Эддингс Дэвид. Сияющая цитадель

   — В чем дело? — спросил он.
   — Не сейчас, Спархок, — жестко ответила она. — Я занята.
   — Афраэль, мы подъезжаем к границе. Может быть, нам стоит…
   — Оставь меня в покое. — Она уткнулась лбом в его грудь и недовольно хмыкнула.
   — Что случилось, Спархок? — спросила Сефрения, подъехав к ним.
   — Афраэль не хочет говорить со мной. Сефрения наклонилась и изучающе взглянула в лицо Флейты.
   — Ах вот оно что, — проговорила она.
   — Что именно?
   — Оставь ее в покое, Спархок. Она сейчас где-то еще.
   — Сефрения, впереди граница. Так ли уж нам необходимо истратить полдня на разговоры с пограничной стражей?
   — Похоже, что другого выхода у нас нет. Дай-ка мне ее.
   Он поднял полусонную малышку и устроил ее на руках сестры.
   — Может быть, мне и без ее помощи удастся перенести нас через границу. Я уже знаю, как это делается.
   — Нет, Спархок. Ты еще не готов к тому, чтобы делать это самостоятельно, и мы решительно не хотим, чтобы ты ставил опыты на свой страх и риск. Придется нам пересекать границу без помощи Афраэли. Кто знает, сколько еще она будет занята.
   — Случилось что-нибудь важное? Я имею в виду — может быть, Элане грозит опасность?
   — Не знаю, Спархок, и не хочу беспокоить Афраэль только для того, чтобы это выяснить. Даная позаботится о своей матери. Тебе остается только довериться ей.
   — Знаешь, все это крайне сложно. Хотел бы я знать, долго ли надо привыкать к мысли, что ее целых три — и все они одна и та же?
   Сефрения непонимающе взглянула на него.
   — Афраэль, Флейта, Даная — все они одна и та же личность, однако они могут быть в двух и, насколько я знаю, в трех местах одновременно и делать разом два-три разных дела.
   — Верно, — согласилась она.
   — И тебя это нисколько не беспокоит?
   — А тебя беспокоит, что ваш эленийский Бог знает все, что думают все люди в мире — причем одновременно?
   — Ну… пожалуй, что нет.
   — Так в чем же разница?
   — Сефрения, он — Бог.
   — Она тоже, Спархок.
   — Мне кажется, это не одно и то же.
   — Ты ошибаешься. Скажи остальным, что мы будем пересекать границу самостоятельно.
   — Они захотят узнать почему.
   — Ну так солги им. Бог простит тебя — по крайней мере, один из них.
   — Знаешь, когда ты в таком настроении, с тобой совершенно невозможно разговаривать.
   — Ну так не разговаривай. Именно сейчас я предпочла бы обойтись без разговоров.
   — Что-то не так?
   — Я слегка обеспокоилась, когда ты развеял облако и оно начало ругаться по-стирикски.
   — Я и сам это заметил. — Спархок скорчил гримасу. — Как это остальные упустили такую важную деталь? Сдается мне, она весьма значительна.
   — На каком языке выругаешься ты, если зашибешь палец на ноге?
   — По-эленийски, конечно.
   — Конечно. Это твой родной язык. Не значит ли это, что родной язык того, кто наслал это облако, — стирикский?
   — Об этом я и не подумал. Пожалуй, ты права.
   — Это обеспокоило меня — и, по правде говоря, совсем не слегка. Оно наводит на мысли, которых я не желаю принимать всерьез.
   — Например?
   — Прежде всего — что на нашего врага трудится некий стирик, весьма искушенный в магии. Это облако создано сложнейшим заклинанием. Насколько я могу судить, во всем Стирикуме найдется лишь восемь-десять человек, которым такое по плечу, и всех этих людей я знаю. Они мои друзья. Не слишком-то приятно размышлять о таком. Так почему бы тебе не понадоедать кому-нибудь другому и не оставить меня наедине с моими мыслями?
   Спархок сдался и отъехал немного назад, присоединившись к своим спутникам.
