Джойс Бренда. Великолепие

   В дверях стоял князь Северьянов. Его высокая, внушительная фигура заполняла собой дверной проем, заслоняя проникавший снаружи солнечный свет.
   Кэролайн, не веря своим глазам, оцепенела от удивления. Северьянов пристально посмотрел на нее, и на губах его заиграла улыбка. Он вошел в лавку, и дверь закрылась за ним.
   Кэролайн вздрогнула. Мозг ее лихорадочно работал. Князь знает. Знает, что она, переодевшись в мужскую одежду, шпионила за ним…
   Но Северьянов ни в чем не обвинял ее. С щеголеватой ленцой он подошел ближе и, остановившись перед конторкой, медленно обвел взглядом Кэролайн от макушки белокурой головки до грудей, то есть внимательно осмотрел все, что открывалось взгляду, поскольку ошеломленная девушка так и не встала из-за конторки
   — Добрый день, — сказал Северьянов с едва уловимым славянским акцентом, придающим особый шарм его безупречному английскому языку.
   Кэролайн открыла рот, чтобы ответить, но язык не повиновался ей. Он не мог не догадаться. Его приход — не простое совпадение. Но ведь она не заметила, чтобы ее преследовали… Правда, Кэролайн ни разу не оглянулась.
   Князь сделал шаг вперед, не сводя глаз с ее лица. Взгляд его дольше, чем следует, задержался на губах Кэролайн, и она почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Неужели он выследил ее?
   Князь снова улыбнулся своей диковатой улыбкой, от которой у Кэролайн замерло сердце.
   — Мне говорили, будто это лучшая книжная лавка в Лондоне и что именно сюда следует обратиться, если нужен редкий манускрипт.
   Девушка облизнула пересохшие губы, выругав себя за то, что так встревожилась.
   — Добрый день, — наконец ответила она. — А что именно вы хотели бы найти? — Кэролайн показалось, что ее охрипший голос звучит, как карканье вороны.
   Князь стоял очень близко, и девушка, чтобы взглянуть ему в глаза, задрала голову. Сердце у нее продолжало бешено колотиться. Он был в военном мундире. Его грудь украшали ордена и медали. Ей стало страшно. Опасность исходила от этого великолепного, сильного тела, но особенно пугала в нем бьющая через край дерзкая чувственность, заметная и в обжигающем взгляде янтарно-золотистых глаз, и в изгибе полных губ, и даже в ямочке на подбородке.
   Кэролайн боялась потерять сознание. Нельзя допустить, чтобы он действовал на нее таким образом! Не уподобляться же безмозглым дамочкам, млеющим от его взгляда. Она крепкий орешек и по праву гордится своим здравомыслием.
   — Я ищу трактат Питера Абеляра в подлиннике и «Энциклопедию» Бартоломью. — Северьянов не сводил с нее пристального взгляда.
   — Простите, я задумалась, — встрепенулась Кэролайн. Князь начал повторять сказанное, но девушка прервала его:
   — Подлинный текст трактата Абеляра написан по-латыни.
   — Я это знаю, — улыбнулся он.
   Кивнув, Кэролайн взяла перо и записала заказ. «Хоть бы князь не заметил, как дрожит у меня рука. Вот как? Он знает латынь? И интересуется философским учением о диалектике?» — удивленно подумала она.
   — Этот трактат очень нелегко отыскать. — Кэролайн встретилась с ним взглядом. — Абеляр писал в XI веке.
   — Вы хорошо образованы, — заметил русский. — Для женщины.
   Кэролайн насторожилась. Может, в его словах есть какой-то подтекст?
   — Я читала Абеляра. — Слова ее прозвучали с вызовом, хотя она не желала этого. — Я прочла его, когда мне было одиннадцать лет.
   Если князь и удивился, то не показал виду.
   — В подлиннике или в переводе? — уточнил он. Кэролайн вздернула подбородок.
   — В подлиннике. — Девушка умолчала о том, что читала и перевод.
