Джойс Бренда. Великолепие

   Однако не умнее, решил он, чем «один сановный иностранец».
   Кэролайн решила не надевать нарядное платье, не украшать волосы ленточкой, а уж тем более, избави Бог, не подкрашивать губы. Она не какая-нибудь тщеславная дурочка, чтобы вести себя подобным образом.
   Зачем князь пригласил ее прокатиться по парку? Ведь это тот самый мужчина, который прошлой ночью привез ее в бордель, где, судя по всему, бывал не впервые. Этот мужчина имел любовную связь с восхитительной леди Кэррэдин. И к тому же был женат, как говорят, на одной из самых красивых женщин. Что же означает его приглашение?
   Значит, князь просто-напросто распутник. А она женщина. И хотя он обещал вернуть ее домой целой и невредимой, несомненно, намерен поразвлечься с ней. Согласившись поехать с ним на прогулку, она подвергает себя опасности. Это совершенно очевидно.
   Кэролайн взглянула на стенные часы в своей комнате: уже три. Взяв синюю шаль, она спустилась вниз. Девушка не могла не принять его вызов: князь скоро поймет, что она не отличается от женщин, с которыми он обычно имел дело.
   Кэролайн уже предупредила отца, что у нее на вторую половину дня назначены кое-какие дела. Джордж сидел за конторкой и читал. Роман Вильяма Коббетта лежал в сторонке, а отец развернул номер «Морнинг кроникл». У нее екнуло сердце. Она, конечно, рисковала, написав о борделе, но устоять было трудно: очень уж удобный подвернулся случай. Кэролайн была готова еще раз встретиться с Северьяновым в обличье Брайтона. Возможно, он догадается, что Брайтон и Коппервилл — одно и то же лицо, но она скажет князю, будто Коппервилл случайно оказался в борделе в тот же самый вечер. Пусть он подозревает, теряется в догадках, но Кэролайн ни в чем не признается. Перед схваткой с князем ее охватило нервное возбуждение, и она улыбнулась, весьма довольная собой. Северьянов умен, несомненно, но ведь и она не глупа!
   Джордж оторвался от газеты и, нахмурившись, взглянул на нее.
   — Как тебе пришло в голову написать такое, Кэролайн? Она бросила испуганный взгляд на дверь, но Северьянов еще не появился.
   — У меня есть свои источники информации, папа. — Девушка весело улыбнулась.
   Джордж сверлил ее испытующим взглядом.
   — Если ты действительно побывала в подобном заведении, переодевшись в мужской костюм, то я должен положить этому конец.
   Кэролайн обняла отца за плечи.
   — Папа, ты ведь знаешь, журналист не может раскрывать свои источники информации!
   — Признайся, ты была там. Кэролайн, ты зашла слишком далеко!
   Она вспыхнула.
   — Папа, неужели тебе не понравилась статья? Он тяжело вздохнул.
   — Скажи, а Вудхэвен действительно был там?
   Кэролайн кивнула.
   — Просто не верится! Какое лицемерие! А кто же второй джентльмен — член кабинета Ливерпула?
   — Пожалуй, я оставлю эту информацию при себе, а ты подумай и попробуй догадаться.
   — Ты ведешь себя неосмотрительно, Кэролайн.
   Девушка снова взглянула на дверь.
   — Вообще-то это был старший Дэвисон, — шепнула она.
   — Подумать только! Вот уж действительно, никогда не угадаешь, что у человека на уме!
   — Меня тоже это удивило.
   Джордж покачал головой.
   — Чудесная погода для прогулки. Куда ты идешь, дорогая? Только не говори мне, что продолжаешь расследование.
   — Меня пригласили покататься по парку.
   — С молодым Дэвисоном? — оживился Джордж. В этот момент над дверью звякнул колокольчик. У Кэролайн радостно забилось сердце. Но она вздрогнула от неожиданности, увидев на пороге Энтони Дэвисона.
   — Нет, не с ним, — торопливо сказала она отцу.
   — Не понимаю, — пробормотал озадаченный Джордж.