   — В наших планах произошли некоторые изменения, — сообщил он им. — Афраэль сейчас немного занята, поэтому мы не сможем избежать встречи с пограничной стражей.
   — Чем она занята? — спросил Бевьер.
   — Ты не захочешь это знать, Бевьер. Поверь мне — кто-кто, а уж ты наверняка не захочешь.
   — Она творит какую-то божественность? — осведомился Телэн.
   — Телэн, — выговорил ему Берит, — нужно говорить «чудо», а не «божественность».
   — Именно это слово я и искал, — пояснил Телэн, прищелкнув пальцами. Вэнион хмурился.
   — Переход границы всегда сопряжен с волокитой, — проговорил он, — но кинезганцы, говорят, довели это искусство до пределов совершенства. Они способны целый месяц торговаться о размерах взятки.
   — Для этого и существуют топоры, лорд Вэнион, — проворчал Улаф. — Ими мы убираем с пути различные помехи — кустарник, деревья, назойливых чиновников и все такое прочее.
   — Нам ни к чему международный инцидент, сэр Улаф, — ответил Вэнион. — Впрочем, быть может, нам удастся немного ускорить ход дела. У меня есть имперский пропуск, подписанный лично Сарабианом. Возможно, этот документ окажется достаточно весомым, чтобы перенести нас через границу без особой задержки.
   Граница между Эдомом и Кинезгой была отмечена рекой Пелой, и у дальнего конца крепко сколоченного моста стояло прочное, похожее на глыбу здание, за которым виднелся конский загон.
   Вэнион и его спутники проехали по мосту к баррикаде на кинезганской стороне, у которой поджидали их вооруженные люди в диковинных развевающихся одеждах.
   Имперский пропуск, который предъявил Вэнион, не только не помог им быстро пересечь границу, но и прибавил осложнений.
   — Почем мне знать, что это действительно подпись его величества? — подозрительно осведомился капитан кинезганцев, говоривший по-тамульски с сильным акцентом. Это был смуглый человек в свободном черно-белом полосатом одеянии, голову его причудливо обматывал кусок ткани.
   — Знаешь, что куда важнее, приятель? — грубовато осведомился Спархок по-тамульски. — Почем тебе знать, что это не подпись его величества? Атаны весьма неприязненно относятся к тем, кто не исполняет приказов императора.
   — Подделка подписи императора карается смертью, — зловеще напомнил капитан.
   — Я слышал об этом, — ответил Вэнион. — Однако неподчинение его приказам тоже карается смертью. Я бы сказал, что одному из нас грозят серьезные неприятности.
   — Мои люди, так или иначе, должны обыскать ваши тюки на предмет контрабанды, — надменно сообщил капитан. — Я обдумаю, что с вами делать, пока они будут исполнять свои обязанности.
   — Обдумай, — согласился Спархок ровным недружелюбным тоном, — но имей при этом в виду, что неверное решение весьма печально отразится на твоей карьере.
   — Не понял, к чему ты клонишь.
   — Человек без головы вряд ли продвинется по службе.
   — Мне нечего бояться, — заявил капитан. — Я строго следую приказам своего правительства.
   — А атаны, которые отсекут твою голову, будут строго следовать приказам своего правительства. Уверен, что все вы получите бездну удовольствия от такого точного соблюдения приказов. — Спархок повернулся спиной к назойливому капитану, и они с Вэнионом подошли к остальным.
   — Ну что? — спросила Сефрения.
   — Похоже, к голосу императора здесь, в Кинезге, не особенно прислушиваются, — ответил Вэнион. — Наш приятель в купальном халате припас целую книгу таможенных правил и намерен применить их все, чтобы задержать нас.
   — Ты пробовал подкупить его? — спросил Улаф.
   — Я намекнул на возможность подобного решения, — пожал плечами Вэнион. — Он сделал вид, что не понял намека.
   — Вот это уже необычно, — заметил Келтэн. — Взятка — это первое, что приходит в голову любому чиновнику в любом уголке мира. Похоже на то, что он попытается придержать нас здесь, пока не прибудет подкрепление.