   — Поразительно. — Его глуховатый голос звучал чуть-чуть интимно. — Редко встретишь женщину, свободно читающую по-латыни.
   — Я и по-французски свободно говорю, — пролепетала Кэролайн, завороженная его гипнотизирующим взглядом. Князь удивленно приподнял бровь.
   — Вы владеете языком, на котором говорят при дворе русского царя! Занятно. Может, вы и Бартоломью читали?
   — Читала.
   Он оперся руками на конторку, еще больше приблизившись к девушке. Их лица оказались в нескольких дюймах друг от друга, и она чувствовала жар, исходивший от его мощного тела.
   — Кто руководил вашим образованием?
   Щеки Кэролайн полыхали жарким пламенем. Наверное, в магазине слишком душно.
   — Отец, — ответила она.
   — Мистер Браун?
   — Да.
   Его взгляд снова медленно скользнул по ее лицу, оголенной шее — слава Богу, что на ней платье с глухим воротом! — и по груди.
   — Когда я смогу встретиться с мистером Брауном и узнать, может ли он выполнить мой заказ?
   — Он вернется через несколько часов, — пробормотала Кэролайн.
   Значит, Северьянов придет еще раз? Это странно обрадовало и вместе с тем испугало ее.
   Сунув руку в потайной карман, князь извлек белую визитную карточку и протянул девушке.
   — Здесь указано, где меня можно найти, — чуть улыбнувшись сказал он. — На всякий случай.
   Их пальцы соприкоснулись. Кэролайн вздрогнула. Уж не насмехается ли князь над ней? Может, это намек на то, что ему все известно о ее рискованной проделке этим утром? Не предполагает же он, что Кэролайн сама пожелает увидеться с ним?
   — Спасибо. — Даже не взглянув на визитку, она сунула ее в ящик конторки. — Если повезет, мы, возможно, найдем для вас Бартоломью. — Кэролайн показалось, что князь видит ее насквозь и читает все мысли.
   — Меня больше интересует Абеляр, — небрежно заметил Северьянов. — В любом случае передайте мистеру Брауну, что я надеюсь на его помощь. Если он выполнит этот заказ, я снова воспользуюсь его услугами.
   — Не беспокойтесь, я все передам.
   Губы Северьянова снова тронула улыбка. Кэролайн ожидала, что он откланяется. Но князь вместо этого неожиданно взял ее руки и, склонившись, поднес к губам.
   Она вздрогнула от неожиданности. Северьянов выпрямился — ей показалось, что в его глазах мелькнула озорная искорка — и, поклонившись, вышел из лавки.
   У Кэролайн подкосились ноги, и она опустилась на пол возле конторки.

Глава 6

   Отец возвратился домой раньше, чем она ожидала. Кэролайн уже пришла в себя после встречи с Северьяновым. Девушка так и не поняла, выследил ли он ее, когда она бежала от его дома. Если да, то осмелится ли она проникнуть на вечер к Шеффилдам в следующий вторник? Однако это был единственный способ проверить, знает ли князь о ее затее с переодеванием.
   Кэролайн охватили страх и радостное возбуждение. Хорошо, что хотя бы Коппервилл ничем не рискует. Он должен сохранить инкогнито во что бы то ни стало.
   Вспомнив о своей сатирической рубрике, девушка поежилась. Интересно, видел ли он ее статью? Но может, князь вообще не читает «Морнинг кроникл»? Правда, она не сомневалась, что в конце концов кто-нибудь обязательно скажет ему об этом. Слава Богу, князь не подозревает, что она и есть Коппервилл!
   — Как успехи в лавке? — спросил Джордж, снимая сюртук.
   — Заходил мистер Хенсон и купил роман «Чувство и чувствительность», автор которого предпочел не раскрывать своего имени.
   Кэролайн передала отцу записку с заказами Северьянова. Он прочел ее и покачал головой.
   — Неужели кому-то нужен Абеляр в подлиннике? Невероятно! — Джордж удовлетворенно улыбнулся.