   — Я еду с Северьяновым.
   Джордж не скрыл изумления. Кэролайн видела, что он не одобряет этого и сейчас начнет возражать. Она быстро направилась к молодому Дэвисону. В руках у того был букет цветов.
   — Здравствуйте, лорд Энтони.
   — Здравствуйте, мистер Браун. Мисс Браун, а это для вас. — Он не сводил с девушки голубых глаз.
   Кэролайн не ожидала цветов, но и не слишком удивилась. Вообще-то ее мысли были поглощены предстоящей прогулкой в парке.
   — Спасибо. — Она взяла лилии. — Вы очень любезны, Я сейчас принесу вазу.
   Снова звякнул колокольчик над дверью.
   Кэролайн замерла, увидев входящего в лавку князя Северьянова. Сквозь распахнутую дверь она заметила небольшой кабриолет, рассчитанный на двоих пассажиров. В сравнении с его черной лакированной каретой с гербами кабриолет казался слишком маленьким и интимно-уютным.
   Девушка вновь вспомнила их ночное приключение и то, в каком напряжении она провела весь тот вечер. Но тут же объяснила это тем, что опасалась разоблачения,
   Северьянов подошел к ней. У Кэролайн замерло сердце. Даже в костюме для прогулки и высоких гессенских ботфортах он был потрясающе красив.
   — Добрый день, мисс Браун. — Князь слегка поклонился, но не взял ее руку. В глазах его вспыхнули веселые искорки. — Здравствуйте, мистер Браун, — сказал Северьянов. Посмотрев на Энтони Дэвисона, он обратился к Кэролайн:
   — Если вы сожмете букет чуть сильнее, стебли сломаются.
   Кэролайн залилась краской.
   — Я собиралась поставить их в вазу. — Она взглянула на Энтони и заметила, что тот очень смущен.
   — Приятный знак внимания, — обратился князь к Энтони. — Кажется, я не имел удовольствия познакомиться с вами. Князь Николай Северьянов, к вашим услугам.
   — Энтони Дэвисон. — Молодой человек поклонился. — Мы с вами встречались несколько раз на приемах, ваше сиятельство, но не были представлены друг другу.
   — Весьма польщен. — Северьянов улыбнулся холодно и чуть насмешливо.
   Кэролайн ощутила неловкость. Эти мужчины казались соперниками, что, конечно, полный абсурд.
   — Я вернусь сию минуту. — Девушка направилась в кухню, налила воду в фарфоровую вазу и поставила в нее лилии. Ее охватило смятение. «Успокойся, — приказала она себе. — Он обычный мужчина, хотя и поразительно красивый, но при этом совершенно испорченный и без всяких моральных принципов. К тому же завсегдатай борделей!»
   — Ты что, разговариваешь сама с собой? — удивился Джордж, войдя в кухню.
   — Ты застал меня врасплох, — весело отозвалась Кэролайн.
   — Едешь кататься с ним?
   — Да.
   — Я не одобряю этого, Кэролайн.
   — Почему?
   — Он играет с тобой. Ты сама говорила, что князь — безнравственный человек, распутник. Он хочет тебя использовать и причинит тебе боль.
   Кэролайн задумалась. Она только что пришла к тем же выводам. У князя нет честных намерений по отношению к ней. Правда, девушка и сама не знала, что имеет в виду под честными намерениями. Князь — мерзавец. Он использует женщин, ходит к проституткам, пренебрегает женой. Отец, конечно, высказался о нем слишком резко. Но Кэролайн понимала, что он, пожалуй, прав. Северьянов хочет овладеть ею, и больше ничего.
   Кэролайн стало трудно дышать. Надо взять себя в руки, ведь она — благоразумная женщина. Нет, наверное, недостаточно благоразумная, ведь ее охватило искушение принять его ухаживания. Кэролайн вздохнула.
   — Ты, конечно, прав… — сказала она отцу, напомнив себе, что страсти ее не волнуют. И с чего только они возникают? Нет, ей понятна лишь настоящая любовь — такая, какая связывала ее отца с матерью. Правда, это редко встречается.