   — А оно, по всей видимости, уже в пути, — добавил Улаф. — Почему бы нам не принять меры?
   — Это лишь догадки, господа, — укоризненно сказала Сефрения. — Вам всем просто неймется отыскать повод, чтобы применить к этим пограничным стражам свои эленийские штучки.
   — Ты хочешь применить к этим людям эленийские штучки, Улаф? — мягко осведомился Келтэн.
   — Я предлагал обратиться к эленизму еще до того, как мы сюда приехали.
   — Мы замышляем это отнюдь не из кровожадности, матушка, — сказал Вэнион своей возлюбленной.
   — В самом деле?
   — Пока еще мы можем справиться с ситуацией, но, если вдруг из ближайшего гарнизона прискачет тысяча кинезганцев, нам придется туго.
   — Но…
   Он поднял руку.
   — Мне решать, Сефрения, — вернее, Спархоку, поскольку магистр ордена сейчас он.
   — Временный магистр, — поправил Спархок. Вэнион не любил, когда его поправляли.
   — Ты хотел сделать это сам? — осведомился он.
   — Нет, Вэнион. Ты прекрасно справляешься.
   — Может быть, тогда помолчишь? Сефрения, это военное решение, а потому мы должны просить тебя — со всем надлежащим почтением, конечно, — не совать в него свой хорошенький носик.
   Она что-то резко бросила по-стирикски.
   — Я тебя тоже люблю, — хладнокровно ответил он. — Ладно, господа, расходимся к нашим коням. Мы применим кое-какие эленийские штучки, о которых говорил сэр Улаф, к людям, обшаривающим наши седельные сумки. Потом мы выгоним коней из загона и продолжим свой путь.
   Под командой капитана было десятка два пограничных стражей. Основное их вооружение составляли копья, хотя они носили некие примитивные доспехи и кривые мечи-скимитары на поясе.
   — Прошу прощения, приятель, — дружелюбно ска-зал Улаф кинезганцу, который рылся в его седельных сумках. — Мне на минутку нужен мой инструмент. — Он протянул руку к топору, висевшему в ременной петле у седла.
   — Зачем это? — подозрительно осведомился кинезганец на ломаном тамульском.
   — Мне кое-что мешает, — усмехнулся Улаф. — Хочу его убрать. — Он вынул топор их петли, большим пальцем попробовал лезвие — и одним ударом вышиб пограничному стражу мозги.
   Бой возле коней был кратким, и его исход оказался вполне предсказуем. Пограничные стражи не относятся к числу умелых бойцов.
   — Что это ты делаешь?! — рявкнул Спархок на Телэна, который выдернул шпагу из тела кинезганца.
   — Стрейджен давал мне уроки, — ответил Телэн. — Я только хотел проверить, знал ли он, о чем говорит. Сзади!
   Спархок резко развернулся, отбил копье нападавшего стражника и ударом меча свалил его наземь. Обернувшись, он увидел, как Телэн искусно отбил удар другого кинезганца, ловко отведя вбок изогнутый клинок скимитара. Затем мальчик сделал изящный выпад и проткнул пораженного таким оборотом дел кинезганца насквозь.
   — Чистая работа, а? — горделиво хмыкнул он.
   — Прекрати красоваться — и не делай паузы после выпада. Этими позами напоказ ты подставляешь себя под удар.
   — Слушаюсь, почтенный учитель.
   Всякое сомнение в исходе боя исчезло, едва рыцари оказались в седлах. Конец наступил, когда капитан, пронзительно вопивший: «Вы все арестованы!», вдруг осекся — это сэр Бевьер, хладнокровно взмахнув локабером, начисто снес ему голову.
   — Бросай оружие! — гаркнул Улаф немногим уцелевшим. — Сдавайтесь, или умрете!