   — Невероятно или маловероятно?
   — И то и другое. — Джордж положил записку на стол. — Вот Бартоломью я, пожалуй, найду. Я видел эту книгу в Праге, в доме одного клиента. Если за книгу готовы заплатить хорошую цену, я, вероятно, заполучу ее. Но кто же сделал такие заказы?
   — Ни за что не угадаешь. Не кто иной, как известный русский князь Северьянов!
   Джордж насторожился.
   — Он был здесь?
   — Папа, в чем дело? — спросила девушка, озадаченная его реакцией.
   — Кэролайн, ты написала о нем под псевдонимом «Коппервилл», статья опубликована сегодня утром в газете, и этот человек неожиданно появился в нашей лавке. Разве это не повод для беспокойства? О том, что под именем Коппервилла скрываешься ты, известно только твоему редактору да мне.
   Кэролайн немного смутилась.
   — Что в этом странного? У нас книжная лавка, а ему понадобились редкие книги. Князь не мог соотнести меня с Коппервиллом. Наверное, он еще не прочитал эту статью, возможно, даже не знает о ней. Однако не исключено, что князь выследил меня сегодня утром.
   — Это мне не нравится! Раньше ты никогда не заходила так далеко в своих затеях.
   — Но князь не обвинил меня ни в том, что я нарушила границы его частных владений, ни в чем-либо другом, — задумчиво возразила Кэролайн. — Если даже он понял, чем я занималась, то почему-то помалкивал об этом.
   — Этот человек прибыл сюда, чтобы договориться о союзе между нашими странами, Кэролайн. Он русский князь, полковник и близкий друг императора Александра, — строго заметил Джордж.
   Кэролайн нахмурилась.
   — К чему ты клонишь, папа?
   — По-моему, в своих обличительных статьях ты заходишь слишком далеко. До последнего времени ты писала об экстравагантных вкусах и недозволенных поступках представителей высшего света, но никогда еще не избирала своей мишенью государственного деятеля такого масштаба. Ты совершаешь ошибку и можешь навлечь на себя неприятности, Кэролайн, потому что вмешиваешься в дела государственной важности, тем более в военное время.
   Теперь Кэролайн по-настоящему встревожилась. Что правда, то правда, уже несколько лет назад ужесточились законы, ограничивающие свободу слова, особенно по части политики. Однако едва ли кто-то вздумает обвинить ее во вмешательстве в процесс переговоров о заключении союза только на том основании, что она, уличив Северьянова в безнравственном поведении, дискредитировала его в глазах общества. Но Кэролайн понимала причину тревоги отца: ему страшно, когда она рискует, и Джордж хочет оградить ее от неприятностей. Возможно, ей действительно следует проявлять большую осторожность. Кэролайн смутилась. Отец ужасно расстроился бы, узнав, что она затевает. Он никогда ничего не запрещал ей, но, несомненно, будет волноваться и переживать за нее. Поэтому девушка решила утаить от отца, что все-таки попытается проникнуть на праздник к Шеффилдам.
   Николас остановился на лестничной площадке третьего этажа своего особняка и прислушался. Здесь находилась детская и классная комната, где Катя ежедневно занималась со своим учителем Раффальди. Здесь же располагались комнаты ее гувернантки и нянюшки Лизы, хотя Николас был уверен, что нянюшка спала на тюфяке в спальне Кати, как делала всю жизнь, где бы они ни жили.
   Он напряг слух, но не услышал ни детского визга, ни смеха, ни тихого пения, ни оживленных разговоров, ни даже звуков клавесина или фортепьяно, на которых Катя так хорошо играла. Тяжело вздохнув, князь свернул в коридор.
   Дверь классной комнаты была приоткрыта, и Николас увидел Катю. Она сидела за столом, склонившись над книгой. Раффальди сидел напротив нее, перед ним лежала раскрытая тетрадь: он проверял Катину работу.
   Гувернантке Тэйчили, по мнению Николаса, полностью лишенной человеческого тепла и сострадания, по настоянию Мари-Элен доверили воспитание Кати. Сейчас в классной комнате ее не было. Николас постучал в створку двери.