   — Хорошо, — улыбнулся Джордж. — Рад, что ты образумилась. Хочешь, я сам скажу Северьянову, что ты занята и не сможешь поехать с ним на прогулку?
   — Папа, это было бы неучтиво. Я уже обещала. А кроме того, надеюсь узнать что-нибудь полезное для своей очередной статьи.
   — Кэролайн, я никогда тебе ничего не запрещал! — воскликнул Джордж.
   Она вздернула подбородок.
   — В таком случае не делай этого и сейчас. Мне восемнадцать лет. По закону я несовершеннолетняя, но мы с тобой знаем, что я — взрослая и здравомыслящая женщина. Тебе известно, что я разбираюсь в людях. А если он допустит вольности, я дам ему отпор. Впрочем, князь не из тех, кто принуждает женщин к чему-либо дурному, папа.
   — Я верю тебе и всегда верил, но не полагаюсь на порядочность князя.
   Кэролайн махнула рукой.
   — Вздор! Тебе не о чем беспокоиться. — В тот момент она была в этом уверена.
   Северьянов, поддерживая Кэролайн под локоть, подсадил ее в кабриолет. Ей хотелось бы, чтобы его прикосновения не действовали на нее так сильно. Он опустился на сиденье рядом с девушкой, прикасаясь к ней крепким бедром, улыбнулся и взял в руки вожжи.
   Вспомнив предостережения отца, Кэролайн немного отодвинулась от него и увидела Энтони Дэвисона. Тот смотрел на них с порога книжной лавки в полном смятении. Ей стало жаль его. Она улыбнулась ему и помахала рукой. Кабриолет тронулся. Девушку качнуло к Северьянову.
   — Бедняга! Ваш поклонник очень огорчен, что вы уезжаете со мной, — заметил князь.
   — Он вовсе не мой поклонник. — Кэролайн поняла, что бесполезно отодвигаться от него.
   Северьянов сидел в непринужденной позе, будто править лошадьми не стоило ему ни малейших усилий. Он небрежно вытянул ногу, и эта нога то и дело прикасалась к девушке.
   — Вот как? Значит, каждый покупатель приносит вам цветы?
   Кэролайн покраснела.
   — У меня, кажется, слишком много клиентов, которые покупают книги для своих сестер.
   — Весьма странно.
   И тут Кэролайн вздрогнула от неожиданности, увидев на сиденье свернутую газету. Князь перехватил ее взгляд.
   — Наверное, вы всегда в курсе всех событий, — сказал он.
   Кэролайн надеялась, что эта газета не «Морнинг кроникл». Она решила до последнего вздоха не признаваться, что Брайтон и есть Коппервилл. Вспомнив, что сейчас она Кэролайн, девушка чуть не вскрикнула от радости. Значит, сегодня разоблачение ей не грозит!
   — Стараюсь быть в курсе. — Кэролайн прочитывала хотя бы одну газету ежедневно. Иначе ей не удалось бы поддерживать свою репутацию.
   — Гм-м. Какая же газета вам по вкусу?
   — «Таймс».
   — Вот как? — удивился князь. — Никогда бы не подумал. «Таймс» — весьма консервативная газета. Ею руководят тори и читают ее тоже тори. А вы, полагаю, сторонница вигов.
   Конечно, она была сторонницей вигов.
   — Я читаю «Таймс», поскольку считаю необходимым знать, что думает, говорит и собирается предпринять оппозиция.
   Князь бросил на нее восхищенный взгляд. Однако Кэролайн заподозрила, что он играет с ней как кошка с мышонком.
   — Весьма разумно, — заметил Северьянов.
   И тут девушка весьма отчетливо уловила в его взгляде нечто мефистофельское. Он что-то знает, но помалкивает! Они въехали в парк. Вообще-то Кэролайн терпеть не могла «Таймс», а передовицы частенько выводили ее из себя.
   — А я предпочитаю «Морнинг кроникл», — вдруг сообщил князь.