   Двое стражников, однако, сумели добежать до своих коней. Вскарабкавшись в седла, они галопом погнали коней на восток. Через полсотни ярдов один из беглецов обмяк и выскользнул из седла — между его лопаток торчало древко стрелы Берита. Другой мчался дальше, неистово нахлестывая плетью коня. Затем и он скорчился и рухнул на круп коня, когда пропела тетива арбалета Халэда.
   — Отличный выстрел, — заметил Берит.
   — Неплохой, — скромно согласился Халэд.
   Уцелевшие кинегзганцы торопливо бросали оружие.
   — Ты неплохо командовал боем, Спархок, — похвалил Вэнион своего друга.
   — У меня был хороший учитель. Келтэн, свяжи пленников и разгони их коней.
   — Почему я?
   — Потому что ты ближе всех, и не только поэтому.
   — Я не нарушил клятвы! — возмутился Келтэн.
   — Нет, но подумывал об этом.
   — В чем дело? — спросил Вэнион.
   — Тут замешана дама, мой лорд, — высокопарно ответил Спархок, — а дел, касающихся дамы, рыцари не обсуждают.
   — Что ты вытворяешь? — резко спросила Афраэль. Подняв голову от плеча Сефрении, она с нескрываемым подозрением смотрела на Спархока.
   — Ты снова с нами? — спросил он.
   — Разумеется. Так что ты вытворяешь?
   — У нас были кое-какие неприятности на границе, и теперь за нами едут — вернее сказать, гонятся.
   — Тебя ни на минуту нельзя оставить, да, отец?
   — Это было более или менее неизбежно. Ты закончила то, чем занималась?
   — Пока — да.
   — Впереди город Эдек, а позади, вероятно, большой отряд кинезганцев. Не могла бы ты перенести нас немного вперед?
   — Почему ты сам этого не сделал? Ты же знаешь, как нужно действовать.
   — Сефрения мне не позволила.
   — Он отвлекается в самый важный момент, — пояснила Сефрения. — Я не хотела, чтобы он отправил всех нас на луну.
   — Да, я тебя понимаю, — кивнула девочка. — Спархок, почему бы нам не отправиться прямиком в Кинестру? Ты же знаешь, между нею и этим местом только голая пустыня.
   — На границе нас ждали, — ответил он. — Похоже, наш приятель поднял по тревоге вдоль нашего пути все наличные силы. В Кинестре наверняка есть большой гарнизон, и мне хотелось бы разузнать, что там творится, прежде чем попасть в переделку.
   — Да, пожалуй в этом есть смысл.
   — Как поживает твоя мама?
   — Развлекается вовсю. Политическая ситуация в Материоне сейчас очень запутанна, а ты же знаешь, как мама обожает политику.
   — Я рад, что она счастлива. Ты обязательно расскажешь нам об этом, но давай вначале минуем Эдек и оставим далеко позади этот кинезганский отряд. Я не люблю, когда за мной гонятся по пятам.
   — Тогда вели всем остановиться и возьми у Вэниона карту. Нам надо точно знать, куда мы отправимся на этот раз.
   — Я к этому никогда не привыкну, — содрогаясь, пожаловался Келтэн, когда в один подернутый сумерками миг они покрыли полсотни лиг пустыни.
   — Твоя карта не слишком точна, Вэнион, — критически заметила Афраэль. — Мы должны были оказаться по другую сторону этого утеса. — Она указала на иззубренный скалистый пик, торчащий посреди пустыни.
   — Не я рисовал эту карту, — слегка оправдываясь, ответил Вэнион. — Да и потом, какая разница? Мы ведь и так угодили почти в цель — в нескольких милях от места, куда хотели попасть.
   — Ты узнал бы, в чем состоит разница, если б мы перемещались над морем, — ядовито отозвалась она. — Это было бы уж чересчур неточно.
   Вэнион взглянул через плечо на запад.
   — Солнце почти зашло. Почему бы нам не сойти с дороги и не устроиться на ночь? Если уж у нас возникла проблема, найдем спокойное местечко, где ее можно будет без помех обсудить.