   — Можно прервать вас?
   Раффальди встал. Катя подняла голову от книги.
   — Ваше сиятельство, — смуглый итальянец поклонился, — смею доложить, что ваша дочь сделала всего одну ошибку в сочинении.
   — Рад это слышать. — Николас не сводил глаз с Кати. — На какую же тему было сочинение?
   — Катя, скажи своему отцу, о чем ты писала, — улыбнулся итальянец.
   — Об императрице Екатерине.
   — Вот как? Серьезная тема, — сказал Николас. — Что же ты о ней написала?
   — Она была великой правительницей, потому что стремилась сделать Россию лучше, — серьезно ответила Катя. — Екатерина расширила границы России и хотела, чтобы все чувствовали ответственность за своих крепостных. Она мечтала, чтобы миром правили природа и разум.
   — Я поражен.
   — Спасибо, папа. — Катя опустила глаза и, кажется, немного покраснела.
   «Надеюсь, это оттого, что ей приятна похвала», — подумал князь.
   — Не хотите ли почитать ее сочинение? — спросил окрыленный успехами ученицы Раффальди.
   — Обязательно, но не сейчас. Мне нужно поговорить с дочерью наедине.
   Итальянец поспешно вышел.
   Николас подошел к Кате. Она сидела не двигаясь и смотрела на него. Он уселся на маленький стул напротив нее, чувствуя себя ужасно крупным и неуклюжим.
   — Тебе понравился мой подарок? — спросил князь.
   — Да, спасибо, папа.
   Ему очень хотелось бы, чтобы девочка вскочила и, забыв о сдержанности, бросилась ему на шею.
   — Ты мне покажешь его? — Князь обвел глазами классную комнату, но котенка не обнаружил.
   — Покажу. Но мадам Тэйчили сказала, что я должна держать его в своей комнате.
   — Принеси его. Это котик?
   Катя кивнула и вышла. Вскоре она вернулась, держа на руках белый пушистый шарик с голубыми глазами. Девочка остановилась перед Николасом и с самым серьезным видом протянула ему котенка.
   — Хочешь подержать его?
   — Нет, спасибо. — Николас, однако, погладил котенка за ухом. Котенок замурлыкал.
   Катя не отрываясь смотрела на отца.
   — Как ты назвала его?
   — Александром.
   Николас чуть не рассмеялся.
   — Ты назвала его в честь царя?
   — Нет, в честь дяди Алекса.
   — Мой брат будет польщен. — Князь чуть не расхохотался.
   — Он сказал, что мне надо завести Александру брата и назвать его Николасом, — бесстрастным тоном сообщила Катя.
   — Полагаю, одного котенка достаточно. Хочешь поговорить о том, что случилось сегодня утром?
   Катя, опустив глаза, молча гладила котенка.
   — Я только что разговаривал с доктором. Твоя мама вне опасности. Она будет жить.
   Катя молчала. Тишину нарушало лишь мурлыканье котенка
   — Она еще слаба, — продолжал Николас, теряя надежду вызвать ребенка на разговор. — Ты сможешь не заходить к ней до завтра, чтобы не тревожить ее?
   Не дождавшись ответа, князь повторил вопрос.
   — Да. — Катя уткнулась в шерстку котенка.
   — А может, навестишь маму вместе со мной сегодня? — спросил Николас, забыв о логике.
   Девочка подняла на него черные глаза.
   — Я подожду, как ты просил меня, папа.
   Князь кивнул и поднялся. Так было всегда: все его слова и чувства натыкались на глухую стену.
   — Рад, что тебе понравился Александр, — сказал он. В комнату вошла Тэйчили.
   — Ваше сиятельство, — деловым тоном проговорила она, — у Кати сейчас урок музыки.
   У девочки вытянулось личико.
   — И пожалуйста, отнеси котенка на место. — Тэйчили нахмурилась.