   У нее екнуло сердце. В этот момент они свернули на широкую дорогу, по которой двигались вереницы карет, колясок, ландо и фаэтонов, а также всадники, прогуливающиеся парами и поодиночке. Дорожку по обе стороны окаймляли высокие дубы с густыми кронами. Полянки покрывала зеленая трава, усеянная веселыми маргаритками.
   Неужели князь на что-то намекает? Он не может связать ее с Коппервиллом, если только не знает, что она — Брайтон. Но ведь если бы Северьянов знал это, он никогда не повез бы ее в бордель — этот человек не способен на такой безответственный, аморальный поступок.
   — А я думала, что вы предпочитаете «Таймс», — сказала Кэролайн, размышляя, прочел ли он «Ночные бабочки».
   — В «Кроникл» печатают много забавного, — отозвался Николас. — Кстати, я захватил с собой последний номер. Если хотите, можете взглянуть.
   Кэролайн, насторожившись, сделала попытку сменить тему:
   — Когда вы успеваете читать? Наверное, у вас, как у посланца царя, очень много дел? Он усмехнулся.
   — Я из тех, кто мало спит, но, несмотря на это, чувствую себя отлично. Каждое утро, чем бы я ни занимался накануне, я встаю около шести, выпиваю чашку чая, при этом бегло просматриваю газеты, затем еду прогуляться верхом. А во время завтрака читаю газеты более основательно.
   Теперь Кэролайн не сомневалась, что князь прочел статью Коппервилла в сегодняшнем номере «Кроникл».
   — Завидую вашей жизнестойкости. — Она улыбнулась.
   — Ну и словечки вы выбираете! — Князь искоса взглянул на нее.
   — Не понимаю, какие именно.
   Он улыбнулся ей, но ответить не успел, потому что с ним поздоровался ехавший навстречу всадник.
   — Добрый день, ваше сиятельство. — Дородный, коренастый джентльмен прикоснулся к полям шляпы и беззастенчиво впился взглядом в Кэролайн.
   — Добрый день, — ответил Северьянов.
   — Он хотел бы знать, кто я такая, — заметила Кэролайн.
   — Да, просто умирает от любопытства. — Ситуация явно забавляла Северьянова.
   Кэролайн вдруг подумала, что князь, как и она, насмешливо относится к некоторым причудам светского общества.
   Вслед за всадником двигалось открытое ландо с кучером на козлах. В нем сидели две элегантные, привлекательные леди. Обе они во все глаза уставились на Северьянова и Кэролайн.
   — Добрый день, ваше сиятельство, — улыбаясь прощебетали дамы, когда их коляска поравнялась с кабриолетом Северьянова. Одна из них кокетливо помахала ему затянутой в перчатку ручкой.
   — Добрый день, — с улыбкой ответил князь.
   Вторая дама, миловидная пухленькая брюнетка, хихикнула и покраснела. А первая, вытянув шею, уставилась на Кэролайн.
   — Все теряются в догадках, с кем вы гуляете, — заметила девушка.
   — Вечером для сплетников найдется работа. Они выскажут самые невероятные предположения по поводу моей спутницы.
   — Наверное, знать всегда проявляет интерес к тому, с кем… путаются люди их круга?
   — Вы, однако, мастер выбирать образные словечки, — удивился князь.
   — О чем вы?
   Северьянов не ответил на вопрос.
   — У членов царской семьи положение еще хуже. Мне, например, нельзя проспать утром, иначе какой-нибудь дотошный газетчик сообщит всем, что я при смерти.
   — Вы не преувеличиваете?
   — Ничуть. Но мы, Северьяновы, привыкли быть в центре внимания: за нами следят, пристают с вопросами, нас выслеживают и без конца сплетничают о нас. Это проза придворной жизни. Надо только не терять чувства юмора. Думаю, у большинства подобных людей жизнь слишком бесцветна, поэтому они так болезненно интересуются подробностями моей.
   Смущенной Кэролайн хотелось немедленно опровергнуть его предположение, заявить, что она живет полной жизнью. А следила за ним вовсе не потому, что ей скучно.