   Спархок усмехнулся. Несмотря на все уверения, что, дескать, больше он не магистр пандионцев, Вэнион машинально принимал на себя командование всякий раз, когда забывал о своем изменившемся статусе. Спархок отнюдь не возражал. Он привык принимать приказы от Вэниона, и, когда его друг брал на себя обязанности командира, Спархок избавлялся от докучных мелочей командования отрядом.
   Проехав пару миль по пустыне, они устроились на ночлег в пересохшем речном русле, над которым громоздилась беспорядочная груда изъеденных временем булыжников. В отличие от пустыни в Рендоре, по большей части песчаной, кинезганская пустыня состояла из спекшегося под солнцем гравия, ржаво-бурого и совершенно бесплодного. Движущиеся дюны Рендора придавали тамошней пустыне хотя бы видимость жизни. Кинезга была безнадежно мертва. Голые, совершенно безлесные пики угрюмо вгрызались в небо, и безжизненное однообразие скал и гравия прерывалось лишь плоскими белесыми пятнами солончаков.
   — Отвратительное место, — проворчал Улаф озираясь. Улаф привык к лесам и снежным шапкам на вершинах гор.
   — Какая жалость, что ты так думаешь, — ухмыльнулся Келтэн. — Я уж подумывал продать его тебе.
   — Да я бы его и даром не взял.
   — Подумай о положительной стороне. Здесь почти не бывает дождей.
   — По-моему, в этом-то и беда.
   — Зато здесь пропасть дичи.
   — В самом деле?
   — Змеи, ящерицы, скорпионы — и все такое прочее.
   — Ты что, пристрастился к печеным скорпионам?
   — А… э-э, пожалуй, что нет.
   — Значит, я не стану тратить на них стрелы.
   — Кстати, о еде…
   — А разве мы о ней говорили?
   — Эта тема сама возникает время от времени. Ты умеешь разводить костер из камней?
   — Пока нет.
   — Тогда я вызываюсь готовить ужин. Я не видел поблизости не то что сучка или сухой ветки — даже опавшего листка. Ну что ж, холодная пища еще никогда никому не вредила.
   — Без огня мы сможем обойтись, — сказал Вэнион, — но коням понадобится вода.
   — Афраэль и я позаботимся об этом, дорогой, — заверила его Сефрения.
   — Отлично. Думаю, мы сможем задержаться здесь на день-два. Спархоку и Афраэли нужно поработать с Беллиомом над проблемой точности. — Он вопросительно взглянул на Богиню-Дитя. — Много времени это у вас займет?
   — Не знаю, Вэнион. Когда я делаю это, мне нужно обращаться к приметам местности, так что я знаю, где нахожусь, как бы быстро я ни двигалась. Беллиом же перемещается из одного места в другое мгновенно и безо всяких примет. Это совершенно другое дело. Либо Спархоку и мне нужно узнать, как именно действует Беллиом, либо нам придется заставить его понимать, что именно нам от него нужно.
   — И какой способ легче? — спросил Халэд.
   — Не знаю. Вполне вероятно, что и тот и другой — очень и очень нелегки. Мы выясним это завтра утром. — Она поглядела на Вэниона. — В этом месте мы более или менее в безопасности?
   Вэнион поскреб короткую серебристо-седую бородку.
   — Никто не предполагает, что мы можем оказаться именно здесь. На нас могут наткнуться случайно, но настоящих поисков вряд ли нужно ожидать. Они не знают, где мы, а кольца надежно укрыты, и наш таинственный приятель не сумеет их учуять и выследить по ним нас. Да, я бы сказал, что здесь мы в безопасности.
   — Отлично. Значит, у нас есть еще время. Используем его для того, чтобы Спархок и Беллиом привыкли друг к другу. Пока что не происходит ничего особенно важного, так что два-три промаха ничему не навредят. Вот потом они могут оказаться гибельными.
   Сефрения так и не сказала им, откуда на следующее утро взялась вода, но она была ледяная, с привкусом талого снега. Озерцо маняще искрилось в тени ржаво-бурого валуна, и само его присутствие позволило путникам вздохнуть с облегчением. Вода — главная забота для тех, кто путешествует в пустыне.