   — Наверное, следует сделать так, как говорит мадам Тэйчили, — вставил Николас. — Поиграешь с Александром после уроков.
   — Хорошо, папа.
   Он и гувернантка проводили взглядом Катю, которая вышла из комнаты, прижимая к груди персидского котенка.
   — Она, кажется, еще более подавлена, чем обычно, — заметил князь.
   — Не думаю, — возразила Тэйчили. — Катя — серьезный ребенок, и в этом нет ничего страшного.
   — Она что-нибудь говорила о матери?
   — Нет. Катя даже не упоминала о княгине.
   — Скажите повару, чтобы приготовил на десерт ее любимое сладкое блюдо, — чуть помедлив, попросил Николас.
   — Вы избалуете дочь, потакая ей, ваше сиятельство.
   — Это мое право, — бросил князь и вышел из комнаты.
   Он спустился на второй этаж совершенно расстроенный. Видно, Катина гувернантка слишком толстокожа. Ведь даже дураку видно, что после того как с ее матерью случилась беда, Катя еще больше замкнулась в себе.
   Дверь в апартаменты княгини была закрыта. Не заметив двух побледневших от испуга служанок, Николас миновал гостиную и вошел в спальню. Комната была ярко освещена, в камине пылал огонь. Он и сам не знал, что ожидал увидеть, но Мари-Элен полулежала на широкой кровати, откинувшись на огромные подушки. Темные круги под глазами были особенно заметны на ее бледном лице. На столике рядом с кроватью стоял поднос с завтраком, к которому она почти не притронулась, и узкий бокал, наполовину наполненный шампанским. Кто-то прислал Мари-Элен большой букет роз, и они стояли повсюду: на столике возле кровати, на крышке бюро, на подоконнике. Цветов было слишком много, и они раздражали. Воронский остался в России — по крайней мере так думал Николас, — так что розы прислал, видимо, какой-то другой любовник.
   — Здравствуй, Ники, — сказала Мари-Элен слабым голосом. — Не хочешь ли выпить со мной шампанского?
   Князь сжал кулаки. Целый день он старался не думать о событиях этого утра.
   — Рад, что ты в безопасности, но для шампанского еще слишком рано.
   Она пристально посмотрела на него.
   — Прошу тебя, не сердись на меня, Ники. Я так слаба. Удивительно, что осталась в живых. — По ее щекам покатились слезы. Из всех женщин, каких знал Николас, только Мари-Элен не дурнела, когда плакала.
   — Если ты так тяжело больна, тебе лучше воздержаться от шампанского.
   Она робко улыбнулась ему.
   — Кажется, ты рассердился на меня, Ники. Но я умирала и не понимала, что говорю. — Мари-Элен попыталась сесть, но это ей не удалось.
   Князю стало жаль жену. Он подошел ближе и помог ей.
   — Спасибо. — Она хотела взять его за руку, но князь чуть отодвинулся.
   Он скрестил руки на груди.
   — Откуда эти розы? От Саши?
   Мари-Элен широко распахнула глаза и побледнела еще больше.
   — Ну? Я жду ответа, — неприязненно бросил Николас.
   — Они от поклонника — от анонимного поклонника, — ответила она. — Вон там лежит карточка.
   Князь подошел к бюро и взял в руки карточку. На ней было написано: «Настоящей красавице — преданный слуга». Он отшвырнул карточку, посмотрел ей в глаза и тихо сказал:
   — Ты зашла слишком далеко, Мари-Элен.
   — Не понимаю, о чем ты! Князь сверлил жену взглядом.
   — Как только поправишься, тебя отправят в Тверь под вооруженной охраной, где ты и останешься… на неопределенное время.
   Глаза ее округлились, ноздри затрепетали.
   — Ты не можешь насильно заточить меня там!
   — Я уже сказал: ты зашла слишком далеко. А Катя останется здесь, со мной.
   — Это не правда!
   — Что — не правда, Мари-Элен?
   — То, что ты думаешь. — Она тяжело дышала.
