браун. И был уверен, что она чувствует то же самое.
   Внезапно он вспомнил о молодом Дэвисоне и о том, какие страдания выпали на долю Кэролайн, и ему стало не по себе.
   Осторожно постучав в дверь, вошел его слуга.
   — Ваше сиятельство, к вам пожаловала вдовствующая виконтесса Стаффордская.
   Сердце у князя учащенно забилось. Он поднялся, опираясь на трость с серебряным набалдашником.
   — Проси.
   В кабинет вошла леди Стаффорд.
   — Добрый день, князь.
   Он, прихрамывая, приблизился к ней и поклонился.
   — Рад видеть вас, леди Стаффорд. Садитесь, пожалуйста.
   — Вижу, вы были ранены, князь. В бою, не так ли?
   — Ваш вопрос мог бы обидеть меня, миледи. — Однако Николас вовсе не обиделся на старую леди.
   — В моем возрасте я говорю, что вздумается. Зачем ходить вокруг да около?
   — Да, я был ранен на войне и боюсь, буду прихрамывать всю жизнь. Мне повезло, что я остался жив.
   — Жаль, что вы были ранены, князь, но должна признаться, что хромота вам даже идет. Николас рассмеялся. Леди Стаффорд серьезно посмотрела на него:
   — Кэролайн Браун в беде, князь,
   — Что за беда? — насторожился Николас.
   — Не знаю. Она не простила меня за прошлое и не хочет довериться мне. Но подозреваю, это очень серьезно. Похоже, ее глупый, никчемный папаша впутался в какую-то опасную историю, князь. Возможно, я ошибаюсь, но, по-моему, Кэролайн вынуждают совершить какой-то неблаговидный поступок, чтобы спасти его.
   Николас ужаснулся. В какую еще историю ввязался этот
   Джордж Браун? Чтоб его черти взяли! Кэролайн очень талантлива. Такой, как Дэвисон, мог бы попытаться использовать девушку в собственных интересах. Особенно сейчас, когда ставки так высоки, поскольку Наполеон, бросив своих солдат на произвол судьбы, вернулся в Париж. Французская армия, преследуемая не только регулярными войсками Кутузова, но также казаками и партизанами, покидала Россию, страдая от рано наступивших холодов, от недостатка продовольствия и обмундирования, лошадей и боеприпасов. Жалкие остатки Великой армии форсировали Неман и оказались на безопасной прусской территории. В войне наступил перелом. Наконец появилась надежда одержать победу над Наполеоном.
   Нельзя допустить, чтобы Кэролайн вовлекли в грязный мир шпионажа! Ни сейчас, ни когда-либо вообще. Она должна быть в безопасности. Черт бы побрал ее папашу!
   — Вам дурно, князь? Вы очень побледнели. — Эдит Оусли проницательно посмотрела на него,
   — Все хорошо, леди Стаффорд, благодарю вас. И спасибо, что предупредили об опасности, грозящей Кэролайн.
   — Значит, я не ошиблась: вам небезразлична Кэролайн. А как вписывается во все это ваша жена?
   — Леди Стаффорд, в Москве ваша внучка спасла жизнь моей дочери, мою и моего кузена. Полагаю, в таком случае можно пренебречь условностями. Что же касается моей жены, то она умерла.
   — Простите, князь. — Эдит Оусли поднялась. — Надеюсь, когда-нибудь вы расскажете мне обо всем поподробнее. А условностями я и сама часто пренебрегала. — Она улыбнулась.
   — Последую вашему примеру. — Николас поклонился. У дверей она задержалась,
   — Когда вы намерены зайти к ней, князь?
   Он поразился. Их мысли работали синхронно. «Леди Стаффорд, — решил Николас, — весьма полезный и приятный союзник».
   — Я буду у нее в течение часа, — сказал он. Удовлетворенная ответом, старая леди кивнула и вышла.
   — Кэролайн. Он здесь.
   Кэролайн занималась уборкой и сейчас с метелкой из перьев в руке и в фартуке, надетом поверх темно-серого платья, вытирала пыль с книг.
   — О Боже, Кэролайн! Северьянов пришел! — встревоженно сообщил Джордж.
   Она посмотрела в окно и увидела, как Николас приближается к лавке. Несмотря на хромоту, он шел широким решительным шагом. На нем была меховая шуба.
   — Мне лучше оставить вас с глазу на глаз? — озабоченно спросил Джордж.
   Не успела Кэролайн ответить, как над входной дверью звякнул колокольчик, и она открылась. Николас вошел в лавку, и его глаза сразу остановились на Кэролайн. Оба молчали.
   Девушка мучительно тосковала о нем и понимала, что очень любит его. Однако она не представляла себе, что почувствует, снова увидев Николаса. Ведь ее, казалось бы, несбыточная мечта осуществилась, а потом Кэролайн потеряла все. Ей хотелось броситься к нему, обнять и навсегда укрыться в его надежных объятиях. Но она лишь пристально вглядывалась в Николаса.
   Джордж низко поклонился.
   — Ваше сиятельство, рад видеть вас! Глаза Николаса насмешливо блеснули, но он, едва взглянув на Джорджа, устремил взор на Кэролайн.
   — Здравствуйте, Браун. Весьма приятно, что вы так расположились ко мне за время моего отсутствия.
   Джордж удалился на кухню.
   Они остались одни. Николас не отводил глаз от Кэролайн. Вытерев о фартук вспотевшие ладони, она положила метелку и через силу улыбнулась.
   — Я слышала, что ты в Лондоне, Николас. Это так неожиданно.
   — Разве можно считать неожиданностью мое появление в Лондоне… и в твоей жизни? — Он подошел ближе.
   Кэролайн задыхалась от волнения. Она бы бросилась к нему, забыв обо всем, но вспомнила угрозы Дэвисона и его требования.