   — Неудивительно, что обычный человек смотрит снизу вверх на такого вельможу, как вы. Однако это не означает, что наша жизнь пуста и неинтересна. Просто мы проявляем естественное любопытство к жизни знатных людей.
   — Неужели? А вот вам я интересен, Кэролайн? — вкрадчиво спросил князь.
   Она покраснела и опустила глаза, чтобы не встречаться с его проницательным взглядом.
   — Конечно, интересны. Я никогда прежде не видела так близко русского князя и вот теперь катаюсь с ним в парке, будто мы старые друзья! — Он молчал. — Ну, может, не как старые друзья, а как новые.
   — Опыт подсказывает мне, что дружба между мужчиной и женщиной — явление необычное.
   — Мой опыт говорит о другом, — поспешно возразила девушка.
   Князь усмехнулся.
   — Уверен, у вас богатый опыт. Скажите, Кэролайн, много ли у вас друзей-мужчин? Я говорю о платонических отношениях.
   — Мало. Мой самый большой друг — мой отец.
   Князь кивнул.
   — Понятно. Значит, сдаетесь?
   — Нет! — воскликнула Кэролайн, но, услышав добродушный смех князя, успокоилась и почувствовала, что ей хорошо с ним.
   — Наверное, всех удивляет, что вы пригласили дочь книготорговца прокатиться по парку? Он пожал плечами.
   — Вполне возможно, но я всегда делаю то, что мне нравится.
   Слова его звучали весьма высокомерно. Чуть повернув голову, Кэролайн внимательно посмотрела на профиль князя. Нетрудно догадаться, почему женщины без ума от него. Он иностранец, и уже это необычно. Князь принадлежит к царской семье, что будоражит воображение. А еще он сильный, самоуверенный и откровенно чувственный. Но она не станет одной из многих жертв его обаяния. Проще, конечно, было бы, если бы князь был не так привлекателен.
   — Сегодняшний номер «Кроникл» особенно интересен, — вдруг сказал Северьянов. — Вы еще не читали?
   Кэролайн насторожилась.
   — Нет.
   — Нет? Уж не проспали ли вы сегодня? — Князь украдкой поглядывал на нее. — Значит, вы не прочли одну из самых забавных статей.
   «Он не может знать, что я — Коппервилл, — успокаивала себя Кэролайн. — Хотя его слова звучат весьма подозрительно».
   — Вы побледнели, мисс Браун. Что-то не так? — Не дождавшись ответа, князь свернул с дороги. Кабриолет пересек зеленую лужайку, окаймленную дубами, и остановился в отдалении от дороги. — Кэролайн?
   — Все хорошо. — Она успела овладеть собой, но теперь тревога ее усилилась, потому что они остались наедине. Князь бросил вожжи и обнял девушку за плечи.
   — Вы плохо выглядите. Похоже, что-то вас напугало. Я этому причиной? — Взгляд его был загадочен.
   Кэролайн, прижатая к его боку, испытывала самые разнообразные ощущения: силу его руки, обнимающей ее за плечи, едва уловимый аромат одеколона — свежий и приятный, с оттенком корицы. Лицо князя она видела совсем близко, в нескольких дюймах от себя. И тут Кэролайн отчетливо вспомнила мрачные предостережения отца и свои собственные подозрения относительно намерений князя
   — Я чем-то напугал вас? — тихо спросил он.
   Сердце у Кэролайн учащенно забилось. Ей стало жарко. В голове царила сумятица. Она понимала, что следует возмутиться, потребовать, чтобы он убрал руку и немедленно вернулся на дорогу. Но ведь ничего плохого не случится, если он поцелует ее? Всего один раз! За всю свою жизнь она целовалась лишь однажды и удовольствия не испытала.
   Кэролайн облизнула губы.
   — Нет, я не испугалась. Просто сегодня забыла поесть. — Она понимала, что теперь нужно попросить князя отвезти ее домой.