   — Едва ли ты знаешь, что я думаю. — Князь направился к двери.
   — Ники! Ты злишься… но что такого я сделала? Ты не можешь отослать меня отсюда! Александр этого не допустит! Он обернулся.
   — Царь и мой друг. Едва ли он одобрит все твои поступки. Мари-Элен явно испугалась.
   — Но ведь ты не расскажешь ему этот вздор… о Кате?
   — Я предпочел бы не говорить.
   Она помедлила. Князь видел, что жена лихорадочно обдумывает ситуацию.
   — Ты никогда не сделаешь этого. Ты слишком любишь ее. Ты никогда не опозоришь Катю таким образом, Ники.
   Она права, но Александру можно довериться, он сохранит тайну. Зная это, Николас усмехнулся.
   — Если ты… — Мари-Элен задыхалась. — Я расскажу обо всем Кате… и ты потеряешь ее навсегда… уж я позабочусь об этом!
   — Кажется, ты действительно вздумала воевать со мной? Слезы снова хлынули из ее глаз. Она откинулась на подушки. Николас вышел из комнаты.
   Князь нашел брата в библиотеке. Тот налил две стопки водки и одну из них подал брату. Николаса очень встревожило поведение жены и ее угрозы. Впрочем, своим поведением он тоже был недоволен, но разве у него оставался выбор? Соблазнив Сашу, Мари-Элен зашла слишком далеко. Такого удара ниже пояса князь не мог простить.
   Правда, Саша всегда отличался слабостью к женщинам, особенно красивым и соблазнительным, вроде Мари-Элен. Однако это не оправдывало ни его, ни ее. Наверное, когда-нибудь острая боль от предательства пройдет. В конце концов он позволит жене вернуться домой. Князь надеялся, что к тому времени она станет умнее и осмотрительнее. Но близкие отношения с Сашей уже никогда не восстановятся, хотя Николасу было жаль терять друга.
   Он задумчиво сделал глоток водки. Его мысли неожиданно изменили направление. Ему вспомнилась белокурая Кэролайн Браун — ее имя князь узнал у соседки, — и губы его тронула улыбка. Неужели она, всерьез вознамерившись перехитрить его, ведет какую-то свою, непонятную пока игру? Николасу не хотелось бы этого — всяческих интриг предостаточно и дома. Однако эта девушка не похожа на тех, кто играет в игры — шпионские или другие, а он неплохо разбирался в людях.
   Николас взглянул на брата:
   — Шпион, которого я обнаружил утром, оказался женщиной. Причем явно не профессионалкой.
   Алекс, собиравшийся сесть в обитое золотистой парчой кресло, замер на месте. Потом лицо его осветилось белозубой улыбкой, и он опустился в кресло, вытянув длинные ноги.
   — В таком случае тебе нечего беспокоиться.
   Николас присел на краешек письменного стола, вытянув такие же длинные, как у брата, ноги, и начал размышлять вслух о загадочной Кэролайн Браун.
   — Рыскала, видишь ли, вокруг моего дома и удрала, когда ее застукали за этим занятием! Почему бы ей не подождать какого-нибудь празднества и не попытаться соблазнить меня? Она даже не оглянулась и не посмотрела, не преследую ли я ее…
   Представив себе, как соблазняет его Кэролайн, князь усмехнулся. Уж очень забавной показалась ему эта картина. Кэролайн явно не роковая женщина, хотя, как ни странно, весьма привлекательная.
   — Бедная овечка, — сказал Алекс с притворной озабоченностью. — Надеюсь, она по крайней мере не дурнушка.
   — Если тебе нравятся коротко подстриженные белокурые кудряшки, юный возраст и довольно худенькая фигурка, то ее, наверное, можно назвать миловидной.
   Николас был уверен, что Кэролайн никогда и никого еще не соблазнила. Это и простаку ясно. Почему-то этот вывод доставил ему удовольствие, и он подумал о Мари-Элен, столь искушенной в любовных играх. А эта девушка еще и Абеляра прочла в одиннадцать лет! Князь терялся в догадках.