   — Я полагала, что твои семейные обязанности на некоторое время задержат тебя на родине. — Кэролайн намекала на жену и дочь князя.
   — Ты ошиблась.
   — Видимо, так, — сухо заметила она. — Но жизнь полна неожиданностей, — добавила Кэролайн, с горечью вспомнив воскресение из мертвых Мари-Элен.
   — Не только неожиданностей, но и проблем и перемен. — Николас, шагнув к девушке, взял ее за руки. — Ты чудесно выглядишь.
   Кэролайн высвободила руки и заметила, что он насторожился, а глаза выразили разочарование. «Что я делаю! — подумала она. — Ведь мне поручено завлекать его, соблазнять, а я отталкиваю!»
   — Думаю, на мою долю выпало слишком много для одного человека.
   — Что правда, то правда. — Николас снял шубу и небрежно бросил ее на конторку. — Но ты очень сильная. Как бы ни ломала тебя жизнь, ты выйдешь победительницей, не сомневаюсь.
   Кэролайн едва сдерживала слезы.
   — Ошибаешься. Я потерпела поражение.
   — Не верю.
   Она пожала плечами.
   — Как поживает Катя?
   — Катя здесь, в Лондоне. Мы остановились в сент-джеймской гостинице и проведем здесь две недели, а потом уедем в Бреслау. Ты не хочешь встретиться с Катей? Может, поужинаешь со мной сегодня? — Он снова взял ее за руки. — Кэролайн, я тосковал о тебе. Почему ты убежала, даже не поговорив со мной? — Николас помолчал. — Мари-Элен умерла, — добавил он.
   Кэролайн вздрогнула.
   — На сей раз в этом нет сомнения, — продолжал Николас. — Однажды ночью она покинула дом в одном белье во время сильной грозы. Ее тело обнаружили через четыре дня. Мари-Элен похоронили в Петербурге.
   — Она… она сама захотела умереть? — Потрясенная, Кэролайн вспомнила, как была обезображена шрамами и бинтами некогда тщеславная Мари-Элен.
   — Этого я не знаю. — Николас посмотрел ей в глаза.
   — Как пережила это Катя?
   — Она очень печальна и подавлена. Перед смертью Мари-Элен не желала видеть никого, даже дочь. Катя часто вспоминает о тебе. Ей не хватает тебя, как и мне. Когда-то ты сказала, что наша любовь слишком драгоценна и от нее нельзя отказываться. Кэролайн, я прошу тебя стать моей женой.
   Кэролайн отпрянула от него, но он крепко держал ее за руки и отпустил не сразу. «Едва ли он сказал бы мне это, если бы знал, что я собираюсь предать его. Но может, удастся скрыть это от него? Будь проклят Стюарт Дэвисон!
   Он заставляет меня предать мою любовь! Если бы я могла обо всем рассказать Николасу!» — Кэролайн охватил ужас от того, что она была готова проклясть даже своего отца.
   Николас положил руки ей на плечи. Кэролайн чувствовала тепло его дыхания, знакомый голос ласкал ее слух.
   — Мы могли бы вернуться в гостиницу. Давай хотя бы поужинаем и вместе проведем вечер. Не отказывай мне сразу. Подумай. Я готов ждать.
   Кэролайн закрыла глаза. Мысли ее пришли в смятение. Но одно девушка знала точно: она должна принять его приглашение.
   — Хорошо, я проведу с тобой вечер, Николас, — сказала Кэролайн, не радуясь ни тому, что он сделал ей предложение, ни возможности побыть с ним, а думая только о том, как соблазнить и предать его.
   Увидев Катю, Кэролайн так обрадовалась, что даже чувство вины, поселившееся в ней после того, как она поддалась на шантаж Дэвисона, исчезло. Стоя с Николасом на пороге Катиной комнаты, она наблюдала, как девочка читает вслух гувернантке. Катя не видела ее. Залюбовавшись красивым милым ребенком, Кэролайн осознала, что всем сердцем любит ее, как свою собственную дочь.
   Она сделала шаг вперед.
   — Катя, душенька моя!
   Девочка вскочила, уронив книгу, радостно вскрикнула, бросилась к Кэролайн и обвила ее ручонками. Кэролайн крепко прижала ее к себе.
   — Я так тосковала о вас, мисс Браун! Мне было ужасно одиноко!
   — Я тоже тосковала, — улыбнулась Кэролайн.
   — И бедный папа тоже. — Катя взглянула на отца. — Он был очень опечален, когда вы уехали. Почему вы бросили нас? Кэролайн растерялась.
   — Наверное, потому, что очень люблю вас обоих.
   — Но так не бывает! Вы уехали из-за мамы, правда? — Взгляд умных карих глаз был испытующим, но не осуждающим. — Мне очень жаль твою маму, — шепнула она девочке. Николас попросил гувернантку удалиться.
   — Ты все правильно поняла, моя умница, — сказал он Кате.
   Кэролайн не знала, следует ли ему говорить дочери всю правду.
   — Мама была очень больна, — печально объяснила Катя. — Она не хотела никого видеть. — Голос у девочки задрожал, и она печально улыбнулась. — Правда, мама меня и раньше не любила.
   — Что ты, что ты, дорогая! Она любила тебя… по-своему, — возразила Кэролайн.
   — Я понимаю, — согласилась Катя. — Но прошу вас, по-едемте домой вместе с нами, пожалуйста!
   Кэролайн очень хотелось ответить «да», но она не смела взглянуть на Николаса.
   — Попытаюсь, — ответила она.
   Они ужинали за великолепно накрытым столом, рассчитанным не менее чем на шестнадцать персон. Николас сидел во главе стола, Кэролайн — напротив. Катя ушла спать.