   Он смотрел на нее напряженным взглядом и молчал. Кэролайн судорожно глотнула воздух. Она не дурочка и прекрасно понимала, что князь собирается поцеловать ее — если его не остановить. Но в этот момент ей почему-то было безразлично, сколько побед над женщинами он одержал и не ведет ли она себя так же, как его безмозглые любовницы.
   — Мне было бы очень жаль, если бы наша прогулка закончилась так быстро, — признался князь.
   Слова его настораживали, но Кэролайн не придала этому значения. Взгляд князя ласкал ее лицо.
   — Меня, конечно, порочат сплетни незнакомых мне людей, но я вовсе не бесчувственный мерзавец. — Князь убрал руку с ее плеча, взял вожжи и направил лошадь к дороге.
   Кэролайн все еще едва дышала. Она была глубоко разочарована, и это поразило и озадачило ее. Князь не поцеловал ее! Девушка снова вспомнила предостережения отца. Нет, Джордж не прав. Северьянову сейчас представилась отличная возможность воспользоваться ее слабостью, а он даже не попытался ничего сделать. От дороги их отделял только ряд деревьев.
   — Подождите, пожалуйста, — попросила Кэролайн.
   Князь тут же остановил кабриолет и, не выпуская из рук вожжи, напряженно посмотрел на девушку.
   И Кэролайн поняла, ему тоже не по себе. Глаза князя выражали откровенное желание. Она понимала, что сама напрашивается на неприятности. Но уже не могла остановиться.
   К тому же ей не удастся уже встретиться с ним в обличье Брайтона. И кто знает, когда она снова увидит его? И увидит ли вообще?
   — О чем вы думаете, Кэролайн?
   Она вздрогнула. Как поступит князь, если она скажет ему правду?
   — Меня поцеловали однажды, когда мне было четырнадцать лет, — пробормотала Кэролайн. — Это было… это было отвратительно.
   Ошеломленный, князь уставился на нее.
   — С тех пор поцелуи меня не интересовали. — Кэролайн потупилась, не в силах выносить его пытливый взгляд.
   — А теперь? — спросил он, ожидая продолжения.
   — Теперь я… — Она глубоко вздохнула. — Теперь я, кажется, снова заинтересовалась этим. — Кэролайн наконец осмелилась посмотреть на него.
   Их взгляды встретились. Но князь уже не улыбался, от насмешливой снисходительности не осталось и следа.
   — Весьма польщен. — Он перехватил вожжи.
   Сейчас, когда Кэролайн видела его длинные пальцы, сильные руки, у нее гулко билось сердце. Она вспомнила, как пальцы красивой проститутки скользили по символу его мужского достоинства.
   — Кэролайн? — Князь нежно коснулся ее подбородка. — Удивительно, что такая красивая и любознательная женщина, как вы, ни разу не целовалась с тех пор.
   Его губы были так близко! Она ощутила свежее и чистое дыхание Северьянова.
   — Я считала все это нелепым и смешным. Князь слегка улыбнулся.
   — Вот как? Надеюсь, когда мы проведем эксперимент, вы перестанете считать это смешным.
   Его пристальный взгляд проникал ей в душу. Он взял ее за плечи и притянул поближе к себе, так что их губы соприкоснулись. Прикосновение длилось менее секунды. Потом князь завладел ее губами требовательно, но не грубо и не причиняя боли, только заставляя Кэролайн раскрыть рот. Девушка оказалась прижатой к его крепкому, мощному телу, а его рот — ненасытный, опытный — продолжал жадно терзать ее губы.
   Теперь она поняла, что такое страсть: это был бушующий пожар тела и души. Кэролайн вцепилась в его плечи и изо всех сил прижала князя к себе. Она отвечала на его поцелуи — сначала робко, потом все смелее и смелее. Их языки соприкоснулись.
   Кэролайн, вдруг оказавшись у него на коленях, ощутила что-то твердое, ее плечи вжались в жесткое кожаное сиденье. Губы князя лихорадочно прошлись по ее шее и вернулись назад. Кэролайн застонала. Она закрыла глаза и задохнулась от страсти. Князь же, отбросив ее шаль, начал ласкать груди сквозь тонкое муслиновое платье.