   — Что до меня, так я предпочитаю рыженьких и полногрудых, — заметил Алекс.
   Николас удивленно посмотрел на него. Любовница брата была такой же белокурой, как и Кэролайн Браун, и довольно миниатюрной.
   — Теоретически, — поспешно добавил Алекс.
   — Интересно, почему британцы направили такую невинную овечку следить за мной? — вслух размышлял Николас. — Любопытно, участвует ли в этой игре ее отец? Он книготорговец. Возможно, я установлю слежку за ними обоими.
   Алекс положил ногу на ногу.
   — Если шпионке поручили выведать государственные тайны, чтобы повлиять на нашу позицию в переговорах, она наверняка в самое ближайшее время попытается затащить тебя в постель. Надеюсь, ты готов к такому повороту событий, — Алекс с трудом сдерживал смех.
   — А если я соблазню ее, чтобы выведать государственные тайны? — усмехнулся Николас. Такой вариант казался ему весьма привлекательным.
   — Это было бы забавно, — отозвался Алекс.
   — Пожалуй.
   Николас поставил стопку на стол. Ему не терпелось снова увидеть Кэролайн. Если девушка явится переодетой, он тут же разоблачит ее. А если нет, возможно, попробует соблазнить. Как бы то ни было, но князь почувствовал, что давненько не ждал так напряженно встречи с женщиной.
   Бедняжка Кэролайн Браун! У нее нет ни малейшего шанса устоять перед ним. Слишком неравны силы.

Глава 7

   Кэролайн решила обойтись без эспаньолки. Если бородка отклеится, она будет сразу же разоблачена. Надо, пожалуй, загримироваться, иначе Северьянов узнает ее.
   Кэролайн подтемнила пудрой лицо и руки, раздобыла рыжеватый мужской парик, надела очки в роговой оправе и сменила простенький коричневый сюртук на вечерний из темно-синего бархата. Теперь она была уверена, что даже родной отец не узнал бы ее.
   Девушка вышла из наемной двуколки, остановившейся в ряду других экипажей, в которых то и дело подъезжали приглашенные на праздник к Шеффилдам. Ее план состоял в том, чтобы присоединиться к какой-нибудь группе гостей и вместе с ними незаметно проскользнуть в величественный особняк. Кэролайн присматривалась к парам, поднимавшимся по каменным ступеням к гостеприимно распахнутым входным дверям. Особняк, ярко освещенный сверху донизу, напоминал ей фонари из тыквы с прорезанными отверстиями, которые зажигают в канун Дня всех святых. Внезапно внимание девушки привлек громкий смех.
   Из открытого экипажа вышли пятеро молодых людей во фраках и атласных панталонах. Это были, несомненно, гости, причем не только возбужденные и шумливые, но, видимо, изрядно подвыпившие. Кэролайн сложила пальцы крестом. Вот он, ее шанс! В этот момент подъехала большая черная карета Северьянова и остановилась рядом с экипажем молодых людей.
   Карета отличалась от всех других. На боковой дверце красовался герб с изображением оскалившегося красного волка, а кроме того, ее сопровождал эскорт из дюжины конных казаков. У Кэролайн екнуло сердце.
   Шумная компания остановилась в нескольких ярдах от девушки. Двое молодых людей азартно спорили по поводу скачек. Третий сказал:
   — А вот и Северьянов пожаловал!
   Рыжеволосый молодой человек шутливо ткнул в бок приятеля:
   — Видел вчера его жену? Боже мой, я отдал бы правую руку за то, чтобы провести хотя бы один вечер с такой женщиной.
   Кэролайн, услышав последнее замечание, пришла в смятение. Наблюдая за каретой русского, она увидела, как ливрейный лакей открыл дверцу. Значит, княгиня необычайно красива? Девушка решила собрать побольше информации. Случайно подслушав этот разговор, она подумала, что такой честолюбивый человек, как Северьянов, не женился бы на обыкновенной женщине, а только на экзотической красавице.