   Флейта увела Спархока, Халэда и Телэна подальше от лагеря, на широкую, усыпанную гравием равнину.
   — Здесь скоро будет очень жарко, — посетовал Телэн.
   — Да, наверное, — кивнула девочка.
   — Зачем вам понадобились я и Халэд?
   — Рыцари нужны Вэниону на случай, если кто-нибудь наткнется на лагерь.
   — Ты меня не поняла. Зачем вам вообще нужны спутники?
   — Затем, что Спархоку придется переносить с места на место людей и коней, а не мешки с зерном. — Она поглядела на карту Вэниона. — Проверим, Спархок, сумеет ли Беллиом доставить нас вот сюда, — Флейта ткнула пальцем в значок на карте.
   — Как выглядит это место? — спросил он.
   — Почем мне знать? Я там тоже никогда не бывала.
   — Ты дала мне только название, Афраэль, и больше ничего. Почему бы нам не поступить так, как мы сделали, когда перемещались в Корван и прыгали по разным местам, чтобы ввергнуть в смятение нашего противника? Скажи Беллиому, куда мы хотим попасть, а я отдам ему приказ.
   — Я не всегда буду под рукой, Спархок. Иногда мне придется покидать вас. Если помнишь, мы хотели научить тебя обращаться с Беллиомом без моего вмешательства.
   — Но от одного названия мало проку.
   — Там будут деревья, Спархок, — сказал Халэд. — Оазис, как правило, это водоем, а там, где вода, всегда растут деревья.
   — И наверное, там есть дома, — прибавил Телэн. — Должны быть дома, если уж в Кинезге вода такая редкость.
   — Глянем-ка на карту, — предложил Спархок. Он долго и внимательно разглядывал карту.
   — Ладно, — сказал он наконец, — попробуем и посмотрим, что из этого выйдет.
   Он поднял крышку на рубине своего кольца и коснулся ободком золотой шкатулки.
   — Откройся, — велел он. Затем надел второе кольцо и вынул из шкатулки Беллиом. — Это опять я, — сказал он камню.
   — Что за глупости, Спархок! — фыркнула Афраэль.
   — Формальные представления занимают слишком много времени, — ответил он. — Что, если мне придется действовать второпях?
   Он подробно представил себе пустынный оазис — водоем, окруженный пальмами и белыми домами с плоскими крышами.
   — Доставь нас туда, Голубая Роза, — приказал он.
   Воздух дрогнул и налился сумеречным светом. Затем сумерки рассеялись, и они увидели оазис — в точности такой, какой он мысленно воображал.
   — Вот видишь, Спархок, — самодовольно сказала Афраэль, — не так уж это и сложно. Спархок даже рассмеялся.
   — Да, пожалуй, у меня все же получится.
   — Телэн, — сказал Халэд, — поезжай-ка к домам и спроси у кого-нибудь, как называется это место.
   — Это Джубай, Халэд, — сказала Афраэль. — Куда мы хотели попасть, туда и попали.
   — Но ты же не против, чтобы мы это проверили? — с невинным видом осведомился он.
   Флейта одарила его хмурым взглядом.
   Телэн направил коня к домам, теснившимся у водоема. Вернулся он через несколько минут.
   — Дай-ка мне взглянуть на карту, — сказал он Халэду.
   — Зачем? — спросила Афраэль. — Мы в Джубае, недалеко от атанской границы.
   — Нет, Божественная, — возразил мальчик, — совсем не там. — Он помолчал, разглядывая карту. — Ага, — сказал он наконец, — вот, — и ткнул пальцем в карту. — Мы в Вигайо, недалеко от южной границы Кинезги с Арджуной. Спархок, ты промахнулся примерно на три сотни лиг. В следующий раз целься поточнее, ладно?
   — О чем ты думал?! — воскликнула Афраэль.
   — Именно о том, что описал нам Халэд, — деревья, водоем, белые дома — то есть о том, что мы сейчас видим перед собой.