   У девушки перехватило дыхание, а соски затвердели под его пальцами.
   — О Господи! — услышала она свой возглас.
   Князь замер, прижавшись лицом к ее щеке. Потом поднял голову.
   Их взгляды встретились.
   Кэролайн, залившись краской, посмотрела наверх и увидела ясное синее небо, а в нем полосатый воздушный шар с несколькими пассажирами. Боже! А она в экипаже Северьянова… лежит на спине… в общественном парке. И, более того, не хочет, чтобы это кончалось.
   Нет, страсть никак нельзя назвать смешной.
   Князь пригладил свои густые золотистые волосы. Потом помог Кэролайн сесть. Молча взяв вожжи, он натянул их.
   Кэролайн закуталась в шаль. Кабриолет двинулся. Что же ей делать теперь? Все тело девушки горело в предвкушении того, что не могло и не должно было произойти. Почему князь молчит? Но что ему сказать? Ведь она сама спровоцировала его. И вела себя столь же предосудительно, как и другие любовницы князя!
   Кабриолет выехал на дорогу, теперь, к счастью, пустую.
   — Н-да, — бодро начала Кэролайн, — это было не смешно. Князь искоса взглянул на нее. Девушке показалось, что он взволнован и рассержен.
   — Нет, — сказал князь, — это не смешно.

Глава 12

   Мари-Элен чувствовала себя гораздо лучше и выглядела теперь почти как прежде.
   Она улыбнулась своему отражению в зеркале, только что осмотрев себя критическим оком, дабы убедиться, что морщинки или другие признаки старения не появились после болезни. Нет, ее красота не пострадала, хотя Мари-Элен все еще была бледна и не вполне окрепла. Несмотря на полуденное время, шею ее украшали жемчуга и бриллианты. Однако племянница кронпринца Баден-Бадена и супруга князя Северьянова позволяла себе пренебрегать условностями и руководствоваться лишь собственными желаниями.
   Она вышла из спальни, оставив двух горничных убирать наряды, которые примеряла капризная княгиня, чтобы выбрать туалет на сегодняшний день. Уже из коридора Мари-Элен услышала голосок Кати, повторяющей вслух спряжение латинских глаголов.
   Мари-Элен, улыбаясь, вошла в классную комнату. Катя замолчала и внимательно посмотрела на мать. Синьор Раффальди от неожиданности выронил из рук книгу. Тэйчили, что-то писавшая, сидя за детским столиком, захлопнула записную книжку и напряженно вытянулась на стуле. — Доброе утро, — бодрым голосом проговорила Мари-Элен. — Синьор, — обратилась она к нему и вы, мадам Тэйчили, — Мари-Элен взглянула на гувернантку, — почему вы ведете себя так, будто я впервые зашла в детскую? — Не дожидаясь ответа, княгиня взглянула на дочь:
   — Дорогая! Подойди и поцелуй мамочку.
   Катя послушно подошла к ней и обняла мать худенькими ручками. Мари-Элен наклонилась к девочке и поцеловала ее в щеку.
   — Ты прекрасно читаешь по-латыни, дорогая. Надеюсь, княжна прилежно занимается, синьор?
   Все еще не оправившись от смущения, учитель сделал шаг вперед.
   — Катя преуспевает по всем предметам, княгиня. — Он поклонился.
   — Я горжусь тобой. — Мари-Элен улыбнулась Кате.
   — Спасибо, мама. — Девочка не сводила с нее глаз.
   — Мне пришла в голову чудесная мысль. Почему бы нам с тобой не прокатиться по парку? Как ты на это смотришь, Катя?
   — С удовольствием, — ответила девочка, бросив взгляд на гувернантку и учителя.
   — После обеда у Кати урок танцев, княгиня, — заметила Тэйчили,
   — Так скажите учителю танцев, что Катя сегодня пропустит урок, — надменно отозвалась Мари-Элен. — Вы, Тэйчили, разумеется, будете нас сопровождать.
   Гувернантка поклонилась.
   — Жду тебя в три часа. — Мари-Элен взглянула на дочь.