   — Что теперь? — спросил Телэн. — Вернемся назад и начнем все сначала.
   Афраэль покачала головой.
   — Беллиом и кольца открыты. Мы не можем подвергать опасности Вэниона, Сефрению и остальных, возвращаясь к ним слишком часто. Опусти меня на землю, Спархок. Мне нужно подумать.
   Спархок подчинился, и девочка отошла к краю водоема. Она долго стояла там, бросая камешки в воду, и, когда наконец вернулась, на лице ее было написано сомнение. Спархок вновь взял ее на руки.
   — Ну что? — спросил он.
   — Доставь нас в Джубай, Спархок, — твердо сказала она.
   — Халэд, дай-ка мне карту.
   — Нет, — еще тверже сказала Афраэль, — забудь о карте. Просто вели Беллиому доставить нас в Джубай.
   — Точно! — воскликнул Халэд, щелкнув пальцами. — И почему только мы раньше об этом не подумали?
   — О чем не подумали? — резко спросил Спархок.
   — Попробуй, мой лорд, — ухмыльнулся Халэд. — Думается мне, тебя ждет небольшой сюрприз.
   — Если мы окажемся на луне, вас двоих будут ждать большие неприятности, — пригрозил Спархок.
   — Попытайся, Спархок, — сказала Флейта.
   — Голубая Роза! — сказал он без особой убежденности. — Отнеси нас в Джубай!
   Мир опять всколыхнулся, и, когда прояснилось, они уже сидели в седлах своих коней перед другим оазисом, значительно отличавшимся от первого.
   — Нужды в этом, пожалуй, нет, — сказал Халэд брату, — но ты все же спроси кого-нибудь — просто так, на всякий случай.
   Телэн поскакал к оазису и заговорил со старухой, которая вышла из дома. Когда он возвращался, на его лице сияла ухмылка.
   — Джубай, — кратко сказал он.
   — Как может Беллиом найти место, о котором не знает ничего, кроме названия? — изумленно спросил Спархок. — Он, наверное, даже никогда и не слышал о Джубае.
   — Зато слышали люди, которые здесь живут, мой лорд, — пожал плечами Халэд. — Слово «Джубай» все время вертится у них в голове, а это все, что нужно Беллиому, чтобы отыскать какое-то место. Кажется, так он действует, Флейта?
   — Именно так, Халэд. Все, что требуется от Спархока, — назвать место, куда он хотел бы попасть. Беллиом сам отыщет это место и перенесет нас туда.
   — Ты уверена? — с сомнением спросил Телэн. — Что-то, на мой взгляд, уж очень просто выходит.
   — Есть только один способ проверить это. Доставь нас в Ахкан, Спархок.
   — Где это? Я имею в виду — в какой стране?
   — Не думаю, что тебе нужно это знать. Просто доставь нас туда.
   Ахкан оказался городом в горах — неизвестных, неведомо где расположенных горах. Его окружали темно-зеленые ели, и на вершинах ближних гор белели снеговые шапки.
   — Все лучше и лучше, — счастливо сказала Флейта.
   — Где мы? — спросил Телэн озираясь. — Это ведь совершенно точно не Кинезга, так куда же мы попали?
   — Какое это имеет значение? — пожала плечами Флейта. — Торрелта, Спархок.
   В Торрелте шел снег. Со свинцово-серого моря дул, завывая, ветер. Крутящийся снег заволакивал дома, но можно было различить, что они выстроены из грубо отесанных бревен.
   — Никаких пределов! — воскликнула Флейта. — Мы можем попасть куда угодно!
   — Ладно, — твердо сказал Спархок, — и в какое же «куда угодно» мы попали на этот раз?
   — Неважно. Вернемся туда, откуда начали.
   — Разумеется, — любезно согласился он, — как только ты скажешь нам, где мы сейчас.
   — Мне холодно, Спархок. Я слишком легко одета для метели.
   — В Кинезге тепло и уютно, — сказал он, — и мы отправимся туда, как только ты скажешь мне, что это за местность.